Текст книги "Первый курс (СИ)"

Автор книги: Денис Кащеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Голицын и Соколов переглянулись, затем, без слов поняв друг друга, дружно поднялись со своих мест и подошли к сикхам.

– Сварам, спасибо тебе за то, что поддержал нас, – проговорил, приблизившись к индусу, Иван.

– Это был мой долг сикха, – пожал плечами тот, но было видно, что получить благодарность, да еще в присутствии Далджита, ему весьма приятно.

– Все равно спасибо, – повторил Голицын.

– Если бы не ты – началась бы драка и нас бы просто выперли из Школы, – по-простому добавил Соколов.

– Я был готов к бою, – с напускной невозмутимостью ответил Сингх. – И даже немного сожалею, что его так и не произошло. За это, кстати, вам следует благодарить не меня, а отважную госпожу Маклеуд. Вот, кстати, и она!

Друзья обернулись: в сопровождении высокого юноши – того самого, что помог латышу выбраться из бассейна, но в самом конфликте никакого участия не принимал – в зал вошла Эмма. Кивком указав своему спутнику на свободную скамью – тот тут же послушно сел – она направилась прямиком к их русско-индийской группе. Сердце Ивана вновь учащенно затрепетало.

– Привет, Далджит! – поздоровалась девушка с единственным из них, с кем сегодня еще не встречалась.

– Здравствуйте, Эмма, – вежливо поклонился в ответ индус.

– О чем трем? – поинтересовалась Маклеуд.

– Мы как раз обсуждали, что вы спасли нас всех от неминуемого отчисления, мисс, – поспешил ответить Глеб. – Огромное спасибо от меня и от моего друга. – Соколов кивнул на Ивана, у которого словно ком в горле застрял.

Голицын покраснел.

– Не стоит благодарности, – замотала головой Эмма. – К тому же, это же Эллис привела куратора, я ей всего лишь вовремя намекнула… А вот вам спасибо, что проучили, наконец, этого слизняка Краулиньша. Знали бы вы, как он меня бесит!

– Всегда к вашим услугам, мисс, – в свою очередь покачал головой Соколов.

– «Мисс» оставьте для Сары Гринч. А меня зовут Эмма!

– Очень приятно. Глеб.

Они обменялись рукопожатиями.

– Я, собственно, к чему, – проговорила затем Маклеуд. – Вы какой вид спорта будете предлагать? – спросила она, обводя глазами собеседников.

– Мы – футбол, конечно! – ответил первым Глеб. – Спорт номер один в мире!

– Точнее – мини-футбол, – нашел, наконец, в себе силы хоть что-то выдавить Иван. – Потенциальных игроков-то всего шесть!

Это решение российская делегация приняла единогласно. Все они имели какой-никакой опыт игры во дворе, а Пашка Хохлов, как выяснилось, даже успел три года отзаниматься профессионально – в детской школе ЦСКА.

– А вы, Эмма? – тут же задал встречный вопрос Соколов.

– Наши проголосовали за крикет, – как-то не очень весело ответила Маклеуд. – Только вот, боюсь, вряд ли он пройдет…

– Да уж, – протянул Глеб. – Я, например, знаю только, что есть такая зажигалка…

– Это очень увлекательная игра, – горячо заговорила девушка. – И не очень сложная! Игроков, правда, должно быть больше шести, но думаю, что это дело поправимое. Можно и вшестером сыграть… А у вас какое предложение? – Эмма повернулась к сикхам. – Тоже, наверное, футбол?

– А вот и не угадали! – широко улыбаясь, проговорил Сварам. – Наша делегация выступает за… – он выдержал весьма эффектную паузу и затем торжественно объявил, – крикет!

– Вау, здорово! – не смогла сдержать восторга Эмма. – Да здравствует наследие Британской Империи!

– Гм, похоже, мы чего-то в этой жизни не понимаем, – удивленно пробормотал Глеб.

