Текст книги "Комкор М. В. Калмыков"
Автор книги: Давид Алексеев
Соавторы: Владимир Калмыков,Михаил Голубых
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
Эйно Рахья близко знал Владимира Ильича Ленина. Вместе с другими товарищами по партии он был организатором конспиративной отправки Ильича из Разлива в Финляндию. Позднее сопровождал вождя грядущей пролетарской революции при его нелегальном возвращении в Петроград. Присутствовал на историческом заседании ЦК партии, принявшем решение о сроке проведения вооруженного восстания, а в ночь на 25-е октября 1917 года вместе с Лениным прибыли в штаб его большевистского руководства – Смольный.
С июля 1918 года Э. А. Рахья связал свою судьбу с Красной Армией, формировал 1-й стрелковый полк финских интернационалистов, был военным комиссаром 3-х Петроградских финских советских пехотных курсов комсостава. За бои с полчищами Юденича и против белофинских банд награжден орденом Красного Знамени, делегировался Компартией Финляндии на три первых конгресса Коминтерна, на которых вновь встречался с Владимиром Ильичем. Гражданскую войну Эйно Рахья закончил военкомом 55-й дивизии, а с февраля 1926 года возглавил политотдел 1-го стрелкового корпуса РККА.
Командный состав, политработников, полки и батальоны 16-й Краснознаменной стрелковой дивизии имени В. И. Киквидзе начпокор представил М. В. Калмыкову на военной игре, прошедшей очень поучительно. На разборе, а ранее при беседах с личным составом новый командир-комиссар убедился, что все киквидзевцы хорошо знают боевой путь и традиции своих прославленных однополчан, дорожат ими и стремятся приумножать их.
С двумя другими дивизиями корпуса – 20-й территориальной и 56-й кадровой, имеющей немалый боевой опыт, Михаил Васильевич знакомился на маневрах, которые проходили в местах былых ожесточенных боев защитников Красного Питера с войсками генерала Юденича. Эйно Рахья во время пауз в боевых действиях вспоминал ярчайшие эпизоды минувших сражений, геройские подвиги красноармейцев незабываемого 1919-го, что поднимало моральный дух участников учений, звало их к мужеству, умелому решению поставленных задач в трудных условиях болотисто-лесистой местности, почти беспрерывных дождей, холодной и ветреной погоды.
За этими и другими делами-заботами незаметно подошел октябрь. В частях корпуса, как и во всем округе, по всей стране развернулась деятельная подготовка к дням торжественного празднования 10-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции.
15 октября 1927 года Ленинград встречал членов Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР и Советского правительства, прибывавших на юбилейную сессию ЦИК СССР IV созыва. К приходу специального поезда из Москвы на главный перрон Октябрьского вокзала вышли секретарь Северо-Западного бюро ВКП(б) С. М. Киров, секретарь ЦИК СССР А. Е. Енукидзе, зампредседателя Реввоенсовета Союза ССР С. С. Каменев. Занял положенное место Сводный почетный караул, честь командовать которым была предоставлена комдиву 20-й 1-го стрелкового корпуса С. И. Урицкому. На правом фланге караула со знаменем крейсера революции «Аврора» выстроились военные моряки.
Ровно в 10.40 грянул «Интернационал». Под звуки пролетарского гимна гостевой поезд втянул свои вагоны под гигантские своды вокзала. Первыми на перрон ступили Председатели ЦИК СССР – М. И. Калинин, Г. И. Петровский, Г. М. Мусабеков, Ф. У. Ходжаев, А. Г. Червяков. За ними следовали – председатель РВС и нарком по военным и морским делам СССР К. Е. Ворошилов, председатель ВСНХ Союза В. В. Куйбышев, нарком просвещения А. В. Луначарский и другие.
