Текст книги "Тысяча причин сказать "Да" (СИ)"
Автор книги: Дарья Линк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Глава 24.
Кирилл.
– Ну что, поздравляю! Ты победил, – весело загоготал одноклассник, куря на крыльце школы.
Спустя тяжелый трудовой день, а именно три контрольные и одну самостоятельную, захотелось проветриться, поэтому выйдя на крыльцо школы, я застал Смирнова мирно курящим возле клумбы с цветами.
– Ты о чем? – спросил я, присаживаясь на корточки рядом с парнем.
– Будешь? – Он протянул мне сигарету, но я убрал от себя его руку, чем лишь повеселил парня. – А ты, оказывается, хороший актёр…
Как же меня достали все эти загадки! Почему сегодня никто не может говорить прямо и по делу, не кипятя мне мозг?
– А если точнее?
– Все верят, что ты влюблен. А ты молодец, – парень выдохнул небольшое облачко дыма и вновь затянулся, улыбаясь своим мыслям, – даже меня впечатлили твои умения. Ты всегда мог с легкостью…
– Я проиграл, – выдавил я из себя, проводя рукой по лицу. – Все условия нашего спора я выполню.
– Как же так? Наш «красавчик» влюбился? Какая жалость…
Да что с ним такое? Смеется без повода, смотрит как-то странно…
– Я-то думал ты будешь стоять на своем до конца, но раз так все случилось, то пути назад нет. – Парень затушил сигарету о белоснежную стену, оставляя гадкий темный след на светлой поверхности и развернулся ко мне, скалясь во всей своей злобной манере.
– Что ты сделал? – рыкнул я, соскакивая с места и прижимая парня за грудки к стене.
Как же у меня все клокочет внутри от одного лишь взгляда на эту фальшивую улыбку!
– Ты ведь знал, что Кирсанова мне уже давно нравится. Но, несмотря на это, ты продолжал пудрить девчонке голову. Теперь пожинай свои плоды.
– Ты либо говоришь мне по факту, либо от тебя живого места не останется!
– Ух, какие угрозы… – наигранно испугался парень, продолжая улыбаться. Придурок! – Я всего лишь подпортил тебе твою «любовь»…
– Что. Ты. Сделал?!
Ухмылка парня сползла с его лица, а кадык нервно дернулся, когда я потянул его на себя, а затем вновь впечатал в стену.
– Полина знает о нашем споре и молчать она не будет…
Этого было достаточно, что бы правая рука непроизвольно дернулась и на лице парня образовалось кровавое пятно. Хруст носа своего «бывшего» хорошего друга я никогда не забуду, а то, как его глаза налились кровью, навсегда останется в моей памяти.
– Это ещё малая доля того, что ждёт тебя впереди, – сквозь зубы прошипел я, переступая через ноги парня, который уже успел сползти по стене на бетонную плиту.
В следующий раз он так легко не отделается. А вот Кирсанова сейчас увидит, в каком я могу прибывать гневе!
Выловить ее в родных школьных коридорах оказалось проще простого. Она как обычно, в своей самой короткой юбке, блузке с вырезом почти до пупка и ярким макияжем, стоит со своей свитой прямо по середине коридора.
Без лишних объяснений, выдернув девушку из толпы таких же девиц, я потащил ее в укромное местечко, где никто не помешает мне свернуть эту миленькую противную головку.
– Если из твоего рта хоть словечко вылетит в сторону Лебедевой, то поверь мне, хорошей жизни ты в ближайшее время не увидишь, – прошипел я сквозь зубы, пытаясь не выплеснуть все свое раздражение из-за мимо проходящих учеников.
Но Кирсанова либо совсем из ума выжила, либо как была дурой, так ею и осталась. Она гаденько улыбнулась, проводя языком по своей нижней губе и протянула свою руку с идеально ровным маникюром к моему плечу. Если бы она только знала, как меня воротит от одного только ее вида…
– Ки-рю-ша, а ты чего такой злой? Неужели девушка не удовлетворяет? Так я же и помочь могу…
Вот же стерва! И как я раньше не замечал этой ее натуры?
