Текст книги "Преемница"

Автор книги: Дарья Штейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Дарья Штейн
Преемница

Читателю

В детстве мама читала мне сказки, самые обычные: злые и добрые, известные и не очень. Мне нравилось лежать рядом с ней обнявшись, чувствуя тепло, слушая родной голос. Обычная жизнь тускнела и угасала перед ожившими таинственными мирами.

Я взрослела, менялись и истории. Как же мне тогда нравились необычные и временами жутковатые рассказы, придуманные мамой. Она была великолепной рассказчицей, переносящей благодарную слушательницу туда, где было весело и грустно, страшно и интересно, вернее, страшно интересно. Там было все: преданность и предательство, самопожертвование и подлость, будничность и невообразимые чудеса. Помню, как я смеялась над этими выдумками, переживала за героев, с замиранием сердца слушая про их приключения. Мамины миры населяли необычные существа, часто враждебные и не слишком дружелюбные к случайно попавшему туда слабому человеку. Когда было особенно жутко – я натягивала одеяло до самого носа, будто оно способно было спасти меня от мерзких монстров, желающих проникнуть в наш мир, и…продолжала слушать, в страхе озираясь по сторонам.

Рассказы крутились вокруг главной героини, которая, к слову сказать, не особо мне нравилась: заносчивая, иногда надменная, часто нерешительная. Когда я возмущалась ее мыслями, словами, действиями, мама предлагала мне изменить ход событий. Что сделала бы я, оказавшись на месте героини? Помню, как пыталась рассказать истории по-своему, но выходило у меня плоховато, сказитель из меня получался не очень.

Уже давно мама не придумывает сказки, начинавшиеся всегда одинаково: «Представь…». Но до сих пор, когда мне трудно сделать выбор, на что-то решиться, я повторяю себе: «Представь» и вижу ту самую героиню, понимаю, как поступила бы она, если была бы на моем месте. Иногда это помогает.

И все же, так хочется услышать о новых приключениях из иного мира, закутаться в одеяло, натянув его до носа, ежиться, покрываясь мурашками, чувствуя, как сильнее бьется сердце, а в груди тепло и радостно.

Кое-какие истории я попыталась пересказать, что-то изменила, ну разве что чуть-чуть. Могу только надеяться, что хотя бы отдаленно мне удалось передать необычность того мира, в который я когда-то погружалась по вечерам. Дарю мамины сказки.

Представь…

Твоя Д. Штейн

Блажен тот, кто ничего не знает: он не рискует быть непонятым.

Конфуций

Вы когда-нибудь сталкивались с чем-нибудь, что не могли объяснить? Да, скажите Вы и будете правы. Мало ли в жизни с нами происходило неясного, нестандартного. Мы практически каждый день встречаемся с чем-то неизвестным и непонятным. Но часто ли возникало желание разобраться с этим, понять причину, докопаться до сути? Или Вы просто разводили руками, а потом забывали, как о чем-то несущественном, ведь чаще всего это в дальнейшем не оказывало на Вас никакого влияния. А что делать, если воздействие продолжается, не отпускает, день за днем подтверждая свое существование, влияя на Вашу жизнь? И это уже нельзя просто игнорировать, делая вид, что все как прежде и ничего не происходит. Но если расскажите кому-нибудь об этом, то рискуете прослыть в лучшем случае чудаком, оттого упорно делаете вид, что все без изменений, Вы в полном порядке, надеясь, что именно так и будет потом.

Меня зовут Майкл Браун. Я самый обычный парень, каких миллионы, всю свою сознательную жизнь проживший в маленьком провинциальном городке, который трудно отыскать на карте. Готовясь стать ученым, как мой отец, я старался анализировать мир, принимая лишь доказанные учения, отвергая непризнанное официальной наукой. Друзья считали меня скептиком и занудой, верившим мудрецам, давно почившим на страницах ветхих книг, больше, чем собственным глазам. В общем, вел размеренное, привычное, кому-то покажется скучное, но такое понятное существование. По крайней мере я так думал до недавнего времени, но потом произошло то, что перевернуло мою жизнь. Теперь уже невозможно делать вид, что все как раньше.

