Текст книги "Крушение антисоветского подполья в СССР. Том 2"

Автор книги: Давид Голинков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава вторая. Разгул и крах мелкобуржуазной стихии при переходе от войны к миру

1. Антисоветский лагерь в конце гражданской войны

Контрреволюционный лагерь в советском тылу к концу гражданской войны претерпел серьезные изменения. Часть активных контрреволюционеров была обезврежена, еще большая часть покинула страну. Белоэмигранты (за границей их насчитывалось около 2 млн.) представляли собой определенную антисоветскую силу и поддерживались международной буржуазией. Многие из них имели связи с правительственными кругами империалистических стран, а некоторые располагали крупными средствами в иностранных банках. Все они претендовали на руководство контрреволюционным движением в советском тылу.

На крайнем правом фланге белой эмиграции в конце 1920 г. и в 1921 г. стояли организации, сконцентрировавшиеся вокруг константинопольского центра монархистов (в который входили также реакционные церковники во главе с епископами Вениамином и Евлогием) и вокруг небезызвестного черносотенца, бывшего члена Государственной думы Маркова 2-го, издававшего в Берлине газету «Двуглавый орел». Бежавший с остатками своих войск барон Врангель пытался объединить и возглавить монархистскую часть эмиграции. В этих целях он принял руководство антисоветским «Союзом освобождения России».

На правом фланге эмиграции находились и кадеты. Наиболее влиятельной была парижская группа, которая создала комитет, в конце 1920 г. возглавлявшийся П. Н. Милюковым. Комитет выдвинул идею создания единого антибольшевистского фронта с «народными социалистами» и эсерами для продолжения борьбы с Советской властью. Парижская группа издавала газету «Общее дело», редактируемую В. Л. Бурцевым.

В Париже обосновался и «Торгово-промышленный комитет», члены которого лишились своих предприятий в Советской стране и мечтали об их возвращении. За границей находились также многие деятели разгромленных в России «Национального» и «Тактического» центров.

Широко были представлены, в эмиграции деятели так называемых «социалистических» партий.

Руководство правых эсеров было расколото и находилось частью в Советской России, частью за границей. Члены ЦК партии A. Гоц, Д. Донской, Е. Тимофеев и некоторые другие были изолированы и находились в московской Бутырской тюрьме. Оставшиеся на свободе создали подпольное организационное бюро для руководства работой местных партийных организаций в России. В августе 1921 г. организационное бюро созвало X совет партии, проходивший в условиях строгой конспирации. На нем было избрано Центральное бюро партии правых эсеров в Советской стране. Находящиеся в Бутырской тюрьме члены ЦК, используя льготные условия заключения (свободное передвижение в пределах тюрьмы, свидания и т. п.), вели переписку, устраивали заседания и пытались влиять из тюрьмы на работу эсеровских организаций. Члены ЦК, эмигрировавшие за границу (В. Чернов, А. Керенский, B. Сухомлин и другие), образовали заграничную делегацию ЦК партии, которая издавала ряд газет («Революционную Россию», «За народное дело» в Ревеле, «Волю России» в Праге) и журналов. Эта группа членов ЦК также претендовала на руководство эсеровскими организациями в Советской стране.

Партия меньшевиков в советских республиках находилась на легальном положении. Вместе с тем она вела и нелегальную работу в крупных городах. Возглавляли партию члены ЦК, оставшиеся в Советской России (Ф. Дан и другие). Одновременно члены ЦК Л. Мартов, Р. Абрамович, П. Аксельрод, эмигрировавшие за границу, образовали в Берлине заграничную делегацию ЦК и издавали «Социалистический вестник», являвшийся центральным органом меньшевистской партии.

В эмиграции были и некоторые левые эсеры, а также самостоятельные, не связанные с основными политическими партиями антисоветские группы, и среди них организация Бориса Савинкова в Польше. Там же в Польше нашли пристанище эмигрантское петлюровское правительство, Белорусская рада, контрреволюционные объединения донского, кубанского, терского казачества.

Эмигрантские деятели создавали блоки, союзы для совместной борьбы против Советской власти. Таким, например, был существовавший в Париже с середины 1920 г. до апреля 1922 г. антисоветский «Административный центр», формально являвшийся внепартийной организацией, в которую входили эсеры, некоторые меньшевики и другие эмигранты. Учредителями «Административного центра» были эсеры Чернов, Керенский, Авксентьев, Зензинов. Этот «центр» пытался вести подрывную работу в Советской стране.