– Я тебя предупредил. А если тебе невтерпёж, то иди к Смирнову. Ему как раз очень хочется использовать тебя в своих целях…
В ответ последовал лишь злобный смех, а хватка на моей руке только усилилась.
– Смирись с тем, что в итоге ты вернешься ко мне. Она бросит тебя. Сегодня же! И ты уже ничего не сможешь с этим сделать, – продолжала шептать она мне на ухо, когда сзади нас что-то упало.
Ксюша… Блин! А я-то наивный, думал все само собой рассосется… Разве может быть ситуация хуже? Девушка, сидя на корточках, принялась подбирать учебники с плитки, пытаясь не смотреть в мою сторону, будто и не заметила вовсе, а у самой чуть волосы на голове дыбом не стоят.
– Да пошла ты, Кирсанова!
– Я-то пойду, а вот ты…
Но не слушая её дальнейшей речи, я направился за своей девушкой, которая, на данный момент, пыталась сбежать от меня, быстро схватив учебники в охапку и отвернувшись от меня.
Поймать Ксюшу было куда сложнее. Она то петляла в длинных коридорах, то растворялась в кучках учеников. Но я схватил её прямо перед входом в библиотеку и впервые был рад тому, как же хорошо я знаю эту девушку.
– Далеко собралась? – прошептал я ей на ушко, цепляясь руками за тонкую талию и прижимая девушку к себе.
Как же вкусно от неё пахнет. Так и хочется зарыться в эти волосы и вдохнуть полной грудью аромат тёплого солнца. Такая красивая, нежная, а когда дуется – так вообще прелесть. Нижняя губа немного выпячена вперёд, а глаза блестят недобрым огоньком, в то время как скулы покрылись легким румянцем.
– Ну, Ведьмочка, не ревнуй. Ты же знаешь, что для меня есть только ты. А с Кирсановой мне нужно было всего лишь поговорить по душам.
Девушка молчала, но все же обняла в ответ, разворачиваясь и обиженно смотря мне прямо в глаза. Хороший знак, значит скоро должна оттаять моя «Снежная королева». И как я раньше не разглядел её? Как мог в пятом классе так оплошать и отсесть от самой классной девчонки на свете? Такой милой, рыжей и всей в веснушках! Она же как солнышко, которое не может сдержать своей теплоты и постоянно улыбается.
– Я не ревную, – буркнула она мне в плечо, вызывая счастливую улыбку.
– Обманщица…
Мои губы нашли её, и мы снова слились в пылком поцелуе. Хоть он был и не такой глубокий, как сегодня утром, но просто ощущать тепло её тела уже доставляет удовольствие. Мы целовались на глазах у всех, пока дыхания ещё хватало, а когда прервались, чтобы вдохнуть, вновь прильнули друг к другу, будто от этого зависит само наше дыхание.
Домой мы возвращались, всё так же держась за руки. Настроение было на высоте, а девушка, идущая рядом со мной, и вовсе лучилась счастьем, то и дело прыгая с бордюра на бордюр. Ну как ребенок, ей-богу!
– Может чайку? – хитро прищурившись спросила девушка, вставляя ключ в замочную скважину своей квартиры.
Вот и как ей отказать, когда она вся такая красивая и жаждущая стоит предо мной? Да и зачем отказывать, когда я и сам хочу провести с ней как можно больше времени, забывая о сне или делах по дому?
Но не успела Ксюша дёрнуть за ручку двери, как она сама отворилась и перед нами предстала Маргарита Ильинична.
– Ксения, марш домой! – фыркнула женщина, зло смотря на меня. – А Вы, молодой человек, больше не приближайтесь к моей дочери.
Не понял. С чего это вдруг? Что успело произойти за такой короткий срок?!
– Извините, конечно, но на каком основании? – решил уточнить я, держа рукой закрывающуюся дверь.
Ксюша не шевелилась, пока её мать испепеляла меня взглядом и, кажется, уже убила несколько раз. Да что сегодня происходит? То Смирнов со своей любовью, то Кирсанова, теперь ещё и Маргарита Ильинична?! Я-то думал, что она смирилась и приняла…
– А на основании того, что ты обманываешь мою дочь!
