Текст книги "Забытая империя"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

8
ПЕРВЫЙ СРЕДИ РАВНЫХ

– Человек выбирает себе друзей, а судьба выбирает ему братьев.

– приписывается Одрину Сараманфскому

Корабль вышел из тьмы, а внутри его собственной тьмы подходила к концу бесконечная охота.

Это был человеческий, имперский корабль, линкор, флагман, но его противоестественным способом вели сквозь миазмы варпа средства, чье происхождение и природу машинные кузнецы и отцы кузни человечества сочли бы еретическими.

Вслед за линкором двигался флот. Внутри его потрепанных штормом корпусов двадцать тысяч воинов ожидали сообщения о цели назначения, о безопасной гавани.

Это были двадцать тысяч величайших воинов Империума. Они были Первым и первыми среди равных.

Корабль вышел из тьмы, а внутри его собственной тьмы подходила к концу бесконечная охота.

Охотник ждал в темноте, прислушиваясь к зловещей пульсации нечеловеческого механизма, управляющего двигателями корабля. Маслянистая темнота была такой же черной, как и доспех воина.

Добыча была рядом, но ведь добыча всегда была рядом.

Она должна была быть мертвой или, по крайней мере, плененной, но благодаря прирожденному коварству и порочности, избегала захвата и свободно передвигалась по кораблю, обитая в темных и недоступных местах. Конечно, добыча формально была пленником, потому что весь корабль был ее камерой. С него нельзя было сбежать.

Тем не менее, свобода добычи не давала покоя охотнику. Она давно должна была умереть за свои преступления. Охотник должен был удостовериться в этом, пролив кровь или нет. Добыча не была разумным существом, заслуживающим уважения или же милосердия. Она была безумным животным, которое следовало убить, чудовищем, достойным истребления. Все то время, что презренный враг свободно перемещался по кораблю охотника, сердце воина пылало гневом.

Охотник отправил легионеров найти и убить добычу, прочесать корабль, палубу за палубой, выкурить чудовище из укрытия и покончить с его проклятьем. Но добыча – существо тьмы, призрак вечной ночи, что злобно глядел в темных трюмах и корпусных конструкциях, имеющихся у каждого перемещающегося по варпу корабля – убила людей, потом тех, кого послали за ними, а затем следующих. Монстр заманивал их в ловушку и разделывался, выслеживал и вводил в заблуждение, оставлял свисающие с опорных балок тела в качестве предупреждений, головы в шлюзах – посланий, пригвожденные к межпалубным пиллерсам и трубопроводам изувеченные останки – кровавых обещаний.

Охотник был благороден, хотя для тех, кто сталкивался с ним в битве, он часто казался таким же чудовищем. Почти никто не знал, как он мыслит. Он был скрытным и шел собственным путем. Его было сложно понять.

Тем не менее, он был благороден.

Он перестал посылать новых людей на смерть во тьму. Перестал приказывать, кому бы ни было делать то, к чему они не были подготовлены. Он приказал очистить и запечатать все палубы, за исключением главных. Затем облачился в броню, черный доспех, гравированный марсианским золотом, и стал охотником. Каждый день на протяжении шестнадцати недель он входил в неконтролируемое пространство своего корабля и охотился во тьме на свою добычу.

Каждый день на протяжении шестнадцати недель.

Корабль вышел из тьмы, а внутри его собственной тьмы подошла к концу бесконечная охота.

Охотник почувствовал запах добычи. За прошедшие шестнадцать недель они часто оказывались поблизости друг от друга. Произошло две короткие стычки, во время которых добыча сбегала, осознав, что заманить охотника в западню сложно. Много раз нервный голос добычи раздавался из тьмы, насмехаясь над охотником. Оставлялись написанные кровью сообщения. Устраивались ловушки и контрловушки, следовали часы медленного, скрытного продвижения по темным и вибрирующим помещениям кораблям, каждая тень проверялась на наличие той единственной, что вовсе не была тенью.

