Текст книги "Непобедимое Солнце (СИ)"
Автор книги: Денис Поливин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Annotation
Поливин Денис Викторович
Поливин Денис Викторович
Непобедимое Солнце
НЕПОБЕДИМОЕ СОЛНЦЕ
"Пусть, о солнце, ты, что даёшь и прячешь
День – иным и тем же рождаясь, – пусть же
Ты нигде не зришь ничего славнее
Города Рима!"
Гораций
(Пер. Н.С. Гинцбурга)
1.Лови день!
Тёплым летним вечером, по улицам столицы огромной империи прогуливались, неторопливо беседуя, двое людей. Вокруг них суетились прохожие, одежда и облик которых указывали на их происхождение, национальность и то положение, которое они занимали в римском обществе. Здесь можно было увидеть торговцев и ремесленников, патрициев и плебеев, и представителей самых разных народов: египтян, в белых льняных одеждах и чёрных париках, и рыжебородых кельтов, в клетчатых накидках, и даже темнокожих африканцев, одетых в одни лишь набедренные повязки. И многих других: нумидийцев и фракийцев, греков и семитов. Проезжали повозки гружёные товарами и колесницы. Рабы несли паланкины, в которых, полулёжа и лениво осматриваясь вокруг через занавеси из тонких дорогих тканей, держали путь люди, составлявшие цвет римского нобилитета.
Многоэтажные жилые дома – инсулы – стояли в ряд, чередуясь с храмами и общественными зданиями. На первых этажах домов, стены которых выходили на улицу, были расположены лавки, предлагавшие товары, как местного производства, так и доставленные со всех краёв обширной Римской империи.
На пересечении улиц были обустроены квадратные колодцы, в которые по акведукам в город поступала свежая питьевая вода. Стояла жара, каменная мостовая была нагрета солнцем за день, так, что тепло от неё чувствовалось даже через подошвы тонких кожаных сандалий.
Один из двух собеседников, был уже в годах, в сенаторской тоге, по краю которой шла красная окаёмка. По его лицу было видно, что он человек добродушный и простой, несмотря на своё благородное происхождение. Другой – более молодой, нёс какой-то свиток, зажав его подмышкой, рукой придерживая тонкий пурпурный плащ, наброшенный на плечо, поверх длинного белого хитона. Оба они были коротко острижены и гладко выбриты, на римский манер, хотя совсем скоро, с лёгкой подачи императоров-эллинофилов, в моду войдут бороды и длинные волосы, в стиле греческих мудрецов древности.
–О чём ты так крепко задумался, Лукреций? – поинтересовался сенатор у своего собеседника.
–Я думаю, Публий, что жизнь вообще довольно трагичная вещь, – медленно ответил тот.
–С чего бы это? У тебя что-то случилось? – встревожено спросил сенатор, заглядывая в глаза Лукрецию.
–Нет, всё в порядке...Просто я сегодня наблюдал за погребальной процессией. Какую-то знатную женщину хоронили по египетскому обряду. Наверное, она была посвящена в таинства богини Исиды. Её муж был сильно разбит горем. И, как кажется, полностью утратил веру...
–Веру во что? В богов, что ли?
–Да во всё, Публий.
–А ты чего так расстроился?
–Потому что, глядя на него, я понял, что конец нашей жизни неотвратим и неизбежен, – объяснил ему Лукреций.
–Лукреций, послушай меня! Тебе сколько лет? – бодро произнёс сенатор.
–Тридцать.
–Ну вот! А я старше тебя считай в два раза. И хотя то, что ты мне сообщил, очень печально, я воспринимаю это как естественный ход вещей.
–В смысле?
–Вот я сегодня утром ел курицу, которая ещё вчера грябалась где-то в навозе, и радовалась жизни, и попивал хорошее красное вино. Я знаю, Лукреций, что и сам когда-нибудь отдам концы, так же, как и эта курица. Это неизбежно и неотвратимо, как ты говоришь. Но пока этого не случилось, я намерен, образно говоря, жить так же, как и она.
–То есть? – удивлённо посмотрел на него Лукреций.
