Текст книги "Новогодний Кот(СИ)"

Автор книги: Денис Луженский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Annotation

Новый год может быть праздником, а может – всего лишь шагом по карьерной лестнице. Но когда собственное благополучие вдруг оказывается под угрозой… может случится чудо. И прежняя жизнь покажется тебе вовсе не такой уж благополучной.

Опубликовано на сайте: http://fantum.ru/.

Денис Луженский

Денис Луженский

Новогодний Кот

«Шикарно всё-таки Иван наш Генрихович отстроился, – думал Костя с лёгкой завистью, разглядывая большой двухэтажный дом из кирпича и дерева, художественно обсаженный декоративными соснами и можжевельниками. – Правда, у чёрта на куличиках и вообще… какому, интересно, Генриху пришло в голову назвать сынка Ваней?»

Калитку ему открыло живое воплощение вселенского пофигизма.

– Здорово, Казбечище. А что, наши все уже в сборе?

– Все. Только вас ждут.

– Ага… значит, от штрафной не отвертеться, как думаешь?

Казбек равнодушно пожал плечами. Сам он был то ли из непьющих, то ли из не пьянеющих, во всяком случае, хмельным водителя «генерального» Косте видеть не довелось ещё ни разу.

– Ладно, – сказал он, поднимаясь на крыльцо, – переживу как-нибудь… а что это за штука там, во дворе?

– Сюрприз.

Коротко и – чёрт бы его побрал – ясно. Очередной сюрприз от Григорьевича… жди, брат, неприятностей.

– Не люблю корпоративы, – буркнул Костя чуть слышно и потянул на себя дверную ручку.

* * *

– Ага-а-а! Костя пришёл!

– Константин Да-а-анилови-и-ич!

– Костян, дружище! Это… заходи, чё встал-то!

Навстречу из-за стола вспорхнула Оленька Хитрова, взмахнув широкими рукавами оригинальной блузки, точно пёстрая тропическая птица – крыльями. Подлетела на угрожающе близкое расстояние и стремительно клюнула в щёку. Чмок! Не то чтобы неприятно, но всё-таки немного стрёмно – помнилось, в глаз целит, бестия. Лучше бы Маринка чмокнула, право.

Колька Самохватов тоже вскочил и взялся помогать в снятии пальто, растянув этот процесс примерно вдвое.

– Всем здравствуйте! Дамы и господа… Иван Генрихович… Лилия Павловна, честное пионерское, я вас просто не узнал! Выглядите – супер!

– Ах, Костенька, льстите безбожно! – сквозь парадный макияж на лице финдиректора проступила довольная улыбка.

– Опаздываешь, Константин, – громыхнул с дальнего рубежа застолья начальственный бас. – Давай, штрафную пей!

– Слушаюсь, Иван Генрихович! Оля, плесни мне шампусика стопку…

– Водочки, Костюш. С мороза – только водочки.

– Да ну, какой там мороз? Ноль почти…

– Константин, – снова громыхнуло с рубежа, – дама знает, что говорит! Пей «белую»! Между прочим, настоящий «Стандарт», чистая слеза!

В прошлый раз был «Смирнофф», и тоже – «чистая слеза». К счастью, на вкус палёнка оказалась настолько гадкой, что пил её только Самохватов. Он один и траванулся. Ясное дело, говорить об этом Генриховичу никто не стал ни тогда, ни потом, благо надраться до чертей хватило всем домашнего вина. А Колька сам виноват: не всякий уксус на халяву бывает сладок.

В ладонь удобно лёг холодный хрусталь. Костя залпом опрокинул в себя содержимое рюмки; не морщась, закусил фаршированной лимоном оливкой.

– Красиво! – одобрил «генеральный», обнимая одной рукой секретаршу Любочку, а другой подливая красного в бокал Марине из дизайнерского. – А вот тоста что-то не услышал. Куда тост потерял?

– Не потерял, Иван Генрихович. В штрафной главное – скорость, а хорошему тосту нужно вдохновение и поэтический размах. Вот сейчас все посуду наполнят, и тогда уж я выскажусь. Программно.

– Одобряю. Между первой и второй…

– …можно выпить ещё три!

– Ах-ха-ха!

– Дамы и господа! Дорогие коллеги! Давайте поднимем бокалы за нашего гостеприимного хозяина, который, не побоюсь красного словца, является для нашего коллектива главной объединяющей силой! Рядом с которым горе – не беда, а праздник радостней вдвойне!

