Текст книги "Неистовый (СИ)"
Автор книги: Денис, Куклин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
Выжившие были исхудавшими, скудно одетыми, с запекшимися ранами и почерневшими ожогами. Но глаза у всех них были похожие – опрокинутые в себя, словно они до сих пор видели последний день Рязани. Но увидев под колоколом Евпатия, люди начинали улыбаться, и начинали узнавать друг друга.
– Здравствуй, сват!.. Здравствуй...
– Какое лихо пережили,– плакали навзрыд женщины.
Евпатий передал шнурок одному из черниговцев, посмотрел на народ и поклонился как в былые времена на три стороны.
– Здравствуй, народ рязанский!– Сказал он во весь голос, заглушая вечевой колокол.– Прости меня, Рязань-матушка, не успел на помощь тебе прийти! Други мои, Батыга Рязань развалил и пошел с ордой дальше Русь кроить! Князья наши неразумные, каждый ждет татар за крепостными валами да воротами дубовыми. И каждый думает Батыгу умаслить да в союзники ему набиться, дабы поживиться на беде соседей своих. Но Батыга Русь проглотит и не подавится! Табунщики хлеб не сеют и не жнут. На наших нивах они скот пасти будут!.. А детки наши... Кого татарва не изрубит да в огонь не бросит, будут ярмо носить!.. Рязанцы, мы не успели на эту брань страшную! Но мы пойдем вслед орде и будем резать табунщиков, будем их род поганый под корень изводить! А коли догоним Батыгу-хана и его зарежем!!! Нас триста удальцов! Кто может в руках меч с топором держать, становись в наши ряды! За Батыгой!!!
– За Батыгой!!!– Откликнулись рязанцы и черниговцы.– Побьем злого князя татарского!!!
Евпатий посмотрел на Михайлова:
– Вот и все, Семен! Осталось только у бога прощение просить... А мечей да копий нынче в Рязани больше, чем живых осталось. Ищите хлеб да овес. Ночь отдохнем, а с рассветом за Батыгой пойдем!
32. Князь ростовский Василий Константинович через Козельск и Москву добрался до города Владимира, в котором сидел на столе князь Владимиро-Суздальского княжества Георгий Всеволодович.
По дороге ростовский князь узнал от беженцев растекшихся по рязанской и суздальской земле о гибели Рязани и приближении орды. По дороге он обгонял бесконечные вереницы сбегов, которых лихо гнало в глухие леса за Москву и Переяславль.
– От Рязани камня на камне татарин не оставил,– рассказывали ему беженцы.– Сами то мы из Коломны и окрестных погостов. Но видели тех, кто из-под татарского меча ушел...
– Сколько народу из Рязани спаслось?– С тревогой спрашивал их Василий Константинович.
– Всех татары зарезали,– отвечали ему.– Кто накануне из города ушел – жив остался. А остальных татарин пожег или зарубил, или под лед на Оке спустил.
– А о семье воеводы что-нибудь слышали?
– Слышали мы, что Кофа целовались да поклялись костьми за Рязань лечь. Никто из них из города не ушел. Всех татарин побил и молодых и старых и мужиков и баб...
– Господи,– перекрестился Василий Константинович.– Не обмануло тебя сердце, Евпатий...
Добравшись до Владимира, он успел застать в городе князя Георгия Всеволодовича. Встретился с ним с глазу на глаз.
– Князь киевский нам не помощник,– сказал он, как только лишние вышли из княжеской гридницы.
– Плохо,– покачал головой Георгий Всеволодович.– Скоро орда и наши погосты жечь начнет. Табунщики на месте не стоят.
– Дядя, почему ты не послушал послов рязанских?! Нужно было встретить орду единой ратью!
– Все в руках божьих,– уклончиво ответил Георгий Всеволодович.– Отправляйся нынче же в Ростов. Готовься к битве с татарами...
– О чем ты говоришь, Георгий Всеволодович?– Василий Константинович с недоумением посмотрел на него.– Неужто татарин мимо Владимира и Суздаля пройдет?! Мы возле стен владимирских костьми ляжем!..
– Костьми лечь дело нехитрое!– Оборвал его князь.– Я дружины за Ярославль увожу!
– Что? Бросаешь города на растерзание ворогу?– Лицо Василия Константиновича окаменело.
