Текст книги "Дурная кровь"

Автор книги: Деклан Хьюз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Глава 8

Я припарковался метрах в ста до поворота к дому Линды, в узорчатой тени огромного платана. На западе солнце опускалось за холмы, окрашивая небо в розово-грейпфрутовый цвет. Я прождал полчаса или около того, пока не увидел, как черный «мерседес» с откидным верхом свернул на узкую дорогу. Сосчитал до десяти, завел мотор, пристроился за машиной и по ее следам въехал в ворота. Мне не хотелось, чтобы Линда знала, что я приехал. Устал от ее вранья. На этот раз хорошо было бы застать ее врасплох, чтобы она не успела придумать новые сказки.

Когда я вышел из машины, водитель «мерседеса» – элегантный блондин спортивного телосложения, на вид лет тридцати пяти (хотя на деле ему могло оказаться и пятьдесят) – вышел на дорогу и стал наблюдать за мной. Я показал на дверь Линды. И огляделся. Никаких признаков жизни в маленьком домике по соседству, никаких машин вокруг. Линда не узнала бы мою «вольво». Я быстро шмыгнул за дом. Мгновенно сработали сигнальные огни, но я мог поспорить, что персидский кот проделывал это настолько часто, что Линда перестала обращать внимание на сигнализацию. Подбежал к скрытому за буком сарайчику и заглянул в боковое окно. Откуда-то из глубины шел тусклый свет. Я обошел дом вокруг и подобрался к тому месту, где над растянувшимся вдаль садом начиналась терраса. Линда стояла у белого дивана в гостиной, курила и смотрела на море. На ней были черный кардиган поверх фиолетового шелкового топа, узкая черная юбка немного выше колен, черные чулки и туфли на высоком каблуке. Золотистые волосы собраны в пучок высоко на затылке, губы такие же кроваво-красные, как и ногти. Судя по ее виду, спокойная и тихая ночь сегодня явно не предполагалась.

Томми Оуэнс говорил, что Линда Доусон может перепить нас двоих, вместе взятых, что было преимуществом в ее игре. Я пытался все увязать воедино: сегодняшнюю Линду в полном боевом снаряжении, и ту Линду, пьяную и напуганную, потерянную и одинокую.

Тем временем она встала и прошла через комнату, чтобы ответить на телефонный звонок. Покачивание ее бедер выбило все мысли у меня из головы. Мне пришлось отвернуться, чтобы отдышаться. На другом берегу залива виднелся темный загадочный город с блестящими огнями.

Я обошел дом еще раз и постучал в парадную дверь. Каблучки процокали по деревянному полу. Послышался голос Линды:

– Секундочку.

Увидев меня, она ничуть не удивилась и даже, казалось, испытала облегчение.

– Эй, Эд, привет! Как тебе удалось прорваться через ворота?

– Я играл в игру «иди-за-соседом». Видимо, он не сильно переживал, что какой-то незнакомец без приглашения ошивается у твоей двери.

– Что ты хочешь этим сказать?

– А ты как думаешь? Судя по одежде, ты не в церковь собираешься.

– Что? Ты хочешь сказать, что я Энни-в-Любое-Время, и незнакомцы постоянно ошиваются у моих дверей?

– А вдруг?

– Ну и что бы ты здесь делал, если бы я была такой? Я наняла тебя, чтобы ты нашел моего мужа, а не читал нравоучения.

– Возможно, какой-нибудь ревнивый любовник заинтересован в том, чтобы твой муж исчез. Навсегда.

На лице Линды мелькнуло выражение, похожее на страх.

– У меня нет… никого, кто подошел бы под твое описание.

– Ты уверена?

– Конечно. – Линда провела языком по красным губам и улыбнулась. – С другой стороны, кажется, я помню, как ты укреплял мои моральные устои прошлой ночью. И что теперь, Эд Лоу? Ты получил, что хотел?

Улыбка задержалась на ее губах, но выражение глаз изменилось. Внезапно я почувствовал себя скорее ее ревнивым любовником, чем детективом, кровь предательски забурлила в венах.

