Текст книги "Ant (СИ)"

Автор книги: Дарья Острожных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Оно накаляло чресла, выходя из чувствительного узелка, вокруг которого порхали пальцы синда. Легко и размеренно, но этого хватало, чтобы потерять остатки разума; бывшая стражница не удержала стон, и Орофериону пришлось накрыть ее рот ладонью. Однако глухие звуки и мерные покачивания воспитанницы разрушили и его самообладание.

Не прекращая чарующей фрикции, Владыка расстегнул ряд скрытых пуговиц на своем камзоле и дернул завязки гульфика, едва не оборвав их. А после взял руку эллет и потянул на себя, вздрагивая от нетерпения. Охваченная любовной горячкой, она даже не задумалась, что же такое горячее и твердое коснулось ее ладони; только безропотно сжала пальцы, готовая дарить наслаждение и Трандуилу.

В следующий миг его бедра задвигались, а хриплое дыхание направило воительницу, которая уже сама продолжала бесхитростные ласки, прислушиваясь к эльфу: к его вздохам, жару и прикосновениям, ставшим медленнее, эмоциональнее. Синда будто отдался Тауриэль, которой нравилась эта пылкость. Нравилась иллюзорная власть, заставляющая Орофериона тихо стонать, когда ее рука ускорялась, чаще задевая влажную головку.

Их тела сплелись и заблестели. Они подавались навстречу друг другу со слаженностью птичьих крыльев, устремленных ввысь, пока из груди рвались страстные звуки. Воительница больше не сопротивлялась – застенчивость отступила. Не вернулась, даже когда Владыка резко стянул с нее штаны и торопливо огладил ягодицы, с упоением прижимаясь к коже.

Эллет чувствовала прохладу и мягкую одежду Трандуила, который настойчиво притянул ее к себе, взяв за бедра. Час нежностей прошел, но каким бы сильным ни было желание Тауриэль, проникновение стало чересчур неожиданным. Она восприняла его разумом, а не телом, отчего нервно вцепилась в спинку лавочки, ожидая боль, как тогда…

Однако ее не последовало. Было только томящее, заполняющее ощущение чужой плоти глубоко внутри, которая забилась настолько быстро, что уже нельзя было размышлять; оставалось только хвататься за деревянные прутья и глотать воздух. Шумно. Часто. Сжимая зубы и не давая крику выдать любовников.

Ороферион рывками дергал на себя воспитанницу, толкаясь к ней и заставляя ножки лавочки звонко постукивать об пол. Стоны, копившиеся внутри, начали прорываться наружу в виде глухого рыка, сопровождаемого влажными шлепками. Спокойствие ночного сада оказалось нарушенным, что было уже не важно: кроме гула крови и неистового биения пульса в висках, эльфы думали лишь об удовольствии. Обжигающем, метавшемся, требующим еще быстрее, резче, громче… Они потакали ему, забыв об осторожности и просто ловя заветный экстаз.

Угадав его наступление, Трандуил обнял эллет и заставил выпрямиться, чтобы сжать грудь и осыпать шею беспорядочными ласками раскрытых губ. А после скользнуть руками ниже, огладить живот и вновь накрыть чувствительную точку, которая поможет не задерживаться…

***

Тауриэль убежала сразу же, как только сердце замедлило темп. Бросилась прочь, даже не взглянув на бывшего покровителя и не тратя много времени на одежду; ведь ее так мучил стыд и легкость, с которой синда получил желаемое.

Валар, как же так вышло? .. Она никогда не любила его, не желала. Что могло произойти? Неужели всему виной похоть? Но откуда она взялась в душе воительницы, лишь раз познавшей любовные утехи?

Ответов не было – было только раскаяние и настойчивые образы постыдного соития. Они упорно возвращались из глубин сознания, пока эллет торопливо шла по коридорам дворца Владыки Элронда. Окутанных темнотой, но старшим детям Илуватара и не нужно много света, что впервые за жизнь казалось прискорбным; кругом стражи, и Тауриэль оставалось лишь молиться, чтобы никто из них не задался вопросом, почему она стягивает полы котарди и где так растрепала волосы.