– Василий, города построить можно...
– А людей как вернешь?– Теперь уже ростовский князь оборвал его.– Как ты мертвых из могил поднимешь? Как колодки с рабов снимешь, когда их за тридевять земель уведут?!
– Не перечь мне,– Георгий Всеволодович тяжело посмотрел на племянника.– Дело решенное... Старший мой – Всеволод к Коломне навстречу орде ушел, младший – ушел в Москву. А Владимир я на воеводу оставляю...
– Ты княжество погубишь и сгинешь сам!– Снова оборвал его Василий Константинович.
– Довольно!– Выкрикнул Георгий Всеволодович.– Всех планов я тебе не открою! Твое дело – Ростов!..
– Да,– кивнул Василий Константинович.– Мое дело – Ростов! Я у тебя в гостях не задержусь. Но я тебя понял, дядя... Ты Русь под себя подмять решил. Ты войско решил собрать и схоронить его в лесах до поры до времени, а после...
– Остановись, Василий!– Георгий Всеволодович с гневом посмотрел на племянника.– Как бы с тобой чего не вышло... Остановись, пока не поздно!..
Василий Константинович поднялся из-за стола и поклонился князю в пояс.
– Прощай, Георгий Всеволодович, не поминай лихом! Вряд ли еще свидимся!..
– Постой, Василий!– Владимирский князь тоже вышел из-за стола.– Негоже так русским людям прощаться...
И они троекратно расцеловались на прощание.
Василий Константинович вышел из гридницы, а Георгий Всеволодович подошел к окну и прошептал, глядя на кресты и маковки церквей и печной дым, стлавшийся над городскими улицами:
– Русь святая, я тебя отстою...
33. Над дорогой разносилась заунывная песня степняка. Монгол с тоской смотрел на чащобу по обе ее стороны. Дорога вилась среди сумрачного густого ельника. Изредка она становилась прямой как стрела, и тогда монгол оборачивался и видел позади себя узкий просвет. И он словно видел, как эта дорога перекрещивается с тысячью таких же дорог и троп и уходит прочь из урусутских буреломов, прочь из неприветливого края в вольные степи. А впереди он видел хвост монгольского обоза, в котором наложницы степняков везли награбленное добро.
И вдруг конь под ним насторожился и принялся беспокойно прядать ушами. Степняк, привыкший доверять чутью животного, осадил его и прислушался. Какое-то мгновение вокруг него звенела мертвенная тишина русского леса. Но спустя миг снег неожиданно посыпался с дрогнувших еловых лап, и ушей монгола достиг тяжелый топот множества пущенных в опор коней.
– Уй! Вай-дот!– Прошептал монгол, снова оборачиваясь назад, и вздрогнул.
Позади него показалась голова конной лавы. Монгол хлестнул коня нагайкой.
– Урусуты!!!– Завопил во все горло и поскакал в хвост обозу.– Урусуты!!! Мангусы!!!
Услышавшие его тоже принялись нахлестывать упряжных лошадей и верблюдов. Но было уже поздно. Русские всадники накатили стремительно. Они как злые духи носились на рослых скакунах и сеяли вокруг себя смерть. Они на самом деле напоминали злых духов этого леса, злых богов этой земли.
Монголы пытались сопротивляться. Но сопротивление было бессмысленным. Наложницы нукеров хватались за мечи и колчаны со стрелами, и с диким визгом бросались на урусутов. Но эти молчаливые мангусы рубили их легко и безо всякой пощады.
Конная лава пронеслась мимо обоза, опрокинула арьергард орды. Всадники рубили монголов, секли их низкорослых, злобных лошадей. Часть всадников спешилась, и они принялись подрубать по краю дороги вековые ели.
Вслед за всадниками появились пешие воины. Они добивали оставшихся в живых, разворачивали сани с фуражом и провиантом в обратную сторону и исчезали вдали также неожиданно, как появились.
Спустя какое-то время после нападения, батыр возглавивший урусутов зычно выкрикнул:
– Довольно, русичи! Уходим!!!
Услышав его, урусуты сразу же поворачивали коней и скакали по дороге прочь. Как только последний из них промчался мимо подрубленных елей, лесорубы свалили деревья на дорогу и тоже вскочили на коней.
