Текст книги "Медузон (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Грэм Макнилл,Гэв Торп,Крис Райт,Ник Кайм,Джон Френч,Гай Хейли,Дэвид Эннендейл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Вы хотите открыть огонь по судну Саламандр, гастат-центурион?

– Слава об усиленных чувствах легионера обошла всю Галактику, сержант-пристав, и всё же за последние несколько часов твой слух уже дважды тебя подводит. Если в ближайшие девяносто секунд Ари’й не уберет свой корабль с линии огня, я собью его. Мне стоит отправить тебя в апотекарион?

– Могу я предложить альтернативный план действий, гастат-центурион?

– В нем Ари’й будет без конца читать мне нотации о защите невинных жизней и верности долгу и моим моральным обязательствам?

– Нет, гастат-центурион.

– Хорошо, излагай свою идею.

Крисаор покинул пост, подошел к своему командиру и тихо произнес.

– Свяжитесь с "Пламенем горна" и запросите аудиенции у претора.

– Мне уже не нравится этот план, сержант-пристав, но продолжай.

– Он примет ваш запрос. Мы отправимся на "Пламя горна" на штурмовом корабле с полным десантным отсеком легионеров. Как только окажемся на борту, мы сможем захватить судно Саламандр и сами убрать его в сторону.

– Ты хочешь взять "Пламя горна" на абордаж? Крисаор, у тебя определенно проблемы со слухом, или же с памятью. Зачем мне так рисковать, когда я могу просто уничтожить их издалека?

– Саламандры не окажут сопротивления, гастат-командор. Они будут в меньшинстве, и Ари’й поймет, что смерть воинов обоих Легионов служит лишь целям врага. Столкнувшись со столь прямым давлением, Саламандры подчинятся.

У плана определенно были свои достоинства. Не в последнюю очередь потому, что Кратозу претило убивать товарищей-легионеров, несмотря на все свои угрозы. Благодаря вмешательству Крисаора его гнев рассеялся, гастат-командор смог увидеть преимущества мирного разрешения тупиковой ситуации.

– Хорошо, отправь необходимые запросы Погребальному стражу. Я сам соберу абордажную группу.

Треск остывающего металла сопровождал глухой стук ботинок, пока Кратоз спускался по штурмовой аппарели «Грозового удара». Он ожидал, что его встретит Ари’й или один из старших легионеров, но вместо этого увидел одинокого члена смертного экипажа «Пламени горна», стоявшую по стойке «смирно», с вытянутыми по швам руками. Она была среднего возраста, возможно пятидесяти лет по терранским стандартам, и носила темно-зелёный мундир, туго подвязанный на талии толстым чёрным поясом. Через её плечо тянулась перевязь из шкуры рептилии, которая могла означать, что женщина обладает более высоким званием среди служителей Легиона. Она резко прижала кулак к груди в знак приветствия, когда центурион ступил на палубу посадочного отсека.

– Где лорд-претор? – задал вопрос командир Железных Рук.

– В данный момент он занят другим делом, – ответила адъютант. – Я – Меггет Улана Ваколь, палубный офицер-примарис "Пламени горна". В отсутствие лорда-претора всеми полномочиями обладаю я.

– В отсутствие? – Кратоз отмахнулся от своего же вопроса. – Не важно, вместо Ари’я я могу говорить с тобой. Веди меня на ваш главный мостик, я беру на себя командование этим судном.

– По какому праву, гастат-центурион? – Если женщина и была удивлена или взволнована, то удивительно умело скрывала это. – Судно принадлежит Восемнадцатому Легиону, и им командует эшелонный офицер-претор.

Кратоз послал сигнал через передатчик и его легионеры вышли из "Грозового удара", на голом металле палубы их поступь была громоподобна. Железные Руки выстроились в два ряда позади своего лидера, двигаясь в совершенном согласии, словно пятьдесят чёрно-серебряных автоматонов. Пока что их оружие было опущено, но Кратоз не сомневался, что четко выразил свои намерения.

