Текст книги "Как завести дракона (СИ)"
Автор книги: Дарья Вознесенская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Мечта всех девочек
– Ири… – начал Эльвин, когда яр Лондон и яр Декстер покинули кабинет.
– Ой молчи, – буркнула, – Сама все знаю. Просто он такой… эх. Руки чешутся. И скажет как что-нибудь…. ых.
– Ох, – вздохнул дракончик. И тут же уточнил громче, – Ты что, собралась здесь спать?
– Ой, – встрепенулась и вскочила, – Я не собралась – организм у меня собрался. Слушай, ты не помнишь, мне дали завтра выходной?
Друг только закатил глаза, но дверь открыл и меня подтолкнул. Мы вышли из управления…
Ах!
Перед ним стояла самая роскошная машина из всех мною виденных в Блетфорте. Ну может не самая… но к таким я и правда прежде никогда не подходила. Какого-то удивительного цвета лазурного моря, перемежающегося глубоким синим, блестящая, с длинным хищным носом и надписью на футархе… Правда, все это великолепие немного портил надменный профиль Декстера за рулем, но можно же глаза высоко не поднимать – так, на колесные диски любоваться.
Да и вообще, не такой уж он и кошмарный в машине…
Ух, похоже ты, Иринка, меркантильная дрянь.
Яр Кингсман повернул ко мне голову и уточнил вдруг:
– Вас подвезти?
– Если что, то будут свидетели, что я к вам в машину садилась! – пропищала я, не подумав – блин, как всегда. А потом стушевалась немного, – Я имею в виду, что спасибо, нет.
Если уж у Эльвина машина едва прошла по нашему проулку, то что стоило ждать от этого великолепного монстра?
Яр Кингсман подозрительно тяжелым взглядом окинул меня и напрягшегося дракончика.
– Завтра жду в Управлении в три пополудни, – завел он мотор – никакого рева! урчал, что японский автопром на немецком движке – и сорвался с места.
– Ири… – Эльвин сделал рука-лицо.
– Молчи, – вздохнула. Уселась в его машину, и тут меня пронзила ужасная мысль, – Слушай, а у вас там… ну, у высших яров… все как ты или больше как Кингсман?
После паузы блондинчик спросил таки:
– Тебя обрадовать или напугать?
– Просто скажи правду.
– Я «там» как яр Кингсман.
– Бл… – вырвалось у меня снова прежде всех разумных мыслей. – Я выживу?
– Ну… в детстве я представлял, что все это – игра. Театр. Где я зарабатываю с каждым выходом на сцену себе на свободу, – он чуть смутился, – Я отличался от своих сверстников, но рано понял, что это не приветствуется. Так что… тебе тоже придется притворяться.
– А он… – я задумалась, – притворяется?
Пожал плечами. И тоже потарахтел в сторону моего дома.
Когда я добралась до своей комнаты, то не могла поверить своему счастью – рухнула на кровать и мгновенно уснула, не раздеваясь. И проспала почти до полудня, а потом долго приводила себя в порядок в крохотной общей ванной комнате – там и ванны-то толком не было, так, таз – и завтракала в приличной желонье.
Так что к Управлению подошла почти человеком… где быстро выяснила, что человека из меня как раз будут делать. Сначала пригласили на третий этаж, в логово правильного маньяка Декстера, и…
– Мира Уотсон, – протянула я руки в бодрой женщине, вышедшей на стук детектива в какую-то дверь без опознавательных знаков.
– Мири Джонс, – она обрадовалась, – Пойдемте!
– Все-таки вы ей что-то внушили, – буркнул яр Кингсман, но мы обе сделали вид, что не заметили.
Меня же провели… в гардеробную.
Чего здесь только не было! От доспехов до попон, от каких-то странных восточного вида одеяний до роскошных и откровенно порочных платьев.
– Конфискат? – изумленно расширила глаза.
