Текст книги "Личное дело женщины-кошки"

Автор книги: Дарья Донцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Дарья Донцова
Личное дело женщины-кошки

Глава 1

Природа наградила нас двумя ушами, двумя глазами и только одним языком, наверное, в надежде на то, что мы будем охотней слушать и смотреть, чем болтать, но кое-кто больше всего на свете обожает трепаться. Моя подруга Вера Рыбалко принадлежит именно к этой категории.

Я на секунду отняла от уха раскалившуюся телефонную трубку. Веру не смущает счет, который выставит оператор за роуминг. Супруг ее очень обеспеченный человек. В целях безопасности он поселил жену и дочь в Лондоне, а Верушка не владеет английским, поэтому начисто лишена возможности общения с окружающими. В магазине она изъясняется жестами, в кино и театр пойти не может, с многочисленной русской прислугой дружить ей не позволяет спесь, а дочь учится в закрытом колледже. Англичане строги, они считают, что горячая материнская любовь портит ребенка, поэтому Катя видится с Верой два раза в год. Впрочем, девочка теперь говорит в основном по-английски, встречаясь с мамой, она мучительно подбирает русские слова. И что остается несчастной жене всесильного олигарха? Муж готов купить Вере абсолютно все – пожелай жена египетскую пирамиду, она получит ее максимум через неделю, но вот вложить в глупую голову супруги знание языка Коля не способен. Я, как бывший преподаватель, попробовала объяснить Вере простую истину:

– Найми педагога, занимайся несколько часов в день, почаще общайся с англичанами – и через год совершенно спокойно залопочешь на их языке.

Но Рыбалко не привыкла напрягаться, замуж за Колю она выскочила, будучи школьницей, и с тех пор любые ее проблемы решал муж. А тут надо делать упражнения, шевелить мозгами… Ну уж нет! Намного проще почти каждый день звонить мне и ныть в трубку:

– Боже! В Лондоне ужасно! Отвратительно! Мерзко!

В Англии Веру раздражает все: погода, кухня, привычка коренных жителей вести себя очень корректно и толерантно по отношению к окружающим, их любовь к животным. Не подумайте о ней плохо, Рыбалко обожает собак и при встрече всегда обнимается с Хучиком, Банди, Снапом и Черри, но английских четвероногих она терпеть не может.

Вчера Вера позвонила в районе восьми вечера.

– Идиоты! – заорала она, едва я сказала «алло». – Кретины!

– Что случилось? – безнадежно поинтересовалась я.

– Чаю у них не попить! – зарыдала подруга. – Пришла я в кафе, сказала: «Ти, плиз!»

– Ой, молодец, – обрадовалась я, – начинаешь осваивать английский.

– Ага, – занудила Вера, – а идиот, в смысле официант, припер какое-то дерьмо с молоком. Тут так им нравится! Фу! Попыталась я ему объяснить, машу руками: «Ноу, ноу, не надо молока», но разве дураку что-то втемяшишь? Стоит, зенками хлопает, затем залопотал что-то непонятное и еще один молочник принес! Нет, я с ума здесь сойду.

Вчера Вера полтора часа переживала ситуацию с чаем, а сегодня у нее новая беда: у Катюхи начались рождественские каникулы, и она прибыла домой.

– Это не моя девочка, – лила слезы Вера, – не Катька!

– Присмотрись к ней внимательно, – посоветовала я, – маловероятно, что в колледже ее подменили!

– Тебе смешно, – захныкала Вера, – а мне каково? Вошла девка в комнату и улыбается: «Гуд моонинг, мама!» Я смотрю! О боже! Стоит тощая селедка, коротко стриженная, в немыслимых джинсах! Жутких! Рваных! Свитер будто с помойки! Ботинки-говнодавы! В ушах пластмассовые колечки! Я ей говорю: «Солнышко, это ты?»

– Йес, – ответила Катюха, – ай, то есть я… э… ну… диету держу!

– Где коса? – подпрыгнула мать.

– Э… ну… я отрезала волосы, – сообщила Катя.

– Доченька, – зарыдала Вера, – что за пакость ты воткнула в уши? Папа же дарит тебе брильянты! И где шубка? Отчего ты в брезентовой косухе ходишь?

