Текст книги "Хранитель сокровищ"

Автор книги: Дебра Дайер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 3

Эш, смотрел в сторону Тревелиана и Рэдклиффа, стоявших у дверей библиотеки. Весь вечер он думал о предстоящем разговоре и ловил себя на мысли, что не хочет обсуждать с Тревелианом его предложение.

– Простите, но мне надо поговорить с мистером Макгрегором с глазу на глаз, – обратился Хейворд к Шелби.

– Конечно, конечно, – поспешно согласился тот. – Я поработаю у себя в кабинете. Когда поговорите, зайдите за мной, и мы вместе присоединимся к дамам.

Дверь закрылась, оставляя Эша наедине с человеком, который вполне мог быть его дедом.

Вероятность этого, так волновала Эша, что он чувствовал себя очень скованно. Старательно избегая взгляда пожилого человека, который внимательно разглядывал его, Эш сосредоточил внимание на книжных шкафах, встроенных в стены библиотеки.

За стеклом, на полках из орехового дерева плотными рядами стояли толстые тома в кожаных переплетах с золотым тиснением на корешках. Многие Эш уже читал, но некоторые видел впервые. Еще мальчиком он познал удивительную особенность книг: стоит открыть одну из них, и исчезает все уродство окружающего мира. По крайней мере, на какое-то время.

Почувствовав приближение Тревелиана, Эш весь напрягся. Старик остановился, и в стекле книжного шкафа, рядом с отражением Эша, появилось другое. Два отражения – юности и старости – удивительно похожие.

Тревелиан, улыбаясь, смотрел на молодого человека, и, казалось, знал секрет, которым готов поделиться со своим собеседником.

– Моему сыну было восемнадцать лет, когда он начал собирать редкие книги, – заговорил, наконец, Тревелиан. – Особенно его интересовали средневековые рукописи. Вы должны обязательно взглянуть на эту коллекцию.

Эш повернулся к старику:

– Не слишком ли длинный путь придется проделать, чтобы взглянуть, на несколько старинных книг?

Тревелиан улыбнулся, и в его темных глазах появился живой блеск.

– Туда стоит съездить не только из-за книг, – с воодушевлением заговорил он. – Там, где мы живем, есть много такого, что заслуживает внимания: к примеру, ручей, в котором вы поймали первую форель.

Эш задумчиво вертел в руках бокал с бренди, янтарно-желтый цвет, которого красиво отсвечивал в неярком мерцании газовой лампы.

– Похоже, вы твердо решили увезти меня с собой в Англию? – спросил он.

– Сынок, мы так долго ждем тебя! – печально ответил старик. – Пора возвращаться домой.

Эш судорожно обхватил бокал, нервно перебирая пальцами его хрустальные грани.

– Я не понимаю, почему вы так уверены во мне? – рассеянно спросил он.

– Чтобы понять это, мой милый, достаточно просто взглянуть на вас, – усмехнулся Тревелиан.

Эш поднял голову и увидел, как уверенно смотрят на него темно-синие глаза старика.

– Мне кажется, что вы видите то, что хотите видеть, мистер Тревелиан, – смело сказал Эш.

– А мне кажется, что вы слишком упорно сопротивляетесь и не хотите обратить внимание на того, кто стоит прямо у вас перед глазами, – не остался в долгу Хейворд. – Не знаю, правда, почему.

В памяти Эша всплыли слова Элизабет Баррингтон: только по-настоящему смелый человек способен не лелеять гордыню, а бороться за свою судьбу. Может, он и в самом деле боится. Боится, что действительно окажется Пейтоном Тревелианом и все убедятся, что он, не достоин носить это имя.

Словно догадываясь о его мыслях, Хейворд ободряюще улыбнулся:

– Предложение остается в силе. Я готов заплатить шестьдесят тысяч долларов за шесть месяцев, которые вы проведете в моем доме.

Эш смотрел старику прямо в глаза и старался не думать, что может он приобрести за такие деньги, и как начнет новую жизнь.

– Вы считаете, что можете купить, что угодно и кого угодно? – вспылил Эш.

Тревелиан покачал головой и, улыбаясь, посмотрел на молодого человека, словно тот чем-то его насмешил.

