Текст книги "Первый курс (СИ)"

Автор книги: Денис Кащеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– При заходе на цель выяснилось… – бодро начал Голицын, но внезапно запнулся. За время обратного полета он так и не придумал убедительного объяснения своему поступку. – В общем, мы решили, что в полетном задании ошибка, ив-марол! – выпалил Иван.

– Ошибка в полетном задании? И что заставило вас так решить, курсант?

– Но… Ив-марол… Цель…

– Что – цель?

– В качестве цели атаки был указан Московский Кремль…

– И что?

– Но… Ив-марол, представьте, что вы получили в качестве целеуказания Дворец Нации в материнской системе Альгера, – набравшись смелости, поднял глаза на преподавателя Голицын.

– Это не ответ, курсант, – отрезал нард Орн. – Это – встречный вопрос. Впрочем, отвечу вам на него. Получив от командования цель, я, не задумываясь, поразил бы ее. Будь это хоть мой родовой замок, хоть Дворец Нации, хоть Пантеон Славы – что угодно! Офицер Альгера обязан всецело доверять своему командованию! Всецело! Находясь на боевом задании, вы не владеете – и не можете по определению владеть – стратегической обстановкой во всей ее полноте. Раз вам указана цель – значит, там враг! Промедлите – он ударит первым. И не обязательно по вам – по вашим боевым товарищам, по мирным жителям. Ударит внезапно, в спину – потому что никто не будет ожидать, что вы свой долг проигнорируете.

– Но, ив-марол… Что врагу делать в Московском Кремле?.. Это не военный объект…

– А это уже не вашего ума дело, курсант! Ваша задача – выполнить приказ. А раз он был отдан – значит, для этого имелись более чем достаточные основания!

– Но, ив-марол…

– Отставить возражения! – неизменно сдержанный альгерд распалялся прямо на глазах. – Офицер, не доверяющий своему командованию – ненадежен! Таких к военно-космическим силам нельзя подпускать и на парсек! Здесь у нас каждый должен быть уверен, что его товарищ полностью выполнит свою задачу, свой долг. Это – основа нашей армии. И если она вас чем-то не устраивает – вам здесь нечего делать! Вам ясно, курсант?! – яростно сверкнул глазами нард Орн.

– Ясно, ив-марол! – пролепетал Голицын.

– Надеюсь, то, что сегодня произошло – случилось в первый и последний раз, – чуть спокойнее добавил преподаватель. – Вы допустили тягчайшее нарушение, курсант. По сути – преступление. Согласно установленным правилам, я не могу снять с вас ранее начисленные призовые баллы, но в ближайшее время на новые очки по моему предмету можете не рассчитывать. Это должно послужить вам уроком! К вам это тоже относится, курсант Соколов! То, что всю ответственность за происходящее на борту несет командир экипажа, вовсе не означает, что второй пилот может остаться безнаказанным в случае проступка, тем более – такого серьезного. Вы свободны, курсанты!

– Еще легко отделались – за преступление-то, – виноватым тоном проговорил Глеб.

– Легко? – хмыкнул Голицын. – Хорошо тебе говорить – тебе пилотаж и так почти очков не приносил. А у меня это был основной источник поступлений! Эх, плакала моя новогодняя экскурсия…

– Да ладно, придумаем что-нибудь, – положил Соколов руку другу на плечо. – Знаешь, анекдот вспомнился в тему. Мужик гуляет с маленьким сыном по Красной Площади. Малыш спрашивает: «Папа, а зачем здесь такая высокая стена?» «Это, сынок, чтобы враги не перелезли!» «Оттуда?!»

– Очень смешно! – хмуро буркнул Иван. – Просто обхохочешься.

– Ну, извини, – развел руками Глеб. По его тону было ясно, что прощения он просит за нечто большее, нежели просто за не к месту рассказанный бородатый анекдот.

Голицын не ответил.

Гораздо сильнее, чем отповедь, полученная от нарда Орна, Ивана поразила реакция на происшедшее Гайдукова. Голицыну казалось, что в данных обстоятельствах он вправе ожидать от куратора если не поддержки, то, по меньшей мере, полного понимания двигавших ими мотивов, но первые же слова кавторанга на вечернем разборе развеяли на этот счет все иллюзии.

