Текст книги "Продюсер козьей морды"

Автор книги: Дарья Донцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 9

Пользуясь суматохой, мы с Мими ринулись к выходу. Вернее, нерастерявшаяся обезьянка, скорей всего уже бывавшая не раз в подобных переделках, уцепила меня за руку и поволокла к двери. В кафе творилось нечто невообразимое. Семен матерился во весь голос, остальные посетители орали, бармен повторял на одной ноте:

– Перестаньте, ща включат электричество. Тут рядом дом строят, из-за него вырубили, уже третий раз за вечер!

– Всем заткнуться! – завопил грубый голос, я так и не понял, кому он принадлежит, потому что мы с Мими уже успели выскочить наружу.

Макака, продолжая держать меня за руку, быстро шла вперед, ни Мары, ни Антонио рядом не наблюдалось. Через пять минут меня перестала бить дрожь. Слава богу, успели унести ноги.

– Эй, стойте! – донеслось с проезжей части.

Я повернулся и оцепенел, к нам подъезжала патрульная машина, из окна высовывался Сеня.

– Это он! – торжествующе объявил мужик. – Со своей женой-шулершей. Ща вам мало не покажется.

– Документы покажь, – велел один из ментов, выходя на тротуар.

Я беспомощно посмотрел на Мими и онемел от зрелища. Пока Семен и патрульные смотрели на вашего покорного слугу, макака, проявив чудеса ловкости, стащила с себя одежду, парик и стояла в, так сказать, естественном виде, то есть в чем мать родила. Она успела освободиться даже от ботинок! И уж совсем непонятно было, куда Мими спрятала шмотки, ведь никаких тряпок рядом с нами не валялось.

– Ваши документы! – сурово повторил другой мент, с кряхтением выкарабкиваясь из машины.

– Немедленно арестуйте его, – зашипел Сеня, – они с женой меня обжулили! У них карты крапленые! С шестью тузами! Еще с ними один парень был! Здоровенный такой!

Пальцы Мими сжали мою ладонь, из груди макаки вырвалось тихое, странное шуршание, нечто вроде укоризненного покашливания, такое издавал мой отец, когда видел на своем столе дневник сына с очередной двойкой по алгебре. Родитель никогда не ругал меня, не произносил гневных слов, но этот звук! Я искоса бросил взгляд на макаку, та моргнула раз, другой, третий. Внезапно меня охватил азарт. Черт побери, как недавно говорил Мара? Ничего не бойся, верь в себя, жизнь – игра, мы ею наслаждаемся!

– Вот паспорт, – улыбнулся я.

– Владимир Задуйхвост, – протянул сержант, – регистрация есть?

– Пролистните дальше, я москвич.

– А че фамилия такая?

Я пожал плечами:

– От прадедов досталась.

– Вы тут ерундой не занимайтесь, – начал злиться Сеня, – везите их в отделение.

– Момент, господа, – расцвел я в улыбке, – на дворе не тридцать седьмой год! Где санкция прокурора? В чем меня обвиняют? Просто так схватить человека нельзя.

– Этта ты ошибаешься, – хмуро сказал водитель, – для выяснения личности имеем право.

– Я показал паспорт!

– Хорош трендеть! – окончательно вышел из себя Сеня. – Вы с женой жулики.

– Тут какая-то ошибка, еще раз проверьте мои документы, – твердо ответил я, – я убежденный холостяк!

– Значит, она тебе любовница, – завопил Сеня.

– Кто? – усмехнулся я.

– Да вон же! Сзади прячется! – пошел он вразнос.

Я обернулся и сказал:

– Мими? Помилуйте, господа, она же обезьяна!

Воцарилась тишина, потом водитель хихикнул.

– Прикольно! Слышь, Андрюха, наши не поверят!

– Она точно с хвостом, – в полном восторге отозвался Андрей, – ваще, Колька! Эй, вы уверены, что именно эта пара вас в карты обчистила?

Последний вопрос относился к Семену.

– Да! – заорал тот. – Она баба! Просто переоделась!

– Похоже, вы что-то путаете, – прищурился Андрей.

– Я руки ее запомнил, – пер напролом Сеня, – ейный муж сказал: жена в детстве на поле работала, гречку в воде собирала!