Обо всем по порядку. Постараюсь изложить события, возможность которых я не мог представить даже в самых смелых мыслях. Расскажу, как это было на самом деле со слов моих друзей и собственных воспоминаний. А насколько все это укладывается в обычную действительность, решать Вам.

Майкл Браун

За столом изгоев

За окном ярко светило солнце, отбрасывая солнечных зайчиков на столы школьной столовой. Повсюду сновали ребята, большинство из них старались вести себя степенно, как и подобает ученикам старшей школы, но некоторые, забыв о приличиях, громко смеялись, кричали, отчего стоял непрерывный гул. Ученики располагались за столами, предпочитая окружение по интересам, своеобразные касты, которых необходимо было держаться. Если кто-либо из учащихся не мог найти себе друзей, то садился за самый отдаленный стол, что находился в углу, куда складывались грязные подносы. Все ученики во что бы то ни стало старались держаться за свою принадлежность к группе, ведь иначе можно было сменить свой стол на «стол изгоев», над которыми подсмеивались или просто не замечали их существования. Многим ребятам в душе этот порядок не нравился. Кто-то хотел бы сменить свою группу, но это трудно было сделать, практически невозможно, поэтому, смирившись, они продолжали играть роли влюбленных в футбол или отчаянных неформалов. Были и те, кто гордился своей принадлежностью к особой касте.

В центре большой столовой стоял заветный столик, к хозяевам которого мечтали присоединиться все учащиеся. Девушек школы можно было разделить на две половины: одни буквально боготворили особую касту, другие же ненавидели. Те и другие, пряча свои чувства или выставляя напоказ, мечтали в один прекрасный день сесть за желанный столик наравне с хозяевами, ловить восхищенные взгляды и иногда дарить снисходительные улыбки тем, кого считаешь достойным милости. Что же касается парней, то они все, без исключения, начиная с прыщавого юнца и заканчивая красавцем из школьной футбольной команды, с трудом сдерживая игравшие гормоны, мечтали оказаться наедине с любой из недоступной группы.

Заветная каста, предмет обожания и зависти в школе, состояла из трех представительниц прекрасного пола: Бетти Батлер – темноволосая красавица, с легкостью разбивающая сердца доверчивых парней. Она была властна, независима, возможно, именно это и привлекало в ней. Ее прихоти исполнялись молниеносно, стоило лишь слегка повести тонкой бровью; Николь Митчелл, чья аристократичная внешность, совмещенная с прекрасными манерами, казалась холодной и неприступной. Ее лед неоднократно, но безуспешно пытались растопить воздыхатели. Не обделила природа и умственные способности красавицы, она с легкостью покоряла вершины школьной программы, за что учителя школы просто обожали ее; Хелен Гилберт – темнокожая нимфа, чей обворожительный взгляд обезоруживал любого парня. Девушка не показывала особых успехов в учебе, но часто получала высокие баллы. Она умело использовала свое обаяние с парнями, которые были готовы на все, лишь бы чаровница удостоила их хотя бы взгляда. Все девушки были просто красавицами, с утонченным вкусом, который подчеркивался завидной состоятельностью их семей.

Красотки – так в школе за глаза называли девушек, намеренно протягивая с-с-с, будто шипя им вслед. Время от времени их родители выписывали солидные чеки на развлечения своих милых чад, тогда красотки закатывали завидные вечеринки, собирая вокруг себя только избранных, кого считали достойными своего общения, простые учащиеся в этот список не входили. Вокруг подруг образовался своеобразный клуб, вхожи в него были только самые сильные, состоятельные, влиятельные. Общение с девушками давало большие преимущества, ведь известно, что даже директор школы мистер Морган, которого побаивались не только ученики, на многое, в отношении особой касты, смотрел сквозь пальцы. Поговаривали, что не последнюю роль в этом сыграли пожертвования родителей девушек, но, так или иначе, дружба с ними давала право на особое отношение.