– Что вы, – всплеснула руками мира, – Все куплено новым и используется ради особых заданий…
– Мечта, – плотоядно прошептала и зарылась руками в какую-то парчу с бархатом. – Кажется, вы меня теряете…
– Мири Джонс! – раздалось суровое рядом со мной, но когда я повернулась к яру Кингсману, не в силах сменить восторженного выражения лица – ну это же мечта всех девочек! театральная костюмерная в полном распоряжении! – тот смягчился немного. – Вам подберут наряд для театра. И сделают прическу. Драгоценности тоже понадобятся… мира Уотсон, не мне вам объяснять. В общем, к шести будьте готовы.
– Ой, да у нас прорва времени! – захлопала я в ладоши.
– Не так много, – отрезал детектив, – Нужно будет еще научить вас основным нормам поведения в театре, жестам, как сидеть и…
– Мы справимся, – пообещала мира Уотсон – а я, между прочим, не была так уверена! – и выставила слегка недоговорившего Кингсмана за дверь. И потом повернулась ко мне, потирая руки, – Давно у меня не было таких хорошеньких подопечных. Какие цвета будем смотреть?
Уи-и-и-и!
Не безнадежная я...
Я не была такой уж дикой.
Не ела руками, не ковырялась в носу, не плевала на пол – хотя тут это было не так уж и зазорно – и мылась даже чаще, чем местные.
Я знала, как пользоваться столовыми приборами и запомнила, как делать реверанс, умела молча и очаровательно улыбаться, как примерная мири – мне просто не давали на это шанса! – не примкнула к рядам местных оголтелых феминисток, о существовании которых я с удивлением узнала совсем недавно, не пыталась сама открыть дверь и чинно кивала в ответ на приветствие тех, кто со мной в одной плоскости – то есть немногих.
Моя «грубость», как ее трактовали местные яры, и способность ляпнуть что невпопад, вперед того, чтобы подумать, проистекали, скорее, от живости и избалованности любимого ребенка, который вырос в достатке в современной Москве, вел бложик и с удовольствием упражнялся в остроумии со своими друзьями.
Я не хотела себя терять… такую.
Может потому и продолжала выводить из себя даже тех окружающих, кого не стоило.
Но это не значило, что я не могу выглядеть прилично с точки зрения местного общества, не запомню, что придерживать шляпку нужно левой рукой, а подавать правую, чтобы тебе помогли. Что спину необходимо держать прямо, смотреть на актеров «поближе» из крохотного бинокля, который болтатается на поясной цепочке, говорить что-то во время спектакля, прикрываясь веером, и ни в коем случае ничего не есть во время антракта. Уместным будет разве что бокал сладкой и почти безалкогольной газировки, что была здесь заместо шампанского.
– Идеально, – улыбнулась мне мира Уотсон и показала финальный результат в зеркале в полный рост.
Добрая женщина оказалась управительницей Управления – ну если так можно назвать эту должность. Я определила ее обязанности чем-то средним между экономкой, поварихой для коммандера и ее любимчиков, заведующей костюмерной и ключницей. Хранительница…. ну или серый кардинал.
А еще человек, разбирающийся в местной моде.
Я бы так точно не оделась – на вешалках даже отдельные элементы наряда выглядели громоздко и вычурно, а уж вместе… А вот вместе, да еще и на мне, смотрелись они потрясающе.
– Мне казалось, что мода здесь чуть менее театральная… – прошептала я, зачарованно глядя в зеркало на розовый шелк, сатин, обилие искусственных цветов, километры кружева нижних юбок, видных из под «чехла» – они были такими невесомыми, что даже не давали ощущения громоздкости наряда и фигуры – и шляпку с перьями на искусно сбитых волосах.
– Не в случае, если вам надо быть заметным, – улыбнулась мара Уотсон.
– … и что в театры не принято ходить с головными уборами или высокими прическами.
– Оставьте эти правила для партера, – ехидно наморщила она носик, – Если яра приходит в шляпе, сразу понятно – в индивидуальную ложу, в которой никто не будет сидеть не перед ней, ни позади.
