Текст книги "Две невесты на одно место"

Автор книги: Дарья Донцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 9

Галина Леонидовна оказалась столь же беспечна, как и только что встреченная мною школьница. Забыв даже спросить, кто там, она мгновенно распахнула дверь в квартиру и приветливо улыбнулась.

– Здрассти.

Я окинул взглядом крепкую, если не сказать полную шатенку и испытал легкое разочарование: на стройную блондинку Франсуазу хозяйка совсем не похожа.

– Вы к кому? – улыбалась тетка.

– Хотелось бы поговорить с Галиной Леонидовной.

– А хозяева уехали в Италию, – бойко ответила бабенка, – я ихняя прислуга, меня стеречь добро оставили.

– Вот незадача, – пробормотал я.

– А чего случилось? – жадно поинтересовалась домработница.

Я быстро оценил ситуацию и вытащил удостоверение. Но не то, где на обложке написано «Милосердие», а бордовую книжечку, украшенную золотым гербом.

– Разрешите представиться, начальник следственно-розыскного отдела Иван Павлович Подушкин.

– Ляля, – испуганно представилась поломойка, – ой, милиция.

Я аккуратно убрал документ в барсетку. Люди, как правило, крайне невнимательны, практически никто не замечает достаточно крупные буквы, складывающиеся в надпись «Частное детективное агентство «Ниро». Но, может, оно и к лучшему? В России милицию не любят, побаиваются и одновременно считают защитницей. Во всяком случае, те журналисты, которые с экрана и с газетно-журнальных полос обвиняют людей в серо-синей форме во всех возможных грехах, в случае ограбления кидаются именно в районные отделения с воплем: «Помогите».

Ну а простые люди при виде ментов моментально становятся откровенны и рассказывают то, о чем предпочли бы умолчать в ином случае.

– Чего я сделала-то? – растерянно забормотала Ляля. – Если вы по поводу вчерашнего, то у меня день рождения был. Я ж тут живу, ну и собрала гостей, чуть-чуть потанцевали, но в одиннадцать разошлись. Если вам Наталья Петровна из двадцать третьей наврала, будто мой брат на лестнице нагадил, то не верьте, Сеня не пьет, и вчера его…

– Не волнуйтесь, – приветливо сказал я, – речь пойдет совсем о другом. Можно я зайду внутрь? Или вы хотите, чтобы Наталья Петровна из двадцать третьей в деталях слышала нашу беседу?

– Ступайте скорей сюда, – забеспокоилась Ляля, – ботинки только снимите, у Галины Леонидовны эксклюзивный паркет, африканский кедр.

Я молча влез в жесткие резиновые тапки. Африканский кедр, ну-ну!

Ляля провела меня на кухню и заботливо спросила:

– Может, чайку?

– Лучше сразу к делу, – ответил я и вытащил рисунок. – Скажите, у Галины Леонидовны есть такая сумка?

Домработница всплеснула руками:

– Неужто нашли? Вот уж никогда бы не поверила!

– Сделайте одолжение, – попросил я, – объясните спокойно. Значит, сумку знаете?

Ляля села у круглого, покрытого красивой кружевной скатертью стола и зачастила. Я очень внимательно вслушивался в ее достаточно правильную речь. Ситуация сначала показалась вполне банальной. Домработница бойко рассказывала о хозяевах.

Галя и Миша Кусковы жили достаточно скромно, особых денег не имели, и запросы их были невелики, но потом вдруг неожиданно случилось чудо. Михаил решил заняться немудреным бизнесом, побегал по инстанциям, собрал необходимые бумажки и поставил в одном из отдаленных районов столицы машину, организовал пункт по сбору пустых бутылок. Расчет у мужика был простой – стеклянную тару он принимает, допустим, за пятьдесят копеек, а на переработку сдает по семьдесят, разница должна осесть в кармане. Галя, как верная жена, одобрила супруга.

– Все равно меньше, чем в твоем НИИ, не получишь, да и я из детского сада ерунду приношу, – сказала она, благословляя бизнес.

