Текст книги "Креольская невеста"
Автор книги: Дебора Мартин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
Камилле почему-то казалось, что его внимание всецело обращено на нее, хотя и знала, что это не так. Этот танец – простая формальность, не более того, однако он танцевал так, как до этого не танцевал с ней ни один из ее соотечественников.
– Не верю, – продолжал майор. – Вы так отважно встали на защиту креолов, что все ваши ухажеры, наверное, готовы стреляться за право пригласить вас на танец.
Теперь настал черед Камиллы смеяться, однако в ее смехе слышалась грусть.
– Мои ухажеры? Ошибаетесь, майор Вудворд, никаких ухажеров у меня нет. Как вы уже, наверное, заметили, я слишком стара, чтобы привлечь чье-либо внимание.
Майор с искренним удивлением посмотрел девушке в лицо:
– Креолки долго сохраняют молодость, но могу поклясться, что вам самое большее двадцать четыре.
– Двадцать пять, – поправила его Камилла с нарочитой небрежностью, стараясь скрыть боль, которую испытывала всякий раз, когда думала о том, что ее избегают креольские мужчины. – Я – как это у вас, англичан, говорится? – за пределами для всех креольских джентльменов.
Майор так внимательно посмотрел на Камиллу, что у нее вновь перехватило дыхание.
– Тогда они дважды дураки. Во-первых, потому что не выбрали вас, пока вы еще не были за пределами, а во-вторых, потому что считают, будто женщина в двадцать пять лет теряет свое очарование.
Этот комплимент согрел Камилле душу, но она не знала, верить ему или нет.
– Вы хотите сказать, что американцы придерживаются другого мнения? Я слышала, как о некоторых американских леди отзывались, используя выражение старая дева.
Майор нагнулся поближе и одарил Камиллу обаятельной улыбкой.
– Но вы слишком молоды, чтобы быть старой девой. – Он перевел взгляд на ее губы. – И слишком красивы.
От смущения Камилла покраснела, а майор негромко спросил:
– Удовлетворены ли вы тем, как я вальсирую?
– Вы очень хорошо вальсируете, – пробормотала Камилла смущенно. Мысли ее были заняты совсем другим. Она думала не о том, как он вальсирует, а о том, как его бедра прижимаются к ее бедрам, как приятно щекочет щеку его теплое дыхание…
– Так как я уже хорошо овладел техникой вальса, – язвительно заметил майор, – может, вы обучите меня другим танцам? – Он понизил голос до хрипловатого шепота. – Я с удовольствием научусь любому делу, которому вы соблаговолите меня обучить.
Камилла должна была почувствовать себя оскорбленной, но вместо этого ощутила радостную дрожь внутри.
– Думаю, за один вечер вы постигли уже достаточно премудростей, майор, – проговорила она с лукавой улыбкой.
Музыка смолкла. Они тоже остановились, но майор не отпускал от себя Камиллу.
– Мадемуазель, – начал он, – может быть, вы не откажетесь…
– Вот ты где! – прошипел кто-то за спиной. Камилла тихо застонала. Дядя!
Майор Вудворд отпустил ее, она обернулась и встретила гневно пылающий взор дяди Огаста. По-видимому, забыв, что майор понимает по-французски, он принялся отчитывать племянницу громким шепотом:
– Сначала ты позоришь нашу семью: выступаешь перед всеми собравшимися, читаешь нотации мужчинам. Потом имеешь наглость пойти танцевать с этим варваром…
– Прошу прощения, – произнес майор Вудворд на безукоризненном французском. Выражение его лица становилось все более суровым. – Ваша дочь просто…
– Она мне не дочь! – перебил его дядя Огастт. – Моя дочь никогда бы не повела себя столь неподобающим образом! Она мне всего лишь племянница! Племянница, которая постоянно позорит нашу семью!
Хотя Камилла всегда знала, что дядя ее презирает, ей было обидно слышать, что он так открыто высказывает свое отношение к ней, к тому же перед майором. Она поспешно опустила голову, чтобы скрыть набежавшие на глаза слезы.
– Ну, значит, племянница! – отрезал майор Вудворд. – Все равно не следует упрекать девушку за то, что она согласилась танцевать со мной. Я вынудил ее на это.