– У меня много денег, – объяснил он. – Но хочу, чтобы вы знали: они для меня не значат ничего. Главное для меня – вновь обрести своего внука. Мы вместе с бабушкой, так долго ждем его возвращения. Я предлагаю деньги, чтобы компенсировать затраченное вами время. Можете не сомневаться, мистер Макгрегор, вы отработаете за проживание в моем доме.

– Но каким образом я это сделаю? – недоуменно спросил Эш.

– Работать придется головой: искать ключи к разгадке своей личности. И после, я надеюсь, станете моим внуком. На протяжении шести месяцев вы будете Пейтоном Эмори Хейвордом Тревелианом, маркизом Энджелстоуном.

– Но как, черт возьми, я могу стать тем, кем не являюсь на самом деле! – воскликнул молодой человек, в душе которого творилось что-то невообразимое.

Глядя на Эша поверх своего бокала, Тревелиан сделал глоток бренди.

– Вы – Пейтон. И рано или поздно поймете это сами.

Эш чувствовал себя подхваченным стремительным ураганом. Он воспринимал слова Тревелиана, абсолютно лишенными здравого смысла. Всю жизнь Эш тосковал по дому, семье, родителям и тщетно пытался найти их. То, о чем говорил ему сейчас этот старый человек, походило на сказку, но он, Эш, давно понял, что с ним чудес не случается.

Отвернувшись от Хейворда и пренебрегая соблазнами, которые ему предлагали, Эш решительно пошел к открытой двери. Выйдя на залитую лунным светом террасу, он жадно, полной грудью вдохнул прохладный ночной воздух.

Хотелось бежать, бежать со всех ног от Тревелиана и его очаровательной подопечной, но он знал, что никуда не сможет убежать от собственных сомнений.

В темноте светились окна соседнего дома. Эш шагнул к балюстраде и крепко ухватился за перила. Здесь ему тоже негде спрятаться, при ярком лунном свете не скрыть смятение. Не оборачиваясь, Эш чувствовал, что Тревелиан стоит на пороге и смотрит на него. В следующее мгновение он услышал шаги старика, неспешно направляющегося в его сторону.

– Я понимаю, какой ураган чувств вас сейчас обуревает, – мягко сказал Хейворд.

Эш тихо засмеялся.

– Да, это уж точно, – согласился он. Опустив руки на перила, Тревелиан всматривался вдаль, на залитые лунным светом горы.

– Я часто думаю: что должен был бы сказать своему сыну в тот день, в июне, когда он уезжал, – негромко начал старик. – Эмори не знал, как сильно я его люблю. До сих пор жалею, что не сказал ему этих слов, – грустно закончил он.

Эш посмотрел на Тревелиана. Каждая морщинка, вырезанная временем, выражала, казалось, душевную боль. В этом Эш ошибиться не мог.

– Мне кажется, что он об этом знал, – тихо сказал Эш.

Тревелиан глубоко вздохнул и улыбнулся:

– Вы замечательный молодой человек, Эш – восставший из пепла.

Эш вздрогнул от неожиданности. Последние слова навеяли грустные воспоминания.

– Похоже, агенты Пинкертона неплохо потрудились, и теперь вы знаете обо мне все, – насмешливо заметил он.

Тревелиан кивнул:

– Человек из индейского племени назвал вас Эшем, – восставшим из пепла. Только, сильному подходит это имя. Вы выросли именно таким, хотя легко могли и погибнуть. Больше всего я мечтаю, чтобы вы вернулись в Англию и получили все, что по праву принадлежит моему внуку.

Эш печально покачал головой.

– Вы просто не можете окончательно смириться с утратой. И, зная, что внук остался жив, хватаетесь за призрачную надежду, видя во мне свое продолжение. Но как можно привезти с собой в свой дом абсолютно чужого человека и отдать то, что по праву принадлежит другому?

– Ты мне не чужой! – воскликнул Тревелиан, в порыве чувств, хватая Эша за руку и не заметив от волнения, что снова перешел на «ты». – Я узнал тебя, как только увидел. Ты – мой внук. И не можешь отрицать этого, даже самому себе!

Эш опустил глаза и посмотрел на длинную узкую руку Тревелиана, которой он крепко сжимал его ладонь, словно боялся, что Эш исчезнет.

– Да, сэр, не могу, – покорно согласился он.