– Э… мама… богатство демонстрировать стыдно, – хладнокровно объяснила Катька, – а мех убитых животных носить нельзя, я против насилия. Импосибел такое!

– Вот лежу и мучаюсь, – шмыгала носом Верка, – может, она все-таки не Катька? Или моего ребенка навсегда местные гоблины испортили? Она не носит мех! А я ей под елку шубку из леопарда купила! Раритетная вещь!

Абсурдная беседа текла и текла, я съежилась в кресле. Большинство российских женщин позавидуют Вере, у которой нет никаких материальных проблем. Кстати, Коля отнюдь не типичный представитель нуворишей, он любит жену и не собирается менять ее на молодую блондинку. Почти все приятели Николая уже совершили подобную рокировку, но он верен Вере и ни в каких походах в сауну или вылазках на природу в чисто мужской компании не замечен.

Я бы на месте Веры занялась благотворительностью, основала фонд помощи бедным, устраивала бы всякие акции, выставки, концерты.

– Беда, – зудела Вера, – тоска зеленая. Знаешь, я, правда, недавно увлеклась одной штукой, вроде хобби.

– Молодец, – похвалила я ее.

– Но и тут жизнь выкопала мне яму, понимаешь…

Мое терпение лопнуло.

– Если жизнь выкопала тебе яму, – перебила я Верку, – налей туда воды и плавай, как в бассейне!

– Думаешь, это поможет? – воскликнула она.

И тут мой мобильный умер: разрядилась батарейка. Но в тот же момент на столике ожил городской аппарат, я взяла трубку и услышала нервный голос:

– Она вернулась! Господи, Дашута! Она пришла домой!

Меня охватило раздражение, Вера становится невыносимой. Понимаю, что ей одиноко и скучно, но ведь у меня тоже есть дела. Может, звякнуть Коле и посоветовать ему нанять для супруги психотерапевта? Я не способна выступать в этой роли, и, если честно, Верка мне просто надоела.

– Она вернулась, – стенала Рыбалко, – невероятно, но это она!

Я собрала в кулак все свое самообладание и, презирая себя за неумение решительно оборвать беседу, фальшиво ласковым голоском просюсюкала:

– Ну и хорошо. Ты поняла, что Катя дома, теперь спокойно попейте чаю, поболтайте, а мне пора бежать. Аркадий уже завел машину, мы собрались за подарками, Новый год на носу.

Чем дольше я врала, тем больше злилась на себя. Ну с какой стати я оправдываюсь за то, что не могу продолжать беседу? Следовало просто отрезать: «Извини, у меня нет времени на болтовню».

Ан нет, я веду себя, словно описавшийся щенок, прижимаюсь к полу и ползу на животе в угол.

– Какая Катя? – вдруг почти спокойно спросила Вера, и только тут мне стало понятно, что звонит не Рыбалко. – Ты меня не узнала?

– Прости, нет, – осторожно ответила я, – добрый вечер.

– И опять здравствуй, – вздохнула незнакомка, – у меня небось от стресса голос изменился. Это Таня Медведева. Надеюсь, ты не задашь вопрос: кто я такая?

– Танюша, – обрадовалась я, – как дела?

В отличие от Веры Таня вызывает у меня искреннее уважение. Она тоже вполне успешно вышла замуж, и ее супруг очень обеспеченный человек. Конечно, состояние Миши Медведева намного меньше состояния Николая Рыбалко, но мне почему-то кажется, что между десятками миллионов долларов и сотнями тех же миллионов особого различия нет. Хотя бизнесмены со мной не согласятся, но я делюсь своим мнением, кстати, тоже небедного человека.

Таня полная противоположность Вере, она финансовый директор в корпорации мужа, не мается дурью и не имеет возможности сутками висеть на телефоне.

– Она вернулась, – повторила Таня, – или… не знаю! Дашутка, мне страшно! Мишка сначала был в шоке, а теперь ни на секунду не отпускает ее!

– Кто к вам приехал? – зевнула я.

Большинство обеспеченных людей знакомо с бедой под названием «дальние родственники». Пока вы прозябаете на копеечную зарплату, мечтая о новых зимних сапогах или теплой шубке, никто из родни не спешит вам на помощь, не предлагает: «Дашуль, хочешь, супчик сварю, а ты возьми дополнительные уроки, чтобы подзаработать».

