Текст книги "Легенда сумасшедшего"

Автор книги: Денис Ватутин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Ирина, как вы? – спросил я, подъехав поближе.

– Хорошо, – ответила она ровным голосом.

«Злится», – подумал я. Ну и пускай, ничего плохого я не сделал… И нечего на меня так равнодушно и отстраненно смотреть – еще недавно она смотрела на меня совсем по-другому. Вот не поймешь этих женщин: ты ей нравишься, подходишь к ней, целуешь – а она нос в сторону! Только что под танк чуть не полезла… и теперь: «Хорошо»… Да ну ее, что я в самом деле! Даже от своего планшета не оторвалась!

– Извините, что отвлек. – Я пришпорил дромадера.

– Ничего, не страшно, – рассеянно произнесла она.

Да что она о себе в конце концов возомнила? Не хочет разговаривать – не надо!

– Вы какой-то задумчивый всю дорогу, – внезапно обратилась ко мне вослед Ирина.

Вот тебе раз! Это я, значит, задумчивый! А она, можно подумать, едет и травит анекдоты!

Я придержал поводья.

– Да вот… – произнес я слегка растерянно. – У меня из головы не выходит это дело, и я продумываю разные варианты…

– Интересно, – сказала она, – поделитесь мыслями? Вы так увлекательно рассказываете…

– Конечно, поделюсь, – сказал я, в тысячный раз поражаясь ее непредсказуемости. – К тому же наш маршрут на сегодня оканчивается…

– Почему? – Из-под шлема было видно, как она удивленно вскинула брови.

– Потому что наши провожатые пригласили нас в свой поселок на праздник, – ответил я, – а отказывать в таких случаях не принято.

– Так это же так интересно! – воскликнула Ирина, сверкнув глазами в свете нашлемных фонарей. – Я с удовольствием посмотрела бы на их жизнь, на их… как бы это выразиться… повадки… нет… ну, праздник – отражение быта.

Я улыбнулся:

– Не думаю, что вам понравится: грязь, нищета, дикость. Что, вы думаете, мы сможем увидеть в поселении этих несчастных дикарей? Или вы увлекаетесь этнографией?

– Не то чтобы увлекаюсь, – произнесла она задумчиво, – просто это, наверное, тяга ко всему необычному. Так что вам пришло в голову, пока я пыталась прийти в себя после этой жуткой сцены с танком?

Мне показалось, нечто похожее на упрек просквозило в ее интонациях. Ну как вам это нравится? Я ехал и дулся, что она не разговаривает со мной, а она ехала и дулась, что я не разговариваю с ней… Да уж – поотвык ты, Странноватый, общаться с женщинами, а вот с такими – даже и не привыкал.

– Простите. – Я отвесил галантный полупоклон. – Я настолько углубился в размышления, что невольно отвлекся. Вы чувствуете себя нормально?

– Теперь – да. – Она слегка улыбнулась. – Ну не томите…

– Я пришел к выводу, что у нашего «крота» есть на орбите, там, – я зачем-то махнул рукой в небо, совсем как Диего тогда в городе, – есть группа поддержки. На важное задание нельзя посылать даже опытного разведчика без дублера. Связь с Землей напрямую, с поверхности планеты, почти невозможна. Да и во время обыска на заводе я ничего не нашел. А планетарных передатчиков размером с горошину не бывает. Но резидент должен корректировать свои действия с неким «центром». Вот уже две довольно веские причины, почему на орбите планеты должна быть какая-нибудь посудина для вспомогательных целей. Идею обыкновенного спутника ретрансляции я отмел, так как спутник не придет на помощь, если что, и Марс сейчас не в самой выгодной позиции для связи.

– А вы не думали, что эта группа поддержки под видом каких-нибудь лаборантов или техников может оказаться в числе персонала станции? – спросила Ирина.

Бог мой марсианский! А я и не подумал об этом даже! Ну и умница же она!