Бросившиеся в погоню, осатаневшие от ярости монголы наткнулись на преграду из стволов и принялись пускать вслед урусутам стрелы. Монголы спрыгивали с коней, карабкались на завал из деревьев и начинали ругаться и грозить вслед русичам:
– Коловрат!!!– Кричали они.– Мы тебя разорвем конями, злобный дух! Мангус!!!
После очередного нападения отряда Евпатия, ханам только оставалось зубами скрипеть от бешенства. В каждой стычке с урусутами они теряли по сотне воинов, а то и больше...
– Этот злой дух не успокоится, пока мы не навалим на него гору камней,– говорил Субудай-богадур Бату-хану.– Джехангир, мы теряем воинов! По туменам поползли слухи, что дружина Коловрата – это вставшие из могил защитники Рязани.
– Этот мангус охотится за моей головой,– глаза Бату-хана сверкнули.– Он хочет отрезать ее, продернуть сквозь уши повод и возить мою голову, похваляясь, что победил Бату. Мы заманим его как волка! Завтра мы возьмем Ульдемир (Владимир). Самые сильные, самые хитрые волки убегут из горящего города и прибьются к стае Евпатия, и тогда мы устроим на них охоту, загоним в силки и убьем всех!!!
– Да будет так,– почтительно прошептал Субудай-богадур и попятился к выходу из юрты джехангира.
Он вышел на мороз и с наслаждением вдохнул свежий воздух.
Вокруг Субудай-богадура кипел лагерь, дальше простиралась лесистая равнина, посреди которой возвышались стены Владимира. За лагерем монголов стучали топоры – пленные урусуты собирали лестницы. Орда готовилась к штурму.
Поле возле города было усеяно телами дружинников, оставшихся для защиты города.
Неподалеку от ворот лежала расстрелянная из луков делегация старейшин городских концов и слобод. Возле стен Владимира, как и возле стен Рязани Бату-хан не желал слышать о мире.
34. – Посмотри, Евпатий!– Коловрата разбудил среди ночи Семен Михайлов.– Это же Владимир горит!
Евпатий выскочил из избы и посмотрел на зарево, охватившее полнеба.
Дружина отдыхала в глухой деревеньке затерянной среди суздальских лесов.
– Стало быть, Георгий Всеволодович не только Рязани, но и Владимира не пощадил,– произнес Евпатий, глядя на зарево.– Но теперь, братцы, мы знаем, где Батыгу искать. Во Владимире! Готовьтесь к сече, други мои, на днях уже Батыгу нагоним!!!
С утра отряд Евпатия выступил вперед. К Владимиру подошли уже затемно.
Славный город превратился в огромную россыпь углей. От Владимира Бату-хан тоже камня на камне не оставил. Но теперь Коловрат точно знал, куда ушла личная рать монгольского хана.
– Нынче отоспимся, отдохнем,– сказал Евпатий Михайлову.– А уже завтра, бог даст, нагоним Батыгу.
За ночь к ним прибилось с полсотни выживших владимирцев.
– Татары город закидали каменьями и горшками с горящим маслом,– рассказывали они.– Многие от тех каменьев смерть приняли да в пожарах сгорели заживо... Татарин стены ломать начал с разных концов. Да ведь князь почти всю дружину увел, оставил город на ополчение...
Евпатий слушал их и понимал, что в Рязани было то же самое. Только полки рязанские в поле полегли. Но Рязань так же горела, и так же ломали ее древние стены.
– Детишек в огонь бросали,– продолжали рассказывать владимирцы.– Над бабами и девками насильничали, а потом животы им вспарывали. Никого не жалели ни старого, ни малого...
– Господи, или это конец света пришел?!– Взвился вдруг над кострами чей-то высокий яростный голос.– Или ангелы по землям нашим прошли?!
– Нет, други мои!– Евпатий поднялся в полный рост.– Это не ангелы и не бесы. Это табунщики – рубаки злые, отчаянные, но все ж таки люди. И завтра они смерть на владимирской земле найдут!!!
Лежавшие и сидевшие возле костров повскакивали.
– Собирайся, братцы!– Кричали они.– Вот и наш час пришел!..
Рать Евпатия собралась в считанные минуты.
Коловрат вскочил на коня и попридержал его за повод. Дружинники смотрели на него с напряженным вниманием.