–Я просто буду продолжать грябаться в навозе и радоваться жизни. Схожу, например, в театр, или на ипподром, скачки посмотреть, или в Колизей...
Он не договорил, так как Лукреций внезапно дёрнул сенатора за край его тоги. И как раз вовремя: прямо перед ними, прохожие бросились врассыпную, чертыхаясь. Кто-то из обитателей верхних этажей инсулы, мимо которой они как раз проходили, вылил ведро помоев вниз, прямо на улицу.
–Эти голодранцы совсем обнаглели! – начал простодушно возмущаться Публий. – В Риме есть система канализации, для кого её строили наши лучшие инженеры, спрашивается, а, Лукреций?
Тот, посмеивался тихонько, и ответил сенатору так:
–Им просто лень идти вниз. Я и сам когда-то жил в таких же условиях, когда перебрался из Неаполя в столицу.
–Хорошо ещё хоть ведром по башке не получили! – шутливо заметил Публий. И добавил, завершая свою так неожиданно прерванную речь:
–Как сказал один поэт: "Лови день!". Вот так и надо жить, верно я говорю, Лукреций?
–Верно, Публий! – согласился его спутник.
Тем временем солнце почти скрылось за горизонтом. Оба римлянина пересекли реку Тибр, пройдя по мостам, соединявшим берега с островом, которому архитекторы придали форму корабля; на нём высились храмы богам – Асклепию и Юпитеру. Там, за рекой, стоял большой особняк, с коринфскими колоннами, в котором жил сенатор. Лукрецию предстояло пройти ещё некоторое расстояние до того места, где он снимал своё жильё. Они уже собирались попрощаться, как вдруг Публий сказал:
–Лукреций, ты вообще грамотный парень, я смотрю. У меня к тебе дело есть.
–Какое? – с интересом спросил Лукреций.
–Мне нужен секретарь. Бумажной работы в сенате хватает, а я в этих ваших свитках не очень то и силён.
–Это неожиданное, но хорошее предложение, Публий! А чем конкретно надо будет заниматься?
–Как ты знаешь, император Траян собирается в поход на варваров. Земли их богаты, предприятие обещает быть успешным. Сенат должен проголосовать за решение...А впрочем, пойдём! Поговорим о делах у меня дома!
И они вошли в двери, которые им открыл, с лёгким поклоном, один из рабов, из многочисленной прислуги окружавшей сенатора комфортом и удобствами.
2.Вилла рустика
Плодородные земли, которые протянулись к югу от Рима, в сторону Неаполитанского залива и печально известного вулкана Везувий, издавна привлекали людей обильными урожаями и мягким климатом.
Поля зерновых – ячменя и пшеницы – чередовались с виноградниками, где на вертикальных шпалерах среди зелени листьев висели тяжёлые грозди сочных ягод. Кое-где возвышались пирамидальные кроны тополей. Тянулись грунтовые дороги, стояли небольшие дома, в которых жили свободные земледельцы – арендаторы, так называемые колоны.
Более крупные хозяйства сосредотачивались вокруг сельских усадьб, на латинском языке называемых "вилла рустика".
Одна такая вилла была выстроена на ровном, открытом пространстве, недалеко от берега моря. Жилые и хозяйственные постройки окружали небольшой дворик, мощенный галькой. Внутрь можно было попасть через ворота в сплошной стене, которая окружала всю виллу, формируя как бы замкнутое пространство. Слева от входа находился триклиний: квадратная зала, где принимали гостей и устраивали разного рода мероприятия. Пол её украшала роскошная мозаика. Стены триклиния были расписаны яркими фресками.
Рядом с триклинием шли жилые комнаты, далее – кухня и зернохранилище с вертикальными мельницами, вырезанными из камня, загоны для животных и винодельня, где стояли прессы и ёмкости для винограда. К этой группе построек, объединённых общей крышей, примыкал ещё один, открытый двор, квадратной формы, в котором прямо в землю были вкопаны, по самое горлышко, огромные керамические кувшины, накрытые деревянными крышками. В них вызревало вино – главный продукт, который производили в этом хозяйстве. Ещё дальше располагался большой амбар и специальная площадка, где, с помощью тягловых животных, молотили зерно.