Охотник остановился, присел, балансируя плотным, но проворным телом на скрещенной балке, которая тянулась подобно каменному мосту над ущельем вытяжной шахты. Далеко внизу светился темно-зеленый мрак. Открылись термальные клапаны, и вверх по шахте устремился поток горячего воздуха, словно пустынный ветер. Он расшевелил длинные золотистые волосы охотника. Воин замер, распустил их, снова собрал и перетянул, чтобы не падали на глаза.

В сухом ветре присутствовал запах. Одна частица на миллиард, но охотник уловил ее.

Старая кровь. Боль. Адреналин. Ненависть.

Добыча была близко. Она скрывалась внизу, на одном из переходных мостиков, пересекающих шахту. За шестнадцать недель охотник ни разу не подбирался так близко.

Горячий воздух поднимался снизу, и охотник был с подветренной от добычи стороны. Несомненно, враг не слышал его из-за шума машин, разносящегося по шахте.

Охотник бесшумно поднялся и прыгнул. Он приземлился на следующей балке и пробежался по ней, как канатоходец, после чего вцепился в арматуру стен шахты. Он спустился. Через каждые несколько метров охотник останавливался и тщательно осматривался, прислушивался, принюхивался…

Близко, так близко…

Там. Охотник застыл. Он увидел добычу. Впервые. Враг присел на платформе в тридцати метрах под охотником. Добыча напоминала взъерошенного ястреба, сидящего на выступе. Она смотрела вниз, по какой-то причине ожидая приближения охотника снизу. Впервые сверхъестественные способности предвидения подвели ее. Добыча безмолвно ждала, сжавшаяся и готовая к удару.

Она понятия не имела, что охотник над ней.

Тот бесшумно вытянул из ножен смазанный маслом меч. Приготовился к прыжку, фактически не к прыжку, а к атаке. Враг будет повержен сразу же. Вес охотника и инерция пригвоздят добычу к прочной платформе, а лезвие меча закончит дело.

Убийство будет быстрым, хоть и не заслуженное добычей, но давно назревшее.

Охотник согнул руки, расслабил шею и приготовился к прыжку. Ошибки не должно быть. Добычу не стоило недооценивать. Охотник наклонился вперед, держась левой рукой за балку, напряг ноги, готовый к…

–  Милорд, – включилась и затрещала вокс-система.

Внизу добыча взглянула вверх, ее голова резко поднялась на звук. Охотник увидел бледное лицо врага, удивленное и довольное.

– Близко! – крикнула добычу охотнику. – Так близко, но не вышло!

Добыча рассмеялась. Она раскинула руки и спрыгнула с платформы в шахту, поношенный плащ развевался подобно изодранным крыльям. Чудовище исчезло в темноте колодца, оставив в горячей воздухе только насмешливый смех.

Охотник выпрямился. Он подавил гнев и включил вокс-связь.

– Говори, – потребовал он низким и угрожающим тоном, – и ради самого себя, постарайся, чтобы информация была стоящей.

–  Милорд, – произнес голос. – Обнаружен свет.

– Свет? – прорычал охотник.

–  Маяк, милорд. Мы обнаружили сильный, но неизвестный навигационный маяк.

Охотник задумался.

– Прикажи штурмовому отделению ждать меня возле установленного выхода, – сказал он. – Я выхожу. Давайте посмотрим, что это за маяк.

Первый магистр Августон ждал его на стене крепости Монеты, возвышающейся над посадочными площадками космопорта. Первого магистра сопровождали несколько его главных помощников и множество городских чиновников. Они закончили последние доклады и молчали. Августон пристально смотрел на свет Фароса, новой и единственной звезды на штормовом небе.

Системы доспеха магистра зарегистрировали приближение космодесантника, и Августон повернулся, чтобы посмотреть на Алексиса Полукса, который шел к ним по стене. Августон привык повсюду быть одним из самых крупных живых существ, исключая Мстящего Сына. Поэтому размеры капитана Имперских Кулаков его немного смутили.

– Лорд Августон, – обратился Полукс, уважительно склонив голову. – Приношу извинения за то, что не смог присоединиться к вам раньше.

Августон поприветствовал Алексиса.

