Текст книги "Заступник и палач"

Автор книги: Денис Юрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

– Гербарий собираешь, хочешь ученым прикинуться? – строил предположения Палион, вдруг сильно засомневавшийся в умственных способностях компаньона. – Не выйдет, в Дукабесе и университета-то нет.

– Заткнись, – грубо прервало его божество и принялось рвать сорняки с удвоенной скоростью.

Наконец, набрав целую охапку пахнущих перегноем трав, Вебалс поднялся в полный рост и, неизвестно чему улыбаясь, посмотрел на разведчика глазами, какими любитель пива смотрит на мир после того, как ему удалось добежать до ближайших кустов.

– На, эти жуй, эти глотай не пережевывая, а эти в щеки вотри! – скомандовал Озет, высыпав в руки растерянного Палиона целую охапку листвы и корений, аккуратно рассортированную на три отдельные кучки.

– Зачем? – удивленно заморгал глазами разведчик.

– Жри, тебе говорят! – прикрикнул Озет и подал пример, засовав себе в рот пригоршню пожухлой гадости. – Не боись, хуже не будет.

Вебалс наврал, уже после первой порции отправленных в пищевод кореньев Палион почувствовал усталость, ломоту в костях и резкий подъем температуры. Уши разведчика горели, как будто на них вылили кипяток, а по спине и суставам пробежала дрожь. Самоотверженно дожевав последнюю горсть, Палион безропотно приступил к растиранию щек, с ужасом наблюдая, какие страшные метаморфозы происходили и с ним, и с его ботаником-компаньоном. Лицо колдуна осунулось, а раскрасневшаяся кожа отвисла; глаза стали мутными, заслезились и вылезли из орбит, кроме того, из сухих и горевших огнем слезных каналов начал сочиться гной. На шее, лбу и висках образовались мелкие бугристые опухоли, напоминавшие не пятна, а скорее наросты. То же самое наверняка происходило и с его лицом. Поблизости, к счастью, не было зеркала, но Палион догадывался, как омерзительно выглядит. Кожа стянулась, стала неимоверно чувствительной и трескалась даже при соприкосновении с тканью.

– Ну и что ты наделал, огородник-любитель? – В голосе разведчика не было злости, он слишком устал, чтобы гневаться и осыпать голову мазохиста-затейника отборными Проклятиями.

– Не волнуйся, через полчаса все снова будет в порядке Сейчас не время задавать вопросы, пошли! – Уродливое чудовище в одежде колдуна схватило не менее красивого разведчика за руку и потащило его на площадь.

«Связался с дураком, получи! Стражи испугаются заразы и пристрелят нас обоих без расспросов и долгих разговоров. Мы даже подойти-то к ним не успеем. Небесные силы, если вы есть, за что… ну за что такая идиотская смерть?!» – прощался с жизнью разведчик, едва поспевая передвигать ногами вслед за почти бежавшим к лагерю возле ворот компаньоном.

Люди все разные, и поэтому каждый успокаивает расшалившиеся нервишки по-своему: кто-то, как породистый скакун, бегает по кругу, кто-то отбивает о стену натренированные кулаки, а кто-то, как герцог Самвил после ухода Ликараса, рвет и мечет, раскидывая по комнате лоскуты дорогих наволочек и простыней.

Жестокое обращение с подушками и одеялами помогло, герцог устал и немного успокоился, хотя мысль, что он был вынужден впустить в Дукабес рыцарей Ордена, сводила с ума и по-прежнему не давала покоя. Он являлся полноправным и полноценным хозяином этого провинциального городишки; имел власть не только от короля, но и управлял ночной жизнью. Воры, грабители, содержатели кабаков и притонов, заезжий наемный сброд и, естественно, местные торгаши – все они составляли одну огромную преступную пирамиду, на вершине которой гордо восседал он, наследственный герцог и будущий правитель Лиотона, каковым он себя считал. Сотрудничество с Кергарном давало многое, но после массового погрома, который непременно учинят рыцари в Нижнем Дукабесе, отношения с повелителем чудовищ явно осложнятся. И дело даже не в том, что храмовники случайно обнаружат и публично казнят парочку-другую живых и с десяток искусственных слуг хозяина. Доверие лично к нему, как к влиятельной политической фигуре, заметно пошатнется, и Кергарн начнет искать союза с кем-нибудь еще, а желающих усесться на лиотонский трон было превеликое множество. Самвил понимал, что должен как можно быстрее посетить Кергарна, убедить его, что окрестности Дукабеса по-прежнему безопасны, разъяснить истинные мотивы своего поступка и представить поисково-карательный рейд Ордена как часть его же собственного плана по расправе с Вебалсом чужими руками.