– Вряд ли, – ответил я со скептическим видом, закуривая сигарету и лихорадочно соображая, что ответить. – В случае экстренной ситуации эти техники должны будут просто угнать со станции шаттл: а это рискованно и не так-то просто. Надо проникнуть в ангар, договориться с диспетчером, заправить ракетоноситель для возвращения: шаттлы ради безопасности стоят с пустыми баками. Потом открыть шлюз, пройти предстартовую подготовку. И не факт, что станция и мы будем в этот момент в одном полушарии. Придется сделать минимум полвитка по орбите – а реагировать надо оперативно, иначе важная операция, в которую наверняка вбухана уйма бабок, провалится, к примеру.

– Ну, убедили, – сдалась Ирина. – А как вам кажется?

– Я бы на их месте прислал на орбиту какой-нибудь научный корабль, типа для новой программы изучения Марса и его аномалий, а для оперативности имел бы на борту парочку субатмосферных истребителей. Корабль меньше станции и более мобилен, а истребители превосходят шаттлы по скорости во много раз. Если нужно срочно сбросить на Марс дублера или поддержку в виде небольшого отряда – отстрелил от истребителя парашютную капсулу, и даже приземляться на планету не надо. А тяготение маленькое, и топлива много не истратишь. По-моему, это оптимальный вариант для мобильной переброски живой силы. Да и сами истребители – хорошая огневая поддержка с воздуха.

Ирина смотрела на меня с искренним восхищением, а я, гордый как индюк, чувствовал, что импровизация – это моя сильная сторона.

– Да… – протянула Ирина. – Да вы стратег.

– Ну, – скромно улыбнулся я, – без этого здесь нельзя.

– А как вы собираетесь это проверить, будучи здесь, внизу? – Она махнула рукой вниз, словно копируя мой предыдущий жест, но с точностью до наоборот.

– Есть у меня в Персеполисе один человек, – сказал я загадочно, – у него связи на станции.

– Обалдеть! – Ирина была поражена. – Везде связи у вас!

– И без этого тут не обойтись, – сказал я назидательно.

– Ну хорошо. – Ирина внимательно посмотрела на меня. – Если мы найдем корабль группы поддержки, что это нам даст?

Вот к этому вопросу я оказался совсем не готов! А действительно? И что мы будем с этим делать? Найдем на заброшенной военной базе ракету класса «земля – космос» и долбанем по врагу? Да… очень смешно… Или свяжемся со станцией и попросим выпустить по научному кораблю пару ракет, потому что твердо уверены: там находятся плохие парни? С Ириной расслабляться нельзя: она видит и чувствует многое, и эта ее эмпатия чем-то сродни моему чувству опасности.

– Ну как же! – Я сделал удивленное лицо: надо было выкручиваться. – Во-первых, это лишнее косвенное доказательство присутствия среди нас «чужого». А вдруг Лайла или Аида – одна из бывших любовниц Джованни, которые решили ему отомстить за то, что он их бросил, а стихи – бред воспаленного воображения итальянца, который слишком много времени уделял глюкам? Это, конечно, маловероятно, но прямых доказательств разведигр у нас пока нет, кроме вашего мужа.

– Логично, – подтвердила Ирина, и на моей душе потеплело.

– Во-вторых, – продолжил я, – в городе я хочу прикупить аппаратуру спутникового слежения, чтобы ориентироваться, где в какой момент находится корабль, – это может косвенно предупредить о нападении.

– Вы очень предусмотрительный человек. – Ирина вновь смотрела на меня как-то по-особенному. – Таким и должен быть настоящий мужчина, как мне кажется.

Мне показалось, что моя довольная физиономия осветила марсианскую ночь на десятки метров вокруг: эта девушка заставляет меня соображать за считаные секунды! Даже моя мама не могла от меня добиться таких результатов!

– Я просто беспокоюсь о нас… в смысле, о группе… – Я начинал чувствовать себя неловко.

– Я понимаю, – кивнула Ирина, – это ваша работа.

– Нет, – вдруг сказал я, – это уже больше, чем просто моя работа…

– Вы имеете в виду, что никогда не сталкивались с такими происшествиями? – каким-то настороженным тоном спросила она.

– Я имею в виду, что никогда не сталкивался с такими странными гидами. – Я резко дал дромадеру шпоры.

