Текст книги "Основы дзэн-буддизма"

Автор книги: Дайсэцу Тэйтаро Судзуки

7. НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ДЗЭН-БУДДИЗМА

Самой важной практической, а также в некотором смысле философской задачей каждого буддиста школы махаяна является непосредственная постановка вопроса о тождественности и различии, единстве и многообразии, «бедо» и «сябэцу» («бедо» буквально означает «ровность и равенство» и соответствует санскритскому термину «самата», «сябэцу» – это «дисгармония и отделенность», на санскрите «бхэда»), на решение его своим особым путем для своего собственного внутреннего удовлетворения.

Работа, возложенная на него, не связана с интеллектом, так как человек далеко не всегда может обладать интеллектом, способным справиться с такой задачей, – даже великие философы находят, что действительно трудно решить эту проблему успешно, учитывая все требования логики. От буддиста требуется, чтобы он решил эту проблему практическим образом. Другими словами, он должен навсегда успокоить свое взволнованное сердце, постигнув смысл своего существования. Пользуясь языком философии, тождественность в различии и различие в тождественности, употребляя терминологию буддизма, «бедо» в «сябэцу» и «сябэцу» в «бедо», или еще точнее, «бедо соку сябэцу» и «сябэцу соку бедо» – это формула решения этой проблемы, данная нам буддийскими философами. Если буддист постигнет истину этой формулы, его сердце навсегда само собой успокоится. То, в чем он фактически нуждается, представляет собой состояние умственного удовлетворения, находясь в котором, он смог бы встретить любое событие в своей жизни, великое или незначительное. Философия для него необязательна. Только в том случае, если его сокровенный разум будет анализироваться философом, последний обнаружит реализацию принципа «бедо соку сябэцу соку бедо». Никакой буддист-практик не превращает этот абстрактный принцип в проблему. Просто он испытывает странное и неприятное волнение и хочет избавиться от него. После продолжительной духовной борьбы он, наконец, обнаруживает, что он каким-то таинственным образом избавился от рабства, которое являлось источником его постоянных волнений. Если потом он, при наличии у него философских наклонностей, исследует себя самого, то обнаружит, что его освобождение шло по линии «бедо соку сябэцу» и «сябэцу соку бедо».

Это своего рода диалектическая интерпретация внутреннего личного опыта, который имел место до интерпретации. Теперь можно сказать, что личный опыт сам по себе имел свою звуковую форму. Вот что я имею в виду под практическим решением той великой проблемы, с которой мы встречаемся на каждом шагу во всех областях нашей жизни. Здесь я только хочу подчеркнуть тот факт, что решение – это внутренний личный опыт, не связанный с интеллектом.

В дзэн-буддизме такое практическое решение называется «сатори», что соответствует «установлению веры» в учении буддийской школы «Чистая земля». Достижение, или «открытие» сатори является, таким образом, целью практики в дзэне. Без сатори не может быть дзэна, то есть без реализации истины «бедо соку сябэцу» и «сябэцу соку бедо» дзэн теряет свою сущность. Каким бы утонченным и внушающим доверие не был разговор или спор об истине, в нем нет дзэна, если за ним не скрывается сатори. В сатори нет ничего мистического. Учителя дзэна скажут: когда мы ищем молоко, мы сразу глубоко убеждаемся в том, что это молоко, а не стол. Никакие аргументы против этой убежденности никогда не смогут поколебать ее: сатори – это род внутреннего восприятия.

В связи с тем, что сатори не является продуктом деятельности интеллекта, учителя дзэна избегают употребления умозрительного языка, вместо чего они пользуются конкретными терминами и иллюстрируют истину при помощи образности и парадоксов. С первого взгляда их проповеди или диалоги (мондо) почти бессмысленны: они, с точки зрения логического мышления, не несут никакой разумной информации. Но после долгого и сосредоточенного размышления над ними совершенно неожиданно человек постигает их значение и приходит к выводу, что учителя дзэна, в конце концов, преподносят нам факты в том свете, в каком они действительно их видят, не приписывая им никакого мистического значения.