Лично мне всегда подставляли плечо подруги – Маша Когтева и Оксанка. Никаких тетушек, дядюшек, братьев, сестер, бабушек, дедушек у меня не было, а бывшие свекрови охотно раздавали только замечания.

Но стоило нам получить наследство барона Макмайера,[1]1
  Подробно история семьи Даши Васильевой описана в книгах Дарьи Донцовой «Крутые наследнички» и «За всеми зайцами», издательство «Эксмо».


[Закрыть] как со всех концов необъятной России и ближнего зарубежья в Ложкино косяком потянулись гости, все как один «близкая родня» со стороны моих бывших мужей. Оказалось, что у отставных супругов целый полк родственников, которые обожают Дашутку, готовы жить с ней месяцами, чтобы скрасить ее одиночество. Меня хотят окружить вниманием и ждут ответной любви, выражать я ее должна в основном материально: покупать квартиры, дачи, машины, украшения, оплачивать поступление и обучение в вузе, давать приданое и т. д. и т. п. День, когда «любящие родственники» узнают суровую правду: у Даши нет денег, всеми средствами владеет ее сын Аркадий, весьма жадный молодой человек, не желающий бросать сладкий корм в широко раскрытые клювы, ознаменуется феерическим скандалом, демонстративным разрывом отношений и гневными заявлениями вроде:

«Мы в тебя душу вложили, целый месяц жили в Ложкине, пили-ели за одним столом – и где благодарность? Всего-то попросили трехэтажный особняк и пару иномарок. Но ведь за город на трамвае не поедешь, машины в данном случае не роскошь, а средство передвижения».

– Так кто посетил тебя на этот раз? – неожиданно развеселилась я. – Пятая жена восьмого дедушки третьей внучки семиюродного дяди? Чего она хочет? Пожить у вас пару лет, пока учится в МГИМО, куда тебе надо ее пристроить?

Но Танюшка не засмеялась.

– Настя вернулась, – обморочно прошептала она, – понимаешь?

– Нет, – абсолютно честно ответила я.

– Мишина дочь, – пояснила Таня, – Настя, помнишь ее?

– Ты с ума сошла! – закричала я. – Она ведь давно умерла!

– Она пропала, – уточнила Танюша и заплакала.

– Спокойно, – завопила я, – сейчас выезжаю к тебе!

– Поторопись, пожалуйста, – всхлипывала подруга, – Миша повез ее по магазинам, они вернутся поздно, но все равно не задерживайся. Я здесь тихо разума лишаюсь!

Швырнув трубку мимо стола и наступив на длинный хвост Банди, развалившегося около горящего камина, я ринулась в прихожую. Питбуль коротко взвизгнул, но мне было не до обиженного пса. Похоже, у Медведевой и впрямь поехала крыша, если она несет такую чушь!

Миша с Таней поженились пятнадцать лет назад, у него тогда уже имелась шестилетняя дочь Настя от первого брака. Именно из-за Насти Михаил и поторопился опять жениться. С Таней они были знакомы очень давно, я не в курсе их семейной истории, но вроде Миша жил с Танюшкой в одном дворе. Она патологически любила Медведева чуть ли не с детства, он для нее был бог, царь и герой, триедин в одном лице. Но Михаил не обращал внимания на чувства соседки, его с ней связывала только дружба. Медведев женился на другой, Ларисе Кругликовой. Она родила мужу дочь, семейное счастье Медведевых казалось незыблемым, но через пять лет Лариса скончалась. Миша стал вдовцом с ребенком на руках. И тут наступил черед Тани, которая по-прежнему обожала Медведева. К чести Танюши, следует сказать: она никогда не пыталась отбить Мишу. Она порядочный человек, охота на чужой территории – не ее любимый вид спорта. Но после неожиданной кончины Ларисы Таня прибежала к Медведеву и взяла на себя ведение домашнего хозяйства. Через полгода Настя начала звать ее «мамой», и Михаил предложил Танюшке руку. Вот насчет сердца я не знаю. Но думаю, что Миша сообразил: лучше Тани ему супруги не найти, она заменила Насте мать, а дочь была для него светом в окошке, смыслом жизни.