Супруги продали единственную семейную реликвию: кольцо и серьги с крупными камнями, антикварную драгоценность, доставшуюся Гале от прабабки, и приобрели «Газель». Поскольку средства не позволяли нанять работника, Галя, сама обрядившись в синий халат, стала общаться с бомжами и пенсионерами, Миша ворочал ящики и гонял «Газель» на перерабатывающий завод.

Через год у четы имелось двадцать два грузовика, Кусковы ухитрились монополизировать никем ранее не охваченный рынок. В семью пришел достаток, Миша и Галя начали меняться. В квартире сделали хороший ремонт и обставили ее шикарной мебелью, купили иномарку, приобрели дачу, завели в холодильнике икру, крабы, авокадо и сырокопченую колбасу. Галя открыла для себя мир дорогих магазинов, а Миша начал курить сигары и разбираться в галстуках.

И тут о супругах вспомнили родственники, откуда-то они узнали о благополучии Кусковых и начали активно набиваться в гости. Галя с огромным удивлением выяснила, что у нее, оказывается, есть куча сестер, дочерей папы от первого брака, а у Мишки нашлись тетки по линии матери, все, как одна, многодетные, бедные и голодные.

Сначала Галя и Миша, слегка стыдясь своей удачливости и богатства, помогали всем, засовывали в разверстые рты еду, а в протянутые руки деньги. Потом Галя поняла, что аппетиты родственников увеличиваются, а сберегательный счет в банке тает, словно сахар в горячем чае. Она занервничала и отказала одной из теток в дотации, разразился дикий скандал, в результате которого наглая родственница с воплем: «Чтоб вам в гробу рот купюрами заткнуло!» – вылетела из квартиры Кусковых.

А Галя и Миша приняли историческое решение: они более никому милостыню не подают, и вообще, отчего милых родных не было около Кусковых в те годы, когда супруги не могли себе позволить сыр на бутерброды?

Разозленные побирушки первое время звонили Гале и говорили гадости, потом сменили тактику, начали плакать и жаловаться, но Кусковы сцепили зубы и не дрогнули. Мало-помалу буря утихла, и супруги зажили счастливо, спокойно собирая себе на безбедную старость.

Примерно год тому назад, поздно вечером, в непогожий, холодный октябрьский день в квартире Кусковых раздался звонок. Ляля открыла дверь и увидела худенькую, почти прозрачную девочку лет семнадцати. Одета непрошеная гостья была совершенно не по погоде, в коротенькую юбчонку из кожзама и курточку, едва прикрывавшую грудь.

– Здрассти, – пролепетала она, – дядя Миша тут живет?

– Который? – поинтересовалась Ляля. – Дядь Миш полно, ты фамилию назови.

– Кусков, – пробормотала бледная, как дешевый йогурт, девица и упала в обморок.

Ляля кинулась к хозяевам, Галя, человек не злой и даже скорей сердобольный, мигом вызвала «Скорую», приехавшие медики вынесли вердикт: у незнакомки голодный обморок.

После энного количества уколов замученное существо обрело членораздельную речь и сумело сообщить о себе необходимые сведения.

Девушку звали Катей Воскобойниковой, ее бабка Ольга Ивановна приходилась родной сестрой бабушке Миши. В ранней молодости женщины дружили, но потом жизнь расшвыряла их по разным углам, Ольга Ивановна после окончания учебы отправилась в деревню, где и проработала учительницей до самой смерти, а Елена Ивановна была ткачихой, жила в Москве. Родственницы давно не общались, не переписывались, не созванивались. Елена Ивановна скончалась в начале семидесятых, а вот Ольга Ивановна, хоть и была на три года старше, проскрипела до нынешнего лета, скорей всего свежий воздух продлил ей жизнь.

После смерти бабушки Катя осталась одна, ее родители давным-давно погибли, утонули во время рыбалки. Катюша только успела окончить школу, как Ольга Ивановна преставилась. Глупая девочка, решив, что ей нечего делать в умирающей деревне, надумала кардинально изменить свою судьбу. Для начала она продала скромный бабушкин домик и с вырученными деньгами поехала в Москву, поступать в университет.

