Текст книги "Рунное наследие 2. Кровная месть"

Автор книги: Денис Мамонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Самый сложный и подробный тотемный рисунок может занять около восьми часов. Но чтобы суметь нарисовать такой тотем, необходимо десятки лет отдать изобразительному искусству. Каждый день уделять от пяти до десяти часов рисованию.

– А сколько займёт мой рисунок?

– С моей помощью мы быстро управимся, тем более, что тебе не надо будет думать сразу и о рисовании, и о поддержании зелёного огня в пере, так как выводить животное на твоей руке буду я. Тебе остаётся лишь равномерно дышать и Вдыхать жизнь.

– Ты сказал о подробном изображении животного. Но что, если рисовать не подробно? Ну, если змея будет как просто закрученная линия, закорючка?

– Чем детальнее проработан рисунок, тем полнее владелец тотема сможет использовать особенности животного. Поэтому качество изображения играет очень важную роль. Будь у тебя просто верёвка, как ты выразилась, тогда и проявления змеиных качеств у тебя будет мало. Или они будут настолько ничтожными, что ты и не почувствуешь от них эффекта.

– Как всё сложно, – Тала открыла глаза и уже иначе посмотрела на Художника. В её взгляде теперь был намёк на уважение.

– А ты как думала? Ладно, давай приступим.

И Тала погрузилась в себя.

Она обнаружила пламя. То самое, о котором говорил Художник. И если бы глава Тотемного клана увидела, насколько толстый слой зелёного свечения остаётся на линиях, что вырисовывала девушка, старуха явно бы поперхнулась дымом, будь у неё в зубах любимая сигара. Ведь даже у неё, самой опытной Вдыхающей жизнь, была куда меньше толщина той нити, что связывала божественное пламя и палочку, вытащенную из него.

Глава 4. Осознание силы

Прошло уже три дня после того, как Дана открыла в себе дар Вдыхающей жизнь, и всё это время она только и делала, что расспрашивала Квэна и Кэллу про их клан, традиции, руны.

Можно ли рисовать руны на животных? А на предметах? Может ли Квэн сделать для неё рунную книгу? Почему так важен зелёный огонёк в воображении? Сколько рун можно нарисовать? Как определить их количество? Почему руна действует ровно сутки, а не больше или меньше? А что будет, если одновременно две Вдыхающие жизнь будут рисовать одну и ту же руну на человеке? А если разные? Что получится, если скрестить две разные руны в одну?

Квэн только и успевал удивляться воображению Даны и её неисчерпаемому потоку вопросов, частенько задумываясь над тем, на что раньше не обращал внимания или не придавал значения. Благодаря такому напору Вольной он не только ощутил желание снова творить и создавать руны – ведь теперь было кому проверять их на деле – также ослабло влияние чёрного ножа на его волю.

Кэлла стала заниматься усерднее, стараясь показать Дане, как красиво она рисует руны и как много их знает. Ей нравилось объяснять Вольной разные тонкости создания рун, и она продолжала думать, что та – Рунэлла, родная тётя, которая выжила при нападении Видящей, только при этом потеряла память.

Квэн тоже не изменил своего мнения о Дане, но его удивляли её утренние тренировки, владение кинжалами и ножами, а также те физические нагрузки, которые она давала своему телу. За всем этим он наблюдал, когда Вольная на следующий же день после их встречи попросила показать ей ближайшую дорогу за город – туда, где и лес начинается, и людей почти не встретишь – чтобы не забыть то, чему её научили отец и дядя.

Ко всему прочему, по характеру и манерам Дана очень отличалась от Рунэллы. Но Квэн всё списывал на то, что его двадцатилетняя тётя не просто потеряла память, но и, видимо, её путь в Амулетный город оказался куда жестче и опаснее, чем у него с сестрёнкой. Другого объяснения он найти не мог.

Когда же Дана немного успокоилась от осознания, что она – Вдыхающая жизнь, её мучили уже не вопросы, а желание использовать свой дар. В первую очередь, ей не терпелось опробовать все руны, которые знала с детства.