– Мне подсказали, что ты можешь помочь своим опытом, капитан. Вот отчет трехдневной проверки системы безопасности и протоколов.

– Я снова приношу прощения, – сказал Полукс. Его оружие и доспех были отремонтированы и приведены в надлежащий вид, а изувеченная рука висела на заживляющей перевязи. – Повелитель Ультрамара приказал мне выздороветь и быть готовым к предстоящей войне. Я провел два дня в трансплантационном отделении.

Августон взглянул на следы операции на руке Полукса. Вместо простой аугметичной замены апотекарии решили прикрепить трансплантат, выращенный из пересаженной органики. Внутри полупрозрачного рукава под слоями биогенной повязки и геля гормона роста Полукс носил новую руку из живой плоти, которая была точной копией оригинала. Она все еще росла и формировалась, новые кости продолжали срастаться. Наполненная насыщенной кислородом кровью рука была почти багровой.

– Прижилась? – спросил Августон.

– Прогнозы хорошие, – ответил Полукс. – Еще два дня и отторжение можно будет исключить. В течение недели рука станет работоспособной.

Августон кивнул. Он дал знак одному из помощников.

– Как я сказал, мы три дня проводили оценку нашей системы безопасности. Вот подготовленный отчет.

Помощник вручил Полуксу инфопланшет.

– Как дела у примарха? – спросил Полукс.

– Он… – начал Августон. – Я полагаю, у него все хорошо. Учитывая, что с момента покушения прошло всего три дня, он поразительные быстро выздоравливает.

Полукс бегло изучил данные. Капитан повернулся и посмотрел на площадки космопорта, затем взглянул на тени кораблей, зависших высоко вверху на высоком якоре, и похожие на облачные гряды очертания орбитальных судов.

– Я не считаю, что дело всего лишь в проверке протоколов, – сказал капитан.

– Ты даже не взглянул на планшет… – начал Августон.

– Я могу позже изучить подробности. Поверьте, Первый магистр, я изучал безопасность Макрагга все то время, пока апотекарии работали над моей рукой. Космопорт производит прекрасное впечатление, но он не защищен.

– Что?

Полукс взглянул на Августона.

– Я сказал, он не защищен.

– Ты пытаешься разозлить меня, капитан Полукс? – спросил Августон, шагнув вперед. Полукс заметил, что большинство помощников и младших офицеров отступили на шаг. Им не хотелось попасть под горячую руку Первого магистра.

– Нет, лорд, – невозмутимо ответил Полукс. – Я пытаюсь помочь. Я очень серьезно отнесся к просьбе вашего великого примарха.

– Тогда следи за своими словами! – выпалил Августон. – После случившегося на Калте мы укрепили систему, планетарные подступы, организовали оборону, новые платформы, укрепили город, особенно район космопорта и…

– Все верно, – согласился Полукс. – Но вы все это сделали, заботясь исключительно об истинной природе планеты и космопорта. Макрагг – столичный мир, сэр, а этот порт – огромная гавань. Макрагг правит империей из пятисот миров – королевством Ультрамар. Он даже может стать столицей всего Империума. И этот порт отражает роль планеты, он создан для торговли, коммерческих нужд мирного времени. Да, вы действительно укрепили его. Но он по-прежнему не защищен. Он может отразить штурм, но сможет ли предотвратить тайное проникновение наших врагов? Я считаю разумным предполагать, что убийцы, которые собирались убить вашего примарха, не единственные агенты, которые в данные момент находятся здесь, на Макрагге.

– Именно так твои братья защищали бы Терру? – пренебрежительно спросил Августон. – Отбросив все ее подлинное предназначение и превратив в огороженный колючей проволокой бастион?

Полукс кивнул.

– Я нисколько не сомневаюсь, что мой примарх заключит Терру в броню. Я полностью уверен, что Императорский Дворец больше не дворец, но величайшая крепость в галактике. Мы никогда прежде не сражались в подобной войне, сэр. Она погубит всех нас, если мы не станем уважать ее или слишком ценить наши владения.

– И что из этого? Мы перестанем укрепляться и вместо этого просто реконструируем то, что есть?