– Вы, между прочим, тоже странный, – услышал я вслед себе не то констатацию факта, не то оценку моего характера…

Нашу процессию уже обступили стены скал: мы въехали в ущелье. Эхом отражались от камней голоса людей и фырканье животных. От охотников клана шуму было больше, чем от всей нашей группы, хотя туристы тоже болтали. Клан подъезжал к дому, поэтому их настрой повышался с каждым километром.

Вот ущелье стало поворачивать вправо. С гор подул прохладный ветер с мелкими песчинками, а на небе встретились две луны: Фобос с запада и Деймос с востока.

Факелы красиво подсвечивали скальный рельеф, камни и выступы отбрасывали причудливые пляшущие тени.

И вдруг впереди послышался клекот гарпии! Я встрепенулся, сжав ладони на рукоятке автомата.

Затем клекот повторился, но уже с более низким тембром, за поворотом зажглось четыре огонька. Я понял: это нас встречали дозорные клана, и клекот гарпии – это условный сигнал их часовых. Да… интересно тут у них…

Завернув за скалу, мы увидели стоящее в самом узком месте ущелья некое подобие забора, которое по большей части состояло из ржавого грузовика без колес и стекол. Он был изящно декорирован дюралевыми контейнерами и металлическими листами, принадлежавшими когда-то обшивке всевозможной техники: дверцы машин, люки бэтээров, спецназовские щиты, как у Харлея. Теперь я понял, куда они приспособят бронеплиты, снятые с танка. Над грузовиком возвышалась невесть откуда приволоченная стрела с монтажной люлькой, предназначенная под охранную вышку. В люльке сидел здоровенный детина в черной коже, облокотившись на настоящий станковый пулемет, – до нынешнего рейда, видимо, жемчужину коллекции арсенала клана Харлея.

Мы приблизились к забору, послышались голоса: охотники клана переговаривались с теми, кто был за стеной. Затем стали отодвигаться небольшие ворота, состоявшие из стенки транспортного контейнера и автомобильных колес.

Мы въехали на территорию поселка. Ущелье за забором заметно расширялось: на скалах были видны аккуратные срезы уступов, рваные края некоторых сколов были отмечены аккуратными полукруглыми отверстиями или ровными бороздами – по всей вероятности, это место раньше было каменным карьером, и здесь велась добыча камня. Этим удачным обстоятельством и воспользовался клан, получив удобную и защищенную естественным образом территорию. А территория была немаленькой. По краям котлована притулились дома из самых разнообразных материалов, в которых изобиловали транспортные контейнеры, автофургоны и ящики. Возле восточной стены котлована стоял заржавленный экскаватор, упершийся стрелой без ковша в груду камней. Изредка попадались дома, сложенные из камня. На каждой крыше жилых строений были бортики, до краев засыпанные песком, – минимальная защита от радиации. Кое-где из земли торчали некие сооружения по метру в высоту, с огромными рычагами, напоминающие водяные насосы: в некоторых местах на Марсе сильны были грунтовые воды, тогда как в виде рек или озер вода была редкостью. Справа располагались просторные загоны для скота, что-то похожее на кладбище, а слева огороды и палисадники и что-то напоминавшее парники: укрытая от сильных пустынных ветров, земля справлялась с такой непростой на Марсе задачей, как выращивание растений. Почва на Марсе имела рН-фактор 8–9 и содержала, как выяснилось, магний, натрий, калий и хлориды. На Земле тоже можно было найти подобный тип почвы повсеместно. На ближайшей делянке красовались огромные бело-зеленые диски патиссонов. Некоторые крупные отверстия в скалах использовались под некие склады, к которым примыкало два ветхих небольших заводских корпуса с трубой, – вероятно, еще тех времен, когда здесь велась разработка камня.

По поселку стекались к прибывшим люди: женщины, закутанные в пледы и в каких-то балахонах, мужчины, одетые так же пестро, как наши провожатые. Некоторые были откровенно пьяны и плохо держались на ногах, но таких было мало – вероятно, это скучающие Охотники, ждущие своего рейда в пустыню. Раздался громогласный хриплый лай церберов, которых я вначале не разглядел, – эти одомашненные твари сидели на цепях возле входов в пещеры-склады. Некоторые туристы от неожиданности вздрогнули. Где-то пропел разбуженный петух, и его крик отразился эхом в котловане. Все это было непривычно даже для меня – около трех месяцев я уже болтаюсь по пустыне и в населенных пунктах не бывал давно, да и негусто их на Марсе.