Таким образом, к концу гражданской войны наметилась тенденция к переносу руководящих центров антисоветских движений с территории Советской страны в белоэмигрантские и связанные с ними иностранные империалистические круги. Многие из белоэмигрантских деятелей, ничему не научившиеся на уроках истории, продолжали мечтать о вооруженной борьбе с Советской властью, призывали к продолжению интервенции и к войне с Советами.

В конце 1920 г. органам ВЧК стало известно о террористических замыслах белой эмиграции. В опубликованном Советским правительством сообщении говорилось: «Разгромленная в лице Врангеля, Петлюры и Балаховича контрреволюция не хочет сдаваться. После того как агенты русской и иноземной буржуазии были разбиты идейно и политически, после того как они были сокрушены в открытой гражданской войне оружием Красной Армии, вожди их, прежде чем отказаться от мысли вернуть себе господство над рабоче-крестьянской Россией, пытаются пустить в ход последнее средство, в котором банкротство контрреволюции должно найти свое наиболее злобное и ожесточенное выражение, – средство индивидуального террора. Ответственные органы Советской власти располагают достаточными доказательствами того, что различные белогвардейские организации (группа Савинкова, группа Чернова, группа «Национального» и «Тактического» центров, заграничные офицерские группы врангелевцев и др.) не только сошлись на мысли о применении террористических мер против руководителей рабоче-крестьянской революции, но и предприняли уже ряд практических шагов по исполнению этого замысла. Созданы целые школы контрреволюционных террористов. Ряд агентов направлен через окраинные государства в Россию. Правительства Антанты открыли, разумеется, контрреволюционным убийцам широкий кредит. Жалким безумием является мысль опрокинуть путем отдельных убийств рабоче-крестьянскую власть после того, как она вышла победительницей из идейной, политической и военной борьбы. Но Советское правительство, уверенное в своей несокрушимости, далеко, однако, от мысли предоставлять контрреволюционным террористам, агентам Антанты, возможность снова вернуться к тому методу борьбы, который был ими применен в 1918 г. и вызвал в ответ суровый урок красного террора. Рабоче-крестьянское правительство имеет в своих руках достаточное количество видных и ответственных контрреволюционных деятелей из лагеря всех перечисленных выше групп, и особенно из среды врангелевского офицерства. Рассматривая всех их как связанных круговой порукой непримиримой кровавой борьбы против власти рабочих и крестьян, Советское правительство объявляет эсеров группы Савинкова, как и группы Чернова, белогвардейцев «Национального» и «Тактического» центров и офицеров-врангелевцев, заложниками. В случае покушения на вождей Советской России ответственные единомышленники организаторов покушения будут беспощадно истребляться. Социалистическая республика, готовая ныне все свои силы, уменье, знания и весь свой энтузиазм перенести на дело мирного хозяйственного строительства, не вкладывает, однако, меча в ножны и готова в любой момент обрушить его на головы своих врагов, под каким бы знаменем они ни выступали и к каким бы методам ни прибегали». Суровое предупреждение Советского правительства произвело переполох в лагере внутренней контрреволюции и возымело свое действие.

Советская страна, приступившая к мирному строительству, испытывала большие трудности. Народное хозяйство было разрушено империалистической и гражданской войнами. В довершение ко всему летом 1921 г. страну постигло стихийное бедствие – неслыханная засуха опустошила поля плодороднейших районов, голод охватил миллионы людей.

Основные классы советского общества – рабочие и крестьяне – оказались в тяжелом положении. Рабочие, перенесшие трудности империалистической и гражданской войн, хозяйственной разрухи, устали. Известная часть их деклассировалась, бросала заводы и фабрики, уходила в деревню. Нелегким было и положение крестьян, которые отдавали государству все излишки сельскохозяйственной продукции. Пока шла война с помещиками и капиталистами, крестьяне мирились с тяготами и суровыми мерами «военного коммунизма». Но после победы они хотели работать на полученной и отвоеванной земле, свободно распоряжаясь, как мелкие товаропроизводители, продуктами своего труда, продавая хлеб на рынке. Участились выступления против продовольственной разверстки. В результате демобилизации армии в деревни и города возвратились сотни тысяч людей, которые не могли сразу получить работу. Это увеличило количество недовольного населения. В. И. Ленин говорил: «…в 1921 году, после того как мы преодолели важнейший этап гражданской войны, и преодолели победоносно, мы наткнулись на большой, – я полагаю, на самый большой, – внутренний политический кризис Советской России. Этот внутренний кризис обнаружил недовольство не только значительной части крестьянства, но и рабочих. Это было в первый и, надеюсь, в последний раз в истории Советской России, когда большие массы крестьянства, не сознательно, а инстинктивно, по настроению были против нас».