– Я не привык повторять, палубный офицер-примарис Ваколь. Теперь этот фрегат под контролем Железных Рук. В данный момент он мешает моей миссии и будет убран в сторону. Я требую увидеть лорда-претора.

– Он уже идет, – ответила ему Ваколь, повернувшись к массивным противовзрывным дверям, которые разделяли ангар и смежный посадочный отсек.

Грохот скрытых шестерней заставил Кратоза посмотреть туда же, как раз в тот момент, когда огромные ворота со скрежетом раскрылись и из разъезжающихся в стороны дверей вырвался свет с соседней летной палубы. На его фоне были видны очертания двадцати фигур, гораздо более громоздких, чем любой нормальный космодесантник. Глаза Кратоза отрегулировались, и он рассмотрел терминаторскую броню, какой раньше ему видеть не доводилось.

Боевое облачение терминаторов было гораздо шире и выше стандартной силовой брони легионера, и обладало дополнительным экзоскелетным каркасом, к которому крепились наклонные пластины усиленной брони, выкрашенные в темно-зелёные цвета Саламандр. Левые руки несли разнообразные силовые кулаки, когти и цепные клинки, предназначенные для ближнего боя, вскрытия бронетехники и разрезания переборок, а правые сжимали различное стрелковое оружие, начиная от простых комби-болтеров и заканчивая трехствольными автопушками, плазмометами и ракетными установками. Один даже нес невероятно редкую длинноствольную волкитную кулеврину.

Но не эти изменения поразили Кратоза. У Железных Рук было немало экспериментальных комплектов терминаторской брони с модифицированным тяжелым вооружением и абляционными щитами. Выругаться Кратоза заставили дополнительные орудийные системы, установленные на спинах и плечах терминаторов. На центуриона и его воинов нацелились бронебойные ракеты, лазпушки, мульти-мелты и конверсионные излучатели. Каждый Саламандр был в буквальном смысле ходячим танком.

Из внешнего вокализатора ведущего воина раздался голос Ари’я.

– Гастат-центурион Кратоз, добро пожаловать на борт "Пламени горна". Эти комплекты разработал сам Вулкан, и мы собирались доставить их на поверхность Исствана, когда началась резня. Примарх дал мне прямое указание: не допустить, чтобы они попали в руки предателей. Вот почему мы покинули систему так рано.

Ари’й качнулся влево, затем вправо, окинув взглядом шеренгу воинов позади него.

– Ты что-то говорил о попытке забрать у меня мой корабль?

Не будь ситуация столь напряженной, Ари’й мог бы насладится секундным замешательством Кратоза, после которого тот нехотя поднял руку в знак приветствия и поклонился приближающемуся Погребальному стражу. Командир Саламандр не собирался таким образом унижать своего товарища, Кратоз совершенно случайно начал свой смехотворный переворот как раз тогда, когда Ари’й и остальные грузились на штурмовые корабли в соседнем пусковом отсеке.

– Я рассчитываю, что ты немедленно вернешься на "Форкис". – Ари’й поднял силовой кулак и указал на "Грозовой удар". – И не забудь своих легионеров.

– Какая расточительность, – ответил центурион. Он махнул рукой в сторону терминаторов, медленно качая головой. – Вулкан доверил тебе свои труды, и вот как ты их используешь? Даже с этими бронекостюмами вам не взять крепость Пожирателей Миров в одиночку. Радуйся, что врагу ничего не достанется, когда я уничтожу город после вашей смерти. Не броня и не оружие делают человека воином, а дух. Ты падешь. Твоя сентиментальность станет твоей погибелью. Плоть слаба.

– С момента нашей первой встречи ты неоднократно повторял эту фразу. Даже не знаю, понимаешь ли ты её смысл на самом деле.

– Может ты и говорил с Горгоном, но не вздумай учить меня принципам моего же примарха!