Сейчас, сидя за столом, подруги обсуждали предстоящее веселье. Еще бы, ведь их ждал бал для старшеклассников по случаю окончания школы. Они оживленно обсуждали сценарий, вносили корректировки. Бетти вызвалась помочь в организации праздника. Не прошло и недели, как мистер Морган, немного подумав для порядка, разрешил выпускнице полностью руководить этим мероприятием. Она планировала стать королевой бала, и весь сценарий был построен именно на этом, а Николь и Хелен, словно верные фрейлины, всецело помогали ей.

Недалеко от девушек расположилась группа старшеклассников, которые то и дело бросали взгляды на девчонок. Одного из них, симпатичного парня спортивного телосложения, явно интересовала одна из подруг.

– О-о, Ника, ты видела это? Эрик снова смотрит на тебя, – прошептала Хелен, смешно морща носик, и, загадочно улыбнувшись, добавила, – думаю, что-то будет…

– Давно пора, – одобряюще, на правах лидера, произнесла Бетти, – ты уже долго одна.

– Не было достойных, – надула губки белокурая красавица.

– Но ты не даешь им ни единого шанса! У тебя бывает такой взгляд…– Хелен сделала «страшные глаза» и поежилась. – Иногда я сама тебя боюсь!

– Она права, – поддержала подругу Бетти, – тебе нужно выбрать с кем ты пойдешь на школьный бал.

– Может, я одна пойду? – язвительно бросила Николь. Ее уже начинали выводить из себя указания Бетти.

– Не глупи! Ты не можешь прийти на бал одна! – испуганно воскликнула Хелен.

– Она не сделает этого, – успокоила подругу Бетти, поглаживая пальцами золотой кулон изумительной работы – подарок преданных подруг на день рождения. – Время еще есть, но не тяни с этим.

– Пообещай, что с Эриком ты будешь снисходительна. Он такой лапочка, – Хелен посмотрела на подругу своими большими глазами, мило хлопая длинными ресницами.

– Я постараюсь, – смягчившись, произнесла Николь, показав миру ослепительную улыбку, сама же подумала при этом: «Если он не окажется идиотом, как все остальные».

Девушка встряхнула длинными локонами волос и украдкой взглянула на парня, поймав ее взгляд, лицо Эрика расплылось в глупой улыбке. «Такой же, как и остальные», – обреченно вздохнув, подумала она, но вслух ничего не произнесла, лишь только подмигнула подругам, мол, иначе и быть не может. Смеясь, они встали, поправляя модные наряды, и гордой походкой, которую могут позволить себе только признанные красавицы школы, отправились в класс. Им предстояло прослушать последний урок мистера Хьюза и можно считать себя абсолютно свободными.

Во время занятия ребята и девушки то и дело перебрасывались записками и смешками. Мистер Хьюз произносил свою, безусловно, полезную речь, которая, к слову сказать, не вызывала у подростков ни малейшего интереса. Старый учитель стучал карандашом по столу, пытаясь призвать к порядку своих учеников, но его никто не слушал. Они были полностью поглощены предстоящим уикендом, планами. И только зануда Джейн – примерная ученица, отбрасывая копну рыжих волос, все время пытающихся захватить ее лицо, шипела на ребят, желая угодить учителю.

По окончании занятий девицы вышли из здания школы. Бетти и Хелен весело смеялись и щебетали на свои девчачьи темы, а Николь молча шла позади подруг. С ее и без того бледного лица исчезли остатки красок, она погрузилась в свои мысли и не замечала происходящего вокруг.

– Ника! – Хелен трясла девушку за руку. – Что с тобой? Ты когда подъедешь к Бетти?

Очнувшись, та встряхнула волосами и нацепила на лицо свою фирменную улыбку, мол, извини, задумалась.

– Что-то ты сама не своя в последнее время. У тебя проблемы? – участливо поинтересовалась подруга. – Ты только скажи.

– Нет, нет. Никаких проблем, – торопливо ответила Николь, пожимая плечами.