Женщина вытащила за порог два чемодана и вырвала ладонь Ксюши из моей хватки, но девушка встрепенулась и с уставшим, но не менее упрямым, видом занесла вещи обратно в квартиру.
Глава 25.
Ксюша.
– Мам, перестань! Ты просто ищешь всевозможные предлоги для моего отъезда.
Я уже хотела было раскрыть чемодан, чтобы выложить упакованные мамой вещи, но она вырвала его у меня из рук, пряча себе за спину.
– Да поверь ты мне. Это правда! Он использовал тебя, поспорил. Вы же дети ещё, о какой любви может идти речь? Неужели ты не замечала всего того вранья, что он медленно вешал тебе на уши? У вас гормоны, переходный возраст и среди всего этого нет места любви! Да уже все вокруг об этом знают…
Неужели она думает, что я ей поверю? А даже если правда, то откуда она об этом узнала? И кто эти все?!
– Мам, давай ты хоть раз оставишь меня в покое. Я сама разберусь…
– Как же ты не понимаешь?! Я же хочу, чтобы тебе было только лучше, а ты упрямо стоишь на своем! Он же сто процентов не раз врал тебе, говорил, что любит, а на самом деле…
И тут пазл начал складываться. Резкая перемена настроения, внезапные тёплые чувства ко мне и грустный взгляд, при малейшем моем предположении... Он врал… Он так явно врал, а я не видела.
А сегодня? Видела же, как он обжимается с Кирсановой… Ослепленная любовью дура!
Парень стоял в нескольких метрах от меня и, кажется, не дышал. Эти яркие когда-то глаза потускнели, а уголки губ подрагивали то ли в подобии улыбки, то ли из-за злости.
Мама скрестила руки на груди и победно улыбнулась. Она добилась того, чего хотела так долго. Растоптала мои чувства, но унизила при этом сама себя. Хотела, чтобы я её возненавидеть? Она этого добилась!
– Нет… Это не правда… Ты врёшь! – прошептала я, надеясь, что парень хоть как-то оправдается.
Но гробовое молчание заставило усомниться в собственных словах. Неужели всё это время меня обманывали?
– Кирилл…
Парень вздрогнул, как от пощечины, но взгляд не отвёл.
– Ксюш… Я хотел…
Он не сказал «нет», а это может означать только одно… Какая же я дура… А ведь я с самого начала знала, что так будет и все равно доверила ему свое сердце.
Я решилась, и, вырвав чемодан из рук родительницы, вышла из квартиры, оставляя подозрительно молчавшую мать и парня, который вышел следом за мной.
Не дождавшись лифта, я рванула пешком и лишь закрыв за собой дверь подъезда смогла выдохнуть. Я сбежала. Сбежала от неё, от него и самое главное – от самой себя. Я не хочу его видеть, слышать или чувствовать. Не хочу! Но его рука снова на моем плече, и она снова сжимает его до еле заметной боли, как несколько секунд назад он сжал в железных тисках моё сердце.
– Ксень, постой… Дай мне объяснить!
Не хочу, но если запрещу, то буду грызть сама себя за то, что не выслушала.
«А ну-ка взяла себя в руки, сделала лицо кирпичом, заглушила просящиеся наружу слезы и слушай, чтобы в конце концов разочароваться в нем до конца!» – твердило что-то внутри, от чего становилось так тошно…
– Говори, – прошептала я и смотрела куда угодно, лишь бы не на парня.
Парень глубоко вздохнул и резко выдохнул, после чего поток его эмоциональной речи было не остановить.