М. И. Калинин и К. Е. Ворошилов приняли рапорты командующего войсками ЛенВО, командующего Балтфлотом и начальника Сводного почетного караула…
Среди встречающих находились М. В. Калмыков и Э. А. Рахья. Имели они приглашения и на юбилейную сессию ЦИК СССР, которая открывалась вечером того же дня в бывшем Таврическом дворце. По выходе из вокзала оба попали в ликующую атмосферу большого празднества. На площади Восстания между высокими флагштоками с многочисленными кумачовыми полотнищами чернел заключенный в клетку из стальных прутьев памятник Александру III, который народ давно окрестил «Пугалом». С трудом пробившись к нему, Калмыков и Эйно Рахья прочли только-только появившееся на цоколе едкое четверостишье Демьяна Бедного:
Мой сын и мой отец при жизни казнены,
А я пожал удел посмертного бесславья:
Торчу здесь пугалом чугунным для страны,
Навеки сбросившей самодержавье.
В алых стягах был и весь проспект имени 25-го Октября. Неожиданно в небе над ним, сверкая на солнце белым металлом крыльев, на небольшой высоте пронеслись самолетные звенья… Город этот помнился Калмыкову по апрельским дням семнадцатого года. Тогда его улицы были так же, как и сейчас, многолюдны, но светились они иными транспарантами и лозунгами, призывавшими к борьбе против империалистической войны, против антинародной политики Временного правительства. У Рахьи же были другие воспоминания – ему посчастливилось быть в Питере и в дни самого Октябрьского вооруженного восстания, на которое большевики подняли передовых рабочих, революционных солдат и матросов…
– А не проехаться ли нам, товарищ комкор, – предложил Эйно Абрамович, – сразу к Зимнему и Смольному. Денек-то словно по заказу кинематографистов выдался, тех, кто завершает ныне съемки фильма «Октябрь». Не возражаете?
Не ошибся начпокор, и Михаил Васильевич как бы наяву, в натуре просмотрел исторические события десятилетней давности – и штурм Зимнего, и сцены перед Смольным, в дни, потрясшие мир.
А 15 мая следующего, 1928 года в Ленинград прибыл новый командующий войсками округа М. Н. Тухачевский, показавший себя с первых дней служения большевистской партии и трудовому народу решительным поборником самых передовых и инициативных действий. Таким он запомнился и тем, кто знал его по руководству Военной академией РККА. Уже на первой встрече с руководящим составом округа Михаил Николаевич поставил широкие, идущие далеко вперед задачи не только по обучению войск, но и подготовке гражданского населения к испытаниям грядущей войны. Тогда же командующий дал указания о разработке крупной программы по проверке готовности войск и промышленных районов Ленинграда к отражению возможного воздушного нападения.
И в начале июня в округе и городе прошли первые в стране двусторонние учения, имевшие целью повысить эффективность аэростатного заграждения, боеготовность зенитно-артиллерийских и авиационных подразделений, устойчивость связи военно-воздушных сил с наземными частями и руководством, а также дать практические навыки труженикам крупнейших ленинградских предприятий по защите себя и своих заводов от внезапных ударов с воздуха.
На разборе М. Н. Тухачевский признал серьезность подготовки и проведения учений. Фундамент есть, говорил он, наши заводы уже не являются беззащитными. Однако оборона каждого предприятия должна искать свои пути как в специально-техническом, так и в военном отношении. Быстрое развитие новейших средств нападения требует от противовоздушной обороны постоянного совершенствования и творческой работы. В заключение командующий указал на необходимость укрепления связей гражданских ПВО и ПВХО со всеми родами войск округа, особо заострил вопрос на способах борьбы тех и других с низколетящими целями и налетами авиации в ночное время.
Инспектируя дивизии и полки корпуса, организуя военные игры, участвуя в маневрах округа, проводимых лично М. Н. Тухачевским, комкор-комиссар 1-го стрелкового учился сам и учил других подходить, как и командующий, к любому делу с высокой партийной ответственностью и требовательностью, всегда гореть негасимым огнем инициативы, стремлением принести как можно больше пользы армии и народу.