– Ну это ты не прав, – фамильярно заявил Николай, – гречиха нормально растет, вот рис в воде живет, нам в школе рассказывали, я хорошо помню.

– Так он про рис и говорил! – заголосил Сеня.

– Вы уж определитесь, – с сочувствием вклинился я в беседу, – чем там занималась в младенчестве моя супруга-макака, какую крупу собирала. Впрочем, думаю, что Мими рвала в Африке бананы. И потом, я что, зоофил? Ну как можно жениться на животном!

– Ты ее своей бабой называл! – затопал ногами Сеня. – Говорил, она все-все до копейки проигрывает! И за карты сел, чтобы дуре помочь! Сказал, что покер – это подкидной дурак! Я решил, что вы с картами обращаться не умеете! Потом два раза выиграл и поверил: идиоты за столом, утроил ставки, и тут ей как поперло!

Я посмотрел на Андрея:

– Понимаете, что он говорит? Задумал обмануть каких-то простаков за игральным столом, и ничего не вышло!

Мент крякнул, но промолчал, и тут из-за угла вырулил Мара.

– Сеня! – заорал он. – Слава богу, ты нашелся!

– Вы кто? – попятился тот.

– Твой шурин, – ответил Мара, – рули домой, Лена волнуется. Че, он опять у кого-то кошелек спер? Отпустите его, ребята, Семен больной на голову.

– С ума сойти! – завопил Сеня. – Я тебя не знаю.

– Успокойся, – нежно закурлыкал Мара, – скажи, тебя ведь Семеном зовут?

– Ну да, – опрометчиво согласился вконец одураченный мужик.

– И откуда мне известно твое имя? – вопросил коварный Мара.

Сеня захлопнул рот, акробат посмотрел на патрульных:

– Ребят, мы сами разберемся. Я этому, с макакой, заплачу! Сколько хотите, молодой человек? – спросил у меня акробат.

– Ну уж нет! – взвыл Сеня и кинулся на Мару. – Ща те мало не покажется, ты с ними заодно! Обезьяна была в платье! И с волосами на голове! Блондинка! Она баба! Он парень! Муж не умел играть!

Николай с Андреем переглянулись.

– Может, психушку вызвать? – с явным сочувствием к нам спросил первый.

– Не, спасибо, он не опасный, – ответил Мара, легко скручивая Сеню, – просто с закидонами! Вчера он кошке наших соседей предложение руки и сердца сделал! Явился с букетом! Глючит его на животных! Вы идите, молодой человек, я уж с ним сам разберусь!

Мими потянула меня в сторону, я повиновался и через короткое время очутился в бараке. Утром я проснулся около семи и увидел Антонио, мрачно сидевшего у стола.

– Слушай, Ваня, а у тебя деньги есть? – спросил он.

– Нет, – помотал я головой, – все были у тебя и у Мары. А что случилось?

Антонио почесал затылок:

– Ну… мы того… выпили чуток! Утром проснулись, всего три тысячи рублей в кармане, а ведь сняли несколько кусков в долларах. Смутно помню скока, вроде пять или шесть тысяч!

– Вы пропили такую огромную сумму! – ахнул я. – Всю?!

– Похоже на то, – смутился Антонио.

– Где?

– Не помню!

– Вернулись в бар?

– Это навряд ли.

– Так где спустили выигрыш?

– Ерунда, ща Мара пожрать принесет, – зачастил Антонио.

– Пойду умоюсь, – сказал я и отправился в ванную, провел там четверть часа, вернулся в спальню и увидел, что акробаты уже накрыли на стол.

– Давай, Ваня, – потер руки Мара, – налетай: колбаска, сыр!

– Хорошо, что в баре внезапно погас свет, – вздохнул я, – иначе приключение могло плохо завершиться.

Антонио засмеялся:

– Наивняк! Это подстава. Бармен уже получил свою долю!

– Ну, Ваня, ты влился в коллектив, – засмеялся Мара, – здорово вышло! Если завтра не дадут денег, мы опять игранем.

– Нет, – твердо сказал я, – нельзя заниматься жульничеством. Рано или поздно всех нас поймают и посадят! Я более не участвую в подобных представлениях и вам не советую. Тем более что вы потом напиваетесь до амнезии!

Мара замер с куском у рта, Мими странно хрюкнула, Антонио же грустно сказал:

– Вань, ты не понимаешь! У нас, того, кирдык! Совсем плохо! И денег нет! Мы их пропили!