Кажется, путь через бесконечные залы и анфилады длился целую вечность, прежде чем воительница смогла увидеть дверь своей комнаты. Ее светлый оттенок будто горел в черным тумане коридора, высокий сводчатый потолок которого почти невозможно было рассмотреть, что в нынешнем состоянии казалось почти угрожающим.

Бывшая стражница уже почти бежала вперед, словно догоняя кого-то. Однако надежда на спокойное завершение разрушилась вместе с мужским голосом, звонко отскочившим от каменных стен:

– Тауриэль! – Линдир застал невесту врасплох, и она остановилась против своей воли. – Я искал тебя.

За спиной послышались его торопливые шаги, которые неумолимо приближались, грозя раскрыть страшную тайну. Но эллет еще верила в чудо и коротко осмотрела себя, надеясь придумать оправдание неопрятности. Тщетно: одежда порвана, а с кожи все еще не выветрилась испарина и запах чужого тела… менестрель не глуп, и поверит лишь в насилие! Но такой рассказ будет чреват последствиями, и мысли Тауриэль заглушило биение сердца, впервые за долгие годы познавшего отчаяние.

Придумать ничего связного так и не удалось, поэтому она молча бросилась вперед, хватаясь за металлическую дверную ручку, и скрылась в комнате. Щелчок замка даровал волну облегчения, словно избавившее от кошмара пробуждение. Но уже в следующий миг дверь задрожала от настойчивых ударов.

– Что случилось? – обеспокоенно спросил Линдир. – Открой!

– Нет. – Голос воительницы предательски дрогнул, а наполняющие его звенящие нотки укололи слух.

– Открой! – Трудно было понять, действительно ли менестрель встревожен. Что, если он уже знает? ..

– Тебе еще нельзя входить ко мне. – Невероятным усилием воли эллет смогла заговорить спокойно и размеренно, хотя паника из-за непонимания давила на горло.

Давила и сжимала его, ведь жених не спешил отвечать. Он затих, и Тауриэль прижалась лбом к гладкой поверхности двери, коря себя и готовясь выскочить из комнаты, чтобы броситься эльфу на шею. Ей хотелось разрыдаться, чувствуя теплые объятия, которым под силу дать хотя бы минутное успокоение. И пусть он оттолкнет ее и уйдет. Пусть откажется от свадьбы, но узнает о силе раскаяния заблудшей невесты!

– Я уже был у тебя однажды, – печальные образы неожиданно рассеял добрый голос Линдира, по-прежнему родной и любящий – он не знал.

– И чем это кончилось? – Теперь не нужно было изображать спокойствие. Напротив, от радости у воительницы затряслись руки, и она обмякла, чувствуя, как паника уходит.

Кажется, менестрель тоже расслабился и тихонько посмеялся, опираясь на дверь.

– Зачем ты искал меня?

– Владыка Элронд вновь спрашивал, уйдем ли мы в Валинор с Арвен.

– И что ты ответил?

– Пока что ничего. – Упоминание о Бессмертных землях снова изменило настроение эллет. Линдир уже говорил об этом, но она еще слишком молода, чтобы слышать Зов Валар, и каждый раз отказывалась. – Сначала я хотел поговорить об этом с тобой.

========== Глава 3 ==========

– Владыка Элронд считает, что нам нужно уплыть как можно скорее, – продолжил Линдир, заручившись молчаливым согласием невесты.

– Скорее? Но почему? – скороговоркой произнесла Тауриэль, чувствуя, как в душе нарастает тревога.

– Он считает, что Владыка Трандуил хочет забрать тебя в Лихолесье. – Фраза заставила эллет вспомнить тень мелькнувшей в саду птицы и дрожащий ковер светлячков; неужели кто-то видел и рассказал Полуэльфу?

Но тогда зачем он советует Линдиру уплывать с ней?

– Почему? – не скрывая звенящего в голосе испуга, выпалила Тауриэль, еще сильнее прижимаясь к двери. – Отчего он так решил?