– Вчетверне! – Любочка, не смущаясь присутствующих, лобызнула обожаемое начальство в плохо выбритую щёку.

– Тогда уж всемеро, по числу присутствующих! Ура вам, Иван Генрихович!

– Ура-а-а!!! – послушно взорвался коллектив.

– Ах, Костенька, как хорошо сказал! Как правильно!

– Костян… это… Златоуст, ё-моё!

Опрокинув в себя вторую порцию «слезы», Костя наконец-то позволил себе сесть. Теперь можно и закусить, пока не «повело» с голодухи. Передавая тарелку Ольге – чтобы салатов и закусок туда накидала – поинтересовался как бы невзначай:

– А что это там во дворе, Иван Генрихович?

– Бонус, Константин! Ты же меня знаешь, люблю вам, разгильдяям, бонусы делать! Сейчас ещё по одной, и пойдём, опробуем! Готовься!

– Всегда готов!

– Вот-вот, за это тебя, оболтуса, и люблю! Небось, анекдотец свеженький припас?

– А как же! Бывший менеджер устроился на работу милиционером. Его спрашивают, как ему новая работа. Он говорит: «Ну, зарплата тут, конечно, поменьше, но вот что мне нравится: клиент всегда неправ!»

– Ах-ха-ха-а!

«Тут одной не обойдёшься… с таким-то «бонусом», – думал Костя, наливая себе полную рюмку «Стандарта» и лишь могучим волевым усилием удерживая на лице выражение бесконечного оптимизма.

* * *

Так уж повелось: каждый большой человек полагает, будто его мнимая величина прямо пропорциональна праву на маленькие слабости. Нужно же как-то расслабляться после «дел праведных», верно? И чем солиднее человек выглядит в собственных глазах, тем ощутимее напрягают окружающих его методы снятия «производственного стресса».

У генерального директора рекламно-производственного предприятия «Розовый Слон», человека, что называется, хорошо известного в узких кругах, подобных маленьких слабостей имелось две. Во-первых, он обожал устраивать всякие корпоративные мероприятия, полагая их лучшим способом совмещать приятное с полезным; а именно – «панибратскую» пьянку в компании с людьми, стоящими ниже на карьерной лестнице с претворением в жизнь занятного тезиса «наша фирма – большая дружная семья». Во-вторых, по ходу таких разномастных корпоративов любимым подчинённым организовывались всякие экзотические сюрпризы. Этих сюрпризов сотрудники «Слона» втайне опасались, и на то у них были веские основания: кажется, ни один ещё «бонус» Генриховича не проходил без происшествий.

Скажем, корпоративный пейнтбол на юбилей фирмы стоил секретарше Любочке впечатляющей коллекции ссадин и ушибов по всему сексапильному телу (в отделах даже ходили слухи о сотрясении мозга, но Костя искренне сомневался, что с милашкой Любой такое возможно в принципе). А прошлым летом, когда отмечали день рождения финдиректора, немолодую и, скажем прямо, неспортивную именинницу ухитрились посадить на водный скутер. Ровно через десять секунд она уже оказалась в водохранилище и едва не захлебнулась от испуга.

Потому-то сегодня, увидев во дворе Генриховича это, Костя преисполнился самыми скверными предчувствиями. Ибо одно дело – кувырнуться со скутера в пусть и мутноватую, но всё же воду, и совсем другое – сделать то же самое из корзины поднявшегося на десяток метров воздушного шара.

* * *

– Дамы… это… вперёд!

– Только не на подвиги, Колюня. По части подвигов мы вам, мужикам, всегда готовы уступить дорогу. Давай, производи на нас впечатление.

– Не! Я… это… Ха-ха! Выпил маловато!

По мнению Кости, если бы Самохватов выпил чуть-чуть побольше, у него бы просто не вышло перелезть через бортик корзины. Жаль, сам он не успел до такого состояния «догнаться»… Может, вернуться в дом, махнуть ещё стакан для храбрости?

Увы, на крыльце уже возвышалась массивная фигура в дублёнке нараспашку. К Генриховичу с двух сторон льнули Любочка и Марина, а он обнимал их вольготно и небрежно, по-барски. Надо сказать, недовольными девушки не выглядели.