– Но я не яра…
– А кто об этом знает? По вашему внешнему виду не скажешь, – она одобрительно кивнула.
В целом, наш план был прост и сложен одновременно. Не план даже, провокация…
Меня никто не знал, зато, как выразился коммандер, «приключения знакомы с вами очень хорошо, а значит обязательно случаться». Я надеялась, что стала частью трио еще и потому, что нужны были дополнительные мозги, глаза и уши, но и такая причина была не худшим вариантом.
Яр Томас не часто появлялся в обществе, и то от него почти отвыкло. Он с удовольствием отбрыкивался от приглашений, мотивируя это загруженностью по работе, и участвовал лишь в самых обязательных балах.
К яру Кингсману «серебрянные», похоже, привыкнуть и не успели… Хотя жаждали удушить в своих объятиях. Нелюдимый дракон игнорировал даже «обязательные» приглашение, но это, как сообщил тихонько Эльвин, не сделало из него изгоя – хоть могло бы. Напротив, придало флер романтичной опасности и усилило желание и мужчин, и женщин заполучить в свои гостиные и на приемы.
Так что появление этих двоих, один из которых – детектив, а второй – потенциальный носитель проклятия, да еще и с «дальней родственницей Томасов», на одном из самых популярных театральных представлений должно было произвести фурор. И привлечь «нужное и ненужное» внимание.
Оставшиеся до выхода часы мара была неумолима.
Я, затянутая в корсет, садилась, вставала, приседала, обмахивалась веером, «изящно склоняла голову» и протягивала руку – на случай, если кто рискнет со мной познакомиться, следила за тем, чтобы не вымазать ни в чем перчатки, не пролить на себя из бокала, который из-за скользкости этих перчаток так и норовил опрокинуться, и не свалиться раньше времени, поскольку вечерний наряд при всей его красоте оказался кошмарно неудобным.
Спасибо хоть мне разрешили оставить мои собственные, почти новые ботинки на шнуровке – обуви моего размера не нашлось, а местные «железные» лапти на несколько размеров больше, которые по ошибке были названы вечерними туфельками, я обуть не смогла.
Наказали только ни в коем случае не приподнимать юбку, чтобы никто не заметил, что я в удобной обуви. «Женская юбка скроет любые недостатки», – согласилась со мной мара Уотсон, и я предположила, что это вполне может быть пословицей.
Я спустилась к боковому выходу по узкой лестнице, ни разу не оступившись, и выплыла – надеюсь – к ожидавшему меня автомобилю. Из него вышел яр Кингсман в строгом фраке, оттененном белоснежным кружевом рубашки, и вежливо открыл мне дверь.
Божечки, я все-таки прокачусь на этом красавчике!
Я про автомобиль, если что…
Присела в легком реверансе и степенно шагнул к пассажирскому сидению.
– А вы не безнадежны, – задумчиво протянул последнее-слово-всегда-за мной – Декстер.
С-с-с-с-с… спокойно, Ира.
Держи себя в руках.
Ты же не хочешь, чтобы тебя пришибли в самом начале вечера?
Первый акт драмы
В театр мы заходили с надменными лицами.
Точнее, два драконища – с надменными мордами, а я старалась хотя бы по сторонам не глазеть с открытым от удивления ртом.
Здание было грандиозным.
Но пугающим.
Но грандиозным.
Исполинские колонны с искусно вырезанными драконами подпирали огромный балкон – вот зачем он там? – и обрамляли огромный проем, в который драконы вполне могли пройти в своем «истинном» виде. К резным его дверям из незнакомого мне материала – наверное, что-то металлическое – мы поднимались по широченной каменной лестнице, натертой так, будто над ней трудились все поломойки столицы. Причем поднимались медленно, давая возможность всем хорошенько нас рассмотреть и обсудить. И даже временами здоровались – точнее, здоровались те из нас, которые с надменными мордами.