Михаил не ошибся, Таня оказалась уникальной спутницей жизни, более неконфликтной женщины я не встречала. Она никогда не спорила с мужем и почитала его, как божество, в доме царил культ хозяина.

Миша очень хорошо относился к Тане, но, похоже, он никак не мог забыть Ларису – в его кабинете было несколько фотографий покойной супруги, а на письменном столе в красивой серебряной рамке стоял свадебный снимок: Медведев в черном костюме и Лариса в белом платье. Заходя иногда в рабочую комнату Миши, я натыкалась взглядом на лицо Ларисы и невольно вздрагивала. Будь я на месте Тани, испытывала бы дискомфорт и приступы ревности. Легко победить первую жену мужа, если произошел развод. Муж невольно будет сравнивать двух хозяек и, если постараться, можно очутиться на высшей ступеньке пьедестала. Но как конкурировать с той, что умерла? Людям свойственно идеализировать покойных: плохие поступки и проявления дурного характера забываются, а достоинства гиперболизируются. Порой мне казалось, что Лариса, образно говоря, съела персик, а Тане досталась косточка. Но Танечка все равно обожает Мишу, она служит ему домработницей, психотерапевтом, коллегой, медсестрой, любовницей, другом…

Что же касается Насти, то не всякая мать способна так заботиться о дочери, как это делала Таня в отношении падчерицы. Причем Танюша любила Настю разумно, она не засыпала девочку подарками, не пыталась «купить» ее, порой наказывала за шалости и находила время, чтобы водить крошку на занятия: бассейн, художественная гимнастика, английский язык. А какие детские праздники закатывала Таня! В квартире Медведевых накрывался стол с роскошным угощением, а после обильного ужина гостей ждала программа развлечений. Естественно, в роли повара, официанта и аниматора выступала Таня, Миша сидел в рядах публики.

Несчастье случилось на следующий день после десятилетия Насти. Миша отправился проведать бывшую тещу, Елену Сергеевну, Таня осталась дома.

Гости Насти ушли очень поздно, утром в квартире царил полнейший разгром, и Таня хотела в спокойной обстановке произвести уборку. Миша никогда не утруждал себя домашними проблемами, вернее, жена ни за что не допустила бы его к уборке, от него не было никакого толку.

Таня сложила в коробку несколько кусков домашнего пирога, затарила баночки всякими салатами, которые она всегда готовила в немыслимых количествах, и сказала:

– Раз уж Елена Сергеевна простудилась и не смогла прийти на праздник, то пусть хоть угощенье попробует, отвези ей гостинцы.

И Миша благополучно укатил. Настя просилась вместе с ним, но Таня сказала:

– Ты должна убрать за приятелями.

Девочка накуксилась.

– У меня день рождения, – плаксиво сказала она.

– Праздник был вчера, – напомнила мать, – ты играла, веселилась и не помогала накрывать на стол, а сегодня нужно навести порядок.

Школьница надулась и пошла к отцу, тот попытался вступиться за дочь, но жена сказала ему:

– Мне совсем нетрудно самой убрать квартиру, но ребенок обязан знать слово «надо», иначе столько проблем появится лет в тринадцать.

Миша признал ее правоту и велел Насте:

– Погуляла, и хватит, бери тряпку, айда грязь собирать.

Короче говоря, Миша ушел, а Таня с Настей засучили рукава. Через час Таня отправила девочку вынести помойное ведро, и вновь между ними возникло недопонимание. Нет, Настя не спорила, она подхватила емкость, но пошла к двери прямо так, как была: в спортивном костюме и шлепках.

– На дворе холод! – напомнила Таня. Они жили в историческом центре Москвы, в старинном доме, где не было мусоропровода.

– Я помню, – фыркнула Настя.

– Это хорошо, – кивнула Таня, – снег лежит, оденься нормально.

– И так сойдет, – уперлась Настя.

– Простудишься!

– Не-а, – топнула ногой девочка, – там тепло!

– Накинь пальто и непременно обуй сапоги, – велела Таня.

– Ладно, – буркнула дочь.