Здесь я хочу сказать несколько слов о том, что может быть названо методологией дзэна, известной как «мондо». Этот метод особенно продуктивен при выявлении истины дзэна. «Мондо» буквально означает «вопрос и ответ». Учитель или ученик задает вопрос или делает замечание, которое принимается другой стороной. Мондо может после этого внезапно оборваться. В связи с тем, что оно не ставит своей целью диалектическое развитие смысла, содержащегося в вопросе или утверждении, такой внезапный конец – вполне естественное явление. Иногда мондо идет немного дальше этого, но редко превышает четыре или пять вопросов-ответов. Что касается самой истины, то иногда достаточно бывает поднять палец или кашлянуть, чтобы продемонстрировать ее. Но демонстрация всегда идет за пределы себя самой, указывая на нечто еще, и мондо базируется на этом факте. Колесо истины никогда нельзя остановить из-за сложности, пока оно вращается.

Когда первоначальное движение осознано, вся истина раскрывается, включая само «колесо». Но если она остается неосознанной у источника своего вращения, то любой диалог будет простым поверхностным обменом мнениями. Поэтому дзэн предпочитает мондо, а не диалог.

Следующие выдержки из Хэкиган-сю (Би-янь Цзи), которая считается первой книгой о дзэн-буддизме, проиллюстрируют то, что было особо отмечено раньше в связи с природой и содержанием опыта дзэна. Ключ к пониманию этих мондо нужно, естественно, искать в сатори, посредством которого раскрывается истина «бедо соку сябэцу» или «сябэцу соку бедо», но не при помощи метафизики или интеллекта, как может показаться в связи с употреблением этих абстрактных терминов, а самым конкретным и практическим путем, когда истина раскрывается за чашкой чая, в защите от нападения смертельного врага или при виде рушащегося от землетрясения или вражеского обстрела города. Следующее мондо может показаться довольно наивным, а для некоторых слишком абстрактным или трансцендентальным. Но поскольку практика дзэна ставит своей целью лично найти «совершенный путь» и идти по нему, то кажущееся наивным или абстрактным полно ужасающей реальности.

Дзесю Дзюсин, живший во времена династии Тан, нередко говорил следующее: «Совершенный Путь не труден, он просто презирает отбор и выбор. Как только вы начнете что-либо утверждать, имеет место отбор и выбор. Существует прозрачная пустота, но я не пребываю в этой прозрачной пустоте. Но достаточно ли вы, однако, уделяете ей внимания?»

Эта проповедь основывается на хорошо известной поэме Сосана о «Верящем Разуме». Сосан – Третий патриарх дзэн-буддизма в Китае. Его поэма начинается следующими строчками:

 
Совершенный Путь не труден.
Он просто презирает отбор и выбор,
Пусть не будет ни любви, ни ненависти,
И все станет безграничной, прозрачной пустотой.
 

Здесь может потребоваться объяснение. «Совершенный путь» – это высшая истина, или реальность, постичь которую имеет целью практика дзэна и фактически любая религия или философия. Те, кто знакомы с историей развития китайской мысли, хорошо знают, что означает «Путь», или «Дао», соответствующее в какой-то степени западному понятию Логоса. Здесь Сосан заявляет, что в природе «совершенного пути» нет ничего сложного, как нет ничего сложного и в понимании его: но поскольку наш разум скован идеями противопоставления, являющимися результатом отбора и выбора, таким как любовь и ненависть, добро и зло, правильное и неправильное, истина и заблуждение, красота и уродство, он не способен постичь самого «Пути». Противоположности и противоречия и, следовательно, бесконечные серии осложнений, вытекающие из отбора и выбора, совершенно сбивают наш разум с толку, но когда эта путаница устраняется, все становится прозрачным, потому что тогда уже ничто не мешает нашему внутреннему оку обозревать безграничную пустоту абсолюта, то есть совершенного пути. Следует отметить то, что «Путь» – это не просто пустота, отсутствие различий, где царит негативное ничто: эта пустота прозрачна, вследствие чего мы видим мир множественности. Вот почему Дзесю заявляет: «Я не пребываю в этой прозрачной пустоте». Если он останется в ней, его «путь» уже не будет совершенным или абсолютным, он станет обусловленным, он превратится в идею и попадет под власть законов, правящих миром конкретного. Но если он не будет совсем обращать внимания на эту «прозрачную пустоту», он будет вынужден сражаться с условностью. Необходимо, так сказать, соблюдать баланс, но не умственный. Отсюда последнее предложение Дзесю: «Уделяете ли вы, однако, достаточно внимания этой прозрачной пустоте?» Этим он хочет заставить своих учеников самолично постичь тайну, «бедо соку сябэцу» и «ся-бэцу соку бедо».