– Ну-у-ус? – протянул гендиректор, придавливая коллег по работе своим довольным взглядом. – Кто первым на аттракцион? До Нового года ещё два часа с гаком, как раз хватит впечатлений набраться.

«Какого чёрта? – хмуро подумал Костя, глядя на смеющуюся Марину. – Она мне ничего не обещала. И ничем не обязана. И вообще…»

Про «вообще» додумать не получилось. Как-то само собой всё вышло: он выхватил у тихо покачивающегося поблизости Леонида Филатовича бутылку с шампанским и полез в корзину шара. Зам генерального запротестовал было, но как-то вяло, без энтузиазма… впрочем, энтузиазм и лысеющий сорокалетний Филатыч ходили по белому свету разными дорогами.

– О! Костян… это… герой раута!

– Браво, Костенька!

– Молодец, оболтус! Одобряю! А ну, кто с героем за компанию?

– Можно, я один попробую, Иван Генрихович? – спросил Костя, отважно улыбаясь.

– Ва-аляй! – царственно махнул рукой «человек гора». – Тебе Казбек покажет что крутить надо.

Личный шофёр «генерального», а по совместительству человек, технически воплощающий в жизнь его причудливые фантазии, лицо неопределённой национальности, характера и пристрастий, Казбек энергично перегнулся через край кабины и сказал Косте внятно и доходчиво:

– Слушай сюда, а то убьёшься нахрен.

Костя слушал очень внимательно, но мозг пересадку полезной информации категорически отторгал; в голове крутилась одна-единственная дурацкая мысль: «По крайней мере, никто не будет смотреть, как меня тошнит.»

– Понял? – закончил инструктаж Казбек.

– Понял, – послушно кивнул ему Костя. – Можно последнее слово, Иван Генрихович?

– Мы у твоих ног, Константин, насладись моментом.

– Приходит девушка наниматься на работу секретаршей, – продекламировал Костя бодро, глядя на улыбающуюся Марину. – Заходит в кабинет, а там сидит мужик и что-то пишет. Она начинает ему объяснять, что, дескать, по объявлению пришла и всё такое. Мужик, не отрываясь от работы, достаёт из ящика письменного стола с надписью «Анкеты» маленький купальник, кидает его на стол и говорит: «Заполните!»

– Ах-ха-ха-ха-а! Силён, герой! Ну, лети уже, а то тут желающих ещё полно.

«Самое смешное, – подумал Костя, – он ведь, кажется, и правда в это верит».

А вслух громко крикнул:

– Поехали!

Последнее, что глаза выхватили «на земле»: застывшая, подобная перетянутой, вот-вот готовой лопнуть гитарной струне улыбка Марины.

* * *

«Всё-таки я дурак…» – мысль, мягко говоря, не казалась оригинальной, зато имела въедливую липучесть «забытой» на кресле в кинотеатре жевачки. Повторенная сотню раз, она приобрела вид изрядно затасканный и казалась вялой, словно муха на снегу. Впрочем, остальные выглядели немногим лучше, начиная от «Какого ляда я кому-то хотел доказать?» и заканчивая «Когда-нибудь оно должно выгореть…»

Последняя мысль была про топливо в горелке, монотонно гудящей над головой. По идее, до агрегата давно уже следовало дотянуться и прикрутить указанный Казбеком вентиль, чтобы огромный мешок с горячим воздухом мирно опустился вниз. Вот только для этого требовалось встать во весь рост в трясущейся и раскачивающейся корзине, а такого костино тело проделывать никак не желало. Во всяком случае, сам Костя грешил именно на тело, почти уверенный, что мозг тут совершенно ни при чём.

Оказывается, он и сам не подозревал, насколько боится высоты. Водки для храбрости? Ха! Чтобы стать отважным воздухоплавателем, ему следовало бы прийти в состояние полной бесчувственности. К сожалению, сейчас Костя принимал слишком много сигналов от окружающего мира, поэтому предпочитал лежать на дне корзины и смотреть вверх – на хромированные трубы горелки, гудящее пламя и слегка колышущееся жерло, жадно глотающее горячий воздух.