– Видимо, я должен, раз урок был усвоен неправильно, – огрызнулся Ари’й. – То, что ты говоришь, "плоть слаба" – всего лишь часть высказывания. Без окончания оно утратило первоначальный смысл. Эта фраза была похвалой Вулкана Феррусу Манусу, после Сто-Восемьдесят-Четвертой экспедиции, когда наши Легионы совместными усилиями освободили захваченные орками миры скопления Шоксуа. Сражение оказалось намного ожесточеннее, чем мы ожидали. Твой примарх в шутку сказал, что его рука устала от убийства стольких орков, на что Вулкан ответил "плоть слаба, но деяния вечны". Эти слова чествовали достижения примархов и отмечали, что даже они могут умереть, однако свершения будут жить и после их смерти. В них не было осуждения, лишь понимание того, что жизнь конечна. Плоть слаба, потому что рано или поздно покинет этот мир, и потому мы должны стать выше забот плоти и оставить после себя наследие, которое потомки примут с гордостью. Феррус Манус понимал это. Он был суровым повелителем, неумолимым союзником, но также и создателем многих прекрасных вещей – творцом, а не разрушителем.

Кратоз, потрясенный словами Ари’я, невольно сделал шаг назад. Спустя секунду он оправился, и замешательство сменилось раздражением.

– Очередная нотация, – прорычал центурион. – Что бы ты ни говорил, единственное, что останется после вас на Престесе – это трупы.

Кратоз развернулся и приказал своим людям погрузиться в штурмовой корабль. Он поднялся по аппарели вслед за ними и остановился на вершине, оглянулся на Саламандр и покачал головой. Ари’й вернулся к своим воинам и велел снова задраить пусковой отсек. Они уже готовились к погрузке на десантные корабли, но претор задержался у подножия аппарели.

– Передумали, мой господин? – спросил Гема, остановившись рядом с ним. Старый сержант пытался настоять на том, чтобы ему позволили сопровождать отделение в своей броне модели III, но в конце концов уступил и надел один из модифицированных комплектов доспехов. Тем не менее, Ари’й сразу заметил, что Гема уже начал вносить корректировки, бесстыдно полагая, будто может улучшить творение примарха.

– Видимо, я жертва иного рода высокомерия, Гема, – признался Ари'й. – Если мы проиграем, Кратоз в любом случае сравняет город с землей. В чем тогда смысл нашей жертвы? Я просто выброшу на ветер снаряжение и время, дарованные нам примархом.

– В этом проблема наследия, друг мой, – ответил Гема, поднимаясь по аппарели. – Никогда не знаешь, что оставишь после себя.

Стратегический дисплей «Форкиса» показывал позиции Ари’я и его терминаторов, сигнал транслировался на боевой крейсер через сеть связи «Пламени горна». Из десятков динамиков по всему стратегиуму доносились искаженные вокс-передатчиками голоса Саламандр. Кратоз внимательно слушал их, желая неудачи лицемерному Погребальному стражу-претору и в то же время восхищаясь храбростью и самоотверженностью Ари’я. Не говоря уже о мастерстве и огневой мощи его отделения, которое к этому моменту успело преодолеть внешний барбакан цитадели и пробивалось к корпусу электростанции, расположенному у восточной стены.

– Гема, левый фланг, в той орудийной башне засели эти психотические отбросы.

– Вижу пять тепловых выбросов силовой брони на стене впереди. Открываю огонь ракетами "Буря".

– Нам нужен цепной кулак, чтобы преодолеть эти защитные двери. Абанта, прикрой меня, пока я разрезаю их.

Мигающие на дисплее иконки Саламандр постепенно приближались к сердцу цитадели, но, несмотря на их доблесть и превосходящую огневую мощь, они были в меньшинстве. Каждые несколько минут одна из мигающих отметок на сенсориуме меркла, когда жизненные показатели того или иного воина переставали фиксироваться. Спустя двадцать три минуты после высадки группы Ари’я датчики засекли всплеск энергии, указывающий на крупный взрыв.

– Гастат-центурион! – Кратоз повернулся на нехарактерное для Крисаора возбужденное восклицание. – Генератор щита. Он вышел из строя.

– Лазерные батареи на полную мощность, – отозвался Кратоз. – Зафиксировать наводящие антенны на цитадели.

– Несмотря на то, что Саламандры ещё внутри, гастат-центурион?