Можно сказать, что здесь «бедо» соответствует прозрачной пустоте Дзесю, в то время как «сябэцу» – это отбор и выбор. Цель дзэна состоит в том, чтобы охватить одновременно и «бедо» и «сябэцу», или «отбор и выбор» и «прозрачную пустоту».

«Одновременно» – это термин, которым пользуется психология. На языке логики это переживание означает открытие третьего понятия, которое перекидывает мост между этими двумя противоположными идеями – «бедо» и «сябэцу». И вот тут-то философу много и упорно приходится работать, чтобы выразить эту идею, в то время, как учитель дзэна просто сказал бы: «Найдите ее сами и узнаете, что это такое. Если вы знаете, тогда говорите, говорите». И сколько бы вы ни говорили, она пребывает в нем, а что касается интерпретации этого переживания, то он предоставляет право философу заняться ею.

«Соку» («чжи» по-китайски) – соединительная частица, является своего рода символом идентичности и показывает, что отношение между этими двумя терминами, «бедо» и «сябэцу», носит характер тождества. Но эта идея идентичности, выражающая связь между «бедо» и «сябэцу», не очень точно отражает суть вещей и может привести к неправильному пониманию. Хотя буддистские философы усердно пытаются определить отношения между этими двумя идеями, говоря не только «бедо соку сябэцу», но и «сябэцу соку бедо», это отношение не совсем тождественного характера. Нельзя просто поставить «сябэцу» после «бедо», или наоборот, и сказать, что они тождественны. Это более, чем тождественность, это не геометрическое равенство; нельзя ли сказать, что это род движущейся или живой тождественности, в которой каждый компонент, сохраняющий свою индивидуальность, является чем-то большим, так что происходит универсальная взаимонаполняемость или взаимозаменяемость среди всех компонентов? Словами эту связь можно выразить очень и очень приблизительно. Вот почему дзэн избегает абстракции и умозрительности.

Поэтому Дзесю в своей проповеди не пользуется такими абстрактными терминами, как «бедо» и «сябэцу». Его терминология гораздо ближе к терминологии нашего повседневного опыта: «отбор и выбор» – это то, что мы практикуем ежедневно. «Прозрачная пустота» – это несколько мистично, но это переживание знакомо изучающим йогу или дзэн, а также священно и дорого для многих из них. Дзесю, с одной стороны, хочет, чтобы они не привязывались к этой идее, не гонялись за нею, с другой – чтобы они не утонули в кипучем океане феноменального мира. Его вопрос может показаться простым и, я полагаю, вы можете легко ответить на него умозрительно. Но он хочет, чтобы его ученики практическим и жизненным образом постигли истину. Если они действительно постигнут ее, то смогут продемонстрировать свой опыт самым убедительным и потому удовлетворительным, с точки зрения учителя, образом. Давайте посмотрим, удалось ли это его ученикам.

Один из монахов поднялся и задал своему учителю контрвопрос: «Если вы не пребываете в «прозрачной пустоте», то на что же тогда вы обращаете внимание?»

Этот контрвопрос ясно показывает, что вопрошающий совершенно не уловил того, на что учитель хотел обратить внимание своих учеников. Он понял учителя буквально, с позиций логики, так как он был совершенно прав, задавая этот контрвопрос, если судить о сказанном Дзесю поверхностно. Если сам учитель не пребывает в «прозрачной пустоте», то на что же он тогда советует своим ученикам обратить внимание? «Прозрачная пустота» – это принцип идентичности, в котором все различия сливаются в единое. Постичь это единое обычно считают целью дзэна или буддийской практики вообще. Но Дзесю говорит, что он не пребывает в этом едином и, по всей видимости, хочет, чтобы и его ученики ушли от него. Правильно ли это? Этот монах совершенно не понял внутреннего состояния своего учителя. Отсюда его контрвопрос, выдающий тот печальный факт, что в нем совершенно отсутствует дух дзэна.

Ответом учителя было: «Я тоже не знаю».

Ответ очень важен. Он не имеет ничего общего с агностицизмом. Учитель – не невежда. Он великолепно знает, но его знание принадлежит к другой категории, отличной от знания относительных вещей. Его анализ «прозрачной пустоты» в отношении к «отбору и выбору» не может быть измерен обычным стандартом, которым мы пользуемся в царстве логики и различения, хотя это не означает, что оно полностью мистично и теряется в обскурантизме. Для тех, кто не имеет в этом плане опыта, это абсурд. Монах никак не ожидал от учителя такого ответа, который фактически нельзя назвать ответом. Естественно, возникает следующий вопрос: «Если вы не знаете, то почему вы говорите, что не пребываете в прозрачной пустоте?»