Герцог еще размышлял, стоит ли спешить с выездом, первоначально запланированным только к вечеру этого дня, но известие о смерти епископа развеяло остатки сомнений. Самвил тут же отдал распоряжение слугам о срочном приготовлении к отъезду. По-дороге в столицу, а герцог хотел поспеть на конец двухнедельного празднества в честь дня рождения короля, он должен был выкроить парочку часов, чтобы посетить дремучую чащу и поговорить с глазу на глаз с тем, кому служил, кому не доверял и кого очень сильно боялся.

Растормошив всех сонных, ленивых слуг и слегка позавтракав, повелитель здешних земель наконец-то остался один.

Точнее, почти один. Устроившись на кровати поудобнее в центре гнездышка из вновь принесенных подушек, герцог водрузил на колени миску с виноградом и решил отдать последнее распоряжение перед отъездом, распоряжение слуге, о существовании которого никто не знал.

– Ардана Кьера! – прошептал герцог и, визируя свой собственный приказ, трижды хлопнул в ладони.

Воздух в комнате слегка задрожал, между кроватью и дверью появилось прозрачное облако, довольно быстро принявшее очертания красивой обнаженной девушки. Это был один из двух последних подарков Кергарна, искусственное существо, умевшее не только то, с чем успешно справляется любая женщина, но и обладающее множеством иных ценных качеств. Жотель, как прозвал ее Самвил, не умела говорить, но зато как губка впитывала информацию и каким-то неизвестным герцогу способом передавала ее своему создателю, к сожалению, не на расстоянии, а только при личном контакте. Она ловко владела оружием и, пользуясь невидимостью, могла защитить своего хозяина от нападения убийцы. Правда, бедолагу-епископа такое же существо не спасло, подосланный Вебалсом убийца оказался проворнее, но в королевском дворце, где нет колдунов, зато плетутся интриги, такой телохранитель пришелся бы весьма кстати. Кроме того, дамочка из облака умела летать или каким-то иным образом быстро преодолевать большие расстояния, в технические подробности вельможа, естественно, не вдавался.

– Слушай и запоминай! – произнес герцог, жадно запихивая в рот целую горсть винограда. – Лети к Кергарну и передай. Я прошу его о встрече, заеду во второй половине дня по дороге в столицу. Вебалс попался в расставленную хозяином ловушку, и в данный момент Орден переворачивает в его поисках вверх дном весь Дукабес. Бежать ему некуда, и, думаю, к концу дня его рыжая голова украсит городские ворота. Несколькими агентами пришлось уже пожертвовать: епископ мертв, под горячую руку рыцарей попадется еще с десяток существ, выполняющих в Нижнем Дукабесе мелкие поручения. Оно и к лучшему, святоши на какое-то время успокоятся и не будут нам мешать. Остальное лично при встрече. Кроме того, мне хотелось бы получить инструкции перед посещением столицы. Все, лети!

Самвил небрежно махнул рукой, приказав девушке удалиться. Для плотских забав, интерес к которым после сочного винограда заметно возрос, у герцога имелись другие кандидатуры, менее искушенные, но зато новенькие, только вчера доставленные с рабского рынка южного соседа, королевства Гариот.

– Да что ж это, матерь божья?! – испуганно завизжал молодой стражник, когда парочка украшенных сыпью и коростой монстров приблизилась к воротам на двадцать шагов.