– Да, спасибо. А ты?

– Я всегда получаю то, что хочу, – сказала Линда, обнажив в улыбке зубы. – Потом всегда понимаю, что это было совсем не то, чего я хотела. И что на самом деле я хотела… выпить.

Она стояла совсем рядом. Я чувствовал запах сладких духов, грейпфрута и сигарет.

– Что у тебя с губой? – спросила она.

– Ударился.

Она дотронулась до моей щеки прохладной рукой, отвернулась и пошла в дом.

Я нашел ее на кухне. Она наполняла кувшин соком лайма с ромом.

– «Мохитос». Хочешь?

– Конечно. Пока ты его готовишь, поделись со мной некоторыми подробностями той истории, которую ты мне уже рассказывала.

– Какими подробностями?

– Как ты встречалась с Томми Оуэнсом в «Хай-Тайд» после того, как уехал Питер. Должно быть, он говорил тебе, что передал Питеру мешок с наличными от Джорджа Халлигана? Ты знаешь намного больше, чем говоришь. И почему, если тебе не наплевать на мужа, ты не рассказала мне все, что знаешь?

Линда бросила в стакан листья мяты, насыпала сахар и налила воду. Потом опустила голову, замерла и, как мне показалось, всхлипнула.

– Линда, не лей попусту слезы. Я не уверен, что на этот раз они помогут.

Она подняла голову и сверкнула на меня сухими глазами.

– Почему ты не сказала, что встречалась в тот вечер с Томми?

Линда отвернулась и покачала головой.

– Зачем Джордж Халлиган давал деньги Питеру?

– Я не знаю.

– Питер пытался застроить земли вокруг? Землю гольф-клуба Каслхилла, например?

– Возможно. Если он что-то делал, то не говорил мне об этом.

– Насколько хорошо ты знаешь Джорджа Халлигана?

– Я его вообще не знаю. Знаю, кто это. Но это ни для кого не секрет.

– Неужели ты не можешь предположить, зачем он давал Питеру деньги?

– А ты уверен, что он давал? Если ты располагаешь информацией только от одного Томми, то я и слушать не стану.

Линда вылила сироп из мяты с сахаром в кувшин, добавила газированной воды со льдом и перемешала все длинной ложкой.

– О чем вы с Томми разговаривали? Почему он так тебя ненавидит?

– Потому что давным-давно, еще до того как я вышла замуж, а он уже был женат, мы переспали – как-то один раз, после буйной пьянки, или во время пьянки, не помню. Это была ошибка, по крайней мере, для меня, но Томми решил, что все по-настоящему, пошел домой и рассказал обо всем жене. Ребенку их был всего годик, жена вышвырнула Томми на улицу, он таскался за мной, выслеживал – и так до тех пор, пока я не избавилась от него очень жестоким способом. А жена так и не приняла его назад. Поэтому он ненавидит меня.

Линда налила две порции «Мохитос», поболтала в них веточками мяты и протянула мне стакан.

– Удивительно, что он не рассказал тебе этого. Или мужчины не обсуждают такие дела?

– Такие мужчины, как Томми или я, во всяком случае, нет.

– Ага, – сказала она и подняла стакан.

Мы выпили. «Мохитос» освежил и ударил в голову. Линда взяла кувшин и уселась в гостиной. Я последовал за ней. От нее исходил такой сильный аромат, что я чувствовал, как будто уплываю за ним.

– Для кого ты так разоделась, Линда?

– Для тебя, Эд.

Она долила мне коктейля и похлопала по плечу. С беспокойством посмотрела на входную дверь, и мне стало интересно, что это за дела у нее. То ли кто-то должен был сюда прийти, то ли ее где-то ждали.

– Что еще ты хочешь услышать от меня? – спросила она.

– Расскажи мне про Сеозама Маклайама.

– Это парень из совета, который утонул, верно? Боже, это ужасно! Остались трое сыновей…

– Они с Питером близко общались?

– Я не знаю.

