Текст книги "Зашей мое сердце (СИ)"
Автор книги: Дарья Волчек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Глава 13
Открыв глаза, первое, что я почувствовала – дикую боль в груди. Я хотела привычно прижать руку к груди, но обе руки опутывали провода. Прикрыв глаза, я открыла рот и с шумом втянула воздух. Хотелось пить. И чтоб в груди не болело. Через секунду я уже чувствовала на своих плечах знакомую, теплую тяжесть. Руки Маркуса.
–Эль? – неуверенно позвал он меня.
–Пить, – хрипло протянула я.
Я почувствовала, как он стал аккуратно смачивать мои сухие губы тампоном и не выдержала:
–Не издевайся, дай нормально попью.
Маркус скрипнул зубами, но все-таки поднес к моему рту кружку с водой. Напившись, я откинулась обратно на подушку. Голова еще была мутная от наркоза, и очень хотелось спать. А еще хотелось повернуться на бок. Но, естественно, этого делать было нельзя. В груди невыносимо сильно болела, и я застонала сквозь зубы.
–Эль, ты чего? – я почувствовала, как мужчина сел рядом со мной на кровать.
–Больно. В груди больно... Ащщ, – я зашипела, сморщившись. Боль становилась нестерпимой.
Маркус откинул простынь и нахмурился. И мне совершенно не понравился его взгляд.
–Что там? – заволновалась я.
–Лежи и не двигайся.
Он вышел из палаты буквально на две минуты, но за эти минуты я потеряла очень много нервных клеток, кажется. Включив свет, он втолкнул в палату металлический столик. Подойдя ко мне, он первым делом воткнул в катетер укол. Обезболивающий, я полагая. Потом аккуратно снял повязку с моей груди и положил ее на столик. Краем глаза я успела увидеть, что она вся в крови.
–Терпи, Элеонора, сейчас будет немного больно.
–Что случилось?
–Шов немного разошелся, – и он, стиснув зубы, начал накладывать шов. Мне не было больно, совсем. Не знаю почему. Может потому, что я была еще под действием наркоза в какой-то степени. Наложив мне два шва, он наложил мне на грудь толстенную повязку.
–Ну, вот и все. Сейчас как, не больно?
–Все хорошо, – шепнула я и зевнула. Хотелось спать. И хотелось, что Маркус лег рядом. Но я понимала, что сейчас это не возможно.
–Спи, милая моя, – он поцеловал мне в лоб и погладил по волосам. – Спи. А я буду рядом.
И я уснула.
***
Когда я вновь проснулась, на улице уже было светло. Первое мысль, что промелькнула у меня в голове "Я жива". От этой мысли хотелось смеяться в голос и танцевать, подняв руки вверх. Я понимала, что впереди долгие месяцы реабилитации, но это чувство, когда ты понимаешь, что внутри тебя бьется здоровое, сильное сердце – не передаваемо. Знать, что теперь я могу все. Смогу не носить полную сумочку таблеток. Не держать пальцы на пульсе. Хотя, думаю, что с этой привычкой я еще не скоро расстанусь. Распахнув глаза, я увидела маму и улыбнулась, поймав ее ответную улыбку. Она села рядом со мной на стул и взяла за руку.
–Как ты, Норочка? Я понимаю, глупый вопрос, – вдруг спохватилась она, – но все же.
–Мам, это странно. Но я прекрасно себя чувствую. Хочется сворачивать горы, – и я счастливо засмеялась.
–Ну, до гор нам еще далеко.
В палату вошел Маркус с Еленой Владимировной Чащиной, заведующей кардиологическим отделением.
–Зачем вы так, Маркус Эрнестович, – улыбнулась она, – у девушки столько энтузиазма. Это же хорошо. Быстрее пойдет на поправку.
–Ну, что ж, доктор Хайц. Мое дело выполнено, и я могу вас с чистой совестью передавать в руки Елены Владимировны.
–И каков наш дальнейший план? – спросила я.