В конце 1920 г. и в 1921 г. по стране прокатились волны кулацких выступлений, в которых участвовали и многие крестьяне-середняки, поднялась «мелкобуржуазная анархическая стихия». Участники движения выступали главным образом под флагом «беспартийности» и выдвигали требования: «Долой продразверстку!», «Да здравствует свободная торговля!», «Свобода для всех!», «Советы без большевиков!». Но, как известно из истории, мелкая буржуазия, колеблющаяся между пролетариатом и буржуазией, никогда самостоятельно не добивалась своих целей. В. И. Ленин говорил: «Мы знаем из своего собственного опыта – и подтверждение этого видим в развитии всех революций, если брать новую эпоху, скажем, сто пятьдесят лет, во всем мире, – что везде и всегда результат был именно такой: все попытки мелкой буржуазии вообще, крестьян в частности, осознать свою силу, по-своему направить экономику и политику кончались крахом. Либо под руководством пролетариата, либо под руководством капиталистов – середины нет». Проявления мелкобуржуазной стихии в Советской стране немедленно использовались контрреволюционерами, которые пытались направить недовольство мелкой буржуазии в сторону реставрации буржуазного строя. В. И. Ленин придавал серьезное значение опасности мелкобуржуазной контрреволюции. Он писал: «Эта мелкобуржуазная контрреволюция, несомненно, более опасна, чем Деникин, Юденич и Колчак вместе взятые, потому что мы имеем дело со страной, где пролетариат составляет меньшинство, мы имеем дело со страной, в которой разорение обнаружилось на крестьянской собственности, а кроме того, мы имеем еще такую вещь, как демобилизация армии, давшая повстанческий элемент в невероятном количестве».

Особую предательскую роль в это время играли активизировавшиеся остатки эсеров и меньшевиков. Их агитация, приноровленная к настроениям недовольных крестьян и голодных рабочих, являлась одной из причин волнений. В. И. Ленин называл их «шептунами» и давал такую оценку их деятельности: «Когда мы говорим о шептунах эсерах и меньшевиках, то мы говорим о другом классе, говорим о тех, которые идут за буржуазией, о тех, которые пользуются всяким тяжелым положением, выпускают листки и говорят: «Смотрите, у вас отбирают триста пудов излишков, отдайте все, а получите только разноцветные бумажки». Что, мы не знаем таких шептунов? Из какого они класса? Это те же помещики, как бы они себя ни называли, эсерами, сторонниками свободы, народовластия, учредилки и т. д.».

Весной 1921 г. в руках у ВЧК оказался архив членов ЦК партии правых эсеров. По этим документам, было установлено, что ЦК партии правых эсеров дал. директиву местным эсеровским организациям об использовании кулацких антисоветских движений в интересах своей партии. Так, например, выдвигая в директиве о тактике партии от 25 февраля 1921 г. лозунг «решительного преодоления большевистской диктатуры», лидеры эсеров давали указания своим организациям, чтобы они брали в свои руки руководство вооруженной борьбой на местах и содействовали созданию на «освобожденной» территории органов «демократической государственности».

X совет партии эсеров, состоявшийся в августе 1921 г., прямо заявил: «Вопрос о революционном низвержении диктатуры Коммунистической партии со всей силой железной необходимости ставится в порядок дня. Становится вопросом всего существования российской трудовой демократии». Эта резолюция знаменовала полный отказ эсеров от решений их февральской конференции 1919 г. и возвращение на позиции VIII совета партии эсеров (май 1918 г.), призывавшего к вооруженной борьбе с Советской властью.