– Не надо прибедняться, – перебил я акробата, – недавно мне в руки попался журнал, где сообщались гонорары наших певцов. Честно говоря, я испытал удивление: поп-звезды получают по двадцать тысяч долларов за несколько песен!

Мара грустно рассмеялся:

– Эх, Ваня, таких единицы! Остальные за сто баксов неделю поют и пляшут. А цирковые, даже супер-пупер, о таких деньжищах и не слышали. Мы давно в пролете! Че имеем, на коллектив тратим. Тихона кормить надо?

Я кивнул, Мара поднял палец:

– О! Костюмы обновить, бензин для автобуса, квартиру оплатить. Это только начало. Хорошо, если в ноль выходим, а то и минус получается! И еще у нас регулярный облом с площадками!

– Другие артисты ведь выживают? – вырвалось у меня. – Почему же у вас концерты отменяются?

Мара и Антонио переглянулись.

– Жозефину видел? – спросили они хором.

– Да, – кивнул я.

– Она каучук делает, – пояснил Мара, – а ее муж, Федор Трофимов, был у нас импресарио, это типа продюсер.

– Ох, – вздохнул Антонио, – Федька такой ловкий! Из-под земли клиентов находил, и его, как Энди, не кидали. Мы в шоколаде были. По два выступления в день! Даже в Германию ездили. А потом усе лопнуло!

– По какой причине? – удивился я.

– Федька Жозефину в койке с Энди поймал, – шепотом объяснил Мара, – ну и ушел, набрал свой коллектив. Теперь там кассу делает, а нам гадит. Нарочно кислород перекрывает, уже полгода фанерой над Парижем летаем! Федька старается.

– Что же Энди? – возмутился я.

Антонио запихнул в рот кусок колбасы.

– Знаешь, – еле слышно произнес Мара, – Энди суперский акробат, он и нижним может, и верхним, если кто его, конечно, выдержит. Вот только импресарио из него хреновый!

– С людями договариваться не умеет, – подхватил Антонио.

– Еще орет все время, – дополнил Мара.

– Это от нервов, – оправдал брата Антонио.

– Ваще ему плохо!

– От нас уж четверо ребят убежало! Клоун, наездники и фокусник.

– К Трофимову ушли!

– Остались мы, Костя с медведем и Жозефина!

– Ее Федька не переманит!

– Точно!

– Так и с голоду подохнуть можно!

– Потому мы и химичим в карты.

Братья замолчали, Мими села на кровать, обняла голову лапами и принялась раскачиваться из стороны в сторону.

– Хорошо, родители не дожили, – вздохнул Антонио, – отец бы с ума сошел: Морелли каюк приходит. Одна радость осталась: выпить и забыться!

Я подошел к столу, взял кусок сыра, положил его на хлеб и сказал:

– Спокойно! Никаких бутылок с водкой. Если очень постараться, то вполне можно переломить хребет неудаче. Где Энди? У меня появился гениальный план!

Около десяти утра я приехал по нужному адресу и позвонил в домофон.

– Кто там? – прошуршал из пластиковой коробочки женский голос.

– Вчера я беседовал с Натой, – ответил я, – она обещала мне помощь.

– Сейчас открою, – ответили изнутри, но характерного щелчка не послышалось.

Я продолжал стоять на небольшом крылечке. Вход в Центр помощи «Мария» выглядел немного странно. Створка была цельнометаллической, без всякого намека на ручку. Зато сбоку, в стене, имелось наглухо закрытое окошко, перед ним зачем-то был прикреплен лоток. Ожидание затянулось, я опять потянулся к звонку, и тут дверь распахнулась.

– Вы к нам? – настороженно поинтересовалась пожилая дама в белом халате. – Чем могу служить?

– Вчера ваша сотрудница пригласила меня приехать, – ответил я, – у меня проблема, знаете ли!

Лицо женщины разгладилось.

– Входите, сюда, налево.

На пути вновь возникла створка, на этот раз с матовым стеклом и ручкой. Я повернул бронзовый кругляш и очутился в неком симбиозе уютной гостиной и кабинета врача. За письменным столом сидела женщина лет пятидесяти, увидев меня, она приветливо улыбнулась:

– Здравствуйте, я Эвелина, садитесь. Что случилось?