На четвёртый день пребывания в Амулетном городе Дана нарисовала на своей руке Руну Силы. Спустя час после её тренировки, в том лесу, где Вольная испытывала свои новые силы, можно было бы спокойно строить новую деревню. На расчищенной от деревьев земле уже лежал материал для строительства домов. Лишь заметив белку на ветке очередного дерева, которое она уже собиралась выдернуть из земли, Дана остановилась. Посмотрев на это маленькое животное и осознав, что только что чуть не лишила дома невинное существо, виновато прошептала:

– Прости.

Вольная словно очнулась от наваждения – она оглянулась вокруг и посмотрела на результат своих трудов совсем по-другому.

Да, её удары руками и ногами стали сокрушительными, а хватка такой, что не только деревья выкорчёвывать, но и камни в пыль стирать оказалось легко. Но после игры в богиню, способную уничтожить что или кого угодно, она ощутила презрение к той силе, которую получила. Ничего полезного Дана не сделала, да и особых усилий не приложила. Хуже того – уничтожила целый кусок леса. И ради чего? Чтобы просто проверить действие руны? Вольной стало стыдно – она решила хоть как-нибудь загладить свою вину. Но через час блужданий по лесу поняла, что природа в её помощи не нуждается и лучшее, что она может сделать – не вмешиваться в жизнь растений и животных.

Дана в мрачном настроении поплелась в город – в ту часть, где стояли одноэтажные дома с огородами. Она помнила из личного опыта, что пара рук в хозяйстве никогда не бывает лишней. Вольная решила помочь местным жителям, и так и проработала до самого вечера. Для одних она использовала свою временную силу, другим – рисовала руны, если видела, что кто-то нуждался в этом. Чаще всего Дана применяла Руну Лечения, но иногда и Руну Выносливости – как для людей, так и для домашних животных.

Люди поначалу смотрели на Вольную настороженно, ожидая подвох. Но вскоре решили, что она просто чудачка, и уже не отказывались от помощи незнакомки, поражающей как своими необычными глазами, так и невероятными способностями.

Для Даны это было впервые – помогать всем, кто нуждался в помощи. Это приносило ей радость, помогало стереть отпечаток неприятного ощущения на душе, оставшийся после лесной «тренировки».

Вместе с сумерками Вольная устало ввалилась в комнату Квэна и Кэллы, но при этом чувствовала себя довольной. За минувший день она много чего поняла и осознала. Прочувствовала ответственность за свой дар, сделала определённые выводы и решила, что впредь десять раз подумает, прежде чем использует руны.

Полностью поглощённая своими мыслями, Дана забылась, и потому без стука зашла в комнату, невольно застав Квэна врасплох. Пока Кэлла вырисовывала руны за столом, её брат, накинув на себя покрывало, навис над лежащей на кровати книгой, словно дождевые тучи над городом, и с жадной внимательностью вчитывался в каждое слово. Поэтому, стоило только двери открыться – запирать её Квэн не видел надобности – как он тут же накинул покрывало на своё сокровище.

Конечно же от юной молодой Вольной не ускользнул этот жест, да и Квэн слишком поздно понял, что, поддавшись импульсу, он своим поведением привлёк ненужное внимание.

– Ну и вымоталась я за сегодня, – Дана решила повременить с расспросами, пока её так называемый племянник не успокоится. – Представляешь, мне удалось нарисовать около двенадцати рун, не считая своей и твоей.

– Двенадцать? – Квэн под покрывалом отодвинул книгу за спину. – Ого! Неплохо, особенно если учитывать, что ты умеешь Вдыхать жизнь всего несколько дней. И это при твоих-то двадцати двух вдохах с использованием дара.

– И всё благодаря вам с Кэллой, – Дана подошла к столу, где стояла пиала с водой и опустошила ту за пару глотков. – Если глубоко и медленно дышать, да быстро рисовать ту же Руну Выносливости – мне потребуется один-два вдоха.

– Так ты уже на сегодня пустая?

– Да, еле успела дорисовать последнюю руну.

– Жаль, – вздохнул Квэн. – Я-то думал, мы сегодня опробуем ещё одну, которую я придумал. Постой, – встрепенулся он, – а на ком ты практиковалась?