К несчастью, этот монах перемещается совершенно на другую плоскость: он и его учитель, кажется, пользуются одним и тем же языком, но значение, которое придает словам один, не имеет ничего общего со значением, которое им придает другой. Пока монах не совершит скачок со своего плана на план учителя, это мондо никогда не приведет к желаемому результату. Последнее замечание Дзесю: «Довольно спрашивать. Кланяйся и уходи».

Разве у монаха действительно больше нет вопросов? С его точки зрения, у него их осталось еще масса. Дзесю знает это, но, по его мнению, все вопросы, которые в этой связи монах может задать, исчерпаны, ибо дальнейший спор не может принести ничего полезного, а является бесконечным повторением одного и того же старого вопроса. Но если бы только тот монах оставил те позиции, на которых он так упорно стоял, все стало бы ясно... Выражение «Я этого также не знаю» указывало монаху путь, но раз он им не воспользовался, то не было нужды продолжать разговор дальше. Другими словами, мы можем сказать: последний вопрос или, скорее, аргумент монаха: «Если вы не знаете, то почему вы говорите, что не пребываете в прозрачной пустоте?» – это вопрос который постоянно задают все интеллектуально развитые люди, однако никому из них не удается найти конечное решение, несмотря на весь их ум. Этот факт очень важен. К этому вопросу следует подходить иначе: может быть сам вопрос является ответом? Когда ответ ищут вне вопроса, он не ведет никуда, то есть человек снова приходит к первоначальному вопросу, после целого ряда возможных ответов. Дзесю испытал это на собственном опыте и в конце концов пришел к выводу, что сам вопрос является утверждением. Мы разумно спрашиваем: «почему», «что», «откуда» или «как», ожидая ответа в форме утверждения, но ответ заключен в самом вопросе. На «почему» мы ответим «почему?!», добавив восклицательный знак, однако не для выражения удивления или какого-либо сомнения. «Я этого также не знаю». «Хватит спрашивать. Кланяйся и уходи». Пока мы не покинем нашу плоскость отбора и выбора и не поднимемся на более высокий план мышления, на котором обитает «праджня», мы никогда не сможем понять внутреннего состояния Дзесю и постичь смысл этих двух его утверждений.

Ради сохранения целостности я приведу ниже все мондо полностью. Дзесю часто говорил: «Совершенный Путь не труден, он просто презирает отбор и выбор. Как только вы начинаете что-либо утверждать, имеет место отбор и выбор. Существует прозрачная пустота, но я не пребываю в этой прозрачной пустоте. Но достаточно ли вы, однако, уделяете ей внимания?» Один монах поднялся и спросил: «Если вы не пребываете в этой прозрачной пустоте, то на что вы обращаете внимание?»

Дзесю сказал: «Я этого также не знаю».

Монах продолжал: «Если вы не знаете, то почему вы говорите, что не пребываете в этой прозрачной пустоте?»

Дзесю закончил: «Довольно спрашивать. Кланяйся и уходи».

Сэте, живший во времена династии Сун и собравший сто дзэн-мондо для Хэкиган-Сю, написал к этому мондо стихотворение-комментарий, которое в точном переводе гласит:

 
Совершенный Путь не труден,
Он в каждом слове и в каждой фразе.
Множественность одного.
Отсутствие двойственности в двух.
Когда на небе восходит солнце, луна заходит;
Перед оградой высокие горы и освежающие воды.
Когда сознание полностью исчезает в вашем высушенном чреве.
Где чувство радости?
Однако пение дракона не совсем умолкло в мертвом лесу.
Трудно. Трудно.
Отбор и выбор и прозрачная пустота – пользуйтесь своими глазами, чтобы видеть.
 