За виллой, на небольшом удалении, можно было разглядеть низкое строение. Это был эргастул: место, в котором жили рабы. Люди, составлявшие прислугу, тоже из рабов, занятых в самом доме, проживали вместе со своими хозяевами.
К вилле, по пыльной, плотно утоптанной дороге, быстро приближался всадник. На вид ему было лет тридцать-тридцать пять. Его открытое простое лицо, выражало спокойствие и уверенность – два качества, которые, как он считал, отличают настоящих римлян. Он ехал в седле без стремян, которые в то время ещё не были в ходу, придерживая одной рукой уздечку, а в другой сжимая тонкий кнут. Ветер трепал короткий пурпурный хитон, перетянутый узким поясом, с серебряной пряжкой. На всаднике были кожаные наручи, а обут он был в сандалии на высокой шнуровке, подбитые железными гвоздями, какие обычно носят легионеры.
Он остановил коня у ворот, отдал его рабу, который вышел на стук, потом спросил, дома ли хозяева. Получив утвердительный ответ, вошёл внутрь, направившись к триклинию. Слуги приветствовали его, он отвечал им лёгким кивком головы. Было видно, что этого человека все здесь хорошо знают.
В триклинии вдоль стен стояли три деревянных ложа – отсюда и название этого помещения – застеленные пёстрыми тканями, явно привезёнными с Востока.
В центре находился небольшой круглый столик. В углах комнаты можно было увидеть бронзовые статуи: римские копии работ лучших греческих мастеров.
Здесь беседовали две женщины. Старшей из них была жена сенатора Публия, её звали Юлия, знатная римская матрона. Она была одета в столу белого цвета, поверх которой была наброшена пала – тонкая полупрозрачная накидка небесно-голубого цвета.
На улице стояла жара, но в триклинии было прохладно. Свет туда попадал через открытые настежь двери. Завидев гостя, Юлия поприветствовала его, поднимаясь со своего ложа:
–Тиберий! Как хорошо, что ты приехал! Заходи! Садись вот сюда! Где слуги? Несите поесть чего– нибудь, да поживее! И амфору вина прихватите! А ты верхом приехал? От тебя лошадью пахнет! И голова в пыли! – шутливо добавила она, и потрепала Клавдия за шевелюру.
Её дочь, Публия, миловидная девушка, с высокой, завитой кудрями причёской, сделанной по последней моде, напротив, робела в присутствии мужчины. Он ей очень нравился. Её мать не случайно так любезничала с Тиберием, которого знала давно, и хотела бы видеть своим зятем.
Пока слуги суетились на кухне, Тиберий уселся на один из клиниев, и завязалась беседа.
–Как ваш цветник? – спросил он у хозяйки дома, показывая в сторону отрытых дверей, через которые можно было видеть небольшое пространство, густо засаженное растениями.
–Лили и нарциссы принялись хорошо, а вот крокусы что-то сохнуть начали...
–Я ехал к вам мимо виноградников. Вижу, урожай в этом году обещает быть обильным.
–Да, мы рассчитываем на хорошую прибыль, на следующий сезон.
–Хозяйство у вас большое! – заметил Тиберий.
–Мы, как и другие, половину земли делим на участки-парцеллы, и сдаём в аренду крестьянам, из свободных, – объяснила ему хозяйка дома, – а остальное обрабатывают рабы.
–Вы сами всем этим руководите?
–Нет, есть у меня помощник, управляющий, из вольноотпущенников.
–Вы что же, рабов на свободу отпускаете?
–Почему бы и нет? Если раб толковый и смышлёный, умеет читать и писать, приносит пользу своему хозяину, можно со временем дать ему или ей вольную.
–А я приехал попрощаться, – вдруг сказал Тиберий.
–Попрощаться? А куда это ты собрался? – искренне удивилась матрона. Тем временем слуги занесли и поставили на стол разнообразные блюда: здесь были варёные бобы, жареное мясо и рыба. А так же фрукты и зелень. И круглые хлебцы.
–На войну, – коротко ответил тот.
–На какую войну? – женщины испуганно переглянулись.
