Текст книги "Братство меча. Кулл — Победитель Змей 1"

Автор книги: Дэн Ферринг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Дэн Ферринг
Братство меча

Пролог

Эта история о двух королях, хотя поначалу я собирался писать об одном. Жизнь, как водится, перечеркнула первоначальные планы, но оказалось, что это только к лучшему…

Намереваясь составить жизнеописание Конана Аквилонского, я с усердием принялся за дело, но головокружительные события, обрушившиеся на меня, привели к тому, что я пишу теперь и сагу о Кулле Валузийском. Кулле Победителе Змей, том самом, что жил три тысячи семьсот лет назад, но с которым, как ни кажется это удивительным, я знаком лично. Впрочем, стоит начать по порядку…

Идея собрать истории о короле Конане впервые посетила меня после событий, случившихся полтора года назад, когда принц Арпелло узурпировал власть в Тарантии. Тогда Конан, предательски захваченный в плен, сумел бежать и, хотя повсюду ходили слухи о его гибели, жестоко отомстил своим врагам. В частности принца Арпелло он собственноручно сбросил с крыши своего дворца. Армии Офира и Кофа были разгромлены в битве под стенами Шамара. Амальрус, король Офира, бесславно погиб, затоптанный во время бегства копытами коней собственной кавалерии, а кофийского короля Конан убил в поединке. Рассказывают, что на Страбонусе был надет двойной пластинчатый доспех туранской работы, но Конану это не помешало разрубить предателя почти до седла…

Но даже не эти весьма интересные подробности подтолкнули меня к составлению данных хроник. Самым удивительным мне показалось возвращение короля, когда все уже уверились в его смерти и страна стояла на пороге хаоса и гражданской войны. Конан не просто вернулся – он прилетел… Этот, вы согласитесь, невероятный факт засвидетельствовали тысячи горожан, собравшихся тогда на площади, среди которых был в тот день и я. Впоследствии, когда я уже начал собирать материал о других приключениях короля, оказалось, что этот эпизод вовсе не самый удивительный, но тогда появление Конана верхом на ужасной летучей твари произвело на меня, мягко говоря, неизгладимое впечатление…

Поэтому я, придворный хронист и философ Алкемид, решил взять на себя труд по составлению полного жизнеописания короля Конана, от нынешнего дня до тех давних пор, когда он еще был диким киммерийским мальчишкой, охотившимся в северных скалах на горных козлов.

Надо сказать, что ни об одном человеке не было еще рассказано такое поразительное количество историй. Их с лихвой может хватить на несколько десятков человеческих жизней, причем порой правду от вымысла отделить оказывается решительно невозможно.

Когда я просил короля просмотреть некоторые из моих записей, дабы можно было говорить хотя бы о минимальной исторической достоверности труда, он рассмеялся и сказал, что ему все равно. И что бы ни рассказывали о нем – это не имеет значения. Кром да и Митра тоже ценят не слова, а дела… Тогда я спросил – а стоит ли мне вообще составлять его жизнеописание, раз не важно, что там будет написано. Надо сказать, что слова эти прозвучали довольно резко, и я тут же пожалел о них – Нумедидес содрал бы с любого кожу за такой тон. Но Конан во всем ценит открытость, и мне сошла с рук эта непочтительная речь. Король, усмехнувшись, подал мне чашу вина и ответил: «Дружище Алкемид, ты же сам все время повторяешь, что все относительно и зависит от…» – «Восприятия», – подсказал я. – «Точно, от него, – король усмехнулся еще раз, – так вот мне все равно, что ты там напишешь, я живу настоящим – в свое прошлое любят оглядываться те, кто не имеет мужества встретить грядущее лицом к лицу. Тебе же, например, не все равно – ведь это дело твоей жизни; ну, может еще не все равно тем, кто все это рассказывал, и тем, кто будет читать… Поэтому составляй свои хроники, но от чтения меня уволь, боюсь испорчу себе аппетит…»

Тогда я впервые лично разговаривал с королем и, несмотря на некоторую досаду, был приятно удивлен глубиной мысли, кроющейся за его довольно грубой манерой разговаривать. Более того – оказалось, он брал в руки мои сочинения по философии, иначе откуда бы он знал о моей концепции «субъекта и объекта», видящего и видимого.

