Текст книги "Пилигрим"

Автор книги: Денис Лавров

Искушение или дар?

 
Румянцем грустного заката —
Предвестником ночной поры
И грома томного раскатом
Я встречен был принять дары.
 
 
Холодной ночи мрак манящий
На ухо левое шептал,
Чтоб лишь мгновеньем настоящим
Я в жизни счастье испытал.
 
 
Чтоб полной грудью раз вдохнувши
Вечерних ароматов смесь,
Спиной к закату повернувшись,
Дождаться б ночь остался здесь.
 
 
Что это дар всего дороже —
И стоит лишь его принять,
Как вереницу дней погожих
Не сможешь больше увидать.
 
 
Зато чудных огней мельканье
И радости ночных потех
Навлечь не смогут наказанье,
Тем, что в дневное время грех.
 
 
Но солнца луч пригрелся рядом,
Нашептывая речь свою:
Игривым быстрым водопадом
Тебя, сказал он, одарю.
 
 
Ведь блеска радужного брызги,
Лишь в свете солнечных лучей,
Ребячьи, радостные взвизги
В сердцах рождают у людей!
 
 
Тебе дарую жаркий полдень,
Прохладу парков и аллей,
Ведь радость дня внимать не годен
Ты будешь в тишине ночей.
 
 
И я в закате раствориться
Решил в последний вечер свой,
Чтоб в новой жизни зародиться
Лиловой утренней зарёй…
 

Москва, 1999 г.

Закон природы

 
Щебечут птицы, улетая,
Их крик печален и весёл,
Одна сменив другую, стаи
С родной прощаются землёй.
 
 
С землёй, где к жизни гнёзда вили,
Где в первый раз вспорхнули в небеса,
Они проститься не забыли,
Когда лететь пришла пора.
 
 
Быть может, больше не увидят
Краёв родимых многие из них,
И мрак в одном из гнёзд пустых
Опять печально будет тих…
 
 
Но не таков закон природы,
Чтоб жизнь закончена была,
Ведь через некоторые годы
Мрак и печаль того гнезда,
Как быстрого ручья вода
В речной поток вольётся без следа
 
 
И снова счастье и уют в гнезде
С прилётом птиц весенних воцарятся,
И чудного птенца рождение
Есть символ вечной жизни на земле!
 

Москва, 1994 г.

Надежды, чувства, ожидания…

 
Нежнее запахов весенних,
Прекрасней утренней зари
Донёсся отглас поднебесий
До грешной матери – земли.
 
 
И как игривый шалунишка —
Потех предвестник и тревог,
К земным просторам устремился
Неудержимый ветерок.
 
 
Просторами полей бескрайних,
Слезами хмурых облаков
Он, наигравшись в странах дальних,
Не мог сыскать себе врагов.
 
 
Но ни лесных дерев макушки,
Ни шелест трав ночных степей,
Ни берегов речных ракушки —
Небесной выси не родней.
 
 
Ведь ветру вольному подобно,
Земных творений теша слух,
Несёт с собою благородно
Прекрасной птицы певчий дух.
 
 
И песня дивная, казалась,
Не отыскав земных чудес,
К лазурным далям возвращалась
Бездонных кружевных небес.
 
 
Но возвращалась одинокой —
Лишь в тишине немых ночей,
Прочь отгоняя мглы жестокой
Безмолвных грустных дочерей.
 
 
Посланниц дней давно забытых,
Что в веренице чудных нот
Надежд минувших и разбитых
Навек с собою унесёт.
 
 
И только ветер устремлённо
С собою в небо песнь понёс,
Как светом солнца озарённый,
Пред ней предстал речной утёс.
 
 
В лучах рассветного багрянца,
Собой разверзнув гладь небес,
Он бликами речного глянца
Позвал её в волшебный лес.
 
 
Расщелин миновав преграды,
С рекой сыграв вперегонки,
Ей у подножья водопада
Не довелось узреть воды.
 
 
И лес чудесных провидений
Усох под жарким солнцем дня,
Когда чредою груд камений
Заслон достал речного дна.
 
 
Но песни этой звук чудесный
Не исчезал в скалистой тьме
И сквозь расщелин неизвестных
Он страсть надежд дарил воде.
 
 
И задрожал утёс массивный,
Речной воды вскипела спесь,
Покуда отголосок дивный
Дарил чудесной птицы песнь.
 
 
Надеждой полнилось волненье,
Но голос начал утихать,
И без чарующего пенья,
Утёса каменная стать
Навек сомкнёт минут мгновенья,
Которых больше не поймать
Из дней, недель, годов, теченья,
Вернув былую благодать.
 
 
Но если эхом отразившись,
Последний отклик песни той,
С певицей вновь объединившись,
Её поманит за собой,
И та, на грань небес спустившись,
 
 
Ни отголосков чередой,
А пеньем истинным залившись,
Явит утёсу голос свой,
То глыб окаменевших груда
Не устоит пред рвеньем вод,
И новое земное чудо
В лесу волшебном прорастёт!
 

Москва, 1998 г.

Среди чужих

 
Мне чуждо всё, что глухо до меня,
Мне отвратительны презрительные взгляды.
И чудо не найти, смотря вокруг себя,
Там, где надежд отраду видят гады.
 
 
Про гадов говоря, имею я в виду
Всех недостойных мира доброты,
Но знаю, что судьбы плоты
Доставят их, без исключения, к суду
Величественной Господа страны.
 
 
И там взгляд каждого из них,
По-злобному нацеленный на всех,
Не будет яростен, а станет бесконечно тих,
И потеряет свой ужасных грех.
Во свете истины, слепящей взгляды тех,
Кто в жизни нагрешить был лих.
 

Москва, 1995 г.

Не теряй веру

 
Возможно ли свернуть с пути,
Перед тобой проложенным судьбой,
Когда и метра не пройти
Нам по дороге жизни непростой.
 
 
Пусть будет путь тяжёл,
Но тяжести отрада
Прольётся светом истины
На странника из ада.
 
 
Бредущего в кромешной пустоте
Земной пустыни, безысходности созданья,
И потерявшего ту веру доброте,
Ведущую к началу мирозданья.
 
 
Не будет путь его высок,
Пока низки в нём те начала,
Которых он в дороге не сберёг,
Всё ж не придя с бессмысленности бала.
 
 
Но не угоден Богу человек,
Законам жизни не внимающий за тем,
Чтоб одинокой злостью освятить свой век
И без того коростных полон сцен.
 
 
Придёт же лучезарное Спасенье
Его душе, немало испытавшей мук,
И светом Божьим озаренья
Вновь возродится и воспрянет дух!
 

Москва, 1995 г.

Я актер в спектакле «Жизнь»

 
Загадочностью мрачной ночи,
Её таинственной красой
Я опьянён, и нету мочи
Остаться мне самим собой.
 
 
Таким, как серым днём бываю:
Во всеобъемлющей тоске
Я жизнь как будто доживаю