– Догадался, – спокойно ответил Линдир, – я встретил Владыку у выхода из сада и мы проговорили до ночи: твой бывший покровитель ни за что не смирится с тем, что его эльфийка посмела уйти, да еще и выходит замуж без позволения.

«Его эльфийка» – как точно эти слова отразили суждение Владыки Леса, для которого вряд ли имеет значение нынешнее подданство воспитанницы; она принадлежала ему, на что и было указано в беседке.

Да, вероятно, эльфом двигало только желание управлять, что заставило Тауриэль стиснуть зубы в порыве какой-то детской обиды. Она ведь привыкла думать, будто занимает особое место в сердце Трандуила. Будто не просто так ей была открыта и другая часть его души, способная пожалеть осиротевшего ребенка и дать ему кров. Способная гнать Зов Валар из любви к своему народу, который нуждался в защите от Тьмы.

Как же часто Владыка уходил в лес и под покровом ночи ворожил у загубленных искажением земель, пытаясь хотя бы сдержать невидимого врага. Он отдавал все силы, но не поддавался на уговоры воспитанницы и сына оставить бесплодные попытки, уходя лишь с рассветом, чтобы вернуться снова.

Эллет чувствовала исходившее от покровителя отчаяние и думала, будто это знак его расположения…, но нет. Она всего лишь одна из его эльфов, осознание чего рвало сердце на части. Ведь Тауриэль любила Трандуила.

Любила как дочь и была благодарна за опеку. Любила и сейчас, но теперь это чувство казалось грязным, не достойным существовать в ее сердце. А может, оно просто изменилось?

– Тауриэль? – ненавязчивый голос за дверью вдруг проник в череду мыслей, заставляя осознать, что ничего не изменилось.

Ни сейчас, ни тем более раньше, голос Владыки Леса не пробуждал в эллет столько умиления. Она не искала встреч с ним, не любовалась украдкой ради пары мгновений тепла, как это было с Линдиром.

Чувства остались прежними, но к ним что-то добавилось. Нечто жгучее и пылкое… не похожее ни на что известное. А в таком случае нужно раз и навсегда освободиться от бывшего покровителя, чтобы строить счастье, а не сгинуть на какой-нибудь границе его проклятого леса!

***

Зеленые, красные и желтые цвета сада Имладриса заплетались в шелестящие волны, над которыми беззастенчиво носился озорной ветер, собирая ароматы и лепестки. Разогретый лучами утреннего солнца, он поднимался ввысь, забрасывая свои находки на открытую террасу второго этажа дворца, с легкостью огибая полукруглую балюстраду из светлого камня.

Ее прямые столбики отбрасывали черные тени на мраморный пол, и стоящей у входа Тауриэль казалось, будто это притаившиеся змеи, готовые вот-вот обвиться вокруг ее сапог из коричневой кожи. Однако минуты шли, и ее взор постепенно достиг высокой фигуры в широкой накидке темно-розового цвета, обнажающей лишь прямые светлые волосы и кисти рук. Видневшиеся сквозь длинные прорези, они были украшены мерцающими перстнями и неподвижно лежали на перилах, будто и сами являлись частью конструкции.

Трандуил молчал, повернувшись спиной к воспитаннице. Она также не нарушала тишину, взвешивая свои противоречивые чувства. За минувшие дни поведение Линдира, как и остальных эльфов, ничуть не изменилось, – никто так и не узнал о случившемся в беседке, что успокаивало. Однако внутренние метания не унимались, а стыд порой мешал выходить из комнаты.

– Ты отправляешься в Бессмертные земли, – наконец сказал Владыка, будто обращаясь к саду, —, а я вновь узнаю о столь важном решении от посторонних.

Сказанное заставило эллет виновато опустить глаза. Она понимала, что синда заслужил уважения, но ее приводила в ужас одна только мысль о том, чтобы остаться наедине с ним. Но что же так пугало: сам Трандуил или зародившееся в сердце влечение, отрицать которое было глупо?