– Да. В подобные времена не достаточно загородить решетками и заколотить досками окно, милорд. Вы должны заложить его кирпичами, чтобы окно перестало существовать. Необходимые реорганизационные работы в городе и особенно в порту потребуют немалых ресурсов и времени. Вы должны начать строительство укрепленного военного порта. В ходе планировки и сооружения можно будет провести восстановительные меры.

– Например? – спросил Августон.

Полукс указал на стоявшие на якоре корабли.

– Ничто, и я имею в виду буквально ничто, до осмотра не должно подходить на дистанцию ведения огня по Макраггу. Я предлагаю использовать некоторые из внешних звездных фортов в центре системы в качестве промежуточных станций. Не допускать посадки кораблей или транспортников на планету, пока не будет установлена идентичность корабля визуально и пассажиров при помощи генокода.

– Это существенно замедлит всю торговлю и импорт! – заявил один из чиновников города.

– Непременно, – согласился Полукс, – но также замедлит отсчет приближения судного дня.

– А что с нашими ветеранами, которые возвращаются с Калта и других зон боевых действий? – спросил стоявший рядом с Августоном капитан Ультрадесанта. – Их передвижение также должно быть замедленно таким недостойным способом?

– Думаю, после того, что случилось в Резиденции, – проворчал Августон, – мы знаем ответ на этот вопрос. Что еще, Полукс?

– Это, – ответил капитан, указав на отчетливо видимый над горизонтом остов « Яростной Бездны», которая вращалась на орбите.

– Она уничтожена, – сказал Августон, – а то, что осталось от нее разбирается трофейными командами. А в чем дело?

– Она представляет опасность для навигации, – ответил Полукс, – а кроме того военную угрозу. Эффективно проведенный саботаж может сбить ее с орбиты и обрушить каждую мегатонну остова на этот город. Враг вполне способен на такой ход, Первый магистр. Останки корабля должны быть отбуксированы за орбиту внешних лун и разобраны там.

– Что-нибудь еще?

– Телепортация с орбиты на поверхность планеты должна быть ограничена и осуществляться исключительно в назначенный район этого порта, равно, как и посадка кораблей. Предлагаю установить модернизированные пустотные щиты для прикрытия низких орбитальных траекторий и района космопорта в количестве достаточном для их закрытия в случае необходимости. Также советую часть орбитальных сенсорных систем и модулей ауспиков перенаправить на прикрытие поверхности планеты.

– Зачем?

– Я говорю о новой стратегии обороны, Первый магистр. Вы должны укрепить систему, планету и город во избежание повторения ситуации с Калтом. У вас более чем достаточно кораблей и батарей для отражения любой вражеской атаки на Макрагг. Но инцидент в Резиденции доказывает, что открытое нападение не единственный способ, к которому может прибегнуть враг. У предательства бывают различные масштабы, сэр. Небольшая часть ваших модулей ауспиков могла быть перенацелена на прикрытие всей поверхности мира без значительного ослабления системы раннего оповещения. Если кто-нибудь посадит корабль или воспользуется десантной капсулой или телепортом за пределами ограниченной портовой зоны, вы об этом узнаете. Не рассчитывайте, что сможете помешать им, сэр. Территория планеты велика. Рассчитайте, где они смогут высадиться, и удостоверьтесь, что обнаружите их следы, когда это произойдет.

Августон скривил губы. Его разозлило то, как Имперский Кулак изложил ему анализ азов обороны, придя к очевидным выводам, но магистр также знал, что большая часть предложений Полукса в его собственном докладе придадут документу вид доскональной проведенной работы.

– К твоим словам стоит прислушаться, Полукс, – нехотя признал он.

– Для меня ваши слова, сэр, высшая похвала.

Полукс поднял взгляд на Фарос.

– Вы поступили верно, когда зажгли маяк, чтобы направлять сюда из шторма путешественников, милорд. Это единственный способ, который поможет незапятнанной и благородной цивилизации выжить. Тем не менее, вы должны тщательно изучить, кого и что приводит к вам этот свет, и насколько скрыты их истинные мотивы. Я бы очень хотел побольше узнать об этом «новом Астрономиконе». Понимание его назначения и принципов работы может помочь мне выработать верные рекомендации по защите Макрагга. Я даже не знаю, где расположен маяк, и какого рода технология позволяет ему работать.