Его сослуживцы выразили удивление менее эмоционально, но более агрессивно: повскакали с мест и схватились за оружие. Смотря на нацеленные точно в его грудь острия пик и зловещий блеск стальных клинков, Палион еще раз убедился в правильности своего предположения. Служители порядка не отведут их в загон и не потащат в тюрьму, а просто пристрелят и осторожно, не дотрагиваясь до заразной плоти руками, сбросят их тела в городской ров. Разведчик приготовился к последнему бою и к неминуемой смерти, а вот его товарищ совсем не собирался умирать.

– Господа стражники, он там, он там! – вдруг прокричал Озет и затыкал рукой в направлении храма. – Он хочет осквернить священный алтарь, проклятый колдун в городе! – брызгая кровавой слюной, неистовствовал Озет и старался схватить за рукав начальника стражи.

– Да поняли мы, поняли, давай проходи! – Брезгливо морщившийся офицер старался избежать соприкосновений с заразным горожанином и, пятясь назад, отдал приказ столь же напуганным подчиненным открыть ворота.

– А ну, давай отсюда! Пшел от меня, урод! Давай шустрее, гниль бродячая! – кричали наперебой стражники, сторонясь от больных и подталкивая их древками пик к вороттам. Лишь один старик с нашивками капрала на плече отнесся к бедолагам с сочувствием и посоветовал испить воды из святого источника близ Кариуза.

Как только ворота закрылись, а тяжелые створки съехались довольно быстро, Вебалс упал на землю и, катаясь с боку на бок, разразился громким, надрывным хохотом. Палион не разделял оптимизма товарища, конечно, благодаря его затее, они благополучно выбрались в нижний город, но их тела гнили и становились омерзительнее и омерзительнее с каждой минутой. Одна только вонь, исходившая от покрывшегося какой-то слизью лица, вызывала у разведчика приступ рвоты.

– Чего радуешься, балда? Лечиться-то как, знаешь? – Палион схватил Вебалса за ворот куртки и рывком поставил на ноги. – Я не шучу, я в отличие от тебя не божество и…

– Не волнуйся, – произнес внезапно успокоившийся колдун и примирительно хлопнул товарища по плечу. – Чувствуешь себя нормально?

Палион кивнул. Действительно, несмотря на то, что выглядел он как прокаженный в последней стадии заболевания, самочувствие было в норме, даже уши перестал и гореть и температура ушла.

– Видишь, как полезно копаться в чужих головах, – рассмеялся колдун и, увидев какое-то движение вдали улицы, быстро спрыгнул в небольшой овраг под стеной, естественно, не забыв потащить за собою товарища.

Мягко приземлившись в заросли густой травы, компаньоны на время притаились. Если их догадка верна и Орден проводил в Нижнем Дукабесе рейд, то показываться на улицах в таком виде было крайне нежелательно.

– А теперь объясни, кратко и по порядку, что с нами произошло и как долго все это продлится? – Палион выразительно обвел рукой вокруг своего изуродованного сыпью и язвами лица.

– Не волнуйся, через полчаса на твоей физиономии останется лишь легкое раздражение, впрочем, как и на моей. —

Оптимизм колдуна удивлял, но давал надежду. – Тебе нужны ответы, ну что ж, изволь. Когда я, как могло показаться со стороны, окаменел на площади, я на самом деле изучал мысли стражей, бессовестно лазил по самым сокровенным закуткам их сознания и в результате выяснил три очень важные вещи.

– Какие же? – Разведчик попытался выглянуть из оврага, но колдун его остановил, жестом дав понять, что не стоит особенно торопиться.

– Во-первых, рыцари действительно устроили облаву в Нижнем Дукабесе. И без наших голов в качестве трофеев они не уйдут.

– Не сомневаюсь. – Палион вспомнил былые дни, он не понаслышке знал, что такое азарт охоты и что чувствует загнанный в угол лазутчик, вокруг которого медленно, но неумолимо сжимается кольцо окружения.