–Меня недавно повысили по службе. Теперь я буду командовать первой, сдвоенной центурией нашего легиона. И вместе с императором Траяном, отправляюсь в поход на варваров, что угрожают нашим границам у реки Данубия, – объяснил Тиберий, принимаясь за еду.
–Ты там сильно не геройствуй! – серьёзно напутствовала его Юлия, – Героев у нас в Риме и без тебя хватит! Возвращайся домой, сюда к нам, живой и невредимый!
–"Со щитом, или на щите", как говорили древние спартанцы! – пошутил центурион.
–Ты так не шути, Тиберий! – заметила женщина, подливая ему вина в кубок.
Они посидели ещё немного, беседуя о последних новостях которые Тиберий привёз из Рима, и легионер начал собираться в обратный путь.
–Говорят, добыча будет большая. Вернусь сюда, обязательно подарю вам какие-нибудь золотые или серебряные трофеи – вещи, изготовленные варварами! – бодро заметил он, влезая на коня. Его вышли провожать хозяйка дома и её дочь.
– Не надо нам никаких трофеев, – тихо сказала ему девушка. – Возвращайся с победой, и пусть боги тебя хранят в этом походе, Тиберий!
3.Марий и Андроник
В том месте, где великая река Данубий имеет наименьшую ширину, пробивая себе дорогу к морю через высокий скальный массив Трансильванских Альп, у длинного каменного моста, возведённого римскими строителями, постепенно сосредотачивалась огромная армия, численностью в сто тысяч человек. Их целью была столица дакийского царства, Сармизегетуза.
Римляне, люди практичные, действовали очень последовательно. Они даже построили дорогу, прорубив длинную нишу в отвесной скале над рекой: под ней шли балки, выступавшие над водой, а на этих балках лежали доски деревянного помоста, по которым маршировали легионеры и везли припасы и снаряжение. Тщательная подготовка к этому походу была необходима, так как их противник, в отличие от других варваров, с которыми им до этого приходилось иметь дело, сумел правильно воспользоваться лучшими достижениями античной цивилизации.
Вождь даков, Децибал, прекрасно понимал все выгоды пересечённой местности, в которой ему предстояло вести борьбу с имперскими легионами. Он, используя опыт и знания римских перебежчиков, и богатые ресурсы серебра и золота, которыми славились горы его царства, сумел организовать регулярную армию, обучил её римской тактике, оснастил первоклассным оружием, включая осадную технику, построил мощные крепости в неприступных местах, и смог нанести римлянам не одно сокрушительное поражение. Но теперь, проиграв первую кампанию, Траян, новый римский император, хотел взять реванш. И он тоже учёл опыт предыдущих походов, в том числе, и полный разгром легионов под началом Корнелия Фуска.
Римляне расположились лагерем на берегу реки. Они провели две перпендикулярные друг другу дороги. Разделили лагерь на правильные квадраты, поставили ряды палаток, окружили их рвом и частоколом, деревянные колья для которого каждый легионер нёс, по две штуки, прямо на себе.
Внутри лагеря стояли повозки, на которых перевозили осадные машины: катапульты и карробаллисты. Между палаток пирамидами были расставлены пилумы – метательные копья с длинными железными наконечниками, и щиты-скутумы двух типов: прямоугольные, слегка изогнутые и овальные, плоские. Горели многочисленные костры, и прохаживались туда и сюда часовые. Помимо пехоты и конницы, в состав легиона входили инженеры и лекари, трубачи и знаменосцы и ещё много других специалистов, каждому из которых было отведено особое место в стройной системе римского войска.
Переправу через Данубий прикрывали две флотилии быстроходных гребных судов. Они были укомплектованы либурнами – лёгкими галерами, изобретением иллирийских пиратов, которое у тех заимствовали римляне.
В одном из этих лагерей, у костра, на котором в бронзовом котле готовилась нехитрая походная снедь, сидели двое легионеров, в пластинчатых панцирях и пурпурных хитонах. Их товарищи находились неподалёку, у палаток, кто лёжа на своём плаще, кто сидя.