Танюша посчитала конфликт исчерпанным и пошла в комнату за очередной порцией грязной посуды. Когда она направилась из гостиной в кухню, то увидела, что шубка Насти висит на вешалке, а сапожки на меху мирно лежат у входной двери. Непослушная девочка убежала на мороз в легкой домашней одежде.

Таня покачала головой и решила непременно наказать ослушницу, но сделать ей этого не удалось. Она никогда более не увидела девочку. Ее вообще никто никогда не видел, Настенька пропала, не оставив ни следа.

Глава 2

Мне об исчезновении ребенка сообщили, когда прошло три дня с момента трагического происшествия. Я сразу понеслась к Медведевым и спросила:

– Куда она ушла?

– Выносить помойку, – мрачно объяснил Миша, – исчезла вместе с ведром.

– Здоровое такое, – подала голос Таня, – оно вовсе не помойное, это я его под мусор приспособила, никелированное, на боках гравировка «Уважаемому Михаилу Семеновичу в день юбилея».

– Мише кто-то подарил бачок для отходов? – изумилась я.

– Боже, о какой ерунде вы говорите! – вспылил Медведев и ушел, хлопнув дверью.

Таня схватила носовой платок.

– Это не совсем ведро, вернее, ведро, но не совсем, понимаешь?

– Нет, – пробормотала я.

Она шумно высморкалась.

– Мише на день рождения коллеги по работе преподнесли дерево, оно было посажено в красивую никелированную емкость с ручкой. Я, как только это увидела, сразу поняла: умрет растение, разве сможет оно выжить в железном цилиндре. Отверстий внизу нет, сгниют корни, ну и пересадила его в обычный керамический горшок, а ведро приспособила под мусор. Оно, кстати, оказалось великолепного качества, не тускнело, шикарная вещь.

– С помойкой мы разобрались, – сказала я, – значит, Настя ушла и…

– Пропала, – застонала Таня, – без шубки, теплых сапог, шапки! Господи, она простудится! Или заболеет ангиной!

Я мрачно посмотрела на Таню, даже двустороннее крупозное воспаление легких чистая ерунда по сравнению с неприятностями, которые могут произойти с десятилетней девочкой, не вернувшейся домой.

Настю так и не нашли, Миша с Таней бросили все силы на ее поиски: задействовали милицию, частного детектива, дали объявления в газету и на телевидение, но девочка словно в воду канула. Не дождавшись дочери домой в роковой день, Татьяна побежала к мусорным бакам и увидела на выпавшем снегу отпечатки тапочек девочки. Цепочка следов вела к пустому контейнеру, обрывалась около него, и все. Настя и красивое никелированное ведро исчезли.

Создавалось впечатление, что ребенка унесли инопланетяне. Как на грех, во дворе никого не было, милиция не нашла свидетелей, которые бы пролили свет на загадочную историю. Не обнаружили и никаких улик, началась метель, которая замела все следы.

Сначала Медведевы надеялись, что девочку вернут назад.

– Похитители скоро потребуют выкуп, – убежденно говорил Миша, – ничего, заплатим!

Но денежных требований никто так и не выдвинул. Потом в голову Тане пришло совсем уж глупое предположение:

– Она уехала! С подругами, – ажитированно восклицала она, – обиделась на меня, не хотела убирать квартиру, ну и подалась в бега.

Версия не выдерживала ни малейшей критики, но Миша тоже уцепился за нее, и целый год супруги вздрагивали от каждого звонка. Но Настя не объявилась.

Через несколько лет ее официально признали умершей, и Таня обустроила могилу на кладбище.

– Лучше бы уж тело увидеть, – в особо тоскливую минуту признался Миша, – а то ведь я знаю, что под памятником ее нет. Вдруг она все же вернется?

Я сделала вид, что не слышу последней фразы, и ловко перевела разговор в область цветоводства. Миша, у которого было хобби разводить розы, отвлекся от мрачных мыслей. А мне стало совсем грустно, я надеялась, что друзья поняли: Насти нет в живых. У меня была своя версия событий. Ну подумайте сами: цепочка следов несчастного ребенка обрывалась у мусорного контейнера. В налетевших инопланетян я абсолютно не верила. Значит, Настю ударили в тот момент, когда она опустошала ведро. Девочка лишилась чувств, ее схватили, сунули в машину и увезли. Это заняло пару секунд. Я попыталась донести свои рассуждения до следователя, но он моментально пресек мою активность:

– Дарья Ивановна, у нас работают профессионалы, которым нужны не версии, а показания родных и знакомых. Хотите помочь, ответьте четко на мой вопрос: какие отношения были в семье Медведевых?