– Чем же я заслужил твое пренебрежение? – Колкий голос напомнил о необходимости ответить, но здесь мало что можно было сказать.

– Это не пренебрежение, Владыка, – мысли ехидно рассыпались, будто само естество Тауриэль требовало признания. Но она скорее умрет, чем сделает это! – Теперь я служу Владыке Элронду, и мне не нужно ваше одобрение.

Эллет с трудом закончила фразу из-за повисшего в воздухе напряжения, а в следующий миг ее обдало жаром. Жаром и гневом, который источали глаза бывшего покровителя, резко обернувшегося на звук непривычно дерзкого голоса воспитанницы, заставив ее резко опустить голову. Мешая тем самым увидеть, как прояснилось лицо Трандуила при взгляде на стройную фигуру в светло-сиреневом камзоле до колен, так похожем на форму капитана лесной стражи.

Это неожиданно сравнение выдернуло из подсознания образы и чувства былого. Заставило вспомнить ту нежность, которая охватывала эльфа при каждом взгляде на Тауриэль. Однако сейчас он больше не видел перед собой ту маленькую испуганную эллет, попавшую когда-то во дворец; она исчезла сразу же после Битвы Пяти Армий. В садах Имладриса Владыка встретил кого-то другого… будоражащего чувства, весьма далекие от пристойных.

– Я отдала долг, защищая Лесное королевство, и теперь свободна, – решительно заявила воительница, расценив молчание бывшего покровителя как угрозу.

Она не увидела, как дернулись вверх его брови, а длинные пальцы сжали поручень. Отвернувшись, синда попытался вобрать в себя безмятежность разноцветного сада; он понимал, что наглая девчонка всего лишь хотела задеть его, и не собирался показывать, что ей это удалось.

– Свободна? Тауриэль, неужели тебе нужна была свобода лишь для того, чтобы обрести покой в Амане?

– Таково желание моего жениха…

– Жениха? – брезгливо усмехнулся Трандуил, вновь оборачиваясь. – Подумай, надолго ли хватит твоего послушания? Ты воительница и еще слишком молода, чтобы искать покоя.

– Не вам судить об этом…

– Ошибаешься, – Владыка сделал шаг вперед, будто опасаясь, что эллет может его не расслышать, – никто не знает тебя лучше меня: сейчас ты просто хочешь сбежать, как после гибели своего гнома…

– Это неправда! – Упоминание о Кили, чье имя все еще горело клеймом на сердце, пробудило гнев. Но его быстро охладил стыд: эльф все понимал, видел слабость Тауриэль, которую она прятала под безрассудной маской, и осознание этого заставило разум потерять контроль над языком. – Не притворяйтесь, что тревожитесь за меня! Я все знаю: Саурон набирает силы, грядет война, и вам нужны…

С трудом, но воительница сумела остановиться; разумеется, Трандуил не будет прилагать столько усилий ради возвращения одной стражницы – в Лихолесье достаточно воинов. Его слова больше походили на то, что в понятии Владыки являлось заботой. Но как же объяснить случившееся в беседке? Неужели это была лишь демонстрация власти? Или проявление эгоизма?

– Хорошо, Тауриэль, – спокойный голос, казалось, наполнил окружающий воздух ядом, – раз ты устала от мира, я не стану препятствовать.

Коротким жестом Владыка позволил эллет идти, но она не сразу поверила своим глазам. Слишком легко он согласился и слишком быстро забыл о резких словах – это не просто так, но сделать ничего нельзя. Ей оставалось только поклониться и выбежать прочь, чтобы в лабиринте дворца отыскать жениха, тревога о котором заполнила душу.

========== Глава 4 ==========

Однако ни в спальне, ни рядом с Элрондом Линдира не было, и Тауриэль направилась в единственное место, где тот мог задержаться – музыкальный зал.

– Он был здесь все утро, – пояснила черноволосая арфистка в бирюзовом платье, треугольный вырез которого украшал белый кружевной воротник, – и ушел с лихолесским эльфом.