В связи с вышеизложенным вовсе перестает удивлять тот факт, что придворные и высшее общество столицы, встретившие его восшествие на престол с разной долей иронии и презрения к «неотесанному киммерийцу», принимая «варвара на троне в качестве меньшего зла», теперь, по прошествии всего трех лет, совершенно изменили свою позицию и всячески его поддерживают. Конечно, не обошлось без заговоров. Но большинство сумело разглядеть, что под личиной покрытого шрамами старого рубаки, никогда не расстающегося с мечом, скрывается справедливый и мудрый правитель. Иных, правда, пришлось убеждать клинками Черных Драконов, и хвала Митре, что примеру Ринальдо последовали немногие. Страна после смуты ожила и процветает, налоговая политика разумна. Указом короля прекращены преследования на религиозной почве поклонников Асуры, культ которого только глупцы могли считать демоническим – профаны всегда боятся того, чего не понимают.

Таким образом, король Конан чужд большинства предрассудков, которым подвержены обычно так называемые «цивилизованные люди».

Да простит меня читатель за длинное отступление, но так как король категорически отказался рецензировать рукописи – то единственный источник достоверной информации, оказался для нас недоступен. Ну что ж, придется читателю набраться терпения и отнестись к некоторым рассказам из нашего собрания со здоровым скептицизмом. Это в первую очередь касается, например, непомерно частого, на мой взгляд, пребывания Конана в плену, что становится чем-то вроде фольклорного мотива. Справедливости ради следует упомянуть, что король действительно не раз на протяжении своей бурной жизни попадал в ловушки и даже был когда-то гладиатором в Халоге. Но читатель, обладающий здравым смыслом, несомненно, поймет, что искатель приключений, совершивший такое количество ошибок, как о том рассказывают, вряд ли дожил бы до сорока лет, не говоря уж о том, чтобы стать королем великого королевства.

К слову сказать, все вышеперечисленное относится и к королю Куллу. Вообще их биографии обнаруживают иногда настолько удивительное сходство, что становится не по себе. Например, взять хотя бы известную балладу под названием «Феникс на мече» о Конане и сагу «Секира гнева», повествующую о дворцовом заговоре против Кулла. Эту историю еще иногда называют «Сим топором я буду править!» Даже имена мятежных поэтов созвучны: Ринальдо, Ридондо…

Но вернемся пока к аквилонскому королю.

В некоторых рассказах Конан описан как безмозглый обладатель груды мышц и длинного меча. Но любой человек, знающий Конана-полководца, услышав такую историю, рассмеется рассказчику в лицо. Такие повествования я стараюсь на включать в летопись, считая их чем-то вроде политических анекдотов.

Достаточно сказать, что я видел за свою жизнь немало людей, удостоенных звания мудрецов, мне есть с чем сравнивать и король, на мой взгляд, несомненно обладает одним из мощнейших интеллектов нашего времени. Ко всему вышеизложенному можно привести знаменитую гандерландскую пословицу: «Беспечный воин – мертвый воин».

Вам, дорогой читатель, может показаться, что я чрезмерно защищаю Его Величество, но уверяю вас – король не нуждается в защите. Просто мне как составителю данного собрания хочется обратить ваше внимание на важность отделения правды от вымысла и сохранения исторической справедливости.

Конечно, мы, а над летописью работают двадцать переписчиков и четыре каллиграфа, которыми руководит мой ученик Никий, стараемся записывать истории со слов очевидцев, желательно двух или трех, но в некоторых случаях это невозможно. Несколько раз нам повезло, и мы могли записать истории со слов самого короля. Это было редкой удачей, так как Конан не любит хвалиться своими подвигами и рассказывал о них весьма неохотно, причем совершенно отбил у Никия охоту задавать вопросы. Один же раз удача улыбнулась мне, и ваш покорный слуга сам принял участие в одном из приключений короля. Именно тогда эти хроники превратились в сагу о двух Великих Королях, атланте и киммерийце.