– Вторая информация была более важной, собственно, именно благодаря ей мы и выбрались, – продолжил колдун, видя, что товарищ слишком углубился в воспоминания. – Оказывается, сапожника, возле лачуги которого росла заветная травка, по праву можно считать городской легендой. Всего за десять лет трудов он умудрился не только стать из подмастерьев мастером и обзавестись собственной мастерской, но и, сколотив капитал, перебраться в верхнюю часть города, иными словами, достичь вершины профессиональной карьеры.

Колдун специально употребил выражение более близкое, привычное для слушателя, желая максимально облегчить восприятие. Этого он, конечно, добился, но слово «карьера» почему-то вызвало у Палиона странный побочный эффект. Бывший майор брезгливо поморщился, как будто испачкал сапог в коровьей лепешке, и смачно сплюнул.

– Дело в том, что его сапоги более прочные и почти не пропускают воду. Секрет ремесленника прост: он добился этого эффекта при помощи специальных смесей, которыми пропитывает кожу. Смеси изготавливаются из экзотических трав, выращиваемых прямо возле хибары.

– Так, значит, это были не сорняки? – догадался Палион.

– Очень дорогостоящие, диковинные для данной местности растения. Их семена многократно крали, но еще никому не удалось получить всходы. Мастера пару раз обвиняли в колдовстве, но за него заступился епископ.

– Дай догадаюсь почему, – перебил Палион. – Он и святейшество, и всю его челядь бесплатно обувал.

– Более того, жертвовал храму две трети своей выручки, – лукаво улыбнулся Озет. – Однако вернемся к нашему вопросу. Травки сапожника, а я немного разбираюсь в зельях, не только обладают рядом интересных с точки зрения сапожного ремесла свойств, но и вызывают кратковременное раздражение человеческой кожи, в чем ты только что сам убедился. Эффект временный, быстро проходит и, заметь, без всяких дурных последствий.

Палион посмотрел на широко улыбающуюся физиономию Озета. Безобразная образина вновь превратилась в человеческое лицо, только местами немного красноватое и с кругами синевы под слезящимися глазами.

– Вскоре и это пройдет, – заверил колдун, опять мимоходом покопавшись в мыслях товарища.

– За изобретательность хвалю, но ты хоть понимаешь, как мы рисковали? – сердито проворчал разведчик, чей мозг еще не успел смириться с мыслью, что все благополучно обошлось и им удалось выбраться из ловушки живыми.

– Нет, не понимаю, – заявил колдун. – Риска не было совсем, ты не знаешь местных реалий, а судишь. Как это у вас говорят: «…со своей бутылью в чужой монастырь приперся!»

Теперь настала очередь разведчика покатиться с хохоту. При извлечении из его головы известной народной мудрости была допущена существенная ошибка, но до чего к месту было вставлено слово «бутыль»! Лачек еще мало имел дело со священнослужителями здесь, на Шатуре, но в его мире большинство монахов и духовников были законченными тайными алкоголиками.

– Хватит ржать, как конь ретивый! – Вебалс обиделся, но быстро отошел. – Мы были в безопасности, как сам убедился, до нас не только дотронуться, но из лука застрелить боялись. Если успокоишься, объясню почему.

– Весь во внимании, – продолжавший в душе смеяться майор моментально стер улыбку с лица.

– Орден сам заманил себя в западню. Он так упорно распространял о колдунах слухи, что этим было просто грех не воспользоваться. Желание превратить нас в изгоев и поселить страх в сердцах людей привело к распространению множества абсурдных баек и суеверий.

– На какой же сыграл ты? – поинтересовался Палион.

– А ты знаешь, что такое порча? – ответил вопросами на вопрос Вебалс. – Какова ее природа и чем она отличается от обычной болезни?

Палион наморщил лоб, пытаясь подобрать более или менее сносное определение, но потом махнул рукой в знак того, что рассказчик может продолжать.