– Два – один в пользу крикета! – объявила Маклеуд. – Да, это уже что-то. Сама не ожидала, – призналась она. – Итак, – девушка обернулась к русским, – если мы не хотим в итоге играть в бейсбол или – пуще того – в американский футбол, советую присоединиться к нашему юго-восточному блоку!

– Так-то оно так… – задумчиво протянул Глеб. – Бейсбол нам самим даром не сдался. Но крикет!.. Мы и названия-то такого не слышали, верно, Ваня? – он посмотрел на Голицына, и тот кивнул, хотя, по правде говоря, название вида спорта «крикет» ему слышать приходилось. Впрочем, не более, чем только название. – Может быть, все-таки футбол? – заискивающим тоном спросил он.

– У нас в делегации трое девушек, – заметила Эмма.

– Ну и что с того? – Соколову показалось, что возражает она не слишком решительно, и он поспешил развить наступление. – Бывает же и женский футбол!

– Бывает и женский бокс! – отрезала Маклеуд. – И даже женская тяжелая атлетика! – по тону девушки было ясно, что все эти виды, равно как и женский футбол, стоят для нее в одном ряду и равно ей омерзительны.

– Боюсь, что у нас нет права изменить решение, – виновато проговорил Иван. Слова Гайдукова об излишней самодеятельности не шли у него из головы. – По крайней мере, в первом туре голосования…

– А вы уверены, что будет несколько туров? – чуть насмешливо спросила Эмма.

– А почему нет? – вновь обрел твердую почву под ногами Глеб. – Много ли в мире сторонников бейсбола?

– Хорошо, если так, – кивнула Эмма. – Но во втором круге вы нас поддержите?

– Или вы нас, – поправил ее Соколов. – У кого будет больше шансов.

– Договорились! – Эмма протянула вперед руку ладонью вверх.

Иван, Глеб и оба Сингха положили сверху свои. Рука Голицына оказалась в самом низу – прямо на ладони девушки. В следующее мгновение мощный электрический заряд пробил его кисть, горячим огоньком метнулся к локтю, оттуда – к плечу, и разлился теплом где-то в районе сердца. И что, никто не видел молнии?

Нард Шидд вошел в зал и занял место в кресле на возвышении.

– Прошу представителей делегаций огласить их выбор, – сразу же, без предисловий, перешел к сути вопроса Начальник Школы. – Начнем с вас, – альгерд указал на скамью с противоположного от русских края.

– Мы предлагаем бейсбол, аш-марол! – произнесла, поднявшись на ноги, Джулия Куин. Вместе с ней американцев представлял в зале Тед Гор. Трудно сказать, стояло ли за этим сознательное желание делегации сгладить конфликт, или же это была просто случайность, но отсутствие их недавних оппонентов Ивана вполне устраивало. – Бейсбол – это такая…

– Я знаю, что такое бейсбол, – оборвал ее нард Шидд. – Надеюсь, и остальным присутствующим это тоже известно. Следующий, – он указал на соседнюю скамью.

– Волейбол, аш-марол! – со своего места поднялся один из китайцев.

– Ясно. Следующий!

В течение нескольких ближайших секунд Европейский Союз устами Курта Фрица – кстати, вторым делегатом у них был Збышек Мазовецки – предложила футбол, Япония – из солидарности с Америкой, что ли? – бейсбол, Индия и Австралия, как и ожидалось – свой пресловутый вид спорта имени одноразовой зажигалки.

От имени России Иван добавил один голос за футбол.