Рассказы, вошедшие в эту книгу, описывают события, далеко отстоящие друг от друга во времени и пространстве. Но их связывает воедино безмерная сила духа, никогда не изменявшая героям, их неистовая храбрость, мужество и спокойный, чистый ум – невиданное сочетание, которое только и отличает великого воина и короля от всех прочих. Именно такие люди и делают то, что человечество называет историей.

Единственный киммерийский искатель приключений сумел изменить лицо хайборийского мира, встав во главе могущественнейшей из держав. И если большинство киммерийцев подобны Конану, а его друг Кербалл – живое тому подтверждение, то стоит благодарить их сурового бога за то, что дух странствий и приключений еще не поразил всю молодежь далекой северной страны.

Пусть теперь очевидцы поведают читателю об удивительных событиях, случившихся совсем незадолго до того, как я написал эти строки…

Алкемид Аквилонский,

королевский хронист

Глава первая

Лейна проснулась глубокой ночью, объятая непонятным страхом. Девушке почудилось, что возле ее ложа кто-то стоит, но ужас, сковавший тело, не давал обернуться и посмотреть на ночного гостя. Отчего-то Лейна знала: там, за ее спиной, не человек из плоти и крови, а нечто невыразимо жуткое. Дыхание перехватило, словно мягкая тяжелая лапа неведомого чудовища схватила ее за горло. Девушка хотела закричать, сбросить это оцепенение, но смогла издать лишь жалкое подобие стона. Однако стоило этому слабому звуку нарушить тяжкую тишину ночи, как наваждение исчезло.

Лейна быстро обернулась и села, испуганно подтянув к груди пушистое одеяло и уже понимая, что никого не увидит возле постели. Только теперь она сообразила, что могучий мужчина, спавший рядом, почувствовал бы чужака гораздо раньше нее. Настороженным взглядом девушка обвела комнату – знакомая обстановка и привычные вещи почти успокоили бешено колотящееся сердце. В темноте ясно проступали позолоченные ручки тяжелой дубовой двери, за которой, она знала, стоят закованные в сталь Черные Драконы – личная гвардия короля. Бархатные портьеры, балдахин над ложем, открытое большое окно, через которое вливается рассеянный лунный свет, выхватывающий из полумрака спальни фигурные ножки серебряных семисвечий. На полу, выстланном мягкими шкурами хищных зверей, в беспорядке разбросана одежда.

Конан этой ночью был варварски неистов, но Лейна знала: он мог быть и удивительно нежным. У него такие сильные руки… Сладкие воспоминания окончательно прогнали страх. Девушка откинулась на спину и, прикрыв глаза, протянула правую руку, чтобы еще раз почувствовать под пальцами упругую расслабленность его мышц…

Вскрикнув, она резко села, в ужасе глядя на лежавшего рядом короля. Ее рука наткнулась на твердое, как железо, плечо. Король дышал прерывисто, могучие мышцы вздулись от напряжения, правая рука свесилась с ложа, сжимая рукоять тяжелого прямого меча, – Конан никогда не оставлял оружие дальше чем на длину вытянутой руки… Казалось, он изо всех сил пытается разорвать сковавшие его невидимые путы…

Девушка наклонилась ближе, чтобы заглянуть ему в лицо. Голова короля была запрокинута, и Лейна слегка привстала. То, что она увидела, на миг лишило ее дара речи. В следующее мгновение пронзительный вопль разорвал тишину королевской опочивальни.

Лицо короля, обрамленное разметавшимися по подушке черными волосами, искажала жуткая гримаса ярости. Глаза были открыты, но он ничего не видел…

Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвались воины в черных доспехах. Полусотник в посеребренных шлеме и нагруднике подскочил к кровати и, обернувшись через плечо, рявкнул:

– Дежурной полусотне – перекрыть выходы! Срочно доложить Паллантиду! Король заколдован!

* * *

Пекло. Раскаленный ветер неистово обжигал кожу. Далекий горизонт, к которому ухолили ряды песчаных барханов, закрывало мутное марево. Поодаль чахли заносимые красным песком пальмы маленького оазиса.