–План таков. Дней семь ты полежишь в реанимации, а потом переведем тебя в кардиологию. Препараты, которые тебе выписала, это в основном имуносупрессоры. И принимать тебе их нужно будет всю оставшуюся жизнь. Но об этом поговорим позже. Через три дня тебя посадим на велотренажер, чтоб оценить твое физическое состояние. Сейчас твой сердечный ритм несколько вялый, так всегда бывает после пересадке. Для восстановления нормального сердечного ритма я назначила тебе препараты стимулирующие сердечную деятельность. В первые три дня после пересадки высока вероятность острого отторжения трансплантата. Так что будем тебя наблюдать, снимая кардиограммы каждые три часа. И естественно, старайся пока не вставать. Только если очень срочно, – и она подмигнула мне, – все будет хорошо, Элеонора. Мы быстро поставим тебя на ноги.
–Спасибо, – я искренне улыбнулась этой обаятельной заведующей.
–Я буду заходить к тебе каждый день, да и Маркус, я уверена, тоже будет рядом. Если почувствуешь острую нехватку воздуха, слабость – сразу сообщай об этом, хорошо? – я кивнула, – вот и прекрасно. Сейчас ничего не беспокоит? Шов не болит?
–Нет, все прекрасно.
–Вот и чудно. А сейчас, разрешите вас оставить. До завтра, – и она, еще раз улыбнувшись, вышла из палаты.
Маркус подошел ко мне и сел рядом. Мама, хитро мне подмигнув, тоже вышла из палаты со словами "пойду-ка я, за кофейком схожу".
–Ну, что, доктор Эля, как вам новое сердце?
Я поерзала на кровати, будто примеряясь к нему.
–Еще не могу точно сказать, но достаточно комфортно. Сидит как влитое. А еще...
–Что еще, милая?
–Оно будет любить тебя не меньше, чем старое.
На этом моменте в палату ворвался Петька.
–Элсииии, – он было уже кинулся ко мне, но напоролся на острый взгляд Маркуса.
–Доктор Воропаев, за то, что вы сорвали такой романтичный момент, я поставлю вам операцию ночью. Вне вашего дежурства.
Я рассмеялась, увидев, как вытягивается лицо моего друга.
–Не бойся, Петька, он шутит. Заходи.
–Нет, Петр, бойтесь. Потому что я абсолютно не шучу. Никогда.
Я одними губами сказала Петьке "он шутит" и сделав невинное лицо, улыбнулась Маркусу. Петя хихикнул в кулак, но тут же сделал серьезное лицо, пытаясь проглотить смех. Маркус покачал на это все головой, поцеловал в лоб и ушел, пообещав зайти позже.
–Элси, ты отвратительно выглядишь. В зеркало смотрелась? – заявил рыжеволосый, вальяжно развалившись в кресле.
Я рассмеялась.
–А как я, по-твоему, должна выглядеть?
–Да вообще, по сути, так и должна. Ты давай уже, побыстрее выздоравливай. Без тебя скучно.
–Я постараюсь, обещаю.
***
И вот началась моя долгая и нудная реабилитация. Каждый день я глотала таблетки в огромных количествах. Но Елена Владимировна сказала, что это еще немного, ведь большинство препаратов мне вливают в виде капельниц и уколов. С первых же дней со мной начали заниматься дыхательными упражнениями, чтоб восстановить вентиляцию легких. Через два дня мне наконец-то разрешили встать и вытащили катетер для оттока мочи и носовой катетер для подачи кислорода. От того, что во мне теперь торчало меньше трубок, стало легче. Осталась только дренажная, которая тянулась из грудины. Да и ту обещали вскоре тоже изъять оттуда.
Пока я лежала в реанимации, ко мне никого не пускали. Кроме мамы. Маркусу и Петьке законы были не писаны. Одному по статусу, а другому просто так. Мои друзья, Марго и Стас, конечно, возмутились, но после моих объяснений, что они могут натаскать инфекций – успокоились. И бесконечно разговаривали со мной по телефону в ожидании встречи.