– Итого, мнения разделились, – заключил, выслушав все делегации, Начальник Школы. – Что ж, мы так и думали… – Нард Шидд встал и жестом остановил курсантов, поспешивших последовать его примеру. – К слову, в основе такого результата – та же самая причина, по которой Земля пока не готова войти в состав Альгера… – Начальник Школы умолк, словно намеревался назвать эту причину, но затем почему-то передумал. – На данном этапе, учитывая все обстоятельства, мы стремились устранить соревновательный элемент во взаимодействии национальных делегаций, – продолжил он, резко перескочив на другую тему. – Но, видимо, внутренняя конкуренция для вас слишком органична. Нам известно, что несмотря на настоятельные рекомендации руководства Школы, вами ведется неофициальный подсчет баллов, набранных в целом делегациями. Не представляю, как вы собираетесь использовать результаты… А теперь еще эта ваша идея с соревнованиями… И ни тени согласия в вопросе о виде спорта! В общем, решение нами принято такое. Хотите конкуренцию – вы ее получите! Но так, чтобы с максимальной пользой для всех. Самый популярный вид спорта в Альгере – это криск. Обучение ему – а оно, разумеется, включает и соревнования – мы планировали ввести в программу, начиная с третьего курса. Вы вынудили нас поторопиться. Что ж, наверное, так сразу и следовало поступить. Итак, начиная с завтрашнего дня вы можете приступить к тренировкам. Через два месяца – начнем розыгрыш Кубка Школы, который продлится до начала лета. Правила игры и методика тренировок будет выложена на ваши компьютеры. Ознакомьтесь – и можете начинать формировать команды. Традиционно в них состоит по шесть человек, включая пять игроков основного состава и одного запасного. На всякий случай подчеркну: не обязательно составлять команду исключительно по национальному признаку! Впрочем, честно говоря, в вашем случае ничего иного я уже и не жду. Посмотрим, сможете ли вы меня удивить… За сим все, курсанты. Не смею вас больше задерживать!

– Ну что же, – проговорил Иван, когда, попрощавшись с сикхами и проводив Эмму до австралийского жилого сектора – предложил, разумеется, Глеб, Голицын на это ни за что бы не осмелился, – они с Соколовым, наконец, направились к себе. – Не самый худший вариант. По крайней мере, не бейсбол.

– Угу, – кивнул Глеб. – И даже не зиппо.

– Крикет, – поправил друга Голицын.

– Ну! А я что сказал?

11

– Криск зародился в эпоху наших первых крупных орбитальных станций, – вещал с экрана нард-кор Доол, щуплый, немного суетливый преподаватель навигации и связи – и по совместительству, как выяснилось, бывший профессиональный спортсмен – а на вид-то и не скажешь! Скорее на эту роль подходил Фантомас анш Жиы с его отточенными движениями и быстротой реакции, но тот как раз, наоборот, относился к национальному виду спорта инопланетян с почти нескрываемым скепсисом – единственный среди альгердов, кстати. – Когда они стали достаточно велики, чтобы вместить не только постоянный экипаж, но и их семьи, но при этом еще не столь совершенны, чтобы иметь искусственную гравитацию.

– Что-то у меня возникло нехорошее предчувствие, – мгновенно отреагировал на его последние слова Пашка Хохлов.

Они шестеро находились в небольшой – три на три метра – комнате, абсолютно пустой, если не считать большого плоского экрана на стене, транслирующего изображение преподавателя – в полный рост и в натуральную величину, так что, если не присматриваться слишком пристально, казалось, что аш-сун военно-космических сил присутствует в помещении лично. Разумеется, это было не так, более того, нард-кор Доол, вероятно, вообще был в этот момент занят каким-нибудь совершенно другим делом, и к курсантам обращалась его электронная копия – вроде того, как электронные дубли нарда Орна руководили одновременно тремя занимающимися на пилотажных тренажерах учебными экипажами.

– Во время долгого пребывания в невесомости необходимы регулярные физические тренировки – чтобы не возникало атрофии мышц, – продолжал между тем преподаватель. – Если речь идет о специалистах-профессионалах, тем более – военных специалистах, особых проблем не возникает – это часть их работы или службы. Но когда на станциях появляется гражданское население – семьи сотрудников – появляется необходимость в ином, более тонком подходе. Заставить членов семей – женщин, детей, а иногда и стариков – часами выполнять достаточно однообразные и внешне бессмысленные упражнения на тренажерах, конечно, тоже можно, но пройдет совсем немного времени – и большинство из них сбежит обратно на планету. Соответственно, серьезно пострадает моральное состояние оставшихся на станции специалистов… Было предложено множество способов решения данной проблемы, одни из них оказались довольно успешными, другие, как скоро выяснилось, никуда не годными, но только криск со временем перешагнул отведенные ему изначально узкофункциональные рамки и ворвался в повседневную жизнь Альгера.