– По-разному. На людях, животных.

– На каких людях? – Квэн резко поднялся, при этом обернув книгу покрывалом и взяв её в руки.

– На обычных. Тех, кто живёт на окраине города. А что? Что-то не так? Я ведь практиковалась – это же очень важно. Да ты и сам мне так говорил.

– Да, важно, конечно, – Квэн подошёл к своей суме и положил в неё книгу, затем принялся собирать разбросанные по всей комнате тетради Вдыхающих жизнь, взятые из того же тайника своей бабушки, что и книга, написанная первой главой Рунного клана.

– Но? – Дана насторожилась.

– Но ты подвергла всех нас опасности, – Квэн обратился к сестре: – Кэлла, оставь рисование. Собирай свои вещи в сумку, что я тебе купил. Чувствую, она нам пригодится куда раньше, чем я думал.

– Да в чём дело?

– Ты использовала свой дар. Есть свидетели. Они, конечно же, разболтают о тебе. Рано или поздно слухи доберутся до Амулетного клана. И что-то мне подсказывает, они не будут в восторге от того, что на их территории есть кто-то, кто тоже может использовать Дыхание жизни. – Квэн достал из своей сумы небольшой свёрток, сквозь который проглядывались очертания ножа, и положил его в карман.

– С чего такая уверенность?

– Как думаешь, волки обрадуются, если на их владение зайдёт дикая кошка?

Дану передёрнуло – ещё неостывшие воспоминания мигом ворвались в сознание Вольной, от чего та чаще задышала.

– С тобой всё в порядке? – Квэн заметил реакцию «тёти».

Но та пропустила вопрос мимо ушей.

– Если ты прав, – во что Дана не особо-то верила, но сравнение с лесными хищниками не прошло даром, – тогда мне надо поторопиться и уже завтра купить амулет. Ну а после можем отправляться в Рунный город.

– Ладно, – быстро согласился Квэн. – Только впредь будь аккуратна и не выходи на улицу, не прикрыв лицо. Тебя легко узнать по твоим глазам. А ещё лучше – вообще никуда не выходи до того, пока не отправимся в Амулетный клан.

– Отправимся? Ты пойдёшь со мной?

– Мы, – поправил он её. – Кэлла тоже составит нам компанию, – и Квэн повернулся к ней: – Ты ведь хочешь себе амулет, сестрёнка?

– Да! – крикнула она и, подбежав к брату, обняла его.

– А сейчас мне надо отлучиться, – Квэн посмотрел в окно, через которое уже проглядывала луна, то скрываясь, то вновь показываясь из-за тёмных облаков. – Вы же пока подумайте, какой конкретно амулет вам нужен. Или свойство.

– Ты куда? – тут же поинтересовалось Кэлла, опередив Дану.

– Зарабатывать деньги, – Квэн засунул руку в карман и сжал рукоять ножа через свёрток. – Сегодня договорился с одним купцом – ему надо помочь разгрузить телегу.

Ещё некоторое время он в тишине собирался в дорогу, и когда уже накинул балахон и собрался выйти из комнаты, его догнал вопрос:

– А что за книгу ты прячешь от меня?

Квэн развернулся и взглянул на Дану. Так он простоял пару мгновений, пока наконец не решился:

– Можешь взглянуть, – бросил он и скрылся за дверью.

Квэн отправился на жатву душ – артефакты, которые продавались в Амулетном клане, стоили не дёшево. Но он даже не подозревал, что за его голову уже назначена награда, и первые охотники на спасителя, очищающего город от грязи, вышли в ночь, пустившись в манящую погоню.

Глава 5. Роковая стрела

Оказавшись на главной улице, поблёскивавшей чистотой под светом фонарных огней, Квэн с наслаждением вдохнул прохладный воздух и отправился бродить по городу.

Поначалу дорога тянулась по освещённым местам: парочки прогуливались неспешным шагом, попадались фонарщики, выискивающие ещё не зажженные лампы, иногда проезжали кареты, запряжённые лошадьми. А встречались и такие пешеходы, кто спешил – если судить по их простой одежде, можно было предположить, что это обычные рабочие, желающие поскорее вернуться домой к любимой семье и тёплому очагу.