– Да, я обманывал тебя. Но это было в самом начале наших отношений! Тогда я ходил за тобой везде, а ты не замечала. Я поспорил, что смогу влюбить тебя в себя и не влюбиться при этом сам, но проиграл. Я влюбился. В такую хрупкую и одновременно сильную Ведьмочку. В ту, которая, может уложить меня на лопатки с одного удара. В ту, без которой мне уже даже дышать не хочется. – Парень остановился, тяжело выдохнул и продолжил дрожащая голосом, заставляя меня содрогаться от каждого слова: – Я люблю тебя! Возможно, я не нравлюсь тебе так же сильно, как ты мне, но прошу – прости меня. Я виноват и хочу все исправить…
Лучше бы он сказал мне об этом раньше. Возможно, сейчас бы никому не было так больно. Возможно, я бы сбежала от него раньше или была бы ослеплена своей любовью настолько, что закрыла бы на все глаза.
Аккуратно обхватив моё лицо ладонями, Кирилл поцеловал меня. Нежно, спрашивая разрешения или одобрения. Но я не ответила. Обида даёт о себе знать, и я докажу, что его чувства ничего не стоят. Докажу, что он завтра же найдёт себе другую, а я буду забыта. Сделаю ему больно так же, как и она сделал мне… Права была Кирсанова, ох, как же она была права…
– Ксень…
– Шилов, я спешу. Надеюсь, что ты найдёшь себе кого-нибудь ещё и будешь счастлив. – Я замолчала, принимая для себя одно из самых важных решений и на первом же слове голос, кажется, сорвался на писк. – П-помнишь ты спрашивал у меня, смогу ли я простить предательство?
Парень медленно кивнул, громко сглатывая, а я решилась оборвать нашу, хоть еще и не до конца окрепшую, но связь.
– Я соврала. Я никогда не смогу простить…
Кирилл побледнел. Таким я его видела впервые и лучше бы этот момент никогда не настал. Я хотела прижаться к нему, утешить и извиниться за все то вранье, которое вылила на него несколько секунд назад. Но я должна быть сильной, должна перестать думать о других и должна жить дальше несмотря ни на что.
– Я не верю ни единому твоему слову… – прошептал парень, хватая меня за плечи и снова вглядываясь в глаза. – Я не смогу без тебя. Я не могу тебя отпустить!
Как же больно все это слушать. Хочется заставить его молчать, не слышать всех этих теплых слов и оставаться безразличной. Только так я смогу отказать ему, сделать вид, что ничего не чувствую и послать куда подальше.
Но как только я хотела высказать ему все, что думаю, с неба посыпались хлопья снега. Никогда я еще не видела снег в начале ноября. Так красиво и так грустно в такой печальный момент. Впервые я рассталась с парнем. Впервые я забыла обо всех тех причинах, из-за которых сказала ему «Да». И впервые я видела слезы, стоящие в глазах парня…
Пусть знает какого это, когда плюют на твое существование и в упор не замечают. Пусть знает какого это, когда ты любишь, а тебя нет. Думал я ничего не чувствую? Ты ошибся, мальчик. И эта ошибка выйдет боком нам обоим, ведь я никогда не смогу забыть свою первую любовь, как бы не старалась. А он не сможет забыть меня, ведь я уйду, гордо подняв голову и последнее слово останется исключительно за мной.
– Прощай… – еле выдохнула я в последний раз взглянув на него и развернулась, чтобы уйти.
Пусть самый красивый парень, припорошенный снегом, останется в прошлом. Пусть непрошенные слезы прольются по его щекам так же, как и по моим. И пусть он не останавливает меня, чтобы я не последовала за ним в бездну…
* * *
– Ксюша, доченька, посмотри на меня…
Голос мамы буквально сдавливал мне горло, заставляя задыхаться, а скулы начало сводить от еле сдерживаемых слез. Нет, перед ней я плакать не стану! Не покажу, что я слабая. Она только и ждёт, когда я прогнусь, но этому не бывать! Я не позволю добить себя. Не сейчас, когда мы сидим в такси и направляемся сквозь метель, неизвестно откуда взявшегося снега, в сторону аэропорта.
– Прости меня, – пискнула она, накрывая мою ледяную ладонь своей.
Эта женщина просит у меня прощения?! Господи, что еще сегодня может произойти необычного?
– Мне не за что тебя прощать…
– Нет, есть за что! Это ведь я… только я виновата в произошедшем! Я же не знала, что ты так отреагируешь. Если бы ты понимала, что… – Но я оборвала её, договаривая так и не произнесенные слова.