Эти двое резко отличались по внешнему виду друг от друга. Первый из них был типичным римлянином. Его звали Марий. Второй, напротив, очевидно, родом из варварских земель. Он был стройный и чернявый. Фригиец, именем Андроник. Они служили вместе уже давно. И, как обычно, спорили друг с другом, рассуждая о предстоящем походе.
–Послушай меня, Марий, я вовсе не настаиваю на том, что римское государство обязательно плохое.
–Да я понимаю тебя, Андроник...
–Ничего ты не понимаешь! Вот, смотри. Вы, римляне, завоевали обширные территории, так?
–Так.
–Но теперь возникает вопрос: а дальше что? Как удержать награбленное. И стоит ли бесконечно расширять границы империи?
–Стоит, однозначно! – заметил Марий, приподняв одной рукой крышку котла, и помешивая большой ложкой его содержимое.
–А зачем? – спросил нетерпеливо Андроник.
–Потому что мы несём варварским народам свет нашей цивилизации! – не задумываясь, ответил ему легионер.
–Какой "цивилизации", Марий, друг мой? – варвар-фригиец понизил свой голос до шёпота, оглядываясь на других солдат. – Я видел, как вы, римляне, подавляете восстания, на Ближнем Востоке, да и повсюду. У вас ничего своего на самом деле нет. Вы всё заимствуете у покорённых народов! Культуру – у этрусков и греков, военное дело – у кельтов, иберов, и даже боги, которым вы сейчас поклоняетесь: Кибела, Аттис, Митра, пришли к вам с Востока, как раз из тех краёв, откуда я сам родом!
–Замолчи, Андроник! Не дай Юпитер, кто-то услышит твои крамольные речи, и доложит, куда надо! Вы, варвары, ненадёжны по определению. Сколько раз уже ваши вспомогательные отряды бросали нас прямо на поле боя! И нам, римлянам, приходилось добывать себе славу на острие меча, проявляя те самые мужество, стойкость и дисциплину, которыми так славится наша армия!
Варвар умолк. Но потом, опять заговорил. Было видно, что его на самом деле волнуют все эти вещи, о которых он пытался беседовать с римлянином.
–Послушай меня, друг Марий! Мир огромен. Барбарикум – земли, населённые другими народами весьма обширен. Я понимаю вашего императора, Траяна. Сегодня Дакия, завтра – Парфия, послезавтра – Индия. А дальше что?
–До самого Океана, на край земли, что же ещё? – всё так же невозмутимо добавил легионер, подбрасывая хворосту в огонь.
–В том-то и дело, Марий! Рано или поздно, но вы надорвётесь! Ты понимаешь?
–Я понимаю. Вот ты говоришь, что у нас нет ничего своего. Но мы создали огромную империю, в пределах которой люди могут свободно и быстро обмениваться друг с другом новыми идеями и местными изобретениями. Может быть, как раз в этом и заключается значение нашей цивилизации, как думаешь, друг Андроник?
Варвар замолчал и задумался.
Тем временем, один из легионеров, слушавших этот разговор, поднялся, и с совершенно равнодушным лицом, направился куда-то, как казалось, по своим делам. Однако, вскоре, он пришёл прямо к палатке в центре римского укреплённого лагеря, туда, где располагался штаб командующего легионом.
Он о чём-то перекинулся парой слов с часовыми, вошёл внутрь, побыл там какое-то время, потом вышел, и вернулся назад, к костру, у которого вели беседу двое товарищей.
Вскоре, к Марию подошёл какой-то человек, и позвал его с собой к легату. Марий вошёл в палатку главного командира легиона. Тот, в кожаном поддоспешнике, короткие рукава и низ которого были разрезаны на узкие полосы, сидел за походным раскладным столом, перебирая бумаги и отдавая распоряжения своим помощникам. Завидев Мария, он дал им знак рукой выйти.
–Послушай меня, Марий, – заговорил легат, обращаясь к нему. – Мне тут доложили, что один из наших легионеров, Андроник, варвар, родом из Фригии, ведёт неподобающие речи, сомневаясь в силе и правде того дела, за которое мы все боремся. Это так?