Стоило глазам встретить первые ямы на дорогах и мусор, валяющийся в темных канавах, как начались переулки, ведущие в другие районы – куда менее презентабельные и безопасные. И чем дальше в темноту – тем сильнее чувствовались неприятные запахи, свидетельствующие о нечистоплотности, как тел, так и нравов местных жителей. Но иногда попадались и островки чистоты – они образовывались вокруг клановых домов. И даже по этой особенности можно было судить о статусе родовых семей: чем дальше от богатых особняков уходят ухоженные дороги – тем сильнее и влиятельнее клан.

Квэн любил выбирать для своих вылазок южную часть города, в которой находился главный рынок. И на то имелся ряд причин: там встречались самые тёмные дороги и, соответственно, обитали отбросы общества. И пусть об этом неблагополучном районе знали все жители Амулетного города, но через него можно было разительно сократить путь из Золотого квартала в Деревянный. А значит, если кто-то из мастеровых опаздывал с заказом или торопился поскорее завершить изделие, труд над которым включал в себя работу как по дереву, так и по металлу, – он шёл через квартал Мечты. И такому названию имелось простое объяснение – в этой части города находилась большая часть увеселительных заведений, где люди отдыхали: гуляли, пили, плясали, играли в карты, дрались и делали на этом ставки. В общем, в этом квартале каждый мог найти именно тот способ расслабиться, который был ближе всего, о котором мечтал весь рабочий день.

Кроме того, из тёмных закоулков нередко доносились томные стоны, страстные вскрики и ритмичные звуки той любви, что дарили или продавали ночные девушки-мотыльки.

Подойдя к кабаку с красноречивым названием «Пьяная кобылка», Квэн остановился, чтобы понаблюдать за окрестностями и высмотреть для себя потенциальных жертв – тех, кто тоже охотится, только не за жизнями, а за звонкой монетой. Спустя некоторое время он заметил, что за ним следят, поэтому решил сделать вид, будто всё никак не решится зайти внутрь.

– А тут хорошая выпивка? – спросил он у тучного мордоворота, стоявшего у входа в кабак, сложив руки поверх своего пуза.

– Тебе чего, малец? – прогрохотал тот басом, зыркнув на парня. – Тут не подают молоко, или чем ты там мочишь глотку? Иди отседова, пока по шеи не дал. Ну! – он замахнулся рукой и вернул её на прежнее место.

Квэн был только рад такой реакции и, сделав вид обиженного юнца, которому мама не разрешила погулять с друзьями, не спеша пошёл в сторону бойцовского дома. Краем глаза он заметил, что за ним бесшумно последовали две тени, но, к его удивлению, по дороге к «Наваляй дураку» никто так и не показался.

Списав всё на мнительность, Квэн выбросил из головы подозрения, когда послышался шум и восторженные крики, доносившиеся со стороны бойцовского дома. Правда, трудно было назвать домом четыре столба и крышу, что они держали. Поэтому, стоило Квэну выйти из-за поворота, как перед ним открылась дикая картина: куча людей столпилась вокруг специально сооружённой деревянной площадки, обтянутой тканью, и с азартом глазели на бой двух человек, похожих друг на друга габаритами и окровавленными лицами.

Народ ликовал. Кто-то кричал: «Слева бей, слева», «Да уходи ты вправо», «Чего ты телишься? Вали его уже!». Атмосфера среди зрителей накалилась до такого градуса, что стоило бы кому-нибудь плюнуть в глаз, как толпа тут же выпустила бы пар.

Квэну тоже нравилось зрелище. Стоило подойти поближе, как он и сам почувствовал желание с кем-нибудь сразиться на импровизированной арене. Но он трезво оценивал свои шансы и знал, что не выстоит и десяти ударов сердца против даже самого слабого громилы, если вообще можно сочетать эти два понятия.

Квэн развернул свёрток в кармане и ухватился за рукоять уже без всяких преград. Чувства обострились. В нос тут же ударил дурманящий запах крови, а в ушах послышался пульсирующий шум, напоминавший по ритму барабаны. Обострившаяся реакция позволила замечать то, что в обычном состоянии было недоступно: Квэн удивился, почему тот человек, которого били на арене, не может разглядеть очевидных движений, которые начинаются от ноги, медленно переходят в плечо и лишь затем переходят в удар, наносимый соперником.