На филфак Катя не попала, срезалась на сочинении, в педагогический тоже не прошла, потерпела неудачу и на экзаменах в техникум. В начале сентября перед растерянной Катюшей стал вопрос: куда деваться? Деньги закончились, возвращаться в село невозможно, негде там теперь жить, родной домик давным-давно принадлежит другим хозяевам.

Катя попыталась устроиться на работу, но везде ей отвечали:

– Московская прописка есть? Постоянная? Ах, нету! Ну простите.

Помыкавшись по разным местам и потеряв всякую надежду устроиться, Катя окончательно растерялась, денег не было совсем, из снимаемой комнатенки хозяйка жиличку выперла. Услышала тихое блеянье девушки:

– Вы уж простите, сейчас заплатить не могу, но в следующем месяце обязательно долг верну, вот только на службу пристроюсь, – и выбросила Катю на улицу со словами:

– Вещички твои пока попридержу, чемодан верну, когда квартплату получу.

Катя оказалась в прямом смысле слова на улице, два дня она бродила по городу, один раз сердобольная продавщица угостила изголодавшуюся девушку булкой с сосиской, а спать провинциалка пристроилась в подъезде какого-то дома, поднялась на самый верхний этаж и скрючилась на подоконнике. Но долго подобный образ жизни вести было невозможно, и тут Катя вспомнила рассказы бабушки о ее сестре, живущей в столице. Денег на транспорт не было, до нужного места пришлось идти пешком, Катя еле-еле добрела до дома Кусковых и потеряла сознание.

Услыхав жалостный рассказ, Галя зарыдала, а Миша моментально принял решение:

– Ты живешь у нас, и точка.

Детей у Кусковых не было, и маленькая, щуплая, болезненного вида Катя разбудила в Гале материнские чувства.

Кускова одела, обула, слегка откормила богом данную дочку, дала ей денег на оплату долга за квартиру. Девушка съездила к хозяйке, привезла паспорт и жуткого вида чемодан, набитый отвратительными вещами. Галя покачала головой и выкинула шмотки на помойку, Миша целиком и полностью одобрил супругу.

– Сейчас отправим тебя на подготовительные курсы, – сказал он Кате, – а в конце лета ты точно поступишь в институт.

Ляля тоже полюбила возникшую из ниоткуда родственницу хозяев. Катюша была очень милой, приветливой, с ее появлением в доме словно засияло солнышко. К тому же девочка оказалась трудолюбива и старалась изо всех сил помочь по хозяйству: то картошки почистит, то полы помоет, то гладить бросится. Когда Ляля останавливала Катю со словами: «Это моя работа», та, весело улыбаясь, отвечала:

– Ничего, отдохните чуток, вижу ведь, устали.

Катя вообще умела сказать каждому из членов семьи теплые слова, и очень скоро и Галя, и Миша, и Ляля полюбили ее от всей души. Катя стеснялась просить деньги, уходя из дома на занятия, она брала с собой ломоть хлеба с сыром или колбасой. Увидев, как приемная дочь сует в сумку пакетик, Галя сказала:

– Сейчас же достань!

– Так есть днем захочется, – пояснила Катя.

– Разве при курсах нет буфета? – изумилась Кускова.

– На втором этаже едой торгуют, – пролепетала приемная дочь.

– Лучше там купи, – велела Галя, – изомнешь хлеб в сумке, он в кашу превратится.

– В столовке дорого, – сообщила Катя, – если из дома прихватить, дешевле выйдет. Очень даже удобно, я пластиковый стаканчик за так возьму, в туалете из крана воды наберу, обед запью – и здорово.

– Ужасно! – заломила руки Галя. – В Москве из водопровода течет раствор всей таблицы Менделеева! Пей только минералку!

– Какая разница, – стала сопротивляться Катя, – вода она и есть вода, а та, что в бутылках, просто золотая!

Гале стоило больших усилий заставить девушку пользоваться буфетом, но еще трудней оказалось покупать Кате вещи. Зайдя в бутик, Воскобойникова шарахалась в сторону, а потом вылетала на улицу. Когда удивленная Галя спрашивала:

– Неужели не приметила ничего подходящего?