Камилла была благодарна майору за то, что он солгал, но дядю его слова не успокоили.
– Я упрекаю ее потому, – парировал он, – что, как ей прекрасно известно, незамужняя женщина не должна танцевать с тем, кто не был должным образом представлен ее старшим родственникам. – В голосе дяди послышалось снисхождение. – Разумеется, вы, будучи американцем, который не умеет вести себя в порядочном обществе, не знали, что нанесли девушке оскорбление, пригласив на танец, не представившись предварительно ее семье. Но она-то знает, как надо себя вести! Она должна была сразу же вам отказать. В будущем, уверяю вас, она так и сделает.
Камилла бросила на майора встревоженный взгляд. Странно, почему он не вызывает дядюшку на дуэль за такие неприкрытые оскорбления? Вначале майор действительно весь напрягся, и его рука потянулась к мечу. Но потом, он, похоже, решил не нарушать зыбкий мир, который едва-едва удалось установить. Да и народ вокруг начал замечать, что происходит что-то неладное.
Майор покачал головой и поцеловал Камилле руку.
– Спасибо за урок, мадемуазель, – пробормотал они исчез в толпе.
Камилла смотрела ему вслед. Под перчаткой сохранилось ощущение от его поцелуя. Урок. Интуитивно она поняла, что он имел в виду: не их урок танцев, а урок презрения креолов к американцам, который только что преподал ему дядя. Что касается урока танцев, то тут Камилла не хотела бы ничего менять, однако она отдала бы что угодно, чтобы другой урок – урок презрения – не состоялся.
– Пошли, – прикрикнул на нее дядя и, схватив Камиллу за руку, повлек к выходу. – Мы уходим.
– Это из-за того, что я танцевала с американцем? – недоуменно спросила она, с трудом поспевая за ним.
– Нет. Дезире плохо. Твоя тетя нашла ее в кустах. Ее тошнило.
Камилла тут же позабыла об американце.
– О нет! Что с ней?
– Наконец-то вспомнила о кузине. Что с ней, спрашиваешь? А раньше ты о чем думала? Лучше бы за ней присматривала, чем с американцами отплясывать. Ты хоть понимаешь…
Но Камилла уже не слышала, что бурчал дядя. Она думала о Дезире. Кузину тошнило уже третий раз на этой неделе. Первые два раза она просила Камиллу никому об этом не рассказывать, чтобы никого не беспокоить, и Камилла молчала. Может, ей не следовало молчать?
С Дезире творится что-то очень странное. Нужно непременно выяснить, что с ней происходит.
Глава 2
Если не можешь быть целомудренным, будь осторожным.
Испанская пословица
– Я сказал пригласи ее на танец, а не начни с ней заигрывать, – заметил генерал Уилкинсон, когда к нему подошел Саймон Вудворд. Сам командир стоял возле столика с закусками. – Дядя буквально силком тащит ее вон из зала.
Саймон, нахмурив брови, смотрел, как Камилла Гирон скрылась за дверью.
– Откуда вы знаете, что это ее дядя?
– Мне только что сказал месье де Мариньи.
Бернард де Мариньи был одним из тех немногих креолов, которые дружелюбно относились к американцам. Несомненно, причиной служило то, что он был очень богат и в свои восемнадцать лет пресыщен жизнью. Его покойный отец Филипп де Мариньи, в свое время слыл самым могущественным человеком на много миль вокруг и баловал сына, как мог.
– Она сирота, поэтому живет со своими дядей и тетей, – продолжил генерал. – Ее дядю зовут Огаст Фонтейн. Он агент по продаже хлопка, не очень богат, но всеми уважаем по причине своей безупречной родословной. Поговаривают, что один из его дальних предков был королем Франции.
– Да, он обладает поистине королевской гордостью. Ему очень не понравилось, что его племянница танцевала с одним из нас. – Саймон налил себе стакан пунша и выпил его одним залпом. Жаль, на этом балу нет ничего покрепче. – Выяснилось, что ни одной креольской леди не дозволяется танцевать с кавалером, который прежде не выдержал сурового испытания быть представленным всей ее родне.