Меньшевики в острый и напряженный момент разгула мелкобуржуазной стихии также резко усилили свою работу на предприятиях Москвы, Петрограда, Харькова и других городов. Перекрасившись в «беспартийных», они призывали рабочих к забастовкам и антисоветским выступлениям.

Таким образом, правые эсеры и меньшевики, участвуя в стихийных «беспартийных» выступлениях, вновь пытались стать во главе антисоветских движений. «Весенние события 1921 года, – писал В. И. Ленин, – показали еще раз роль эсеров и меньшевиков: они помогают колеблющейся мелкобуржуазной стихии отшатнуться от большевиков, совершить «передвижку власти» в пользу капиталистов и помещиков. Меньшевики и эсеры научились теперь перекрашиваться в «беспартийных»…Такие люди помогают мятежам, помогают белогвардейщине». В другой работе В. И. Ленин, давая оценку позиции меньшевиков и эсеров в этот период, писал: «Как поступили социалисты-революционеры и меньшевики? Все время они колебались и этим усиливали буржуазию. Организация всех русских партий за границей показала, как обстоит сейчас дело. Умнейшие вожди русской крупной буржуазии сказали себе: «Мы не можем победить в России немедленно. Поэтому нашим лозунгом должно стать: «Советы без большевиков»»… Лозунг сейчас таков: борьба против большевиков какой угодно ценой, во что бы то ни стало. Вся буржуазия помогает теперь меньшевикам и социалистам-революционерам. Эсеры и меньшевики являются сейчас авангардом всей реакции…

Поэтому мы должны продолжать беспощадную борьбу против этих элементов».

Тяжелое положение страны пытались использовать и «леваки» – левые эсеры и анархисты. Они участвовали в антисоветских выступлениях, своими дезорганизаторскими действиями осложняли трудности. Некоторые из них возрождали подпольные бандитские группы.

Использовали трудности в стране и петлюровцы, и другие контрреволюционные националистические группы.

В самый острый момент разгула мелкобуржуазной стихии, учитывая положение страны, интересы и требования крестьян, а также потребности восстановления разоренного народного хозяйства, Ленин предложил заменить продовольственную разверстку натуральным продовольственным налогом, с тем чтобы брать у крестьян лишь часть излишков продовольствия, другую же часть оставлять в их распоряжении, разрешив свободно продавать ее на рынке. Эта мера соответствовала объективным потребностям общества, строящего социализм при активном участии всех народных масс, прежде всего рабочих и крестьян. Основы новой экономической политики были разработаны В. И. Лениным еще в 1918 г.

X съезд Коммунистической партии, состоявшийся 8—16 марта 1921 г., принял ленинские предложения. Замена продразверстки продналогом и другие мероприятия новой экономической политики позволили Коммунистической партии и Советскому правительству преодолеть политический кризис и сыграли большую роль в стабилизации внутреннего положения в стране.

2. Разгром антоновщины

19 августа 1920 г. в селе Каменка Тамбовского уезда подстрекаемые кулаками крестьяне отказались сдавать хлеб по продовольственной разверстке. Вскоре волнение охватило другие села Тамбовского, а затем Кирсановского, Козловского, Моршанского, Борисоглебского уездов Тамбовской губернии и частично Воронежскую губернию. Оно быстро переросло в открытое антисоветское вооруженное выступление. Вначале во главе движения стояли местные вожаки, затем к нему присоединился и возглавил его небезызвестный в Тамбовской губернии авантюрист А. С. Антонов, по имени которого движение получило название антоновщины [4]

[Закрыть].

Антонов, происходивший из села Инжавино Кирсановского уезда, в свое время был членом эсеровской партии и отбывал при царизме наказание за экспроприации. После Февральской революции 1917 г. он служил в Кирсанове начальником уездной милиции, а в советское время, захватив в милиции оружие, со своими сподвижниками – милиционером Трескинской волости Петром Токмаковым и членом партии эсеров с 1905 г. Иваном Ишиным – сколотил небольшую шайку из дезертиров и уголовников для борьбы с Советской властью. Он изображал себя «идейным противником» большевиков, но не был организационно связан с какой-либо политической партией, а действовал на свой страх и риск методами бандитизма: убивал коммунистов, продработников, громил и грабил советские учреждения и хозяйства. Летом 1919 г. в банде Антонова насчитывалось уже около 150 человек. Этот авантюрист использовал начавшееся в связи с продразверсткой волнение среди крестьян и своими демагогическими обещаниями и агитацией вовлекал несознательные массы в свою банду. В нее стали вливаться кулаки, некоторые недовольные продразверсткой крестьяне-середняки, белогвардейские элементы и насильно втянутое в антисоветское движение население. В распоряжении Антонова оказалось большое количество оружия.

