Текст книги "Барин-Шабарин 2 (СИ)"

Автор книги: Денис Старый

Соавторы: Валерий Гуров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Я задумался. Конечно, хотелось бы производить те самые револьверы самостоятельно, но я понимаю, что развитие металлургии в Российской империи оставляет желать лучшего, и в то время, как в Англии уже существуют многие сплавы, в нашем Отечестве лишь копируют их, да и то далеко не сразу.

– Да не расстраивайтесь вы так, барин. Я вам лучше скажу, к чему аглицкие по морю везти? Пружину можно заказать в Туле. Там те же аглицкие имеются. Или в Петербурге. Знаю человека, который за награду, кхм… – он повертел широкой рукою в воздухе, – продаст недорого пружины из Тулы в обход начальства. Еще и быстрее выйдет.

Вот он где, выбор. Сам я, вроде бы, борец со всем плохим во имя всего хорошего и ненавижу коррупцию. Но вот как же поступить человеку, который хочет создать нечто, например, те же русские револьверы для той же самой продажи офицерам морского флота Севастополя? Взятку давать? В обход завода покупать дефицит? А ведь может быть, эти пистолеты в итоге спасут чью-то жизнь, или же чуть больше покрошат английскую и французскую армии во время Крымской войны.

А для этого, выходит, необходимо преступить закон.

– Хорошо, Козьма Иваныч. Давай всё же попробуем сначала купить те самые пружины, али ещё что нужное, в Туле. Я так понимаю, что самое сложное – это нарезка стволов? – подумав, отвечал я.

– Нарезка ствола – сложное дело, но не потому, что требует особых каких станков али инструмента. Я буду день, а то и два, нарезать один ствол для револьвера. Это очень медленно идёт, часто сбиваешься, вот в том и сложность. Я стоял на нарезах пушек на Луганском заводе, так и там одна из двух лишь только получалась. Но все можно сделать. Так что… Высчитайте, барин, будет ли сие выгодно, или часть купить на заводе, там же и отлить, всем заплатить. Ну, и мне… Уж, как ведется, нужно и мне за работу, и тем, кто работать будет, – отвечал Козьма. – И патроны… отлить их можно, хотя в Туле я имел дело только с картоном. Но и ртутную соль нужно купить, пистон же нужно сделать. Ох, сколь работы, барин. И долго, и в разъездах…

– По деньгам не беспокойся. Но займись этим! – решительно сказал я. – Сколько денег нужно для… Пяти десятков револьверов?

Проташин ответил не сразу, а вдруг посмотрел на меня очень внимательно.

– Не мое сие дело… Но вы, барин, что, на войну собрались? Так я с вами! – усмехнулся мастер. – А в том… Патроны сладить нужно, а еще из меди хотите, хотя все нынче картонные пользуют, если вовсе пользуют. С тем ли делом вы связываетесь?

– Ты, как я погляжу, шибко умный, да скорый препираться со мной, – раздражаясь, сказал я. – Если получится, то вместе озолотимся. Так что вот… Я рисунки, ты претворяешь в жизнь. Грамотный же, вон и мне перечить вздумал?

– Учился в школе при заводе, был на стажировке в Туле, – не понял моего сарказма мастер, а намек на угрозу и вовсе проигнорировал.

– Сделай! – настаивал я.

– Вот что я скажу…

Проташин снова переступил с ноги на ногу.

– Ну?

– Перемани, барин, мастерового одного. Я начальствовал над ним, вот кто пистоли ладил на заказ, также и дуэльные. Он смог бы.

Между тем я не собрался ни тешить свое эго при отношениях с Козьмой, ни попрекать его хоть чем-то. Я взял себя в руки и просто успокоился. Дело в том, что я сейчас предлагал не конструкцию Кольта, Адамса или Лефоше, я предлагал чертеж Смита и Вессона, наиболее совершенной конструкции револьвера, чем вероятные предшественники, которые уже должны были быть не только изобретены, но и защищены патентами.

И это, если все получится, только начало. Не вижу серьезных препон, чтобы не создать револьвер братьев Наганов. Но в этой системе патроны – уже более сложные в производстве. А на «Смит и Вессон», надеюсь, что получится отлить медные гильзы и создать то, что Козьма называет «пистон», но я понимаю, что это капсюль.

