Текст книги "Эмоциональный интеллект"

Автор книги: Дэниел Гоулман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Посвящается Таре, неистощимому источнику эмоциональной мудрости

ЗАДАЧА АРИСТОТЕЛЯ

Всякий может разгневаться – это легко, но совсем не так легко разгневаться на того, кто этого заслуживает, причем до известных пределов, в надлежащее время, с надлежащей целью и надлежащим образом.

Аристотель. Никомахова этика

Невыносимо парило уже с утра. В Нью-Йорке выдался один из тех жарких и влажных августовских дней, когда ощущаемый дискомфорт повергает людей в уныние. Я возвращался в отель и, войдя в автобус, следовавший по Мэдисон-авеню, испытал почти что шок, наткнувшись взглядом на водителя, чернокожего мужчину средних лет, сиявшего радостной улыбкой, который поприветствовал меня дружеским: «Здорово! Как дела?» Так он обращался к каждому входившему в автобус, неспешно ползущий в густом потоке машин, как обычно переполнивших в этот час центр послеполуденного города. И каждый пассажир, подобно мне, вздрагивал от неожиданности, но, будучи из-за погоды в дурном расположении духа, мало кто отвечал на его добродушное приветствие.

Однако, по мере того как автобус на пути в спальный район выруливал из уличных пробок, происходило медленное, прямо-таки волшебное превращение. Водитель, пока суд да дело, развлекал нас непрерывным монологом, живо комментируя происходящее вокруг: вон в том магазине во время распродажи творилось нечто невообразимое, а в этом музее открылась замечательная выставка, вы еще ничего не слышали о новом фильме, что недавно пошел в кинотеатре на углу? Его восхищение богатыми возможностями, которые предоставлял своим жителям этот город, заразило пассажиров, и они, подъезжая к своей остановке, сбрасывали с себя скорлупу мрачной угрюмости, в которой влезали в автобус, и когда водитель кричал им вслед: «Пока! Всех вам благ!», каждый с улыбкой отвечал ему тем же.

Воспоминание об этом случае жило во мне почти двадцать лет. Когда я ехал на этом автобусе, ходившем по Мэдисон-авеню, я только что защитил докторскую диссертацию по психологии; но в то время в психологии обращалось слишком мало внимания на то, как вообще могла произойти подобная метаморфоза. Психологической науке почти ничего не было известно о механике эмоций. И все же, представив распространение вируса доброжелательности, который, должно быть, прокатился по всему городу, исходя от пассажиров этого автобуса, я понял, что его водитель был кем-то вроде городского миротворца, почти волшебником по своей способности преобразовывать бродившую в его пассажирах мрачную раздражительность, чтобы чуть-чуть смягчать их сердца и делать их добрее.

Полную тому противоположность составляют некоторые газетные сообщения на этой неделе:

• В одной местной школе девятилетний ученик разбушевался, залил краской школьные парты, компьютеры и принтеры и бессмысленно покорежил машину на школьной стоянке для автомобилей. Причина заключалась в том, что несколько его соучеников-третьеклассников назвали его «сосунком», и он решил переубедить их.

• Восемь подростков были ранены, когда случайное столкновение в толпе тинейджеров, слонявшихся у манхэттенского клуба по интересам, привело к потасовке, которая закончилась, когда один из обиженных открыл стрельбу по толпе из автоматического пистолета 38-го калибра. В отчете сообщается, что подобная пальба в случаях проявлений неуважения в последние годы становится все более и более обычным явлением по всей стране.

• По сообщениям печати о жертвах убийств моложе двенадцати лет, 57 процентов убийц составляют их родители или отчимы и мачехи. Почти в половине случаев родители заявляют, что они «просто пытались дисциплинировать ребенка». Избиение до смерти бывает спровоцировано «нарушениями», например, если ребенок мешает смотреть телевизор, плачет или пачкает пеленки.