– Отойди, сержант-пристав, – велел Кратоз. Центурион чуть не лопнул от злости из-за того, что его приказ отказывались выполнять уже в третий раз. Кратоз не пришел в ярость, но вспышки гнева оказалось достаточно, чтобы следующие слова он произнес ледяным шепотом. – Прикажи всем быть в состоянии полной боеготовности. Я сам введу координаты цели.

Дальнейших возражений от Крисаора не последовало. Он отошел от своей панели, позволив гастату-центуриону занять его место у систем контроля наведения орудий. Кратоз перевел взгляд на стратегический дисплей и прислушался к немногословным переговорам по воксу. За последние несколько секунд погибли ещё двое терминаторов. Их окружила и задавила числом небольшая армия лоботомированных психопатов. Теперь к ядру комплекса пробивались уже только двенадцать Саламандр.

Он посмотрел немигающими линзами на Крисаора, его рука зависла над кнопкой, после нажатия которой орудийные палубы, торпедные отсеки и лазерные турели откроют огонь по цитадели.

– Плоть слаба, сержант-пристав. Запомни это.

– Вперед! Бейтесь за Вулкана и Императора!

Несмотря на свои призывы, Ари’й знал, что сражение проиграно. Первоначальный темп продвижения спал, и наступление увязло в огромном количестве солдат, брошенных против терминаторов. Его трехствольная автопушка скосила расчет тяжелого орудия, который устанавливал лазпушку в дверном проеме справа. Разрывные снаряды превратили орудие в искореженный кусок метала, плоть стрелков разбрыляло по голому железобетону. Ари’й перевел автопушку на трех Пожирателей Миров, стрелявших в него из траншеи впереди, и одновременно активировал мыслеимпульсный элемент созданной примархом брони, открыв огонь из установленного на плечах тяжелого болтера.

Терминаторы Саламандр неумолимо продвигались сквозь буру огня. Лазерные лучи и пули отскакивали от дополнительных бронепластин, взрывы снарядов и артиллерийских мин окутывали наступающее отделение, осыпая легионеров осколками и кусками разбитого железобетона.

Огневой мешок между внешними укреплениями и крепостью был полон живых и мёртвых, под ногами Ари’я простирался ковер из трупов престанцев. Их орудия показали свою неспособность справиться с броней Саламандр, поэтому бойцы гарнизона решили пойти врукопашную. Из лазов и бронированных дверей цитадели вырвался нескончаемый поток людей с ножами, булавами и цепными мечами. В висках у них гудели имплантаты Пожирателей Миров. Они бросались на Погребального стража и его воинов, не обращая внимания на то, что для терминаторской брони их мечи и кинжалы были не страшнее укуса комара. Ари’й сметал врагов со своего пути шипящим силовым кулаком, разрывая их на окровавленные куски.

Датчики костюма вспыхнули предупреждением о резком скачке энергии, а спустя секунду что-то блистательно-белое сверкнуло всего в нескольких десятках метров впереди. Орудийная башня, которая поливала отделение продольным автоматическим огнем, взорвалась каплями расплавленного вещества, окатив раскаленным докрасна дождем и защитников, и терминаторов. Вопли незащищенных броней солдат быстро потонули в непрекращающейся какофонии боя.

– Орбитальный лазер! – выкрикнул Ака’ула, после того как ещё один бледный луч прожег надвратную башню крепости. – Чертов Кратоз, он даже не стал ждать, пока мы умрем.

Ари’й посмотрел вверх и увидел темные размытые пятна, несущиеся к земле.

– Торпеды, – прошептал он, не вполне веря, что Кратоз всё-таки начал действовать. Даже броня терминаторов не защитит от снарядов, созданных пробивать корпусы боевых кораблей.

Хотя этот миг и положит конец Саламандрам, он также ознаменует собой уничтожение Пожирателей Миров. Претор утешил себя мыслью о том, что, не уничтожь он генератор щита, "Форкис" бы использовал электромагнитные катапульты и противокорабельные ракеты, а не прицельные лазерные удары. Смертей в городе избежать не удастся, но благодаря действиям Саламандр их будет гораздо меньше.