«С ума сойти! Пот, едва выступив, высыхает на коже. Надолго меня не хватит. – Конан посмотрел вдаль. – Действительно что-то двигается на гребне бархана? Да! Всадник?»

Босые ноги жгло неимоверно, будто он шел по гигантской жаровне, заполненной песком. Конан знал, что раздет, но не чувствовал себя беззащитным: правая рука сжимала рукоять прямого меча с клинком из черной стали.

Это сон, но сон этот необычен и так же не похож на обычные сновидения, как эти красные барханы не похожи на знакомые киммерийцу пустыни востока. Всадник, приближавшийся к нему, тоже ничем не напоминал зуагира.

Спустившись с бархана, неизвестный подъехал ближе и придержал коня, когда их с Конаном разделяло не больше десятка шагов, но и теперь киммериец не смог определить, к какому народу относится этот человек, и лишь заметил, как в прорезях шлема с неподвижным забралом блеснули глаза: незнакомец тоже рассматривал его.

Шлем всадника напоминал аргосский и коринтийский, но в отличие от них не был украшен гребнем из конских волос. Вместо этого его покрывала накидка из белой ткани – весьма полезная в пустыне вещь, когда безумное солнце раскаляет металл. Поверх накидки на шлеме красовался странный золотой обруч или, скорее, корона. Могучий торс незнакомца защищал кованый нагрудник из черной бронзы, которая, говорят, прочнее стали. Конан слышал, что секрет изготовления этого сплава известен всего трем-четырем оружейникам в мире и такие доспехи стоят бешеных денег. Нагрудник испещряли рельефные узоры, показавшиеся киммерийцу смутно знакомыми…

Защитное вооружение дополняли наплечники, боевые браслеты и поножи. От алого плаща, застегнутого на груди, на доспехи падал недобрый кровавый отсвет. Мощные предплечья рук, сжимавших поводья, покрывало множество шрамов. Воинский пояс с резными серебряными бляшками оттягивал широкий кинжал. Кроме того, у всадника был длинный прямой двуручный меч. Щита у него не было.

Конь, на котором восседал незнакомец, напомнил Конану его собственного любимого вороного. От головы до крупа благородное животное укрывала белоснежная попона, защищавшая его от солнца.

Черный жеребец, всхрапнув, переступил с ноги на ногу.

«Что ж, приходилось и хуже», – подумал Конан.

Несмотря на нарядный вид всадника, варвар наметанным глазом определил, что рубака он опытный, а судя по рукам да ширине плеч, и силой не уступит. К тому же это явно не простой воин, и по положению он, скорее, равен киммерийцу. Конан и сам надевал корону поверх шлема, когда вел за собой войска, поэтому, увидев золотой обруч, понял: перед ним собрат – король-воин. И гвардия его наверняка носит алые плащи…

Опираясь на меч, Конан стоял, полу прикрыв глаза, и из-под ресниц наблюдал за всадником. Вот тот качнул головой в шлеме, словно принимая какое-то решение, и неуловимо быстрым движением выхватил клинок из ножен. «Валка!» – взревел всадник, его конь скакнул вперед, в одно мгновение оказавшись рядом с Конаном, и светлый клинок обрушился вниз, метя в черноволосую голову киммерийца. Тот понимал, что этим рано или поздно должно кончиться, но, уходя от удара, все-таки подумал: «Какого Нергала этот болван призывает бога, которому не поклоняются уже три тысячи лет?..»

Всадник поднял коня на дыбы, и обученный бою жеребец ударил передними копытами. Конан снова уклонился, но меч врага уже опять падал сверху. Парировать такие удары, в которые вложен вес и всадника, и коня, чистое безумие; киммериец скользнул в сторону, поднимая клинок для удара. Вражеский меч задел плечо, обжигая, словно пыточное железо. «Кром!» – Конан обрушил черное лезвие на незащищенное бедро нападавшего. Визг раненого жеребца, ронявшего с губ кровавую пену, увяз в жарком воздухе. Перерубленная подпруга гулко лопнула, и седло съехало набок…