• Юношу-немца судили за убийство пяти турецких женщин и девушек, погибших при пожаре, устроенном им, пока они спали. Он был членом неонацистской группы и на суде рассказал, что не сумел сохранить работу, пил и в своей жестокой судьбе винил иностранцев. Едва слышным голосом он объяснял в суде: «Я не перестаю глубоко сожалеть о содеянном, и мне бесконечно стыдно».

Каждодневно обрушивающиеся на нас новости изобилуют подобными сообщениями об упадке цивилизованности и безопасности – о стремительной атаке низменных побуждений, вызывающих безудержное желание убивать. Но для нас эти новости просто отражают в более широком масштабе закрадывающееся ощущение выхода из-под контроля эмоций в нашей собственной жизни ив жизни окружающих нас людей. Никто не защищен от этой непредсказуемой волны беспорядков и раскаяния; она так или иначе проникает в жизнь каждого из нас.

Последнее десятилетие прошло под аккомпанемент барабанной дроби подобных сообщений, характеризующих рост нелепых выходок под влиянием эмоций, проявлений безрассудства и безответственности в наших семьях, общинах и коллективах. Эти годы были свидетелями всплесков ярости и отчаяния, происходящих в тихом одиночестве детей работающих родителей, оставленных на попечение телевизора вместо приходящей няни, в страдании заброшенных, оставшихся без внимания или подвергшихся жестокому обращению детей, или в безобразной интимности супружеского беспредела. О распространении душевного нездоровья можно судить по количественным показателям, свидетельствующим о внезапном возрастании случаев депрессии во всем мире, и по напоминаниям в виде нарастающей волны агрессивности: подростки с огнестрельным оружием в школах, происшествия на автострадах, заканчивающиеся перестрелками, недовольные увольнением наемные работники, зверски убивающие своих бывших сотрудников. Злоупотребление эмоциями, стрельба из движущихся автомобилей и посттравматический стресс– за прошедшее десятилетие все эти термины вошли в обычный лексикон, так же как и актуальный девиз изменился с ободряющего «Всего хорошего» на саркастический «Ну, давай-давай!».

Эта книга поможет вам найти смысл в бессмысленном. Как психолог и журналист газеты «Нью-Йорк таймс», кем ваш покорный слуга работает последние десять лет, я отчетливо замечаю прогресс в научном понимании сферы иррационального. Но более всего меня поражают две явно противоположные тенденции: одна отражает растущее неблагополучие в эмоциональной жизни нашего общества, другая свидетельствует о появлении некоторых эффективных средств оздоровления сложившейся обстановки.

Зачем понадобилось это исследование

В последние десять лет, несмотря на поступающую со всех сторон неутешительную информацию, представители ученого мира всерьез занялись изучением эмоций. Среди наиболее впечатляющих следует отметить результаты исследования человеческого мозга в процессе работы, ставшие возможными благодаря новейшим разработкам в области технологии оптических изображений отделов головного мозга. Впервые в истории человечества ученые сумели увидеть то, что веками оставалось для них тайной за семью печатями: как именно работает эта невообразимо сложная система из огромной массы клеток, когда мы думаем и чувствуем, строим мысленные образы и мечтаем. Обилие данных в области нейробиологии помогает нам лучше понять, каким образом мозговые центры, ответственные за наши эмоции, побуждают нас гневаться или плакать и как самые древние отделы мозга, побуждающие нас развязывать войны или пробуждающие в нас любовь, направляют энергию на совершение добра или зла. В ходе подобных беспрецедентных изысканий, раскрывших механизмы бурного проявления эмоций и их ослабления, обнаружились некоторые оригинальные средства выхода из нашего коллективного эмоционального кризиса.

Кстати сказать, мне пришлось повременить с написанием этой книги до лучших времен, дожидаясь, пока созреет богатый урожай научных исследований. Причина столь длительной задержки коренилась главным образом в том, что чувствам в ментальной жизни человека исследователи отводили на удивление мало места, оставляя эмоции для научной психологии как некий почти не исследованный континент. В образовавшийся таким образом вакуум хлынул поток разного рода книг под рубрикой «Помоги себе сам», напичканных полезными советами, разработанными в лучшем случае по результатам клинических исследований при отсутствии серьезной научной базы. Но теперь наука наконец вправе со знанием дела вести разговор о решении неотложных и весьма запутанных проблем психики в ее наиболее иррациональном проявлении, чтобы с большей или меньшей точностью составить карту человеческих чувств.