Сколько времени он в таком положении провёл? Может, вечность, а может – четверть часа. Сперва снизу доносились чьи-то крики, потом коллегам, видимо, надоело надрываться и они ушли в дом. Костя остался наедине с парящим в ночи воздушным шаром и собственными короткими мыслями. Почему-то ему даже стало чуточку легче. Разумеется, не настолько, чтобы встать и любоваться окрестностями, но вполне достаточно для формулирования свеженького тезиса: «В небе тоже можно жить, но на земле это делать лучше». Увы, вожделенный вентиль поблёскивал хромом слишком высоко. Некоторое время Костя пытался бороться с собственным инстинктом самосохранения и почти проиграл в неравной схватке, когда проклятая горелка насмешливо чихнула и погасла.

* * *

Где разница между удачей и неудачей? Почему-то люди, как правило, полагают, будто способны отличить первую от второй. Поэтому они уверенно говорят: «Повезло!», когда находят на дороге многообещающе пухлый бумажник. И не менее уверенно чертыхаются, когда спрятавшийся в кустах мальчишка дёргает за тонкую леску и находка «убегает» прочь.

Повезло тебе, если ты поскользнулся и сломал себе ногу?

А если медсестра в травмпункте оказалась девушкой твоей мечты?

А если ваш бурный роман привёл к пониманию, что мечтать тоже следует с умом?

Пусть звучит банально до оскомины, но никогда не знаешь где найдёшь, где потеряешь. С одной стороны, Костя остался жив после того, как новогодняя забава Генриховича приземлилась прямо посреди леса. Если здраво рассудить, это вообще очень круто – опуститься на воздушном шаре в густом березняке и не свернуть себе при этом шею. С другой стороны – буйный восторг иссяк в тот самый момент, едва лишь пришло понимание: он понятия не имеет где находится.

– Как, как такое могло случиться?! – дурацкий вопрос. Тросы, которые должны были надёжно связывать шар с дачным участком гендиректора «Розового Слона», бессильно раскинулись на снегу. Сам шар медленно оседал, собираясь к утру превратиться в бесформенную кучу материи.

К утру… Костя поёжился. В корзине было относительно тепло пока работала горелка, а теперь морозец начинал пощипывать за уши. Не минус двадцать, конечно, но в одном пальтишке до конца долгой новогодней ночи запросто можно инеем покрыться.

– Э-э-эй! Э-ге-ге-е-ей!!!

Эхо угасло в ночной тишине, оставив после себя одни только мрачные перспективы на ближайшее будущее. Мобильного телефона нет, вокруг только лес, даже по собственным следам назад не вернёшься – ибо нету их, следов.

Костя не знал, то ли плакать ему, то ли смеяться. Ситуация – рассказать кому, не поверят. И правильно сделают, ведь такого просто не могло случиться с ним, молодым, успешным, перспективным…

Он с внезапной ясностью понял вдруг: «генеральный» ему не простит испорченной вечеринки. Неважно, виноват Костя или нет. Забава улетела, едва начавшись, а негласный «массовик-затейник» (небось, не за красивые глаза на праздник позвали) покинул застолье в самом разгаре вместе со всем своим запасом тостов и анекдотов… и кому, как не ему, придётся теперь стать крайним?

Успешность? Перспективы? Три года упорной карьерной борьбы с самодурством начальства, сплетницами вроде Лилии и заразами типа Ольги? Захотелось сесть на снег, обхватить голову руками и немножко постонать от отчаяния, театрально раскачиваясь вперёд-назад.

– Да чтоб вам всем пропасть с вашими уродскими корпоративами! Чтоб Генриховичу убиться с его идиотическими идеями! Чтоб весь ваш Новый год… кому он вообще нужен, этот Новый год?! Сколько, чёрт возьми, времени уже, а?!

Абсурдность последнего вопроса Костю, как ни странно, немного успокоила. Часы остались в доме вместе с мобильником, а сколько времени он провёл в воздухе прикинуть навскидку никак не получалось. Зато в наличии имелась полная бутылка шампанского.

– Ладно, – хмуро изрёк Костя, очищая горлышко от золотистой фольги, – если уж встречать Новый год в лесу, так хотя бы не «сухим». Говорят, пьяные возвращаются домой «на автомате». Вот и проверим.

* * *

– Ать-два! Левый, пр-равый! Тьфу, темень!

На самом деле, видно было не так уж плохо – спасибо снегу, укрывшему чёрную землю. И вдвойне спасибо, что высыпало его на лес немного, в самых глубоких из «сугробов» ноги утопали едва по щиколотку.