– Насколько я понял, вы помогаете женщинам, попавшим в беду? – с места в карьер начал я.

Эвелина покачала головой:

– Не совсем так! Мы подставляем плечо всем, независимо от пола, вероисповедания, расы и возраста. Как вас величать? Если не хотите называть свое настоящее имя, скажите любое, документов я не потребую, но надо же как-то к вам обращаться!

– Майкл, – ответил я.

– Очень приятно. Вы можете спокойно изложить свою проблему, ничто из сказанного не просочится из этого кабинета наружу, – пообещала Эвелина, – я не буду делать никаких записей, просто выслушаю вас, а потом решим, как лучше поступить.

– Не так давно я женился на очаровательной Леночке Чижовой.

– Поздравляю, – кивнула Эвелина, – хорошая семья – это главное для человека.

– Спасибо. Вы правы, – согласился я. – На самом деле я живу в Америке, здесь нахожусь временно, по делам бизнеса. Через некоторое время мы с супругой планируем перебраться в Атланту.

– Человек ищет, где лучше!

– Справедливо. Но возникла одна проблема.

– Какая?

– Э… ну… боюсь, что вы плохо подумаете о Лене.

– Наш принцип никогда не осуждать людей, – мягко сказала Эвелина, – чаще всего человека в угол загоняют жестокие обстоятельства, не следует бросать в него камень.

– Понимаете, до меня у Лены была связь с другим мужчиной. Она забеременела и родила ребенка. Любовник обещал на ней жениться, сказал: «Как только младенец появится на свет, мы распишемся». Я не понимаю, почему Анатолий не отправил Лену на аборт, но факт остается фактом: родилась девочка Нина, а кавалер сбежал. Он даже не пришел в клинику встретить молодую мать.

– Если бы вы знали, сколько подобных историй я слышу в этом кабинете, – горестно вздохнула Эвелина, – непорядочным мужчинам, как правило, попадаются на пути наивные девочки.

– Лена стала растить младенца и познакомилась со мной. Еще раз прошу, не осуждайте мою супругу, но она испугалась. Решила: ребенок станет помехой для ее личного счастья – и отнесла его к вам вместе с медкартой.

Эвелина перебила меня:

– Мы помогаем женщинам, попавшим в тупиковую ситуацию.

– Позавчера я, совершенно случайно, от ближайшей подруги жены узнал правду. Ниночка была отдана в руки некой Ане. И теперь…

– Дорогой Майкл, – перебила меня женщина, – очень часто так называемые подружки врут, завидуют чужому счастью, хотят его разрушить. Скорей всего, ваша Лена оклеветана.

– Нет, нет, – возразил я, – я нашел дневник жены и, каюсь, прочитал его, там есть подробности!

– И зачем вы пришли к нам? – резко погасила улыбку собеседница. – Хотите развестись с женой? Вам нужны доказательства существования малышки? Ничем не могу вам помочь!

– Вы не поняли, не надо торопиться с выводами, – укорил я Эвелину, – лучше разрешите мне спокойно договорить до конца! Лена очень мучается, я вижу, как ей тяжело, она плохо спит, не ест, часто плачет. Вот я и решил: найду Нину, верну ее Лене, и мы заживем одной семьей. Я очень люблю жену и приму ее ребенка.

Эвелина откинулась на спинку стула.

– В наш Центр практически не приходят мужчины, – призналась она, – а с такой просьбой и вовсе обратились впервые. Боюсь только, вы явились зря!

– Почему? Дайте мне координаты этой Ани!

Эвелина вынула из ящика стола сигареты.

– Сейчас попробую объяснить. Наше учреждение уникально, подобного ему в России нет. Мы существуем на деньги человека, который пережил в детстве трагедию. Подробностей я не знаю, но Иван Павлович…

Я вздрогнул.

– Что?

– Иван Павлович, так зовут нашего основателя, – пояснила Эвелина, – вырос, выучился, поднял бизнес, нынче очень богат и милосерден. Иван Павлович не хочет, чтобы кто-то повторил его детство, поэтому и построил Центр. Мы пытаемся спасти многих детей. Конечно, судьба тех, кто попал в приюты, незавидна, но, Майкл, вы даже не представляете, какое количество женщин убивает младенцев! Мы даем объявления в бесплатных газетах, создали сайт в Интернете, просим мамаш: если вы хотите избавиться от новорожденного, отдайте его нам! Мы работаем круглосуточно, можно прийти, положить сверток с ребенком в приемник на стене, позвонить и уйти, не дожидаясь нашего сотрудника.