– Надеюсь, что ты меня не подведешь, я на тебя рассчитываю, – строго произнесла Бетти, глядя на подругу.

Та уже открыла рот, чтобы ответить, но за спиной прозвучал клаксон: за мисс Батлер, как обычно, приехал водитель. Хелен быстренько уселась в шикарное авто рядом с Бетти.

– Так ты едешь?

– Нет, я подожду своего водителя. Он подъедет с минуты на минуту, – отказалась блондинка, равнодушно махнув рукой.

– Ну да…подъедет, – заявила Хелен, скривив губы в корявой усмешке, крутя на руке любимый браслет в этническом стиле. – На твоем месте я бы его уволила, он постоянно опаздывает.

Подруги попрощались, договорившись встретиться в доме Батлеров сегодня вечером. Все должно было пройти на высшем уровне, ведь в этом году они оканчивали школу, а Бетти решила непременно стать королевой бала. Когда машина уехала, Николь немного подождала опаздывающего водителя, но, так и не дождавшись, покинула школьный двор.

Девушка шла уверенно, гордо подняв голову, и все прохожие думали: «У нее нет проблем. Она в полном порядке!». Ника рассматривала витрины магазинов по дороге, представляя себя в последних новинках. Так, неспеша дойдя до автобусной остановки и с легкостью вскочив в подошедший транспорт, она с удовольствием разглядывала мелькающие дома, любовалась ярким солнцем, залившим все вокруг своим светом. На одной из остановок ей пришлось выйти и направиться к станции подземки. Спустившись в метро, девушка огляделась по сторонам: никто из пассажиров не обращал на нее ни малейшего внимания. Николь зашла за одну из колонн и, озираясь, накинула на себя невзрачную кофточку, вынутую из пластикового пакета, заботливо уложенного в дорогую школьную сумку, белокурые волосы убрала в жесткий пучок и спрятала под бейсболку с большим козырьком. Перед горожанами вместо яркой, запоминающейся девушки предстала ничем непримечательная особа в весьма скромной кофточке с серым пакетом, куда в свою очередь перекочевала брендовая школьная сумка. Оглядевшись еще раз по сторонам и заметив чью-то мелькнувшую тень, она сжалась в комок, постояв немного, громко выдохнула, поняв, что тревога была ложной, и, натянув сильнее козырек бейсболки на лоб, села в вагон. Теперь Николь старалась не привлекать к себе внимания, пряча лицо. Вскоре метро снова сменил автобус. Богатство и престиж успешного района остались далеко позади, как и широкие улицы с большими домами, за окнами которых кипела довольная, сытая жизнь. Впереди ожидала зыбкая неустойчивость неблагополучного квартала. Ей казалось, что даже приветливое солнце спряталось за тучами, только бы не видеть того места, куда направлялась девушка.

Уже несколько месяцев она жила в бедном районе Нью-Йорка и не хотела, чтобы школьные друзья видели ее в таком месте. Все в школе знали, что Бетти Батлер, Хелен Гилберт и Николь Митчелл не нуждаются в деньгах, и их семьи могут обеспечить своим отпрыскам вполне безоблачное будущее. Каждый день Ника придумывала отговорки для подруг, только бы не ехать вместе с ними: то срочные дела, то водитель опаздывает, а ведь уже давно никакого водителя и не было вовсе. Девушка специально не садилась в автобус, что останавливался практически рядом со школой, тогда бы все увидели, что Николь Митчелл ездит не на личном авто, а на городском транспорте. А так, даже если она встретит кого-либо из знакомых, может сослаться на обычную прогулку по магазинам. Сейчас девушка нарочно отворачивалась, пряча лицо, опасаясь быть узнанной. Встретить знакомого в таком огромном мегаполисе было невероятным чудом, но ей казалось, что любой из горожан мог уличить ее в обмане. «Почему это все происходит со мной? – каждый день думала она. – Неужели теперь всегда будет только так?». Николь страдала, обманывая подруг, иногда ей ужасно хотелось открыться им, поделиться своей болью. Сцены признания множество раз прокручивались в голове.