Нард-кор Доол выдержал короткую паузу, затем продолжил.

– С течением времени правила криска постоянно совершенствовались, но суть оставалась неизменной. Игра идет в условиях невесомости, или, если быть до конца точным – в условиях сверхнизкой гравитации – ее значение столь невелико, что практически человеком не ощущается. Соревнуются две команды – по пять игроков в каждой, плюс один запасной. Количество замен неограничено. Задача команд – поразить базу соперника, защитив при этом свою. Выглядит база следующим образом. – Преподаватель на экране отступил немного в сторону, и за его спиной высветилась довольно громоздкая на вид конструкция. – Это главные ворота. – В центре конструкции замигал большой шестиугольник. – Через него команда проходит в начале игры, чтобы попасть в игровое пространство. После этого главные ворота закрываются. Цель противника – открыть их вновь. Для этого существуют так называемые шлюзы, – контур главных ворот на экране сделался бледнее, зато на каждом из их шести углов загорелось по кольцу. – Чтобы поразить шлюз, необходимо попасть в него специальным снарядом, – в руке нард-кора Доола появился мяч размером примерно с баскетбольный – разве что черного цвета. Преподаватель почти без замаха бросил его в ближайший «шлюз» – мяч свободно прошел сквозь кольцо, пожалуй, даже с некоторым запасом. – За каждый пораженный шлюз команде начисляется одно очко. Если до конца игры ни одна из команд не успеет поразить все шесть шлюзов и тем самым открыть главные ворота базы противника, победа присуждается команде, набравшей большее количество очков. Если же одна из команд откроет главные ворота – игра переходит во вторую стадию. Все игроки команды, включая запасного, по очереди предпринимают попытку занести мяч в ворота соперника. Именно занести, а не забить или забросить. При этом их противники располагаются вдоль стен зала и не вправе отрываться от них. Победа на второй стадии значительно более почетна, чем выигрыш по очкам. Однако если ни один из игроков команды, открывшей главные ворота, так и не сможет пройти через них с мячом, победа присуждается противнику. Возникает естественный вопрос: что же может помешать игроку пройти через ворота? Ведь соперник, как я уже сказал, прикован к стенам зала. Ответ перед вами. – В руке преподавателя вновь появился мяч, на этот раз меньших размеров – что-то вроде волейбольного. – Это называется биток – всего в игре их используется десять штук. Точным ударом битка можно сбить противника с траектории полета. В ходе предварительной стадии это не столь существенно – там часто проще самому врезаться в чужого игрока, чем выцеливать его битком – хотя и последнее не возбраняется и повсеместно используется. Но на второй стадии единственное оружие проигрывающей команды – биток. Если с его помощью удастся вынудить атакующего ворота игрока сдвинуться на одну рушуназад – это около пяти метров – его попытка считается неудачной, и он выходит из игры.

Подкинув биток вверх, нард-кор Доол вполне по-волейбольному ударил его сложенной «лодочкой» ладонью, и тот исчез из виду.

– Удар по битку можно наносить любой частью тела, – продолжил рассказ преподаватель. – Чаще всего используется удар ладонью, кулаком, а также стопой ноги или коленом. Броски битка применяются реже, так как они менее эффективны. Кроме этого, биток можно захватывать двумя руками и удерживать, прижимая к телу. В отношении снаряда это запрещено – его вы можете лишь контролировать рукой. Касаться снаряда одновременно любой другой частью тела – включая вторую руку – можно лишь не долее двух секунд и не чаще, чем один раз за время владения им.

Нард-кор Доол вновь выдвинулся в центр экрана, заслоняя собой ворота.