– Ну что, слюнтяи, кишка тонка оказалась? – с порога начал Гайдуков.

– Н-не понял, од-сун… – опешил Иван.

– Не понял он! Развели вас, как маленьких детей!

– Од-сун, это вы про пилотаж? – на всякий случай уточнил Глеб.

– А про что же еще?!

– То есть, вы тоже считаете, что мы были неправы? – растерянно спросил Голицын.

– Неправы? Ха! А какие тут еще могут быть варианты?

– То есть, по-вашему, нам следовало спокойненько так отбомбиться по Кремлю?

– Вам следовало спокойненько поразить учебную цель! – передразнил кавторанг.

– Угу, – кивнул Голицын. – Сегодня – учебную, а завтра – уже и настоящую!

– Да поймите вы одну простую вещь! – вскричал Гайдуков. – Не надо им вовсе, чтобы вы Кремль бомбили! А надо будет – не сомневайтесь, желающих найдется вагон, только свистни! Еще и очередь выстроится! Они лояльность вашу проверяли! А вы – в позу! Так теперь альгерды себе и пометят: русские эти – не лояльны. Правильно, значит, что на Америку сделали ставку!

– Всякая лояльность имеет свой предел! – тихим голосом проговорил Глеб.

– Согласен! – тут же подхватил куратор. – Но зачем сразу давать всем понять, что ваш предел – в двух шагах?

Кавторанг перевел дух.

– Это прекрасно, что Кремль для вас – не просто значок на карте или старая крепость на холме, – заговорил он вновь. – Я это знаю – но и они это тоже знают! Так будьте же мудрее! Проявите военную хитрость! Что бы вы там ни творили в виртуальной реальности – от России не убудет. А вот если альгерды утратят к вам доверие – негативные последствия будут вполне реальными. Любовь к Родине, как и любая любовь – штука тонкая, часто требующая от нас не самых простых и приятных вещей. Патриотизм не в том, чтобы гордо ходить «весь в белом»! Приходится иногда и запачкаться.

– Суметь бы только потом отмыться… – пробормотал Иван так тихо, что никто, кроме стоящего рядом Глеба, его не услышал.

13

– Знаешь, иногда я думаю, что лучше бы я сам тогда нырнул в бассейн вместо этого чертова Гундарса, – пробормотал Глеб, негнущимися пальцами стягивая с себя непослушный костюм для игры в криск, или попросту – К-комбинезон.

– Угу, а я – что вообще ввязался в эту бодягу с афрочерными громилами, – буркнул Иван.

После очередной изнурительной тренировки в невесомости они оба едва держались на ногах. До первой игры сезона – против команды Китая – оставалось всего три дня, а мастерство российских игроков по-прежнему, мягко говоря, оставляло желать много и много лучшего. Имелась, правда, надежда, что и их соперник подойдет к матчу не в самой идеальной форме, но и та была невелика – по слухам, расползавшимся по Школе, словно дождевые черви после летнего ливня по асфальту, к этому моменту курсанты из Поднебесной освоили криск лучше всех остальных. Не вполне ясно, правда, кто бы мог такое сравнение провести, но не говорили же, к примеру, что лучшие на сегодня – это русские, или, скажем, индусы!

Итак, до матча команд «Варяг» и «Цзе ши хуань хунь» оставалось ровно три дня. Да именно так: смирившись с тем, что команды сформировались строго по национальному признаку (кто бы сомневался!), администрация Школы потребовала, чтобы им хотя бы были присвоены нейтральные наименования. Название «Варяг» возникло у россиян сразу же. Гайдуков, правда, высказал некоторые сомнение, что оно достаточно нейтральное, но, вроде, прокатило. Американцы назвали свою команду «Freedom», то есть «Свобода», Европа обзавелась очередным «Конкордом» – «Согласием». Что там придумали индусы, японцы и австралийцы, Иван точно не знал – кажется, у японцев было что-то про сакуру, цветущую на южном склоне Фудзиямы – по-японски, разумеется. А вот название китайской команды в переводе звучало несколько нелепо и мрачно: «Позаимствовать труп, чтобы вернуть душу».