– Бетти, Хелен, – скажет она, – у моей семьи большие неприятности. Мы разорены и с трудом находим деньги, чтобы оплачивать мое обучение.

– Почему ты нам сразу не сказала?! – воскликнет Хелен, заливаясь слезами, театрально заламывая руки. – Мы же подруги!

– Конечно! – по-отечески обнимет ее Бетти. – Мой отец поможет тебе. И ты снова будешь жить в своем доме, и все будет как раньше!

«И все будет как раньше», – пробормотала Ника, но она понимала, стоит ей признаться в своем нынешнем положении, как дружба с Хелен и Бетти будет окончена, уж слишком хорошо девушка знала своих подруг. Николь боялась быть отвергнутой, покинутой своими друзьями, боялась остаться на задворках жизни, оказаться за столом изгоев. Эта дружба поддерживала ее в последнее время, отвлекала от мрачных мыслей, которые постоянно лезли в голову. Приходя в школу, она оказывалась в той старой, необремененной проблемами жизни. Как бы ей хотелось, чтобы все было как раньше! Чтобы рядом с ней были ее родные, чтобы они жили в своем доме. Вздохнув, Ника покачала головой: «Как раньше уже никогда не будет».

Она бы так и ехала всю дорогу, погрузившись в свои мысли, но, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, подняла глаза. Посреди салона стояла женщина. Худая и высокая, в странном темно-сером балахоне, спадающем до самых пят. Ее вытянутое лицо было спрятано под седыми волосами, оставляя лишь тонкие губы да острый подбородок. Длинные руки висели вдоль тела, как плети. Незнакомка была настолько худой, что казалась прозрачной, похожей на инопланетянку, явно выбивающуюся из общей массы горожан. Ее будто никто не замечал. Она медленно подняла руки и поправила нависшие на лицо волосы тонкими узловатыми пальцами, открыв высокие скулы, небольшой широковатый нос и глаза. Странные, без радужной оболочки, с дырками вместо зрачков, они впились в девушку острым пронизывающим взглядом. Не в силах выдержать его, Ника зажмурилась, а когда открыла глаза, незнакомки на месте не было. Девушка медленно осмотрела присутствующих людей, но среди них не было никого, похожего на жуткую попутчицу.

Весь оставшийся путь ее не покидало неприятное ощущение, словно за ней кто-то подглядывает, оставаясь при этом незамеченным. Доехав до своей остановки, Николь спрыгнула со ступеньки автобуса. Стоя к нему спиной, она почувствовала резкий пронзительный взгляд, обернувшись, вновь увидела женщину в балахоне, все также стоявшую в салоне и внимательно смотревшую на девушку. «Кого здесь только не встретишь», – Нику передернуло, когда автобус скрылся за поворотом, увозя незнакомку.

Девушка оказалась на грязной остановке, окруженной такими же замызганными постройками. Казалось, что домам было стыдно, что они старые и облезлые, из-за чего выглядели какими-то приземистыми, будто им хотелось врасти в землю. Ей нужно было пройти квартал до дома, где они сейчас снимали крохотную квартирку – единственное жилье, которое могли себе позволить. Почти все заработанные средства уходили на учебу. Это давалось нелегко, но было решено не переводить Николь в другую школу посреди учебного года.

Она старалась идти быстро, не оборачиваясь на свист и призывы окружающих мужланов. Предстояло пройти мимо грузного двухэтажного дома, где несколько месяцев назад на ее глазах произошла стычка двух враждующих группировок. В этих кварталах подобные потасовки были не редкостью: между собой враждовали подростки, различные банды, желающие установить свою власть над кварталами, и просто мирные жители, которые в один миг могли превратиться в зверей, обезумевших от злобы и ненависти. Тогда одному из тинейджеров, видимо, наскучила бесполезная перепалка, и он, достав нож, резко бросился на своих врагов, нанося сильные удары одному из парней. Тот охнул, присел, прижимая руку к груди, что сразу наполнилась яркой кровью, и, медленно сползая, лег на землю. К раненому кинулся его друг. Он прижимал голову умирающего парня к себе, из его уст вырвался крик, похожий на вой. Это было первое, что Николь встретила по дороге в свой новый дом, даже сейчас, как в замедленной съемке, она видела сверкающее лезвие, пронзающее плоть своей жертвы, расширяющиеся от ужаса и боли глаза того парня.