Я очень надеялась, что мы подружимся с моим новым органом. К сожалению, я была в курсе, что даже с пересаженным сердцем я не смогу дожить до старости. Но старалась об этом не думать. И надеялась на лучшее.
На третий день меня посадили на велотренажер, и Елена Владимировна была очень удовлетворена результатами. И вообще, она была крайне довольна, что я семимильными шагами иду к выздоровлению. И хвалила меня за мои старания на занятиях.
Через семь дней меня перевели из реанимации в обычную палату. К счастью, в одноместную. В который раз я подняла руки к небу и возблагодарила то, что работаю здесь. Не я улечься на своей новой, широкой (!) кровати, не успела медсестра пришлепнуть к моей груди последний датчик от системы наблюдения за сердечным ритмом, как в палату ворвалась моя бедовая подружка. Растрепанная, с горящими глазами и огромным пакетом в руках.
–Элли, – завопила она. Медсестра поморщилась и поспешила выйти из палаты. Марго показала ей вслед язык и шлепнулась рядом со мной на стул.
–Тише, ну что ты кричишь, – рассмеялась я.
–Я просто так соскучилась по тебе. Эл, ты очень похудела. Одни глазища остались. И у тебя наконец-то появились те самые скулы, о которых ты так мечтала. Но ничего, тетя Марго тебя быстро откормит, – и она принялась вытаскивать из пакета всевозможные баночки и контейнеры.
–Стоп, стоп, Маргоша, остановись...
–В смысле остановись? – она замерла с очередной баночкой в руке и непонимающе уставилась на меня.
–У меня особая диета, – на слове "особая" я непроизвольно скривилась. – Боюсь, мне нельзя все то, что ты мне принесла.
–Не вкусная, да? – сочувственно спросила она. – Жаль. Я так старалась, готовя тебе все это.
–Ты можешь скормить это Стасику. Думаю, он будет совсем не против. Кстати, про Стасика. Где этот охламон?
–У него очередной важный проект, – закатила она глаза. – Он просто живет на работе. Но обещал, что это будет нечто грандиозное. Даже сказал, что пригласит на презентацию. Ты лучше расскажи, как ты? Что врачи говорят?
–Говорят, жить буду, – я улыбнулась. – И это главное. Но до конца жизни буду сидеть на имунносупрессорах. Плюс постоянная физическая нагрузка. Но знаешь, это даже в плюс. А самое плохое из всего этого, я не знаю, когда выйду на работу. Из больницы меня выпишут недели через две. И Маркус уже сказал свое железное слово, что жить я еду к нему. А это значит вечный контроль. Но это не самое плохое. Самые опасные после пересадки – это первые три месяца. То есть, получается, работать мне никто не даст. Ну и реабилитация длится не менее полугода. В общем, как-то так, – развела я руками.
–Знаешь, – задумчиво сказала подруга, – это и к лучшему. Тебе что сейчас самое важное? Сохранить свое сердце как можно дольше. И тебе надо всеми силами пытаться это сделать. Так что, Эл, не жалуйся, а лучше порадуйся, что Маркус у тебя такой крутой и заботливый док.
–Да я не жалуюсь. Просто, боюсь, он меня вообще нафиг выгонит отсюда.
–Как это выгонит?
–Ну, не разрешит работать вообще. Я же зачахну без этого, ты же знаешь.
–Элеонора, я думаю, что твой Маркус не будет делать так, чтоб тебе было плохо. А если тебе плохо без медицины, то получается, он не будет у тебя ее отбирать. Поверь мне.
Разговор с подругой мне придал некоторой уверенности. Потому что она была права. Маркус бы не стал что-то делать мне назло или во вред. Я была в этом абсолютно уверена.
Еще через неделю мне сделали первую пункцию и подтвердили, что сердце прекрасно приживается и никаких отклонений от нормы не наблюдается. Да и вообще, все дико удивлялись тому, как быстро у меня заживает шов, и что нет никаких осложнений. Иногда, перед тем как уснуть меня грызла мыслишка, что все это затишье перед бурей, но я отгоняла ее всеми силами.