А потом в Квэне разыгралась жажда крови. Да так сильно, что казалось, ещё немного и он всадит нож ближайшему соседу прямо в бок.

И Квэн побежал. Он мчался так быстро, как мог, чтобы скорее оказаться как можно дальше от людей. Его вдруг осенило, что достаточно выпустить из руки нож, и его одержимость улетучится. Но когда он попытался избавиться от проклятого клинка, ничего не вышло. Остановившись в узком тёмном закутке, чтобы перевести дыхание, он взглянул на свой кулак – рукоять была так крепко зажата в руке, что костяшки побелели. А чёрная дымка ,словно сотканный из тьмы рукав, окутала руку до плеча. В голове Квэн услышал чужой голос, так похожий на звон металла:

– Убе-е-ей! Убе-е-ей! Кро-о-овь! Кро-о-овь!

– Гляди-ка, а это не наш заказ? – рядом с Квэном появились две приземистые широкоплечие фигуры, и одна из них указывала прямо на него.

– Да нет. Это умалишенный какой-то, – отозвался второй, наблюдая за происходящим: какой-то тощий паренёк одной рукой боролся с другой, в которой был зажат нож.

– Бе-ги-те, – прохрипел Квэн.

– Что он сказал? – спросил первый мужчина.

– Чтобы мы убегали, – засмеялся второй, и вскоре они оба уже надрывали глотки. Но через мгновенье из этих глоток, уже перерезанных, вырывалась булькающая кровь.

Только после смерти двоих Квэн выронил нож, но перед этим испытал эйфорию, куда более острую, чем то наслаждение, что испытывает мужчина после ночи с женщиной. Именно поэтому нож после своей выходки не оказался в сточной канаве, а был аккуратно завёрнут в ткань вместе с теми деньгами, которые Квэн нашёл в карманах убитых.

Он ненавидел себя за то, что поддался чужой воле. Чьей именно воле: ножа или незримого существа, Квэн не знал.

Он ненавидел себя за то, что испытал наслаждение от убийства. Шло оно от ножа или это часть его сущности – Квэн боялся даже предположить.

Он ненавидел себя за то, что забрал всё ценное с трупов. Пусть и понимал, что именно за этим вышел ночью в город.

Но Квэн понимал, что время для таких размышлений неподходящее, а значит, надо как можно быстрее убираться из этого окровавленного закутка. Раскаяться можно и потом – в более безопасном месте.

Стоило Квэну вынырнуть из черноты, чтобы оглянуться, нет ли рядом свидетелей и случайных прохожих, как ему в грудь попала стрела, пронзив тело насквозь. Квэн отшатнулся назад и упал на трупы. Из него вместе с кровью потихоньку вытекала жизнь.

– За-слу-жил, – расслабившись, Квэн еле слышно выдавил из своих окровавленных губ. Вторая же мысль была о сестрёнке и о том, как она переживёт смерть брата – единственного близкого человека.

Если не считать Рунэллу.

А можно ли считать её? Угасающее сознание не давало ответа.

Глава 6. Ночные мучения

Прошло не больше пяти ударов сердца, как впереди вдруг показался размытый силуэт, нависший над Квэном. В глазах всё расплывалось, хотелось спать, но он ещё дышал. Тяжело, но дышал.

– По-мо-ги, – выдавил Квэн. Он попытался протянуть руку к незнакомцу, но тот отшвырнул её.

– Щассс, – послышался хрипловатый, но моложавый голос. – Зря, что ли, моя сестрёнка тебя пристрелила? Ты расслабься, тебе не долго осталось. А пока посмотрим, что у тебя в карманах. Ты, небось, уже прощупал этих неудачников, не сумевших завалить тебя? – и, не дожидаясь ответа, он нагнулся к раненому.

Квэн же, ещё когда только заметил силуэт, сразу засунул правую руку в карман с ножом. В сознании вновь послышался зов, требовавший крови. Но в этот раз Квэн не стал сопротивляться и мысленно ответил, что будет ждать удобного момента.