– Это секретная информация, – ответил один из помощников магистра, – но я уверен, что примарх разрешит вам обсудить основные принципы с кузнецом войны.

– Ты сказал кузнец войны? – спросил Полукс.

Помощник кивнул.

– Кузнец войны Дантиох возглавляет операцию по активации Фароса, – пояснил Августон.

– Железный Воин? – тихо поинтересовался Полукс.

– Это проблема, капитан?

Жиллиман шел, слегка прихрамывая, но хромота начинала проходить. Горло и часть лица выглядели так, словно примарха протащили по рокриту на гравицикле «Скимитар».

На примархе была широкая туника и мантия, скрывающие сильно перевязанный торс. Он отказался от защитного облегающего костюма ради подвижности и удобства, заверив советников, что больше не допустит подобной ошибки. Тем не менее, пока он не исцелился настолько, чтобы носить боевой доспех, Жиллиман смирился с тяжелым поясом с закрепленным на нем генератором преломляющего поля, который он носил под одеждой. Кроме того он носил кобуру с меферийским лучевым пистолетом, грозным образцом археотека из личной коллекции.

Тит Прейто и Драк Город сопровождали его повсюду, куда бы он ни пошел. Библиарий и упрямец в тяжелой броне, готовые почуять опасность и применить силу.

С таким эскортом примарх впервые после нападения вернулся в Резиденцию. Он приказал, чтобы ничего не трогали и не восстанавливали, пока он не осмотрит место покушения. Тит Прейто очень точно ощутил психологическое значение этого распоряжения. Жиллиман хотел встретиться лицом к лицу со своими демонами. Он желал открыто взглянуть на обстоятельства, при которых едва не погиб. Прейто чувствовал скрытое напряжение в примархе, похожее на колебание воздуха. Оно встревожило библиария. Когда величайшие существа вселенной испытывали стресс или напряжение, всем остальным нужно было прятаться.

Они дошли до вестибюля. Ковер был запачкан темными пятнами, кровавый след отмечал путь, которым Город и его люди несли Жиллимана. Показалась выбитая Инвиктами дверь.

Возле нее примарха и его эскорт ждали люди: стая.

Как только появились Ультрадесантники, они подняли головы, настороженно глядя желтыми глазами. Волки расположились у дверей, отдыхая или натачивая клинки. Ни один не осмелился переступить порог личных покоев примарха.

Жиллиман приблизился. Волчья стая Фаффнра Бладбродера двинулась навстречу, не в качестве вызова, но как почетная стража.

– Это не мой очаг, – заметил Жиллиман, глядя на вожака стаи.

– Нет, ярл, это ваши двери, – согласился Фаффнр. – На данный момент подойдут и они.

Жиллиман кивнул.

– Нам сказали не входить. Сказали, что это ваш приказ, – добавил Фаффнр.

– Так и есть, – согласился Жиллиман.

– Псы всегда должны ждать у дверей, – пророкотал из глубин терминаторского доспеха Город, – пока господин не позволит им войти. Так поступают хорошие псы. Еще они остаются на границе света от костра в ожидании объедков, пока им не разрешат подойти к очагу.

Фаффнр медленно повернул голову и пристально посмотрел в уродливый визор «Катафракта». Глаза Волка не мигали. Один из его людей подался вперед и что-то прошептал в ухо вожаку. Губы Фаффнра изогнула полуулыбка, обнажив один клык.

– Нет, Бо Сорен, – сказал он. – Я не могу позволить тебе сделать это. Хотя было бы забавно посмотреть.

Фаффнр перевел взгляд на Жиллимана.

– Вы позволите своему воину говорить со мной подобным образом, ярл? – спросил он.

– Все именно так, как ты и думаешь, – отозвался Тит Прейто.

Фаффнр взглянул на Прейто, втянул воздух носом, а затем тихо засмеялся и кивнул.