– Это древняя китайская мудрость, одна из знаменитых тридцати шести стратагем, – пояснил своим удивленным курсантам Гайдуков. – Ее смысл неоднозначен. Один из вариантов – менять средства, не затрагивая системы. Что-то вроде: наливать новое вино в старые мехи. Специфика востока: у нас, как известно, исстари принято делать как раз наоборот. Возможно, этим они хотели сказать, что при помощи нового средства – криска – будут проводить старую идею – собственное первенство… Другой смысл этой стратагемы подразумевает необходимость использования любых доступных средств для решения поставленной задачи. То есть нас предупреждают, что не следует особо ждать от них «файр плэй»… А вообще, черт их разберет, этих китайцев! – оптимистично заключил кавторанг.

Регламент Кубка Школы предусматривал игру по олимпийской системе – на вылет. В четвертьфиналах, помимо русско-китайской пары, должны были встречаться Япония с Австралией и Индия с ЕС. Соперником США, которым случайно или намеренно пары не хватило, должна была стать команда, проигравшая свой первый матч с наименее крупным счетом. Четвертьфинальные матчи были назначены на ноябрь, полуфиналы – только на март, а финал и вовсе должен был состояться не ранее июня – так что время для подготовки еще будет. Если, конечно, не вылететь из турнира после первой же игры.

– Ну, что на ужин? – спросил Соколов, плотно застегивая повседневный форменный комбинезон.

– А есть варианты? – контрастный витаминизированный душ придал Ивану сил, но ноги по-прежнему немилосердно гудели, а движения рук давались с таким трудом, что приходилось опасаться, удержат ли пальцы вилку, не говоря уже о подносе.

– Всегда есть варианты. Можно пойти в столовку и съесть ужин, а можно ужин прогулять, и тогда на вечернем разборе Гайдуков сожрет с потрохами уже нас.

– Подавится, – Голицын поднялся. Вариантов и в самом деле особо не было.

В ресторанном зале Глеб уже привычным путем направился к ломящемуся от разносолов привилегированному столу – за все время учебы Соколов лишь однажды лишился места за ним, но уже на следующий же день состоялось его триумфальное возвращение. Иван же, бросив беглый взгляд на табло – не дежурный (это плюс), Эмма не рядом (это, ясно, минус) – пристроился в очередь за подносами. После того, как нард Орн, выполняя свое обещание, перестал снабжать Голицына очками – лишь однажды не утерпел и расщедрился на пять баллов, но тогда Иван и правда продемонстрировал воистину виртуозный пилотаж – выше четвертого стола с конца он уже не поднимался. Не все гладко обстояло и в общекомандном зачете. Второе место, еще месяц назад отыгранное у сильно сдавших американцев – вслед за россиянами их сумели обойти и японцы – они худо-бедно пока сохраняли, но отставание от неизменно лидировавших китайцев, начавшее было понемногу сокращаться, вновь приобрело характер необъятной пропасти.

Поставив на поднос полученные на раздаче тарелку и стакан с напитком, Иван двинулся к назначенному ему столу. Сегодня – третьему от конца. Почти все места за ним были уже заняты. Мысленно порадовавшись, что традиционные недруги вновь не будут сегодня его соседями – оба негра прочно оккупировали последние две строчки в таблице, и, соответственно, дежурный стол, Мазовецки и Краулиньш были где-то далеко впереди, а на оставшихся двух-трех подпевал ему было, по большому счету, наплевать, Иван кивнул Джеймсу Гранту, Теду Гору и Курту Фрицу, и пожал руку Далджиту Сингху. Последним подошел высокий австралиец по фамилии не то Хант, не то Хантер – тоже, в общем-то, личность вполне нейтральная.