Стоило голове незнакомца оказаться на расстоянии вытянутой руки, как чёрный нож, зажатый в кулаке умирающего… обрадовался. Именно это почувствовал Квэн. С удивительной для тяжело раненого скоростью он сделал взмах. Лезвие по самую рукоять вошло чужаку прямо в шею.

И вновь экстаз. Квэн закатил глаза. А вместе с приятным чувством он вдруг ощутил, что к нему возвращаются силы и энергия. Если бы какой-то случайный прохожий на свою беду оказался рядом в тот момент, он увидел бы, как нож словно иссушает жертву, и вместе с чёрной дымкой раненого юношу окутывает бордовое свечение.

Сознание Квэна очистилось и будто освежилось. Пришло понимание, что в области грудной клетки ничего не болит, лишь что-то мешает. И, недолго думая, Квэн схватился за торчащий из груди конец стрелы и стал тянуть. Он ощущал, как наконечник вновь проникает в тело, задевает всё внутри, проходя свой путь. Но благодаря тёмной силе ножа, вытягивающего жизненные соки из незнакомца, процедура пусть и была неприятной, но новые повреждения сразу заживлялись.

Когда стрела полностью вышла из тела, Квэн посмотрел на то место, куда она попала – прямо на глазах открытая рана сужалась и затягивалась, пока вместо неё не осталась лишь розовая точка. Затем взгляд переметнулся на дымку и угасающее свечение с тёмно-красным оттенком, окутывавшее теперь только одну руку, продолжавшую сжимать нож, торчащий из шеи незнакомца.

Шея. Внимание привлекла тонкая верёвка, болтавшаяся на шее мертвеца. Квэн выбросил стрелу и потянулся освободившейся рукой к той верёвке. Дёрнул за неё, но та не оторвалась, а потянула за собой труп, который так и остался стоять, после того как нож нашёл свою цель.

Тело упало на Квэна. Но, к его удивлению, оно оказалось лёгким и сухим. Квэн наконец-то вытянул нож из шеи мертвеца и, перерезав верёвку, вытащил то, что на ней висело. Там оказался амулет.

Быстро спрятав его, как и содержимое карманов убитого, Квэн встал и прижался к стене. Он чувствовал, что организм полностью восстановился, как и то, что ему хочется ещё кого-нибудь прирезать: ножу – кровь, ему – деньги. Хотя, кого он обманывал – крови хотел не только нож.

Но Квэн всё же сосредоточился на более важном вопросе. Мысли закрутились вокруг недавно услышанной фразы.

«Зря, что ли, моя сестрёнка тебя пристрелила?»

Квэн всё гадал – где она, эта самая сестра? Почему до сих пор не появилась? Может, осторожничает? Или всё ещё сидит на том месте, откуда стреляла в него? Да и вообще, может, его поджидает куда больше, чем одна наёмница?

В том, что он встретил именно наёмников, у Квэна уже не было сомнений. Вряд ли тут случайно появилась лучница, стреляющая во всё, что движется. По крайней мере, он никогда не слышал, чтобы бандиты нападали таким способом на прохожих: вжих – и стрела сделала своё быстрое дело.

В любом случае, оставаться Квэн в этом месте не собирался. Нужно было уходить, но как? Его, конечно, никто не видит, но и убежать из тупика некуда – только через тот проём, откуда и пришёл. Получается, загнал сам себя в ловушку.

Голова работала полным ходом. Квэн придумывал и сразу же отметал десятки нелепых способов выбраться из передряги. В итоге остались две более-менее приличные идеи. Первая – переодеться в одежду мертвеца и притвориться братом лучницы. Понимая, что если его узнают, он станет открытой мишенью, Квэн решил использовать второй план.

На освещённую часть дороги из непроницаемого закутка вынырнуло тело. К горлу человека, голову которого прикрывал балахон, был приставлено чёрное лезвие.

– Если вы меня отпустите, – крикнул Квэн из темноты, – я отпущу вашего подельника!

Ответом ему была тишина.