– Короб, – вырвалось у меня, – вот о чем вела речь Елена, когда говорила, что Нина не поместилась в некий ящик из-за толстого одеяла! Моя жена имела дело с вашей сотрудницей Аней, очевидно, вызвала ее звонком. Можно мне побеседовать с этой женщиной?

– Нет, – возразила Эвелина.

– Но почему?

– В Центре нет человека с именем Анна, – пояснила дама, – следовательно, Лена обращалась не к нам. Сюда не поступала Нина Чижова!

– Только что вы сказали, такой Центр в России один.

– Да, – согласилась Эвелина, – попробуйте понять, мы не требуем документов, если женщина оставляет ребенка, она его более никогда не увидит. В большинстве случаев сюда подкидывают малышей, рожденных тайно. Но иногда при ребенке есть записка с именем или какой-нибудь документ, ну, допустим, медкарта. И тогда мы регистрируем подопечного под его именем, нового не придумываем. Если крошку забирают в семью, приемные родители дают ей свою фамилию и, как правило, другое имя. Если вы утверждаете, что при девочке имелась медкарта с указанием, что ее зовут Нина Чижова, мы бы ее так и внесли в список. Но таких подкидышей нет и не было. У нас строго соблюдают правила. Господин Подушкин немедленно выгонит тех, кто непорядочен.

– Кто? – севшим голосом поинтересовался я.

– К сожалению, в Центр иногда приходят на службу не очень добросовестные…

– Нет, нет, кто их выгоняет? – невежливо перебил я даму. – Вы только что назвали фамилию.

– Ах да, – смутилась Эвелина, – это моя оплошность, наш основатель, Иван Павлович Подушкин, очень скромен! Он настоятельно просил не упоминать его имени! Как у меня это вылетело? Могу оправдаться только изумлением от вашего прихода! Поверьте, вы первый мужчина, пожелавший вернуть в семью ребенка от первого брака!

– Как его зовут? – тупо переспросил я. – Сообщите имя отца-основателя.

– Иван Павлович Подушкин, – нехотя повторила Эвелина.

Глава 10

– Это имя кажется мне хорошо знакомым, – пробормотал я.

Эвелина окинула меня оценивающим взглядом:

– Сомневаюсь, что вы встречались! Иван Павлович, как я поняла, ведет крайне замкнутый образ жизни.

– Значит, Подушкин, – я попытался прийти в себя, – да еще Иван Павлович, удивительное совпадение.

– С кем? – заморгала Эвелина.

Я кашлянул и, напустив на себя равнодушный вид, сказал:

– В свое время вместе со мной в Литературном институте учился Ваня Подушкин, между нами говоря, абсолютно бесполезное существо, сын писателя, крайне избалованный, несамостоятельный парнишка. Я подумал было, что это он основал ваш Центр, и даже захотел встретиться с бывшим одногруппником. Жизнь нас раскидала, после получения диплома мы не виделись. Но сейчас я понимаю – ошибся, тот мажор никак не походил на будущего бизнесмена!

Эвелина откинулась на спинку кресла.

– Я здесь работаю меньше года и никогда не виделась с Иваном Павловичем, краем уха слышала, что он давно живет за границей.

Я закинул ногу на ногу.

– Понимаете, тут такое обстоятельство: меня в детстве рано лишили родителей, я воспитывался в чужой семье. Ничего плохого об опекунах не скажу, ужасов я не испытал: меня не били, не морили голодом, но у них было еще трое детей, родных, кровных.

– Понимаю, – сочувственно кивнула Эвелина.

Я обхватил руками колено и полетел на борзом коне лжи через овраги и колдобины беседы.