– Таковы вкратце правила криска. Возможно, на слух это кажется довольно сложным, однако по ходу дела вы легко их запомните, научитесь соблюдать, а когда надо – умело обходить, – преподаватель позволил себе короткую улыбку. – Но все это впереди. А сейчас лишь состоится ваше первое знакомство с невесомостью. Все вы маловосприимчивы, а то и вовсе невосприимчивы к негативным сторонам ее воздействия – это изначально было одним из условий вашего отбора. Однако на первом этапе чувство дискомфорта неизбежно. Пусть вас это не пугает. Старайтесь не делать резких движений, особенно – при поворотах головы. Дышите глубоко и равномерно. Прошу вас!

Преподаватель сделал рукой приглашающий жест, словно зазывая курсантов пройти к нему сквозь экран, как в зазеркалье, но прежде, чем кто-либо успел по-настоящему удивиться, тот помутнел, и в следующее мгновение раскрылся, словно диафрагма фотоаппарата, освободив проход в форме шестиугольника. «Главные ворота!» – мелькнуло в голове Ивана.

Оказавшийся ближе всех к проходу Пашка Хохлов неуверенно оглянулся на товарищей.

– Давай, – Сергей Меньшиков слегка подтолкнул его к воротам. – Не задерживай очередь!

– Да я что, я могу и пропустить, раз торопишься! – буркнул Хохлов, однако ничего подобного делать не стал, решительно шагнул в проход и тут же исчез из поля зрения Ивана. – Ой-ё! – донесся из-за ворот возглас не то восторга, не то ужаса.

– Ну, если че – считайте коммунистом! – пробормотал Меньшиков и не столько шагнул, сколько прыгнул вслед за другом.

– Не люблю коммунистов, – Глеб также проследовал через ворота. Теперь ближайшим к ним был Голицын.

На всякий случай выставив вперед руку и слегка втянув голову в плечи, Иван в три шага миновал ворота.

Первым ощущением было падение – падение вниз головой. Дыхание перехватило – какое уж там «дышите глубоко и равномерно»! В груди у Ивана образовался тугой ком, не замедливший двинуться в сторону горла, и Голицын всерьез испугался, не является ли тот его утренним завтраком.

Приложив титанические усилия, Ивану все же удалось загнать его обратно вниз. Точнее – вверх: по всем признакам он так и продолжал лететь в пропасть – головой вперед.

Голицын запрокинул голову, пытаясь разглядеть приближающееся дно, и от резкого движения его тут же замутило. Зажмурившись, Иван заставил себя глубоко вздохнуть: раз, другой, третий… Наконец тошнота отступила, и он вновь открыл глаза.

Как выяснилось, никуда-то он особо и не падал. Скорее – медленно скользил вдоль пола (или стены?), не приближаясь, но и не удаляясь. Протянув руку, Иван попытался ухватиться за нее, но не достал каких-то полметра. Голицын дернулся, стремясь рывком покрыть это расстояние, но лишь завертелся волчком. Стена замельтешила перед глазами, и вновь подкатила тошнота.

Сосредоточив все свое внимание на отчаянной борьбе с ней, Иван отвлекся, поэтому неудивительно, что внезапное завершение полета оказалось для него полным сюрпризом. На пути его вдруг встала стена – не та, до которой несколько секунд назад он тщетно пытался дотянуться, а другая, расположенная перпендикулярно первой. С размаху врезавшись в нее спиной – от травм Голицына уберегло лишь мягкое пружинящее покрытие – Иван судорожно взмахнул руками и – о, чудо! – пальцы наткнулись на что-то вроде гибкой матерчатой петли и сами собой сжались. Последовал рывок – это, оттолкнувшись от стены, его тело попыталось продолжить полет в противоположном направлении – но петля держалась крепко и, болтая ногами, Голицын завис, словно воздушный шарик на веревочке.

Ну что же, по крайней мере, он, наконец, обрел опору.

Медленно подтянувшись, Иван нащупал на стене еще одну петлю, за которую и не замедлил ухватиться второй рукой, а затем и третью – за нее он уцепился ногами. Приступ тошноты, кажется, миновал, хотя ощущение перевернутости всего окружающего не проходило. К тому же заложило нос – как при насморке. Впрочем, опасаясь возвращения тошноты, дышать Голицын все равно предпочитал ртом.