У меня почему-то появилось ощущение, что мы на огромной строительной или съемочной площадке, – не знаю почему, но редкие прожектора и вереницы ручных фонариков вкупе с суетой и эхом отдающимися звуками создавали ощущение какого-то сложного и многогранного процесса.

В самом центре карьера красовался грубо отесанный камень, на котором стоял настоящий мотоцикл с Земли! И если я не ошибаюсь в модели, то именно его логотип негр Харлей привинтил на рога своего животного! Вот чудные! Где они откопали такой раритет?

Началась разгрузка добычи. К нам подъехал один из амбалов, кажется, Анвар, сопровождавший Харлея, и жестом указал на загоны:

– Туда… там верблюды стоят. – Слова явно давались с трудом этому парню с татуированным лицом, на правой стороне которого было изображено что-то вроде оголенного черепа.

Я тронул поводья и махнул группе рукой. Туристы жадно разглядывали обстановку и людей, а Крис и Аюми – снимали на видео. Дронова что-то зарисовывала с бешеной скоростью в своем альбоме и все время отставала. Музыка, смех, голоса и лязг металла. Я старался аккуратно объезжать праздношатающихся, которые так же откровенно разглядывали нас, как и мы их: оно и понятно, таких крупных партий гостей клан просто так не принимает. Отношения здесь чаще настороженные и враждебные. А Харлей, видно, человек честный и чувствует некую свою вину, что мы попали в переделку, выгодную ему. Видно, не зря его выбрали вождем клана и разрешили носить столько колец.

– На обмен! На обмен! – раздался резкий выкрик.

К Йоргену с Сибиллой подскочил высокий чумазый юноша лет восемнадцати, одетый в жилет из собачьих шкур.

– Трансформатор есть? Три фазы? Есть? – затораторил он. – Вниз, чтобы ниже делал? Есть?

– Нет, – лениво отмахнулся Йорген, – стабилизатор вот есть, феррорезонаторный, двести восемьдесят ватт, на патроны сменяю…

Загон состоял из восьми железных трубок с натянутой между ними проволокой. Сверху был небольшой навес, слегка присыпанный песком.

– Паркуемся, – крикнул я так, чтобы меня услышали в группе, – треножьте, раздавайте корм и не расходитесь. Это приказ.

Ирина стала ориентировать туристов, в каком порядке заезжать в загон, чтобы не было путаницы.

Полковник ехал с расстегнутой кобурой на бедре и настороженным лицом, Аурелиано – с брезгливой усмешкой, а Азиз – с широкой улыбкой…

В общем, поминутно озираясь и переговариваясь шепотом, туристы слезали со своих дромадеров.

Харлей со своей свитой уже спешились и подошли ко мне. Они предложили группе пройти в барак, заменяющий в поселке некий вариант банкетного зала, а проще говоря – общей столовой.

Там нам указали на запертую дверь некой кладовой и сказали, что туда мы можем сложить наше оружие, которое нам не понадобится на территории поселка. К тому же здесь нам и спать, поэтому мы сами и будем охранять свое добро.

Барак изнутри представлял собой просторное помещение, составленное из двух контейнеров, с пристройкой из песчаных блоков – скорее всего, местного производства. В ней-то и была отгорожена кладовая, а сама пристройка выполняла роль некой бытовки с электрической плиткой на тумбе и обшарпанным холодильником земного производства, который безбожно тарахтел своим обветшалым компрессором. Напротив располагались шесть коек и умывальник с бачком для воды, склепанным из оцинкованного железа.

В самом зале стоял длинный стол, сложенный из ящиков и накрытый кусками пластика, а небольшие коробки и контейнеры служили скамьями и стульями. Кучки старой ветоши, чем-то набитые изнутри, заменяли подушки для сидения (я вспомнил крик петуха и понял чем). Стены были размалеваны разными граффити, иногда довольно мастерски выполненными.

Мы сбросили рюкзаки в бытовке, сложили оружие в кладовую, после чего Харлей велел ждать здесь и удалился…

– Не нравится мне все это, – подал голос Аурелиано, – они нас того… не съедят на ужин? Какие-то они не очень вменяемые ребята.