– Деньги Халлигана были взяткой Маклайаму?

– Я же сказала, что не знаю.

– Такое впечатление, что ты ничего о Питере не знаешь. Как будто вы жили отдельно.

– Это очень похоже на правду. И мы в конце концов нашли силы признать это.

– Томми говорит, что ты не любила Питера с самого начала. Тебе нужны были только его деньги.

– Томми считает, что я никого не могу полюбить – из-за того, что в глубине души люблю его. Видимо, так глубоко, что никто кроме него самого этого не замечает. И вообще, я что, подсудимая?

– Итак, ты не знала Сеозама Маклайама?

– Опять. Я знала о нем.

– Питер собирался встретиться с кем-то, чьи инициалы Дж. У., в тот вечер после тебя. Дж. У. – Джозеф Уильямсон – английский вариант Сеозама Маклайама. Ты что-нибудь знала про эту встречу?

– Нет. Погоди… Он сказал, что, возможно, ему придется выскочить минут на пять, чтобы разобраться с каким-то вопросом по строительству. Но это все. Он не сказал, с кем встречается.

Пять минут. Достаточно времени, чтобы передать мешок с деньгами неподкупному советнику и убедить его изменить свое решение по поводу переделки земель гольф-клуба Каслхилла. Решение, которое разрушило бы репутацию Маклайама, лишило бы его политической поддержки. Потом он позвонил и растаял в воздухе. Бессмыслица.

Я подошел к окну. Луна была такая большая, что казалось, вот-вот лопнет. Живот болел в том месте, куда врезал Толстяк Халлиган, а голова гудела от удара, которым я поразил Голубую Бейсболку. Линда встала сзади и положила мне на плечо руку.

– Я ничего не смогу сделать, если ты не хочешь помочь мне. Ты должна рассказать все, что знаешь.

– Я не могу рассказать тебе все, Эд. Я не уверена, в том, что знаю. То, что, по моему мнению, могло произойти… то, чего я боюсь… ты должен выяснить это. Я хочу, чтобы ты это выяснил.

Обернувшись, я посмотрел ей в глаза. Не знаю, что я там искал, но увидел лишь холодный страх.

Я направился к парадной двери. Линда пошла за мной и остановилась в холле, внимательно осматривая полки буфета в поисках ключа от ворот.

– Знаешь, тебе лучше не садиться за руль, – сказала она.

– Когда я уезжал отсюда, езда в пьяном состоянии была национальным спортом. Что случилось? К нам внезапно прорвалась цивилизация?

– Не совсем. Может, только намек на нее.

Но когда я вышел на воздух, ноги у меня подогнулись. Спокойно. Поеду с открытыми окнами, и все будет в порядке. Линда дошла до машины вместе со мной, посвистывая своему коту. Автомобиль произвел на нее впечатление.

– Это машина моего отца. Ты ведь знаешь, они с Джоном Доусоном держали гараж. Они росли вместе.

У Линды засветились глаза.

– Питер что-то такое говорил: «Все идет из Фэйган-Виллас». Ты понимаешь, что это значит?

Я покачал головой.

– Я тоже не знаю, – сказала Линда и открыла мне ворота.

Я направил «вольво» на узкую дорогу, остановился под знакомым платаном на Каслхилл-роуд и закурил.

Фэйган-Виллас. Там выросли мои родители, Джон и Барбара Доусон тоже. Пятьдесят лет назад они все были детьми. И все начинается оттуда. Но что? Что – все? Тело, найденное в бетоне в основании ратуши Сифилда? Фотография отца и Джона Доусона? Тот факт, что две коробки с названием «Семья» из кабинета Питера Доусона оказались пустыми и фотографии, где двое мужчин стоят рядом, исчезли? Я сидел, курил и ждал.

Через полчаса темно-серый «лексус» с затемненными окнами проехал из Каслхилла и свернул к дому Линды. Еще через пятнадцать минут я вышел из машины и пошел по узкой дороге к автоматическим ворохам. «Лексус» был припаркован около темного дома Линды. Я посмотрел на номерной знак. Кроме того, я нашел название фирмы, отвечавшей за мониторинг этого небольшого огороженного высоким забором мирка. Фирма называлась «Иммьюникейт».