«Там, где нет указаний сверху, – подчеркивал Михаил Николаевич после октябрьских учений двадцать восьмого года, – действуй самостоятельно. Иногда это может разойтись с желанием высшего боевого управления. Но боевой опыт учит нас, что активные войска, нарушающие иногда предположения высшего командования, дают большие результаты, чем пассивные войска…
Недостаточная напористость, самодеятельность, мобильность, – продолжал командующий, – это краеугольный минус, самое опасное наше место… У нас не то, чтобы нежелание так действовать, а просто неприученность. Так что нам нужно поставить себе задачи приучить наши части к самодеятельности»[71]71
ЦГАСА, ф. 25888, оп. 1, д. 197, л. 82.
[Закрыть].
На себе самом М. В. Калмыков ощущал и умение Михаила Николаевича быстро, точно схватывать все качества подчиненных и давать им принципиальную оценку. Это ведь благодаря строгому, но справедливому подходу к нему командующего войсками ЛенВО, он получил счастливую возможность и во второй раз побывать на учебе в Москве.
«Участие М. В. Калмыкова в военных играх и полковых поездках подтверждает умение организовать общевойсковой бой и влиять на его развитие. Однако ощущается необходимость дальнейшего усовершенствования и развития как в области оперативно-тактической (преимущественно в оперативной), так и в общем военном кругозоре», —
писал М. Н. Тухачевский в аттестации, данной в феврале 1929 года, и делал вывод о целесообразности командировать комкора-комиссара 1-го стрелкового на Курсы усовершенствования высшего начальствующего состава[72]72
Архив МО СССР, л. д. 113576, л. 35.
[Закрыть].
Эти курсы были организованы еще в июне 1925 года по распоряжению М. В. Фрунзе, и главная задача их состояла в усовершенствовании и обогащении новыми знаниями тех командиров, которые ранее уже окончили Военную академию РККА или учились на Высших военно-академических курсах.
В том же 1929 году М. В. Калмыков окончил КУВНАС с отличием и по указанию наркома обороны СССР К. Е. Ворошилова в числе группы других военачальников был направлен в трехмесячную заграничную командировку для изучения экономического и военного состояния Германии как одного из вероятных противников молодого рабоче-крестьянского государства.
По возвращении в Советский Союз Михаил Васильевич в прежней должности пробыл недолго. 25 мая 1930 года был подписан приказ по войскам Ленинградского военного округа, посвященный персонально ему:
«Командир и военный комиссар 1-го стрелкового корпуса Калмыков Михаил Васильевич получил новое назначение в Главное управление РККА на должность начальника Командного управления.
Тов. Калмыков, командуя в течение двух лет 1-м стрелковым корпусом, приложил весь свой богатый служебный и боевой опыт для постановки на должную высоту тактической, стрелковой и мобилизационной подготовки частей корпуса… Все это создало тов. Калмыкову заслуженный авторитет как у подчиненных, так и у вышестоящих начальников.
РВС округа, расставаясь с тов. Калмыковым, от лица службы объявляет ему благодарность и пожелания с той же неутомимой энергией продолжать работать в новой должности»[73]73
Архив МО СССР, л. д. 113576, л. 47.
[Закрыть].
Сдав корпус, простившись с товарищами, М. В. Калмыков выехал с женой, дочерью и сыном, родившимся уже в ЛенВО, из Новгорода в Москву.
К столичной службе в Главном управлении РККА Михаил Васильевич приступил накануне открытия XVI съезда ВКП(б), а в дни его работы получил и право присутствовать на одном из его заседаний.
То было 26 июня 1930 года. Председательствующий М. И. Калинин предоставил слово делегату съезда товарищу Блюхеру.