– Лихолесским эльфом?! – От этих слов воительница покрылась мурашками – не похоже на совпадение. – Давно?

– Нет, мы и одной мелодии не успели сыграть, – темно-карие глаза арфистки удивленно расширились, когда Тауриэль исчезла в коридоре, даже не поблагодарив.

Но у нее не было времени – что, если Трандуил прямо сейчас рассказывает Линдиру о ночи в саду? Что, если их свадьба уже отменена?

Эти мысли покрыли глаза мутной пленкой, и эллет с трудом разбирала дорогу; лестницы, пролеты, залы с высокими давящими потолками – все сливалось в какой-то неясный водоворот, мешая найти дорогу. И пусть старые привычки воина уже давно позволили изучить каждый проход во дворце, определив среди них кратчайшие, думать никак не получалось. Тауриэль просто неслась вперед, едва успевая находить повороты и перескакивать через ступеньки, моля Валар привести ее вовремя.

Она не знала, что скажет. Не думала об этом, даже когда увидела вход на заветную террасу, охраняемый воздушными шторами. Они дрожали на ветру, словно белый пар, но не приближались; узкий коридор и ряд арочных окон справа, казалось, бежали наперегонки с эллет, которую не интересовали издевки сознания. Которая просто бросилась защищать свое счастье, напряженно вглядываясь в полупрозрачную ткань, за которой угадывалось неясное движение.

И как только наваждение сдалось, подпустив Тауриэль ближе, она увидела Линдира; хмурый и задумчивый, он торопливо шагнул в коридор, нервно отбрасывая прицепившуюся к красному плащу штору. Сколько же гнева было в этом простом движении… Эллет не решилась даже взглянуть на жениха, и просто замерла в шаге от него.

Воздуха не хватало, но собственное дыхание казалось ей оглушительным, способным помешать исцелению рухнувшего доверия, из-за чего она терпела. Задыхалась, но терпела, прислушиваясь к ноющей тяге в груди и бою сердца. Цепляясь взглядом за фиолетовый камзол эльфа и ряд маленьких пуговиц на груди, повторяющие блеск темно-русых волос, до которого сузился весь мир.

Но ничего не происходило; Линдир молчал, заставляя душу Тауриэль разрываться от осознания собственной слабости и порочности. Она хотела бы оправдаться, только как? Что здесь можно сказать или сделать?

Минуты безмолвия тянулись все дольше, превращаясь в муку, как вдруг руки эллет коснулись тонкие музыкальные пальцы, давшие надежду. Однако неторопливая ласка согревала костяшки лишь мгновение, после чего эльф резко оборвал ее и повернулся спиной к невесте… К бывшей невесте, которая звонко втянула воздух, будто ударившись о воду; слишком неожиданной, слишком хлесткой оказалась боль расставания, от которой задрожали колени.

Тауриэль смотрела, как удаляется Линдир, и чувствовала внутри себя ледяную воронку, затягивающую остатки надежды и оставляя лишь тоску. Горькую, давящую, ставшую желчью, когда плащ менестреля исчез за поворотом.

– За что?! – крикнула эллет, вбегая на террасу. – За что вы так со мной?

Ее голос звенел на ветру, однако Ороферион даже не шевельнулся, продолжая задумчиво смотреть вдаль.

– Разве я в чем-то провинилась? Допустила ошибку? – Это равнодушие зудящей волной прокатилось по телу, вынудив ее броситься вперед, ища избавления. – Нет!

– Тауриэль… – Эльф наконец повернулся и вздохнул, желая что-то сказать.

– Нет, я служила вам верой и правдой! – Надрывный голос заставил Трандуила медленно выдохнуть – его все равно не услышат. – Ничего не боялась, не жалела себя! Почему же вы так поступаете?

Эта крохотная победа лишь раззадорила эллет, которая кричала все громче, надеясь получить еще эмоций; они нужны были ей! Нужны, чтобы не чувствовать себя брошенной, зовущей в пустоте.