Мгновение – и враг снова стоял перед ним, держа меч двумя руками, спокойный и собранный. Невредим и нечеловечески быстр. «Проклятие!» Конан невольно зауважал неприятеля: он сам не сумел бы быстрее убрать ногу из-под удара и спрыгнуть наземь до того, как седло поехало в сторону. Мрачно улыбаясь, киммериец шагнул вперед. Он был счастлив. Достойный противник – радость воина…

* * *

В спальне короля горели факелы. Вдоль стен замерли, обнажив мечи, Черные Драконы. Конан все так же лежал на спине, запрокинув голову. Выражение его лица менялось, отражая то мрачную решимость, то ярость, иногда на его губах играла свирепая улыбка, по-прежнему невидящие глаза смотрели сквозь склонившихся над его ложем людей. Те с ужасом наблюдали, как на плече короля вдруг раскрылась кровавая рана.

– Он сражается! – воскликнул один из собравшихся. – Паллантид, взгляни, на его мече кровь!

Тот, к кому он обращался, – высокий темноволосый человек в доспехах командира Черных Драконов, повернулся к своему полусотнику.

– Марк! Немедленно гонцов в Пуантен и Гандерланд! Там должны быть готовы к тому, что кто-нибудь попытается использовать события, чтобы сунуть свой нос в аквилонские дела. Троцеро, на случай если король не придет в себя, лучше прибыть ко двору. Отдельного гонца – к Пелиасу. Срочно! Черным Драконам – боевая тревога. Перекрыть все подступы ко дворцу. Осмотреть сам дворец. Разъезды конной гвардии – на улицы. И… – Он помедлил. – Поднять по тревоге 14-й Шамарский легион. Скрытно занять городские стены. Не шуметь! Официальный предлог – учения… – Он оглянулся на лежавшего в постели Конана и добавил: – Если король не придет в себя до утра, я данной мне властью ввожу военное положение.

Полусотник бросился выполнять приказания.

Все присутствующие в комнате невольно вздрогнули, когда Конан, не приходя в себя, вдруг прорычал: «Честный бой!» – и лицо его озарилось свирепой радостью.

– Ну что, Арминий? – спросил Паллантид. – Что скажешь?

Сухопарый седой человек, осматривавший короля, поднял голову и растерянно взглянул на командира Драконов.

– Ты сам знаешь, Паллантид, я опытный врач, но ни с чем подобным мне сталкиваться не приходилось. Ни одна душевная либо телесная болезнь не проявляется подобным образом. Я не зря предложил послать за Пе-лиасом, так как здесь медицина бессильна. Твой полусотник верно определил диагноз. Это колдовство. Причем не мелкое шаманство, с которым я уже имел дело. Я даже представить не могу силы, которые затеяли эту игру. – Он потер ладонью лоб и пробормотал: – Кожа сухая, горячая, раны… Кровь на мече… Откуда здесь песок?.. Похоже, дух короля отправился куда-то… Там жарко… Пустыня?.. Но кровь… Значит, не только дух, тело… Он может там умереть! О Митра! Сохрани его…

* * *

– Честный бой! – прорычал Конан, глядя, как противник отстегивает пояс с кинжалом. Алый плащ уже лежал на песке подстреленной птицей.

Воины медленно двинулись по кругу, похожие на двух тигров, которые выясняют отношения на границе охотничьих угодий. Они словно выжидали, не допустит ли противник роковой ошибки.

Горячий песок под ногами, раскаленное небо… В слепящих солнечных лучах корона на шлеме врага нестерпимо сияет. Личина шлема и доспехи делают человека похожим на Черного Охотника… И хоть на месте киммерийца никто ничего не заметил бы, Конан видел: враг готовит атаку.

В тысячах и тысячах одиночных боев и грандиозных битв, в которых участвовал Конан, он не встречал ничего подобного. Неприятель скользнул вперед, словно под ногами вместо песка был гладкий лед. Белоснежная накидка на шлеме взвихрилась от быстрого движения, клинок устремился вперед. Конан молча прыгнул навстречу. Противник нанес колющий удар снизу, и киммериец слегка уклонился в сторону, чувствуя, что первый удар – обманный. Так и оказалось.