***
Прошел уже месяц после пересадки, но Елена Владимировна все никак не решалась меня выписывать домой. Перестраховывалась. Я пришла после занятий ЛФК и преспокойно сидела в кресле, читая книжку на планшете. Услышав стук открывшейся двери, я подняла глаза и улыбнулась. Это был Маркус. Только какой-то странный. Его стальные глаза смотрели на меня так серьезно, что я даже немного испугалась.
–Что случилось? – спросила я, откладывая планшет в сторону.
Он без слов подошел ко мне, сел на подлокотник кресла и заглянул в мои глаза.
–Элеонора, – начал он, откашлявшись. – Эль...
–Маркус, что случилось? – я испуганно схватила его за руку. Он был такой сосредоточенный, такой серьезный, что я приготовилась к самому худшему.
–Эль, ты же знаешь, я тебя люблю. Очень люблю.
–Ну, если честно, первый раз слышу, – я заставила себя улыбнуться.
–Да? – он запустил пальцы в мои волосы, слегка их растрепав. – Кхм, возможно. Черт, да что ж такое...
Он вскочил с подлокотника, резким движением взлохматил свои волосы. Потом посмотрел на меня и достал из кармана маленькую коробочку, обтянутую белым бархатом.
–Эля, я не знаю, как правильно делают такие предложения, правда. Возможно, я должен был это сделать в более романтично обстановке. Но что может быть более романтичнее этого места, в котором мы встретились впервые? Я имею ввиду всю больницу целиком, – он опустился передо мной на одно колено и открыл коробочку, в которой сверкало колечко из белого золота с камнем посередине, который весело сверкал в лучах солнца. – Элеонора, ты выйдешь за меня замуж?
Я прижала одну руку к пылающей щеке, а вторую, по привычке, к сердцу. Это было так неожиданно. Так волнующе. Из глаз хлынули не прошенные слезы. Я сползла с кресла и опустилась на колени рядом с застывшим Маркусом.
–Да, – выдохнула я и уже сказала громче. – Да, Маркус, я выйду за тебя замуж. Да, конечно, да.
–Как я боялся, что ты не согласишься.
Он прижал меня к себе и принялся целовать мое лицо.
–Эля, милый мой, хорошенький Эль, я так тебя люблю, – приговаривал он между поцелуями.
–И я тебя люблю, Маркус. Безумно, – вторила я ему.
И эта была правда. Я безумно его любила. До ломоты в костях. Я уже просто не представляла жизни без этого человека.
–Давай примерим, надеюсь, я не ошибся с размером, – он оторвался от меня и, взяв мою правую руку, аккуратно надел кольцо на безымянный палец, а после поцеловал. Затем он поцеловал мою счастливую улыбку и покрепче прижал к себе.
Глава 14
На следующий день ко мне в палату зашел Маркус, обмахиваясь бумажкой.
–Смотри, что я тебе принес.
–Неужели, вольная? – ахнула я и выдернула у него бумагу. Да, это была она. Точнее он, выписной эпикриз. Взвизгнув, я повисла у него на шее. Никогда не думала, что такое может произойти, но это место надоело мне до чертиков.
–Она самая, – он обнял меня в ответ, довольно улыбаясь.
–Мне уже можно собирать вещи? Меня точно выписывают? – еще раз уточнила я.
–Да, Эль. И чем скорее, тем лучше. До обеда тебе нужно освободить палату. Давай, я зайду за тобой через полчаса.
Я схватила сумку и принялась скидывать туда все то, что натащила мне Марго за эти полтора месяца, что я провела в больнице. Я буквально не чувствовала под собой ног от радости. Каким бы комфортном не было мое пребывание в больнице, но мне очень хотелось домой. Помыться в нормальном душе, спать в своей кровати. Замерев посреди палаты, я поняла, что своей кровати то у меня как таковой и нет. И дома тоже. Ну и ладно, кровать Маркуса будет и моей. Очень скоро.