Блюхер доложил съезду, что за последние годы Красная Армия выросла политически и значительно пополнилась новой техникой. Говоря о боевых действиях вверенной ему армии против китайских милитаристов и их белогвардейских прихвостней-недобитков, Василий Константинович заявил, что воины-дальневосточники дрались в этих боях «с такой колоссальной преданностью диктатуре рабочего класса, советской власти и нашей партии, с какой могли драться только лучшие отряды рабочей гвардии в 1918—1919 гг.»
– Позвольте заверить вас, – сказал в заключение первый кавалер первых боевых советских орденов Красного Знамени и Красной Звезды, – что, если в будущем повторится новая попытка помешать нашему социалистическому строительству, попытка напасть на наши границы, Красная Армия сможет с еще большей решимостью, с еще большим энтузиазмом, с полной готовностью умереть за дело пролетариата, защитить наши границы[74]74
Блюхер В. К. Статьи и речи, с. 103—106.
[Закрыть].
Закончив речь, В. К. Блюхер передал Боевое Знамя ОКДВА председателю ЦИК Союза ССР. Михаил Иванович Калинин бережно принял стяг героев-дальневосточников и приник губами к его темному бархату…
Вечером того же дня долго толковали меж собой давние друзья-соратники. Вспоминали бои с дутовцами, беспримерный партизанский рейд по горам и лесам Башкирии, великий поход от берегов Вятки до Байкала и, конечно же, штурмы бетонных твердынь Перекопа и Чонгара. А потом Блюхер принялся страстно агитировать Калмыкова, чтобы опять им быть вместе, служить, защищая далекую землю «нашенскую».
Все тогда и решилось. Михаил Васильевич не только разумом – сердцем понял, что на Дальнем Востоке произошли пока лишь первые серьезные столкновения с агрессивными силами мирового империализма, что именно там и впредь будет по-настоящему испытываться боевая способность Отчизны к приближающейся новой войне.
И вот начальник Командного управления приглашен к начальнику Главного управления РККА.
– Как бы смотрите на то, если будете направлены на должность командира-комиссара 19-го Приморского стрелкового корпуса? – спросили его.
– Я привык точно выполнять боевые приказы, – не колеблясь ответил Калмыков.
5.
В начале декабря тридцатого года Михаил Васильевич снова уложил чемоданы, поднял на ноги семью и прокачался с нею в поезде почти десять суток, следуя к берегам Тихого океана, в боевой Дальневосточный регион.
19-й стрелковый корпус имел славные традиции. Его части в 1922-ом освобождали Приморье от остатков белогвардейщины и японских оккупантов, а год назад, являясь главной ударной силой Сводной Приморской труппы А. Я. Лапина (четвертого начдива 30-й), корпус наголову разбил и белокитайцев в Восточной Маньчжурии. Помнил Калмыков, что его предшественник – Григорий Давидович Хаханьян на фронтах гражданской был награжден тремя орденами Красного Знамени и Почетным революционным оружием, что весной – летом 1919 года он командовал бригадой в 26-й стрелковой дивизии, которая освобождала города и селения северной части Башкирии, а затем Златоуст и Челябинск.
Штаб корпуса располагался в Никольск-Уссурийске. Его части были разбросаны в радиусе ста и более километров. Невзирая на это, Калмыков в самый короткий срок объехал каждую дивизию, каждый полк. Повсеместно были проведены инструктивные совещания, беседы с широким кругом командного состава. Особое внимание новый командир-комиссар корпуса обращал на необходимость неуклонно повышать боевую готовность, укреплять дисциплину, основанную на высокой социалистической сознательности.
В первых числах августа 1931 года в штаб Приморского корпуса прибыли народный комиссар Обороны К. Е. Ворошилов и командарм Особой В. К. Блюхер. На груди у Василия Константиновича теперь выше ряда орденов Красного Знамени пламенели и два новых – орден Ленина за № 78 и орден Красной Звезды за № 1. Эти высокие награды командующему ОКДВА прикрепил лично Климент Ефремович Ворошилов на торжественном пленуме Хабаровского городского Совета, посвященном второй годовщине Особой Дальневосточной армии.