Антонов разбил свое «войско» на две «армии». В «первую армию», командовать которой он поставил бывшего полковника царской армии Александра Богуславского, входило 9 «полков». Во «вторую армию», под командованием бывшего подпоручика царской армии Петра Токмакова, входило 4 «полка». Кроме того, под личным командованием Антонова состояли сформированные им несколько отборных особых конных «полков» – оплот антоновщины. Все эти вооруженные силы строились по территориальному принципу: в «полки» (Каменский, Кирсановский, Семеновский и т. д.), состоявшие из 400—1000 человек, включались жители определенного села, района, население которого должно было снабжать бандитские шайки фуражом, продовольствием, лошадьми и пополнять людьми. Во главе мятежных банд стоял так называемый «главный оперативный штаб революционной народной армии», в состав которого входили Антонов (начальник «штаба»), Токмаков, Богуславский и другие «высшие командиры». Для политической работы среди «войска» и населения Антонов образовал Тамбовский губернский «Союз трудового крестьянства» (он помещался в селе Каменка) во главе с И. Е. Ишиным и вожаком восстания в Каменке местным кулаком Г. Н. Плужниковым. «Союз трудового крестьянства» создавал низовые организации в селах, охваченных мятежом, канцелярии, агитационный аппарат, вооруженную милицию для внутренней охраны.

Антоновское движение с самого начала носило кулацко-эсеровский характер. Оно вело свою родословную от эсеров. В его «программе» содержались требования: установление политического равенства всех граждан, без разделения на классы; созыв Учредительного собрания на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования (при этом не предрешался вопрос о характере будущего политического строя России – «программа» не требовала даже установления республики); свобода слова, совести, печати, союзов и собраний для всех; социализация земли; допущение русского и иностранного капитала для развития экономической жизни страны. Антоновцы требовали, кроме того: «открытия широкого государственного кредита личности; свободного производства кустарной промышленности», «урегулирования цен на труд и продукты производства фабрик и заводов, находящихся в ведении государства». Они заявили, что для достижения этих целей «организуют добровольческие партизанские отряды и ведут вооруженную борьбу», считая «своей первой задачей свержение власти коммунистов-большевиков».

Иногда антоновцы агитировали за образование в стране некоего «крестьянского государства» и обещали в нем всему населению «жирную жизнь». В листовке, распространенной среди крестьян, брат Антонова Дмитрий сложил безграмотное «стихотворение», в котором, между прочим, призывал: «Давайте вместе вести борьбу… Устроим по-хорошему жизнь свою… Пусть пламя восстания горит ярче. Народ восстал спасать себя. Этот пожар впереди жирную жизнь сулит… Да здравствует союз всех крестьян… Да здравствует вождь наш Антонов». Несмотря на весьма неопределенную политическую окраску, «программа» антоновцев была безусловно кулацкой и должна была привести к реставрации капитализма в стране.

Центральные органы эсеровской партии отрицали свою связь с антоновщиной. Эсеры утверждали, что созданные ими весной 1320 г. в Тамбовской губернии «союзы трудового крестьянства» не имели ничего общего с одноименными «союзами», образованными антоновцами. Они заявили, что районный комитет эсеровского «союза трудового крестьянства» постановил воздержаться от участия в восстании, но «был втянут» в это движение. Позже, во время расследования дела членов ЦК партии правых эсеров, советские следственные органы, сделали вполне обоснованный вывод, что партия социалистов-революционеров проводила предательскую политику как по отношению к Советской власти, так и по отношению к обманутым крестьянским массам. Во-первых, эсеры участвовали в работе по подготовке восстания, организовав «союзы трудового крестьянства». Во-вторых, лозунги, с которыми шли повстанцы, являлись не чем иным, как безграмотным изложением обычных эсеровских лозунгов. И, в-третьих, движение, начатое эсерами, было брошено ими на произвол судьбы и отдано в руки «первого попавшегося проходимца».