– Ах да, – вздохнул генерал Уилкинсон. Он тоже потягивал пунш. Его взгляд, выражавший легкое презрение, скользил по толпе. – У креолов существует масса негласных правил, как следует поступать и как не следует. Чертовски формальный народ.
Формальный народ – мягко сказано, – подумал Саймон. – Надменные снобы!.. Ни о чем не могут думать, кроме своих пресловутых связей с Европой… И кому они нужны, эти связи?..
– Надеюсь, вы передали девушке мою благодарность? – прервал его мысли генерал Уилкинсон.
– Да.
Генерал, очевидно, понял, что подробного отчета от майора не дождешься, и продолжил:
– Храбрая девчонка, не правда ли? Это же надо – выступить перед целым залом агрессивно настроенных мужчин и высказать им в открытую, какие они ослы!
Саймон слегка улыбнулся, вспомнив, как Камилла Гирон взывала к разуму своих соотечественников.
– Думаю, это было не столько храбростью со стороны мадемуазель Гирон, сколько желанием высказаться.
Очевидно, этими словами майор невольно выдал то, что между ними девушкой произошел довольно откровенный разговор, потому что генерал пробормотал:
– Да. Сильная и решительная личность.
– Да.
Именно сильная и решительная личность, лучше описать эту девушку просто невозможно. Саймон вспомнил, как она не дала ему увильнуть от обязанности станцевать с ней. Большинство молодых женщин промолчали бы, если бы он повернулся к ним спиной. Но не Камилла Гирон. Она дала понять, что так легко его не отпустит, причем сделала это на удивительно хорошем английском.
Жаль, что она не была столь же решительна со своим дядей: вот уж кому не мешало бы честно все высказать! Саймон крепко сжал в руке хрустальный бокал из-под пунша. Он все еще не остыл после оскорбления Фонтейна, но больше всего его взбесило, как вел себя этот тип со своей племянницей. Она не заслужила, чтобы ее так оскорбляли перед практически незнакомым человеком.
– Должно быть, мадемуазель Гирон и вправду вас разволновала, – произнес генерал вкрадчивым голосом, который появлялся у него, когда он пытался быть деликатным. – Никогда не видел, чтобы вы на балах выпивали больше одного бокала пунша. А сегодня вы выпили уже три.
Только тогда Саймон заметил, что хлещет пунш, как алкоголик виски за стойкой бара. Дрожащей рукой он поставил наполовину недопитый бокал на стол, проклиная в душе наблюдательность генерала.
Разволновала. Это уж точно. Камилла Гирон действительно его разволновала. Как и все креолки, она носила откровенную одежду. Платье, в которое она была одета, сидело на ней как влитое. Саймону так и хотелось скинуть с нее это платье, чтобы она предстала перед ним обнаженной. А эти непокорные каштановые кудри! Хотелось зарыться в них лицом.
Во всем заметна была ее непохожесть на других. Эта девушка напоминала королеву, которая по ошибке забрела в чужие владения, но при этом все равно оставалась королевой.
А Саймону сейчас меньше всего была нужна королева, особенно креольская. Он даже был рад, что теперь у него имеется веская причина не приглашать ее больше на танец.
Саймон нахмурился. Не нужно было сдавать своих позиций. Черт возьми, танцевать с ней было сущей мукой! Он не мог отвести от нее глаз. Кожа у нее – как фарфор. Интересно, какова на ощупь кожа на других участках ее тела? Саймону очень хотелось прикоснуться к девушке губами, поэтому он и поцеловал ей руку. Жаль, что на ней были перчатки!
Подняв поставленный на стол бокал, майор осушил его до дна. Его брат Нил вечно твердил, что у Саймона поэтическая натура, но это же безумие – мечтать о недостижимом! Креолка. Вскоре он дойдет до того, что начнет рассыпаться в галантных любезностях, как все эти французики.
Саймон с грохотом опустил пустой бокал на стол. Генерал поднял на него глаза.
– Дать вам совет, друг мой?
– Какой совет? – несколько резковато спросил Саймон.
– Если вы собираетесь ухаживать за мадемуазель Гирон, будьте готовы к тому, что ее семейство встретит вас в штыки. – Саймон недоуменно уставился на генерала, а тот добавил: – Насколько я могу судить со слов Бернарда, месье Фонтейн этого не потерпит. Он недолюбливает американцев.