Высоких гостей встречали комкор-комиссар 19-го Приморского М. В. Калмыков, комдив 1-й Тихоокеанской А. И. Черепанов, их заместители и Почетный караул, составленный из взводов пехотинцев, моряков и пограничников. Затем К. Е. Ворошилов и В. К. Блюхер посетили близлежащие части корпуса, а одному из полков 1-й Тихоокеанской дивизии сыграли тревогу.
«…Мы вышли на тактические учения. Они проходили в трудной обстановке, – вспоминал уже в семидесятые годы дважды Герой Советского Союза маршал Н. И. Крылов, командовавший в ту пору этой частью. – К. Е. Ворошилов все время был среди нас, интересовался бытом, учебой, помогал решать тактические задачи. Под его руководством полк совершил трудный 110-километровый марш. С поставленной наркомом задачей полк… справился успешно.
Подводя итоги маневрам, нарком высоко оценил наши действия. Обращаясь к бойцам и командирам, он сказал:
– Ваши люди – это ведь все будущие командиры и комиссары…
Эти слова блестяще подтвердились. Многие воспитанники дивизии, в том числе тт. Морозов, Маслов, Кирюхин, Савинов, стали генералами. В наших частях выросли бригадный комиссар Абашин, полковые комиссары Ерохин и Плотников. Командирами полков стали тт. Бураковский, Шахназаров, Кощеев, Кормаев… политработниками стали тт. Кочетков, Стражников, Рябов, Герасимов, Петяхин и многие другие, начинавшие службу рядовыми красноармейцами и курсантами.
Предвоенные годы службы на Дальнем Востоке (после войны я вновь служил в тех краях) памятны для меня тем, что редкий день проходил без тревог. Повышенная боевая готовность, подобная той, к которой привыкли пограничники, постепенно становилась в приамурских гарнизонах, как и в Приморье, обычным состоянием»[75]75
Созвездие полководцев. Сб. Хабаровск, 1972. С. 176.
[Закрыть].
Образцово поставив боевую и политическую подготовку личного состава корпуса, М. В. Калмыков закрепил за ним добрую славу одного из лучших в Особой армии, которая в те годы становилась подлинной кузницей военных кадров всех степеней для всех вооруженных сил страны.
И такое назначение состоялось. Калмыковы переехали в Хабаровск. Впервые Михаилу Васильевичу тогда довелось служить с давним своим командиром в стенах одного штаба и наравне с ним делить всю меру ответственности за судьбы огромного войскового организма ОКДВА, превосходящего по своей численности, по насыщенности вооружением и боевой техникой, по размерам вверенной под его охрану и защиту территории любой из западных военных округов.
В отгремевших боях и походах В. К. Блюхер, как истинно пролетарский полководец, познал истоки классовых битв и законы революционных войн, научился мастерству их ведения всеми формами и методами. Новые большие задачи встали перед ним в пору мирного строительства и укрепления боевой мощи Красной Армии.
Партия и правительство обязали его сделать Особую Дальневосточную самым боеспособным и передовым оперативным объединением РККА. И Блюхер, глубоко осмыслив прогрессивные явления в военной науке, вызванные колоссальным насыщением вооруженных сил техническими средствами борьбы, с присущими ему энергией и деловитостью создал в ОКДВА современные сухопутные войска, могучий военно-морской флот и первоклассные военно-воздушные силы.
По своему опыту Калмыков знал, насколько поучительны проводимые командующим в любых масштабах военные игры, учения, маневры, какое внимание в ходе их уделяет он политико-моральному состоянию личного состава, как умело воспитывает в красноармейцах, командирах, политработниках чувство общего их превосходства над вооруженными силами Японии и в то же время не терпит даже малейших шапкозакидательских настроений.