Решив, что пришло время осмотреться, Иван медленно повернул голову.

Он находился на полу (а может быть, и на потолке – по крайней мере, это было бы куда ближе к его внутренним ощущениям) огромного, освещенного мягким, чуть мерцающим светом прямоугольного зала. Сзади и чуть левее, на торцевой стене, виднелся яркий шестиугольник главных ворот, через которые Иван сюда и попал. Голицын перевел взгляд в противоположную сторону: так и есть, точно такой же шестиугольник и в другом конце. Типа, ворота соперника. Противника, впрочем, в поле зрения не наблюдалось – в отличие от своих, в беспорядке разлетевшихся во все стороны.

Метрах в десяти позади себя, на том же полу-потолке, Иван сразу же заметил Глеба. Соколов висел, вцепившись обеими руками в одну из петель, и выглядел при этом, надо признать, весьма нелепо. «Впрочем, наверное, как и я сам», – подумал Голицын и, осторожно отцепив левую руку, слегка помахал ею товарищу. Тот, найдя, наконец, опору для одной из ног, столь же аккуратно махнул в ответ.

Убедившись, что с лучшим другом все в порядке, Иван принялся отыскивать глазами остальных. Меньшиков и Климов все еще дрейфовали в пространстве, время от времени резким телодвижением пытаясь изменить свой курс, но тем самым лишь усугубляя свое положение. Генка Семак долетел до самых вражеских ворот и теперь парил над ними, придерживаясь рукой за один из шлюзов. Что же касается Пашки, то он, похоже, с невесомостью уже вполне освоился. Со смесью удивления и зависти Голицын наблюдал, как Хохлов, сгруппировавшись, оттолкнулся ногами и стрелой устремился через зал. В несколько секунд достигнув противоположной стены, Пашка ловко ухватился руками за петли и повис, улыбаясь во весь рот – явно очень собой довольный.

Задорно помахав рукой Глебу с Иваном, Хохлов вновь стартовал и унесся в сторону зависшего над воротами Семака.

Голицын бросил быстрый взгляд на Соколова. Словно прочтя его мысли, Глеб кивнул, и вытянув руку, принялся отгибать пальцы. Один… Два… На счет три друзья одновременно оттолкнулись от стены – Иван едва заставил себя расцепить руки – и понеслись через зал.

Точнее, что касается Глеба, так оно и было: по кратчайшей траектории Соколов устремился к противоположной стене. Что же до Ивана, то ему повезло гораздо меньше: на пути у него, откуда ни возьмись, выросло распростертое тело так никуда и не приткнувшегося здоровяка Меньшикова. Словно подстреленная птица, Голицын отчаянно замахал руками, силясь избежать столкновения, но все было напрасно: единственное, чего он достиг, это врезался в Сергея не головой, а ногами.

Меньшиков громко выругался – и это были первые слова, услышанные Иваном в зале – да и самому ему как-то не приходило в голову, что здесь можно разговаривать. Отскочив друг от друга, словно шары на бильярде, курсанты помчались в противоположные стороны. Невесть откуда взявшаяся стена навалилась на Голицына, пронеслась над головой и довольно чувствительно ударила по хребту. Руки Ивана бешено заскребли по ней, ища заветную петлю, но промахнулись, и полет продолжился в обратную сторону – только с еще более сильным вращением.

Стены, пол, ворота, курсанты калейдоскопом мелькали перед глазами Голицына. Он окончательно потерял ориентацию в пространстве, а с ней – и самообладание. К тому же, вновь напомнил о себе, рвясь наружу, так неосторожно съеденный утром – и весьма плотный – завтрак. Так что, наверное, ничего удивительного в том, что стена вновь появилась перед Иваном совершенно неожиданно, не было. Голицын вскинул руки, заслоняясь от неминуемого удара, как вдруг какая-то сила рванула его назад.

– Ну что, накувыркался? – с улыбкой спросил Глеб. Вытянув руку, он держал друга за шиворот комбинезона, словно кутенка.