– Сказать мне больше нечего!– Зычно выкрикнул Евпатий, глядя на них.– Година лихая свела нас! Одно вам скажу, отныне и где бы мы ни были, вы – мои побратимы, мои братья!!! Нагоним Батыгу, сотрем злого царя в пыль!!!
– Евпатий! Коловратович!!!– Отозвались дружинники, еще крепче сжимая древки копий.
Евпатий взмахнул мечом, и над руинами Владимира раскатился его голос:
– Вперед!!!
35. Ранним утром в ростовские ворота влетел конный отряд. В заиндевевших, покрытых снежной порошей всадниках горожане с трудом узнали князя Георгия Владимировича и его дружинников. Завидев князя, ростовчане останавливались, снимали шапки с малахаями и кланялись.
Встретить дядю, вышел Василий Константинович. Рядом с ним на крыльце стоял его старший сын Алеша – ровесник погибшего первенца Евпатия.
Георгий Всеволодович спрыгнул с коня. Василий Константинович сбежал к нему навстречу:
– Здрав буде, Георгий Константинович!
– Здравствуй, Василий,– дядя посмотрел на племянника измученными, провалившимися глазами.
– Проходи в палаты, князь!– Пригласил его Василий Константинович.– Угостимся медами добрыми!
– Не до того мне, Василий Константинович,– покачал головой гость.– Владимир пал... Все убиты...
Василий Константинович на мгновение замер, а потом с яростью посмотрел на дядю:
– А я предупреждал тебя: город на смерть отдаешь...
– Довольно!– Сверкнул глазами Георгий Всеволодович.– Я с Батыгой еще сочтусь... Забираю у тебя половину дружины...
– Ты гибели Ростову желаешь?– Василий Константинович надвинулся на дядю.
– Ростов все равно падет!– С яростью ответил владимирский князь.
Услышав спор князей, на двор высыпали ростовские дружинники. Ратники владимирского князя уже сжимали в руках мечи и копья.
– Ты землю нашу уже погубил,– с неожиданным спокойствием ответил ему Василий Константинович и сделал знак своим дружинникам.– Опустите оружие! Мы русскую кровь проливать не будем! И посмотрел на Георгия Всеволодовича.– Воля твоя, ты над нами князь. Забирай сотню воинов. Но в последний свой час вспомни всех, кого погубил вольно и невольно. Вспомни, сколько русских людей из-за упрямства твоего в сырой земле лежит.
– Бог нас рассудит, Василий,– ответил владимирский князь.
– Бог всем нам судия,– кивнул Василий Константинович.– Он самый строгий из судий...– И добавил после краткого размышления.– А я в свой смертный час молиться буду за государя, который придет на Русь, и соберет ее под свое крыло... И станет Русь сильной, непобедимой!!!– В его глазах блеснули слезы.– Прощай, Георгий Всеволодович!
Он резко развернулся и поднялся на крыльцо.
36. Снег на полях был вытоптан копытами монгольских лошадей. Там, где начиналась лесная чаща, орда шла в несколько рукавов.
К полудню после лесных буреломов потянулся окрест открытый простор – дружина Евпатия вышла на Берендеево болото. Вскоре ордынцы заметили русичей. Было хорошо видно, как монголы машут руками и мгновенно сбиваются в отряды.
Евпатий всмотрелся вдаль и среди бунчуков монгольских темников заметил пятиугольное знамя и бунчук Бату-хана.
– Батыга!!!– Яростно выкрикнул и Евпатий и стегнул коня.
Дружинники тоже пришпорили лошадей и поскакали навстречу монгольской лаве.
На многие версты по замерзшей земле раскатился тяжелый гул от копыт русской и монгольской конницы. Противники сближались стремительно, острые наконечники и широкие лезвия копий сверкали на солнце, на доспехах и латах, на железных шеломах русских ратников поблескивали солнечные лучи.
На русичей неслась многотысячная лава нукеров из тумена Субудай-богадура. Старый полководец стоял рядом с Бату-ханом на возвышенности с сохранившимися развалинами древних каменных построек. Монголы бесстрастно смотрели на сближающиеся отряды всадников. Ни одна жилка не дрогнула на их лицах, когда противники с грохотом столкнулись и на снег брызнули первые капли крови.