Все так, но, говоря по-честному, Михаил Васильевич не совсем был доволен очередным своим выдвижением – хоть и помощник, заместитель командующего, да… по материальному обеспечению.
– Не ожидал, Василий Константинович, – прямо заявил он по прибытии к новому месту службы. – Ведь я уже более двадцати лет в боевом строю и вдруг – в обоз, в хозяйственники?!
– Нет и нет, дорогой Михаил Васильевич, – возразил командарм. – Ныне хозяйственные дела – первейшие заботы всей партии, всего народа, а следовательно, и всех вооруженных защитников страны, особенно нас, воинов-дальневосточников. Мы с тобой призваны не только охранять Дальний Восток, но и менять его лицо, превращать из края каторги и несчастья людей в край могучей индустрии, развитого сельского хозяйства, высокой социалистической культуры. Защита и созидание – такова сегодня наша генеральная двуединая задача и в числе первых на ее штурм идти тебе, как ты шел когда-то на штурм Чонгара…
Дальнейший разговор Василий Константинович, вел больше не с позиций командующего ОКДВА, а с высот бюро Далькрайкома ВКП(б), президиума Дальневосточного крайисполкома и ЦИК Союза ССР, членами которых он уже давно состоял. Блюхер подчеркнул, что проблемой номер один в ДВК остается нехватка рабочих рук, главным образом в сельском хозяйстве. Земли же вокруг уймища, земли плодороднейшей. Но сами себя снабдить хлебом, овощами, мясом, фуражом ни край, ни его армия пока не в состоянии. Все приходится везти из центральных районов страны, забивая железные дороги излишними перевозками, увеличивая стоимость всей этой продукции.
Выход в данное время один – брать все продовольственное снабжение и населения, и войск под полный контроль РВС армии. В Политбюро ЦК, в Совнарком и Реввоенсовет Союза уже направлены предложения о создании в составе ОКДВА первого в Союзе и РККА Особого стрелкового колхозного корпуса, который наряду с боевой службой и учебой будет заниматься и трудом в сельском хозяйстве, снабжая армию и край основными продуктами питания, а вместе с тем способствуя оседанию в ДВК многих увольняемых в запас красноармейцев и младших командиров с семьями, что крайне важно для дальнейшего развития всей экономики края, для создания столь остро нужных ОКДВА собственных мобилизационных ресурсов.
– Официальное постановление о создании ОСКК ждем в самом скором времени, – сообщил Блюхер в конце первой беседы. – Но Особой боевой и хозяйственной единице и командир нужен особый. По-настоящему боевой, по-настоящему хозяйственный да плюс к тому с подлинно крестьянской жилкой в душе… Решали, гадали мы и… остановили свой выбор на тебе, Васильич. Представление в РВС Союза уже послано.
– Да какой же крестьянин – стеклодув я отродясь! – воскликнул, защищаясь, Калмыков.
– Не говори, – улыбнулся Василий Константинович. – Еще в Башкирии, на примере твоего завода я убедился в том, что рабочие глубинки там в с землей-матушкой крепко-накрепко связаны… Так что считай вопрос решенным. В моих помощниках-замах недолго походишь, так сказать, для стажировки, а затем сам будешь решать все свои большие и новые дела.
17 марта 1932 года с одобрения ЦК ВКП(б) Совет Народных Комиссаров СССР принял постановление о сформировании в составе ОКДВА Особого стрелкового колхозного корпуса (ОСКК) с тем,
«…чтобы укрепить безопасность советских дальневосточных границ, освоить богатейшие целинные и залежные земли, обеспечить население Дальнего Востока и армию продовольствием, значительно сократить ввоз хлеба и мяса из Сибири на Дальний Восток, развивать экономику Дальнего Востока»[77]77
ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 21, д. 5266, л. 86.
[Закрыть].