Катя воскликнула:

– Вы видели, сколько там красный свитерок стоит?

– Ну да, – кивнула Галя, – он тебе по сердцу пришелся? Пошли, померишь, и купим, если подойдет.

– Ни за что!

– Почему?

– Лучше удавиться, чем за такие деньги вещь приобретать.

– Ерунда, для нас это копейки.

– Нет!!!

Подобная сцена повторилась еще в нескольких магазинах, а потом и на рынке. На лотках, по мнению Кати, тоже лежала дороговизна.

Обескураженная Галя вернулась домой и сказала Мише:

– Она не хочет одеваться!

Миша побеседовал с Катей и уломал «дочку», но та, согласившись в конце концов прибарахлиться, взяла лишь одну пару брюк и две очень скромные кофточки.

Меньше всего Катя походила на алчных родственников Кусковых, пытавшихся «пощипать» Мишу с Галей.

Спустя энное время супруги собрались на отдых, в Таиланд. Катя, когда ей предложили принять участие в поездке, воскликнула:

– Ой! Нет! Дорого слишком.

Но потом быстро добавила:

– У меня же курсы! Нельзя пропускать занятия.

Миша с Галей вздохнули и улетели вдвоем, Катя осталась в квартире одна, Лялю отпустили на две недели. Обычно, если хозяева уезжали, домработнице было велено сидеть дома. Галя очень не любила, чтобы квартира оставалась без присмотра даже на несколько часов. И хотя апартаменты защищали суперзамки и пульт охраны, Галя все равно требовала:

– Сиди, Ляля, не высовывайся.

Но ведь поломойке тоже положен отдых, поэтому Лялю хозяева отпускали после своего возвращения. Гале, привыкшей к тому, что за ней убирают, моют и чистят наемные руки, приходилось в это время тяжело, но сейчас Катя предложила:

– А пусть Ляля тоже побездельничает, я дом постерегу.

Галя с радостью согласилась, перспектива самой пылесосить полы Кускову не вдохновляла.

Когда Галя с Мишей вернулись, Кати дома не оказалось. Она, очевидно, была на занятиях. В квартире на первый взгляд все было на своих местах, кухня сверкала чистотой, ванная и туалет тоже, пыль отсутствовала, а в холодильнике лежали продукты. Катя исправно вела хозяйство. Пришедшая следом Ляля была приятно удивлена состоянием апартаментов, но все же решила навести окончательный блеск. Она наполнила ведро водой и… уронила его, потому что из гардеробной донесся оглушительный вопль Миши:

– Мама!!!

Испугавшись, Ляля перескочила через растекшуюся лужу и рванулась к хозяину. Пока она неслась по длинному коридору, в голову ей лезли самые разные, по большей части малоприятные, соображения. Михаил упал и сломал ногу! У него инфаркт! Он начал распаковывать привезенный из отпуска чемодан, а оттуда врассыпную бросились гигантские экзотические тараканы! Или выползла змея! Крокодил!!!

Влетев в гардеробную, Ляля разинула рот. Михаил, абсолютно не похожий на больного, тыкал пальцем в стену. Домработница вытаращила глаза. Было от чего удивиться. Огромное зеркало, которое, как казалось всегда Ляле, было плотно прикреплено к стене, непостижимым образом отодвинулось, за ним виднелся открытый сейф.

– Что случилось? – выкрикнула Галя, всовываясь в чулан, забитый одеждой.

– Там пусто! – прошептал муж.

– Не может быть! – помертвела жена и села у ног Ляли.

Глава 10

Скоро в дом понаехала милиция, и Ляля узнала правду. Оказывается, хозяева, напуганные резкими колебаниями валюты, решили не держать сбережения в банке. Миша скупал драгоценности: золото и камни не теряют в цене при любых режимах. В гардеробной оборудовали сейф, хитроумно спрятав железный ящик за зеркалом. Механизм, при помощи которого оно отъезжало в сторону, случайный человек обнаружить не мог.

– Ценности взяли при помощи кого-то из семьи, – сказали сотрудники милиции Мише, – скорей всего, виновата ваша, так сказать, приемная дочь. У вас у всех, включая домработницу, ездившую в Египет, алиби.