– Нам всем будет трудно, но ничто в этой жизни не дается легкой ценой, – продолжал Хейворд. – Но я верю в тебя, мой мальчик. Я знаю: ты сумеешь занять достойное место в этом мире. Я прошу лишь об одном: вернуться в Англию вместе со мной. Дай мне шесть месяцев своей жизни, и я докажу, что ты действительно Пейтон!

– А если не сможете найти доказательств? – спросил Эш.

– Тогда решение остается за вами, – с грустью ответил старик, переходя на полуофициальный тон, и высвободил руку. – Вы сможете вернуться сюда с шестьюдесятью тысячами долларов или остаться в Англии.

Рука Эша еще хранила ощущение пальцев Хейворда только что сжимавших ее.

– Вы хотите, чтобы я вывернулся наизнанку, – неуверенно произнес Эш.

– Я хочу, чтобы вы стали тем, кем должны быть, – твердым голосом ответил Тревелиан, глядя прямо в глаза Эша. – Скажите, что согласны, поехать с нами в Англию.

Эш положил влажные от волнения ладони на прохладный камень балюстрады.

– Шесть месяцев. Будем считать, что мы заключили сделку, – произнес он наконец, те слова, которые ждал Тревелиан.

– Хорошо, – согласился старик.

Рука Эша, лежащая на перилах, сжалась в кулак. Он всматривался в видневшиеся вдали горные вершины и вслушивался в тихий шепот ветра, осторожно перебиравшего ветви деревьев.

– Думаю, терять мне нечего, – сказал он.

– Вы увидите новый и интересный мир, – отозвался Тревелиан.

У Эша было чувство, словно сделка на шесть месяцев заключена с самим дьяволом, способным заманить его в ад. Но соблазняли обещанные шестьдесят тысяч долларов, так как уже твердо знал, что купит на эти деньги. Кроме того, очень хотелось увидеть своими глазами место, где родился Пейтон. Еще он надеялся выяснить, есть ли в сердце Элизабет Баррингтон местечко для него.

– Хорошо. Считайте, что мы договорились, – глухо повторил Эш.

Тревелиан с облегчением улыбнулся:

– Вы никогда не пожалеете об этом, мой мальчик. Обещаю.

Эш посмотрел Тревелиану прямо в глаза.

– Будем надеяться, что так оно и будет.

Элизабет крепко сцепила руки на коленях, чтобы не выбежать стремглав из гостиной миссис Рэдклифф. Сидя на краешке жесткого кресла, девушка с тоской смотрела на стену, которая пестрела картинами и яркими, в зеленый и розовый цветочек, обоями. Больше всего ей хотелось, чтобы стена расступилась и позволила заглянуть в соседнюю комнату. Именно сейчас Марлоу и мистер Макгрегор находились в библиотеке и обсуждали вопрос, касающийся их всех. На карту было поставлено многое. Счастье Марлоу. Радость герцогини. Будущее Пейтона. И, наконец, ее собственные надежды. Даст ли согласие Макгрегор? Поедет ли в Англию вместе с ними?

Элизабет вынуждена была, к величайшему сожалению, признать, что мистер Макгрегор, – чрезвычайно упрямый человек. С каждой минутой беспокойство девушки нарастало. Элизабет старалась сдерживать свои эмоции. Внешне спокойная, она сидела в обществе двух женщин и с деланным вниманием разглядывала ужасающе безвкусную обстановку гостиной: Боже упаси, чтобы кто-то почувствовал ее внутреннее напряжение.

– Неужели герцог и в самом деле собирается сделать Эша Макгрегора маркизом? – первой нарушила молчание Нэнси.

Элизабет повернулась к девушке, сидевшей рядом с матерью на диване, возле настежь открытых застекленных дверей, выходящих на террасу.

– Есть основания полагать, что мистер Макгрегор и есть Пейтон Тревелиан, а, значит, титул маркиза Энджелстоуна по праву принадлежит ему, – невозмутимо ответила Элизабет.

Губы Нэнси сложились в презрительную усмешку.

– Если хотите знать мое мнение, то этот человек похож скорее на маркиза Дэвлстоуна*, – тихонько хихикнула она.

* Игра слов. Энджел (Angel) – ангел (англ.). Дэвл (Devil) – дьявол (ан&1.). – (Прим. перевод.)