– Не беспокойтесь. Я не собираюсь надоедать мадемуазель Гирон своими ухаживаниями.
– Верю вам на слово, – произнес генерал Уилкинсон, скептически улыбнувшись. – Мне-то до этого никакого дела нет, сами знаете. Чем больше смешанных браков, тем легче будет управлять этой территорией. Да и жена моя только обрадуется, если вы заключите помолвку с какой-нибудь порядочной девушкой, все равно, будь она креолка или американка. Моя жена считает, что вам уже давно пора остепениться.
– А я пока не собираюсь жениться. Кроме того, сомневаюсь, что мадемуазель Гирон захочет получить себе в мужья американского дикаря.
При виде загадочной улыбки на лице генерала Саймон чуть не застонал. Не хватало еще, чтобы Уилкинсон взял на себя роль свахи! И без того его супруга постоянно сводит Саймона с разными особами женского пола. С тех самых пор, как он познакомился с генералом, миссис Уилкинсон решила, что главная цель ее жизни – во что бы то ни стало сосватать Саймона, особенно после того, как он сообщил генералу, что, как только отслужит свой срок в Орлеане, уйдет в отставку.
Но Саймона нисколько не интересовало мнение генеральши на этот счет. Сам он знал, что сейчас у него нет времени на жену, особенно на жену-креолку. Его полк надолго здесь не задержится. Кроме того, у него здесь было личное дело, в исполнении которого красивая молодая женщина будет только помехой.
Вспомнив об этом личном деле, Саймон нагнулся к генералу и понизил голос до шепота:
– Вы сказали, что хотели поговорить со мной насчет завтрашнего дня. По-моему, сейчас для этого самое подходящее время.
Он оглядел комнату и добавил:
– Это не займет много времени. Почему бы нам не прогуляться по холлу?
Кивнув, генерал проследовал за Саймоном вон из зала. Они зашли в комнату напротив, где можно было поговорить наедине. Прикрыв за собой дверь, генерал спросил:
– Все готово?
– Да. Лизана встречается со мной в десять часов. И тогда мы обо всем договоримся.
– А Робинсон?
При упоминании имени Гарри Робинсон на лице Саймона появилась ухмылка:
– Мы вместе отправимся к Лизане.
– Думаешь, Робинсон тебе доверяет?
– Думаю, да. Вы знаете, как это бывает: когда люди слышат, что я провел детство и юность среди дикарей, они приходят к выводу, что мое поведение не отличается нравственностью. А после того как Нил навестил сержанта и наплёл ему о том, как мне удается жить на широкую ногу, Робинсон, наверное, считает, что я сущий дьявол в униформе.
Нил приехал в Новый Орлеан пару месяцев назад, привез Саймону известие о смерти их отца и прогостил у него так долго, как только мог, не подвергая опасности дела их семейной торговой компании в Виргинии. Саймона опечалил отъезд брата. Ведь теперь Нил был единственным братом, который у него остался, а все из-за этого Лизаны.
– Ну и как же вам удается жить на широкую ногу? – Вопрос генерала Уилкинсона отвлек Саймона от мрачных мыслей.
– Нил неплохо разбирается в инвестициях. Я отдаю ему часть жалованья, а он вкладывает ее в какое-нибудь выгодное дело, в результате чего сумма денег удваивается. Разбогатеть я не разбогатею, но смогу позволить купить себе почти все, что захочу.
– Да, пока мы не затеяли эту шараду, ты жил скромно, словно монах.
– Отец учил меня экономить каждый грош. Кроме того, мне не нравится тратить деньги на разные безделушки. – Саймон пристально посмотрел на генерала. – Если только эти безделушки не идут на пользу моему отечеству.
– Да, да, в нелояльном отношении к отечеству вас упрекнуть нельзя, – сухо произнес генерал. Он помолчал немного, словно обдумывая что-то. – Я знаю, что вы и губернатор Клейборн считаете, что пиратство следует искоренить, но не уверен в необходимости столь радикальных мер. Боюсь, что ваши действия создадут еще больше проблем, а не разрешат их. Похоже, креолы любят своих пиратов; к тому же от Лизаны и его пиратов вреда не так уж и много.