Выбор револьвера «Смит и Вессон» был обусловлен тем, что, если не так давно создана предшествующая ему линейка револьверов, похожее оружие, то есть и патенты. Тогда на меня могут подать в суд – а я со своими судами только разобрался, да и то лишь на отсрочку вышел. Так что нужно делать другое, что-то не запатентованное еще. И пусть могут быть патенты и на отдельные решения в конструкциях… С другой же стороны, если получится хоть как-то наладить производство этого оружия, то я не поленюсь и сам поеду в Петербург, чтобы представить отечественную разработку.

Так что тысячи рублей, которые я предлагал в быстром порядке предоставить в казну, абсолютно не жалко. Единственное, я, конечно же, попросил сохранять всё это в секрете. С одной стороны, никто не должен знать, о том, что у меня есть деньги, с другой стороны, нужно сохранить и тайну создания самих револьверов.

Да, я помещик, я погорелец, в проблемах, как и в долгах, как в шелках. Но я же и носитель знаний. Ядерную бомбу не создам, но что-то могу же подсказать. Вот что смог бы я предложить своему Отечеству? Бездымный порох. Это же, вроде бы, и не сложно, а дальше ведет к созданию динамита. Что там? Хлопок, и он воспламеняется от азотной кислоты. И то, и другое, насколько я понимаю, достать можно. Если только резко увеличить производство кислоты. Менделеева бы… Но он, насколько я знал, уже во второй половине девятнадцатого века творил.

Я еще несколько часов проработал в мастерской. Хотел сам опробовать станки, прежде всего, фрезерный и сверлильный. Нужна паровая машина… С ней штамповать можно было бы некоторые вещи. Еще полторы тысячи рублей. Благо машину можно заказать весьма близко, в Луганске. Но это еще деньги, ещё траты… Нет, попозже. Нельзя светиться с такими суммами.

День клонился закату, дождь идти не переставал, но мне не так далеко идти до своего терема, метров пятьсот – и я дома. А там новая печь исправно протапливает весь дом… Там еще дожидается грелка почти на все тело… И, признаться, не так чтобы ноги сами несли меня домой, но вопросов к Эльзе несколько накопилось. Я ведь не успел их задать. А если пойдут сложные разговоры, то какая уж тут страсть?.

Так что ночь была… Была, и все тут. Есть, чем похвалиться, но джентльмены своими успехами с женщинами не делятся, если только не с такими же джентльменами, которые могут рассказать пикантную историю. А так, нет… Молчок.

– Всего одна простынь осталась, и имеется еще одна запасная… – вот с таких слов и началась страстная ночь.

Все же дело исключительно в экономии и места, и пространства. Так что мы заняли одну постель… один стол… Было… Как будто в последний раз.

– Я уезжаю скоро, – удивила меня Эльза с утра. – Поеду сперва в Одессу. Нужно же подготовить бал… Я помогу тебе. Сколько на это необходимо денег, не знаю. Потому уговоримся – я оплачу, а ты отдашь потом. Письмо управляющему графа Бобринского я отправила. Будет тебе… нам, сахарный завод.

Женщина говорила, и всё о делах, но как-то жеманно, не прекращая грустить, просто сообщая о событиях, как… как говорят у могилы близкого родственника.

– Что происходит? – спросил я тогда. – Ты приехала не потому, что воспылала желанием начать совместную коммерцию. И, не хочу задеть твои чувства, но и не потому, что любишь меня. Эльза! Ты слишком расчётливая дама, чтобы сорваться с места по одному только зову сердца.

Я задумался, обвинять ли все же ее в чем-то – или подождать. Намеки уже прозвучали, но было достаточно нестыковок и логичных и чуйка мой вопила.

– Тебя кто-то заставил приехать? Молчанов? Кулагин? Зачем? – все же решил я задать вопросы.

– Ах! Ты прости… и все… и никому ничего не говори, даже, если что-то поймешь, – только и сказала Эльза.

Я задавал вопросы, был груб и требователен. Но ответов так и не дождался.

– Сударь… отпустите руку, вы сделали мне больно. Я не одета. Имейте честь и достоинство дать даме одеться, – сказала Эльза и я… отпустил.

Будто сама рука разжалась.