Элизабет едва удержалась, чтобы не сказать Нэнси, что ее мнение никому не интересно, и сухо заметила:

– Мистер Макгрегор рос и воспитывался на западе, поэтому не стоит ожидать от него большого сходства с английским маркизом.

Нэнси, кокетливо накручивая на палец длинный локон своих темных, рассыпавшихся по белому атласу платья волос, не унималась.

– Должна заметить, – добавила она игривым тоном, – Макгрегор – неотразимый мужчина, но от его красоты становится страшно.

Лилиан укоризненно покачала головой:

– Нэнси, детка, ну, ты и скажешь, право! Только женщина низкого происхождения, посчитала бы, этого вульгарного типа красивым.

Пытаясь справиться, с бушевавшими в ней раздражением и злостью, Элизабет судорожно вцепилась в складки своего платья, однако голос прозвучал спокойно:

– Мне кажется, что многие бы нашли мистера Макгрегора привлекательным.

Лилиан с удивлением уставилась на Элизабет.

– Леди Баррингтон, но вы-то, надеюсь, не относитесь к числу таких женщин?

Элизабет заставила себя улыбнуться.

– Этот человек очень похож на своего отца, а Эмори Тревелиан считался очень красивым мужчиной, – поделилась она своими соображениями.

Нэнси бросила на Элизабет осуждающий взгляд – так высокомерная молодая особа, уверенная в своей красоте, могла бы смотреть на женщину, не годившуюся ей в подметки.

– Герцог заставляет вас выйти замуж за Макгрегора? – поинтересовалась Нэнси.

Хэйворд часто говорил Элизабет, что хотел бы видеть ее женой Пейтона. Однако посвящать в его планы собеседниц она не собиралась.

– Марлоу никогда и ни за кого не выдаст меня замуж против воли, – с достоинством ответила она.

– Меня, к примеру, никто не смог бы заставить выйти замуж за этого дикаря, – преувеличенно фальшиво содрогнулась Нэнси. – Вы можете себе представить, каким ужасам подвергнет подобный мужчина беззащитную жену?!

В который раз, с той минуты, как впервые увидела Макгрегора, Элизабет представляла себя в его объятиях. Одна мысль о поцелуе вызывала сильный трепет во всем теле. Эти женщины, считающие себя королевами, не имеют права говорить об Эше, как о животном.

Элизабет с такой силой стиснула ладони, что побелели костяшки пальцев.

– Мне хотелось бы напомнить, мисс Рэдклифф, что мистер Макгрегор ваш кузен, – не без умысла намекнула девушка.

Нэнси откинулась на спинку дивана, щеки ее зарделись, словно Элизабет надавала ей пощечин. Дочь вопросительно посмотрела на мать, – она была похожа на раненого воробышка, ищущего защиты от ястреба под крылом мамы-воробьихи.

Лилиан нервно вертела в руках хрустальный бокал с хересом.

– Прошу прощения, леди Элизабет, но я не сомневаюсь, что сегодняшний гость не имеет родственной связи с моим мужем, – с достоинством ответила она.

– Понятно, – ледяным тоном сказала Элизабет. – Вы решили закрыть глаза, на очевидное.

– Очевидное? – переспросила Лилиан и сморщилась, словно съела ломтик лимона. – Вы видели, как он одет! У него нет ни малейшего представления о моде!

– И больше похож, на разбойника, чем на маркиза, – хохотнула Нэнси.

Элизабет чувствовала, как стремительно поднимается в ней волна гнева.

– Мне кажется, что история жизни этого человека вполне оправдывает его внешний вид, – холодно заметила она.

Лилиан отпила глоток хереса и с усмешкой сказала:

– Признаться, я ожидала, что он воткнет в ростбиф нож, и будет грызть его, как кость.

– А я думаю, что мистер Макгрегор вполне прилично справился с ужином, – сухо возражала Элизабет. – Не забывайте, моя дорогая, – его никто не учил пользоваться за столом разными ножами и вилками.

Лилиан сочувственно смотрела на гостью, будто та была бедной запутавшейся девочкой, нуждающейся в покровительстве.

– Понимаю, как сильно Его Светлости хочется найти своего внука, но я уверена, что Эш Макгрегор не может им быть. Он явно произошел из низших слоев.