Тогда Квэн решился и сделал шаг вперёд. Высохший труп мало того, что не мог ходить – он болтался как пугало на ветру.

Квэн понял, что облажался. Не теряя больше ни секунды, он отбросил мертвеца, как соломенную куклу, и побежал. Как и ожидалось, вскоре полетела первая стрела.

Квэн не стал оборачиваться и выискивать взглядом лучницу – он хотел поскорее добраться до ближайшего поворота и скрыться за ним. Сзади послышался шум погони. Кто-то бежал, а потом остановился. Вторая стрела пролетела возле щеки Квэна, оставив за собой оцарапанную мочку уха, с которого на плечо закапала кровь.

Впереди показался долгожданный перекрёсток. До Квэна больше не доносились звуки преследования, и он уже было подумал, что лучница наконец-то отступила. Но стоило ему добежать до угла дома, как в воздухе раздался свист третьей стрелы. Бедро пронзила острая боль.

Квэн на мгновенье повернулся, и этой доли секунды хватило, чтобы запечатлеть в памяти образ худой фигуры в балахоне. Высокие сапоги плотно облегали ноги, а из-под капюшона спадали до плеч прямые темные волосы. Но больше всего запомнился колючий взгляд янтарных глаз, которые казались опаснее, чем лук в руках незнакомки. Квэн никогда не рассмотрел бы их цвет в полумраке подворотни, если бы не яркое свечение, которое они издавали.

Беглец замер у стены, переводя дыхание. И тут до него донеслись слова. Они звучали спокойно, но это спокойствие пугало сильнее, чем крик. В голосе незнакомки было столько уверенности и угрозы, что Квэн нисколько не сомневался в правдивости её слов.

– Запомни, убийца моего брата, меня зовут Гелла. И я не успокоюсь, пока мои стрелы не прервут твою жизнь.

Квэн в страхе оглянулся вокруг и вскоре понял, где находится. Он отломил древко стрелы, чтобы не мешало передвигаться и не привлекало лишнего внимания, если кто попадётся по пути. Вспомнив уроки бабушки, Квэн вытащил верёвку из штанов и крепко перевязал ногу выше раны.

Нож снова дал о себе знать. Видимо, почувствовав, что хозяин ослабевает, он снова требовал крови. Квэн понимал, что убей он кого-то – вмиг поправится и сможет бежать, но всё же предпочёл хромать. Благо – не столько для него, сколько для случайного прохожего, обречённого на смерть – рядом не оказалось ни души. Улица погрузилась в мрачную тишину.

Квэн не стал дожидаться, пока его догонит лучница и, быстро справившись с ногой, поковылял к ближайшему переулку – тот находился прямо за домом, за который он свернул, спасаясь от летевших вдогонку стрел. Узкая улочка разрезала несколько кварталов по диагонали, тем самым сокращая приличное расстояние до центра города. И если днём на этой дороге многие граждане экономили время, то ночью она пустела.

Использовать такой путь отступления, когда за тобой гонятся, казалось логичным и единственно верным решением. Проходя вдоль переулка, лучница обнаружила окровавленный отпечаток ладони на стене дома и обломок стрелы, валявшийся впереди на дорожке. По ней преследовательница и отправилась дальше.

– От меня не спрячешься, – доносился игривый женский голос, сопровождавшийся истерическим хохотом, от которого мурашки забегали даже у самих мурашек.

Квэн, затаив дыхание, наблюдал за тем, как его план осуществляется. Он прятался среди мешков с мусором – накинув на себя балахон, ему удалось неплохо вписаться в провонявшую «компанию».

Всё же был риск, что лучница не заметит в темноте разбросанные «крошки». Но погода в тот вечер сыграла ему на руку, и ветер, гонявший облака по небу, вовремя освободил сияющую луну от приставучих ухажеров. Да и то, что невдалеке стоял особняк какого-то клана, также помогло везунчику, иначе дороги не блистали бы чистотой, а мусор, если и оказался бы сложен в кучу, то явно не в мешках.