– … любви в нашем возрасте не бывает. Ты так много раз это говорила…
– Я врала…
Я недоумевающе взглянула на все ещё молодую женщину, хоть и с небольшими морщинками вокруг глаз, сидящую рядом со мной.
– Любовь есть всегда. Как бы ты не старалась выгнать её из своего сердца, она все равно будет возвращаться, не спрашивая разрешения.
Впервые мама притянула меня к себе и обняла, положив свою голову мне на макушку, и я не смогла сдержать потока рвущихся наружу слез. Так тепло рядом с ней, так хорошо… Сейчас она как никогда кажется такой родной, губы – горячими, а ладони – нежными и согревающими...
– Когда я встретила твоего отца, то сразу поняла: я влюбилась. Красивый, высокий, умный, интеллигентный… Он и сейчас такой…
Мама мечтательно улыбнулась, и маленькая слезинка скатилась по её щеке.
– Мам, ты чего? – Я поднялась и заключила её лицо в свои ладони, стирая такой сильный поток слез, который она пыталась сдержать грустной улыбкой.
Резко зазвонил телефон. Даже гадать не нужно, кто звонит. Надпись над номером «Кирилл» и наша совместная фотография ещё никогда не приносила мне столько боли, как сейчас…
Быстро отключив аппарат, я засунула его на дно своего рюкзака и вновь развернулась к матери.
– Прости меня…
– Давай потом об этом. Расскажи, что было дальше, – прошептала я, усаживаясь на свое место и обнимая, впервые открывшуюся для меня, маму.
– Я не хотела его любить. Огрызалась, злилась, ругалась, а он терпел и любил. Каждый день комплименты, цветы, лучшие ночные прогулки… А потом новость о месте Прима-балерины и беременность. Тогда я просто не знала, что мне делать. Либо лишиться карьеры, к которой я так долго и упорно шла, либо ребёнка. – Мама замолчала, глубоко вдыхая и так же медленно выдыхая, сильнее стискивая меня в своих объятиях. – Но от детей не отказываются. Отказываются от жизни, но не от своего создания. Когда передо мной стоял выбор, твой отец сделал все, чтобы я выбрала лучшее. И теперь ты сидишь рядом со мной, и я невероятно счастлива.
Никогда ещё я не видела такой счастливой улыбки своей матери. Глаза лучились счастьем и блестели от слез, а губы дрожали, показывая белоснежные ровные зубы.
– Прости меня. Я всегда тебя любила и хотела как лучше. Хотела, чтобы ты не отвлекалась от учёбы и уж точно не влюблялась. Чтобы не страдала и не ревела ночами в подушку, как я когда-то. Чтобы в будущем не стояла перед таким же тяжелым выбором, особенно учитывая современных мужчин. Но я не смогла…
– Мамочка, ты чего? Да если бы не ты, я бы не узнала, что он меня обманывал! Хотя нет, узнала бы, но только поздно.
Объятия – это все что нужно двум страдающим женщинам. Мы молча доехали до аэропорта, молча отправили вещи на погрузку и все также молча зашли в самолёт. Но как только мы заняли свои места, то нашу болтовню было уже не остановить.
О споре парней она узнала от Кирсановой-старшей, когда та в очередной раз решила поглумиться надо мной и восхвалить свою дочь, а я в свою очередь поделилась с ней всем, что накопилось за эти семнадцать лет. Рассказала и про Васильева, и про работу в магазине, и про неудавшиеся отношения с Кириллом. В который раз она убедилась в искаженном сознании и озлобленности современной молодежи. Ни себе ни людям называется…
– Знаешь, возможно, он говорил правду, там… внизу. Когда ты привела его вчера домой, он так искренне счастливо смотрел на тебя. Такой взгляд я видела только у одного мужчины в своей жизни и это был твой отец. Такой же искрящийся и тёплый…
– Да ладно тебе! Какой там тёплый. Так, тепленький… – прошептала я, глядя на открывающийся вид из иллюминатора.