Я вздохнула и сообщила, что знала. Но, увы, ни мой рассказ, ни сведения, почерпнутые у других приятелей Медведевых, не помогли, судьба Насти осталась неизвестной. И вот Татьяна несет невероятную чушь о возвращении ребенка. Хотя девочке-то сейчас двадцать лет, и называть ее «ребенком» просто дико.

Не успела я поднести руку к звонку, как дверь распахнулась и на пороге появилась Татьяна с абсолютно безумным выражением лица.

– Дашута, Настя вернулась! – обморочным голосом произнесла она.

Невооруженным глазом было видно, что Таня находится на грани истерики.

– Давай лучше сядем и спокойно поговорим, – предложила я, – почему ты решила, что неизвестно откуда появившаяся девушка и есть Настя?

Таня схватила меня за руку и потащила в просторную гостиную, на ходу вываливая кучу сведений.

Два дня назад рано утром, около семи часов, в дверь Медведевых позвонили. Муж с женой как раз собирались на работу, и Таня, не посмотрев на экран домофона, распахнула дверь. Она предполагала увидеть водителя Сережу, который обычно в это время поднимался к хозяевам, чтобы взять ключи от «Мерседеса».

Но вместо Сергея на лестничной клетке оказалась симпатичная молодая блондинка.

– Вы к кому? – удивилась Таня.

Незнакомка заметно смутилась.

– Здравствуйте, – тихо сказала она, – я Настя.

– Доброе утро, – кивнула все еще ничего не понимающая Таня, – что вам угодно?

– Я Настя, – повторила блондинка.

– Девушка, – начала злиться Медведева, – у меня нет свободного времени, пожалуйста, побыстрее изложите цель вашего визита.

Настя захлопала глазами, она явно пребывала в замешательстве.

– Мне бы Михаила Семеновича, – пролепетала она, – очень надо с ним поговорить!

И тут Таню осенило. Этажом выше, как раз над квартирой Медведевых, расположены апартаменты известного режиссера, снимающего километры сериалов. Теледеятеля тоже зовут Михаил Семенович, и к нему частенько заглядывают актрисы.

– Вы ошиблись квартирой, – улыбнулась Таня, – поднимитесь на один пролет.

Но Настя не пошевелилась.

– Мне нужен Михаил Семенович Медведев, – уточнила она, – или… он… он… жив?

– Девушка, – пришла в негодование Таня, – вы кто такая? Немедленно представьтесь!

– Я Настя, – тупо повторила блондинка.

– Это я уже слышала, – отмахнулась Татьяна, – назовите свою фамилию! Ну? Зачем вам мой муж?

– Таня… – прошептала девушка, – это я… Танечка… это я… ну я же!..

– Мы с вами встречались? – прищурилась Медведева, пытаясь вспомнить, где видела симпатичное голубоглазое личико.

Но вот так сразу сообразить, откуда она знает девушку, Таня не могла, уж слишком стандартно выглядела гостья: длинные белокурые волосы, голубые глаза, стройная фигура.

– Да… конечно… – продолжала тем временем Настя, – столько лет прошло… а вы ремонт сделали… обои другие, и люстра, и вместо вешалки теперь встроенные шкафы… А где Бублик?

– Бублик? – изумилась Таня. – На кухне, наверное, спит.

– На батарее? – засмеялась девушка.

Тут в прихожую вышел Михаил и сердито спросил:

– Ты собираешься или как?

Настя, бесцеремонно отодвинув Таню, вошла в холл и громко сказала:

– Папа, может, ты меня узнаешь?