В постановлении СНК СССР была определена структура Особого колхозного – управление, три стрелковые и одна кавалерийская дивизии общей численностью до 60 тысяч человек. Приказом РВС Союза ССР от 19 марта 1932 года командиром-комиссаром нового соединения специального назначения был утвержден Калмыков Михаил Васильевич.
Той же весной наркомат Обороны СССР объявил досрочный призыв 25 тысяч молодых людей для направления всех их в ОСКК, чтобы начать в нем строительные работы и освоение первых посевных площадей. Красноармейцы и младшие командиры Колхозного корпуса, изъявившие к концу второго года службы желание после увольнения в запас остаться в колхозах края, получали право вызова в ДВК своих семей.
К лету ОСКК располагал уже всем необходимым для успешного решения поставленных перед ним задач. Тогда же в центральных областях Российской Федерации и на Украине развернулось широкое движение за принятие шефства над частями нового корпуса.
Как-то при встрече с командиром-комиссаром Особого Колхозного Блюхер вспомнил о том потоке писем, которые шли к нему в дни боевых действий на КВЖД:
– Было тогда письмецо и от твоих земляков, Михаил Васильевич, из Башкирии. «Уважаемый нами, старыми партизанами села Красный Зилим, товарищ Блюхер! – начиналось оно. – Просто, по-мужицки решили тебе написать. Узнав, что китайские налеты продолжаются и ты там стоишь на рубеже, мы не можем сидеть дома…» Рвались тогда в ОДВА и мои волжане, рвались украинцы, с которыми был под Каховкой и на Перекопе. Отвечал им коротко: «Не беспокойтесь, сил у нас хватает, Особая и так не подведет». Да, для боев нам помощи не требовалось. А теперь же, при решении и крестьянских дел, она бы не помешала…
И пошли из Особого Колхозного письма в самые разные места Европейской части Союза. Ответы на них были самые добрые. В июле тридцать второго Средне-Волжский крайисполком взял шефство над 1-й стрелковой колхозной, ЦИК Украины – над 2-й, исполком Центрально-Черноземной области – над 3-й дивизиями корпуса. Появились свои верные шефы у полков, даже у батальонов. Их делегации приезжали на Дальний Восток, заключали с колхозными соединениями, частями, подразделениями договоры на социалистическое соревнование и, конечно же, помогали своим подопечным всем, чем могли.
На 1933 год корпусу было уже отведено 100 тысяч гектаров посевной площади. Урожайность на ней предполагалось повысить на 10 процентов по сравнению со средней на Дальнем Востоке. Корпус обязывался довести поголовье крупного рогатого скота до 7.100, свиней – до 18.500, птицы – до 14.000. Успешное выполнение производственного годового плана позволяло полностью обеспечить части ОКДВА продовольствием и фуражом, а также максимально удовлетворить потребность в сырье промышленных предприятий края, расположенных в зоне хозяйств корпуса.
Энергично руководя боевой и трудовой деятельностью личного состава, командир-комиссар корпуса постоянно заботился и о политическом воспитании подчиненных, о действенности социалистического соревнования между ними. Заместитель начальника политуправления ОКДВА после посещения 3-й стрелковой колхозной дивизии отмечал:
Неутомимый, жизнедеятельный, Михаил Васильевич не давал покоя и работникам управления корпуса. Под его руководством были разработаны инструкции по моральному и материальному стимулированию труда командиров и красноармейцев, обобщен опыт ударников социалистического соревнования, передовых частей и подразделений.
Трудовыми заботами Колхозного корпуса жила и начальник краевого управления госинспекции Наркомзема СССР З. К. Калмыкова, сотрудницы контрольно-семенных станций, отдававшие многие часы своего свободного времени обеспечению его хозяйств высокосортными семенными фондами.
К середине 1933 года ОСКК превратился в мощную экономическую силу края, стал активным участником социалистического преобразования народного хозяйства Дальнего Востока.