Погребальный страж смотрел, как увеличиваются в размерах темные пятна над цитаделью, мысли его омрачились. Сквозь окутавшую Ари’я пелену смятения и досады внезапно прорвался тихий и уверенный голос Вестара.

– Это не торпеды.

Булавочные уколы огня стали узнаваемыми вспышками тормозных двигателей. Торпеды превратились в несколько десятков десантных капсул. Они врезались в камнебетон огневого мешка, и часть из них раскрыли свои лепестки, выпустив шквал взрывчатых боеголовок, которые пропахали кровавые борозды в порядках рабов-солдат Пожирателей Миров. Из других появились отделения воинов-легионеров, добавивших к потоку смертоносного огня свои болты, лазерные лучи и плазму. Через несколько секунд землю сотрясла вторая волна капсул, на этот раз более крупных. Взрывы специальных зарядов сбросили их бронированные оболочки, выпустив танки "Хищник", осадные танки "Поборник" и одного дредноута.

Саламандры разошлись в стороны, чтобы позволить бронетехнике Железных Рук образовать атакующее копье, направленное на внутренние укрепления. Лазеры, ракеты "Вихрь", снаряды автопушек и град других боеприпасов обрушились на крепость, осветив её десятками взрывов и режущих энергетических лучей.

Возле Ари’я резко затормозил "Хищник". Саламандр поднял голову и увидел, что командный люк на массивной башне открыт. Сначала из него появилась незащищенная шлемом голова, а затем и весь гастат-центурион Кратоз. Он прижал кулак ко лбу, после чего сложил ладони рупором, чтобы перекричать шум рычащих двигателей и грохот стены цитадели, рухнувшей под обстрелом.

– Ваш фланг прикрыт, двигайтесь дальше, лорд-претор. Мне не стоило сомневаться в силе, которую дает нам праведное убеждение. Давайте же вместе оставим достойное наследие. Спасибо, что вернули меня на верный путь. Деяния вечны!

Дэвид Эннендейл
АРКАН

– Ты дефектен, – произнес лорд-коммандер Аристон.

Теотормон не ответил. "Да и что он может сказать?", – подумал Аристон. Когда истина очевидна? Капитан ударного крейсера Детей Императора "Тармас" стоял в личных покоях Аристона на борту боевой баржи "Уртона". Его изъяны оскорбляли чувства. Безусловно, он сам это осознавал, – и молчал, чтобы не оскорбить еще больше.

Аристон понимал, как иронично звучат его слова. Изъяны окружали их со всех сторон. Ирония была умышленной. Дарила удовольствие. Но в тоже время она была фальшива, ибо Теотормон заслужил упрек.

Когда-то гобелены, покрывавшие стены, были восхитительны в своей безупречности. Они образовывали серию "Дань Европы". Многовековые полотна показывали рождение Детей Императора: знать Европы, поставленная на колени Громовыми воинами Императора в Объединительных войнах Терры, передавала своих детей на службу Императору. Серия переходила со сцены справедливого разгрома к величественной зрелищу присяги на верность и завершалась картиной, на которой первые воины Третьего легиона маршировали под знаменами палатинской аквилы.

Такими они были раньше. Теперь же их покрывали перекрестные разрезы, старательно выполненные ножом. К мраморной стене за тканью были приколочены тела летописцев, которые не приняли великое прозрение, снизошедшее на легион. Их плоть рассекли вместе с гобеленами, и ткань покрылась красными пятнами. Искусство врага истекло кровью и умерло. Разрушение совершенства принесло с собой большее совершенство.

Но разве этого могло быть достаточно? Привычная, конечная безупречность зверства не несла в себе того величия, в котором он нуждался. Кровь высохла и почернела. Страдание закончилось.

Но кровь не должна останавливаться. Крики не должны умолкать. Враг, который отверг истину, открывшуюся Фулгриму, не должен знать ничего, кроме боли и еще большей боли.

Так будет лучше. Так будет ближе к настоящему совершенству.

Изъяны Теотормона же были скучными и непростительными изъянами слабака. Его плоть и броню изуродовал он сам, но кораблю шрамы нанес другой.