Эльза убежала в комнату, что была ей предложена ранее. Я уже умывался, когда вдруг услышал звуки отъезжающей кареты. Рванув в комнату вдовы, желая убедиться, что это она уехала – или, наконец, объясниться, что это за странное поведение и намеки.

На кровати, между прочим, заправленной белоснежной простыней, лежала записка.

– Тебя собираются убить… Прости… Выживи… Я помогу. Сожги записку. Спасибо, – бормоча себе под нос, прочитал я.

Я сжал пальцы в кулак, сминая бумагу.

Бежать следом? Никогда не бегал за женщинами, не хотелось бы и начинать. За женщиной? За той, которая пришла в мой дом и знает, что меня хотят убить! Так что догнать и спросить!

Глава 6

Я еще немного посомневался, стоит ли догонять Эльзу. Нет, все же нужно больше узнать информации.

Я странным образом не держал на вдовушку зла, если только немного, так и хотелось отшлепать эту девчонку по пухлой заднице. Более того, я даже был несколько рад тем обстоятельствам, что начинают вскрываться. Еще до конца ничего не понятно, между тем, враг нанес удар – и это даже хорошо. Если знаешь точно, кто против тебя действует, можно планировать ответные действия.

Я давно ждал какого-нибудь «привета» от Кулагина и его компании, они должны были действовать. И вот ход врага: меня решили убить. Честно? Даже приятно. Нет, я не схожу с ума. Но когда нет надежных рычагов воздействия, то умный враг, а недооценивать Кулагина и компанию не приходится, действует жестко и рискованно для себя. Если решают убить – значит, не все получилось со мной, не стравили меня с Жебокрицким. Хотя времени еще не так много прошло, может, мы пушки заряжаем, за ракетами координаты в систему вбиваем.

Если понятен ход противника, то можно не только реагировать на выстраиваемые обстоятельства, но и запланировать свои ответные действия. Если в ситуации с поджогами не все понятно, хотя я больше склонялся к причастности того же вице-губернатора, то сейчас, в деле с моим вероятным убийством и вербовкой фрау Шварцберг, есть намеки.

Так что я быстро оседлал коня и чуть было его не загнал, так измучил животное погоней. И то – спасибо плохим дорогам. Быстро карета Эльзы ехать не могла.

– Ах! И все же я была настроена на то, что ты меня не догонишь… Что не станешь догонять. Алеша, ты ставишь меня в опасное положение! После всего того откровения, что было между нами, ради нашей той ночи, отпусти! – прошептала Эльза, когда я остановил ее экипаж и забрался внутрь кареты.

– Что? – удивился я и не сразу сообразил, как вообще ответить на такое заявление. – Ты оставляешь такую записку – и я должен тебя отпустить?

– Прошу, просто отпусти. У меня есть деньги, я готова тебе помочь с балом и – да… с сахарным заводом, но это плата, чтобы ты не задавал мне вопросы, – говорила Эльза, и было видно, что она сама верит в это.

– Ты веришь в то, что предложишь деньги – и я отпущу тебя, не расспросив? – удивленно спрашивал я. – Так нет же. На войне нет места для жеманности и ручкоцелования. Когда меня хотят убить – для меня это война!

– Я тебя не понимаю. Чего ты хочешь? – подрагивающими губами произнесла Эльза. – Разве не понятно, что более, чем написать пару строк, я не могу ничего сделать?

– Если тебя принудили, но ты решила выбрать мою сторону и предупредила, то это одно. Женщины слабы, и я готов защитить не только себя, но и тебя. Расскажи мне всё! – потребовал я.

Она бросила вдруг взгляд в окошко кареты – та давно никуда не ехала, что она там высматривает?

– Мне нечего тебе рассказывать, – выпалила вдруг Эльза, протянула тонкую ручку к дверце и вышла из кареты.

Я последовал за ней.

Шагая, недоумевал – куда она, что изменилось? Ведь уже почти нормально разговаривали.

Кучер… Именно он слез с козел, обошел экипаж и встал сбоку, ближе к оконцу, рядом с которым мы с Эльзой и разговаривали. И, когда это произошло, Эльза сильнее прежнего начала нервничать.