В сентябре следующего года состоялось досрочное увольнение красноармейцев двух опытных рот, к месту службы которых приехали семьи, и первые два хозяйства корпуса, названные именами С. М. Кирова и М. В. Калмыкова, перешли в систему колхозов края.
Весной 1935-го в ОКДВА торжественно отмечалась 3-я годовщина организации Особого стрелкового колхозного корпуса.
«Поздравляю бойцов, командиров, политработников и агрономический состав с трехлетним существованием колхозных частей, – писал в праздничном приказе командарм Блюхер. – Любимое детище Клима Ворошилова, ваш корпус за эти годы вырос в мощную боевую и производственную единицу. В эти годы вы были не только верными стражами границ, но и по-большевистски работали над укреплением экономической мощи нашего края…
Корпус должен и может выполнить требования Наркома Обороны: «боевая подготовка не должна уступать передовым, неколхозным частям Армии, а сельскохозяйственная деятельность должна служить школой для колхозов и совхозов края».
Да здравствуют командиры, политработники, агрономический состав и чудесные бойцы Колхозного корпуса!»[79]79
ЦГАСА, ф. 33879, оп. 2, д. 140, л. 31.
[Закрыть]
И Особый достойно ответил на призывные слова командарма. К концу тридцать пятого года все хозяйства корпуса стали рентабельными, полностью обеспечили армию продовольствием, фуражом, семенами и сдали государству сотни тысяч центнеров сельхозпродукции. Только 3-я колхозная дивизия отправила в те дни на приемные пункты Приамурья 160.500 центнеров зерна, 28.788 центнеров картофеля и овощей.
Наряду с ударным трудом на полях и фермах воины Особого Колхозного упорно повышали уровень своей боевой и политической подготовки, крепили дисциплину, мало в чем уступая строевым частям ОКДВА.
С большим подъемом личный состав ОСКК готовился к посевной кампании тридцать шестого года…
И неожиданно вся отлаженная сельскохозяйственная трудовая деятельность воинов-колхозников была прекращена. Последовал приказ о расформировании Особого стрелкового Колхозного корпуса и превращении его частей и соединений в обычные линейные полки и дивизии ОКДВА. Эти меры были вызваны резким ухудшением международного положения, все более усиливающимися провокационными действиями японской военщины на наших дальневосточных рубежах.
За честное и самоотверженное выполнение поставленных задач высшее командование объявило всему личному составу корпуса благодарность. Многие воины-колхозники были отмечены ценными подарками, а большая группа особо отличившихся лиц красноармейского, начальствующего, политического и агрономического состава былого ОСКК постановлением Президиума ЦИК СССР от 17 августа 1936 года удостоилась высоких правительственных наград.
После этого и засиял на груди комкора М. В. Калмыкова орден Ленина, полученный им за особо выдающиеся заслуги в социалистическом строительстве и обороне страны.
В конце 1936 года Михаил Васильевич Калмыков, как член ЦИК СССР, участвовал в работе VIII Чрезвычайного съезда Советов, принявшего новую Конституцию СССР, которая отразила факт победы социализма в многонациональном Советском государстве.
В середине 1937 года М. В. и З. К. Калмыковы были делегатами XII краевой партийной конференции, на которой член партии большевиков с июля 1917 года, командир-комиссар 20-го стрелкового корпуса и начальник гарнизона города Хабаровска комкор Калмыков Михаил Васильевич вновь был избран членом пленума крайкома ВКП(б).
…А чистое советское небо уже хмурили тучи недалекой войны. И первые ее грозы прогремели на Дальнем Востоке.
Летом 1938 года японские агрессоры вероломно вторглись в пределы СССР близ озера Хасан и были наголову разбиты частями ОКДВА, преобразованной в Краснознаменный Дальневосточный фронт.
Да не отрезвели сообщники гитлеровского фашизма по борьбе за мировое господство. В мае следующего года маньяки страны восходящего солнца бросили свои отборные полчища на дружественную нам Монгольскую Народную Республику.