– Не так уж и много вреда? – повторил Саймон с легким возбуждением в голосе.
Генерал вспомнил, с кем разговаривает, и едва заметно побледнел.
– Простите, я совсем забыл. Вы считаете, что именно Лизана виновен в гибели Джошуа.
– Я знаю, что виновен Лизана.
Саймону потребовалось почти десять лет, чтобы разыскать свидетеля тех событий, кто мог бы сказать, какой пират сопротивлялся до последнего, не желая сдаться кораблю военно-морских сил, на котором служил его брат. После того как он узнал, что именно Лизана выстрелил из пушки и убил брата, он решил не уходить пока из армии и непременно добиться, чтобы его перевели служить в Новый Орлеан.
Лизану так и не поймали. Пока что никто его не мог уличить ни в чем, кроме того, что он занимался каперством. Но скоро все изменится. Саймон обязательно поймает Лизану, и не только его, но и всех его матросов, и навсегда уничтожит эту язву на теле общества.
Саймон набрал в легкие побольше воздуха:
– Я знаю, что это Лизана. Этот человек заплатит за то, что сделал. Я собственноручно вздерну его на виселице.
* * *
Камилла смотрела, как тетя Юджиния уложила Дезире на огромную кровать с пологом, подоткнула ей одеяло и нежно поцеловала в лоб.
– Не позволяй ей сегодня много разговаривать, – сказала она, повернувшись лицом к племяннице. – Я-то знаю, как любят девочки поболтать, но сейчас ей необходим отдых.
– Конечно.
Как только тетя вышла из комнаты, Камилла подошла к кровати, откинула одеяло и, усевшись на набитый мохом матрас, положила руку кузине на лоб.
Жара у нее не было. Просто какая-то необъяснимая тошнота и рвота. Больше всего Камиллу беспокоило то, что Дезире не хотела сказать тете Юджинии, что это с ней и раньше случалось.
Дезире приоткрыла глаза.
– Ну, как ты? – спросила Камилла.
– Лучше. – Дезире схватила Камиллу за руку. – Прости меня, Кэмми. Я испортила тебе бал. Ты так веселилась. – Нежные черты ее юного личика омрачило беспокойство. – Похоже, тебе понравилось танцевать с майором Вудвордом.
Камилла пожала плечами:
– Да так… Ничего себе.
Камилла всегда детально описывала Дезире тех, с кем танцевала на балах. Хотя Дезире танцевала хорошо, приглашали ее редко, поэтому она радовалась, глядя, как веселится на балу Камилла. Дезире никогда ни о ком плохо не думала, но, похоже, ей доставляло удовольствие выслушивать остроумные и порой язвительные замечания Камиллы, которая любила описывать своих глупых и тщеславных партнеров по танцам.
Однако сегодня Камилла не торопилась давать подробный отчет о том, что произошло между ней и майором Вудвордом, это было так на нее не похоже. Она хотела сперва все хорошенько обдумать и прочувствовать, прежде чем вынести о майоре окончательное суждение.
Дезире молча смотрела на кузину. Выражение ее лица было какое-то странное и неподвижное.
– Камилла?
– Да, милая?
– О чем ты разговаривала с майором Вудвордом, когда вы танцевали сегодня?
Камилла потупила взор и принялась водить пальцем по кружевным цветочкам на ночной рубашке, которая некогда принадлежала ее тете:
– Да не знаю. О том, об этом… Обыкновенный светский разговор.
– Вы… вы оба выглядели так серьезно.
Камилла взяла кузину за руку:
– Давай условимся. Если ты скажешь мне, почему ты вдруг так жаждешь выйти замуж за месье Мишеля, я скажу тебе, что мы обсуждали с майором Вудвордом.
Дезире выдернула свою руку и повернулась к Камилле спиной:
– Я не желаю говорить о месье Мишеле.
– В таком случае я не желаю говорить о майоре Вудворде.
Некоторое время в комнате царило молчание, потом Дезире снова повернулась к Камилле. Лицо ее выражало крайнее волнение.
– Вы с майором Вудвордом говорили обо мне, да?
– О тебе? – Камилла бросила на кузину изумленный взгляд и прилегла рядом на кровать, потеплее укрывшись одеялом.