Прошло около получаса, прежде чем раненый, но живой Квэн решил отправиться домой. С ножом удалось договориться, чтобы тот отпустил его. Стоило разорвать контакт с оружием, как боль в ноге усилилась, резко появилась слабость, и даже на пару ударов сердца потемнело в глазах. Стиснув зубы, Квэн побрёл домой. Через сорок болезненных шагов появилась уходящая влево от основной дороги тропинка – она вела в противоположную сторону от той, куда ушла лучница. Только завернув в этот переулок, Квэн почувствовал облегчение на душе, но не в ноге – та только сильнее стреляла болью, стоило на неё наступить. А впереди предстояло сделать ещё около тысячи шагов.

***

– Тысяча сто сорок семь, – тяжело дыша прошептал Квэн, когда сделал последний шаг и остановился перед долгожданной дверью. Он постучал тихо, но ему показалось, что сейчас проснуться все постояльцы дома.

Дверь отворилась, и не успела Дана ничего сказать, как побледневший Квэн завалился на неё.

– Зажги лампу, Кэлла, – негромко бросила Вольная и втащила раненого «родственничка» в комнату.

Разбуженная сестра, увидев состояние брата, быстро пришла в себя ото сна и вскочила с постели.

Как только комната осветилась, Дана и Кэлла еле сдержали возгласы, прикрыв рты рукой. Квэн, весь в грязи и крови, походил на оборванца, от которого люди отшатываются, стоит ему лишь протянуть руку за милостыней.

В памяти Даны всплыла картина, как точно также к ним пришёл дядя Эрлан. Это воспоминание подействовало как пощёчина.

– Быстро приготовь воду и тряпку, – Вольная услышала в своих словах голос отца, который точно так же сказал матери в тот день.

Дана сняла с Квэна грязные вещи, отшвырнула их в угол и уставилась на обрубок стрелы, торчащий из бедра названного племянника.

– Где же ты так умудрился? – озвучила Вольная свои мысли.

– Нарисуй Руну Лечения, – Квэн говорил еле слышно. – Как подействует, вытаскивай стрелу.

Дана лишь кивнула в ответ и попросила Кэллу подать кисточку и краски.

Немного успокоившись, Вольная твёрдой рукой и с привычной скоростью нарисовала нужную руну всего за пару вдохов. Когда последние линии символа сомкнулись и Дана убрала кисточку… ничего не произошло. Миновало несколько десятков ударов сердца, а краска так и виднелась на коже.

– Я, вроде бы, не ошиблась, – Вольная вгляделась сначала в руну, а затем с недоумением посмотрела на кисточку.

– А что с запасом дара? – спросил Квэн сквозь стиснутые зубы.

– Полностью восстановлен. Уже ведь новый день начался. Точнее, ночь.

– Братик, а ты меня хорошо видишь? – подала голос до сих пор молчавшая Кэлла.

– Да, – он непонимающе посмотрел на сестру.

– Это потому, что действует ещё руна Зрения, – объяснила Кэлла.

– Умничка, – Квэн попытался улыбнуться ей, но вышла лишь искажённая гримаса.

– И что мы будем делать? – Дана, сидевшая возле раненого, поднялась на ноги. – Ждать, пока пройдёт эффект Руны Зрения?

– А что, есть ещё варианты? Ммм, – простонал Квэн, когда попытался поменять положение тела.

– Вызвать лекаря? Купить амулет с эффектом, как у Руны Лечения? Отрезать тебе ногу? – Дана решила шуткой разрядить ситуацию, но не вышло.

Квэн посмотрел в глаза Вольной и хрипло проговорил:

– Значит, буду терпеть, пока зрение не ухудшиться.

– Ты чего? – Дана засобиралась, накинула чёрную куртку. – Я сейчас мигом лекаря найду.

– Ты не местная. Откуда тебе знать, где…

– Хозяев дома разбужу и у них спрошу.

– Не надо. Не хочу привлекать внимание. Сегодня ночью много чего произошло, и если меня кто-то увидит… Не надо никого звать.

Дана нахмурилась, но сняла куртку и присела на постель. Кэлла тем временем уже заканчивала обтирать брата от крови и грязи. Вольная оглядела комнату, и когда на глаза попалось тёплое покрывало, накрыла им Квэна.