Приподняв бровь, Элизабет смерила хозяйку холодным взглядом:

– Я считаю, миссис Рэдклифф, что джентльменами не рождаются – ими становятся.

Под ледяным взглядом Элизабет Лилиан стало не по себе, и она нервно дернулась на месте, но уступать не собиралась:

– Я абсолютно уверена, что этот почти первобытный молодой человек никогда не сможет стать джентльменом.

– А я абсолютно уверена, что при должных обстоятельствах Макгрегор создал бы конкуренцию любому джентльмену, – уверенно заявила Элизабет.

Лилиан покачала головой, по-прежнему не соглашаясь с ней.

– Боюсь, что хорошего воспитания за деньги не купишь, – сказала она после некоторой паузы.

– Есть много вещей, которые не купишь ни за какие деньги, – отозвалась Элизабет, обводя гостиную критическим взглядом.

На стенах, оклеенных кричащими розово-зелеными обоями, пестрели пейзажи, натюрморты, семейные портреты. Последние были заключены в витиеватые и изобилующие позолотой рамы и грозили в любой момент рухнуть, не выдержав веса. С тремя диванами и более чем дюжиной стульев, комната напоминала мебельный салон. Каждый предмет, выполненный из темного дерева, был украшен грубо вырезанными виноградными лозами с гроздьями и обит бархатом ядовито-зеленого цвета.

Намеренно не скрывая своего презрения, Элизабет перевела взгляд на миссис Рэдклифф.

– За деньги невозможно приобрести вкус и хороший стиль, – продолжала девушка, – не купить и внимательного отношения к чувствам других.

Темные глаза Лилиан стали огромными, по лицу пошли красные пятна.

– Леди Элизабет, уверяю, я вовсе не желала вас обидеть. Хотела только сказать, что сегодняшний гость никак не может быть сыном Ребекки и Эмори. Прошу вас, не обижайтесь на меня, – извиняющимся тоном прощебетала миссис Рэдклифф.

– Ну что вы, на вас я ни за что не обижаюсь, – ответила Элизабет и, мягко шурша розовым шелком, стремительно поднялась.

Все мышцы ужасно болели: так сильно, она напрягла их, пытаясь подавить гнев и раздражение. Девушка выдавила из себя улыбку:

– Все дело в том, что у нас с вами разные точки зрения на жизнь, миссис Рэдклифф. А теперь, с вашего позволения, я хотела бы подышать свежим воздухом.

– Да, да, конечно, – поспешила ответить Лилиан.

Элизабет направилась к террасе. Двери были слегка приоткрыты, и в комнату врывался свежий ночной ветерок.

Выйдя из гостиной с достоинством королевы, девушка ступила на террасу и закрыла двери. Стуча каблучками по каменным плитам, она пошла вперед, пытаясь немного успокоиться.

Ни разу ей не приходилось общаться с такими ужасными людьми! Вцепившись в холодные перила гранитной балюстрады, Элизабет дала, наконец, волю чувствам. Где справедливость?! Разве можно судить о человеке, ничего о нем не зная? Она постоянно думала, удастся ли узнать, что за человек скрывается за именем Эш Макгрегор? Вне всякого сомнения, он был упрям и не хотел прислушиваться ни к каким доводам.

Элизабет подняла голову и, подставив лицо лунному свету, резко выдохнула. Как ей сейчас хотелось плакать и кричать!

– Вы выглядите такой взбешенной, что испугали бы даже медведя-гризли.

Услышав низкий голос Макгрегора, Элизабет вздрогнула от неожиданности. Резко обернувшись, и прижав руку, к бешено бьющемуся сердцу, она уставилась на него широко раскрытыми глазами. Эш стоял, опершись широким плечом о кирпичную белую стену, разделявшую двери гостиной и библиотеки. Он был как прекрасное видение из самых сокровенных мечтаний Элизабет.

– Вы меня испугали, – сказала девушка дрожащим от волнения голосом.

Эш неспешной походкой направился к ней.

– Похоже, у меня это уже входит в привычку, – насмешливо заметил он.

– Да, похоже на то, – тихо пролепетала Элизабет.

Прохладный ночной ветерок шуршал в листьях, перебирая ветви деревьев, стоящих на темной лужайке, словно шахматные фигуры. Игриво забирался в густые волосы Эша, трепал шелковистые пряди и бросал на лоб темные завитки.