– Именно учитывая свой детский опыт, я и захотел отыскать Нину. Личное страдание делает нас более чуткими к переживаниям других людей. Но сейчас я послушал вас и понял – помогать надо глобально. Признаюсь, я не бедный человек, просто не считаю нужным демонстрировать материальный достаток, никогда, например, не надену часы за сто тысяч долларов, удовлетворюсь скромными за умеренную сумму. В Атланте у меня хорошо налаженный бизнес, и я давно уже подумывал о благотворительности. Но, извините меня, недолюбливаю всяческие фонды. Они берут у людей деньги, строят для себя офисы, нанимают кучу сотрудников, и возникает странная ситуация: помощь оказывается не больным или бездомным, а самой структуре на поддержание ее функционирования. Пожертвования превращаются в зарплату для тех, кто должен заботиться о несчастных, но вот последним-то перепадают крохи.

– У нас все не так! – возмутилась Эвелина. – Мы не имеем шикарного здания и не ставим дело на поток. Для нужд Центра переоборудовано помещение старого типового детского сада, ранее тут было ведомственное учреждение, от какого-то тихо умершего предприятия. В одном крыле у нас палаты для новорожденных, иногда в них пусто, иногда густо! Наплыв детей случается в марте – апреле, в этом году даже места не хватило, поставили две кроватки в моем кабинете, хоть это против всяких правил.

– Почему именно весенние месяцы? – поразился я. – Разве дети не появляются на свет в течение всего года?

Эвелина грустно улыбнулась:

– Те, кто родился в марте, были зачаты в июне – лето, отпуск, море, случайный роман. Ясно?

Я кивнул.

– Обычно мы знаем, куда уйдет малыш, – продолжала Эвелина, – есть лист ожидания. Но иногда малютка задерживается, поверьте, уход за ними наилучший, здесь работают педиатры и медсестры сменно, круглосуточно. А во втором крыле у нас семейный детский дом, там живут взрослые ребятки, их тут сейчас восемь, самого разного возраста, младшему пять, старшей шестнадцать. Кроме того, оборудовано несколько комнат для женщин, терпящих насилие в семье. Конечно, это капля в море, если учесть размеры Москвы, но все лучше, чем ничего! Знаете, сколько в столице добрых людей? Нам многие помогают бескорыстно, спонтанно становятся друзьями, даже в милиции есть сердобольные сотрудники! И мы никогда не берем деньги в конвертах! Договариваемся с благотворителями иначе. Одна фабрика шьет нам белье для новорожденных, другая регулярно поставляет одежду старшим детям, а наших школьников приняли в отличную гимназию, тут недалеко. Абсолютно бесплатно.

– Вы даете приют новорожденным, а потом подыскиваете им новую семью?

– Верно, – кивнула Эвелина.

– Откуда тогда школьники? Неужели их тоже приводят одинокие матери?

– У каждого своя история, – вздохнула женщина, – и мы стараемся помочь всем, ищем приемных родителей.

– Я готов встретиться с Иваном Павловичем Подушкиным и обговорить с ним размер моей материальной помощи, – воскликнул я.

– Спасибо, – кивнула Эвелина, – но господин Подушкин ни с кем не встречается, я могу через пару дней сказать, что нам сейчас нужнее всего. Вы купите и пришлете. Как я уже говорила – никаких денег!

– Наверное, у вас есть и юристы? – Я решил заехать с другой стороны.

– Конечно, – согласилась Эвелина, – все действия осуществляются по закону, никаких трений ни с Уголовным кодексом, ни с налоговой. Кстати, в нашей районной инспекции работают замечательные женщины, столько добра для Центра сделали. Напомните, как зовут девочку вашей жены?

– Нина Чижова, – быстро сказал я.

Эвелина протянула руку, взяла «мышку» и спустя пару минут сообщила:

– Нет, такой не было. Абсолютно точно. Хоть я и полагаюсь на свою память, но все же проверила!

– Не может быть, – упорствовал я, – у Елены в дневнике четко указан ваш телефон и имя сотрудницы – Аня.

Эвелина оторвала взгляд от экрана.

– Либо ваша жена что-то перепутала, либо ее обманули, кто-то прикинулся работником Центра. Вопиющий факт!

– Я готов отдать большую сумму за адрес семьи, в которой проживает Нина, – гнул я свою линию. – И очень хотелось бы потолковать с Иваном Павловичем Подушкиным, чем больше о нем думаю, тем яснее понимаю – это мой студенческий приятель.

Эвелина развела руками:

– Увы! Никаких контактов с ним я не имею. От него через банк на наш счет поступает определенная сумма. Кстати, вы назвали только свое имя, вдруг представится возможность передать Ивану Павловичу сведения, как вас тогда представить? И оставьте свой номер телефона!