Ника ускорила шаг, сжимаясь в комок все больше и больше, ей хотелось стать незаметной для всех. Подойдя к двухэтажному строению, одному из ряда таких же облезлых домов, девушка вошла внутрь. В нос ударил запах чеснока, кислый запах пота и какой-то омерзительной гнили. От адской смеси затошнило. Прикрыв лицо рукой, она пробежала мимо облупленных стен коридора. Поднимаясь по узкой грязной лестнице на второй этаж, девушка столкнулась с хозяином этого здания. Мистер Скотт, так звали его, вышел из своих апартаментов в вечно грязной майке. Николь постаралась прошмыгнуть мимо него, но противный мужик перегородил ей дорогу. Он буркнул что-то про оплату, при этом из его рта шел тот самый запах гнили. «Наверное, пытается перебить гниль чесноком», – решила девушка, слушая мужчину, и еще Ника подумала, что это мистер Скотт пропитал своим запахом все здание, и, пожалуй, она подарит ему дезодорант и пару тюбиков зубной пасты тоже. Девушка пискнула в ответ, что передаст все Аманде, и ринулась вверх по лестнице. Пробегая к своим апартаментам, она слышала брань из соседских квартир, а где-то, похоже, завязалась драка. По коже пробежал холодок. Ника кинулась к жилью, которое они снимали, быстро отперев дверь, шмыгнула внутрь и заперлась изнутри.

Теперь можно было вздохнуть. Она продолжала слышать все, что говорили или делали соседи, но ее они видеть не могли. «Я невидимка», – думала девушка, даже телефон выключила, так хотелось остаться незамеченной для всех. Тихонько, чтобы ее не было слышно, она прошла по крохотному коридорчику квартиры в свою комнату, так они с Амандой называли уголок в общей спальне, отделенный шкафом. Зато у нее было собственное окно, которое выходило на довольно уютный садик, чудесным образом выживший в таком сумасшедшем городе, как Нью-Йорк. Нике нравилось любоваться этим садиком, наблюдать за цветами, растущими на маленькой лужайке, разглядывать деревья, их изгибы и рисунки на листьях. А когда прилетали птицы, она разговаривала с ними, тихо, чтобы не услышали соседи, рассыпая на подоконнике хлебные крошки. Часто ей хотелось вот так же взмахнуть крыльями и улететь далеко-далеко. Может быть, там, в далеком краю, все совсем по-другому? И там не нужно никого обманывать, корчить из себя того, кем не являешься. Там бы обязательно были ее родные, там бы ее ждала мама. «Человек не создан для полетов», – грустно вздыхая, повторяла она птицам чужие слова.

Пройдя к себе, девушка распахнула окно, впустив в комнату свежий воздух. Маленькие друзья уже ждали ее появления, сидя на ветвях деревьев. Николь раскрошила им на подоконнике булку. Наблюдая за пернатыми друзьями, она расположилась на кровати, удобно поджав ноги, слушая размеренное тиканье часов. Мысли текли медленно и лениво. Ей представлялось, как она, раскидывая руки, взмывает ввысь и мчится навстречу ветру, раздувающему ее волосы. Сколько Ника себя помнила, ей всегда хотелось летать. Маленькой девочкой она обожала качаться на качелях, расправляя руки, как крылья: вверх-вниз, вверх-вниз, заливаясь смехом от безудержного счастья.

Погрузившись в свои мечты, Николь уже не думала ни о Бетти и предстоящей встрече, ни об Эрике, ни о ком-то другом. Сейчас эти люди ушли на второй план, казались призрачной дымкой, будто никогда и не существовали вовсе. Она не заметила, как уснула.