– Я думала… Ах, какая разница? – пробормотала Дезире. Она подняла глаза и стала разглядывать оборки балдахина у себя над головой. – Это уже не важно.
– По-видимому, тебе это важно. Так ты не хочешь мне сказать, почему тебя так интересует мой разговор с майором Вудвордом? И почему ты вдруг начала поощрять ухаживания месье Мишеля? Я видела, как ты танцевала с ним вальс и как он к тебе прижимался. Месяц назад ты бы этого не позволила.
Губы Дезире дрогнули.
– Месяц назад я не была… Я еще не знала всех его достоинств.
– Чепуха. Единственное его достоинство – это богатство. А богат он потому, что является самым скупым плантатором во всей округе. Помнишь, как он отказался одолжить деньги монашкам ордена урсулинок? А когда наконец согласился, то ссудил им деньга под непомерный процент. Он ужасный мерзавец. Как ты можешь собираться выйти за него замуж? Я же знаю, ты его не любишь.
Дезире судорожно сглотнула и скрестила натруди руки:
– Это не важно. Семье нужно…
– Не важно, что нужно семье. Твоей семье с ним не жить всю оставшуюся жизнь. Жить с ним придется тебе.
– У меня нет выбора…
– Есть у тебя выбор! – Камилла наклонилась к Дезире и с уверенностью в голосе добавила: – Твой папа не заставит силой тебя выйти за него замуж. Ты сама это прекрасно знаешь. Правда, он будет рвать, метать и сетовать на судьбу, но выйти замуж он тебя не заставит. – Дезире молчала, Камилла продолжила: – Ты не должна приносить себя в жертву семье. Разве ты не видишь, что сделала с тобой твоя пассивность? Тебя даже тошнить начало оттого, что ты постоянно думаешь, что придется выходить замуж за месье Мишеля. Ты…
– Нет. – По щекам Дезире заструились слезы. – Меня тошнит не из-за этого.
– Ну конечно же, из-за этого! Ты просто не можешь…
– Нет, это не то. – Дезире, вытирая кулаками слезы, повернулась к Камилле. – Ах, Кэмми, я вовсе не такая святая, какой ты меня считаешь. Я очень плохая.
– Чепуха…
– Если я… если я тебе кое-что расскажу, ты клянешься, что никогда не скажешь маме и папе?
Что-то в голосе кузины встревожило Камиллу. Некоторое время она колебалась: ей не хотелось слишком поспешно приносить клятву – вдруг это еще больше повредит Дезире? Но потом Камилла вспомнила, сколько раз Дезире заступалась за нее перед своим отцом, сколько раз спасала Камиллу от наказания за какой-либо проступок. Кроме того, было ясно, что Дезире ничего не расскажет, если Камилла не поклянется хранить молчание. Она вздохнула:
– Клянусь.
– Меня тошнит, потому что… потому что у меня будет ребенок.
До Камиллы не сразу дошел смысл услышанного, а когда дошел, она, разинув рот, уставилась на кузину. Не может быть! Милая, невинная Дезире? Чистая, как белый полог из муслина у нее над головой?
– Но это невозможно. Ты, наверное ошибаешься. Какой-нибудь мальчик поцеловал тебя, и ты решила…
– Нет, я не придумываю, что беременна. Я знаю. – Дезире потянулась к Камилле и стиснула ее руку в своих тонких пальчиках. – Разве ты забыла, что я помогала маме во время всех ее беременностей? Массировала ей ноющую спину, приносила ночной горшок, выслушивала все ее жалобы. Я хорошо знаю, каковы признаки беременности. – Лицо девушки потемнело. – А ты просветила меня касательно всего, что происходит между мужчиной и женщиной, поскольку твоя мать тебе об этом много рассказывала.
– Не надо мне было тебе этого рассказывать! – выпалила Камилла. Она никак не могла понять, соображает ли сама Дезире, о чем говорит.
– Не говори так. Я… – Дезире крепко сжата пальцы Камиллы и покраснела. – Это произошло не из-за того, что ты рассказала мне, что происходит в спальне. Если уж на то пошло, то, что ты мне поведала, скорее удержало бы меня от этого. Когда ты все это описывала, то казалось, что это так неловко и больно. – На лице Дезире появилось мечтательное выражение. – Но все было совсем не так. Это было чудесно.