Меня остановили у самого начала Каслхилл-роуд. Двое полицейских подошли, осмотрели машину, затем один из них постучал в окно. Я опустил стекло.

– Красивая машина, сэр. – У полицейского были бледно-голубые глаза и надменно поджатые тонкие губы.

– Спасибо, – сказал я.

– Вы знаете, что у вас не заплачены налог и страховка?

– Да. Машину отремонтировали только сегодня, мне нужно было ехать.

– Полагаю, прав у вас тоже нет?

– Почему же? Права есть. Только не с собой. Меня зовут Эдвард Лоу. Я приехал из Америки на похороны. Поэтому все немного… ну, вы понимаете…

– Да. Вы пили сегодня, сэр?

– Да, немного. Одну или две рюмки. Или три.

– Выйдите из машины, пожалуйста, сэр.

Я уже подумал об этом и решил, что выходить из машины мне не хочется. Что мне действительно хотелось, так это повернуть ключ в зажигании, пока полицейский на несколько мгновений отошел в сторону, чтобы дать мне открыть дверь, и рвануть с места. Я свернул влево, чтобы не наехать на второго полицейского, который побежал к своей машине включить мигалку и сирену, и махнул мимо Бэйвью по Сифилд-роуд мимо Фэйган-Виллас в Куорри-Филдс.

Оставив машину перед домом, чтобы им было легче до меня добраться, я вбежал внутрь, где меня ожидало несколько сюрпризов.

Первое. Кто-то перерыл весь дом сверху донизу. Были вывернуты все ящики, со всех кресел и стульев содраны сиденья, столы разбиты вдребезги. Весь пол толстым слоем покрывали разорванные книги, разбитая посуда и клочья обивки.

Второе. Я припарковался на том месте, где до того стояла взятая напрокат машина. Что означало ее исчезновение? Машина с «глоком» и обоймами Томми Оуэнса в багажнике испарилась.

Третье. Томми Оуэнса нигде не было видно.

Четвертое. Вой сирены слышался все отчетливее. Как только он утихнет, копы арестуют меня, и я проведу ночь за решеткой в полицейском участке Сифилда.

Я вышел и сел на крыльцо. Томми Оуэнс оставил несколько глотков виски в бутылке. Я выпил остатки при свете луны и стал ждать, когда подъедут полицейские.

Глава 9

Такси из аэропорта доставило меня до дома. За садом хорошо ухаживали; повсюду росли красные и желтые розы, живая изгородь была ровно подстрижена. Я подошел к парадной двери и позвонил. Мне открыл отец – такой, каким он был в двадцать лет, сразу после свадьбы. Он посмотрел на меня, но не узнал. Мама подошла к двери. Ей тоже было лет двадцать, и она была беременна. Они постояли на пороге немного, как будто позировали для фотографии. Сначала мама улыбнулась, но скоро её улыбка угасла, и чем дольше я стоял там, тем испуганнее она выглядела. Потом она стала на глазах стареть, волосы поседели, кожа сморщилась. Отец заслонил ее и жестом приказал мне уйти. Потом он закричал на меня и вытолкал на дорогу. Через какое-то время он тоже стал выглядеть старым, злым, кожа натянулась на скулах. Потом у него почернели глаза и ввалились глазницы. Он исчез, и мама хлопнула дверью у меня перед носом. Так я и стоял в Куорри-Филдс, не зная, кто я, куда идти, что делать.

Утром мне дали чашку чая и отослали в комнату для допросов, стены которой были цвета заплесневелой каши, на полулежал темно-серый ковер, а в центре стояли стол и стулья. В половине девятого в комнату вошел детектив сержант Дэйв Доннли.

– Как голова, Эд? – не закрыв за собой дверь, спросил он хриплым голосом и без всякого выражения на широком лице.