– Итог столкновения в системе Гармартии таков, – сказал Аристон. – Боевая баржа "Каллидора" уничтожена, как и ее сопровождение: "Бесконечное великолепие" и "Золотая середина". А когда целый флот ответил на крик о помощи, мы не только потеряли еще два корабля и повредили "Тармас" из-за мин, но и позволили врагу сбежать. Напомни, капитан, что это за враг?

– Железные Руки.

– Железные Руки. – Аристон помолчал, делая вид, что обращается к памяти. – Мне думалось, что мы разбили их на Исстване. Возможно, я ошибался. Судя по причиненному нам урону, они, должно быть, сумели собрать несколько эскадр.

Опять тишина. С ней пришли отдаленные крики пытаемых. На "Уртоне" губительное изучение плоти не прекращалось никогда. Им столькому предстояло научиться, столько испытать. Величайший экстаз боли манил из-за самой границы познания. Крики стали частью воздуха на корабле. Они усиливались и ослабевали в одном ритме с дыханием, с биением сердец. Они были звуками новой души Детей Императора.

– Большая у них эскадра? – продолжил Аристон.

– Там был один ударный крейсер, – сказал Теотормон. – "Веритас Феррум".

Ответ прозвучал бесцветно. Аристон не был уверен, что заставляет его так старательно гнать из голоса эмоции: стыд или злость из-за того, что отвечать за катастрофу заставляют его.

Аристон надеялся, что верны оба варианта.

– Один ударный крейсер, – сказал он. – Который затем сбежал.

Теотормон кивнул.

И вновь повисла тишина, в конце которой Аристон повторил:

– Ты дефектен.

– Да, лорд-коммандер.

Теотормон с трудом скрывал негодование.

– Но невоздержанность ведет к мудрости, – сказал Аристон. – Совершенство вырастает из изъяна.

– Я не понимаю.

– Определенно. – Вот почему командир должен быть и учителем. – Мы потушим последние искры их сопротивления. – Простая констатация факта. Судя по оцениваемой доле Десятого легиона, которой удалось сбежать с Исствана, одних лишь эскадр, сопровождавших "Уртону", будет достаточно, чтобы уничтожить Железных Рук. – Но мы не станем впустую расходовать ресурсы и прочесывать галактику в поисках их укромных мест. Они сами придут и подставят нам горло. Благодаря тебе. Благодаря твоим изъянам.

– Мне ясно.

– Ясно ли?

– Вы используете "Тармас" как приманку.

Аристон улыбнулся. Колючая проволока, продетая сквозь губы, царапнула плоть и открыла старые раны. На языке почувствовался вкус собственной крови.

– Неужели ты беспомощен? – спросил он. – Неужели твои изъяны настолько сильны?

Теотормон сжал левый кулак.

– Мы еще можем сражаться, – ответил он. – Но мы потеряли половину орудий на правом борту. Поле Геллера работает нестабильно. Нам доступны только короткие прыжки, и те нельзя совершать помногу.

– Значит, не просто как приманку, – заметил Аристон.

Он лгал. Они оба это знали. Когда их флот явился на помощь "Каллидоре" и попал на минное поле, оставшееся после "Веритас Феррум", повреждения получили не все корабли. А некоторые пострадали и сильнее "Тармаса". Остальная часть флота бросилась в погоню за Железными Руками сквозь имматериум. Но упустила их. Аристон, позже вернувшийся со своими эскадрами к раненым кораблям, выделил "Тармас" по вполне определенной причине. Им была нужна идеальная ловушка для Железных Рук, а "Тармас" оказался идеальной приманкой. Он был достаточно силен, чтобы убедительно сопротивляться. Но имеющиеся повреждения вряд ли позволят ему справиться с ударным крейсером или кораблем более высокого ранга. Именно в такой жертве и нуждался Аристон. С мелкими врагами, клюнувшими на приманку, Теотормон должен будет разобраться сам.

Лорд-коммандер подошел к вычурному столу, занимавшему центральное положение в левой части зала. В его ножкам были привязаны человеческие конечности. Он взял пергаментную звездную карту и показал ее Теотормону.