В ожидании традиционного торжественного выхода преподавателей каждый убивал время как умел: Грант и Гор о чем-то негромко переговаривались, немец сосредоточенно ковырял вилкой крышечку тарелки, сикх задумчиво смотрел куда-то сквозь австралийца, который, в свою очередь, шарил глазами по быстро наполняющемуся залу. Наконец, словно найдя то, что искал, взгляд Ханта-Хантера перестал блуждать. Машинально проследив за ним, Иван увидел Маклеуд.

В груди у Голицына неприятно кольнуло. Мало того, что Эмма за одним столом с Краулиньшем, так еще эта дылда австралийская на нее пялится. За день не насмотрелся?

Внезапно прямо на глазах Голицына девушка стремительно вскочила со своего места, едва не опрокинув на пол поднос.

– О, Господи, Краулиньш, как же ты меня достал! – с отвращением воскликнула она на весь зал.

Все взоры тут же обратились на Маклеуд. Не обращая на них никакого внимания, Эмма подхватила со стола свой поднос и быстрым решительным шагом пересекла ресторанный зал. Цель ее движения Иван понял лишь тогда, когда девушка резко остановилась прямо у их стола.

Зал замер, затаив дыхание.

– Тони, дружище! – слегка дрожащим не то от волнения, не то от гнева голосом проговорила Эмма, обращаясь к австралийцу. – Не будешь ли ты так любезен поменяться со мной местами?

– Как это – поменяться? – опешил Хант-Хантер.

– Ты что, маленький, не понимаешь? Взять поднос и пересесть на мое место. Тебе эти ублюдки, кажется, даже симпатичны? – Эмма кивнула в сторону Краулиньша и компании.

– Ничего они мне и не симпатичны… – принялся зачем-то оправдываться Тони. – Да и при чем тут это? Это же мое место! Там – твое…

– Да какая разница! – раздраженно воскликнула Маклеуд. – Какое-то значение имеют только два стола – дежурный, – она махнула правой рукой в сторону, заставив поднос опасно покачнуться в левой, – и привилегированный, – последовал мах в противоположную сторону. – Все остальное лишь для того, чтобы мы не кучковались по странам. Поэтому я и прошу поменяться именно тебя, Тони – чтобы никто ничего не сказал о национальных пристрастиях.

Загипнотизированный ее напором, австралиец уже стал было приподниматься, но, встряхнув головой, тут же плюхнулся обратно.

– Погоди, – проговорил он, слегка нахмурившись. – Есть же правила. Место за столом определяется по табло…

– Ну и что с того?

– Как это что?! Существующий порядок…

– Если ты, наконец, перестанешь спорить, никакой порядок не пострадает, – отрезала Эмма. – Ну, так ты меняешься, или нет?

Хант-Хантер беспомощно огляделся по сторонам, словно ища поддержки у соседей за столом, и, естественным образом не найдя ее там, перевел умоляющий взгляд на сидящую среди кураторов, последнее время приходивших раньше преподавателей, Сару Гринч. Та смотрела куда-то в сторону, старательно делая вид, что все происходящее ее ни в малой степени не касается – возможно, была согласна с Эммой, а возможно, просто не хотела с ней сейчас связываться. «Да и никто бы, наверное, не захотел! – подумал Иван, глядя в пылающие глаза Маклеуд. – Пожалуй, этот Хантер-Шмантер еще неплохо держится!»

– Ты меняешься или нет? – с еще большим нажимом повторила свой вопрос девушка.

Несчастный австралиец помедлил еще секунду, затем без слов поднялся и, подхватив обеими руками поднос, молча поплелся через притихший зал.

– Ну, что примолкли? – с несколько деланной веселостью спросила Эмма, плюхаясь на место изгнанника. – Не рады моей компании? – она улыбнулась и подмигнула Ивану, окончательно лишив того дара речи.

Не встретив никакого отпора со стороны администрации Школы, действия Эммы повлекли настоящую революцию в отдельно взятом ресторанном зале. Нет, разумеется, курсанты не стали поголовно рассаживаться как попало: оплотами стабильности оставались первый и последний столы, кроме того, многие не желали нарушать установленные правила, даже не чувствуя непосредственной угрозы наказания за это. Но те, кто хотел, пользовались вновь открывшимися возможностями по полной программе.