–Андроник храбрый воин. Мы не раз бились с ним плечом к плечу! – не задумываясь, ответил Марий.
–Ты можешь поручиться за него?
–Как за самого себя! – всё так же чётко ответил легионер.
–Хорошо, Марий! Мы с тобой воевали на Ближнем Востоке. Я не раз видел тебя в деле. Я тебе доверяю. Но ты скажи своему другу, чтобы он лишнего языком своим не молол. Нам предстоит очень трудный поход. Враг хорошо вооружён и готов к встрече с нами. Нужно чтобы наши воины действовали воодушевлённо, все вместе, понимаешь?
–Я понял вас, легат! Разрешите идти?
–Идите, Марий!
Марий быстро вернулся к своей палатке. Андроник уже собирался ложиться спать. И даже начал дремать. Но римлянин разбудил его.
–Тебе нужно бежать отсюда, Андроник! – шёпотом сказал он своему товарищу.
–Почему?
–Потому что ты против нашей империи. Ты на стороне варваров, родственных тебе по духу, если и не по крови и языку! – всё так же шёпотом объяснял ему Марий. – Рано или поздно, тебя арестуют! А если ты дрогнешь на поле боя, всё наше отделение подвергнут позорному обряду децимации! Казня каждого десятого по счёту легионера! Независимо от того, виновен он, или нет!
Андроник нехотя поднялся на ноги, обдумывая всё услышанное.
–Беги к Децибалу! Он принимает наших дезертиров, и берёт их к себе на службу! Я прикрою тебя, друг! – продолжал убеждать его Марий.
Андроник разулся, оставив свои кожаные сандалии, подбитые железными гвоздями у костра, и перебросил через плечо короткий меч-гладиус в деревянных ножнах. А затем направился прямо к берегу. Пока Марий отвлекал часового, фригиец успел войти в воду, и, стараясь не поднимать лишнего шума, почти без всплесков, плавно поплыл на противоположный, тёмный гористый берег широкой реки Данубия, борясь с довольно сильным течением.
4. Деревня в горах
Утром Мария разбудил какой-то шум снаружи палатки. Он вылез из-под своего тёплого шерстяного плаща, и вышел, щурясь, наружу. Весь римский лагерь пришёл в движение. Сновали легионеры, разбирая своё оружие, ревели ослы, которых запрягали в повозки с осадной техникой.
Восходящее солнце рассеивало туман, который стелился над рекой, укутывая пепельным пологом противоположный край каменного моста и его защитные башни.
–Что случилось? – спросил он у одного из товарищей, который быстро застёгивал ремни своего пластинчатого доспеха-лорики.
–Сейчас Тиберий нам всё объяснит! – кивнул тот головой в сторону центуриона, в поножах и чешуйчатом панцире, украшенном круглыми бляхами, которые висели на кожаных ремнях. На них были изображены животные и лица людей. Тиберий приближался к ним быстрым шагом, придерживая одной рукой короткий меч с широким лезвием и большим круглым навершием, висевший на правом боку, а другой – железный шлем с поперечным красным гребнем. Он созвал своих легионеров. Пехотинцы бросились к нему, сбегаясь со всех сторон.
–Слушайте меня! Отряд наших разведчиков столкнулся вчера в этих горах, по ту сторону реки, с даками. Они обнаружили селение варваров. И отправили одного человека к нам сюда, прося о помощи. Легат приказал мне взять мою первую, сдвоенную центурию, две сотни бойцов с лёгким вооружением. Мы выдвинемся в горы, найдём то место, где они сейчас находятся, и будем действовать, смотря по обстановке.
–А остальные?
–Две когорты пойдут следом за нами, как только будут готовы. Они возьмут осадные машины на тот случай, если придется штурмовать хорошо укреплённое поселение высоко в горах. Это всё! Выступаем!
И небольшой отряд быстро направился в сторону моста, на противоположный берег Данубия...
По мере того, как римляне поднимались вверх, в горы, по крутым тропинкам, протоптанным дикими животными, растительность вокруг них постепенно менялась: широколиственные деревья уступали место хвойным.