Верховный революционный трибунал в приговоре по делу правых эсеров отметил, что тамбовская организация этой партии вместе с левыми эсерами уже в феврале – марте 1920 года вела антисоветскую агитацию среди крестьян и организовывала их на борьбу за «отвоевание власти из рук Коммунистической партии в руки нового временного правительства». «После уборки урожая, – говорилось в приговоре, – вспыхнуло восстание, во главе которого встал Антонов, назвавший себя беспартийным с.-р. и выставивший в основе те же лозунги, какие выставила ранее организация партии с.-р. Связь тамбовской организации партии с.-р. уже после начала восстания с повстанцами поддерживалась. И если партия с.-р. не встала официально во главе этого движения, то это есть результат… политической двойственности, боязни взять на себя ответственность за движение, хотя и вызванное с.-р., но явно шедшее навстречу поражению».

Антоновское движение, разрастаясь, все более приобретало характер политического бандитизма. Антоновцы зверски расправлялись с коммунистами, продработниками, советскими активистами, грабили советские хозяйства и учреждения. За время мятежа они убили и замучили около 2 тысяч человек. Особенной жестокостью отличался приятель Антонова – «командир» одного из подразделений банды, известный уголовник Васька Карась. Очевидец, побывавший в Тамбовской губернии, в декабре 1920 г. докладывал в ЦК РКП (б) и ВЧК: «В деревнях при поимке товарищей коммунистов они терзают их, отрезая сперва конечности, выкалывая глаза, вскрывают живот и, набивая бумагой и опилками, зажигают живые факелы; насытившись вдоволь муками своих жертв, они изрубливают их и оставляют трупы на земле для кормежки собак, и под страхом смерти никто не смеет убрать трупы, пока банда не скроется. Жертвою этих зверей падают не только товарищи коммунисты, но также и их семьи, и их имущество, и сами жилища сжигаются дотла». Участник восстания старый эсер ф. Подхватилин, разочаровавшийся в «движении» и добровольно сдавшийся советским властям, говорил: «Заговорщики и главари бандитизма – это люди в большинстве своем полуграмотные, крайне грубые и невежественные… Большинство руководителей выпущенной программы восстания не понимает… Они не придерживались ее в своей работе и действиях. Грабеж, пьянство, насилие, безразборчивые убийства и расстрелы тружеников – вот, по существу, их «программа»».

Вначале местные партийные и советские организации вели борьбу с антоновщиной недостаточно эффективно, и мятеж принял затяжной характер. ЦК РКП (б) и лично В. И. Ленин неоднократно требовали от тамбовских властей скорейшей ликвидации бандитизма, развертывания политической работы среди населения; из центра в Тамбов посылались воинские части. 2 февраля 1921 г. Политбюро ЦК РКП (б) рассмотрело вопрос о событиях в Тамбовской губернии. Были приняты решения усилить политическое руководство в губернии, развернуть там работу с целью оторвать крестьян от антоновских банд, снизить объем продовольственной разверстки, взыскиваемой с крестьян Тамбовщины, послать в Тамбов полномочную комиссию ВЦИК во главе с В. А. Антоновым-Овсеенко и командировать для работы в Тамбовской губернии большую группу партработников.

12 февраля 1921 г. Центральная междуведомственная комиссия по борьбе с бандитизмом под председательством Ф. Э. Дзержинского постановила усилить Тамбовскую чрезвычайную комиссию но борьбе с контрреволюцией. Туда был командирован особоуполномоченный ВЧК Я. Б. Левин с группой чекистов, а начальником губчека назначен опытный чекист М. Д. Антонов.

Комиссия ВЦИК приступила к работе в Тамбове с 16 февраля 1921 г. На основании постановления Советского правительства крестьяне Тамбовщины были освобождены от дальнейшего выполнения плана продразверстки, в губернии разрешена свободная торговля хлебом. По решению X съезда РКП (б) Советское правительство объявило о полной отмене в стране продовольственной разверстки и замене ее продовольственным налогом. Комиссия ВЦИКа и местные организации развернули широкую разъяснительную работу среди крестьян. Объявили двухнедельник (с 21 марта по 5 апреля) добровольной явки с повинной крестьян, вовлеченных в антисоветские выступления: их освобождали от наказания за их прошлые преступные деяния. Все эти политические мероприятия положительно повлияли на крестьянские массы. Наметился явный перелом в их настроениях. В Борисоглебском уезде, например, явились с повинной около трех тысяч крестьян, ушедших из антоновских банд. Все добровольно явившиеся были освобождены от наказания.