Позвольте мне перефразировать эти строчки, которые, как я уверен, едва ли поймет большинство читателей. «Совершенный Путь не труден», – так сказал Третий патриарх, и в этом горячо убежден Дзесю. Ведь действительно он вовсе не так труден, как нам может показаться, так как каждое слово и каждая произнесенная нами фраза находится в гармонии с самым совершенным Путем. Не только тогда, когда он утверждается, а даже тогда, когда он отрицается, совершенный Путь простирается перед вами во всей своей полноте и не становится ни лучше, ни хуже. Как это так? Когда вы утверждаете единое, обнаруживается, что множество включается в него. «Один» только тогда «один», когда существует множество. Один – это множество. Когда вы говорите о «двух» – субъекте и объекте, разуме и материи, познающем и познаваемом, Боге и мире, Будде и Сарасвати, в действительности это – не «два» и не «один». Хотите узнать тайну этого парадокса? Посмотрите на небо, и вы увидите, как солнце восходит утром и как луна постепенно исчезает за облаками. Посмотрите из окна вашего убежища в горах, вдали от людей. Как красива долина, лежащая внизу! Какую свежесть и прохладу несет – ручей! Здесь нет ничего тайного, все перед вами. Но если вы все еще признаете, что не способны понять этой тайны, я скажу, что вам нужно делать. Совершенно очистите свой разум от всех предвзятых идей, чувств, грез и всяких других вешей, являющихся продуктом основного предрассудка, называемого «отбором и выбором»; пусть ваше так называемое «сознание» уподобится высохшему черепу, в котором не осталось ни следа жизни; и когда это будет доведено до совершенства – о чудо! – вы услышите пение дракона даже в гуще мертвого леса неосознанного, где, как вы думали раньше, нет никаких жизней. Произошло возрождение: вы обрели новую жизнь, феникс поднялся из пепла, лотос цветет в пылающем огне. Это – откровение дзэна. Это поистине трудно. Пусть те, у кого есть глаза, взирают на источник жизни и сами поймут, где начинается отбор и выбор и где прозрачная пустота простирается перед ними. Тогда они поймут, что означает «бедо соку сябэцу» и «сябэцу соку бедо».

Эно, составивший комментарии к Хэкиган-сю, добавляет: «Когда постигается состояние абсолютного единства «бедо», вы, как раньше, воспринимаете гору как гору, реку как реку, небо как небо, а землю как землю, но, однако, иногда небо может стать землей, земля небом, гора – не горой, а река – не рекой. Как это так? Как «А» может быть одновременно «А» и «не А»? Как избавиться от этого противоречия? Эно, кажется, не беспокоит иррациональность, так как он спокойно продолжает говорить, что «когда дует ветер, деревья колышатся; когда волны высокие, лодку поднимает вверх; весна – для зарождения, лето – для роста, осень – для созревания, а зима – для провизии». Вот как обычно учителя дзэна синтезируют, так сказать, все логические противоречия.

Череп и поющий дракон в вышеприведенном стихотворении-комментарии Сэте, взяты из следующего мондо:

Один монах спросил Кэгена: «Что такое путь?»

Кэген ответил: «Поющий дракон на мертвом дереве».

Монах: «Кто человек, который идет по пути?»

Кэген: «Глаз, сверкающий в черепе».

Позже этот монах пришел к Кэкисо и спросил: «Что значит «дракон, поющий на мертвом дереве?»

Кэкисо: «Чувство радости все еще присутствует».

Монах: «Что значит «глаз, сверкающий в черепе?»

Кэкисо: «Сознание все еще присутствует».

Тогда монах пошел к Содзану и обратился к нему с тем же вопросом: «Что означает «поющий дракон на мертвом дереве?»

Содзан: «Пульсация не прерывается».

Монах: «Что значит «глаз, сверкающий в черепе?»

Содзан: «Не совсем высохший».

Монах: «Кто слышит песню дракона?»

Содзан: «Вся Вселенная наполнена ее звуками, и нет никого, кто бы не слышал ее».

Монах: «Что за мелодию поет дракон?»

Содзан: «Это неизвестная мелодия, но те, кто слышит ее, теряют себя».

Высохший череп и мертвое дерево или лес являются символами состояния абсолютного единства, к которому сводятся все частности. То, что, однако, испытывает дзэн-буддист, не есть череп или мертвый лес единства, в которых отсутствует жизнь. Череп должен иметь глаз, живой, мерцающий глаз, посредством которого он обозревает местность; мертвое дерево должно приютить поющего дракона, чья песня может быть слышна во всей необъятной Вселенной. Но некоторые могут спросить, почему глаз в черепе вместо глаза в живом теле? Почему дракон на мертвом дереве вместо облаков, несущих гром и молнию? Чтобы это понять, мы должны сами однажды испытать дзэн, только тогда мы достигнем темной бездны неосознающего и станем ощущать действие космической силы, дающей им возможность видеть дракона и слышать его храп.