Из низкого ночного неба неспешно падали маленькие кристаллики льда. Выпитое шампанское располагало к «приятно поболтать». Несколько огорчало отсутствие собеседников, но, приложившись в очередной раз к замёрзшему горлышку, Костя решил проблему при помощи своего богатого воображения.

– Зра-а-авствуйте, Иван Генрихович! Идите к чё-о-орту, Иван Генрихович! Да-да, вы не ослышались, к чёр-ту! Потому, что вы самодур, Иван Гернихович! И хрен вы меня за это уволите! С какой стати? Да просто я сам из вашего гадюшника увольняюсь! Сам! Адьёс, Иван Генрихович!

– Здра-а-авствуйте, Лилия Павловна! Здравствуйте, пронырливая вы наша, наша глазастая, ушастая и… э-э-э… нюхастая! Что бы мы без вашего длинного языка делали в нашей шарашке, ума не приложу! А хотите ещё комплиментик напоследок? Вы к тому же страшная! Адьёс, Лилия Павловна!

– Здравствуй, Оленька! Здравствуй, стервочка! И стукачечка! И ещё немножко карьеристочка! Сегодня праздник, поэтому от всей души желаю тебе подсидеть и выжить всех окружающих, чтобы остаться, наконец, в блаженном одиночестве! Адьёс, Оленька, с Новым годом тебя!

– Здравствуйте, Леонид Филатович! Искренне счастлив, что больше не придётся видеть вашу скучную физиономию и читать ваши тоскливые бездарные отчёты! Бай-бай, Леонид Филатович!

– Здравствуй, Любочка! Ты законченная дура, с чем тебя и поздравляю!

– Здравствуй, Колюша, друг сердечный! Что б тебе-то хорошего сказать? Для начала, вот: ты, Коленька, настоящий жлоб! Эталонный! И больше я тебе ничего не скажу, обойдёшься! Адьёс!

– Здра-а-авствуй, Мари-иночка, милая моя девочка! Ты… иди просто лесом. Подальше от меня. И всё.

– И ты, Костенька, здравствуй. Ты у нас… в общем, тоже не сахар. С Новым годом.

Запрокинув голову, Костя влил в себя последний глоток шампанского. Оно показалось ему горьким и едким, будто палёный «Смирнофф». Отчаянно захотелось чем-нибудь закусить. Увы, под рукой ничего съедобнее снега не было. Разве что осинку поглодать? Говорят, для зайцев зимой самая смачная закусь. А ещё на них, на осинах, вешаются Иуды и неудачливые маркетологи. Последние – при помощи собственных японских галстуков.

Костя с тоской огляделся по сторонам.

– Ну, что за жизнь, а? В кои то веки понадобится осина… так одни берёзы кругом.

Вокруг и впрямь торчали из мелких сугробов только чёрно-белые стволы. Высокие, стройные, и сейчас кажущиеся отталкивающе холодными. Какой-нибудь кривенькой сосёнке, и то глаз больше порадовался бы среди этого традиционно-русского однообразия.

Костя подумал немного и сел в снег. Если уж всё равно замерзать, то почему бы не здесь?

– Р-романтично, – буркнул он, разглядывая пустую бутылку из под «Абрау-Дюрсо», – замёрзнуть в лесу аккурат на Новый год.

– Мяу, – ответили ему с соседнего дерева.

На ногах Костя оказался раньше, чем успел решить, а нужно ли ему, собственно, вставать. Резко повернувшись, он чуть не упал – наполненный шампанским организм с инерцией бороться не желал и радостно вовлекался в любое центробежное движение. Пришлось сперва затормозить себя о берёзу, и лишь после этого начинать вертеть головой.

– При… вет.

– Мяур, – строго сказал кот, с интересом разглядывая человека с высоты ветки, на которой сидел.

Кот был большой, светло-серый, в классическую тёмную полоску. Эдакая миниатюрная копия бенгальского тигра. Разве что запылившаяся слегка.

– Э-э-э… Барсик? – предположил неуверенно Костя.

Кот фыркнул с пренебрежением, не оставляющим места для сомнений: нет, никакой он не Барсик. И даже вряд ли Мурзик. А уж Пушок… ну, какой же он, в самом деле, Пушок?

– Да без разницы, – вздохнул Костя. – Всё равно ты всего лишь глюк. Плод моего переохлаждённого воображения. Или это… пузырьки от шампуськи в голову ударили. Правда?