На первом этапе явных вольнодумцев оказалось, впрочем, всего пятеро: помимо зачинщицы Эммы это была ее верная подруга Эллис Мур, преданный рыцарь Иван, а также оба Сингха. С общего молчаливого согласия они облюбовали себе место за предпоследним столом – ранее считавшимся наименее престижным, если, конечно, не считать самого последнего, попавшим за который предстояло убирать посуду. Шестое место в дружной компании оставалось вакантным: каждый вечер его занимал кто-то новый, но больше одного раза как-то пока никто не удерживался. В душе Голицын лелеял надежду, что рано или поздно к ним присоединится Глеб, но для этого тому пришлось бы распрощаться с атласной скатертью, пойти на что по доброй воле Соколов был, естественно не готов – хотя нет-нет, да и бросал на мятежный стол чуть завистливый взгляд.

Но отсутствие по соседству Глеба можно было и перетерпеть – Соколов и так болтался рядом круглые сутки, надо иногда немного и отдыхать друг от друга. В остальном же Иван был такой жизнью вполне доволен. Единственное, что немного омрачало его радость: медленное, но неуклонное перемещение имени Эммы вверх по зачетной таблице. Нет, он искренне желал девушке победы, но что случится, когда она все же ворвется в лидирующую шестерку и пересядет за привилегированный стол?

Впрочем, пока об этом можно было не думать.

14

Главные ворота раскрылись, приглашая команду «Варяг» вступить в игровое пространство.

Облаченные в ярко-красные К-комбинезоны, курсанты один за другим шагнули в невесомость. Возглавлял шествие Пашка Хохлов, по результатам тренировок – лучший игрок команды и ее капитан. Замыкал Сергей Меньшиков – в начале игры ему была отведена роль запасного.

Команда выстроилась возле ворот – по игроку у каждого шлюза. Диафрагма за их спинами бесшумно закрылась, отрезая путь к отступлению. Теперь до самого конца игры, что бы ни случилось, никто из них не покинет игровое пространство иначе, чем через ворота противника.

На противоположном конце поля – вообще-то, это «плоское» слово не очень подходило к трехмерной игровой зоне, но по привычке все же использовалось в разговорах сплошь и рядом – у своих ворот расположились игроки «Цзе ши хуань хунь». К-комбинезоны китайцев были ослепительно белые – так что различать соперников и игрокам, и зрителям не составит никакого труда. Кстати, о зрителях. Никаких трибун в игровой зоне, разумеется, не было, как не было и окон, однако миниатюрные камеры в трехмерной проекции транслировали изображение прямо на виртуальный стенд большого зала, перед которым, без сомнения, собрались сейчас все курсанты Школы, их кураторы, а также, вероятно, и большинство преподавателей. Первый матч сезона просто не мог не вызвать ажиотажного интереса публики.

Иван представил, как Эмма сидит сейчас в зале на скамье – наверняка, между Эллис и одним из Сингхов, как, подавшись вперед, не отрываясь, смотрит на голограмму игровой зоны, и ему безумно захотелось помахать ей рукой. Остановило Голицына лишь то, что он понятия не имел, с какой стороны расположена ближайшая камера.

Жестких амплуа игроков в криске не существовало – каждый имел право и атаковать ворота противника, и защищать всеми доступными ему средствами свои, но на первый матч было решено, что трех игроков передней линии команде будет достаточно, а двоим следует постоянно находиться сзади, прикрывая шлюзы. Одним из этих двоих, согласно воле капитана, и оказался Иван, компанию ему составил Александр Климов. Соответственно, Хохлов, Соколов и Семак вошли в группу атаки. Едва заслышав звук сирены, знаменующий начало игры, они должны были броситься к центру зала, где пока свободно парили одиннадцать мячей – десять красно-коричневых битков и большой черный снаряд.

– Запасным игрокам отойти за ворота! – раздался из-под потолка голос электронного арбитра. Никакого судьи-человека не было – за соблюдением правил будет следить всевидящая и беспристрастная автоматика, – игровое пространство было буквально напичкано всевозможными датчиками, призванными фиксировать малейшее изменение обстановки на «поле».