На нем были широкие желто-коричневые штаны, белая рубашка с короткими рукавами и открытым воротом и неряшливо завязанный серый галстук со свежими потеками яичного желтка. Он повесил куртку на спинку стула, сел напротив меня и уперся локтями в стол, сцепив пальцы.

– Не так уж плохо, Дэйв, – ответил я. – Но это, видимо, из-за того, что я еще пьян.

Дэйв натянуто улыбнулся, но ничего не сказал. Мы некоторое время сидели молча. Потом вошла детектив Фиона Рид и захлопнула за собой дверь. Дэйв выудил из кармана куртки аудиокассету и вставил ее в магнитофон.

– Давайте на минуту отвлечемся от кассеты, – сказала Рид.

Она посмотрела на меня. Я посмотрел на собственные руки. Почему-то у меня почернели все пальцы. Потом она повернулась к Дэйву, который тут же просветлел.

– Вы вчера здорово провели время, Эд. Проникли на место преступления, выпивали с известным наркоторговцем Томми Оуэнсом, подрались в «Хеннесси» с местным хулиганом Толстяком Халлиганом и его приятелями, мило побеседовали с Джорджем Халлиганом. Криминальные круги Сифилда чувствуют себя после такого, должно быть, совершенно измотанными. Потом уселись за руль – напившись, не заплатив налоги, не имея страховки и прав, оказали сопротивление полицейским и напали на офицера полиции. Скажите, у вас случаем не день рождения был?

– Я кое-что припоминаю, детектив, но нападение на офицера полиции…

– Вы толкнули полицейского Нолана в куст с розами. Теперь у него все лицо ободрано, словно на нем точили когти кошки.

– Нолан? Это тот, который все время ухмыляется?

– Сегодня утром он уже не ухмылялся. О чем, черт возьми, вы думали? Я понимаю, вы только что похоронили мать, но… Нельзя же так себя вести! Кроме всего прочего, ваша манера вождения…

Я уже собирался начать извиняться, объяснять, что вместо того, чтобы предаваться печали и горю после похорон, я весь день бегал и решал проблемы других людей. Но не стал. Вспомнил, как однажды разыскивал одного парня, который убил молодую женщину и ее трехлетнего сына. Он сказал, что напился по случаю годовщины смерти своей жены. Он пил у нее на могиле. А по пути домой с кладбища наткнулся на своих жертв и стал их преследовать. Когда я позвонил в полицию, он начал плакать – не о женщине или ее маленьком мальчике и даже не о своей жене, а о себе, о своей пропащей жизни. Я и сам так делал, когда умерла моя дочка. Сперва я пил, чтобы избавиться от боли, потом – чтобы сберечь эту боль, и через некоторое время пользовался болью как поводом напиться.

– Вы правы, – сказал я. – Это непростительно. Как я полагаю, сегодня утром мне придется предстать перед судьей?

Фиона Рид смотрела на меня так, как будто я выброшенная на берег моря жертва кораблекрушения. Дэйв прислонился к стене, где был укреплен магнитофон, и принялся прочесывать ладонью стриженые волосы цвета перца с солью. Он побледнел, а глаза налились кровью. Его вид был так же ужасен, как и мое самочувствие.

Рид повернулась к нему и сказала:

– Ладно.

Дэйв нажал на кнопку «запись» и произнес:

– Комната для допросов номер два, полицейский участок Сифилда, двадцать второе июля. Присутствуют инспектор Рид, детектив сержант Доннли; допрашиваемый – Эдвард Лоу, начало в девять сорок пять.

– Я ведь никого не убил? – спросил я, совершенно уверенный в своей невиновности. Просто нужно было как-то вернуть контроль над ситуацией.

Дэйв сел и снова поставил локти на стол. Провел ладонью по лицу, потом положил подбородок на кулаки. Он вопросительно посмотрел на инспектора Рид. Та кивнула.

– Детектив сержант Доннли допрашивает мистера Лоу. Можете ли вы рассказать, что с вами происходило после того, как вы ушли из паба «Хеннесси» вчера вечером?