– Нет, она не могла! – закричали в голос Кусковы. – Вот сейчас вернется с занятий, увидите Катю и поймете, что ошибались!

Но Воскобойникова не пришла, она исчезла из дома так же неожиданно, как и появилась в нем. Следователь спокойно втолковывал Кусковым:

– Ну почему вы поверили девице на слово? С какой стати приютили ее?

– Она моя родственница, – ответил Миша.

Милиционер покачал головой:

– Знаю уже эту историю. Лично я бы, услыхав подобное гонялово, мигом поинтересовался у мошенницы: «А ну, скажи, где наш адрес взяла? Вроде бы бабушки друг с другом пару десятилетий не общались!»

Кусковы растерянно переглянулись.

– И еще, – спокойно закончил следователь, – мы проверили по своим источникам Екатерину Федоровну Воскобойникову и узнали интересную вещь. Данная девушка существует на свете, она работает костюмершей в театре «Дон Жуан», там ставят мюзиклы. Некоторое время тому назад Екатерина потеряла паспорт, подала соответствующее заявление, получила новый документ, и все. Вы стали жертвой мошенницы, девчонка прикинулась несчастной, проникла обманом в дом и, выждав удобный момент, опустошила сейф.

Но и после этого разговора Миша и Галя никак не могли поверить в виновность Кати.

– Она не знала о наличии железного шкафа, – воскликнул Кусков.

Следователь ухмыльнулся:

– Это вам только так кажется. Мерзавка подглядывала и подслушивала и в конце концов увидела тайник.

– У сейфа есть код, – не успокаивался Миша.

– Вы его в уме держите? – прищурился милиционер.

– Нет, – растерянно ответила Галя, – так и забыть можно. На бумажке записали и спрятали.

– Небось на дно ящика письменного стола приклеили, – ухмыльнулся милиционер.

– Откуда вы знаете? – оторопела хозяйка.

Следователь махнул рукой:

– Никакой фантазии у людей. Не вы одни столь «оригинально» поступили. Еще хитрят вот так, глядите. Допустим, код 8749, а на клочке напишут 2587490, ну вроде телефон чей.

– Точно, – жалобно сказала Галя, – мы думали, что никто не догадается.

Следователь крякнул и отвернулся к окну.

– Цирк, – сообщил он, – клоуны с фокусниками. У вас же квартира на пульт подключена?

– Да, – хором подтвердили супруги.

– Но тревоги не отмечено, следовательно, вор либо знал пароль, либо был впущен внутрь тем человеком, который…

– Нет, – рявкнул Миша, – Катю похитили, вынудили открыть сейф, она не воровка, бедная девочка.

Следователь заморгал и прервал беседу.

– Значит, Катя пропала, – протянул я. – Неприятная история, людей ограбили не только в материальном, но и в моральном плане. Но при чем тут сумочка с изображением собаки?

Ляля внезапно замолчала.

– Говорите, пожалуйста, – поторопил я домработницу.

Та неожиданно покраснела.

– Ну… э… не знаю!

– Вы сейчас лжете.

Ляля вздрогнула.

– Скажите, ее убили, да?

– Катю? Отчего вы подумали о смерти девушки?

– Ну, – снова замямлила Ляля, – в общем, того… мне показалось… интуиция сработала…

Поняв, что женщина пытается утаить некую, может быть, самую важную информацию, я нацепил на лицо мрачное выражение и процедил сквозь зубы:

– Вам придется пройти со мной.

– Ой, нет!

– Тогда продолжайте рассказ.

Лоб Ляли покрылся бисеринками пота.

– Да, хорошо, только, пожалуйста, не рассказывайте хозяевам.

– Мне бы такое и в голову не пришло, – совершенно искренне, выпав из роли оперативника, заявил я.

– Галина Леонидовна с Михаилом Марковичем очень уж полюбили девку, – вздохнула Ляля, – и никак верить не хотели в ее виновность. Хоть кол им на голове теши, твердили: «Катюша не могла, с девочкой случилось несчастье, ее надо найти».