– Спокойно, – я поднял руку, – они вполне мирно настроены, главное, чтобы мы все вели себя аккуратно и особо с ними не спорили и не лезли с общением. Помните, что мы в гостях.

Я внимательно посмотрел на Йоргена, который опять хотел положить ноги на стол, и он сделал вид, что почесывает под коленом: Йорген после контузии стал определенно меня радовать, но я знал – это до той поры, пока не встрепенется вновь его марсианское нутро. Сибилла в этом смысле просто разумнее.

– А зачем мы вообще приехали в гости к этим люди? – слегка запинаясь, спросила Аюми.

– Отказывать в пустыне людям, которые тебе помогли, пусть и в своих целях, не принято, – ответила за меня Сибилла.

– А вы уверены, что они нам ничего не сделают? – с некой нервической интонацией в голосе спросила Дронова.

– Уверенным здесь быть нельзя ни в чем! – громко сказал контуженый Йорген.

В глазах женщин мелькнул ужас…

Я решил поработать переводчиком.

– Охотник Йорген хотел сказать, – я выступил на шаг вперед, – что, если соблюдать осторожность и спокойствие, с нами ничего ужасного не случится – правда, Йорген?

– Ну да, – кивнул тот с лицом, озаренным светом истины. – Я и говорю: мы вас в обиду не дадим!

Сибилла закатила глаза к потолку и тяжело вздохнула.

– А вы с ними раньше уже встречались? – осторожно поинтересовалась Лайла.

– Конечно, – я беззаботно улыбнулся, – на Марсе много подобных кланов.

– Давайте распакуем вещи, – сказала Сибилла, – и перекусим с дороги.

– Да, – поддержала Ирина, – надо поесть с дороги и после стольких переживаний.

Туристы зашевелились.

– А я не хочу есть, – сказала Дронова, – я когда нервничаю, у меня начисто пропадает аппетит…

– Везет вам, – ответила Лайла, – а у меня, наоборот, просыпается, потом приходится сидеть на диетах…

У входа в столовую раздались шаги, и в помещение вошли четверо девушек клана с подносами в руках, на которых стояли тарелки с какой-то едой. От тарелок шел пар. Девушки поклонились. Вдруг на руке одной из них я случайно заметил татуированную надпись: «Собственность Крэя Бонга». Да, половые взаимоотношения у них первобытные.

Девушки поставили тарелки на стол, и одна из них, по виду самая старшая, с пирсингом по всему лицу, подошла к нашей группе.

– Сейчас будет жратва для вас. Мы угощаем вас нашей хавкой, попробуйте, – произнесла она несколько неуверенно и со странным акцентом, напоминающим команче, близкий к языку шошонов. Оставалось только гадать: как в колониальную экспедицию на Марс могли попасть индейцы.

От снеди в тарелках из дюраля шел будоражащий запах.

– А это не опасно? – Дронова схватила меня за рукав.

– Спасибо, – ответил я, улыбаясь женщине клана во весь рот. – Мы с удовольствием будем есть вашу еду!

Женщины вышли. По комнате стал расползаться ароматный и притягивающий запах «живой» еды.

– Всем принять обеззараживающее, – сказал я, обернувшись к группе, – и антирадиационные препараты. Прививки у всех есть?

– Мне делать прививки перед полет. – Крис Паттерсон поднял руку, как школьник-отличник на уроке.

Остальные закивали.

– А кто будет употреблять алкоголь – у меня есть отрезвляющие таблетки, могу выдать.

– А пахнет вкусно. – Аюми развела ладони вокруг своего лица и покачала головой.

– А что это? – спросила Ирина, кивнув в сторону стола.

– Овощи, – отозвалась Сибилла, хищно вглядываясь в тарелку и принюхиваясь, – натурального, местного произрастания. Если повезет, и мяса дадут!

На лице ее сияла торжествующая улыбка.

Йорген тоже, по виду, уже давился слюной.

– Давно такого харча не хавал! – довольно потер он руки.

– Охотник Йорген, что за выражения? – вполголоса произнес я.