Составление такой карты оспаривает мнение тех, кто придерживается узкого представления об интеллекте, доказывая, что коэффициент умственного развития задается нам генетически, а посему не может изменяться под влиянием жизненного опыта и что наша судьба в значительной степени определяется умственными способностями, которыми мы наделены от природы. Подобный аргумент, однако, не учитывает по-прежнему спорный вопрос: Что способнымы изменить, чтобы это помогло нашим детям прожить свою жизнь лучше? Какие факторы срабатывают, например, когда люди с высоким коэффициентом умственного развития терпят неудачу, а имеющие скромные коэффициенты оказываются на удивление успешными? Я лично твердо настроен доказать, что подобное различие чаще всего коренится в способностях, которые я называю «эмоциональным интеллектом», включающим самоконтроль, рвение и настойчивость, а также умение мотивировать свои действия. Всему этому, как мы увидим в дальнейшем, детей можно научить, предоставляя им тем самым благоприятную возможность наилучшим образом использовать тот умственный потенциал, который выпал им в генетической лотерее.

За этой возможностью вырисовывается требующий немедленных действий моральный долг. Теперь настали такие времена, когда структура общества, видимо, расползается все быстрее, когда эгоизм, насилие и убожество духа, похоже, разрушают благополучие нашей общественной жизни. В такой обстановке аргументация в защиту важности эмоционального интеллекта строится на связи между чувством, характером и внутренними нравственными стимулами. Становится все более очевидным, что фундаментальные этические установки в жизни происходят от лежащих в основе эмоциональных способностей. Порыв, например, есть средство выражения эмоций; источником всех порывов является чувство, прорывающееся, чтобы выразить себя в действии. Для тех, кто пребывает во власти порывов, то есть для людей с недостаточным самоконтролем, характерно отступление от строгих принципов морали, ведь способность контролировать порывы составляет основу воли и характера. К тому же альтруизм проистекает из эмпатии, способности улавливать и расшифровывать эмоции других людей; если нет понимания нужд или отчаяния другого человека, то и беспокоиться не о чем. И если в наше время и требуются какие-либо моральные позиции, так именно эти две: сдержанность и сострадание.

Наше путешествие

В настоящей книге я выступаю в роли гида в научной экспедиции в глубь территории эмоций, в путешествие, которое должно помочь достижению большего понимания некоторых самых сложных моментов в наших собственных жизнях и в окружающем нас мире. Цель этого путешествия заключается в том, чтобы узнать, что же это значит – привнести ум в эмоции и как это осуществить. Такое понимание само по себе может до известной степени оказаться полезным, ведь проникновение в царство чувств приводит к результату, чем-то напоминающему попадание наблюдателя на квантовый уровень в физике, изменяющее наблюдаемую картину.

Наше путешествие начинается в Части 1 с новых открытий, касающихся эмоциональной архитектуры мозга, объясняющих те самые обескураживающие моменты нашей жизни, когда чувство подавляет всяческую рациональность. Понимание взаимодействия структур мозга, которые управляют приступами ярости и страха или страстью и радостью, многое проясняет относительно того, как мы усваиваем эмоциональные привычки, которые подрывают наши лучшие намерения, а также относительно того, что мы можем сделать, чтобы подавить свои наиболее разрушительные или наносящие вред нам самим эмоциональные порывы. И что важнее всего, так это то, что данные неврологии говорят о существовании «окон возможности» формирования эмоциональных привычек наших детей.