Они подошли друг к другу совсем близко, и незнакомец попытался рукоятью меча попасть в челюсть короля, но Конан опередил его, ударив ногой в живот. Недруга отбросило назад, однако удар киммерийца пришелся в панцирь, не нанеся серьезного вреда.

Воздух наполнился звоном оружия. Бойцы наносили и парировали удары так быстро, что наблюдатель, окажись он случайно поблизости, мог увидеть лишь смерч из сверкающего металла и поднятого ногами воинов красного песка. Ритм схватки напоминал стремительный горный поток, с ревом дробящийся на перекатах. Выл изрубленный клинками воздух.

Каждый из сражающихся словно читал мысли противника, и бой шел на равных… Стремительный обмен ударами, и вновь они кружа т подстерегая…

Конан испытывал ни с чем не сравнимый восторг. Он успел уже привыкнуть, что как короля его тщательно оберегает гвардия. Настоящие бои один на один, казалось, остались в далеком прошлом. Но вот перед ним достойный противник, воин, владеющий оружием ничуть не хуже его самого, такой же быстрый и бесстрашный. Конан решил, отбивая очередной удар, что он, если представится возможность, не станет убивать своего врага. Нельзя лишать жизни такого воина. Хотя Кром был бы рад принять такого бойца в свое войско…

Весь мир исчез – остался лишь маленький клочок красного песка, утоптанного их ногами. Мечи лязгали, выбивая искры. Понемногу Конан начал уставать. Движения противника тоже замедлились. Теперь они сражались не как Мастера Меча. Они бились, как варвары северных гор, рубя так, как подсказывало им чутье. Звериный рык вырывался из их глоток. «Убить! Убить!» – осталась только эта мысль. И когда враг допустил наконец ошибку, Конан уже почти забыл, что собирался оставить ему жизнь.

Сквозь застилавший глаза кровавый туман он увидел летящий ему в шею клинок. Тот рубил наискось, чтобы развалить тело киммерийца от правого плеча до левого подреберья. Меч Конана находился в этот миг в нижнем положении справа. Клинки столкнулись. Голубой меч противника просвистел над волосами киммерийца, черный клинок Конана взлетел над головой врага. «Убей! Убей!» – выли голоса в голове варвара. «Нет!!!» – заорал он и нанес последний удар: в меч противника рядом с рукоятью. Таким ударом Конан ломал даже самые лучшие мечи, но голубой клинок неприятеля только выгнулся дугой, возмущенно звякнув, вырвался из рук хозяина и отлетел далеко в сторону.

Конан всегда знал: настоящий воин не должен иметь любимого оружия, привязываться к нему, иначе они, меч и хозяин, и сломаться могут вместе. Поэтому он всегда без сожаления расставался с великолепными клинками, считая, что судьбы их похожи на судьбы людей: когда приходит время, они расстаются, расходятся в разные стороны, чтобы когда-нибудь, возможно, встретиться вновь…

Теперь он еще раз подивился тому, какого великолепного противника послала ему судьба. Незнакомец не бросился за своим оружием. Вместо этого он метнулся вперед, и его кулак едва не угодил киммерийцу в висок. Конан нырнул под удар, одновременно нанеся свой – рукоятью меча снизу – под шлем. Враг успел наклонить голову, принимая атаку на лицевую пластину шлема. Использовав силу удара, он откинулся назад, оттолкнулся от земли, и его ноги, обутые в тяжелые сандалии, с силой толкнули Конана в грудь.

Только железные мышцы и хорошая реакция спасли киммерийца от перелома ребер. Конан отлетел на несколько шагов, упал на спину и, перекатившись, встал на одно колено. Переводя дыхание, он смотрел, как противник подбирает свой меч. Голубое лезвие полыхнуло огнем, когда воин выдернул его из песка. И только теперь Конан узнал клинок – клинок, которым он сам убил в пещере Крома вендийского колдуна, вздумавшего сравняться с богами. В те времена Конан еще не стал королем. Он был наемником и необдуманно поклялся именем Крома, что выполнит поручение одной стигийской колдуньи. Тогда все закончилось грандиозной битвой на склонах священной горы Бен Морг, в которой участвовали воины всех киммерийских кланов. Порождения Тьмы, вызванные черными колдунами, отправились к Нергалу, и Конан оставил этот меч своему другу Куланну, чтобы тот отдал его своему еще не рожденному сыну… Но рукоять меча была обтянута тогда акульей кожей… Нет, он не ошибся – это тот самый меч. Но что говорил тогда смешной колдун-кхитаец? Что-то про то, откуда взялся этот клинок. Три с половиной, а то и четыре тысячи лет назад… Валузия… И Конан понял, кто перед ним…