– А чего я сказал-то такого? – округлил Йорген глаза.

– А мясо быть свежий? – спросил Крис.

– Сейчас мы позовем администратора и шеф-повара – и все у них узнаем, – не удержавшись, съязвила Сиб.

Паттерсон выпучил глаза так, что в его очках было реальное ощущение, будто марсианской болотной кауде наступили на хвост и сфотографировали. Он явно не оценил метафоричности самой шутки…

Через какое-то время девушки вернулись с новыми порциями. Потом принесли настоящие лепешки, потом какую-то зелень – я не силен в марсианской ботанике. Потом поставили на стол алюминиевую канистру, в которую снизу был впаян краник. Сказали, что это «бухло». Многие туристы стали переспрашивать, но я сказал слово «алкоголь» – и все все поняли.

Включили яркие софиты под потолком.

В комнату начали прибывать мужчины, охотники и мастеровые клана, заросшие волосами и щетиной. Радостно галдя, они усаживались на ящики, то и дело косясь на нашу группу и выкрикивая какие-то междометия. Наша группа вжалась в дальний край стола, рассевшись почти плечом к плечу. Женщины клана сели в бытовке, которая была за нашими спинами, и быстро произносили коверканные слова, которых я не успевал понять. Галдеж нарастал, набилось уже, кроме нас, человек тридцать, некоторые дымили самокрутками. Только одно место в центре, с противоположного края стола, было пустым – как я понимал, это было место самого Харлея.

Кто-то принес гитару с усилителем и начал наигрывать нехитрый мотивчик, знакомый настолько, что уже не помнишь, откуда это: звучало всегда и везде! Кто-то разносил по столу алюминиевые кружки и предлагал «бухла». Только полковник, Дронова, я и Йорген с Сибиллой взяли по стакану с «бухлом». Я не удержался и втихаря попробовал: «бухло» оказалось светло-зеленой мутной жидкостью крепче аперитива, но слабее водки, и обладало каким-то свежим и будоражащим привкусом. Я даже и думать не хотел, как они его делают, главное – приятно. Я проглотил таблетки и запил их из фляги с водой. Все уже проделали то же самое.

И тут в столовую вошел Харлей, и после приветственных криков, подвизгиваний и каких-то кличей в духе команчей все смолкли.

– Я рад, – сказал он в наступившей тишине, – у нас тут кайф нашей добычи с нами делят нормальные путники и конкретные воины. Хавчик и бухло для вас! Прикалывайтесь и тусите с нами!

Он поднял кружку, и все одобрительно загудели. Стали ударять кружки друг о друга, и нам пришлось тянуться к части ближайших гостеприимных аборигенов через полстола. Все схватили алюминиевые ложки и принялись за еду. Многие из наших протерли приборы антисептическими салфетками, а я брызнул на ложку водки из фляги.

Начался бедлам. Говорили, размахивали руками и кричали. Харлей подошел к нам, и мы все, у кого были кружки, стали чокаться с ним.

Настроение мое было каким-то взбудораженным: разные люди подходили и хлопали меня и Йоргена по плечу, произносили странные фразы. Йорген громко повторял одни и те же слова, и мне хотелось вздохнуть глубже. Такое было ощущение, что все вдруг принялись говорить с самими собой вслух.

Принялись наконец-то за овощи. В каждой тарелке было по маленькому куску мяса размером с пальчиковый аккумулятор, но это было не суть важно! В честь нас был в считаные минуты приготовлен такой пир, что это говорило и о гостеприимстве, и о некой зажиточности харлеевцев.

Еда действительно оказалась изумительной – может, я чего и не понял, но после месяцев на сухпайке это была райская пища. Все ели за обе щеки, только Дронова и Аурелиано с брезгливыми и настороженными лицами ковыряли ложками, пытаясь разглядеть состав блюда.

Ирина сидела напротив меня, чуть правее от Сибиллы, и разговаривала с каким-то нависшим над ней старичком с пучками грязной седины на лице и одетым в грязную спецовку. На лице ее отображалась некая сконфуженность – наверно, от дедушки плохо пахло, – но и живой интерес исследователя. Ирина кивала и давала какие-то односложные ответы.