Оттолкнувшись от края шлюза, Сергей Меньшиков скрылся в специальной нише за воротами. Теперь все было готово к началу игры.

– Начинаю отсчет! – объявил судья. – До начала матча шесть секунд… пять секунд…четыре… три… две… одна…

Оглушительно взвыла сирена, и одновременно с ней три игрока «Варяга», резко оттолкнувшись ногами от кромки шлюзов, устремились вперед, к центру поля. Навстречу им уже неслись четверо китайцев – похоже, «Цзе ши хуань хунь» предпочла классическую схему с одним номинальным защитником.

Одним глазом следя за тем, как форварды вступили в борьбу за мячи, Иван оставил шлюз и отдрейфовал к ближайшей стене. Во время матча, начиная с середины его первой минуты, находиться от шлюза ближе, чем в пяти метрах долее пяти секунд защитники не имели права – иначе можно было бы просто закрыть телом кольцо и парализовать таким образом всю игру. Нападающие соперника, не владеющие снарядом, также были связаны этим ограничением – своего рода гибридом футбольного правила «вне игры» и баскетбольного «трех секунд» – с мячом же атаковать шлюз можно было хоть в упор – если, конечно, удастся беспрепятственно проникнуть сквозь оборонительные редуты противника.

Тем временем Пашка ухитрился схватить в охапку сразу три битка, один из которых тут же запустил в сторону соперника (промазал), а два других отправил назад – в сторону Ивана с Александром. Еще два битка послали в их сторону Глеб и Генка, плюс один отскочил от неловко пытавшегося завладеть им игрока соперника. Рассчитав траекторию, Голицын по-обезьяньи переместился вдоль стены и сумел выловить один из мячей. Два битка достались Климову – они сами прилетели ему прямо в руки, защитнику даже не пришлось особо перемещаться – остальные, врезавшись в стены, унеслись обратно. Проводив их взглядом, Иван поспешил вернуться на прежнюю позицию – и вовремя: продравшись между их нападающими, к воротам на всех парах летели двое китайцев. В руке первого зловеще темнел иссиня-черный снаряд.

От противоположной стены Климов ударил битком – мяч просвистел точнехонько между китайскими игроками, не причинив им никакого вреда. Удерживаясь за стену ногами, Иван поднял свой мяч на левой ладони, прицелился и что было сил ударил по нему кулаком правой. Вышло немного неточно – Голицын метил непосредственно в снаряд, но попал лишь в ноги игроку соперника – того, что летел без мяча. На первый раз этого, впрочем, оказалось достаточно: ударом китайца развернуло, он взмахнул руками – и наткнулся прямо на своего партнера. Тот дернулся, на секунду потерял контроль над снарядом – и в этот момент повторный выстрел Климова угодил ему в голову.

Оставшийся бесхозным черный снаряд полетел в сторону от ворот, где его подхватил поспешно вернувшийся в оборону Пашка.

– Молодцы, так держать! – бросил Хохлов своим защитникам и, развернувшись у стены, умчался обратно.

Красная молния ударила в стену рядом с Иваном. На мгновение остановившись, Глеб – это был он – сунул прямо в руки друга подхваченный им где-то по пути биток и тут же унесся вслед за капитаном.

Игра переместилась к воротам соперника, и Голицын поспешил воспользоваться паузой, чтобы собрать плавающие вокруг бесхозные мячи. Через какие-то несколько секунд он уже был счастливым обладателем трех битков, Александр на противоположной стороне сумел добыть только один. Махнув рукой, чтобы привлечь внимание партнера, Иван швырнул ему один из своих. Немного криво, но Климов успел переместиться и, поймав биток, поднял вверх большой палец – в знак благодарности.

Увлекшись сбором мячей, Голицын на какой-то момент упустил из виду ход игры, и лишь раздавшиеся вдруг громкие крики заставили его вновь повернуть голову к воротам соперника. Там царила подлинная куча-мала. Затем из нее буквально вывалились три игрока в красной форме и поплыли назад.