– Это был малефик. Верно. Полагаю, мы плохого мнения друг о друге, но высоко ценим верность и повиновение.

– А как на счет вашего повиновения, ярл Жиллиман? – спросил Фаффнр у Мстящего Сына, не отрывая глаз от лица библиария.

– Оно вызывает сомнение, Волк? – ответил вопросом Жиллиман. – Потому что я использую библиариум в нарушение Эдикта? Он был принят до начала этой войны. И он устарел. Если мы собираемся выжить, нам нужен библиариум. Это делает меня непокорным?

Фаффнр издал низкий гортанный рык, подобно зверю джунглей. Он продолжал смотреть на Прейто.

– Он думает, что этот поступок может добавить решимости в вашей верности Трону, – сказал Прейто Жиллиману, выдерживая взгляд Волка, – при твердых, односторонних и возможно непопулярных решениях. Он думает, что именно поэтому вы – великий лидер.

Жиллиман кивнул.

– Скажи ему, что остальное, пока ты здесь, малефик, – сказал Фаффнр.

– Тем не менее, он думает, что не будет с вас глаз спускать, повелитель, – сказал Прейто.

– Не можешь и дня прожить без примитивных угроз, Фаффнр? – спросил Жиллиман. – В самом деле? Опять? Я один против десяти космодесантников? Если ты пропустил недавние события, должен сказать, что я уже справился с этим.

Фаффнр Бладбродер пожал плечами.

– Они были из Альфа-Легиона. Не Волками.

– Я сделал это без оружия.

Фаффнр оторвал взгляд от Прейто и посмотрел на Жиллимана.

– Я никогда не говорил, что это было плохо сделано.

Прейто улыбнулся.

– Вы позволите моей стае охранять свой зал, ярл? – спросил Фаффнр. – Мы проделали долгий путь ради сохранения покоя Императора.

– Думаю, эта обязанность отлично выполняется, – пророкотал Город, выдавливая слова одно за другим через вокс шлема, словно крупнокалиберные снаряды из оружия с ленточным питанием.

– Похоже, что не достаточно хорошо, – ответил Фаффнр.

– Совершенно не достаточно, – добавил Бо Сорен.

– Вы можете пройти за порог, Волки, – сказал Жиллиман. – Можете сесть у очага. Я разрешаю. Но не мешайте Городу и его людям. Вы согласны на это?

Фаффнр кивнул. Его люди расступились.

Жиллиман вошел в комнату, в которой едва не погиб.

Мебель превратилась в щепки. Искромсанный большой стол походил на метеорит. Стены, пол и потолок испещрили следы от болтов. Разорванные картины попадали с подвесов. Один портрет Конора все еще висел, но участок с лицом и плечами исчез. В слабо циркулирующем воздухе висели обрывки полотен и древесных щепок.

Все трупы унесли, но кровью Легионес Астартес по-прежнему были пропитаны ковры и запятнаны стены, напоминая высохшую черную краску или капли смолы. Стены и часть тяжелой мебели были пронизаны осколками керамита, разлетавшихся подобно шрапнели при попадании болтов в доспехи. Главные окна покрылись паутиной трещин. В одном месте они выглядели, как свернувшаяся змея, многоголовая свернувшаяся змея.

Жиллиман глубоко вдохнул. Он знал, что слегка возбужден и видит символы и знамения в незначительных вещах.

Повелитель Ультрамара закрыл глаза. На миллисекунду в памяти воскресли грохот яростного покушения, каждый миг вернулся в ярком, живом…

Он снова открыл глаза.

– Милорд? – обратился Прейто.

– Я в порядке, – ответил Жиллиман. Он огляделся и пошел дальше, каждым шагом с хрустом вдавливая в ковер осколки стекла. На полу лежали разбитые обломки когитатора Конора и места, на котором он стоял, раздавленные упавшим телом Альфа-легионера.

Жиллиман минуту смотрел на обломки. Живая история Макрагга, расцвет Ультрамара, успехи Пятисот Миров – все эти события записывались и отслеживались древним устройством. Странно. Казалось, его потеря вызвала больший эмоциональный всплеск, чем вид испорченного портрета отчима. Жиллиман неожиданно ощутил приступ сентиментальности.