– То, что вы пьете, это очень крепкое? – спросила Ирина, неожиданно обернувшись ко мне. – Этот человек рассказал мне, что именно он делает этот лучший в долине напиток из патиссонов и каких-то трав. Уверяет, что у него целебные свойства.

– Попробуйте, – я протянул алюминиевую кружку с напитком, – он не очень крепкий…

Ирина робко приняла кружку, внимательно рассмотрела и понюхала содержимое. Потом медленно наклонила кружку и сделала один мелкий глоток… Немного поморщилась.

– Вообще приятный напиток, – сказала она, протягивая мне кружку обратно, – терпкий такой.

– Берите, – махнул я, – я себе еще наберу.

Я встал и начал пробираться к канистре, которую уже меняли на следующую. Даже успел поговорить с кем-то по дороге на тему «как мы его классно завалили!» (имелся в виду, конечно, танк).

Вернувшись на место, я чокнулся с нашими, а в основном с Ириной, и меня понесло, как испорченный приемник, хоть я был вовсе и не пьян: о том, что на Марсе все же есть жизнь, и бывает, что и неплохая, и далеко не каждый прохожий тебе враг и предатель, и что у марсианских колоний есть будущее, и что развитие сельского хозяйства – первоочередная задача, и что с глюками я договорюсь, и что жизнь прекрасна!

Я остановился, только когда заметил, что шум в зале приутих и все внимательно слушают меня, включая самого Харлея и даже Йоргена. Харлей качал головой и одобрительно цокал языком.

Я почувствовал некую неловкость и, так как держал в руке кружку, взмахнул ею и подытожил:

– Вот за все это я и хотел выпить!

– Реальный базар! – раздались нетрезвые голоса. – Не врубило меня, правда, во все, но прикольно! Молодец Охотник, соображает! И я за интеграцию и планомерное развитие! А что, в натуре?!

Я чуть не облился: десятки рук хлопали меня по плечу, а Ирина смотрела на меня через стол с каким-то озорным восхищением и интересом.

Я похлопал себя по карманам в поисках сигарет и вспомнил, что собирался вынуть из рюкзака свежую пачку. Рядом мелькнула рука с дымящийся сигаретой: это был Азиз. Я попросил его жестом сигарету, и он протянул мне свою. Я, в благодарность от его порыва, принял дар, хотя предпочел бы новую. И, только поглядев на широкую улыбку Азиза и затянувшись глубоко его самокруткой, понял, что вдохнул хорошую порцию марихуаны. Ой, я же забыл, что Азиз к табаку равнодушен… Ладно, буду надеяться, что от этого я не отключусь.

Я вернул Азизу его дар, а он вновь затянулся, похлопал меня по плечу и сказал, улыбаясь:

– Ана харощая!

Я в шутку показал ему кулак, а он заулыбался еще шире. На душе у меня стало легко, спокойно и весело. Я окинул взглядом собрание и опять сосредоточился на Ирине, которая разговаривала с Аюми и смеялась…

Тут из-за открытой двери стали доноситься какие-то громкие звуки, будто били изредка в большой барабан, и что-то громко скрипело. За столом тоже кипели страсти: Йорген боролся на руках со здоровенным амбалом из окружения Харлея, но не с Анваром, а другим. Йорген держался молодцом, только говорил очень громко. И все же я кивнул Сибилле, поймав ее взгляд: мол, проследи за ним. Она кивнула в ответ.

По столу грохали ладонями игроки в домино, кто-то принес игральные карты, кто-то шашки. Сыпались крепкие шуточки и выражения.

Я пошел к рюкзаку, вынул запечатанную пачку сигарет «Красная Планета» и вышел к двери – покурить на крыльце и понаблюдать за поселком. Мне стало интересно, чем там гремели.

Котлован карьера окрасился в ультрамарин, а небо в сиренево-синий: рассвет наступает через пару часов. В центре поселка, где стоял камень с мотоциклом, собралось немало народу, и горели яркие прожектора.

Я пригляделся: на небольшом выступе перед мотоциклом стояла какая-то конструкция, похожая на ударную установку, и силуэт человека с гитарой в руках! Вот и культурно-массовые мероприятия начались, подумал я, вновь поражаясь этим людям: по-своему они были очень счастливы в своей нехитрой жизни.