– Здесь, – сообщил он, указав на систему Цизик, которую отделял от Гармартии один короткий прыжок. – Надеюсь, до нее ты добраться в состоянии.

Теотормон кивнул.

– Да, пожалуй.

– В противном случае ты безнадежно дефектен. Отправляйся в Цизик. Затем начинай звать помощь.

– Я буду звать, пока не появится враг, – сказал Теотормон.

– Да.

– Цена моего искупления высока.

Аристон нахмурился, опять услышав недовольство.

– Тебе повезло, что оно вообще возможно, – сказал он.

Делийская система имела название потому и только потому, что существовала. Она была необитаема. Все четыре ее планеты были газовыми гигантами. Их луны не были колонизированы. И все же она оказалась враждебна. Кхалиб подозревал, что потрепанный флот, находившийся под его командованием, нашел самый враждебный участок этой системы.

Флот. Злость вспыхнула внутри, когда он вспомнил, что это слово значило для Железных Рук до Исствана-V. Оно не описывало один лишь ударный крейсер с горсткой фрегатов и эсминцев, каждый из которых был в той или иной степени поврежден. Он знал, что иметь хотя бы их было большой удачей. Из братьев-капитанов, с которыми он сумел связаться после катастрофы, лишь немногие сбежали с Исствана, имея при себе более одного корабля.

Удача.

Бегство.

Ненавистные понятия. Им не было места в сознании 85-й клановой роты Десятого легиона, на борту "Погибели Асирнота". Они должны были оставаться абстрактными. На них полагались враги – только чтобы жестоко разочароваться, когда Железные Руки лишали их всех вариантов, кроме полного уничтожения. Но теперь он знал, что такое удача и бегство, как знал смысл и других столь же бесчестных слов.

Поражение. Предательство. Брошенное поле боя.

И была еще одна идея, худшая из них: Феррус Манус мертв.

Ее он отказывался принимать, как и многие другие его братья. Она омрачала каждое мгновение его жизни, каждое принятое решение, но он гнал ее прочь. Он не будет об этом думать. Никто и не мог.

На Галерасе ему хватало поводов для размышлений. По луне можно было изучать геологические катастрофы. Ее орбита пролегала близко к планете. Гравитационные силы гиганта пытались разорвать ее на части. Кора деформировалась, поднимаясь и опускаясь в одном ритме с океаническими приливами. Планету сотрясали извержения вулканов, выбрасывавших столбы пепла в сотни километров высотой. Поверхность состояла из слоев застывшей лавы. Местных форм жизни на Галерасе не было; бесконечно жестокий и изменчивый, он сам был словно живой. Высадка на Галерас была испытанием. Возведение базы стало безумием.

Кхалиб шагал вдоль внешней стены безумия, оценивая проделанную работу. Модульную крепость следовало модифицировать, если они собирались продержаться на колышущейся поверхности Галераса больше одного дня. Да, плоть слаба, но порой железо может стать сильней, взяв некоторые свойства плоти. Сегменты стен соединялись гибкими креплениями из пластали, что обеспечивало ограниченную подвижность конструкции. Неподвижно стоявший Кхалиб чувствовал, как микроземлетрясения посылают вибрации сквозь камень, по стенам, в подошвы ботинок. Обе ноги и правая рука были бионическими, и легкая дрожь ощущалась по всей их длине.

База стояла на вершине одинокой возвышенности. Сразу за стенами земля круто уходила вниз. Она была холмистой, но гладкой: регулярные течения придали ей вид растаявшего воска. С неба бесконечным серым снегом падал пепел. Видимость составляла не более пары сотен метров.

Хотя расположение базы было выбрано, исходя из их задач, а не оборонительных преимуществ, место оказалось удачным. Одолеть строящиеся фортификации сможет только очень настойчивая и мощная осада.

И безумная. Ибо кто станет сражаться за бесполезный спутник в стратегически незначимой системе?