Я на секунду испытал замешательство, но тут же отыскал достойный ответ:

– Записывайте номер и скажите, что приходил Слон.

– Слон? – удивленно повторила Эвелина.

– Это фамилия, – улыбнулся я, – до эмиграции меня звали Слон Владимир Сергеевич, в Америке я стал Майклом для простоты общения с коренным населением.

– Хорошо, – кивнула Эвелина.

Я вышел на улицу, постоял пару секунд в раздумье, потом решительно двинулся в сторону забегаловки с забавным названием «Цып-цып». Неделю назад мне бы и в голову не пришло заглянуть туда, где, вероятно, подают разогретые в СВЧ-печке бургеры из мяса неизвестного происхождения. Но в прошлый вторник я был Иваном Павловичем Подушкиным, интеллигентным мужчиной, секретарем общества «Милосердие» и частным детективом с приличным окладом, кредиткой и машиной. А сейчас перед вами Володя Задуйхвост, лицо без определенных занятий, обитающее в одной комнате с неудачливыми акробатами и занимающееся шулерством в компании с обезьяной. Для такого типа «Цып-цып» самое подходящее место.

Я вошел в забегаловку, с опаской купил стакан кофе с молоком и сэндвич «Улыбка курицы». Еда оказалась на удивление вкусной, столик чистым, а посетители выглядели опрятно. Я расслабился, вытащил свой ужасающе розовый телефон и набрал номер Слона. Не следует думать, что я обладаю феноменальной памятью и способен держать в уме целую записную книжку. Я не могу запомнить и двух номеров. Но Вова Слон после начала перестройки ушел в торговлю, начисто забросил поэзию, перестал строчить стихи гекзаметром и стал заниматься продажей пирожных и тортов. Не скажу, что он в этом преуспел, но с голоду не умер. Володя настойчив, накануне праздников он обзванивает всех своих знакомых и патетически заявляет:

– Все сладкое одинаково! Неужели ты купишь торт к столу у постороннего человека? Надо поддержать приятеля!

У меня никогда не хватает окаянства честно ответить ему:

– Слон, я не хочу угощаться бисквитом с жирным кремом.

Отчего-то я испытываю перед Владимиром чувство вины и всегда восклицаю:

– Да, да, конечно. Оставь мне самый большой набор пирожных!

Дабы его клиенты не испытывали никаких трудностей, желая с ним соединиться, Слон купил себе «красивый» номер мобильного, он состоит из одних единиц и нулей, и даже я его помню.

В трубке послышалась тихая приятная музыка, потом нежный девичий голос с придыханием произнес:

– Вы позвонили в компанию «Слон и сыновья», к сожалению, сейчас все операторы заняты. Пожалуйста, оставайтесь на линии, ваш звонок очень важен для нас.

Снова зазвучала мелодия, я усмехнулся. У Володи нет сыновей, впрочем, и дочерей тоже, Слон никогда не был женат. А его «компания» состоит из трех человек. Трюк с занятыми операторами приятель выдумал в порыве вдохновения, это запись. Сейчас Слон возьмет трубку и скажет…

– Начальник отдела продаж слушает, – слегка неуверенно донеслось из наушника.

Я насторожился, похоже, Володя пьян. Вот она, причина, по которой мой бывший однокашник не смог поднять бизнес на высокую ступень. Увы, Слон подвержен заразной российской инфекции – алкоголизму.

– Здравствуй, Вова, – начал я беседу.

– Привет, это кто? – уже бойко спросил Слон.

– Ваня Подушкин тебя беспокоит, – ответил я, – ты как себя чувствуешь?

– А как мне ощущать себя летом? – фыркнул Вова. – Начинается штиль в продажах. Чего ты хочешь? Торт? Пирожные?

– Нет, совсем иное.

– Чего? – удивился Слон.

Я понял, что ошибся, он трезв, вероятно, в отсутствие клиентов Слон спал, и я попытался ввести его в курс дела.

– Мне нужна твоя помощь!

– Говори!

Спустя десять минут Владимир со смаком чихнул и воскликнул:

– Значитца, так! Меня зовут Майкл!

– Верно.

– Я приходил в Центр искать дочь своей жены.

– Умница.