Я вернулся в зал, где Йоргена заваливали во второй раз, и мне показалось, что этот нахальный субъект попросту хитрит, усыпляя бдительность соперника: я знал, что у Йоргена очень крепкие руки, хоть он и не «качок».

Я подошел к Ирине, которая теперь уже беседовала с Дроновой, и взял ее за руку со словами:

– Простите, пани Дронова, я на минутку украду у вас вашего гида.

– Ой, ну конечно. – Пани Аида произнесла это медовым голосом, с умилением глядя на нас.

Мне это не очень понравилось, но в итоге я решил, что мне плевать на всех. Ирина с неким оттенком удивления и любопытства смотрела на меня, но руки не отдергивала…

Я подвел ее к двери.

– Пойдем на концерт? – предложил я, кивнув к центру площади.

Ирина близоруко прищурилась.

– Правда, – удивленно сказала она, – настоящий концерт!

Мы были без шлемов, и я откровенно любовался ее русыми волосами, которые редко видел. Господи! Какую чушь я говорю сам себе?! Я не узнавал того Странного образца месячной давности. В кои-то веки мне ОЧЕНЬ ПОНРАВИЛАСЬ ДЕВУШКА! Главное, чтобы это не мешало… не мешало работе: Странный, держись поспокойнее…

– Пойдемте.

Ирина весело улыбнулась и сама взяла меня за руку, увлекая к центру площади. А там уже слышались громкие выкрики, переговоры публики и музыкантов иногда на абсолютно бытовые темы. В котлован подул теплый ветерок, и волосы Ирины всколыхнулись слегка. Стоп! Хватит! Ты обещал!

У кого-то горели наплечные фонарики, цепляющиеся на плечо неким ошейником, кто-то принес и расставил факелы. Подтянулись и туристы. Йорген продолжал соревнования.

Наконец раздался первый гитарный аккорд, искаженный гитарным процессором в металлическое завывание.

Ирина вздрогнула и поморщилась.

– Вообще я такую музыку не очень, – сказала она, глядя на меня.

– Да я тоже по настроению, – ответил я, улыбнувшись, – но люди для нас стараются, хоть немножко послушаем.

– Хорошо, – согласилась Ирина и тоже улыбнулась.

Свет бросал на ее тонкие черты причудливые тени… Так, Странный, еще раз я это услышу!..

Заиграла музыка. Я, не отпуская руки Ирины, чуть заметно придвинулся к ней. Она не шелохнулась, а даже немного облокотилась мне на грудь, отчего сердце мое учащенно заколотилось, и мне было неловко, что Ирина может почувствовать этот бешеный пульс и… Отставить романтическую фигню! Все под контролем!

Краем глаза, обернувшись, я приметил за банкетным залом каменные ступеньки, грубо врезанные в породу. Они уходили куда-то вверх. Я повернулся к стоящему рядом рыжебородому лысому здоровяку и спросил, кивнув в ту сторону:

– А что за лестница?

– Это лестница в небо, – хитро улыбнулся харлеевец, чуть покосившись туда, куда кивнул я, – можно смотреть, как солнце идет наверх.

– А можно будет туда залезть? – вновь поинтересовался я.

– Да, – просто ответил тот.

Песня была на староамериканском и повествовала о прекрасной девушке, которая, проснувшись рано утром, стала приставать с расспросами то к солнцу, то к ветру, то к морю о том, насколько она прекрасна. Все предлагали спросить у кого-нибудь еще, пока наконец дерево, озадаченное тем же вопросом, не предложило ей разбудить и спросить об этом юношу, спящего в сени ветвей. Дальше было что-то непонятное, я не разобрал слов, а дальше рефреном повторялась одна фраза: «Девушка, уходящая вдаль». Музыка была простенькой, но душевной и эмоциональной. Не мешало даже то, что гитарист иногда попадал не совсем по тем струнам, а ударник слегка свинговал. Был еще сильно разукрашенный и обвешанный различными девайсами парень, который извлекал разные звуки из компьютера, на мой взгляд, совершенно лишние в данном исполнении, но во всем этом был некий колорит… что-то индивидуальное…