Следующую крупную остановку в нашем путешествии мы сделаем в Части 2, где поговорим о том, как особенности нервной системы каждого человека развиваются в основополагающую интуицию в отношении проживания жизни, называемую эмоциональным интеллектом, который, к примеру, позволяет сдерживать эмоциональный порыв, угадывать сокровенные чувства другого человека и налаживать взаимоотношения – в общем, как говорил Аристотель, приобретать редкостное умение «гневаться на того, кто этого заслуживает, причем до известных пределов, в надлежащее время, с надлежащей целью и надлежащим образом». (Читатели, у которых нет желания вдаваться в неврологические подробности, могут сразу переходить к этому разделу.)

В расширенной модели понятия «быть разумным» эмоциям отводится главное место среди специальных способностей человека к проживанию жизни. В Части 3 рассматриваются некоторые главные различия, которые определяются такой «разумностью», и в частности, как эта способность помогает сохранить наиболее значимые для нас взаимоотношения, а ее отсутствие приводит к их разрушению; как рыночные силы, изменяющие форму нашей трудовой жизни, в небывалом масштабе поощряют эмоциональный интеллект на достижение успеха на рабочем месте и почему «ядовитые» эмоции подвергают опасности наше физическое здоровье ничуть не меньше, чем выкуривание по пачке сигарет в день, тогда как эмоциональное равновесие служит защитой нашего здоровья и благополучия.

Согласно законам генетики, мы получаем в наследство некий набор эмоциональных установок, определяющих наш темперамент. Однако связанные с эмоциями цепи сетчатой формации мозга чрезвычайно легко поддаются влиянию, а значит, темперамент вовсе не является чем-то предопределенным. В Части 4 мы обсудим, как эмоциональный опыт, приобретаемый нами в детские годы дома и в школе, формирует наши эмоциональные схемы, делая нас более знающими – или неумелыми – на основе эмоционального интеллекта. Это означает, что детство и отрочество представляют своего рода «окна возможностей», необходимые для закрепления существенно важных эмоциональных особенностей, которые будут управлять нашей жизнью.

Часть 5 книги откроет нам, какие опасности подстерегают тех, кто в период достижения зрелости не научится управлять царством эмоций, и, в частности, как случается, что недостаток эмоционального интеллекта расширяет диапазон рисков: от депрессии или склонности к насилию до нарушений питания и злоупотребления наркотиками. Кроме того, мы познакомимся со школами передовых методик, где детей обучают навыкам общения и умению владеть эмоциями, которые помогут им всегда выбирать в жизни верные пути.

Надо заметить, что наибольшую тревогу вызывают данные массового опроса родителей и преподавателей, свидетельствующие о возникшей во всем мире тенденции усиления неблагополучия в эмоциональной сфере детей нынешнего поколения в сравнении с предыдущим: они более раздраженные и непослушные, более нервные и склонные впадать в тревогу, более импульсивные и агрессивные и чувствуют себя более одинокими и подавленными.

Что же касается средства поправить ситуацию, то, по-моему, его следует искать в тех методах, которые мы выберем для подготовки молодежи к взрослой жизни. До сих пор мы оставляем эмоциональное образование наших детей на волю случая, всякий раз получая все более ужасающие результаты. Одним из решений проблемы явилось бы новое представление о возможностях школ в деле воспитания цельного человека, сводя воедино в классной комнате ум и сердце. Наше путешествие заканчивается посещением занятий в школах нового типа, имеющих целью дать детям хорошую подготовку по основам эмоционального интеллекта. Я предвижу то время, когда обычной практикой в системе образования станет развитие наиважнейших человеческих способностей, таких как самопознание, самоконтроль и эмпатия, а также обучение умению слушать, улаживать конфликты и поддерживать сотрудничество.

В «Никомаховой этике» – философском исследовании добродетели, характера и добропорядочной жизни – задача Аристотеля состояла в том, чтобы научить людей управлять эмоциональной жизнью с помощью интеллекта. В наших страстях, правильно используемых, есть мудрость: они направляют наше мышление, определяют наши ценности, руководят нашим выживанием. Но им ничего не стоит сбиться с правильного пути, что они слишком часто и проделывают. Как представлялось Аристотелю, дело не в эмоциональности, а в уместностиэмоций и их выражения. Вопрос в том, как нам привнести ум в наши эмоции – и вежливость на наши улицы и внимание и заботу в жизнь нашего общества?