–Так. Вот этот ручей, о котором говорил наш легионер, – произнёс Тиберий. – Они шли вверх по течению, по левому берегу. Разделимся на десятки. Старайтесь теперь идти как можно тише. И внимательно оглядывайтесь по сторонам. Может быть, те варвары всё ещё здесь, прячутся где-то неподалёку, и наблюдают за нами!
Легионеры рассредоточились, идя широкой цепью, которая состояла из групп по десять человек, прочёсывая лес. Ручей быстро нёс свои воды вниз, к подножию горы, где-то там вливаясь в реку Данубий.
Вскоре, справа, вдалеке от ручья, показалось открытое место, кое-где заросшее редким подлеском. Один из солдат глянул туда, и не удержавшись, воскликнул:
–Тиберий! Они здесь! Но что это...!
Позабыв об осторожности, все бросились туда, с треском ломая ветки. То, что открылось их взору, было просто ужасно. На поляне валялась дюжина изрубленных тел в пурпурных хитонах и коротких синих штанах – образцовой одежде римских воинов. Даки, которые их всех убили, сняли с римлян доспехи, и забрали их оружие. Самих легионеров просто оставили лежать там, где каждый из них встретил свою смерть. Видимо, вскоре на это место вышла стая волков. Повсюду были видны следы хищников. Лица и конечности людских тел были обглоданы их зубами; из разодранных желудков наружу вывалились внутренности...
Две сотни римлян столпились вокруг, онемев от ужаса, при виде того, какой бесславный конец встретили здесь их боевые товарищи. А потом, все начали кричать и говорить друг другу, обезумив от горя и ярости:
–Мы должны прямо сейчас, немедленно, найти тех варваров, которые так поступили с нашими людьми! А если не тех, то каких-нибудь других! Они все одинаковы! Если здесь есть поблизости их поселения – сожжём их, а даков просто вырежем, всех до единого! Чтобы хорошо усвоили этот урок! Да и остальным впредь ясно будет, что с ними сделают, если рискнут с нами воевать!
–Всем молчать! – кричал на них центурион. – Нас мало. Мы должны дождаться подхода основных сил!
–Да пошёл ты, Тиберий! Мы их сами найдём. Прямо сейчас и накажем! – процедил сквозь зубы один из пехотинцев.
Тиберий побелев, толи от ярости, толи от неожиданно нанесённого ему оскорбления, вытащил меч из ножен, и заговорил, твёрдо и убедительно, обводя взглядом своих людей, и смотря им прямо в глаза:
–Наша армия непобедима только потому лишь, что мы, римляне, подчиняемся строгой дисциплине. Я лично зарублю любого, вот этим мечом, кто откажется выполнять мои приказы! Вы меня слышите?
Легионеры стояли вокруг него молча, понурив головы. Тиберий продолжал говорить:
–Я сейчас чувствую то же самое, что и вы все. Но мы будем действовать по заранее намеченному плану. По тому плану, который мы согласовали с нашим командованием. Мы сейчас разделимся. Часть людей заберут тела павших и пойдут назад, той же дорогой, навстречу когортам, отправленным вслед за нами. Остальные вместе со мной продолжат прочёсывать лес. Если мы выйдем к селению, то окружим его, но не будем атаковать вплоть до подхода основных сил. Если встретим вооружённых даков, будем действовать, смотря по обстоятельствам. Вы меня все поняли? Делайте то, что я вам сказал!
Вскоре, часть солдат центурии, забрав тела павших, вернулись к ручью и начали спуск вниз, к подножию горы. Остальные, снова растянулись цепью, и продолжили идти вперёд между деревьями.
Рельеф постепенно снова начал меняться, как и зелёные чащи сквозь которые пролегал путь римских воинов. Они вышли к небольшой долине, где, видимо, и находился исток того самого ручья. Впереди они увидели горстку простых хижин, под островерхими кровлями, над которыми поднимались вверх к небу тонкие струйки дыма.
Основная часть легионеров залегли, прячась среди деревьев, с той стороны, в которую дул ветер. А Тиберий, взяв с собой несколько человек, подобрался вплотную к селению.