– Мне понадобится… – начал он слегка хриплым голосом.

– Замена для него, – быстро закончил мысль Прейто. – Я сейчас же поговорю с адептами Механикум о доставке для вас новой когитаторной системы и дополнительного устройства когнис-сигнум, которое ускорит обработку информации.

Жиллиман кивнул.

– Я чувствую… – начал он и остановился. У дверей их ждал Город, за ним стояли Волки. Жиллиман отошел к окнам в дальнем конце комнаты и повернулся спиной к дверям, глядя наружу. Прейто последовал за ним.

– Вы чувствуете боль и печаль, – сказал Прейто, – и не хотите, чтобы другие нечаянно услышали это.

Жиллиман снова кивнул.

– Это запоздалая реакция, повелитель, – пояснил Прейто.

– На нападение? Я пережил войны, Прейто, сражался с демонами и собственными братьями. Получал более тяжелые раны, чем эти.

– Я не это имел в виду, повелитель.

– Тогда что? Потерю старого когитатора?

– Думаю, он был только триггером, милорд. Это была семейная реликвия, и она имела личное значение для вас.

– Тогда что? Запоздалая реакция на что?

– На Гора, – ответил Прейто.

Жиллиман глубоко вздохнул.

– Убедись, чтобы они не приближались, – сказал он Прейто.

Прейто кивнул, позволив невысказанной мысли сформироваться в своем разуме.

« Потому что я не хочу, чтобы эти Волки видели слезы на моих чертовых глазах».

Ойтен нашла его в одиночестве. Прейто ушел на встречу с Механикум, а Города и Волков Жиллиман отослал, чтобы предаться размышлениям. Он услышал, как она, минуя внешние двери, здоровается с Городом и ворчит на дикую волчью стаю.

Он поднял один из больших стульев, лежавший под ногами. Спинка была отстреляна, и искромсанная набивка напоминала лопнувший пузырь. Примарх поставил стул перед треснувшими окнами и сел, наклонившись вперед и опустив локти на колени.

– Ты принесла мне повестку сегодняшнего дня, Тараша? – спросил он, не глядя на нее.

– Нет, – ответила она. – Я разобралась с большинством дел. Вам нужно время подумать.

– Я никогда не перестаю думать, Тараша.

– Тогда вам нужно время сосредоточиться, милорд. Пришло время взять на себя обязательство.

Он бросил на нее взгляд, не поворачиваясь.

– Я уже это сделал. Ты знаешь. Макрагг и Пятьсот Миров… Они и естьИмпериум. Империум Секундус. Тот вариант развития событий, который нам никогда и в голову не приходил, теперь стал действительностью.

Она кивнула.

– Вы продолжаете избегать моего вопроса, – сказал она. – Я имею в виду: настал момент признать, что это больше, чем просто наши близкие тайны. Вы придумали это, а теперь должны провозгласить Империум Секундус официально и публично. Вы должны быть тверды в своих убеждениях и не отступать перед их более недостойными сторонами. Если у вас не будет веры в вашу идею, тогда ее не будет ни у одной души в Пятистах Мирах.

Он открыл было рот, чтобы ответить, но промолчал.

– В чем дело? Из-за чего вы колеблетесь? – спросила Ойтен. – Из-за страха, что вы посягаете на власть точно также как и Гор? Или из-за…

– Печали, – тихо ответил он. – Печали, что мой отец, Терра и великая мечта об Империуме погибли, и единственный способ для нашей цивилизации выжить – это объединиться здесь. Я никогда не желал подобной ноши, Тараша, а скорбь делает ее тяжелее.

Он посмотрел через потрескавшееся стекло на башни и трубы Макрагг Цивитас, выглядевшие золотыми на фоне отвратительного варп-света.

– Ты думаешь, я должен сделать официальное заявление, потому что выгляжу слабым, ведь так? – спросил он.