Супруги даже наняли какого-то человека, пообещавшего во что бы то ни стало просто из-под земли добыть приемную дочь, но поиски не увенчались успехом. Один раз Ляля застала хозяйку рыдающей на кухне.

– Убили Катюшу, – причитала Галя.

Ляля перекрестилась.

– О господи! Нашли тело?

– Нет!

– Тогда чего убиваетесь?

– Где же она, – простонала Галина, – ясное дело, задушили или застрелили, закопали в лесу…

Ляля молча стала чистить картошку, в отличие от слегка наивной Гали домработница теперь была точно уверена: Катя талантливая мошенница, и заставило ее убедиться в этом не столько филигранное ограбление сейфа, а исчезновение сумочки с фото собачки.

– Почему же? – удивился я.

Ляля кивнула.

– Сейчас объясню. Знаете, у женщин бывают любимые вещи, такие, на приобретение которых долго копят. Кто-то фанатеет от шубы, другой хочется колечка с брюликом, а у Катьки сердце при виде этой сумочки зашлось. Галя ее невесть зачем в магазине заказала, да еще поместила на ридикюль фото своей собаки. Но не успела торбочка оказаться дома, как псинка скончалась, съела рассыпанную во дворе отраву для крыс. Галя, проплакав неделю, засунула ридикюльчик в самый дальний угол, видеть фотографию любимицы было ей очень тяжело.

Так бы и пылилась дизайнерская вещь невостребованной, но однажды Катя, желая, как всегда, услужить, решила навести порядок в гардеробной и наткнулась на ридикюль.

К счастью, в тот день Галя ушла по магазинам, она не видела, как девица принесла на кухню поделку из замши, и не услышала вырвавшийся у девушки возглас восторга:

– Какая прелесть!

– Быстро спрячь, – велела Ляля.

– Но почему? Галя ее не носит?

– Нет.

– Ой, может, мне подарит, – забыв про свою всегдашнюю скромность, заявила Катя.

– Запихни назад, – приказала Ляля и рассказала историю сумочки.

Тяжело вздыхая, Катя отнесла находку на место. Ляля видела, с какой неохотой девушка расставалась с запавшей в душу вещью, и про себя решила надоумить перед Новым годом Галю, сказать ей, о чем мечтает Катя.

Наутро после ограбления Ляле кто-то словно шепнул в ухо: «Проверь сумку».

Домработница порылась в вещах, констатировала: изделие с изображением веселой дворняжки исчезло, и сразу поняла – Катя и впрямь мошенница. Никто ее не похищал, не пытал, узнавая шифр сейфа и его местоположение. Нет, девица сначала обманом втерлась в дом, стала своей в семье, разведала секреты, а потом скрылась, ограбив тех, кто искренне пожалел ее, дал кров и хлеб. Но, видно, Кате очень понравилась сумка, поэтому, оставив у Кусковых все свои вещи, она прихватила ридикюль, просто не сумела уйти без него.

– Можете описать Катю? – попросил я.

Ляля напряглась.

– Ну… симпатичная.

– А поподробней?

– Волосы каштановые, прикрывают уши, на лбу челка, – стала перечислять домработница, – такая прическа «каре» называется. Глаза… э… э… не помню.

– Голубые?

– Ну… вроде нет.

– Карие?

– Точно нет.

– Тогда какие?

– Либо серые, либо зеленые, непонятные, в общем, меняются. Рот небольшой, носик… э… обычный. Ростом с меня примерно будет.

Я приуныл. Под такое описание подойдет половина девушек, бегающих по улицам Москвы. К тому же волосы легко выкрасить, а еще можно приобрести цветные линзы и вмиг из кареглазой стать светлоокой.

– Фотографии Кати нет?

Ляля призадумалась.

– Можно в альбоме глянуть.

Около часа я переворачивал страницы и пришел к неутешительным выводам. Во-первых, снимков Кати практически нет, а на тех, что есть, лица девушки разобрать невозможно: его либо прикрывает шляпа, либо Катя стоит отвернувшись, либо прячется за чью-нибудь спину, а еще в альбоме попадались пустые места.