Часть 1 ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ МОЗГ

Глава 1 ЗАЧЕМ НУЖНЫ ЭМОЦИИ

Только сердцем постигается истинное положение вещей, ибо самое важное скрыто от глаз.

Антуан де Сент-Экзюпери. Маленький принц

Давайте вспомним о последних мгновениях жизни Гэри и Мэри Джейн Чаунси, беззаветно любивших свою одиннадцатилетнюю дочь Андреа, прикованную к инвалидному креслу церебральным параличом. Супруги Чаунси были в числе пассажиров поезда «Эмтрек», упавшего в реку, когда баржа натолкнулась на опору железнодорожного моста через рукав в дельте реки на территории штата Луизиана. Думая только о своей дочери, они постарались сделать все возможное, чтобы спасти Андреа, когда вода хлынула в окна вагона тонущего поезда. Каким-то образом им удалось протолкнуть девочку через окно, навстречу спасателям, но сами они, не успев выбраться наружу, так и остались в вагоне, ушедшем под воду.

Этот случай с родителями, совершившими героический поступок, чтобы спасти жизнь своему ребенку, служит свидетельством почти что фантастического мужества. История и предыстория человечества насчитывает несметное число примеров, когда родители идут на немыслимые жертвы ради своих детей, и неизмеримо больше таких примеров можно найти на протяжении эволюции человеческого рода. С позиции биологов-эволюционистов такое родительское самопожертвование служит цели «успешной репродукции», состоящей в передаче чьих-либо генов будущим поколениям. Однако с точки зрения родителя, идущего на отчаянный шаг в критические моменты жизни, речь идет исключительно о любви.

Этот пример родительского героизма помогает понять назначение и силу эмоций, показывая роль альтруистической любви – и любой другой испытываемой нами эмоции – в человеческой жизни. Он говорит о том, что наши глубочайшие чувства, страсти и стремления являются необходимыми для нас проводниками и что род человеческий во многих отношениях обязан своим существованием их действенному присутствию в людских делах. Их власть необычайно велика: только огромная любовь, вылившаяся в стремление спасти обожаемого ребенка, могла заставить родителя презреть инстинкт самосохранения. С точки зрения здравого смысла их самопожертвование было достаточно неразумным; с точки зрения чувств они не могли поступить иначе.

Строя догадки о том, почему эволюция отвела эмоциям столь важную роль в человеческой психике, специалисты по социобиологии указывают на превосходство сердца над головой в такие критические моменты. Они считают, что наши эмоции руководят нами, когда мы оказываемся в затруднительном положении и сталкиваемся со слишком важными задачами, чтобы их решение можно было предоставить одному только интеллекту, – при опасности, причиняющей боль утрате, упорном продвижении к цели, несмотря на разочарования, завязывании отношений с партнером, создании семьи. Каждая эмоция предполагает характерную для нее готовность к действию, каждая указывает нам направление, которое уже хорошо себя зарекомендовало при решении повторяющихся сложных задач, которые ставит перед человеком жизнь. В процессе повторения этих вечных ситуаций на протяжении истории нашего эволюционного развития ценность нашего эмоционального репертуара для выживания в них подтверждалась его закреплением в нервной системе в виде врожденных автоматических стремлений человеческого сердца.

Рассматривать человеческую природу, не учитывая силу эмоций, значит проявлять прискорбную близорукость. Само название Homo sapiens [1]1
  лат.человек разумный


[Закрыть], мыслящий вид, вводит в заблуждение в свете нового понимания и видения места эмоций в нашей жизни, предлагаемых ныне наукой. Как всем нам хорошо известно по опыту, когда дело доходит до выработки решений и определения линии поведения, чувство принимает во внимание каждую мелочь не меньше, а зачастую и больше, чем мышление. Мы зашли слишком далеко, делая упор на значении и важности чисто разумного – того, что измеряется коэффициентом умственного развития, – в человеческой жизни. К лучшему или худшему, но интеллект может оказаться бесполезным, если власть захватят эмоции.