– Термин «порча» возник от слова «портить». Заболевшего человека испортила ведьма или колдун. В принципе если я сейчас напою тебя слабительным, то можно сказать, что я навел на тебя порчу. Порча не название заболевания, а указание на целенаправленность, умышленность злого действия.

– Теперь понятно, почему ты так разорался, что мы встретили колдуна, – кивнул Палион, – но совершенно непонятно, почему нас не пристрелили, ведь если верить слухам, то порча заразна.

– Некоторые виды, – уточнил колдун, – как любая другая болезнь. Наши симптомы походили на «песчаный чес» одно из самых страшных и очень заразных заболеваний в здешних местах. А так, если говорить абстрактно: ты сторонишься шмыгающего носом и надрывно кашляющего товарища, но не бежишь же от человека, сломавшего руку или вывихнувшего ступню?

– Почему же, если об меня, то бегу, – пошутил разведчик. – Но почему нас не пристрелили?

– Проклятие, жуткое проклятие падет на голову того, кто осмелится казнить испорченного. Слуги Вулака «портят» людей для того, чтобы обречь их надолгие муки. Считается, что убивший больного облегчает его страдания и тем самым вызывает на себя гнев темных сил.

– Хитро, – со вздохом облегчения произнес Палион. – Так чего же мы разлеглись? Давай быстрей из города выбираться, пока краснота с рож не спала! – Обрадовавшийся Палион стал выбираться из оврага, но Вебалс вовремя успел схватить его за сапог и затащил обратно.

– Рыцари Ордена и прочие священники распространяют байки, но сами в них не верят. Разве тебе не знакомо слово «ханжество»? – расстроил товарища Озет. – Они даже убедили горожан, что колдун не в силах навести порчу на тех, кто идет по нелегкому пути служения Небесам. Они обладают… как это у вас говорится… – Вебалс защелкал пальцами, пытаясь припомнить мудреное слово, – …иммунитетом к колдовским чарам.

– Забавно, – поморщился Палион и снова сплюнул, на этот раз не кровавой слюной. – Так что же нам делать?

– Действие трав почти закончилось, так что наши краснощекие хари не будут привлекать особого внимания. Можем идти, но учти, рыцари не стража, нам вряд ли удастся незаметно покинуть город. Придется пробиваться с боями, ты готов?

– Я не готов отморозить зад, мочевой пузырь и мужское достоинство в этой проклятой яме, – решительно заявил разведчик и стал карабкаться наверх.

– Нам нельзя пропустить кортеж герцога, так что смотри в оба! – напомнил колдун и, предчувствуя, что так забавно начавшийся день будет не из легких, полез следом.

Глава 12
ВРАГ МОЕГО ВРАГА МНЕ ТОЖЕ ВРАГ

Чем отличается нападение на город вражеских войск от карательной операции, проводимой рыцарями Небесного Братства? Скажете, ничем – и ошибетесь. На самом деле различия разительные. Чужеземные солдаты убивают ради грабежа, а рыцари во имя великих целей. Чтобы проникнуть за крепостную стену, нападающим приходится много работать и рисковать жизнями: разбивать возле города лагерь, долго обстреливать укрепления из осадных орудий, а затем под градом стрел и потоками горячей смолы лезть на отвесные стены, чтобы уставшими и изможденными сцепиться в ожесточенной схватке не на жизнь, а на смерть с горсткой не желающих сдаваться защитников. И только потом наступает сладкий, упоительный момент безнаказанных убийств, насилия, пьянства и грабежа, если, конечно, ты не валишься с ног от усталости. У рыцарей все происходит по-иному. Они не карабкаются по стенам, а под рев походных труб и устрашающую дробь барабанов чинно и важно въезжают в распахнутые настежь ворота. Сопротивления нет, весь гарнизон и состоятельные горожане, которые просто не могут быть подвержены скверне, запираются в верхнем городе и выжидают, пока солдаты Небес не закончат свой праведный труд по очищению заблудших душ. Кроме того, ущерб от рейда минимален: никто не штурмует стен, да и дома горожан поджигаются лишь в исключительных случаях, притом слуги небесных солдат внимательно следят за тем, чтобы огонь случайно не охватил весь город. Различий много, но оба вроде бы совершенно не похожих друг на друга события имеют одну общую черту: после посещения города вооруженными чужаками численность населения сокращается вдвое.