– Проснись! Проснись!

– Что случилось? – еще не придя в себя ото сна, Николь терла глаза.

– Мы уезжаем, – бросила женщина, яростно кидая в открытый чемодан вещи.

– Как уезжаем? Куда? Зачем? – Ника пыталась остановить ее, но та бормотала что-то невнятное про деньги, про шанс, что выпадает раз в жизни.

Девушка не заметила, как оказалась в автомобиле. Рядом с ней, играя своим плюшевым мишкой, сидела темноволосая девчушка лет пяти, лепеча милую чепуху на своем детском языке. Ника с недоумением разглядывала девочку, видела знакомые черты, но никак не могла вспомнить, откуда ее знает. Малышка играла с игрушкой, поворачивая к девушке свое личико, открыто смотря большими карими глазками. Потом она вытащила из кармана брючек небольшое старинное кольцо из необычного зеленоватого металла, то самое, привезенное из далекой России. В недоумении от всего происходящего девушка машинально взглянула в зеркало заднего вида, мужчина, встретившись с Николь взглядом, отвел глаза, что показалось невероятно знакомым, но ей никак не удавалось вспомнить откуда она знает девочку и этого водителя. Ника посмотрела в окно, за которым мелькали жуткие деревья без листьев, как мертвые, они протягивали свои голые ветви к проезжающим машинам, словно пытаясь их схватить, а на горизонте возвышалась странная гора с плоской вершиной. «Эти места…, – мелькнуло в голове. – Я знаю эти места», но разум отказывался вспоминать, как и когда она была здесь. От переживаемых эмоций ее бросило в жар, она приоткрыла окно, чтобы глотнуть свежего воздуха и прийти в себя. В машину моментально проник отвратительный приторно-сладкий запах с примесью серы. В горле знакомо запершило. Теперь Николь точно знала, что когда-то была здесь. Она оглянулась на рядом сидящую девочку и только сейчас поняла, что это ее младшая сестренка Кэти, а водитель был никем иным, как Джейсоном. Это означало лишь одно: пассажирка на переднем сиденье…

– Мама, – тихо выдохнула девушка.

Женщина обернулась. Николь обомлела, на нее смотрели белые, с черными дырками посередине, глаза незнакомки из автобуса. Та поправила волосы и протянула руку девушке, на ладони лежало кольцо. Неожиданно водитель закричал от испуга, закрывая лицо руками, и резко нажал на педаль. Раздался скрип тормозов. Машину подбросило, как от сильного удара при столкновении, она перевернулась несколько раз в воздухе прежде, чем оказаться в кювете.

– Проснись! Проснись! – кричала женщина, тормоша девушку за плечи.

По лицу стекал пот, бросало то в жар, то в холод. Тяжело дыша, Ника села на кровать.

– Мэнди? – еще не освободившись ото сна, еле выговорила она.

– Все кончилось. Это был всего лишь сон, – прижимая к себе испуганную Николь, приговаривала Аманда.

Разум все еще не мог прийти в себя, перед газами мелькали картины из сна, в ушах стоял крик Джейсона.

– Тот день, тот день, – причитала Ника.

– Поплачь, милая, тебе станет легче.

– Все было как наяву. Все было как наяву, – повторяла девушка, слезы сами катились из глаз, и казалось, их ничто не может остановить. – Мы ехали в Фоготтен.

У Аманды вытянулось лицо от удивления, женщина выглядела растерянной.

– Я должна уехать, – тихо, словно извиняясь, произнесла она, глядя на еще всхлипывающую Николь.

– Уехать? – удивилась Ника, в голову стали возвращаться обрывки сна.

– Понимаешь, все попытки вернуть дом и деньги ничем хорошим для нас не заканчиваются. Здесь ничего не получается, – развела руками Мэнди. – Нашелся один человек. Он живет в Лондоне. Он может нам помочь. Джейсон вел дела с ним. Для нас это шанс, понимаешь? Всего несколько дней…– она взяла девушку за руку. – Мы должны использовать этот шанс!