Элизабет боролась со страстным желанием убрать эти непослушные прядки. Девушка дрожала всем телом, но не от ночной прохлады.

– Я думала, вы в библиотеке, – растерянно произнесла она.

– Я и был в библиотеке, – ответил Эш.

Он подошел к девушке так близко, что тепло его тела, казалось, согревало даже воздух. Он приблизился больше, чем того допускали светские нормы. Но он едва ли руководствовался правилами приличия. Эш Макгрегор всегда делал то, что ему хотелось, отличаясь этим от знакомых Элизабет джентльменов.

Он был диким.

Он был необузданным.

Красивым.

Желанным.

Элизабет должна была избегать таких мужчин, как Эш Макгрегор. Но она стояла на месте, наслаждаясь теплом и силой, исходящими от него.

– Надеюсь, вы пришли к соглашению? – поинтересовалась девушка. Макгрегор, опершись бедром о балюстраду, внимательно смотрел на Элизабет.

– Да, – ответил он.

Девушка облизала пересохшие от волнения губы.

– Значит, мы возвращаемся все вместе в Англию? – спросила она.

Прежде чем ответить, Эш окинул девушку долгим и пристальным взглядом.

– Похоже, вам не терпится вернуть этого Пейтона к жизни. Вас связывают с ним какие-то личные планы? – предположил он.

Отвернувшись, Элизабет посмотрела в сад. В конце аллеи белела мраморная беседка в форме маленького греческого храма.

– Просто я хочу, чтобы Марлоу вновь обрел своего внука, – ответила девушка.

– Это единственная причина? – недоверчиво переспросил Эш.

Элизабет заметила краем глаза, как он внимательно наблюдает за ней. Она невольно зарделась, но постаралась спокойным голосом ответить:

– Конечно.

– А я уж было подумал, что у вас какие-то планы в отношении Пейтона. Возможно, хотели бы выйти за него замуж, – предположил Эш.

Элизабет резко обернулась к Макгрегору. От его вольных замечаний она была просто в бешенстве.

– Из того, что мне известно, я могу судить, – у этого парня, Пейтона, довольно неплохое наследство, – как бы между прочим, снова намекнул Эш.

– Я хочу, чтобы вы знали, мистер Макгрегор, мой отец был маркизом Уэйкфилдом. Чтобы выйти замуж, мне не надо предварительно заглядывать в кошелек своего жениха.

Гнев девушки только рассмешил Эша:

– А вы, оказывается, совсем не такая, какой кажетесь на первый взгляд, мисс Баррингтон.

Неожиданное замечание и смягчившийся тон заставили девушку заволноваться.

– Я не понимаю, о чем вы говорите? – осторожно спросила она.

– Я хотел сказать, что со стороны вы производите впечатление чопорной напыщенной леди, – начал объяснять Эш.

Элизабет принялась поправлять волосы, словно ей надо было убедиться, что шпильки на месте.

– Не беспокойтесь, – снова заговорил он, – прическа в порядке. – Эш смотрел на нее с улыбкой.

Девушка опустила руки, хотя в этот момент ей хотелось за ними спрятать лицо. В его присутствии она чувствовала себя уязвимой, будто он без труда видел ее насквозь и читал все мысли.

– С первого взгляда вы кажетесь спокойной и холодной. Словно одна из этих статуй. – Макгрегор кивнул в сторону аллеи, где среди вечнозеленого кустарника стояли на постаментах беломраморные изваяния греческих богов и богинь. – Но внутри... – Эш легонько прикоснулся к щеке девушки длинными и теплыми пальцами.

Элизабет замерла, глядя, не отрываясь, в его удивительно красивые глаза. Понимая, что должна отойти от Эша подальше, она была не в силах даже пошевелиться. Да ей вовсе этого и не хотелось. Руки Эша были спокойные и ласковые, а жар, исходящий от него, она ощущала каждой клеточкой своего тела.

–... внутри вас бушует пламя, – закончил фразу Эш.

Его пальцы приподняли девичий подбородок.

– Утром я видел вас в гневе, вечером – среди других. И должен сказать, что больше всего вы понравились, когда были за меня.

– Вы все слышали? – растерянно прошептала Элизабет.