У меня была задача потяжелее – не упасть со всеми своими кружевами-корсетами – юбками. И не выглядеть человеком, который не только в приличном обществе, но и в приличных местах прежде не бывал.
– Это ж надо так любить театр… – пробормотала я тихонько, подразумевая какое-то дикое количество позолоты, размеры, росписи и гнетуще-потрясающее впечатление.
Драконы поняли.
Хмыкнули.
Но не прокомментировали – мы как раз зашли в огромный круглый холл, и я вцепилась в руку Эльвина, элементарно боясь потеряться в этом жужжащем и блестящем рое.
В такой толкучке я не могла толком разглядеть ни людей, ни интерьер, взгляд выхватывал отдельные лишь детали: огромные драгоценные камни, лежащие на пышной груди одной из яр, лепнину, хрустальные люстры с нормальным, таким родным электричеством, мраморную витую лестницу – теперь уже внутри.
Мои спутники же не только ориентировались в этом хаосе, в котором лишь ненадолго могли смешаться простой люд и самые сливки общества, но и искусно лавировали в сторону той самой лестницы, постоянно кивая в знак приветствия знакомым.
– Рад вас приветствовать яр Тэриссон. Действительно, приятная встреча, – я даже вздрогнула, когда услышала громкий холодный голос рядом со мной. И это был не Кингсман! Эльвин тоже превратился в драконистого дракона, как и предупреждал. Кажется, последняя нормальная эмоция у него была, когда он сел в машину по пути и издал восторженное «Вау!», увидев меня.
– Ты бесподобна!
«Вот так», – хотелось показать мне яру Кингсману язык, – «Бесподобна. Не «не безнадежна»
Мы сумели таки добраться в боковую ложу, полученную в последний момент благодаря, как я понимаю, родственным связям одного из яров, и я наконец позволила себе восторженно пропищать при виде резного столика с фруктами и желоном, роскошных стульев, покрытых ручной вышивкой и стен, оббитыми мягким плюшем.
Да и вообще, вне разряженной толпы я чувствовала себя свободней.
Можно было осматриваться и улыбаться, не перегибаясь через крайу, якобы подкручивая бинокль – на будущее-, изучать многочисленную публику, и даже радоваться всему происходящему не просто как заданию, а как настоящему приключению и возможности увидеть хоть что-то новенькое.
Такому инфоеду, как я, это было приятно.
С первым звонком, как и положено, мы расселись на стульях – я посередине – и занялись тем же, что и прочие – сплетнями. Эльвин постоянно наклонялся ко мне, чуть не утыкаясь в ухо, и рассказывал о наших соседях – не сказать, что я запоминала, но старалась по возможности проникнуться.
В этом обществе, как меня предупредили, многие умели читать по губам.
Потому такое общение – когда мужчины наклоняются к собеседнице, а те отвечают, прикрываясь веером – имело смысл. К тому же… показывало определенные отношения в паре. Ничего неприличного… но выводы по нашему поводу окружающие должны были сделать.
Яр Кингсман в разговоре участия не принимал. Более того, мне показалось, что и прежде не слишком веселое его настроение упало до нуля, а его короткими взглядами в нашу с Эльвином сторону можно было заморозить.
Чтобы не исключать яра окончательно из беседы, обратилась к нему – как и положено, под прикрытием:
– Полагаю, мы и правда обеспечили себе всё возможное внимание.
– Вот именно, – непонятно ответил хмурый брюнет.
И в этот момент занавес раздвинулся и на сцену вышел конферансье.
Структура спектаклей всегда была одинаковой – об этом мне также рассказала словоохотливая мара Уотсон. Сначала шла короткая зарисовка «государственной тематики»: что-то среднее между мифами и легендами королевства и полит агитацией. Дальше, собственно, спектакль, который сопровождался пением и танцами.
Антракт – где яры играли собственные пьесы в отдельном от простолюдинов зале.