– Куда ж отсюда фотки подевались? – удивилась Ляля. – Галя страницы аккуратно заполняла. Во, глядите, все подписано. «Гуляли в парке» или «День рождения Миши». Катя, правда, неохотно куда ходила с компанией, у нее от шумных вечеринок голова болеть начинала.

Я захлопнул тяжелый переплет. Замечательная болезнь мигрень! Сколько милых дам, сославшись на этот недуг, избежали тягостных мероприятий и нежелательного общения с мужем! Вот и очаровательная Катюша пошла по проторенной тысячами туфелек дороге: прикидывалась больной, чтобы остаться дома. Ушлая девица, с одной стороны, была озабочена поисками сейфа, которые лучше вести в отсутствие хозяев, с другой – она боялась крутиться на глазах у всех. И перед тем, как покинуть наивных Галю с Мишей, «дочурка» почистила альбом, унесла все снимки, на которых хоть как-то можно разобрать черты ее лица. Ай да пройда! Просто Джеймс Бонд, а не девчонка.

– Значит, все-таки ее убили, – покачала головой Ляля, – и не жаль! Поделом вору награда, так я и сказала ей!

Я встрепенулся.

– Минуточку! Когда же вы общались с девушкой? Я понял так, что, обокрав Кусковых, она испарилась в неизвестном направлении.

Ляля вздрогнула.

– Ладно вам, – тихо сказала она, – играете со мной, словно кот с мышью. Поняла ведь, чего пришли. Труп вы нашли и хотите теперь, чтобы хозяева подтвердили: это она, Катя, или уж не знаю, как ее в действительности звали. Давайте с вами поеду, я гожусь ведь в опознаватели. Только об одном прошу: Галине Леонидовне и Михаилу Марковичу ничего не рассказывайте, они еле-еле отошли и в Италию уехали. Вон сколько месяцев переживали, знаете, что Галя перед отлетом сказала: «Не всем, кто просит о помощи, ее оказывать надо, иногда благодеяние во вред оборачивается. Не пусти мы тогда Катю в дом, не случилось бы с ней несчастья». Галина Леонидовна такая странная, во всех неприятностях лишь себя одну винит. Сопрут у нее кошелек, так воскликнет: «Ну не дура ли я! Сумочку закрыть забыла, ясное дело, человек и соблазнился, сама ввела его в грех».

Я молча слушал Лялю, а потом вспомнил одну историю, в которую пару лет назад оказалась замешана Нора.

Моей хозяйке позвонил хороший знакомый, главврач одной из онкологических клиник, и рассказал о молодом парне с опухолью головного мозга. Юношу привезли из Украины, он теперь считался в Москве иностранцем и никак не мог рассчитывать на бесплатное лечение. Парнишка теоретически имел шанс на выживание, но у его матери, простой крестьянки, не нашлось необходимых на операцию средств. Элеонора моментально съездила в банк и вручила рыдающей тетке конверт с деньгами.

Спустя, наверное, года два Нора приехала в ту же онкологическую больницу – как основатель фонда «Милосердие» она часто помогает больным людям. На этот раз ею был приобретен некий прибор, очень нужный медикам.

В приемной главврача хозяйка увидела бедно одетую женщину и, обладая великолепной памятью на лица, моментально узнала ее.

– Как ваши дела? – спросила Элеонора у бабы.

– Хуже некуда, – буркнула та.

– Сын умер, – испугалась Нора.

– Здоров, бычина, – нахмурилась мать, – извел нас! Пьет горькую, не просыхает! Пенсию у нас с дедом отбирает, а коли денег нет, так драться лезет. Сил больше нет! Вот приехала к врачам, может, присоветуют чего? Надоел! Хоть бы помер! А все из-за вас!

От неожиданности Нора остолбенела, а тетка с невероятной злобой продолжала:

– Ишь! Богатая нашлась, денег дала, вылечила урода, и что? Хорошо вышло? Жили бы с дедом припеваючи, ну поплакали бы на могилке и забыли, а теперь сплошное мучение.