Глава 26.
Кирилл.
Никогда ещё я не видел столько безразличия в её глазах. Оказывается, она может ненавидеть. Там было все: боль, отчаяние и даже ненависть…
Я отпустил её. Видел, как она садиться в такси и уезжает, даже не обернувшись. Она уехала и, возможно, навсегда. Может я её больше никогда не увижу, а может наши пути все же пересекутся. Еще и этот внезапный снег...
Впервые я искренне полюбил и впервые я так жестоко поплатился за свое вранье. А как много у меня с ней было впервые. Никогда не плакал, а сейчас… А сейчас остаётся лишь поднять голову, глядя в хмурое небо, и чувствовать, как капли стекают по щекам, направляясь ушам.
– Она достойна лучшего. Не меня и уж точно не подобного мне урода… – прошептал я, громко хлюпая носом и злясь на себя самого.
– И ты готов так легко её отпустить? – раздался из-за спины знакомый голос и, как только я повернулся, мужская рука схватила меня за грудки.
– Пришёл позлорадствовать? Так не стоит. Твой путь открыт. Уверен…
– Она отказала мне, придурок! – выплюнул парень, глядя мне прямо в глаза. – В тот день, когда ты следил за нами, она отказала мне, предложив остаться друзьями, а я отправил её к тебе, зная, что ты наблюдаешь.
Васильев был серьезен как никогда. Впервые я видел его таким взбешенным и несчастным одновременно.
– Но… зачем?
– Нет, ты точно идиот! – выдохнул парень, усиливая свою хватку. – Да она любила тебя шесть, гребаных, лет и я каждый день наблюдал, как её сердце понемногу рассыпается на мелкие осколки, когда ты был с другой на её глазах. – Парень остановился, переводя дыхание и отпуская меня. – Но она молчала и продолжала безответно любить тебя, ведь ты весь из себя такой крутой и никогда не посмотришь на обычную невзрачную девчонку! А я искренне любил и молчал, видя её влюбленный взгляд. Неужели ты никогда его не замечал?
Она любила меня…
– Шесть лет?.. – это было единственным, что я смог спросить, видя разгневанного парня.
Она любила и боялась признаться в то время, как я шутил и развлекался. За грубостью и отстраненностью она скрывала свои чувства, которые я так и не смог заметить, думая, что она меня ненавидит…
– Да! И ты упустил единственную возможность сделать её счастливой.
Снег стал валить ещё сильнее и Васильев, достав прозрачную бутылку из-под куртки, свистнул мне и расположился под козырьком крыльца, не обращая внимание на разгневанную консьержку, что-то кричащую нам из окна.
– Давай напьёмся, Шилов. Хотя бы сейчас смиримся с тем, что единственная любимая девушка бросила нас обоих.
Ну а что еще было делать? Я присел рядом с ним на самую нижнюю ступеньку крыльца, наблюдая, как темный асфальт превращается в белоснежный ковер.
Мы пили, что обычно для меня не свойственно. Да, в своей жизни я попробовал многое, но, чтобы я пил так часто, как за эти два месяца – никогда. Но даже когда опьянение уже давало о себе знать, мы все ещё говорили о Лебедевой. Делились общими моментами из жизни рядом с ней, говорили о ее красоте и оба ругались из-за того, что она так мало ест.
Как же приятно найти человека, который может тебя понять и даже что-то объяснить. Для меня им стал Васильев, как бы странно это не звучало. Он как никто другой мог рассказать мне о том, какая Лебедева на самом деле, как тяжело ей удается совмещать работу и школу одновременно, и как долго она сопротивлялась собственной матери. Но также мы и не забыли про тех, кто сделал все, ради сегодняшнего дня.
– Ты же понимаешь, что я убью Кирсанову и Смирнова? – прошептал я, думая, что охмелевший парень меня не услышит.
– Не бери грех… ик!... на душу. Чего об эту пакость мараться!..
– Они разрушили все, чего я добивался месяц, и я должен хоть как-то им отомстить.
Злым я не был никогда. Да, тупил я много, соглашусь, и пакостил к тому же, но, чтобы испытывать такую ненависть к людям – еще ни разу.