Собрав все вещи, я переоделась в нормальную одежду, собрала хвост и посмотрела на себя в зеркало. Похудела я очень сильно, даже вещи как будто висели на мне. На сколько бы я ни любила вещи свободного кроя, сейчас они стали чрезвычайно свободного. Бледная такая стала. Я и раньше не могла похвастаться калифорнийским загаром, а сейчас прям вообще, как смерть. Ну ничего, скоро приведу себя в порядок.
В палату вновь зашел Маркус, уже без халата. Подхватив мою сумку, он взял меня за руку и улыбнулся.
–Ну, что, готова?
–Всегда готова.
–Кстати, Эль, ты же уже знаешь, что переезжаешь ко мне?
–Да? А я думала, может до свадьбы поживу еще с Марго? Ну, знаешь, как раньше, молодожены начинали жить только после свадьбы.
Он сильнее сжал мою руку.
–Надеюсь, ты шутишь. Иначе, я выкраду тебя ночью и закрою у себя в темнице.
И я почему-то в этом не сомневалась.
Распрощавшись со всеми в кардиологии, мы спустились на улицу. Целый месяц лета я пропустила, отлеживаясь в больнице.
–Маркус, а мы поедем на море?
–Для начала ты подешь в санаторий, а потом мы подумаем.
–Какой еще санаторий? – возмутилась я.
–Самый прекрасный санаторий, Эль. И не возражай. Тебе еще полгода реабилитации предстоит. И санаторий один из обязательных этапов.
И посадив меня в свою машину, он повез нас к Марго.
***
Когда мы приехали, произошло просто невероятное. Мало того, что мы никого не предупредили, что меня выписали. Так еще же и никто не знал, что Маркус сделал мне предложение. И он подошел к моему отцу и сказал:
–Извините, конечно, я должен был изначально просить разрешение у вас. Но получилось несколько иначе. Константин Федорович, я прошу у вас руки вашей дочери.
Папа немного офигел, но быстро пришел в себя. Естественно, он был не против. Марго и мама чуть было не задушили меня в объятиях, а Стас, который в последнее время проводил через чур много времени у Марго, дружески пожал руку моему жениху. А я... Я не верила, что все это происходит со мной. Я была готова буквально сойти с ума от переполняющего меня счастья.
До вечера мы провели время с моей семьей, а потом мы с Маркусом поехали к его крестной матери за Машенькой. Это была чудесная женщина с теплыми, карими глазами цвета корицы. И здесь же была его сестра, Оливия. В их доме царила такая добрая, семейная атмосфера. Когда он представил меня как свою будущую жену, его крестная расплакалась, а Оливия мягко улыбнулась.
–Я надеюсь, что ты станешь хорошей женой нашему Марику, Элеонора.
Я тоже на это надеялась. Всем сердцем.
***
Работать, естественно, мне никто не разрешил. Тем более, что я была на больничном. Поэтому все свои дни я проводила с Машенькой. Мы много гуляли, готовили вместе кушать, читали книжки, встречали с Маркусом с работы. Плюс к этому усиленно готовились к свадьбе. Хлопот было предостаточно. Выбрать платье, приглашение гостей, оформление зала, букет. Отмечать свадьбу мы решили не в ресторане, а организовать выездную регистрацию. Помогать в этом мне вызвались моя вездесущая подруга и, как ни странно, сестра Маркуса, Оливия. Из этих двух получился отличный тандем. Серьезная Лив, у которой все было разложено по полочкам, и безбашенная Марго, которая могла в трех местах оказаться одновременно. Без них бы я точно ничего не смогла. Еще и надо было каждый день ездить в больницу на различные ЛФК.