И вторая часть…
Свет потух, а я впилась взглядом в сцену.
С попаданием я лишилась привычных визуальных развлечений и сериалов, а в Гроуридже кроме нескольких ярмарочных представлений и посещения выставок картин ничего и не видела. Потому мне было очень интересно, пусть я и знала представленную легенду – на наших попаданских курсах по выживанию всему, что связано с драконами, придавали особое значение. Но одно дело слушать нудноватых лекторов, совсем другое – смотреть на разворачивающееся на сцене действо, которое благодаря мастерству декораторов и магии оказалось, определенно, впечатляющим.
Там рассказывали про древних «покорителей воздуха», что жили в чистом эфире, но однажды заинтересовались земной твердью. Они смотрели сквозь облака на жизнь других существ. И в какой-то момент троих из них обуяло любопытство – золотого, серебряного и огненного. Тогда они решили проникнуть сквозь «сияние», окутывающее мир, но в момент прохождения этого порога не смогли удержать свою целостность, вспыхнули, и рассеялись по континентам малыми и большими осколками.
В наш материк врезались серебряные разломы. Там, где серебра было много, стали добывать руду, а серебряные капли, попавшие на людей, сделали из них драконов. Именно потому серебряный род и его разновидности – к ним принадлежал и королевский – считались самыми благородными, а в королевстве и в самом деле серебряные рудники занимали немалые площади.
Золотые капли оказались на другом материке.
А огненные – погрузились в море, вызвав сильное волнение.
В который раз мне подумалось, что уж очень все это похоже исключительно на падением метеоритов… но странно было бы об этом рассуждать в мире, где и правда люди превращаются в драконов и есть магия.
А сегодня меня так и вовсе пронзила совсем другая мысль.
– Так если вы золотой дракон, значит, наравне с самыми благородными ярами, из самых древних? И… ваши предки могли прибыть с другого материка? – обратилась я к яру Кингсману, раскрыв веер.
– В приличном обществе считается неприличным обсуждать подобные вещи, – заявил менторским тоном детектив.
Насупилась.
– Я ведь ничего такого не имела в виду, просто у меня возникает ощущение, что мне единственной не известно то, что понятно большинству.
Покосился на меня, будто проверяя, не пытаюсь ли я снова подколоть его или съязвить, но потом все-таки сообщил неохотно:
– Согласно преданиям нашего рода, все произошло немного не так. Золотые драконы прилетели с солнца, а серебрянные с луны.
– Но ведь быть золотым это…
Хотела сказать «круче», но вдруг поняла, что это попахивает государственной изменой.
Потому лишь кивнула и сосредоточилась на основном представлении.
На самом деле пьеса, которую начали показывать ничего интересного собой не представляла – то ли нам не повезло, то ли местным драматургам было далеко до Шекспира или хотя бы сценаристов бразильских сериалов. Потому я скучала, а когда был объявлен антракт, с радостью подскочила, принимая протянутую Эльвином руку.
Вот зря.
Знала бы – вообще не выходила из ложи.
Второй акт драмы
Антракт был тем временем, ради которого, собственно, в театр и приходили.
Чуть ли не таким же длинным, как первый акт – и уж точно более шумным и полезным.
Местные правила позволяли вести себя в театре более вольно, чем на тех же балах и приемах, а потому антракт использовали для знакомств, флирта, общения любовников, совершения сделок, и – как мрачно пошутил яр Декстер – для убийств.
Или он не пошутил?
Эльвин, как и положено по этикету, не отступал ни на шаг. В суете и кучности меня, фактически, прилепило к его боку, а губы свело от любезной улыбки, которую я была обязана держать на губах на протяжении всего времени.
Поздороваться. Книксен – если он пожимал мою руку, сигнализируя, что это очень-очень крутой яр.
Протянутая для поцелуя рука – если яр был не очень крут.
Широкая улыбка и взаимное приседание, когда мы подходили к женщинам.