– Вы и впрямь думаете, что я вернусь в Лихолесье? – Только голос уже не мог ничего добиться: лицо Владыки застыло, не то с упреком, не то с сожалением рассматривая стоящую напротив Тауриэль. – Этого не будет никогда!

Она сорвалась на визг, и снова напрасно; ответом был лишь каменный взгляд с частичкой неясного блеска, что заставило кровь раскалиться в жилах, выбрасывая ядовитый пар. Он обволакивал, травил сознание, и воительница сама не поняла, как подняла руки и толкнула эльфа.

Слабо и несмело, и это избавило ее от боли на жалкое мгновение. Но оно закончилось слишком быстро, и она толкнула еще раз. Затем еще раз. И еще.

Эллет ожидала, что в любую секунду может оказаться на полу, или вовсе упадет через перила, но уже не могла остановиться. Она то толкала, то била Трандуила ладонями в грудь, отдавая ему свою боль и наслаждаясь секундами облегчения, пока по щекам бежали горячие слезы; казалось, вместе с ними уходят и силы, а отчаяние твердым комом застряло в горле: Линдира не вернуть… Тауриэль потеряла его. Он не простит.

Это напомнило ей утрату Кили, хоть теперь все было иначе: ведь счастье было так близко! Но оно рухнуло, и воительница неожиданно обессилела, уронила голову на грудь. Она и не заметила, когда руки Владыки опустились на ее спину, а горящая щека прижалась к бархатистой ткани, источающей уже знакомый аромат кедра, лимона и бергамота.

Большое тело эльфа и крепкие объятия несли в себе столько уверенности, что противиться было невозможно, и Тауриэль замерла, слушая глухие удары чужого сердца. Размеренные, неторопливые, они смягчали гнев и давали утешение, что окончательно сломило волю.

– Теперь нет нужды себя заставлять, – произнес Трандуил спустя какое-то время, – и ты сама можешь выбрать путь.

– Выбрать путь? – Эллет дернулась, но высвободиться не смогла. – Я уже выбрала Линдира и Валинор, а вы все разрушили! ..

– Ты выбрала только менестреля. Не Валинор. – Голос эльфа стал жестким, и он резко отстранил от себя воспитанницу, держа ее за плечи. – Долго ли будешь ждать сожалений, если уплывешь? ..

– Я не пожалею! – Она опять закричала и рванула назад, но пальцы Владыки сомкнулись на тонких запястьях. – Я хочу уплыть! ..

– Неправда, ты хочешь сбежать, – нараспев произнес Трандуил вкрадчивым тоном, – потому что слишком слабая.

– Нет!

– Слабая. – Дернув Тауриэль на себя, эльф прищурился, как будто читал ее мысли. – Ты сбежала с гномом, испугавшись чувств Леголаса и их последствий. Затем сбежала из Лихолесья, не справившись со своими эмоциями. И сейчас ты вновь бежишь, теперь уже от меня.

– Это не правда…

– Твой менестрель слишком бесхарактерный: что с вами будет, когда ты сломаешься в очередной раз? – Последние слова Ороферион уже злобно прорычал, отпуская руки эллет.

Боль утраты, речь Владыки и груз собственного проступка упали на ее плечи, отчего сил хватило лишь на то, чтобы отвернуться и прижаться к каменным перилам. Но цветущий за ними сад не дал утешения; слишком красочный, слишком безмятежный, он напоминал Линдира, который так любил гулять здесь. Напоминал его музыку тихим шелестом стеблей и недавнюю ночь, загубившую возможный союз.

– Выбирай, какой путь для тебя самый желанный, – послышалось за спиной, —, а затем поговори со своим менестрелем. Если и впрямь хочешь в Валинор, думаю, сумеешь найти подходящие слова.

Договорив, Трандуил покинул террасу, а эллет медленно согнулась над перилами и закусила губу, пытаясь не разреветься. Как же она сможет поговорить с Линдиром? Как вообще можно показаться ему на глаза? Нет, он не простит.