Полосатый ему больше ничего не ответил. Мягко спрыгнул вниз и потянулся с чисто кошачьей грацией.

– Привет, глюк, – опустившись на колени, Костя протянул руку к пушистой фантазии и сильно удивился, когда его пальцы зарылись в густую кошачью шерсть. Фантазия оказалась вполне себе осязаемой и тёплой на ощупь.

– Вот те на… Да ты что же, настоящий кот? Взаправдашний?

Полосатый приглушённо мурлыкнул, вроде как подтвердил: «Самый настоящий, не сомневайся».

– А… а ты откуда тут взялся-то? Ты же не в лесу, небось, живёшь?

Ответом человеку стал зевок, глубокий, зубастый и показательно равнодушный. Мол, «где хочу, там и живу, тебя, дурака, не спрашиваю… погладил? Хорошего понемножку». Кот выскользнул из-под Костиной руки, отошёл в сторону на полметра и сел. Взгляд у него был, пожалуй, слишком уж внимательный для животного.

– Всё-таки ты глюк, – грустно заметил Костя, – хоть и тёплый. Сегодня ж того… год Кота наступает, да? Вот ты мне и мерещишься напоследок, символ полосатый. Интересно, кстати, ты уже наступил или ещё только готовишься? Часов, блин, нету… Ну, вот какого лешего я ещё и часы дома оставил, скажи на милость?

Кот разговор поддерживать не пожелал, вместо этого он снова зевнул и… неспешно направился прочь.

– Эй, ты куда?! – расстроился Костя. – Ки…

Он вовремя удержался от банального «кис-кис-кис». Услышав такое, символ года, чего доброго, обиделся бы.

– Да погоди же! Фантазия ты или кто, не бросай меня!

Кот остановился.

– Спа… пасибо, приятель. Знаешь… так давно ни с кем не говорил по душам… отвык, веришь?

Серая мордочка чуть наклонилась влево, блестя изумрудом глаза.

– То работа, то… снова работа. Потом, ни с того, ни с сего вдруг – бац! Выходные. А то и ба-бах! Отпуск! Сюрприз, да? Е-рун-да! Отдых – это ещё банальнее, чем работа. Друзей настоящих давно рядом нет, любви – нет и не было. Зато дома имеется всё, что нужно холостяку… Ску-у-учно… Кажется, вчера ещё отмечал двадцать три и последний курс, а сегодня в календарь глянул: мам-ма родная, мне ж уже двадцать восемь! Где я был пять лет?! Что творил?! Пытаюсь вспомнить… и не могу. То ли ранний склероз, то ли вспоминать нечего. Работа-работа-работа! Карьера-карьера-карьера! А-а-а… Думаешь, я хороший маркетолог? Вот бес его знает, хороший или нет. Сам я, к примеру, не уверен, но приходится другим верить на слово. Зато знаю точно: чтобы возглавить отдел, научись вовремя рассказывать анекдоты… Хочешь, тебе расскажу? У одного молодого и перспективного маркетолога спросили: «Вас работа удовлетворяет?» Он говорит: «Сами посудите: иду на работу, навстречу девки красивые… хочется. С работы возвращаюсь, те же девки навстречу… но уже не хочется. Выходит, удовлетворяет». Смешно?

Полосатый фыркнул, задрал хвост и снова направился прочь.

– Постой! Не уходи!

Костя как стоял на коленях, так и пополз следом за удаляющимся в лесную темноту котом. За поднятым хвостом, как за полковым знаменем. Ему отчаянно не хотелось снова оставаться одному в неприютной зимней ночи. Одна незадача: подниматься на ноги после недавней карусели было страшновато, а на четвереньках удавалось развить скорость достаточную лишь для того, чтобы не потерять пушистую галлюцинацию из виду. Спасибо котофею, тот не спешил, даже останавливался иногда, будто поджидал человека, но и близко не подпускал, держал дистанцию.

Выдохся Костя довольно скоро, всё-таки не привык он на четырёх конечностях бегать, да и «ноль семь» шампанского увлечённо отыгрывали роль ручного тормоза. Бывший маркетолог «Розового Слона» (бывший, бывший, не сомневайся!) уже собирался упасть лицом в снег и молить кота о снисхождении, когда понял, что впереди между деревьев что-то светится. Изумление пополам с радостью дали шпор измученному телу, Костя утробно взрыкнул и перешёл с рыси на галоп.