И снова по кругу. Много-много раз
Я бы повесилась, честно, тем более, что свежего воздуха и прохладительных напитков, кроме липкой шипучки, не предполагалось, но Эльвин оказался удачным спутником – окружающим он говорил, что положено, мне же, на ухо, всякие анекдоты и смешные истории, порой действительно связанные с окружающими.
Так что я постоянно хихикала – и из-за этого и выглядела легкомысленной дурочкой, то есть вполне вписывалась в представление о молодой и провинциальной яре.
У детектива, как мне показалось, была вполне полезная роль – одним своим видом он отпугивает от нас оборотней и людей, и благодаря его присутствию мне хоть не так часть приходилось приседать.
Я еще успела подумать, что очень рада тому факту, что мне пришлось притворяться «близкой знакомой» именно Эльвина, когда тот, извинившись, сказал, что вынужден отойти – он заметил несколько коллег и начальство и не мог не поздороваться.
– Не бледнейте так от того, что вас оставили на мое попечение. Яре не допустимо быть одной даже в ложе, а уж в зале – это полный скандал, – неприязненно заявил мне Декстер Кингсман.
– Я бледная, скорее, от того, что мне воздуха не хватает, – ответила ему примерно тем же тоном, – он так сдавил мою…
– Молчите, – рыкнул тот сдавленно.
Засопела чуть обиженно – вот он? – но тут же махнула на противное драконище рукой. А потом замерла.
Потому что всего в нескольких метрах от себя обнаружила знакомое лицо.
Черт!
Я о нем ведь совсем не подумала!
И шансов никаких: мы слишком близко и он меня заметит и узнает – что-то, а мое лицо молодой дракон хорошо изучил, пока я слегка избивала его за насмешку и сожженную одежду. А там и до разоблачения недалеко – чего совсем не хотелось, хотя бы не в первый вечер.
Упустила как-то этот момент и теперь…
Обиженный мной дракон, стоявший в компании таких же, начал медленно разворачиваться в нашу сторону…
– Ай! – вскрикнула я как человек, которому только что отдавил ногу по меньшей мере трактор «Беларусь». Вскрикнула, резко наклонилась, хватаясь за эту самую ногу, как раз в тот момент, когда дракон окончательно уперся взглядом в то место, где я только что стояла.
Может я и могла что другое придумать – но получилось только это.
Вот только я, не привыкшая носить подобные наряды, не учла важное.
Что сзади у меня был турнюр – накладная задница, которая не оставила бы равнодушными даже наших модниц. И что этот самый турнюр при резком наклоне послужит отличным тараном для проходящего сзади слуги с подносом. А тот, понятное дело, не удержит его – и во все стороны брызнут бокалы, шипучка, и яры, которые вместо того, чтобы остановить летящую жижу магией, предпочтут тоже отшатнуться.
И все это создаст такой мгновенный хаос с не менее мгновенной цепной реакцией, расходящейся как круги по воде, что взвинтит в нашей части залы разговор до фальцетов, а манеры яров превратит в попытку удержать лицо и хотя бы не выматериться.
Зато я под прикрытием этого хаоса бочком и пригибаясь смогла пробраться к стене. Но была остановлена твердой рукой.
Яр Кингсман, с его обычно-непроницаемым лицом, кажется, был в бешенстве. Я так чувствовала. И когда я открыла рот, чтобы объясниться, он только прошипел:
– Молчите!
Совсем другим тоном.
А потом повел… поволок… в общем, это выглядело, будто он проводил в нашу ложу, но чувствовала я себя как под дулом пистолета.
– Яр Кингсман, там… – начала я снова, когда мы попали в обитую плюшем коробочку, но он почти запихал меня в самый невидимы угол и зашипел – натурально зашипел – мне в лицо.