Он понял, разглядывая то место, что деревня даков была почти пуста. Всего несколько людей, мужчин и женщин, сидели или ходили, занимаясь своими делами. У одной из хижин горел костёр, на котором жарилась небольшая туша какого-то животного. У неё возилась женщина, в длинном платье, напевая грустную песню на своём языке. Тиберий с трудом мог расслышать её голос. Вокруг костра, бегала, смеясь, маленькая девочка. Она играла с большой рыжей лохматой собакой, которая то и дело норовила лизнуть малышку прямо в нос. У центральной, самой большой хижины в деревне, расставленные и развешанные на её стенах, Тиберий увидел доспехи и оружие римских легионеров. Тех самых, тела которых остались лежать без погребения, на поляне у ручья.
5.Настоящие герои
Римский император Марк Ульпий Траян прибыл в расположение своих войск на границе с Дакией. В огромном императорском шатре толпился народ. Он занял своё место в центре, на троне, окружённый помощниками и советниками: сенаторами в белых тогах с красной окаёмкой и военными, из старших чинов. С докладом о ходе подготовки кампании пришли легаты, трибуны и префекты лагерей. Среди сенаторов был и Публий, а при нём, в качестве секретаря, Лукреций.
Траяну шёл уже пятьдесят второй год. Он прославился как выдающийся полководец и пользовался популярностью среди легионеров. Собственно, в ту эпоху люди часто приходили к власти, опираясь именно на военную силу.
Рассматривая и слушая его, Лукреций подумал о том, что нынешнего владыку Рима отличал очень взвешенный и рассудительный характер. На нагрудной пластине позолоченного анатомического панциря Траяна, из-под которого выглядывали кожаные птеригии, отделанные серебром, Лукреций заметил изображение двух крылатых людей. Каждый из них приносил в жертву быка, поставив одну ногу на спину животного, задрав ему рукой морду кверху, и пронзая горло коротким мечом. "Наш император прошёл посвящение в мистерии Митры", – подумал он.
Один из легатов, командир легиона, расположенного у моста через Данубий, докладывал Траяну о недавних событиях.
–То, что ты мне сейчас рассказал, достойно быть помещённым в анналы истории! – одобрительно заметил Траян. – Какую блестящую победу одержали наши доблестные воины в самом первом же бою с варварами! Это хороший знак! Боги на нашей стороне! Мы поставим павшим героям статую на Форуме, в Риме. На её пьедестале наши лучшие резчики по камню высекут имена этих легионеров!
–Можно ещё сочинить какой-нибудь панегирик, прославляющий силу, мужество и доблесть римских воинов, – вставил реплику один из сенаторов. – И добавить его на пьедестал.
–А что, мысль хорошая, мне нравится! – заметил одобрительно Траян.
–Мой секретарь, Лукреций, мог бы написать такой стих, – предложил сенатор Публий.
–Почему бы и нет? – согласился император, и лёгким кивком головы подозвал к себе Лукреция. А потом спросил у легата:
–Как ты говоришь, зовут того примипила, командира сдвоенной центурии?
–Его зовут Тиберий.
–Где он сейчас?
–В госпитале. Раны залечивает.
–Ступай, Лукреций, найди Тиберия, и расспроси его хорошенько о том бое, в маленькой деревне, высоко в горах. И отнесись серьёзно и ответственно к тому, что напишешь. Я лично буду редактировать этот текст!
–Слава Цезарю! – ответил ему Лукреций, и вышел из шатра.
–Слава непобедимому солнцу! – звучали хвалебные крики в адрес Траяна у него за спиной.
Когда Лукреций вышел, один из сенаторов, обратился к императору с такими словами:
–Я думаю, Цезарь Траян, нам не стоит тратиться на такую статую. Одной поэмы будет достаточно.
–Почему? – поинтересовался император.
–Потому что война эта будет трудной, мы неизбежно будем нести потери, и со временем на форуме просто негде будет ставить такие монументы. Вместо этого, одержав победу, мы лучше возведём один общий памятник, больших размеров, прославляющий и тебя, Траян, и всех наших солдат.
–Ты правильно рассуждаешь! – согласился с ним император. – Так мы и сделаем!