– Да, – закивала Николь, с трудом понимая происходящую реальность, – мы должны использовать этот шанс.

– Я так рада, что ты со мной согласна! – воскликнула женщина. – Тебе нужно скорее собраться. Я поеду в Англию, а ты проведешь несколько дней у моей мамы, – протараторила она, быстро складывая вещи в приготовленный чемодан.

– В Фоготтен? – оторопела Николь.

Мэнди растерянно кивнула. Воспоминания прошлого и сна, спутанные в единое целое, вмиг пронеслись в голове девушки.

– Когда мы уезжаем? – выдохнула Ника.

– Сейчас, – был ответ.

***

Почти всю дорогу они провели молча. Аманда чувствовала себя виноватой, она думала, что Николь злится, ведь той придется выпасть из школьной жизни на несколько дней, а может, недель. Женщина понимала, как это сейчас важно для девушки. «У меня нет другого выхода, – думала она, – ничего, все образуется».

Иногда Мэнди сомневалась в правильности своего решения – стать попечителем девушки после гибели старшего брата, что когда-то удочерил девочку.

– Зачем ты это делаешь? – задавали этот вопрос ее подруги. – Она тебе даже не родная племянница!

– Ты еще наплачешься с ней! – предупреждали другие. – В этом возрасте подростки неуправляемы.

– Ты еще так молода и привлекательна. У тебя своя жизнь. Зачем тебе брать на себя такую ответственность? – удивлялись третьи.

Конечно, Аманда Митчелл была молода и довольно привлекательна, и были мужчины, которые ценили это. Возможно, она бывает слишком мягкой и не бывает требовательной. Но тогда, несколько месяцев назад, придя в госпиталь, где находилась Николь после аварии, она не могла поступить иначе. Девушка уже знала, что погибли ее родные, и Мэнди благодарила Бога за то, что он избавил ее от необходимости об этом сообщать. «Их больше нет», – тихо произнесла Ника, видя знакомое лицо в дверном проеме больничной палаты. Огромные зеленые глаза, полные слез, взглянули тогда на Аманду, та не смогла удержаться: «Я всегда буду рядом!». Это прозвучало как клятва, и теперь, как бы тяжело ей не было, она хранила ей верность.

Поначалу все шло хорошо, насколько было возможно после потери любимых и близких людей. Аманде казалось даже странным, что Ника практически не вспоминает погибших, не плачет, в отличии от самой Мэнди, не впадает в депрессию. Но решив, что девушка оказалась достаточно сильной, чтобы пережить это, женщина перестала украдкой следить за подопечной, больше не боясь, что та может что-то натворить.

Она помнила Нику еще пятилетней девчушкой, которую вместе с матерью привез ее брат из далекой России. А когда родилась Кэти, стала частым гостем в доме Джейсона. Аманда обожала свою племянницу, часто вспоминала ее детские шалости, улыбку, глазки. Малышка была смешливой, открытой девочкой. Николь же часто вела себя холодно, даже высокомерно, имея привычку оценивать людей взглядом сверху вниз, при своем невысоком росте она удивительно умело делала это. Сестры лишь немного были похожи друг на друга, только сильно приглядевшись, можно было уловить сходство. Кэти – брюнетка с огромными карими глазами, она так походила на своего отца, а Николь – копия своей матери; блондинка с утонченными чертами лица.

– Ты заметила, какой у нее странный взгляд? – спросила однажды Аманду одна из подруг, украдкой наблюдая за Никой.

В ответ женщина лишь пожала плечами. У девочки были необычные глаза: когда она была спокойна, то они были серого, ничем не примечательного цвета, но стоило разозлиться, расстроиться или рассмеяться от души, как цвет моментально становился изумрудным, таких насыщенно-зеленых глаз трудно было встретить. Но вовсе не это смущало, у Николь был странным сам взгляд: холодный, пронизывающий насквозь, колкий. Иногда Аманда даже чувствовала боль, когда ее подопечная пристально смотрела на нее.