– Я поехал к Линде Доусон в Каслхилл. Там я находился примерно полчаса, может, дольше.

– Какие у вас взаимоотношения с миссис Доусон?

– Она наняла меня, чтобы я нашел ее мужа.

– Наняла вас в каком качестве?

– В качестве частного детектива.

– У вас есть лицензия на работу частным детективом здесь?

– Нет.

– Но вы представились миссис Доусон именно в этом качестве?

– Она знала, что я работал частным детективом в Соединенных Штатах.

– То есть вы характеризуете ваши отношения с миссис Доусон как исключительно деловые?

– К чему это все? С Линдой все в порядке?

– Просто отвечайте на вопросы, пожалуйста.

– Я отвечаю.

– То есть вы не совсем уверены?

– Я имею в виду, что за последние двадцать лет я увидел ее первый раз всего два дня назад, на похоронах матушки. Немного рано говорить о каких-либо «отношениях». С Линдой все в порядке? Потому что если…

– А после того, как вы уехали из дома миссис Доусон?

– Я поехал назад, вниз с холма и через контрольно-пропускной пункт.

Фиона Рид поджала губы; ее зеленые глаза налились кровью, огненного цвета волосы, казалось, встали дыбом. Она подняла палец и ткнула им в меня.

– Тело Питера Доусона нашли прошлой ночью. На яхте. Его застрелили, было сделано по крайней мере два выстрела. На месте преступления нашли «Глок-17», – выпалила она.

Когда пропадают люди, всегда чувствуешь, есть надежда найти их или нет. Но обычно в таких случаях приходится держать свое мнение при себе, чтобы не помешать расследованию. С того самого мига, как Линда попросила найти его, я чувствовал, что Питер Доусон мертв.

– Мистер Лоу не дает комментариев, – сказал Дэйв, обращаясь к магнитофону.

– На яхте были найдены отпечатки ваших пальцев. И на пистолете тоже, – сказала Рид.

Мои отпечатки? Ах, вот в чем дело! Последние глотки виски, должно быть, окончательно вырубили память.

– Я вчера осматривал яхту сверху донизу, – сказал я. – Напомню, что я искал Питера Доусона.

– Ваши отпечатки нашли и на орудии убийства.

– Вы только предполагаете, что это орудие убийства. Ведь еще нет результатов баллистической экспертизы.

– Мы разговаривали с лодочником.

– С Коулмом?

– Он сказал, что вы поднимались из кубрика и спрашивали его об инструментах. А потом, по его словам, ушли назад и достаточно долго там находились…

– Достаточно долго для чего? Чтобы убить Питера Доусона двумя выстрелами, когда в пяти метрах стоит свидетель?

– Вы могли использовать глушитель.

– И что? Я бросил пистолет, чтобы вы точно знали, что это был я, но забрал с собой глушитель – на память, потому что он мне дорог.

Вдруг до меня дошло. Один из присутствующих в баре «Хеннесси» – из тех, кто вставал, чтобы поприветствовать Джорджа Халлигана, и был лодочник Коулм. Коулм, который ходит в город, если хочет выпить.

– Как получилось, что ваши отпечатки оказались на пистолете? – Рид снова ткнула в меня пальцем.

– А там была кровь? – спросил я.

Дэйв уставился в пол.

– Отвечайте на вопрос, мистер Лоу.

– А гильзы от патронов?

Дэйв отвернулся. Рид поджала губы.

– Спорю, что нет. Это означает, что он был убит не на яхте. Что со временем смерти? Хотя, скорее всего, у вас еще нет результатов вскрытия…

Рид буравила меня взглядом, который заставлял-таки нервничать, но я не собирался в этом признаваться.

– Что все это значит? Вы действительно думаете, что я убил Питера Доусона?

Дэйв встал, опрокинув стул.

– Твои отпечатки на «глоке», ты был на месте преступления перед тем, как мы обнаружили тело. Что прикажешь думать? Сказать старшему полицейскому офицеру Кэйси, чтобы он не беспокоился, ведь мы вместе учились в школе? Как твои отпечатки оказались на пистолете?