* * *

Король внезапно расслабился, взгляд стал ясным. Присутствующие в спальне с надеждой переглянулись. Казалось, вот-вот Конан проснется. Но надеждам не суждено было сбыться. Неожиданно спящий произнес: «Здравствуй, король Кулл!»

– О Митра! Не может быть! – вырвалось у кого-то.

* * *

Они сидели в тени пальм оазиса, который оказался не таким уж и чахлым. Вокруг источника, питавшего водой небольшое озерко, теснились маленькие джунгли. Оазис можно было пересечь спокойным шагом за время, которое нужно солнцу, чтобы скрыться за горизонтом, но птицы и другая мелкая живность чувствовали себя здесь вольготно.

Конан радовался возможности спрятаться от солнца: все-таки в Аквилонии сейчас лишь середина весны.

Кулл сидел напротив, держа мех с вином. Он сделал несколько глотков и передал мех Конану. Тот принял мех и отдал должное угощению, поглядывая иногда на своего собеседника и встречая взгляд серых спокойных глаз. Странный у них получался разговор. Сначала Конан говорил по-киммерийски, вставляя иногда пиктские фразы; Кулл отвечал на языке атлантов – предков киммерийцев, но понимали они друг друга с трудом. В конце концов оба перешли на язык пиктов, который за четыре тысячи лет почти не изменился.

– Ты узнал меня, как и сказано в пророчестве.

– Погоди, скажи: где мы?

– Это место – во сне. – Кулл прищурился улыбаясь.

– Это понятно. Неясно только, почему здесь солнце обжигает, сталь рубит, а вино пьянит, как настоящее…

– Это не обычный сон. Но слушай. Ты, может быть, помнишь из истории: моему миру угрожает опасность. Кругом расплодились люди-змеи. Они ненавидят настоящих людей, а я поклялся уничтожить Змею. Гон ар, мой маг, спрашивал великих богов, и они ответили, что я не могу победить змеелюдей, если у меня не будет меча.

– Но ведь у тебя есть меч. И он особый. Я держал его в руках… Им можно убить бога!

– Да. Но нужен другой. – Кулл помол чал, подбирая слова в пиктском языке. – Ты знаешь, существуют пять сил: Дух, Воздух, Огонь, Вода, Земля…

– Ха! Неужели ты тоже веришь в эту магическую дребедень?

– Ты смеешься, но Гонар сказал мне, что твой мир так же полон магии, как и мой. Ты и сам часто сталкивался с ней. Вспомни. Если все колдуны и демоны, которых ты уничтожил, всего лишь дребедень, то стоило ли стараться? Нет. За своим смехом ты скрываешь страх… Погоди! – Он примирительно выставил ладонь. – Я вовсе не собирался тебя оскорбить…

– Да! – Глаза Конана пылали синим огнем. – Я опасаюсь их, потому что знаю их силу. Она непонятна мне. Ты и сам знаешь, нет людей, которые не испытывают страха. Просто одни при этом бегут, а другие сражаются.