Наставник снял шлем и медленно оглядел площадь, на которой они находились. Убогий городишко, жалкие людишки, раздражающие слух стенаниями, и площадь, точь-в-точь похожая на сотню других мест, где ему приходилось бывать; площадь, названия которой не стоило запоминать. Великодушно позволив плаксивому слуге подставить под ногу горбатую спину, Жанор слез с вороного любимца и величественно присел на тут же подставленную к его ногам скамейку. Люди в его отряде были дисциплинированными и хорошо обученными, Наставнику Меруну не нужно было суетиться, бегать туда-сюда и кричать, что делать. Каждая группа, каждое отделение и каждый служитель Небес, будь он благородный рыцарь, молодой послушник или всего лишь наемный стрелок, прекрасно знали свою работу и, как трудолюбивые муравьи, сновали по муравейнику чужого города. Одни обыскивали дома и выволакивали во двор домочадцев, другие сгоняли безропотное человеческое стадо на площадь, третьи охраняли жалобно блеющий двуногий скот; а на плечи четвертых, самых опытных и самых мудрых членов Братства, тяжелым грузом ложилась ответственная миссия: определить, в ком из похожих друг на друга, как капли воды, оборванцев притаилось Зло, а чья душа чиста и невинна.

Занятие это не из легких, оно столь же кропотливо, как просеивание зерна или перебор крупы. Во избежание большого количества ошибок обычно в роли судьи выступали самые опытные рыцари Отряда: сам Мерун, его верный помощник Ликарас и еще Дарв, Марвус, Кобер. Однако этот рейд был необычным, лучшие из лучших возглавили поисковые группы. В принципе акция зачистки проводилась с одной лишь целью – поймать колдуна, а с ловлей нежити, прячущейся среди горожан, можно было подождать месяцок-другой. Изначально рыцари не планировали особо беспокоишь жителей, но гибель товарищей в Бобровых Горках ожесточила праведные сердца.

В толпе ожидающих вызова на эшафот испытаний возникло волнение. Это несчастные, чья очередь должна была вот-вот наступить, увидели, что их ждало впереди: бинокский котел, в котором булькало кипящее серебро, тальверийские угли, плотно прижимаемые к груди испытуемых, обычная и совсем не страшная дыба, привычное приспособление для казни, колесо, и множество других хитрых устройств, при помощи которых рыцари определяли, кто чист душой, а кто богомерзкая нежить, только ждущая ночи, чтобы обнажить клыки и насытиться плотью невинных.

Универсального способа определения врагов рода людского не было, поскольку каждая разновидность хищных тварей по-особенному реагировала на один и тот же предмет. К примеру, для оборотня губительно серебро, в то время как вутера можно было выявить только при помощи угля. От соприкосновения с пышущим пламенем углем кожа человека обгорала и на ней появлялся сильный ожог, в то время как прижженное место у вутера на несколько секунд покрывалось коричневой чешуей, а затем на нем вырастала новая кожа. Некоторые порождения Вулака распадались на глазах от ударов розог, вымоченных в солевом растворе, другие только кричали, стенали и дрыгались, в общем, вели себя, как обычные люди.