Когда противники сшиблись, грохот от их столкновения был подобен удару грома. В первое же мгновение были убиты сотни человек. А оставшиеся в живых стали биться с невиданной доселе яростью и неистовством. Выбитые из седел вскакивали и сражались в пешем строю, пока их не затаптывали лошадьми.
Спустя несколько минут монголы дрогнули и непобедимая лава Субудай-богадура откатилась назад.
Субудай-богадур с Бату-ханом переглянулись. Старый полководец сделал знак и в бой ринулись свежие сотни.
Звон мечей, хриплые возгласы русичей, дикий визг ордынцев смешались в морозном воздухе.
Коня под Евпатием убили и теперь он бился пешим и бился так, что изрубленные монголы отлетали от него как чешуя. Он один стоил тысячи. Вскоре вокруг него уже громоздились горы из убитых и раненых ордынцев.
– Батыга!!!– Время от времени яростно выкрикивал он.
Бату-хан услышал его крик и велел позвать толмача – князя Глеба Владимировича.
– Кто этот урусутский батыр?– Спросил Бату-хан князя.
– Это боярин рязанский Евпатий Данилович по прозвищу Коловрат. Вы называете его Летучим Мангусом.
– Дзе-дзе,– улыбнулся Батый.– Так это и есть Мангус... Я думал, что он злой дух. А он оказался великим батыром.
– Да, он богатырь,– кивнул Глеб Владимирович.– Он – хоробр!
Услышав это слово Субудай-богадур посмотрел на князя.
– Старик,– сказал он.– Много лет назад на Калке мои нукеры бились с урусутами, которых нужно было убивать камнями. Как их называли?
– Это и были хоробры,– кивнул князь.– И Евпатий был среди них на Калке.
– Это урусутский заговоренный батыр,– сказал Субудай-богадур Бату-хану.– Я уже видел, как они бьются. Мы половину нукеров погубим, прежде чем он устанет. И они никогда не сдаются...
– Мне жаль убивать такого батыра, но своих нукеров я губить не буду. Готовьте камнеметные машины. Сделаем так, как ты сказал – забьем урусутов камнями,– кивнул Бату-хан...
Русичи продолжали биться отчаянно. Осталось их уже совсем немного. Но вдруг монголы откатились назад.
Евпатий отер кровь с лица и оглянулся по сторонам. В живых от его дружины осталось не больше полусотни ратников.
– Это уловка!– Зычно выкрикнул Евпатий.– Татары нас в силки хотят заманить. Други мои, идите ко мне! Встретим смертный час вместе! Но перед этим...– Договорить он не успел. Страшным ударом его отбросило на несколько саженей.
Евпатий поднял голову и посмотрел на измятый железный панцирь на своей груди. Он собрался с силами и встал на колено, опираясь на меч. Дышать он почти не мог, с каждым выдохом, выплевывая из порванных легких сгустки крови. Над полем с тяжелым гулом неслись пущенные из катапульт каменные глыбы.
Евпатий сделал еще одно усилие – попытался встать на ноги. Но именно оно стоило ему жизни.
Коловрат рухнул навзничь и испустил дух. В его застывших глазах отражалось ясное русское небо.
Оставшихся в живых ратников Коловрата привели к Батыю.
– Дзе-дзе,– с удовольствием произнес Бату-хан, разглядывая их.– Выдай им пайзца (Пайцза – монгольская охранная грамота, ярлык (кит.),– сказал он Субудай-богадуру.
Русичей осталось несколько человек. Они были изранены, с лицами почерневшими от запекшейся монгольской крови. Столпившиеся вокруг них ордынцы разглядывали урусутов с любопытством. Совсем недавно этих людей они считали злыми духами урусутских лесов.
Бату-хан посмотрел на Субудай-богадура, посмотрел на русичей и посмотрел на своих воинов. На носилках к нему поднесли тело Евпатия. Бату-хан всмотрелся в спокойное лицо русского богатыря.
– Вот как надо любить родной улус!– Зычно выкрикнул Бату-хан.– Как любил этот батыр! Как любят эти батыры!!!– Батый выхватил из ножен кривой меч и, потрясая им над головой, выкрикнул.– Кху!