И будет прав: как долго Тауриэль не подпускала к себе эльфа, хоть и любила. Но как же легко отдалась тому, о ком даже и не помышляла… Кажется, она и впрямь слабая, раз дает провидению играть собой, как брошенным на ветер лепестком; ведь ей не нужен Валинор. Он должен был стать избавлением от позора, чем некогда стал и Ривенделл. Хотя пропитанное Искажением и кишащее пауками Лихолесье оставалось для воительницы милым домом, куда ей отчаянно хотелось вернуться.

Раньше эллет еще надеялась, что сможет примириться с Трандуилом, уговорить Линдира поселиться в его землях и вновь занять место стража, но теперь это были лишь мечты. Теперь ее мысли были заняты лишь тем, как вымолить прощения у бывшего жениха, однако их унылое течение прервала игра стихии.

Тауриэль сильно дернулась от неожиданности, когда на ее лоб упало что-то холодное и мокрое: оказалось, что некогда ясное небо скрылось под бугристой толщей грозовых облаков. Тяжелые, мрачные, они будто готовились упасть и в преддверии этого изредка роняли капли, с тихим плеском бьющиеся о мраморный пол.

Закрыв глаза, эллет с наслаждением подставила распухшие веки освежающему ветру, трепавшему кусты внизу, отчего их шорох разносился на всю округу. Скоро начнется гроза, но уходить не хотелось – царившая здесь безмятежность успокаивала, давая возможность проясниться мыслям.

– Тауриэль! – Внезапно в сознание ворвался мужской голос. Родной, ласковый… в его реальность трудно было поверить, если бы не звонкие шаги.

Это был Линдир. Запыхавшийся, немного взъерошенный, он забежал на террасу, широко раскинув руки, и воительница, с трудом преодолев ступор, бросилась к нему в объятия. В первые секунды ей было трудно поверить, но исходящий от волос эльфа запах гвоздики и мускатного ореха каким-то чудесным образом убедил сознание, что это не сон.

Прильнув к ним щекой, эллет сжала пальцами одежду на спине менестреля, будто страшась, что сейчас он уйдет, а на нее вновь обрушится та жуткая горечь, уже успевшая измучить душу. Она не знала, не понимала, что вернуло его; лишь мысленно клялась, что больше не позволит себе оступиться. Что будет послушной и уплывет в Аман, или любое другое место, только бы Линдир был доволен и не оставлял больше свою нерадивую возлюбленную.

Тауриэль сочинила еще множество обетов, наслаждаясь такой желанной близостью, и далеко не сразу обратила внимание, что же именно бормочет эльф:

– Прости меня, я не должен был уходить, – повторял он, изредка касаясь губами виска, —, но Владыка Трандуил сказал то, о чем я и сам догадывался…

– Прости! – всхлипнула эллет, еще сильнее прижимаясь к груди любимого.

– Нет, я должен был относиться к тебе внимательнее! – От этих слов у Тауриэль защемило сердце, и она стала покрывать поцелуями шею Линдира, его ухо, щеки – все, до чего могла дотянуться, счастливая лишь тем, что Эру дал им второй шанс. – Ты всегда смеялась, когда я говорил о Бессмертных землях… Клянусь, я не думал, что для тебя это так тяжело… не хотел думать.

– О Бессмертных землях? – на миг замерев, воительница отстранилась и заглянула эльфу в лицо. – Вы говорили о них?

Вместо ответа, менестрель задумчиво провел рукой по рыжим локонам и тихонько вздохнул.

– Трандуил прав: ты еще слишком молода, слишком многого не видела, чтобы желать покоя. А я глупец, раз надеялся внушить тебе обратное.

Радость, облегчение и тяготы новых обстоятельств вихрем закружились в сердце эллет, но она не знала, за какое чувство ей следует хвататься. Все еще потерянная, она крепко обняла своего любимого, оставив тревоги будущему и просто наслаждаясь тем, что происходит сейчас.

***

Тауриэль не обрадовалась когда узнала, что Владыку Леса нужно искать в саду: теперь это место вызывало в ней смутную тревогу. Однако любопытство требовало удовлетворения, и она все же пошла туда, невзирая на частые капли, с забавным цоканьем бьющие по голове.