– Да, слышал, – признался Эш, и в его голосе прозвучали едва уловимые сердитые нотки. – От вашего тона просто мурашки начинают бегать по коже. Становится холоднее, чем в декабре, когда с гор дуют ветры.

– Наверное, я была немного резка, – сказала девушка после некоторого молчания.

– Вообще-то утром мне показалось, что я вам совсем не понравился. И вдруг вы бросаетесь на мою защиту. – Эш легонько пощекотал большим пальцем нижнюю губу Элизабет, ласково глядя на нее блестящими в лунном свете глазами.

Она почувствовала, как от неожиданной ласки начинает слабеть.

– Эти женщины не имели права говорить о вас такие вещи, – словно оправдываясь, произнесла Элизабет.

Коснувшись густых шелковистых волос девушки, Эш осторожно погладил ее.

– Они сказали обо мне правду, – возразил он.

– Нет. – Затянутые в перчатки ладони Элизабет в порыве прижались к мягкому белому хлопку рубашки на его груди.

В следующее мгновение сильная рука Эша обвилась вокруг тонкой талии и крепко притянула девушку к себе. Но это невозможно! Ноги едва держали Элизабет, она не смогла бы убежать, даже если бы сильно захотела. Но бежать никуда не хотелось. Ей казалось, что этой минуты она ждала всю жизнь.

– Я не джентльмен, моя прекрасная леди, – хриплым от возбуждения голосом произнес Эш.

Элизабет дрожала всем телом.

– Вы меня предупреждаете? – Она была взволнована не меньше.

– Можете думать и так, – отозвался Эш.

Элизабет знала, что при малейшем сопротивлении Эш ее отпустит, но ей не хотелось покидать его теплых объятий. Напротив, она жаждала прижаться к нему еще крепче, дождаться поцелуя, о котором грезила.

Элизабет часто думала о мальчике, давно затерявшемся в далекой и дикой стране. Она представляла его взрослым. Встретятся ли они когда-нибудь? И вот теперь этот мальчик, ставший мужчиной, обнимает ее и испытывает те же чувства, что и она.

Чуткие пальцы Эша, перебиравшие шелковистые пряди Элизабет, замерли на ее шее. Он наклонился, и она ощутила на щеке легкое дыхание, свежее и чистое, как первый весенний дождь.

Элизабет почувствовала, как сначала робко касаются ее губ мягкие губы Эша и, скользнув от одного уголка к другому, завладевают ими полностью.

Охваченная сладким чувством, охватившего ее восторга, Элизабет чуть слышно простонала. Возбуждение затрагивало каждый нерв, и она трепетала всем телом в жарких объятиях Эша. Ошеломленная нахлынувшими эмоциями, девушка замерла на секунду, но уже в следующее мгновенье полностью отдалась страсти.

Элизабет ласкала темную гриву его волос – Боже, как некстати эти перчатки!

Ответное желание девушки родило в груди Эша глухой стон, и он не сдерживал его, – для обоих в этот момент не существовало условностей.

Чувства, о которых девушка раньше и не подозревала, пробудились в ней, раскрываясь навстречу чему-то новому, волнующему, раскрываясь как нежные бутоны под теплыми лучами солнца.

Подавшись назад, Эш вдруг резко отстранился от девушки, дав прохладному ветерку несколько охладить их пыл.

Страстные объятия разомкнулись, и Элизабет без сил припала к перилам балюстрады. Испугавшись того, что между ними сейчас произошло, и пытаясь подавить бушевавшие чувства, она молча смотрела на Эша.

Он немного отошел.

– Вам не следует оставаться наедине с таким мужчиной, как я, – глухо, с оттенком какого-то недовольства произнес Макгрегор.

Уловив в его голосе сердитые нотки, Элизабет удивилась:

– Насколько я помню, вы сами говорили, что никогда ни одну женщину, ни к чему не принуждали, – напомнила она.

Эш сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

– Леди, еще несколько минут, – и я уложил бы вас с раздвинутыми ногами прямо в траву, – сказал он, не стесняясь в выражениях.

От подобной дерзости она чуть не задохнулась.

– Знаете, мистер Макгрегор, вы изрядно поднаторели в искусстве обольщения! – возмущенно воскликнула Элизабет.

– Не забывайте, Бет, я – не один из ваших джентльменов.