Михаил вздрогнул и уставился на девушку, у Тани закружилась голова, и тут из коридора вырулил здоровенный британский кот Бублик. Он появился в доме за два года до исчезновения Насти, девочка очень любила его, постоянно возилась с ним, вычесывала щеткой, играла. Бублик платил ей такой же горячей любовью. Невозмутимый британец признавал одну Настю. Нет, он был очень интеллигентен, никогда не выпускал когти, не шипел и не убегал прочь, если вы изъявили желание его погладить, но сам на контакт не шел, на колени не вспрыгивал и ни малейшей радости при виде людей не испытывал. Бублик был самодостаточен, индифферентен и разгуливал по квартире с видом императора, оживлялся он лишь при виде еды.

Но сейчас кот осел на задние лапы, потянул носом воздух, издал воющий звук и кинулся к Насте на грудь. Он попытался, уцепившись когтями за джинсы девушки, влезть поближе к ее лицу, но не удержался и упал. Девушка присела и обняла кота, а тот начал тереться о ее лицо и мурлыкать с громкостью органа.

– Вот, – с упреком сказала Настя, прижимая к себе британца, – он меня узнал!

Бублик, урча, начал вылизывать ей шею, подбородок, щеки… Миша попятился, Таня в изнеможении прижалась к стене, а Настя повторила:

– Кот меня узнал, а родные нет! Я вернулась!

При этой фразе Татьяна упала в обморок. Когда она пришла в себя, дом полнился людьми, по коридорам ходили врачи, вызванные Мишей для жены и вновь обретенной дочери. Когда Таня сумела воспринимать действительность, Настя повторила для нее свою историю.

В тот роковой день она вышла из подъезда без верхней одежды и через пару секунд пожалела о своем дурацком непослушании. Было очень холодно, колючий снег падал за шиворот, а голые ноги в домашних тапках мигом превратились в ледышки. У Насти возникло желание вернуться домой и одеться как следует, но тут она представила себе лицо Тани и будто услышала ее: «Просто безобразие! Ты совершенно меня не слушаешься! Ведь вышло по-моему, ты замерзла», – и решила ни в коем случае не возвращаться. Упрямая девочка предпочла получить воспаление легких, лишь бы только не подтвердить правоту мачехи.

Помойка располагалась в самом дальнем углу двора, Настя подошла к бакам, увидела, что они переполнены, и решила вывалить отходы на землю. Конечно, Таня строго-настрого запрещала это, сколько раз она говорила Насте: «Если мусор не помещается в баки, его надо принести назад, я позвоню в домоуправление и устрою разнос служащим, ни в коем случае не вытряхивай ничего на землю».

Но в тот момент основным жизненным принципом Насти, как вы уже поняли, было открытое непослушание, поэтому она перевернула никелированное ведро, и… все. Окружающий мир неожиданно померк…

Когда девочка открыла глаза, она увидела больничную палату, около ее кровати сидела незнакомая женщина, полная, с добродушным лицом.

– Где я? – прошептала ничего не понимавшая Настя.

– Доченька, – причитала толстуха, – очнулась! Услышал господь мои молитвы! Как ты себя чувствуешь? Животик не болит?

Настя вжалась в подушку.

– Вы кто?

Женщина заметно испугалась.

– Твоя мама!

– Мама? – растерянно протянула девочка. – Ну да… точно… наверное.

– Сейчас, сейчас, – засуетилась толстуха и, несмотря на схожесть с бегемотом, резво вскочила с табуретки и выбежала в коридор.

Настя осталась одна, через пару минут у нее началась истерика, она попыталась вспомнить, как ее зовут, сколько ей лет, где она живет, кто ее родители. Но ничего путного она не помнила, единственное, в чем Настя была уверена, так это в своей половой принадлежности, четко знала, что она девочка. А еще ее не удивляли бытовые предметы. Стул как стул, на нем сидят, кровать – это кровать, на ней спят, из чашки пьют кофе, какао, молоко, кефир. Короче говоря, Настя не испытала никаких бытовых трудностей, но все остальное девочке пришлось заново узнавать о себе.

Ее зовут Настя Килькина, не самая благозвучная фамилия, но это фамилия ее мамы Зои Андреевны и папы Ивана Петровича. Отец служил в армии, семью мотало по гарнизонам. У Ивана Петровича был вздорный, слишком принципиальный характер, но он не пил, не курил, по бабам не шлялся и выглядел на фоне прочих военных белой вороной.