На счастье, Трандуил стоял возле самого входа, которым служила каменная арка, обмотанная темно-зеленым вьюнком. Поднявшийся ветер трепал его волосы и длинную накидку, время от времени швыряя ее полы на большие пурпурные цветки растущей неподалеку магнолии, которые лишь случайно еще держались на ветвях среди вытянутых листьев.

В глубине души эллет признавала, что синда заслужил ее крики и удары. Только впитанное с молоком матери почтение стыдило ее, отчего каждый шаг превращался в муку. Хотя некоторое облегчение приносило то, что эльф стоял вполоборота и внимательно рассматривал птицу, которую держал в ладонях.

Очень маленькая, с синей головой и длинным узким хвостиком, она быстро встряхивала своими черными крыльями, заставив Тауриэль радостно улыбнуться; звери всегда чувствовали Владыку Зеленой Пущи и тянулись к нему, будто деревья к свету.

– Вижу, ты не стала ждать до завтра, – не оборачиваясь, произнес Трандуил, коротким взмахом руки отпуская птицу на волю.

– Почему вы не сказали мне? .. – тонкий голос выдал ее неуверенность, на что послышалось насмешливое чириканье.

– Чтобы ты думала, будто менестреля не вернуть, и приняла решение сама. – Порыв ветра бросил в лицо эллет ее же волосы, а когда она убрала их, то встретилась со спокойным, чуть укоризненным взглядом.

– Но ведь я могла проговориться, и Линдир бы все понял… – Она не знала, что еще сказать, и сознание не удержало наболевшего вопроса.

– Я был бы рад этому. – признался эльф, делая неторопливые шаги к воспитаннице, которая замерла возле арки. – Но этого не произошло, ведь так?

– Так, – опустив голову, Тауриэль стала рассматривать приближающиеся черные сапоги под яркой накидкой, – он все еще ничего не знает.

– Вы говорили про Аман?

– Да. Линдиру тяжело здесь, он хочет уплыть. Но не настаивает, чтобы я следовала за ним. – Сапоги замерли, и эллет обратила взор к сокрытому зелеными кустами горизонту. – Говорит, что время эльфов заканчивается – я и так скоро покину Средиземье…, а он будет ждать меня в Валиноре. К тому же в разлуке мы поймем, насколько нужны друг другу.

Впервые она задумалась о том, что была готова навсегда уплыть из этих земель, чтобы обрести покой, которого не желала. Юность Эльдар тянется долго, но и она проходит. Стоит ли душить в себе жажду жизни и действия, когда все естество противится забвению?

– Я уезжаю завтра, – вкрадчиво сказал Трандуил, легонько приподнимая голову воспитанницы за подбородок, – подумай, хочешь ли ты вернуться туда, где тебя любят и ждут.

На секунду их глаза встретились, а после Владыка медленно наклонился, заставляя Тауриэль дрожать. Она смотрела, как приближается его лицо, но не находила в себе сил отстраниться, хоть и понимала, что должна.

Но эльф всего лишь коснулся губами уголка рта и быстро выпрямился, с наслаждением отмечая разочарование во взгляде эллет, которое она торопливо скрыла под ресницами.

– Подумай, – еще раз произнес он с легкой улыбкой и развернулся, направившись в сад.

Не прошло и минуты, прежде чем за спиной Трандуила послышались шаги. Медленные, трусливые, однако упрямые – благородство менестреля пошло ему на пользу, и теперь воительница никуда не денется.

Слишком внезапно синда осознал, как выросла и расцвела его воспитанница. И уже не важно, что послужило тому причиной: вино или разлука. Главное, что не мог он так просто отдать другому ту, что вновь заставила остывшее сердце вожделенно биться. Но и принуждать Тауриэль было бы ошибкой; в первую очередь для гордости самого Владыки Леса.

Он и впрямь дал ей выбор, но позаботился о том, чтобы он оказался «верным».