– Кху!!! Кху!!! Кху!!!– Отозвалась орда, отдавая дань уважения своим отчаянным и храбрым врагам.
37. Князь ростовский Василий Константинович стоял возле окна в своей гриднице. Он видел белые глыбы православных храмов и крепкие бревенчатые дома горожан. Начиналось зимнее утро, но в этот час ничто не радовало ростовского князя. Накануне он распорядился собирать городское ополчение. Но бессонная ночь только укрепила в нем желание сохранить жизни людей.
– Призову народ,– наконец вполголоса произнес он.– Кто послушает меня – уйдет из города и сохранит жизнь...
– Василий Константинович,– отвлек его от тяжелых мыслей голос дружинника.– К тебе какой-то человек прорывается. Говорит, что бился в дружине Евпатия Коловрата.
Василий Константинович обернулся и спросил дрогнувшим голосом:
– Где он?!
– На крыльце стоит...
– Что ж ты, Микола, делаешь?!– С досадой произнес князь и выбежал из гридницы.
На крыльце его дожидался высокий человек в новом полушубке и собольей шапке. На груди у него висела охранный ярлык, а лицо пересекал свежий рубец. В этом человеке Василий Константинович узнал Семена Михайлова.
Семен стянул с головы шапку и поклонился князю:
– Здрав буде, Василий Константинович!
– Где Евпатий? Жив ли?..
– Плохую весточку я принес, князь,– отвел глаза Михайлов.– Пал твой побратим в сече с татарами на Берендеевом болоте...
Услышав это, Василий Константинович перекрестился:
– Прими, Господи, душу раба твоего... Проходи, Семен...
Они сели за стол в княжеской гриднице.
– Как он погиб?– Спросил Михайлова Василий Константинович.
– Ты сам знаешь, князь, железо его не брало,– ответил тот.– Не знаю, как монголы о том проведали, но обстреляли нас камнями. Забили Евпатия ядрами до смерти... А тем, кто в живых остался Батыга грамоты выдал,– Семен показал князю пайзцу.– И отпустил на все четыре стороны.
– Где похоронили Евпатия?
– Там же на холме татары и похоронили его как своего богатыря...
Князь закрыл глаза ладонью и покачал головой. Спустя минуту он вновь посмотрел на гостя.
– Ты вовремя пришел, Семен. Сейчас я велю бить в набат. Буду с народом говорить. Пусть уходит народ из города. Ростов мне все равно не удержать, только людей погублю.
– Я к тебе в дружину пойду!– Михайлов сорвал с шеи пайзцу.
– Нет, Семен, я тебя о другом прошу. Проводи мою семью до Новгорода...
Михайлов сжал в руке пайзцу Бату-хана и посмотрел на князя.
– Дай ты мне, Василий Константинович, смерть в бою принять,– сказал он.
Князь протянул ему руку для пожатия:
– Я тебя Христом-богом молю, доведи мою жену с детьми до Новгорода. Им в пути надежный человек понадобится. А в бою сгинуть ты всегда успеешь. Да и послужишь еще князю новгородскому Александру Ярославовичу Александр Ярославович, Невский.. Поцелуй крест, что исполнишь волю мою...
– Так тому и быть, князь,– кивнул Семен.
Василий Константинович улыбнулся и вышел из-за стола.
– Иван!– Кликнул дружинника.– Бейте в набат, собирайте на площади народ! Орда идет на Ростов!..
Площадь загудела, когда на паперть храма поднялся князь Василий Константинович и поклонился на три стороны. При его появлении в воздух полетели шапки. В Ростове князя любили, горожане считали себя его детьми.
Василий Константинович поднял руку и постепенно шум стих.
– Други мои!!!– Зычно выкрикнул он.– Орда докатилась до Ростова! Владимир пал! Суздаль пал! Табунщикам до нас один переход остался!!!
– Господи, спаси и помилуй!– Принялись креститься собравшиеся.
– Вы сами знаете, нам помощь ждать неоткуда. Князь Георгий Всеволодович далеко. Он за Владимир и за Суздаль биться не стал!.. Думал я ополчение собрать... Но, други мои, орда все равно город возьмет! Как взяли Рязань, Коломну, Москву, Владимир и Суздаль. Я только вас погублю! Уходите теперь же из города! Идите на север! Идите в Новгород! Идите на Бело-озеро!!! А Ростов вы еще поднимете из руин, когда вернетесь обратно! И никакой орде нашей земли не погубить! Потому что Русь – это не только храмы и нивы и княжеские терема! Русь – это вы – люди русские!!!