Камилла простонала:
– Ты действительно легла с мужчиной? Как если бы он был твой муж? И он… он засунул внутрь тебя эту штуку?
Дезире серьезно кивнула:
– Да. Но это было лучше, чем ты рассказывала. Гораздо лучше.
– Матерь Божия, – пробормотала Камилла и выскользнула из постели.
– С тех пор прошло полтора месяца, – добавила Дезире. – И у меня не пришли месячные. Кроме того, я ужасно устаю, и меня наизнанку выворачивает, как только почувствую запах жареного мяса. А сегодня на меня подействовал дым сигар. Как только я почувствовала эти сигары, меня… меня…
– Вырвало, – добавила за нее Камилла. – Я давно заметила, что тебе нездоровится, но… – Камилла снова простонала. – Я и подумать не могла!..
– Знаю. Я очень плохая, верно?
Камилла обернулась к кузине. Лицо ее выражало ярость.
– Нет. Ты не плохая. – В голосе ее слышалась сталь. – Кто плохой, так это тот мужчина, который сделал это с тобой.
Дезире энергично замотала головой:
– Нет, он не плохой. Не плохой. Я… я сама хотела, чтобы он это сделал. Правда.
– Да, потому что он заставил тебя этого захотеть. Это называется соблазнить, моя милая.
– Все было не так, – возразила Дезире. – Мы любили друг друга!
– Любили? Значит, он тебя любил, поэтому и соблазнил втайне от всех?
– Знаешь, виноват был не только он один. Я сама его поощряла.
– Да? И каким же это образом? Как ты с ним хоть познакомилась? И как ты ухитрилась остаться с ним наедине, чтобы он успел…
– Я познакомилась с ним на балу, он танцевал со мной. Когда мы танцевали, я чувствовала себя так, будто… будто попала в сказку. А потом он повел меня на балкон и поцеловал. – Дезире села на кровати. На ее лице отразилось выражение мечтательной нежности. – Знаешь, меня никто раньше не целовал. Я даже не знала, что это может быть так прекрасно.
Камилла понимала, почему Дезире столь легко потеряла голову от первого же молодого человека, обратившего на нее внимание. Но зайти так далеко, чтобы лечь с ним в постель?
– Я встретилась с ним на следующем балу, – продолжила Дезире. – Мы наслаждались каждой минутой. Я знала, что папа никогда не позволит ему за мной ухаживать, но мне так хотелось с ним встретиться, что, когда он сказал, что хочет поговорить с моим отцом, я назначила ему встречу совсем в другом месте.
Камилла изумленно уставилась на кузину. Вот уж никогда бы не подумала, что Дезире может назначить тайное свидание мужчине! Ведь она никогда ничего не делала, не получив прежде разрешения отца!
– И где же ты с ним встречалась?
Дезире понурилась.
– В саду у дедушки; Посидев немного с дедушкой, я выходила в сад, чтобы быть вместе… вместе с любимым.
Камилла произнесла несколько весьма неподобающих для молодой леди слов. Дедушка по отцу Дезире был глухим и подслеповатым стариком. Он жил в старом доме, некогда принадлежавшем семейству Фонтейнов, на самой окраине города. Когда Фонтейны построили новый дом, побольше, старик отказался переезжать с ними. Дядя Огаст приставил к нему нескольких рабов, чтобы они заботились о нем. Так дедушка и жил последние годы. Он никогда бы не заметил, чем занимается Дезире.
Камилла вспомнила, что месяца полтора назад проснувшаяся в Дезире сильная любовь к дедушке была отмечена всеми домашними.
– А как же Шушу? Ведь она почти всегда тебя туда сопровождала. – Поразмыслив минуту, Камилла пробормотала: – Не стоит отвечать. Я знаю, почему она ничего не сказала.
Шушу была рабыней, которая повсюду сопровождала девочек. Она благоговела перед Дезире. Несколько лет назад дядя Огаст купил Шушу у соседа. Дезире уговорила его купить и сестру Шушу, чем и заслужила невероятную преданность рабыни. Пожелай Дезире совершить убийство, Шушу подала бы ей нож.