Вот так и проходили мои дни. Но все ночи были посвящены только лишь одному человеку. Все мысли, все эмоции, все мои поцелуи – все было только для него. Мы занимались любовью до изнеможения, он целовал каждый сантиметр моего тела. Каждый пальчик, каждую родинку. А потом мы разговаривали с ним обо всем на свете. Заставить его уснуть раньше трех часов ночи было практически нереально. Он со смехом отмахивался, обещая, что когда-нибудь точно выспится. А я серьезно волновалась, ведь на работе у него нет права на ошибку. Но в тоже время просто не могла от него оторваться. Но он, каким-то невероятным образом, умудрялся после нескольких часов сна выглядеть потрясающе бодрым, на зависть мне. Я так не могла. Проводив его на работу, я обязательно ложилась еще поспать часа на два. Пока меня не будила Машка, нагло забравшись ко мне в постель. С этой маленькой девчушкой у нас были прекрасные отношения. Она рассказывала мне все-все, то было в ее маленькой, но уже такой умной головушке. А еще она была великой фантазеркой и рисовала красивые рисунки для своего возраста.
***
Мы находились в салоне свадебных платьев в тот момент. Я примеряла очередное платье, а напротив меня сидели Марго и Оливия, одинаково закинув ногу на ногу и рассматривая меня одинаковым взглядом, оценивающим, немного прищурив глаза. Мне становилось неловко от этого взгляда, и я переминалась с ноги на ногу, как школьница.
–Мне не нравится, – кивнула Лив, слегка сморщившись, – Марго, как тебе?
–Хм, я даже и не знаю...
Я повернулась к зеркалу и посмотрела на себя еще раз. Платье было белое, с пышной юбкой и открытым лифом, из которого было видно шрам на груди.
–Нет, – категорично сказала я. – Шрам видно.
–Знаете, – сказала консультант, – я кажется знаю, что вам надо.
Она вытащила очередное платье в кремовом чехле. Когда она его вытащила, мы втроем невольно ахнули. Платье было не белое, а чуть с кремовым отливом. Кружевные рукава в три четверти и кружевной верх с небольшим круглым вырезом. А от бедра шла шелковая пышная юбка, не круглая, а скорее А-образной формы.
–Однозначно мерить, – вынесла свой вердикт Оливия, а Марго согласно кивнула головой.
Консультант задернула шторы примерочной и помогла мне надеть платье, застегнув на спине длинный ряд маленьких пуговичек.
–Вам очень идет это платье, – и она с улыбкой повернула меня к зеркалу.
Девушка распахнула шторы, и мои подруги в один голос воскликнули:
–Оно!
Да они не плохо спелись!
Я счастливо засмеялась и покружилась вокруг себя несколько раз. Неожиданно, голова закружилась и к горлу подкатил тошнотворный комок. Остановившись, я прижала руку горлу, стараясь унять тошноту.
–С тобой все в порядке? – Марго взволнованно подскочила ко мне.
–Да, все хорошо. Затошнило резко, – я выпрямилась и улыбнулась. – Все в порядке, Маргош. – и обратилась к консультанту, – я беру это платье.
Из магазина я вышла счастливая, но все с тем же тошнотворным комком в горле. Неожиданно меня скрутило, и я выплеснула содержимое своего желудка прям в ближайшую урну.
–Божечки, как же мне стыдно, – стонала я уже сидя в машине, куда меня спешно затолкали подруги. Лив выдала мне влажные салфетки, а Маргарита пакет.
–Если что – пачкай лучше пакет, а не салон. Что с тобой?
–А не беременна ли ты случайно? – пропела Лив, хитро глянув на меня в зеркало заднего вида.
–Что? Нет, – возмутилась я.
–А что нет? Вы же с Маркусом сексом занимаетесь по ночам, а не в лото играете. А от этого, знаете ли, дети получаются.
–Мы предохраняемся!
–Ой, Эл, ты же врач и должна знать, что это все не стопроцентный вариант. Так что советую тебе сделать тестик.
И я сделала тестик. А потом еще пять. Я сидела на полу в ванной, держала их все у себя в руках и не могла поверить. Ведь на всех были ровно две четких полоски.