– Да, – ответила она, кивнув. Она сдвинула руку на посохе, чтобы сменить позу и расслабить спину. – Моральное состояние Ультрамара никогда не было настолько низким. Калт, Гибельный Шторм, война против сыновей Лоргара и Ангрона – эти события потрясли нас, но покушение на вас… Милорд, оно показало нам, что даже самое ценное, что есть у нас – не в безопасности.

Ойтен осмотрела застывшее опустошение в комнате. Ее глаза задержались на разбитом когитаторе и расколотом бюсте Конора.

– Всего за час до… того, как этослучилось, – сказала она, обведя левой рукой комнату, – я убеждала вас, насколько вы уязвимы. Мне жаль, если мой тон был непочтительным. Но мне не жаль, что мои слова оказались верными. Ультрамар – все, что у нас осталось от Империума, а вы – последний драгоценный принц. Вы не можете быть всем тем, кем когда-то были. Вы слишком ценны, чтобы рисковать. Слишком важны, чтобы распыляться на множество ролей.

– Разве этот разговор о провозглашении Секундуса? – спросил он.

– Нет смысла провозглашать Секундус, если у империи будет пустой трон. Вы должны провозгласить себя.

– Что? – спросил он, насмешливо рассмеявшись. – Император Жиллиман?

– По крайней мере, регент, милорд. Не смотрите на меня так. Я знаю, как вы ненавидите это слово.

Он поднялся.

– Ойтен, я не могу. Я не могу командовать и править. Я не могу управлять этой империей и быть ее номинальной главой.

– Я говорила, что вы должны передать полномочия, – сказала она. – Возможно, больше никто не может быть главой государства. Возможно, больше никто не может быть регентом. Вы – последний примарх, милорд. Последний верный сын. Единственныйверный сын. Станьте тем, кем должны стать. Объединяющей идеей Империума Секундус. Будьте государем и продемонстрируйте обновленные силы, решимость, отвагу и величие, подобно фениксу, поднимающемуся из пепла. Оставьте ежедневную работу имперского механизма другим.

– В этом все и дело, – ответил он. – Я никому не доверю управление этой работой. Я так долго занимался ею. Я… никому не доверяю… Даже тебе, дорогая леди.

– Потому что я не способна? – фыркнула она, хотя и насмешливо.

Его ответ был по обыкновению честным.

– Потому что ты немолода, леди Ойтен. Ты – пожилой человек. Я не знаю, сколько еще времени ты будешь оставаться подле меня. Я не могу полагаться на твое присутствие здесь, а больше никому не доверяю.

– Хороший ответ, – заметила она. – Но, вот что… я знаю вас с детства, Робаут. Я знаю, когда вы осторожно обращаетесь с правдой. Сейчас тот самый случай. При всей вашей логике, ни один из сказанных вами аргументов не является истинной причиной, по которой вы не объявите себя имперским регентом.

– Неужели?

– Вы знаете об этом.

Примарх вздохнул.

– Тогда позволь мне сказать это один раз. Я не могу построить империю и занять трон, даже если я единственный кандидат. Это попахивает спесью, высокомерием, чрезмерной гордыней и глупыми амбициями.

– Это попахивает Гором Луперкалем, – подытожила она.

– В самом деле. Это принизит меня в глазах тех, кто все еще уважает меня и просто подтвердит сомнения тех, кто не уважает. «Посмотрите на Жиллимана, – скажут они. – Воспользовался кризисом и объявил себя королем. Посмотрите на его недостойное желание. Посмотрите, как быстро воспользовался тяжелой ситуацией!»

– Я рада слышать, что вы, наконец, признаете свои опасения, – сказала Ойтен. – Но это единственное практическое действиев данной ситуации. Вы учили меня, что практика всегда выше теории.

– Но в этом случае теория отвратительна, – сказал он. – Я держусь за надежду, что ко мне все еще может прибыть другой брат. Рогал, о звезды, но я бескорыстнопередам ему трон! Сангвиний, в тот же миг! Они достойные наследники! Благородныебратья!

– И если они согласятся, это придаст законную силу Секундус, – кивнула она. – Их поддержка подкрепит ваш выбор.