В аэропорт в тот день я не успел. Их самолёт вылетел, когда я подбежал к стойке регистрации и единственная возможность вернуть её была потеряна. Я видел, как она улетала от меня все дальше и дальше, но при этом улыбался, как дурак. Я верну ее! Рано или поздно, но я смогу ее вернуть, чтобы для этого мне не пришлось сделать.
Ребятам я так и не отомстил. Уподобляться им смысла нет, а Кирсанову я даже замечать перестал. Но чтобы я там не говорил о полнейшем спокойствии или уравновешенности, при одном лишь упоминании Лебедевой в кругу этих змей, я сразу же лез в драку. Сломанный нос, пара ребер и два больших фингала все равно не могли остановить меня. Даже когда я каждый день выслушивал претензии родителей, я молчал и искренне радовался, что на этот раз Смирнову досталось намного больше, чем в прошлый.
Но даже если я и не мстил ребятам, они наказали себя сами. Кирсанова разболтала всем своим подружкам о своем изощренном плане по уничтожению очередной конкурентки на мое сердце, что и привело к непоправимым последствиям. От нее отвернулись даже ее личные собачонки, ведь видя нас всякий раз под руку идущих в коридоре, они убеждались в искренности наших чувств. Да и Марина с Семеном внесли свою лепту, хоть и не разговаривали со мной пару дней.
В конечном итоге, над всеми известной «парочкой неудачников» начали глумиться, а я не сделал ничего, чтобы их хоть как-то оправдать.
Я несколько раз в неделю навещал бабу Сашу и узнавал последние новости о Ксюше. Как она там? Плачет или счастлива? Нашла себе новых друзей или шатается в полном одиночестве? И женщина каждый раз рассказывала, как девушка нашла новых знакомых, как быстро начала учить чужой язык. Она была счастлива. Я видел это по её фотографиям в социальной сети. Красивые улочки Кракова, разноцветные дома, волшебные рассветы и закаты. Хотел бы я быть рядом с ней и согревать её холодными вечерами. Вместе гулять по разноцветным улицам, замкам и садам…
Поначалу я даже не пытался связаться с ней, но вскоре в моей голове созрел небольшой план. Я несколько дней слал ей огромные тексты с извинениями, раскаивался и просил ответить, но она молчала, хоть и читала каждое сообщение. А когда мой словарный запас закончился, то просто спрашивал, как проходят ее дни, чем она занималась вечером или что ела на завтрак.
Я не мог перестать слать ей фотографии нашей зимы, которая наступила в тот самый день, когда мы расстались. За неделю все улицы замело и сугробы были просто неимоверного размера. Дети на детских площадках резвились каждый вечер, заставляя своих родителей играть в снежки или лепить снеговиков, а я наблюдал за всем из окна своей комнаты, держа на руках Ваську и парочку малышей.
Я описывал ей каждый своей день, проведенный вместе с Васильевым или морскими свинками. Писал о том, как по ней скучает вся мой семья и в особенности я. Я неоднократно признавался ей в любви и даже по нескольку раз в день, а она все молчала.
Последним моим посланием стала фотография, где на голове у меня вместо густых длинных волос красовался необычный короткий ежик, а на спине красовалась татуировка огромного количества бабочек, порхающих вверх. Я исполнил свое обещание и за спор ответил сполна, но она мне так и не ответила, хоть я и наблюдал несколько раз три прыгающие точки возле ее профиля.
Родители мой новый внешний вид приняли и, кажется, смирились. Они пытались меня разговорить, требовали, чтобы я рассказал им, куда подевалась моя девушка, но тут настал момент молчать мне, и я ничего им не рассказал, тая в себе лишь лучшие воспоминания. Я сам все исправлю и верну ее туда, где она и должна быть.
Но при всем моем рвении вернуть ее, я не предпринимал ничего. Я каждый вечер стоял возле ее пустующей квартиры и надеялся, что замок вот-вот щелкнет и в дверном проеме покажется она, такая любимая и красивая Ведьмочка.