– Если ко мне обратится баба по имени Эвелина, надо говорить с ней как с хорошей знакомой и сразу звякнуть тебе.

– Вова, вероятность звонка практически равна нулю. Я предупредил тебя на всякий случай. Извини, что воспользовался твоим именем, но ситуация так сложилась!

– Ерунда, – засмеялся Слон, – звонком меньше, звонком больше. Не боись! Не забуду! У меня память как у слона! Ха-ха-ха!

Поблагодарив приятеля, я вынул из проволочной корзинки газету бесплатных объявлений и начал ее листать. Если не взять инициативу в свои руки, семья Морелли либо умрет с голоду, либо окажется за решеткой, и тогда Мими придется кататься по зонам с сумками харчей в лапах. Ага, вот они, родимыя! Начнем с этого. «Коллектив фабрики швейно-булочных изделий отмечает свой юбилей. Просим отозваться ветеранов». Меня смутило название предприятия «швейно-булочное», с другой стороны, в наши времена еще не то встретишь, вон в соседней колонке красуется совершенно замечательное предложение: «Любая резьба по дереву, быстро, красиво, качественно. Дятел». Интересно, это фамилия? Прозвище? Или в артели и в самом деле вкалывают птицы? Но мне нельзя отвлекаться на ерунду. Иван Павлович, не зевай, набирай номер, под лежачий камень вода не течет!

– Фабрика! – проорал дискант.

– Вы давали объявление о юбилее? – нежно прокурлыкал я.

– Год!

– Простите?

– Когда ты работал?

– Я у вас не служил.

Из трубки полетели гудки.

Вот досада, связь подвела, ну ничего, повторю попытку.

– Фабрика!

– Я прочитал в газете о юбилее.

– Год работы?

– Не понял.

– Когда вы к нам пришли?

– Понимаете, я никогда не был вашим сотрудником.

Ту-ту-ту.

Я сделал глубокий вдох. Наверное, мой мобильный слишком старый, вот и не выдерживает долгих бесед. Итак, в третий раз мне должно повезти.

– Фабрика!!!

– Я уже звонил вам.

– Фабрика!!!

– Да понял я, – потерял я терпение, – у вас праздник?

– Ваши годы работы?

– Стойте! Дайте договорить. Я не ваш ветеран!

– Ты дятел? – внезапно спросили на том конце провода.

– Нет, – растерялся я, вспомнив глупое объявление про резьбу по дереву.

– А кто?

– Человек.

– Тады перестань трезвонить! Русским языком написано: «для ветеранов». Им подарки! Ты тут при чем? Два раза его отсоединили, так он в третий пристает!

– Хотите концерт? – закричал я. – Вам понравится!

– Еще и пугает! – возмутился собеседник. – Ща в ментовку звякну, устроят тебе балет с консерваторией! – Понеслись короткие гудки.

Я схватил пластиковый стакан с остывшим чаем, осушил его и занялся следующим объявлением. На этот раз ответила женщина:

– Бюро «Изолятор».

Я откашлялся:

– Вас беспокоят из агентства «Морелли и сыновья».

– Слушаю.

– Мы знаем о предстоящем празднике, разрешите вас поздравить.

– Спасибо, очень приятно.

– Мы можем устроить концерт. Весьма оригинальный, несколько эксклюзивных номеров, приведем дрессированного медведя.

– О! Здорово! – обрадовалась дама. – Приходите завтра, к семи. Я вас встречу.

– Могу я сейчас приехать?

– Зачем? Торжество завтра.

– Надо посмотреть сцену.

– А-а-а! Ладно.

– И договориться об оплате.

– О чем?

– О нашем гонораре, – заспешил я, – мы берем недорого, работаем на совесть.

– Так вы за деньги? – протянула баба. – Я думала, так развлекаете! Без концерта обойдемся, караоке споем!

Трубка противно запищала. Я положил ее на стол. Нет предела человеческой глупости! Ну с какой стати бюро «Изолятор» решило, что «Морелли и сыновья» станут веселить их коллектив задаром? Так, главное, не сдаваться! Ни у кого ничего не получилось сразу. Только терпение и труд приносят успех! Читаем следующее дацзыбао и корректируем свое поведение. Я потянулся к трубке.

– Это вы искали Нину Чижову? – прошептал кто-то снизу.

Я вздрогнул и посмотрел в сторону звука.