Кулл, соглашаясь, кивнул:

– Ты убивал их, презирая за то, что они не могут биться честным оружием. Я понимаю тебя, потому что чувствую то же. Но без них нельзя обойтись в таких делах, как наше. Если б не Гонар и его свора шаманов, мне никогда бы тебя не найти. Итак: Дух, Воздух, Огонь, Вода, Земля. Четырем последним соответствуют четыре меча, выкованных в незапамятные времена, никто не знает, для чего и кем. Тот меч, что у меня, Меч Воздуха. Им можно убить змею, и, Валка свидетель, я убивал их сотнями, но истребить весь их род им нельзя. Змеи не очень любят воздух, но он не смертелен для них. Твой меч – ты, наверное, не знаешь – Меч Земли…

– Погоди. Ты сказал, «в незапамятные времена», но его выковал мой собственный оружейник. – Конан нахмурился. – Что-то здесь не сходится…

– А из чего он ковал? – Кулл снова потянулся за мехом. Сделав несколько глотков, он вытер губы и передал мех Конану. – Не взял ли он вместо болванки старый клинок? А может, просто выдал работу божественных рук за свою? Клянусь, это Меч Земли в твоих руках, и он принесет славу твоему королевству. Но против змей и он бессилен: они любят землю… Дальше – Меч Воды. Никто не знает, где он. Клинок его – зеленовато-синий, как океан в ясную погоду. Змей он не погубит. Змея хорошо переносит воду.

– Значит, Меч Огня?

– Да. – Кулл задумчиво погладил шлем, лежавший у него на коленях. – Змея ненавидит огонь – он для нее смертелен.

– А Дух?

– Дух – это человек. Без него любое оружие бессильно. Так, твое королевство погибнет, если Меч Земли попадет в другие руки. Оружие само выбирает себе хозяина. Дух такого человека должен быть… Безупречен.

Они на некоторое время замолчали. Конан потихоньку обдумывал услышанное. Похоже, попахивает приключением. Ну-ну…

– Теперь понятно, – сказал он. – Но при чем здесь я? У меня нет нужного тебе клинка.

– Мне нужен ты сам. Я прошу тебя добыть мне Меч Огня.

Конан едва не поперхнулся драгоценным вином:

– Слушай! Это по меньшей мере странно. Почему ты сам не возьмешь то, что тебе нужно? Он что, в моем мире?

– И да и нет. Но дело не в этом. Я не могу его взять сам. Его должны мне вручить. Таково пророчество. Иначе сила меча не будет подвластна мне, и змеи уничтожат нас.

– От твоего пророчества у меня будет несварение желудка! Послушай, я не встречал еще воина сильнее тебя. Возьми своих воинов и проруби себе дорогу к Мечу, а там пусть один из них вручит его тебе. Я уверен, ты сможешь…

– Нет! Если бы все было так просто. Но ты не знаешь всего. Пророчество гласит, – его речь приобрела некую напевность, словно Кулл по памяти повторял древнее предание, – что Меч Огня может взять тот, кто держал Меч Воздуха и убил им бога, тот, кто вышел из моего народа, и тот, кто стал великим королем. Но этот кто-то – не я. У нашего народа никогда не было королей, да и богов я не убивал.

– Этот кто-то…

– Конечно, ты, Конан. Гонар искал тебя, собрал во дворце уйму колдунов и заклинателей. Они все время завывают, как стая весенних котов. Когда эти шаманы наконец достучались до вашего мира, Гонар сказал, что мы с тобой должны сразиться, и, только если окажемся равны, я смогу рассказать тебе все. Он предупредил, что бой должен быть настоящим, иначе все погибнет. Поэтому я действительно старался убить тебя…

– Кровь и пот! Это был лучший поединок в моей жизни. – Киммериец насупился. – Если бы я знал, что он ненастоящий… Честное слово, худшего и представить нельзя. Я счастлив, что нам удалось скрестить мечи…

– Они тоже рады. Аля них бой – это жизнь. Взгляни… I

Конан посмотрел на оружие. Клинки лежали рядом, и лучи солнца, пробивающиеся сквозь пальмовые листья, играли на их полированных лезвиях. Ни одной зазубрины. Казалось, будто оружие стало только острее.

Кулл усмехнулся и покачал головой:

– Да, еще одно, Конан. Мечи часто принимают обличье людей, ведь это необычное оружие. Несмотря на то что Силы могут быть мужские, как Огонь и Воздух, и женские, как Земля и Вода, мечи всегда принимают облик женщины. Поэтому ищи Огненную Деву. Она приведет тебя к цели, если, конечно, ты согласишься помочь мне…