Зоя Андреевна пыталась повлиять на супруга. Переехав в очередной городок, она слезно умоляла своего борца за справедливость:

– Ванечка, уймись! Мы как перекати-поле по стране мечемся, нигде больше года усидеть не можем. Ну оформил генерал свою жену заведующей клубом, ну пристроил дочь в Москву учиться на украденные деньги, ну пьют офицеры горькую, везде так! Не начинай воевать, порядка не наведешь, а нас опять переведут!

Но Иван Петрович упорно стоял на своем, и в конце концов Килькины очутились в крохотном городке Бруске. Когда Зоя Андреевна вошла в отведенную семье сараюшку, где из удобств имелось лишь одно электричество, она мрачно констатировала:

– Ну все! Можно обустраиваться на всю жизнь, дальше не сошлют, хуже не будет.

Как же она ошибалась! Почти год Килькины жили тихо, потом пришла беда, Настя, единственный их ребенок, потеряла сознание. Слава богу, один из соседей имел машину и согласился довезти обезумевшую мать до райцентра.

В клинику Настя попала на грани жизни и смерти, у нее случился приступ аппендицита, развился перитонит.

– Шансов очень мало, – честно предупредил хирург Зою Андреевну, – я не всесилен.

Но, наверное, у Насти был авторитетный ангел-хранитель, потому что операция прошла успешно. Для выздоровления девочке требовались сильнодействующие, очень дорогие лекарства. Даже если бы необходимые медикаменты были в аптеке в забытом богом городке, то у Килькиных никогда не нашлось бы средств на их покупку. Из ценностей у Зои Андреевны были лишь обручальное кольцо и тоненькая золотая цепочка. Гордившийся своей принципиальностью Иван Петрович держал семью впроголодь, «подкожные» запасы у Килькиных отсутствовали.

Все тот же хирург сказал Зое Андреевне:

– Оперируем мы классно, лучше, чем европейцы и американцы, вместе взятые, но вот выхаживать больных не умеем. Ни лекарств, ни хорошо обученных медсестер нет.

– Настя умрет? – испугалась мать.

Врач вздохнул и с некоторым сомнением протянул:

– Мы делаем все возможное.

И тут случилось чудо. В клинике скончался зять главы местной администрации. Для него мэр выписал из столицы сильнодействующие лекарства, те самые, что могли помочь и Насте. Но упаковки с ампулами прибыли слишком поздно, зять мэра умер. Хирург, оперировавший Килькину, решился попросить лекарства для умирающей девочки, и мэр, очевидно, сердобольный человек, сказал:

– Пусть хоть ребенка спасут, берите бесплатно.

Пока жизнь Насти висела на волоске, Зоя Андреевна, как преданная собака, спала на коврике у кровати дочери. Помня слова врача о неумехах медсестрах, мать тщательно следила за персоналом. И тут ей сообщили, что у Ивана Петровича инфаркт. Муж в очередной раз поскандалил с начальством, нашел некие нарушения и стал привычно бичевать пороки.

Сначала Зоя Андреевна растерялась и начала метаться между двумя отделениями: хирургией и кардиологией, но потом сообразила, что хорошо ухаживать за обоими больными не получится, и выбрала Настю. На мужа Зоя Андреевна была давно зла, его болезнь не смягчила ее. Она считала, что Килькин сам во всем виноват, ему не следовало приниматься за старое.

Через два месяца Ивана Петровича похоронили, а Зоя Андреевна с Настей вернулись в плохо обустроенную избенку.

Девочка так ничего и не вспомнила о себе, но мать рассказала ей о детстве, и Настенька успокоилась. Иногда, впрочем, ей снились странные сны: большой шумный город, бесконечная лестница, по которой она спускается в подземелье, странные поезда, толпы людей, незнакомые дети, школьная доска и розовые лаковые туфли, круглоносые, с перепонкой и одним цветком на правой лодочке, на левой украшение отсутствовало, и это почему-то страшно огорчало Настю.

Первого сентября Настя пошла в первый класс, из-за болезни девочка отправилась в школу позже и оказалась старше всех. Наука давалась ей легко, Настенька схватывала материал на лету и получала сплошные пятерки, несмотря на то что практически не тратила время на домашние уроки.