А это интересно. Ранее я не рассматривал тех слуг, что привезла с собой вдова, как некую угрозу. Наверное, на меня уже влияет меняющееся мировосприятие – я перенимаю манеры тех, с кем живу и общаюсь. Вот и теперь подумал: ну, слуги и слуги, чего к ним присматриваться? Не может же такая женщина, как фрау Шварцберг, обходиться без слуг? А ведь тот я, что жил в двадцать первом веке, не смотрел бы на кучера и горничную как на табуретку или же канделябр. Они такие же люди со своими мотивами, и слуга вовсе может быть не слугой, а предателем, скрывающимся под личиной простолюдина.

Возницей у вдовы был рослый крупный мужик, при этом я не увидел на нем лишнего веса – значит, это всё мышцы. То есть, он сытно питается, но тренируется. Я не видел, чтобы Архип… да, именно так его звали, хоть что-то делал для Эльзы. Дрова принесли в терем мои слуги, даже подозреваю, что и конюх мой запрягал лошадей в карету. И все это мне нужно было понять и увидеть ранее. Хотя… я видел женское тело. Так и есть! Мужиков губят женщины!

Эльза отбежала уже от кареты на приличное расстояние, я шел за ней, но в какой-то момент подумал, что дело ведь не в том, догоню ли я Эльзу – конечно, догоню, но она побежит дальше. Не от меня, от этого мужика.

– Эй, человек, поди ко мне! – махнул я кучеру, который таковым, это уже точно ясно, не является.

Нехотя, поиграв желваками, Архип пошел ко мне. Эльза, когда мужик стал приближаться, вздрогнула и стала пятиться спиной вперед, выпучив от страха глаза.

– Чего, барин, изволите? – басовитым голосом, вызывающим тоном спросил Архип, при этом контролируя глазами не меня, а прежде всего Эльзу.

– Сказал подойти, так не смей перечить! – отыгрывал я барчука с задетым самолюбием.

– Так в дорогу нужно нам, барин. Вы бы шли взад, – сказал Архип, еще больше замедляясь.

В зад? Сразу же появилось желание послать мужика в более дальний путь, но быстро вспомнил, что некоторые крестьяне так говорят слово «назад».

– Денег хочу дать тебе, госпожа-то Шварцберг не берет, гордая, так ты возьми, лишними в дороге не будут, – придумал я, как подманить к себе Архипа. – Сто рублей дам.

Мужик задумался. Наверняка, у него были свои инструкции, как поступать и что делать. Вот он подошел ближе, и уже никакого сомнения в том, не оставалось, что мужик этот опасен. И как я раньше этого не смог увидеть? Да потому, что и не смотрел, вернулся в терем уставшим, размышляющим о своей роли в этой жизни, здесь красивое женское тело и… отключение мозга… А вот он – боец. И есть вероятность того, что именно Архип занимался поджогами в моем поместье и у Жебокрицкого.

– Сто рублев? Добре, приму, барин, не извольте беспокоиться, – сказал мужик и, заметив, как я достал свой бумажник, уже без опаски направился ко мне.

Я, будто выискивал нужную купюру, дождался, пока Архип подойдет близко. Удар! Прямым джебом пробиваю мужику в нос. Сразу же бью ногой по его колену и делаю шаг назад, разрывая дистанцию. Делаю три шага назад, чтобы выиграть несколько секунд. Боль от удара в коленную чашечку может не сразу прийти, противнику нужно осознать, насколько неприятные ощущения ему сейчас придется испытывать. Примерно то же самое и с ударом в нос. Чтобы дезориентация нахлынула, нужно ещё дождаться.

– Что же ты, барин, творишь-то, а? – прошипел мужик, припадая на правую ногу.

Я заметил, как глаза Архипа теперь были полны болью и страданием. Знаю, что удар по колену никому удовольствия не приносит. Ну, и времени терять нельзя. Так что более не рассматриваю противника, а делаю два шага навстречу к Архипу и бью его в висок. Дезориентированный боец, который только и думает о своей боли, ничего не смог мне противопоставить. Мужик не только не ушел от удара или поставил блок, так еще просто кулём свалился вниз.

– Эльза, иди ко мне! – выкрикнул я.

– Он убьёт меня! – простонала вдова. – Что же ты наделал! Ты ещё не понял, с кем связался! Я считала, Алёша, что ты более разумный человек. Это ты во всём виноват! Зачем ты тогда остановился у меня в доходном доме? Зачем устроил этот спектакль в Земском суде, о котором до сих пор судачит весь Екатеринослав?