Над площадью повисла тишина.
– Забирайте, что вам дорого!– Выкрикнул Василий Константинович.– Забирайте жен и детей! Вы не спасаетесь бегством, вы Русь с собой уносите! Бог вам в помощь!!!
И вдруг один опустился на колени перед князем, второй, третий. И вот уже все, кто был в тот час на площади встали перед Василием Константиновичем на колени.
– Да как же так, отец родной?!– Выкрикивали из толпы.– На кого ж мы родной погост оставим?!
– Народ ростовский!– Василий Константинович отер со щеки слезу.– Послушай меня, как и до того слушал! Кто уйдет нынче, жизнь и себе и домочадцам сбережет! Кто не уйдет, завтра поруган будет татарином и умрет! Ступайте, дети мои!!! Сберегите Русь!!!
38. И потянулись из Ростова в северные земли вереницы сбегов. Наутро в Ростове остались только нищие, юродивые и священники из тех, что не пожелали оставлять храмы на посрамление ворогу.
Утром же к стенам Ростова подошла орда.
Бату-хан смотрел на сотню урусутских всадников выстроившихся перед открытыми настежь городскими воротами. На крепостных стенах и валах защитников не было.
– Позовите коназа Глеба,– распорядился Бату-хан.
Когда толмач пришел, он спросил его:
– Почему коназ Василий встречает нас малой силой? Почему городские ворота открыты?
– Потому что в городе никого не осталось, хан,– ответил Глеб Владимирович.– Все ушли и добро с собой унесли.
– Тогда зачем этим батырам умирать за брошенный город?.. Коназ, скачи к ним. Я прощаю дерзость батыров, пусть уходят с моего пути. Иначе даже памяти от них не останется!
– Они не уйдут, хан,– дрогнувшим голосом ответил князь Глеб.
– Дзе-дзе,– улыбнулся Бату-хан.– Они ищут смерти...
– Нет,– князь Глеб впервые посмотрел в его глаза прямо.– Они не ищут смерти. Они – русичи!!!
Бату-хан уже без улыбки посмотрел на него, посмотрел на готовых к бою урусутов и кивнул Субудай-богадуру.
– Уррагх!!!– Прохрипел старый полководец.
– Кху!!! Кху!!! Кху!!!– Отозвалась орда и бросилась вперед.
А князь Глеб скорчился в стороне от беззвучного плача...
Василий Константинович еще крепче сжал рукоять меча, посмотрел на товарищей и крикнул с такой силой, что от его голоса дрогнули небеса:
– За Русь!!! Вперед!!!
– Русь!!!– Прокатилось над дружиной, и ростовская рать с тяжелым топотом поскакала навстречу орде, навстречу смерти, навстречу славе.
39. Это была не последняя битва с ордой. Вскоре на реке Сить было разгромлено войско владимирского князя Георгия Всеволодовича. А спустя год Батый снова пошел на Русь, но теперь уже на южные княжества: Переяславльское, Киевское, Волынское, Галицкое. И вновь русские города были развеяны в пыль, а погосты сожжены. А после этого орда хлынула в Европу и омыла копыта коней в волнах Адриатического моря. Неведомая доселе ярость и жажда завоеваний провела всадников из далеких степей по всему известному им миру. Сейчас и это уже кажется сказкой рассказанной на ночь. Но после кровавых походов монгольской орды по Китаю, Средней Азии, Руси и Европе мир изменился необратимо. У народов появилась решимость и воля к объединению. Именно тогда зародилась новая эпоха. Наша свобода была вырвана предками из рук великих тиранов.
В прошлом России немало ярких страниц. Живших когда-то героев народная память сохранила как сказочных богатырей. Но их жизнь это не сказка дошедшая до нас из глубины веков, это быль, наша история. И мы не должны забывать о ней. Наши предки как и мы любили, страдали, радовались, теряли близких. А когда над Русью сгущались тучи, они бесстрашно бросались на врага и не жалели жизни. Имена многих из них не забыл только ветер.
КД-ПМ, 2008, 2014.