Все испытания длились не долее часа, но их было очень трудно пережить. Огромный помост, наспех собранный из привезенных отрядом с собой досок, недаром назывался эшафотом: поднимались на него здоровые люди, а сползали жалкие калеки, обожженные, с вывернутыми суставами и располосованными ударами плетей спинами. Святое Испытание выдерживал далеко не каждый: за последние полчаса в фонтан без воды было сброшено еще двадцать четыре трупа, притом ни один из них не обратился после смерти в чудовище. Однако для рыцарей это было не важно, умерший или пытавшийся бежать с эшафота причислялся к приспешникам темных сил со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Жанор сидел и меланхолично наблюдал за привычным течением жестоких процедур. Он испытывал души не раз и уже очерствел к крикам, мольбам, воплям, стенаниям и прочей белиберде, отрывающей от важного дела. Вдруг с помоста раздался настоящий звериный рык. Проломив заграждение, на песок свалились два трупа. Разорванный на части рыцарь еще сжимал в руке ковш с расплавленным свинцом, а обезглавленное тело послушника забило конечностями по мостовой, разбрызгивая хлещущую из шеи кровь и поднимая облако грязевой пыли. Жанор мгновенно вскочил и выхватил из ножен меч. Вовремя, очень вовремя. Растопырив в воздухе косматые лапища и клацая челюстями, полными острых зубов, прямо на него летел разъяренный оборотень. Порция горячего серебра пришлась чудовищу не по вкусу, и он, несмотря на день, вернулся в истинное обличье, желая крушить и рвать на куски обидчиков в небесно-голубых доспехах.

Буквально за долю секунды до того, как мохнатая груда костей и мышц обрушилась на Жанора, рыцарь отпрыгнул в сторону и полоснул острой сталью меча по левому предплечью чудовища. Перерубить толстую кость не удалось, но зато лапа зверя повисла плетью. Вырвавшийся из зловонной пасти рык был криком ненависти и боли, раздирающих неживое существо на куски. Не дожидаясь, пока к нему на помощь подоспеют бегущие со всех сторон братья по оружию, Наставник Мерун быстро развернулся и пронзил острым клинком насквозь бьющееся в агонии тело. Простое, без изысканных завитушек перекрестье застряло между лопатками и уже не вынималось, по крайней мере у Меруна не хватило сил вытащить меч из моментально обмякшего тела.

– Ну чего, чего вы все сбежались?! За дело, живо, сейчас дружки его разбегутся, снова придется город обыскивать! – с легкой дрожью в голосе прокричал Наставник.

Короткая схватка сбила дыхание воина, а раньше этого не случалось. То ли сказалась неожиданность, то ли усталость, а может быть, и осторожно подкравшаяся к рыцарю старость.

– Гарв, Кербингс, оттащите эту падаль в общую кучу, тело разрежьте и меч мой верните! – отдал приказ Мерун, а затем, уже повернувшись к подчиненным спиной, прошептал себе под нос: – На всех уродов мечей не напасешься.

Рыцари тут же приступили к работе, Жанор не стал смотреть, как раскинувшую лапы в стороны груду мяса тащат к фонтану, где уже лежало две дюжины перешедших в мир иной. Взгляд Наставника привлекло другое зрелище. На площадь с боковой улочки выехали всадники. Это был один из поисковых отрядов, направленных в северную часть города. Впереди на гнедой кобыле ехал Марвус, раненый и, судя по выражению перепачканного кровью лица, чертовски злой. На лицах остальных застыла маска расстройства, оно и понятно, три лошади везли седоков поперек седла. Их светло-голубые яке превратились в багровые тряпки.

– Столкнулись с Вебалсом?! – спросил Жанор, как только Марвус спустился с лошадей.

– Нет, – односложно ответил командир разъезда и, отерев пот со лба, жадно припал пересохшими губами к поспешно подсунутому ему слугой ковшу с водой. – Бандиты… они пьянствовали в таверне и не хотели выходить. Дальше, сам понимаешь… слово за слово, и понеслось. Троих потеряли Вулак этот сброд раздери!

– Где мерзавцы? – взяв себя в руки, спросил Мерун. – Ушли?!

– Ага, как же! – искривил губы в жестокой ухмылке Марвус. – Всю свору на месте положили, но трое мертвых…

Потери группы не ограничивались тремя убитыми: четверо из двенадцати оставшихся в живых всадников еле держались в седле, а на лицо одного из только что посвященных в рыцари воинов больно было смотреть – багровые лоскуты кожи свисали со лба рваными ошметками. Видимо, сильный удар топора раскроил пополам шлем, спасший юнцу жизнь, но не уберегший от увечья.