Стиснув зубы, Иван не ответил. Его противостояние с завтраком как раз вступило в решающую стадию, а резкое торможение едва окончательно не склонило чашу весов не в пользу курсанта.

– Видел бы ты, какой у Меньшикова фингалище под глазом! – заявил между тем Соколов. – Обещал, что если узнает, кто это его так – прибьет без разговоров. Только как тут узнаешь? – хитро подмигнул Глеб другу.

Все, на что оказался способен Иван – слабый кивок.

– Прошу внимания! – голос нард-кора Доола громовым раскатом разнесся по залу. Создавалось впечатление, что идет он сразу со всех сторон, включая ближайшую стену. – Я вижу, все вы, наконец, смогли зафиксировать свое положение у стены. Поздравляю. Ну а сейчас приступим к отработке первого упражнения. Обопритесь на ноги, правую руку вытяните вперед, левой можете пока придерживаться за стену. Готовы? Теперь наметьте себе цель у противоположной стены и, оттолкнувшись, постарайтесь достичь ее. Приготовились… Марш!

12

Ежедневные тренировки по криску добавились в школьное расписание сверхурочно – формально они оставались делом добровольным, – остальные же занятия так и шли своим чередом, принося в копилки курсантов заветные призовые баллы – когда больше, когда меньше. Труднее всего Ивану давались психотехника и навигация, на которой нард-кор Доол требовал от своих учеников заучивать наизусть бесконечные колонки пяти-шестизначных чисел – координаты звездных объектов. С другой стороны, с уроков пилотажа Голицын ни разу не уходил, пополнив свой лицевой счет менее чем восемью очками. Ни разу – до одного происшествия, случившегося в самом конце октября.

В тот день, как обычно, Иван и Глеб работали в паре – добиваясь идеальной слаженности командных действий, нард Орн тасовал экипажи лишь в исключительных случаях. Привычно заняв давно ставшее его законным место первого пилота «Эльметаша» – между собой курсанты почему-то называли катер «Эсмеральда» – вроде, не так чтобы и созвучно? – Голицын включил обзорные экраны и запустил двигатели. Тем временем устроившийся в соседнем кресле Соколов погрузил в приемник штурманского устройства флешку с их полетным заданием.

– Катер к взлету готов, первый пилот, – доложил он, убедившись, что вся необходимая информация поступила в бортовой компьютер.

– База, я второй, катер к взлету готов, – произнес Иван, извлекая из гнезда ручку управления. – Разрешите взлет?

– Второй, я база, взлет разрешаю, – на экране связи на несколько секунд появилось лицо нарда Орна. В отличие от первых тренировок, когда каждое действие курсантов требовало его непосредственного контроля, в последнее время преподаватель предпочитал не мозолить им глаза без нужды – как это и происходило бы в реальном полете.

– Понял вас, база!

Легкий наклон джойстика, аккуратное касание пальцем кнопки ускорения – и вот катер уже плавно отрывается от земли. Слегка качнув псевдокрыльями – совсем чуть-чуть, дабы не дать преподавателю придраться к себе за исполнение бессмысленного маневра, но при этом соблюсти старинный пилотский ритуал – Иван стремительно набрал необходимую высоту и, перейдя в горизонтальный полет, проговорил:

– Автопилот?

– Автопилот готов, первый пилот! – немедленно откликнулся Глеб.

– Передаю управление автопилоту!

Щелчок переключателя – и можно возвращать ручку управления обратно в гнездо. Хотя нет, надо сначала еще кое-что уточнить.

– Второй пилот, расчетное время до цели? – задал дежурный вопрос Голицын.

– Пятьдесят семь минут, первый пилот!

Вот теперь и правда можно – и даже нужно – с чистой совестью отложить джойстик. А вот если бы было десять минут или меньше – ручку управления следовало бы оставить наготове.

Полет на автопилоте – самое скучное, к тому же – совершенно бесполезное времяпрепровождение. Разговаривать на посторонние темы запрещено, а тем непосторонних попросту не находится – сиди себе, тупо смотри на экран, да сверяйся время от времени с приборами. Да и то больше для самоуспокоения – случись вдруг что, автоматика все равно отреагирует значительно быстрее человека. В общем, вполне могли бы в учебном полете этот этап и подсократить. Но нет, хотят, видимо, чтобы все было как по-настоящему.