Уже через пару минут он с совершеннейшим обалдением разглядывал нечто невероятное: прямо посреди леса на маленькой полянке стояла… новогодняя ёлка! Самая что ни на есть настоящая, увитая блестящей мишурой и обвешанная цветными шариками! Лёгкая кособокость и некоторый недостаток пушистости потрясающий мираж ничуть не портили, наоборот – придавали ёлочке вид исключительно реальный, домашний… если вообще может быть реальным невозможное. В довершение всего новогоднее чудо озарялось изнутри белым ирреальным светом.

– Так вот ты какая, – прошептал потрясённо Костя, – белочка горячечка! Спасибо, котик, это… очень… очень в тему!

Но полосатый проводник, вопреки ожиданиям, перед ёлкой не сел, не остановился даже, а двинулся дальше, обходя мираж справа. Сил после увиденного больше не оставалось и Костя почти взвыл вослед удаляющемуся хвосту:

– Стой! Да стой же ты, чтоб тебя!

И кот (о, чудо!) внял этому крику человеческой души: он замер на месте, повернул к спутнику пушистую морду и буркнул недовольно:

– Да стою, стою. Чего орёшь-то?

Нормальный такой мужской голос: мягкий, чуть сипловатый баритон. Испугаться Костя, в принципе, просто не успел. Пожалуй, после волшебного видения он уже морально готов был услышать, как с ним по-человечьи разговаривает живое существо, к роду людскому имеющее отношение более чем сомнительное. Тем более, если вспомнить, что перед ним всего лишь галлюцинация…

– Ты… не знал, что ты… говорить умеешь.

– Умею не хуже тебя, – из-за сверкающей от новогодних украшений ели вышел широкоплечий мужик в синей «аляске», джинсах и тяжёлых «гриндерсах». Он посветил фонариком на замершего в позиции низкого старта Костю и спросил с искренним недоумением: – Ты откуда тут взялся, чудак?

– Я… – говорить мешал ком в горле. Наверное, там застряла по пути из желудка в мозг мысль о нежданном чудесном спасении. – Я… тут… заблудился, вот.

– Ясненько, – мужик в три больших шага оказался рядом с Костей и без труда поднял его на ноги. При ближайшем рассмотрении оказалось, что на самом деле лет спасителю примерно столько же, сколько и спасаемому. – Идти можешь?

– М-могу… кажется.

– Тогда пошли, тут недалеко.

– Мяур-р, – подтвердил сказанное незнакомцем кот.

* * *

– А вот и Олежка вернулся! О… кто это с тобой? На Деда Мороза не похож, вроде.

– Да вот, заплутал человек.

– Серьёзно?! Прямо под Новый год?! В нашем лесопарке?! Ай, чудеса-а-а!

– Как вас зовут, загадочный пришелец?!

– Ко… Костя.

– Ну, что же вы там стоите Константин? Олег, не тормози, раздевай гостя и тащи сюда, на диван, к батарее поближе.

Лица… За большим овальным столом – полдюжины людей, разных, не похожих друг на друга: три девушки, лысоватый дядька средних лет и женщина бальзаковского возраста, сидящая по левую руку от колоритного бородача, массивностью сложения не уступающего, пожалуй, Ивану Генриховичу. Все в тёплых свитерах и кофтах, весёлые, возбуждённые, громко говорящие, с глазами, блестящими не то от алкоголя, не то от праздничного предвкушения… Костя даже не пытался сопротивляться, когда его избавили от пальто и поволокли на помянутый диван, а там моментально обложили подушками, укутали в клетчатый плед и придвинули сбоку масляный радиатор.

– Коньячку! Коньячку ему налейте!

– Не коньячку, – голос у бородача готов был поспорить с голосом Генриховича басовитостью и начальственной строгостью. – Чаю гостю сделайте горячего. С лимонником. И вот туда уже, в чай, рюмку коньяка плесните. Лизок, распорядишься?

– Конечно, Аркадий Валентинович, – симпатичная миниатюрная блондинка, мигом исчезла в соседней комнате.

– Только не задерживайся, смотри! Без четверти двенадцать уже!

– Успею!