– А как здесь дела? – поинтересовался наконец-то вдоволь напившийся воды Марвус.

– Отправляй своих на стоянку к воротам, для них рейд завершен, – ушел от ответа Наставник и, повернувшись к командиру группы спиной, пошел к своему вороному коню.

Ответить на вопрос Марвуса можно было по-разному, но Жанору не хотелось ни сгущать краски в присутствии солдат, ни кривить душой перед старым боевым товарищем, вместе с которым они бок о бок прошли через множество боев и таких вот довольно мирных зачисток. С одной стороны, пока операция проходила довольно успешно. Несколько убитых и раненых – смешная цена за очистку от нежити большого города. Промашка судей и, как следствие, чуть не удавшийся побег оборотня – глупое недоразумение, мелочь, которые случались всегда, в любом захолустье. Подобное уже бывало в Амьене, Вероне, Филкалле. Члены братства —всего лишь люди, они не совершенны и допускают ошибки, трагические, но не меняющие общей картины происходящих событий. Вроде бы у Наставника пока не было повода для сомнений и печали, но, с другой стороны, Меруна мучили плохие предчувствия. Что-то в этот раз происходило не так, слишком долго не возвращались поисковые группы, да и результаты проверки оставляли желать много лучшего: всего один оборотень на двадцать пять, нет, уже двадцать восемь трупов. Конечно, все те, кто после смерти не оброс шерстью или чья кожа не покрылась чешуей, будут причислены к колдунам, ведьмам и прочим приспешникам темных сил, осквернившим свои души общением с Вулаком, но человеческие головы к воротам не прибить, а одна волчья морда будет как-то смешно смотреться.

После очистки Дукабеса возникнет много вопросов. В королевском дворце найдется уйма желающих почесать языки на тему, стоило ли переворачивать вверх дном целый город ради поимки одного единственного оборотня, которого можно было отловить и так, силами пары попов с кадилами и обычной стражи. И первым кричать о нецелесообразности нахождения рыцарей Ордена в Лиотоне будет, естественно, герцог Самвил, хозяин здешних земель и его личный враг, хитрый, двуличный аристократишка, имеющий весьма сомнительный круг общения и явно желающий как можно быстрее взойти на лиотонский трон.

Жанор Мерун чувствовал, что надвигалась большая политическая гроза. Вполне возможно, что вскоре он уже не будет Наставником. Хотя нет, почетного звания его Патриарх не лишит, слишком велики заслуги, но вот командиром Отряда ему уж точно не быть. Однако все это были лишь мелкие дрязги, по большому счету не достойные внимания. Удручало рыцаря совсем иное: о Вебалсе из рода Озетов, ради поимки которого, собственно, и была устроена эта утомительная возня, до сих пор не было вестей. Поисковые группы рыскали по нижнему городу, но колдун еще не был обнаружен, а ведь Ликарас клялся, что видел заклятого врага собственными глазами.

Наставник размышлял, строил предположения, где мог спрятаться проклятый колдун, и ездил кругами по площади. Как большинству рыцарей, Меруну думалось лучше в седле, но на этот раз на него не снизошло озарение. Трижды его взгляд останавливался на видневшейся вдали стене верхнего города, но устраивать проверку там было немыслимо. На мнение городских властей Наставнику было плевать, возмущения все еще пребывавшего в Дукабесе герцога тоже были не в счет, но там находился храм, а, как известно, колдуны и прочие слуги Вулака не могут обитать на освященной земле.

«…Не могут! Да кто знает, что может этот рыжий урод! Крысохвостому проныре столько раз удавалось выскальзывать из моих ловушек, что уже давно пора отправить к Вулаковой матушке все правила и ограничения. Если здесь его не найдем, придется искать в верхнем городе. Стража не пикнет, а если и пикнет, то угомоним! Скорее, скорее нужно заканчивать возню с нищетой!» – решил Жанор и мгновенно привлек внимание окружающих тем, что надел на голову шлем.