– Мири Джонс-с… это невозможно терпеть! Ваши манеры, ваши действия, ваши слова… каждый раз, когда вы открываете рот, то говорите очередную глупость или гадость. Каждый раз, когда вы совершаете поступки, они непременно ведут к скандалу и вреду…
– Но я…
– Молчать! – рявкнул он тихо в третий раз, но у меня зазвенело в ушах как от самого громкого крика. И продолжил свою колюще-режущую речь, – Я едва остановил происходящее и никто не принял это на ваш счет. Но подобное не допустимо. Это все уместно в трущобах – такие ваши действия. Я даже мог закрыть глаза, когда ничья репутация, в том числе репутация Управления, не страдает. Старался забыть о таких моментах, потому как в вас может быть необходимость в процессе расследования. Но сейчас! На задании! Когда от вас требовалось четко играть свою роль! Как можно было совершить такую глупость?! И зачем? Пошутить? О нет, лучше не рассказывайте – только взбесите меня еще сильнее! Но имейте в виду, завтра же потребую от коммандера вашего отстранения! Потому что вы не уважаете наши традиции, наши требования, своих спутников и этот мир. Попаданка…
На последнем слове его откровенно скривило, а меня встряхнуло.
И вообще трясло.
И от такой вселенской несправделивости. И от того, что мне не дали оправдаться. И потому, что его слова в какой-то мере были правдой – не в том смысле, что я чего-то там не уважала, но я действительно дала повод думать так о себе своим поведением.
Каждое его слово будто находило невидимую дыру в моем и так с трудом выстроенном защитном коконе и ледяными иглами проникало в самое нутро.
Даже первый клокочущий гнев и слезы, подступившие к глазам и пощипывающие нос, вдруг испарились, а внутри возникло ощущение куска льда – будто меня поцеловал злой ледяной дракон.
Я просидела весь второй акт с прямой спиной, глядя строго вперед и не шевелясь.
Боковым зрением отмечала что спутники время от времени смотрят на меня – Эльвин, вернувшийся перед самым началом, обеспокоено, а детектив – с непонятным выражением. Но я так заморозилась, что это никак на меня не влияло.
Что происходило на сцене я так и не запомнила…
По окончании тем же составом и столь же чинно мы вышли из театра и спустились вниз к автомобилю, который пригнали услужливые помощники. Мой друг о чем-то рассказывал, но я даже не смогла отреагировать толком – поняла, что смертельно устала. Устала, надоело и пошло оно все… Опять увольняют? Ну и ладно. Чем чаще это будет происходить, тем меньше я буду бояться.
– Завтра с утра мы встречаемся в Управлении, – подал вдруг голос яр Кингсман, когда мы сели в его блестящего монстра.
– Конечно, – ответила спокойно, глядя в никуда.
– Мы обсудим, кто и что заметил, – продолжил он после паузы.
– Непременно.
И уволим меня. Угу.
И снова пауза, во время которой Эльвин переводил недоумевающий взгляд с меня на затылок сидящего за рулем детектива.
– Куда едем? – снова нарушил молчание тот.
А я вдруг с ужасом осознала, что поехать вот во всем этом домой не могу. Я даже по лестнице не смогу протиснуться – как автомобиль в нашей подворотне. А в управление… да кто меня там ждет в управлении? Мара Уотсон? Чтобы до утра развязывать все мои завязочки и шнурки? А потом придется тащиться домой, где только кувшин с ледяной водой – тогда как я семь раз пропотела в этих тряпках и один раз покрылась инеем?
Посмотрела на Эльвина беспомощно, а тот улыбнулся.
– Ну ты чего? Не слышала, что я тебе говорил, да? Я обо всем побеспокоился – нанял тебе квартиру, положенную по твоему вымышленному статусу. – он наклонился к детективу, – Отвезите Ири на улицу Брейкер, пожалуйста. Дом двадцать два. Твой новый дом, – подмигнул Эльвин, я же с восторгом сжала его руку.
Ух. Даже если на одну ночь, но у меня будет передышка.
С переднего сидения вдруг раздался скрежет зубов и… а нет. Просто яр Кингсман повернул рычаг, заводящий машину.