«Вот те на, – ошарашено подумал Костя, – это сколько же я плутал? Выходит, совсем ведь недолго…»

– Лизок успеет, – заверил его бородатый Аркадий, по-своему расценивший недоумение на лице гостя. – Не зря она у меня секретарём уже три года без малого. Это ж ужас просто, до чего незаменимый человечек! Как раньше без неё обходился…

– Аркаша! – «бальзаковская дама» укоризненно покачала головой.

– Молчу, молчу, – поднял руки бородач, а дама улыбнулась Косте:

– Он невыносим. Я с одним только условием сюда приехала – ни звука о работе. Вы, Константин, не удивляйтесь. Для всех нормальных людей Новый год – семейный праздник, а мы, понимаешь, «корпоратив» устроить решили.

– Вот-вот! – откликнулся Аркадий. – Можно подумать, в конторе друг от друга не устали!

За столом на его слова дружно рассмеялись и зазвенели рюмками. От мучительного чувства дежа-вю Костю спас лишь короткий тост Олега: «За нас, ребята!» Так похоже на другой дом, другой стол и другой тост… и совершенно на всё это не похоже. Замечательно не похоже!

– Между прочим, вам сильно повезло, что на Олежку наткнулись, – заметила «бальзаковская дама». – Не пошёл бы он нашу полянку проверить, встречали бы вы Новый год в компании берёзок. Разве, хорошо?

– Плохо, – согласился Костя. – А зачем ёлку в лесу наряжать?

– Так не рубить же её прикажете?!

– И в самом деле, – опять согласился он, – живое ведь дерево.

Странное дело, ни капли иронии не было в произнесённых им словах, ни грамма другого, «заднего» смысла. Мир вокруг сошёл с ума и подобрел, не имея на то ни малейших оснований. Мир улыбался и шутил; мир искренне, не напоказ радовался празднику; мир пах хвоей и бергамотом; и звал, безумный, по наступлению полуночи отправиться с маленькой, но шумной компанией в лес – водить хоровод вокруг слегка кособокой ели, украшенной шариками, мишурой и настоящим снегом.

Костя чувствовал, как окружающее сумасшествие охватывает и его, обволакивает дружеским теплом, грозит захлестнуть с головой… Не имея желания сопротивляться, он шёл ко дну, наслаждаясь гибелью собственного рационализма.

– Мяр-рм! – нечто пушистое вынырнуло из-под стола и по-хозяйски устроилось у гостя на коленях. Пальцы зарылась в полоски на серой шкуре, вызвав довольное урчание.

– Ишь ты! Боцман! – удивлённо воскликнул хозяин дома. – Как ты сюда попал, мошенник усатый?!

– Наверное, прошмыгнул, когда мы входили, Аркадий Валентинович, – виновато откликнулся Олег. – Он от леса за нами шёл… Я его сейчас выдворю.

– Не надо, – попросил Костя. – Пусть останется. Можно?

– Просьба гостя – закон, – усмехнулся бородач. – А вы, Константин, не в цирке работаете, часом? Не припоминаю, чтобы этот хвостатый бандит так к незнакомым людям благоволил.

– Нет. Я… э-э-э… маркетолог.

– Да ну? Вы серьёзно? – не поверил почему-то Аркадий Валентинович. – Настоящий маркетолог?

– А чёрт его знает, – веселье всё глубже проникало в Костю, разливалось по жилам, огненными мурашками бежало вдоль хребта к затылку. – Говорят, настоящий. Умею рассказывать анекдоты и подыгрывать начальству в покер.

– Хе… Анекдоты я сам травить горазд. Нам бы такого маркетолога, чтобы работать умел…

– Аркадий, совесть имей! – «бальзаковская дама» возмущённо всплеснула руками. – Три минуты до двенадцати, а ты опять про работу!

– Молчу, молчу!

Костя откинулся на спинку дивана, гладя кота. Ему тоже не хотелось говорить о работе. Во всяком случае, здесь и сейчас – не хотелось. За три минуты до полуночи, с мохнатым символом наступающего года на коленях и странным чувством в душе. Радость? Умиротворение? Чувству не хватало названия, но он знал наверняка: теперь у него будет время, чтобы это название придумать.

– Спасибо, что не бросил меня, – шепнул он урчащему «символу», – там, в холоде и темноте… ты ведь знаешь, я не про лес говорю.

– Его зовут Боцман, – сказала вдруг сидящая напротив девушка. Кареглазая, темноволосая, она неуловимо напоминала Косте… кого-то другого. – Местная достопримечательность, его тут все знают. Он ничей.