Нагнувшись к Элизабет, Эш обхватил ее бедра и, прижав к перилам балюстрады, прошептал:

– Не играйте со мной в эти игры. Вы можете больно обжечься!

Элизабет, скрывая оскорбленное чувство за маской гнева, гордо тряхнула головой:

– Вы не испугаете меня, мистер Макгрегор.

– А надо бы, черт возьми, вас попугать, – с сожалением в голосе ответил Эш.

Стараясь не обращать внимания на дрожащие ноги, девушка с достоинством парировала:

– Если вы и в самом деле, такой негодяй, каким хотите казаться, не стоило говорить, на что вы способны!

– Послушайте, леди, советую вам не забывать, кто я такой, и что из себя представляю, – предупредил Эш.

– Вы человек, которого долгое время не могли найти, – ответила Элизабет, как ни в чем не бывало. – В конечном итоге, вы можете найти дорогу домой, если забудете о своей гордыне. Вы – храбрый мужчина, мистер Макгрегор, или трус?

По лицу Эша заходили желваки.

– К чему эти пустые разговоры? Я уже сказал Тревелиану, что поеду с ним в Англию, – сердито объявил он.

Элизабет прижала руку к сердцу, благодаря, в душе Бога, что ее молитвы были услышаны.

– О Боже! Это просто чудесно! – воскликнула она, не в силах сдержать радость.

– Не стоит возлагать на меня свои надежды, Бет, – охладил ее Эш. – Навсегда в Англии я не останусь. Я обещал старику пробыть там шесть месяцев и не больше. Шесть месяцев, после чего уеду назад.

– Шесть месяцев? – недоуменно переспросила Элизабет. – Но за это время едва ли можно успеть познакомиться...

Уже в следующее мгновение девушке показалось, что он превратно может истолковать эти слова, и она принялась нервно перебирать жемчужины на своем ожерелье.

– Я, конечно же, имела в виду вас и Марлоу. Эш сурово сжал губы.

– Давайте сейчас выясним все раз и навсегда. Я еду в Англию только из-за денег, а не ради чего-то там или кого-то, – безжалостно отрезал Эш.

Элизабет вопросительно посмотрела в его глаза, надеясь, что он сказал неправду, но в холодной синеве не смогла найти ничего утешительного. И поцелуй, объединивший их несколько минут назад, от которого Элизабет и сейчас еще не могла опомниться, для Эша не значил ровным счетом ничего.

Надеясь, что он не заметит ее разочарования, она опустила глаза и стала смотреть на узкий черный галстук, выглядывающий из-под воротничка его белой рубашки.

– Не понимаю, как вы можете так поступать с Марлоу! – в голосе Элизабет звучала обида.

– Но старик, похоже, на мне просто помешался, – невозмутимо ответил Эш.

Девушка с достоинством расправила плечи. Оскорбления в свой адрес она еще могла терпеть, но Марлоу...

– Да, как вы смеете говорить о нем в таком тоне! – возмутилась она.

– Послушайте, леди, для вас он, может быть, и святой, а для меня – просто старик, у которого денег больше, чем здравого смысла, – спокойно ответил Эш.

Возмущению Элизабет не было предела:

– Но ведь он – ваш дед!

Эш громко расхохотался, явно издеваясь над ее негодованием.

– Если вы верите в эту чушь, значит, еще большая дура, чем ваш опекун, – презрительно фыркнул он.

Заглянув в глаза Макгрегора, Элизабет увидела в них холодное безразличие – никакого отклика на ее глупые надежды. Обжигающий огонь реальности спалил все чаяния и мечты Элизабет.

– Вы правы, мистер Макгрегор, – взяла она себя в руки. – Я самая настоящая дура.

Прищурившись, Эш отступил немного назад, словно перед ним стоял противник, готовый в любую минуту на него наброситься.

– Только дура, могла так обольститься, приняв за тонкость ранимой души вашу холодную расчетливость. Только дура могла поверить, что человек с такими низменными стремлениями сможет когда-нибудь стать настоящим джентльменом, достойным имени Тревелиан. – Она выпалила все это на одном дыхании.

– Похоже, вы начинаете сомневаться, что я могу быть Пейтоном Тревелианом, – заметил Эш.

Элизабет с трудом проглотила подступивший к горлу комок.