– Я действительно не имею понятия.

Дэйв стукнул огромными кулаками по столу и заорал прямо мне в лицо:

– Эд, не надо мне тут нести всю эту чушь, просто ответь на вопрос как нормальный человек. Или у нас будут неприятности. И у тебя, и у меня.

Дэйв сел и принялся сверлить меня взглядом. Часть этой речи была произнесена для Рид, но только часть. Я попытался представить, как можно рассказать обо всем, не впутывая сюда Томми Оуэнса. Я считал, что Томми не способен убить, но точно так же я никогда бы не подумал, что он торговец наркотиками. Вдруг до меня дошло, что на самом деле я ничего не знаю о Томми, но это вовсе не повод преподнести его копам на блюдечке.

– Думаю, что это пистолет Толстяка Халлигана, – начал я.

Кто-то постучал в дверь. Рид подняла палец, которым постоянно в меня тыкала, и указала на Дэйва.

– Подождите меня, – сказал Дэйв и вышел.

– Время десять часов семь минут. Допрос приостановлен, так как сержант Дэйв покинул помещение, – сказала Рид и нажала на паузу.

В комнате становилось душно, от меня шел смрадный запах: ядовитая смесь пота, табака и перегара. По коже ползли мурашки, мне хотелось стереть их хлорным отбеливателем и проволочной щеткой. Я попытался сосредоточиться на том опасном положении, в которое попал, но смог только задуматься о том, насколько сильно расстроится Линда. Или, наоборот, вздохнет с облегчением, узнав о смерти мужа? Будет ли для нее это неожиданностью? И значит ли это, что я больше с ней не пересплю? Рид смотрела на меня так, словно я только что вылез из канализации. Я задумался о том, почему она настолько враждебно ко мне настроена, но тут вернулся Дэйв с двумя листами бумаги, один из которых отдал Фионе.

– Детектив сержант Доннли возвращается в комнату, раздает копии предварительных результатов вскрытия, и допрос возобновляется в десять часов одиннадцать минут, – сказала Рид, отпустив кнопку паузы.

– Тело Питера Доусона уже прошло стадию окоченения и начало разлагаться. Это указывает на то, что смерть произошла по меньшей мере пять дней назад, если не больше, – сказал Дэйв.

– Последний раз его видели в пятницу около шести часов вечера, – напомнил я.

– А сейчас четверг, – сказала Рид. – Когда вы прилетели из Лос-Анджелеса?

– В воскресенье, после обеда, около семнадцати тридцати. Так что я не убивал его. У меня просто не было такой возможности.

– Угу. Собирались и не успели, – резко и неприязненно сказала Рид.

Повисла тишина. Я улыбнулся. Рид кивнула Доннли.

– Далее. Из тела извлекли две пули девятого калибра. «Глок-17» стреляет именно такими, в магазине две из десяти пуль отсутствуют. У нас пока нет результатов баллистической экспертизы, но, думаю, вполне можно допустить, что найденные в теле пули были выпущены именно из этого пистолета. Поэтому, мистер Лоу, спрашиваю еще раз: как получилось, что на орудии убийства оказались ваши отпечатки пальцев?

Инспектор Рид не выдержала.

– Вы заявили, что это пистолет Толстяка Халлигана. То есть вы хотите нам сказать, что на похоронах вашей матери получили оружие от шайки Толстяка?

– Так точно. А чьи еще отпечатки обнаружили на пистолете?

– Чьи еще отпечатки? Это вы нам скажите!

– Вот я и говорю: все подстроили Халлиганы, они пытаются подставить этого парня точно так же, как пытались подставить меня.

– Какого парня, Эд? Нужно, чтобы ты назвал имя.