Вообще-то сопровождать Дезире к дедушке полагалось Камилле, но старик недолюбливал Камиллу по причине ее скандального прошлого, так что его дом – единственное место, где Дезире могла скрыться от зорких глаз кузины.
– Теперь понимаешь, почему мне надо во что бы то ни стало выйти за месье Мишеля? – прошептала Дезире. – Я должна как можно скорее выйти замуж, а не то у меня вырастет большой живот, и беременность уже не скроешь. А так как месье Мишель хочет найти жену перед тем, как отправиться во Францию, и поскольку он явно положил на меня глаз, это мой последний шанс спасти себя.
Камилла обернулась к кузине:
– Но почему бы тебе не выйти замуж за отца своего будущего ребенка? Если вы так любите друг друга, то тебе нужно выйти замуж за него!
– Не могу.
– Почему? Он беден, да? В этом все дело? Из-за этого ты сказала, что дядя Огаст никогда бы не позволил ему за тобой ухаживать?
– Он не богат. Он не католик. – Дезире старалась не смотреть Камилле в глаза. – Кроме того, он американец.
Камилла набрала в легкие побольше воздуху.
– Американец? Ты отдалась американцу?!
Дезире яростно сверкнула глазами:
– Да! Не такие уж они и плохие! Ты сама сегодня танцевала с американцем! Ну и что с того, что мой любимый – американец?
– А то, что теперь ты ждешь незаконнорожденного ребенка! – ответила Камилла. Вспомнив, как интересовалась Дезире ее танцем с майором, она побледнела. – Ты ведь не… Это ведь не майор Вудворд, правда? Ведь он не…
На лице Дезире отразилось негодование:
– Нет, конечно! Он же уже старый!
Камилла изумленно подняла брови:
– Старый? Ему не больше тридцати пяти. Не понимаю, что ты можешь иметь против него, если хочешь выйти замуж за такую дряхлую развалину, как месье Мишель.
– Это совсем разные вещи, – пробормотала Дезире. – Я вынуждена выйти замуж за месье Мишеля, но если бы у меня был выбор, я бы ни за что не пошла за него. И за какого-нибудь другого старика, за кого-нибудь вроде майора Вудворда, я бы тоже не вышла.
– Тогда почему ты расспрашивала меня о майоре? – допытывалась Камилла. – Почему тебе так хотелось узнать, о чем мы с ним говорили?
Дезире что-то скрывала. Она прятала взгляд. Внезапно Камилла догадалась.
– Майор Вудворд знает отца ребенка, так ведь? – Дезире вздрогнула, и Камилла поняла, что ее догадка верна. – Он знает отца ребенка, и ты боялась, что он мне о нем расскажет. Значит, он с ним хорошо знаком. Может, это кто-то из офицеров? Нет, всем офицерам примерно столько же лет, сколько и майору Вудворду. Наверное, это солдат из его полка.
– Я не собираюсь обсуждать отца моего ребенка, – решительно заявила Дезире. – Он ни к чему уже теперь не причастен.
– Что значит ни к чему уже теперь не причастен? – Камилла повысила голос: – Ты подарила этому человеку свою невинность, он тебя обрюхатил, а теперь ты готова отпустить его на все четыре стороны и выйти замуж за ужасного типа, который втрое тебя старше? Но почему? Ты что, сошла с ума?
– Ты ничего не понимаешь! – Выпалила Дезире и, уронив лицо в ладони, разрыдалась. – Ты… ты просто не понимаешь…
Камилла изо всех сил старалась сохранять самообладание. Она должна вытянуть из Дезире все, если хочет ей помочь, но не стоит сильно приставать к девушке, а не то она вообще ничего больше не расскажет.
Камилла снова присела рядом с кузиной на кровать и принялась массировать ей спину.
– Все в порядке, милая, – проговорила Камилла, стараясь придать голосу больше мягкости. – Все будет хорошо. Обещаю. – Она сжала руку Дезире. – Ты говоришь, что я ничего не понимаю. Так помоги же мне. Я очень хочу тебя понять. Правда.
Дезире кивнула. Она несколько раз глубоко вздохнула. Лишь через несколько минут ей удалось побороть слезы.