Но вот, наконец, эти бесконечные пятьдесят семь минут истекли.

– Катер в заданном районе! – прервал молчание Соколов.

– Второй пилот, приготовьтесь к захвату цели, – распорядился Иван, приготовив джойстик.

– К захвату цели готов, – доложил Глеб.

– Боевой разворот! – положив катер на крыло, Голицын принялся закладывать вираж.

– Цель захвачена! – продолжал между тем докладывать его друг. – До пуска шесть секунд… пять… четыре… О, черт!

– Что такое?! – рявкнул Иван, непроизвольно поворачивая голову к своему второму пилоту.

– Отбой атаки! – дрогнувшим голосом проговорил Глеб.

– Принято отбой атаки, – автоматически отреагировал Голицын. – Выхожу на исходную… Что у тебя стряслось? – с беспокойством спросил он, когда катер вновь стал набирать высоту.

– Смотри сам, – Соколов щелкнул переключателем. На главном экране тут же появилось до боли знакомое изображение: стоящая посреди плотной серой городской застройки красная треугольного плана крепость на берегу неширокой реки.

– Что это?! – не смог сдержать удивления Иван.

– Наша цель, – буркнул Глеб.

– Какая еще, нафиг, цель?! Это ж Кремль!

Золотые купола соборов за стеной, прямоугольник Красной Площади, аппендикс Кутафьей башни… А рядом – Храм Василия Блаженного, ГУМ, Манеж… Выглядит все это сверху, конечно, не совсем привычно – но вполне узнаваемо.

– Ты поразительно догадлив! Это Московский Кремль. И это – наша сегодняшняя цель.

– Наверное, какая-нибудь ошибка, – нахмурился Голицын. – Не могли же они в самом деле…

– Никакой ошибки, – уверенно покачал головой Соколов. – Я все проверил.

Автоматика «Эсмеральды» доложила, что катер вышел на исходную позицию для атаки.

– Да, засада… – пробормотал Иван. – Похоже, на вшивость проверяют…

– Похоже… – согласился второй пилот.

Стремительно летели секунды. Решение требовалось принять немедленно – они и так уже потеряли массу времени.

– В конце концов, это ведь всего лишь виртуальная модель… – не очень уверенно проговорил Голицын. – Что случится, если мы и пальнем по ней?

– Не, я пас, – Глеб демонстративно убрал руки с пульта.

– Не понял… А то, что у нас, типа, приказ?

– Да не могу я! – почти крикнул Соколов. – Хочешь – сам пальни – мешать не стану.

– Да это же все не взаправду! – Иван потянулся было, чтобы переключить управление бортовым вооружением на себя, но рука его остановилась, так и не дойдя до цели. – Как в компьютерной игре! Ты что, на компьютере никогда за немцев не играл? Или за пиндосов?

– Никогда, – тихо, но твердо ответил Глеб, глядя другу прямо в глаза. – Всегда только за наших.

– И откуда ты только такой взялся на мою голову… – Рука Ивана вновь дернулась к пульту, но опять отпрянула – словно что-то мешало его пальцам дотронуться до рокового переключателя. Несколько секунд прошли в этой незримой, самому Голицыну не до конца понятной борьбе, затем его кисть метнулась в сторону, убирая с экрана изображение странной цели. – А, черт с тобой! Ты, значит, у нас весь из себя правильный, а я что, рыжий?! Возвращаемся!

На обратном пути никто не проронил ни слова – как того и требовала инструкция.

– Командир экипажа, доложите о выполнении боевой задачи! – выражение лица нарда Орна не предвещало проштрафившимся курсантам ничего хорошего.

– Ив-марол, задание не выполнено! – сообщил Иван преподавателю то, что тому, безусловно, и без того было отлично известно.

– Что это значит – не выполнено? Объяснитесь, курсант!