Я разозлил их обоих, но моей вины в этом не было. Томми получит хорошую взбучку от Дэйва, и, если это он убил Питера, то я ничем уже не могу ему помочь, да и не хочу. Не знаю, как насчет Рид, но репутация Дэйва сильно пострадает, если я не дам им хоть что-то. Поэтому я рассказал про неожиданный визит Томми в ночь на вторник, про его слова о пистолете и все остальное – до того момента вчера вечером, когда обнаружил, что пистолет украли из машины, пока я пьянствовал.

– Итак, подведем итог: Толстяк Халлиган – или один из его парней – застрелил Питера Доусона, потом отдал пистолет Томми Оуэнсу, а тот принес его вам. Зачем? – спросила Рид.

– Зачем он принес его мне? Испугался, что его хотят подставить. Похоже, он боялся не зря.

– Или вариант: Томми Оуэнс убил Питера сам, а потом принес вам пистолет…

– Зачем ему это? Почему он просто не выкинул пистолет? Или сначала стер бы свои отпечатки, а потом отдал мне?

– Может, пистолет зарегистрирован – и у кого бы он ни находился… – начал Дэйв.

– Очень сомневаюсь, что этот пистолет официально на кого-то зарегистрирован, – сказала Рид.

– Есть еще третий вариант, – сказал я. – Допустим, Томми стянул пистолет у Толстяка. А я рассказал Толстяку, что забрал пистолет у Томми. Тело Питера Доусона у них с пятницы, от него необходимо избавиться. Пока я сидел с Джорджем Халлиганом в «Хеннесси», они смотались в Куорри-Филдс, все перерыли и нашли в машине «глок».

– А потом Толстяк взял его и подбросил на яхту вместе с телом Питера? А как они договорились в клубе? Не думаю, что у них есть клубные карты, Эд, – сказал Дэйв.

Я пожал плечами. Мне самому хотелось прищучить Коулма.

– Все, что я знаю – когда я осматривал яхту, ни тела, ни пистолета там не было. Все было чисто прибрано.

– Вы что-то нашли?

Всего лишь фотографию моего отца и Питера Доусона.

– Ничего, – сказал я.

– Вы представляете, где сейчас может находиться ваш приятель Томми Оуэнс? – спросила Рид.

– А вы спрашивали у его матери?

– Вчера он не ночевал дома.

– Он не убийца, инспектор Рид.

– А у нас есть достаточно оснований полагать, что это именно он, и Халлиганы тут ни при чем.

– Его подставили.

– С чего вы взяли?

– Я найду его и докажу, что он не убивал, – сказал я.

Рид подавила невольный смешок и махнула рукой Дэйву.

– Допрос закончен, десять тридцать пять, – произнес Дэйв. Потом встал и выключил магнитофон.

– Помните: вы здесь у нас по нескольким обвинениям, мистер Лоу. Вы не можете заниматься розыском, – сказала Рид.

– Разве мне не нужно будет предстать перед судьей сегодня утром, чтобы ответить за свои прегрешения?

– Конечно, нужно.

Рид окинула меня презрительным взглядом, поджала губы и направилась к двери.

– К сожалению, обвинения уже недействительны, – сказал Дэйв, печально покачав головой.

– Что?

– Бумаги были оформлены неверно.

Я открыл рот от изумления.

– Полицейский Нолан поставил неверное число на бланке ареста, – сказал Дэйв. – Одно предупреждение, и ты свободен.

– А как же Нолан?

– Ему придется поучиться выполнять работу более ответственно. Заплати налог на машину и купи страховку, Эд. И не напивайся как малолетка, а если напьешься – не садись за руль.

– Это и есть официальное предупреждение?

Рид от дверей обернулась ко мне.

– Нет, – сказала она. – Тело Питера Доусона на экспертизе. Мы все исследуем, и найдем след Томми Оуэнса. А вы, мистер Лоу, не суйтесь в это. Никаких «если» и «но»; мы не приглашаем специалистов со стороны. Просто не суйтесь. Понятно?

Я посмотрел на нее, потом на Дэйва. Никаких «если», «но», кивков или подмигиваний. Они предупреждали меня серьезно.

– Понятно, – сказал я.

Я всегда умел убедительно врать.