Однако антоновские «активисты» продолжали бандитские действия. Теряя влияние среди крестьян, они стали терроризировать и насильно принуждать их участвовать в мятеже. 27 апреля 1921 г. Политбюро ЦК РКП (б), учитывая изменение настроений крестьянства и начинающееся разложение антоновских банд, поставило перед командованием Красной Армии задачу ликвидировать бандитизм в Тамбовской губернии в течение месяца. В пораженные антоновщиной районы прибыли дополнительные войска, командующим всеми вооруженными силами на Тамбовщине по предложению В. И. Ленина стал М. Н. Тухачевский, а его заместителем И. П. Уборевич. Среди направленных в Тамбовскую губернию войск была и отдельная кавалерийская бригада прославленного героя гражданской войны Г. И. Котовского.

Главный штаб Красной Армии и руководство ВЧК разработали оперативный план быстрого разгрома антоновских банд. Видное место в плане отводилось чекистским мероприятиям. Чекисты, действуя вместе с войсками, должны были вести разведку в антоновском лагере, в освобожденных районах вылавливать скрывающихся бандитов и содействовать восстановлению работы советских учреждений. Ставилась задача проникнуть в лагерь антоновцев, захватить вожаков движения. Исполнение этих мероприятий поручалось работникам Секретного отдела ВЧК, которым в то время руководил Т. П. Самсонов, и чекистам Тамбовской и Воронежской губерний. Для ведения разведывательной работы в банды были направлены специальные агенты и оперативные работники, среди которых особенно отличался Е. Ф. Муравьев. Под видом председателя Воронежского комитета и члена Центрального комитета левоэсеровской партии Петровича он проник в логово антоновцев, вошел в доверие к их главарям и, пробыв среди них полтора месяца (май – июнь 1921 г.), успешно выполнял задание.

Об интересных деталях чекистских операций впоследствии рассказал секретарь Тамбовского губкома РКП (б) Б. А. Васильев. «Осенью 1920 года в Тамбове, – писал он, – были ликвидированы два областных эсеровских комитета, которые политически руководили восстанием. После этого разгрома, по всем данным, в городе не было эсеровской организации… Между тем антоновский главный оперативный штаб и волостные повстанческие организации получали из Тамбова весьма точные сведения о передвижениях Красной Армии. Из Тамбова же приходили в деревню политические директивы повстанцам и призывы не падать духом, так как «помощь близка», «в Москве и Питере власть большевиков уже свергнута» и т. д. В целях обнаружения источника и авторов этих документов были сделаны по Тамбову изъятия политически подозрительного элемента. Они обнаружили… что ключ к разгадке на этот раз надо искать не среди эсеров или меньшевиков, а правее.

Искусными приемами, пользуясь эсерами, которые перешли на нашу сторону, Чека раскрыла «секрет». Оказалось, что фактическим руководителем главного оперативного штаба повстанческой армии был некий Федоров – бывший тамбовский присяжный поверенный, бывший домовладелец и землевладелец, устроившийся под видом представителя Петроградской конторы по закупке лошадей… Федоров чрезвычайно искусно конспирировал. Он имел несколько квартир, держал связь с совработниками, изображал из себя самого последнего спекулянта, которому в высокой степени наплевать на все политические вопросы. Спекулянтом Федоров слыл недаром. Он широко спекулировал золотом и драгоценными камнями, а в последнее время еще и лошадьми, которые бандиты сдавали ему на комиссию для продажи. От бандитов Федоров тщательно скрывал свою настоящую физиономию. Для них он был «товарищ Горский», представитель центрального эсеровского комитета».

Чтобы ликвидировать шпионскую деятельность Д. Ф. Федорова, чекисты провели сложную операцию. Выступая под видом антоновцев, они вошли в доверие к Федорову и направили его в Москву для переговоров о совместной деятельности антоновцев с руководством некоей антисоветской «московской организации», могущей помочь антоновскому движению. Федорову дали «явку» в Москве… и он попал в чекистскую «ловушку»: в качестве «руководящего деятеля московской организации» в Москве его встретил начальник Секретного отдела ВЧК Т. П. Самсонов.