На этом мире нечего было делать разумным существам – даже сынам Медузы. Родной мир легиона подвергал все живое жестоким испытаниям, но хотя бы давал жить. Кхалиб верил, что Железные Руки способны закрепиться на Галерасе на сколь угодно долгое время, но причин для этого было немного.

Немного. Одна, впрочем, была исключительно важна.

Кхалиб повернулся к внутренним строениям базы. Жилые здания располагались на периферии, и их не было много. Смертные сервы 85-й долго на поверхности не выживали, даже с дыхательными масками. Возведением базы и ее управлением занимались легионеры. Центральное строение уже закончили, и их проект успешно шел внутри. Дым, пар и сера валили из труб. Из-за стен раздавался тяжелый, прерывистый грохот машин. Гулкие удары и резкий треск раскалываемого камня сливались с непрекращающимся громом далеких извержений.

Из строения вышли два легионера. Один был Железнорукий с "Погибели Асирнота", Рауд. Второй – Леваннас, боевой брат из числа Гвардейцев Ворона, бежавших вместе с ними с Исствана-V. В общей сложности из числа воинов Девятнадцатого легиона, находившихся на борту "Асирнота" и его конвоя, можно было составить два отделения. Кхалиб знал, что его братьям также удалось спасти несколько Саламандр, но при его отступлении таковых поблизости не оказалось.

Рауд и Леваннас заметили его и направились к стене. Кхалиб ждал. Когда они дошли до железной лестницы, ведущей на парапет, Леваннас сбавил скорость и отстал, чтобы Рауд добрался до Кхалиба первым.

– Полагаю, у тебя есть новости, сержант, – сказал Кхалиб.

Рауд отдал честь.

– Сообщение с "Асирнота". Ауспик уловил аварийный сигнал. Похоже, он отправлен ударным крейсером Детей Императора "Тармас".

– "Похоже"?

– Удостовериться нет возможности, – признался он.

Кхалиб другого и не ожидал. Такова была реальность новой войны в Империуме. Вещи всегда могли оказаться не тем, чем представлялись.

Но есть шанс, что они ищут именно это.

– Где он? – спросил Кхалиб.

– Система Цизик.

Этот факт было сложно игнорировать. Достаточно близко к системе Гармартии, чтобы поверить. Последний раз Кхалиб беседовал с Аттиком на переговорах совместно с Плиеном и Сабеном через литокаст, но недавно от него пришел импульсный сигнал. Тот был послан через мину, настроенную так, чтобы испускать его при детонации. Сигнал был гордым проклятием, предназначавшимся для Детей Императора, но "Погибель Асирнота" его тоже уловила. Таким образом Аттик сообщил братьям, что продолжает войну, не выдав при этом своего местонахождения.

С тех пор не поступало сообщений ни от Аттика, ни о враге.

Мощные штормы, разыгравшиеся в имматериуме, сделали связь почти невозможной, а путешествия – опасными. Рисковать имело смысл лишь ради ценной награды. Возможно, "Тармас" ей и окажется. Местонахождение корабля имело свой смысл. По представлению Кхалиба, как раз до него корабль и мог доползти после Гармартии.

К ним присоединился Леваннас.

– Что думаете, капитан? – спросил он. Леваннас стал связующим звеном между Железными Руками и Гвардией Ворона. Дипломатическими умениями, необходимыми для этой роли, он обладал, по-видимому, от природы, поскольку офицерского звания не имел. Среди бежавших с Кхалибом офицеров не оказалось.

– Это явная ловушка, – ответил Кхалиб. Обсуждать с Леваннасом стратегию было сложно. Гвардия Ворона и Саламандры не предали его примарха, Ферруса Мануса, но и не последовали за ним в бой, как должны были. Он знал, что Леваннас верил в правильность решений, которые принял Корвус Коракс. Он знал, что ничего не достигнет, отталкивая от себя воинов Девятнадцатого легиона.

Но доверие – это иное. Доверять он не мог.

Однако должен был довериться или по крайней мере выслушать его. Оставшимся Железным Рукам придется принять новый тип войны. И как бы неприятно ни было ему это признавать – даже самому себе, – Гвардия Ворона в этом типе разбиралась лучше всех.