Вполне нормальная реакция женщины, которая мало того, что в расстроенных чувствах, так ещё и наполнена страхом. Так что я не обращал внимание на истерику, а продолжал обезвреживать бандита.

Обшарив карманы Архипа, я вполне ожидаемо нашёл там верёвку. Наверняка, бандит должен был иметь её при себе, чтобы в случае чего связать ту же самую Эльзу. Связав Архипу руки за спиной, я оторвал завязки с его шаровар, так что штанам не на чем было держаться. Теперь мужик никуда сбежать не сможет, элементарно широкие штаны не дадут. В них немудрено и потеряться.

А сам я подошёл к плачущей женщине, практически силой обнял Эльзу, приложив её голову к своей груди. Нужно ещё немного времени, чтобы она успокоилась, после этого можно начинать предметный разговор.

– Ты убил его? – спросила фрау Шварцберг.

– Нет, но собираюсь это сделать, – решительно сказал я.

Женщина уперлась своими руками в мою грудь и попыталась вырваться из цепких объятий. Я не дал ей этого сделать, лишь сильнее прижал в себе. Прошедший вчера сильный дождь, продолжавшийся еще полночи, сильно размягчил землю. Так что, стоя так и обнимая женщину, я уже по щиколотку утопал в грязи.

– Он заставил меня! У Кулагина очень много на меня есть того, что убьет меня, он мог засадить меня в тюрьму или направить на каторгу. Я… замешана в некоторых делах, – всхлипывая, сказала Эльза.

– Мы со всем непременно разберёмся! – сказал я, чуть нагнул голову и заглянул ей в глаза. – Ты веришь мне?

– Я уже никому не верю, – ответила Эльза. – Ты сейчас убьешь Архипа, а меня найдут и спросят. Я не боюсь смерти, я опозоренной не хочу быть… Лучше тогда меня… вместе с Архипом.

– Я так понимаю, что тебе просто не идет арестантская одежда. Ведь в этом все проблемы? – пошутил я.

Эльза сперва не поняла, а после залилась истерическим смехом. Я смотрел на нее и прислушивался, что я чувствую, не руководят ли мною эмоции, а не разум. Нет, только рациональное. И я уже почти определился…

– Кто для тебя служанка? – спросил я.

Именно эта личность до сих пор была мне непонятна. Просто ли прислуживает Эльзе, или…

– Она должна была тебя убить, – выпалила вдовушка.

Я резко оттолкнул Эльзу от себя, она упала в лужу и вновь расплакалась.

– И когда ты собиралась мне об этом рассказать? – жестко спросил я. – Ты написала только, что меня собираются убить, и все… От служанки я меньше всего ожидал опасности.

Я говорил и говорил. Уже начал мычать, приходя в себя, Архип. Эльза все продолжала рыдать. С кем я говорю? В пустоту все слова… Я не слушал ее сперва и даже не подымал из лужи. Но истерики затягивались.

– Хлясь! – прозвучала звонкая целительная пощечина.

Эльза уставилась на меня с непониманием.

– Вы ударили меня? – возмутилась вдова.

Этот конфуз быстро привел в чувство женщину, в которую, видимо, более основательно вбиты правила поведения и то, что может быть дозволено мужчине.

– А вы, руками своей служанки, пытались убить меня, – спокойно сказал я. – Я слушаю всю историю!

Эльза скосила глаза Архипа.

– Не усложняйте всё ещё больше! – выкрикнул я, когда Эльза попыталась меня ударить.

Я понимал, что еще немного и стану вести себя неадекватно, сорвусь. Так что свой голос я максимально наполнял металлом.

– Хорошо же… – зло сказала Эльза. – Помоги даме подняться, уличный хам!

Господи! Какие же эмоциональные качели у этой женщины! Но я подал руку и даже чуть помог ей отряхнуться, хотя толку не было – платье было измазано напрочь.

– С ним решай! – строго сказала вдова.

– Рассказывай! – еще строже повторил я. – О нем более не думай!

Эльза Шварцберг не была такой уж мягкой и пушистой… физиологическое значение фразы было проверено ночью, ну, а переносный смысл, касающийся больше моральных качеств, стал понятен после ее исповеди.