– Поражен шлюз номер три команды «Цзе ши хуань хунь»! – торжественно объявил судья. – Счет один-ноль в пользу команды «Варяг».

– Го-ол! – с некоторым запозданием закричали Иван и Александр.

– Кто забил? – спросил Климов подлетевших товарищей.

– Пашка, кто же еще! – широко улыбаясь, ответил Семак.

– Так, не расслабляемся! Это пока только начало, – прикрикнул на товарищей Хохлов, подлетая к воротам и разворачиваясь о них. Вышло у него, впрочем, не слишком сурово.

Между тем китайская команда извлекла из пораженного шлюза снаряд и перешла в атаку. Форварды «Варяга» вылетели навстречу. Стремительно сблизившись на встречных курсах, Глеб врезался во владеющего мячом игрока соперника, но в последний момент тот успел отдать пас товарищу. Траектория движения того, соответственно, изменилась, и Семак, намеривавшийся встретить соперника у борта, пронесся мимо. Китаец слегка коснулся стены – и вот он уже в одиночестве вываливается на ворота.

Битки Ивана и Александра вылетели одновременно – и оба были точны. Китаец замер и выронил мяч, который медленно, словно нехотя поплыл в сторону ближайшего шлюза.

Выпустив из рук оставшийся биток, Голицын оттолкнулся от стены и бросился на перехват. Без сомнения, он успел бы поймать неспешно дрейфующий снаряд – да и летел тот, похоже, мимо, но Климов то ли решил его подстраховать, то ли вовсе не смотрел в этот момент на партнера. Пущенный Александром биток – целил-то он, конечно, в мяч – угодил Ивану в лоб, отскочив, задел по касательной снаряд, придав тому ускорение – точно по направлению к шлюзу.

Плотоядно проглотив мяч, кольцо ярко вспыхнуло, фиксируя попадание.

– Поражен шлюз номер два команды «Варяг»! – объявил судья. – Ничья – один-один!

Китайцы радостно заголосили.

– Ничего страшного! – к воротам спикировал Пашка. – Но старайтесь быть внимательнее!

Подхватив снаряд, нападающие «Варяга» вновь бросились в атаку, но довольно быстро мяч потеряли – впрочем, соперник тут ответил им любезностью на любезность. В течение следующей минуты игра шла исключительно на чужой половине поля. Броски следовали один за другим – несколько раз казалось, что гол просто неминуем, но либо поспевал с битком защитник, либо сами нападающие оказывались немного неточны. Однажды мяч и вовсе заметался уже было внутри кольца, но все же внутрь не провалился, предательски выскочив обратно.

Наконец, атака «Варяга» захлебнулась, и тут выяснилось, что старая футбольная истина «Не забиваешь ты – забьют тебе!» в полной мере распространяется и на инопланетный криск. После очередного неточного броска Семака мяч подхватили китайцы. Двое из них сразу же рванулись вперед – так что пущенный следом снаряд догнал их уже на половине поля российской команды. Выстрелили битки защиты, но прежде, чем они достигли цели, игрок «Цзе ши хуань хунь» швырнул мяч вперед. В шлюз он не попал – отскочив от закрытых ворот, снаряд вернулся в поле, но тут подоспевший партнер буквально занес его в кольцо.

– Поражен шлюз номер один команды «Варяг»! – раздался тут же голос судьи. – Счет два-один в пользу команды «Цзе ши хуань хунь»!

– Надо было вылетать на перехват! – разочарованно бросил подоспевший к шапочному разбору Хохлов. – Ладно, ерунда. Собрались!

Достав из кольца снаряд, капитан в очередной раз повел команду в атаку. При помощи ловкого перепаса форварды «Варяга» миновали пару выдвинутых вперед игроков противника, но тут в момент приема снаряда в Глеба врезался китайский защитник. Пытаясь сохранить контроль над мячом, Соколов прижал мяч к груди – и, по всей видимости, продержал так чуть более дозволенного.

– Нарушение правил! – немедленно остановил игру внимательный судья. – Снаряд переходит к команде «Цзе ши хуань хунь»!