Встреча произвела на Нору самое тягостное впечатление. Всю обратную дорогу она сидела молча, а когда машина достигла дома, хозяйка вдруг сказала:

– Хороший урок, не все достойны помощи. Этот парень получил в подарок жизнь и как использовал этот шанс, а? То-то и оно. Благодеяния тоже надо оказывать выборочно. И вообще, похоже, меня гордыня обуяла: если господь решил, что данному индивидууму пришла пора прекратить земное существование, с какой стати вмешиваться в божьи планы?

– Только моя хозяйка ни при чем, – тихо сказала Ляля, – ну не впусти она тогда Катю, так та бы к другим пошла и обворовала. Небось опять где-то нагадила, а люди, не будь дураками, сами решили с мерзавкой разобраться.

– Ляля, – строго велел я, – теперь коротко и быстро отвечайте: когда вы беседовали с Катей в последний раз и почему абсолютно уверены в ее смерти?

Домработница вытерла о юбку вспотевшие ладони.

– Ну… того… не так уж и давно это случилось. Сижу себе, сериал смотрю, хозяев, слава богу, нет. Такой фильм классный шел, страшный, жуть…

Увлекшись событиями на экране, Ляля разинула рот и чуть не лишилась чувств, услыхав прямо около себя звонок. Поняв, что кто-то хочет пообщаться по телефону, домработница перевела дух и схватила трубку.

– Галю позови, – прошелестело из тьмы.

– Ее нету, – пояснила Ляля, – и Михаила Марковича тоже.

– Ляля?

– Да, – подтвердила поломойка, – она самая, а кто говорит-то?

– Катя.

Прислуга едва не выронила трубку.

– Катька?!

– Я.

– Еще наглости набралась сюда трезвонить! – заорала Ляля. – Обворовала людей, сука!

– Не виновата я совсем.

И тут Лялю понесло, отругав маленькую мерзавку, она остановилась, чтобы перевести дух, Воскобойникова воспользовалась мгновением и зашептала:

– Послушай, помоги мне!

– Еще чего!

– Дай денег!

– Ну ваще!

– В долг!

– Думаешь, на дуру напала? – взвизгнула Ляля. – Да я таких нахалок, как ты, не встречала! Только посмей еще раз сюда звякнуть, милицию вызову.

– Мне спрятаться надо.

– А! Еще где-то нагадила.

– Нет, за мной гонятся убийцы.

– Нормального, честного человека киллер преследовать не станет.

– Самую малость прошу! Иначе в живых не останусь, – жарко шептала Катя.

Откровенно говоря, Ляле было абсолютно наплевать на судьбу Кати, в домработнице нет ни грамма мягкотелости Кусковых, но ее неожиданно зацепило любопытство.

– И сколько тебе надо?

– Десять тысяч всего.

Ляля хмыкнула.

– Ты на перекрестке встань, за два часа насшибаешь.

– Долларов, – уточнила Катя.

– Во блин, – вырвалось у Ляли, пораженной, с одной стороны, громадностью суммы, а с другой – наглостью Кати.

– Под тридцать процентов, отдам через полгода тринадцать кусков.

– Ваще!

– Пятьдесят! Верну пятнадцать.

– Не пошла бы ты! – рявкнула Ляля.

– Сто! Сто! Принесу тебе двадцать тонн!

– Вот что, разлюбезная тварь, – отчеканила Ляля, – до Гали с Мишей тебе не добраться, у них мобильные новые, а дома я сама к трубке подхожу, если надумаешь в гости явиться, то пожалеешь, под дверью менты сидят, тебя караулят.

Про пост Ляля соврала, но Катя неожиданно поверила домработнице.

– Прощай, Лялечка, не жить мне, убьют точно!

– И правильно! Не воруй.

– Меня заставили!

– Ой, ой, ой!

– Ей-богу, вынудили! – залепетала Катя. – Давай расскажу. Ты только денег достань.

– Все, хватит, – отрезала Ляля и нажала на красную кнопку.

Последнее, что услышала разъяренная тетка, был вскрик Кати:

– Меня жизнь довела…

Конец фразы оборвался частыми гудками, Ляля накапала себе валокордин и решила ничего не сообщать о беседе хозяевам. Хватит с них переживаний!