Доходный дом Эльзы Шварцберг был на самом деле много чем. Это и доходный дом, и еще место, куда стекалась информация, куда поставлялись те же проститутки. Тут же опаивались приезжие, у них проверялись документы, редко, но могли и обчистить. Но именно документы становились важнейшим элементом. Я так понимаю, что Кулагин держал руку на пульсе и знал о сути занятий многих купцов и приказчиков в губернии. Кто с кем торгует, как, за сколько, чем…

Он все же был умным человеком, который понял силу знаний всего обо всех. Полученную информацию второй человек в губернии, а по факту – чуть ли не первый, использовал для координации своей деятельности, в том числе и направлял рэкетиров.

Вот так, слова этого нет и ещё долго не будет, а рэкет – есть.

– Почему тогда меня не общипали, не ограбили? – спрашивал я. – Ты же проверила все мои документы?

– Да, проверила, и сообщила!.. – выкрикнула Эльза, будто обвиняя меня в чем-то.

– И? Меня же не трогали, денег не требовали, – недоуменно говорил я.

Не все вязалось в стройную систему организованного криминала Екатеринославской губернии, который сросся с властью.

– Ты… Ты же не должен был выиграть дело. Все было решено, и твои земли доставались бы не только твоему соседу, но и Кулагину. С тебя, Алёша, попросту нечего было взять. А я… – она вздохнула, видно, решив исповедоваться до конца, и проговорила: – Меня он держит крепко… Я убила человека. Меня напоили, может, даже каким-то ядом, после… Меня пытались насиловать. Это был служащий, обязанный всем Кулагину, которого тот вел вверх по службе. Я очнулась уже обнаженная и… Я увидела своего насильника и ударила бутылкой по голове.

Я кивнул. Подстроено было идеально.

– И тогда пришел добрый Кулагин и сделал все, чтобы о твоем преступлении никто не узнал. Ты за это ему была благодарна и прикрывала во многом, в том числе покупала краденное, через тебя какие-то драгоценности могли уходить в другие губернии. Я ничего не забыл? Ах, да! И он направил тебя ко мне, чтобы ты выкрала документы на поместье, ну, и я вдруг, совершенно случайно, именно в этот момент и умер бы, – подводил я итоги всему сказанному.

Эльза смотрела на меня теперь уже с ужасом, так же, как на Архипа ранее, может, даже с еще большим страхом. Она чувствует, или видит по мимике лица, что как раз в это время я думал… а не убрать ли мне Эльзу, так, для верности? Вот правда, ведь самое правильное, казалось, решение. Но нет. Не могу и не хочу. Женщину убивать за ее слабость? За то, что в ее окружении мудаки?

– Что сталось с телом? Ты того убитого видела после? – спросил я, так, проверить догадки.

– Нет… его закопали или утопили… Чтобы полиция… – Эльза тут замолчала, усмехнулась. – Нет, нет, я же видела, как его тащили, он был мертвым.

– Как знать, как знать… – пробормотал я, уже думая о другом.

Закономерно возникал вопрос: зачем же так жёстко решать со мной? Неужели ничего не придумали интереснее, как только убить? Ранее мне показалось, что Кулагин – игрок причем тот, который будет решать проблемы кардинальным образом лишь в самом последнем случае. Однако как только я об этом подумал, сразу в голову полились целым каскадом мысли.

У Аркадия Андреевича Кулагина было немало мотивов, чтобы поступить со мной именно так. И начать их перечислять можно с наиболее эмоциональных. Я практически уверен, что Мария Александровна Садовая была излюбленной игрушкой для этого не совсем психически здорового человека. Возможно, он даже в неё по-своему влюблён. На самом деле, немудрено. Девушка она миловидная, интересная, блондинка. Кстати, может, именно поэтому, так как я всё же предпочитаю брюнеток, получилось сдержаться и не начать крутить шашни с Машей.

И вот я, такой весь из себя для Кулагина хлюст и выскочка, забираю у него любимую игрушку. Не буду вдаваться в подробности, строить из себя великого психолога, утверждая, что у вице-губернатора имеют место некие детские эмоциональные потрясения, но факт остаётся фактом. Я что-то забрал у него, у того, у кого забирать ничего нельзя. И, что главное, отдавать-то я ничего не хочу. Мало того, я чувствую себя тем самым мальчиком, который готов постоять грудью за песочницу и лупануть лопаткой для песка хулигана, который кидается этим самым песком и дразнит девчонок.