Китайцы словно только этого и ждали. Завладев черным мячом, они одним пасом отрезали увязших в атаке форвардов «Варяга» и выскочили на ворота сразу вчетвером. Первого остановил биток Ивана, второго – мощный бросок Климова, третий игрок «Цзе ши хуань хунь» уже приготовился нанести удар, когда в него врезался бросившийся наперерез Голицын. Китаец охнул, но досталось и Ивану – его закрутило, на секунду он потерял ориентировку – и столкнулся с некстати подоспевшим Климовым. Тем временем четвертый китаец, оставшийся один на один с воротами, аккуратно, как на тренировке, переправил снаряд точно в цель.

– Поражен шлюз номер четыре команды «Варяг»! – последовало бесстрастное объявление судьи. – Счет три-один в пользу команды «Цзе ши хуань хунь»!

– Значит так, меняем схему, – заговорил еще на подлете Пашка. – Я остаюсь в защите. Со мной – Семак и Климов. Голицын и Соколов – в атаке. По возможности, мы тоже будем подключаться.

– Эй, братцы, вы про меня там не забыли? – послышался из-за ворот голос Сереги Меньшикова.

– Не бойся, не забыли, – бросил капитан. – Посиди пока.

Подстроившись под мяч, Иван шагнул к центру поля. Совсем рядом – руку протяни – летел Глеб.

– Давай комбинацию номер семь, – шепнул он Голицыну, когда двое китайцев вылетели им навстречу.

Стандартные крисковые комбинации они отрабатывали на тренировках, но даже там, не встречая сопротивления, проходили они у них далеко не всегда.

– Почему именно семь? – вполголоса спросил Иван.

– Почему, почему… Давай!

Действуя почти инстинктивно, Голицын швырнул мяч в стену. В этот же миг Глеб сгруппировался и, оттолкнувшись от летящего рядом друга, устремился к противоположной стене. Завертевшись на месте, Иван тут же потерял партнера из виду, и только дружный хор китайских ругательств, донесшийся до его слуха со стороны ворот противника, дал ему понять, что все прошло, как и было задумано: встретившись с отскочившим от стены снарядом прямо перед незащищенным шлюзом, Глеб, должно быть, забил гол.

– Поражен шлюз номер два команды «Цзе ши хуань хунь»! – подтвердил его догадку судья. – Счет три-два в пользу команды «Цзе ши хуань хунь»!

– Молодцы! – похвалил их капитан, когда довольные форварды вернулись к своим воротам. – Так держать!

Так держать не удалось. Попытка повторить в следующей атаке принесшую успех комбинацию провалилась с треском – то ли китайцы оказались прилежными учениками, то ли, что вероятнее, сами форварды слегка просчитались, но, так или иначе, мяч был легко перехвачен противником. Последовавшую контратаку массированная оборона «Варяга», правда, столь же легко отбила, но не прошло и десяти секунд, как неточный пас Семака вернул снаряд китайцам, и те не замедлили столь щедрым подарком воспользоваться. Как именно был пропущен гол, Иван не видел: после очередного столкновения с игроком соперника его отбросило почти за вражеские ворота, и уже оттуда Голицын выслушал сообщение судьи об изменении счета – тот стал «четыре-два» – в пользу «Цзе ши хуань хунь».

Сочтя виновным в неудаче Генку, Хохлов принял капитанское решение заменить его на свежего Меньшикова. Первым же ударом битка Сергей успешно остановил прорыв сразу трех китайцев, сбив их одного за другим, как костяшки домино, но в повторной атаке соперника допустил серьезное нарушение – столкнувшись с нападающим, залетел слишком близко к своему шлюзу и, вторично напоровшись на игрока противника, задержался там дольше положенного. Да еще и мяч при этом ухитрился задеть.

– Нарушение правил! – вмешался судья. – Штрафной удар!

Штрафной удар в криске – как пенальти в футболе: игроки команды мастеров забивают девять из десяти, а то и все десять. Пробивается он без сопротивления защиты, единственная сложность – что снаряд сначала необходимо направить в собственные закрытые ворота – и лишь рикошетом он должен поразить шлюз противника.