Убить меня можно ещё и по другой причине. Опять же, земля. Если по приказу Кулагина был сожжен мой дом, то он мог бы рассчитывать на то, что в доме сгорели и документы. Без документов на поместье, с использованием административного ресурса, которым, несомненно, владеет Кулагин, меня можно было бы просто вышвырнуть из поместья. Но это он делать всё-таки побаивается. Я был на приёме у губернатора, который, несмотря на всю свою нерешительность, всё же понимает, что ему необходимо как-то бороться с существующими реалиями, пусть моими руками или посредством ещё каких-нибудь помещиков, которые могли бы лишь огрызаться, создавая прецедент, когда сам губернатор уже смог бы включиться в борьбу, имея неопровержимые доказательства каких-либо преступлений своего заместителя.

Несколько в стороне стоит вопрос о моей матери. Ведь если меня убивают, то наследует имение именно она. Думаю, практически уверен, что, как только мать появится в поле зрения Кулагина, а к этому времени уже была бы решена проблема со мной, то маменьке оставалось бы жить крайне мало. Правда, надо бы ещё подумать, что именно может искать Кулагин. На какие-то важнейшие документы намекала его жена. И это нечто может храниться у любовника матери, некого Артамона.

И что в этом ключе сделать? Как сказал бы мой дед: что делать, что делать? Снимать трусы и бегать. Учитывая тот факт, что этой ночью я был временно счастлив с Эльзой, а счастливые трусов не надевают, остаётся лишь бегать.

Нужно обращаться к Жебокрицкому. Сложное решение. Но когда на кону стоит моя жизнь, когда против меня уже вполне активно ведут игру, и ставка – жизнь, то, каким бы малодушием это ни звучало, сильный человек будет карабкаться до конца, заключая сделку хоть с самим дьяволом! Я сотру в порошок Жебокрицкого, но сначала хотелось бы поиметь с него кое-каких полезностей. Нужно наносить удар по вице-губернатору. Следует понимать, на что он готов пойти, но при этом показать этому черту, что он уже ловит рыбку, как тот самый Балда из сказки Пушкина, сделавший из черта покорного слугу.

– Значит, так, – я принял решение, а теперь надо было его озвучить. – Ты, Эльза, отправляешься в Одессу, будто бы ничего не произошло. Возничим выделю тебе одного из своих людей. Он же, если что, сможет и защитить. Задачи стоят у тебя те же самые. Ты должна помочь мне организовать бал! Через месяц я жду твоего возвращения, а также чтобы ты прибыла в компании музыкантов, одного артиста и повара. На тебя не должно никаких подозрений пасть, потому как ты будешь поступать в соответствии с их планами.

– Но… как же Архип и Алена? – спросила вдова.

– Ты боишься того, что тебя заподозрят в их убийстве? – спросил я, а когда Эльза кивнула в знак согласия, я ей расписал ситуацию и её в ней роль.

Официальная версия, что случилось с Архипом и со служанкой по имени Алена, будет такова: они попытались меня убить, но в результате завязавшейся между нами драки погибли сами. На мой взгляд, вполне нормальная версия, учитывая то, что на Эльзу, как на собственно убийцу, никакого расчёта не было. С другой стороны, я точно не знаю, что задумали сделать в моём доме. По словам той же Эльзы, у Алены должен быть какой-то хитрый яд, которым она должна была опоить меня. И умереть я должен был не сразу, а в течение нескольких дней, но так, чтоб не выглядеть отравленным.

И выходит, что в доме Эльзы нет, но она сделала всё то, что от неё требовалось, и ввела в мой дом двух убийц. Значит, когда Эльза вернётся, то будет ещё более важной фигурой для Кулагина. Кого-то ещё подводить ко мне может оказаться крайне опасным. Я же могу сыграть роль безумно влюблённого юноши, который простит возлюбленной даже то, что её слуги пытались его убить. Уверен, что это сработает.

А мне нужно наносить удар, быстро и решительно.

От автора:

Спортивная дорама с китайским колоритом

/work/400036