Текст книги "Две невесты на одно место"

Автор книги: Дарья Донцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Длинный, безукоризненно отполированный ноготок маменьки указал в сторону кресла.

– А она утверждает, что беременна от тебя!

Я вздрогнул и рассмеялся.

– Николетта! Ты шутишь! Ей-богу, глупая забава, лучше представь меня своей гостье.

– Мы давно можем считаться друзьями, – донеслось из кресла.

Голос и впрямь показался мне знакомым, я вгляделся в сумрак, и тут девушка встала и подошла ко мне.

Не веря своим глазам, я потряс головой. На ковре, не выказывая ни смущения, ни страха, ни беспокойства, стояла… Вера, бывшая любовница Славы Минаева.

Глава 7

– Э… э, – вырвалось у меня.

Ну-ка скажите, кто бы из вас не растерялся в подобном случае? Слишком неожиданным было увидеть девицу у Николетты в гостях.

– Добрый вечер, Ваня, – потупилась Вера, – видишь, как вышло? Уж извини, но идти мне некуда, пришлось ехать сюда.

– Вера! – отмер я. – Какими судьбами?

– Ага! – взвизгнула Николетта. – Ты знаешь ее!

– Ну, в общем, да, – кивнул я, – мы встречались.

Вера приблизилась вплотную, до моего носа долетел запах слишком сладких духов.

– Отвратительно, – затопала ногами маменька, – уведи девку отсюда!

Я сделал шаг назад, наткнулся на псевдоантикварный комод и замер. В ту же секунду Вера с воплем:

– Милый, наконец-то ты пришел! – повисла на моей шее.

Я попытался оторвать от себя девицу, но ее руки обвивали меня словно липкие щупальца, а еще субтильная на вид Верочка оказалась цепкой и сильной, и мне не удалось избавиться от нее.

– Любимый, – жарко шептала Вера, слюнявя мне щеку влажными губами, – единственный…

– Вон! – заорала Николетта с такой силой, что хрустальные подвески на пышной люстре начали тихонько позвякивать. – Немедленно убери хамку из моего дома.

Внезапно Вера расцепила объятия и спокойно сказала:

– Вы, бабушка, не верещите, в вашем возрасте вредно, печенка лопнуть может!

Услыхав сие заявление, стоявшая у стены Тася мигом присела, прикрыв голову руками, я вздрогнул. Но Николетта неожиданно замолчала, не произнеся ни звука. Маменька рухнула на диван, потом вдруг тихим голосом спросила:

– Ваня, ты с ней спал?

Я растерялся, мне давно не пятнадцать лет, и время от времени я вступаю с женщинами в интимные отношения, но мы с Николеттой никогда не беседуем на, так сказать, сексуальные темы. Мне даже в юности не пришло бы в голову поделиться с маменькой своими секретами, а она никогда не интересовалась подробностями моей личной жизни. Да, Николетта не оставляет надежды женить сына, но вся ее матримониальная активность питается лишь одним соображением: маменьке хочется найти для отпрыска богатую невесту, помесь бензоколонки с водочной бутылкой и алмазными копями. Николетта очень боится нищеты. Несколько раз она заводила разговоры на тему: «Что будет с нами, когда Нора умрет». Увы, я не могу успокоить маменьку. Если хозяйка, не дай бог, скончается, Иван Павлович окажется без средств к существованию. Николетта очень хорошо понимает проблему, поэтому постоянно приглашает на суарэ[1]1
  Суарэ – вечеринка (испорченный французский).


[Закрыть] соответствующих кандидаток, но пока мне удавалось выскакивать из мышеловки, не прищемив хвост.

– Ваня! Ты спал с ней? – добавив децибел в голос, поинтересовалась еще раз Николетта.

Я смущенно кашлянул.

– Ванечка, – сиротским голосом проблеяла Вера, – отвечай правду! Нам ведь было очень хорошо вместе, а? Помнишь?

– Ну… – замямлил я, – э… в общем…

– Да или нет? – тоном сотрудника гестапо осведомилась Николетта.

– Ванечка, – зашептала Вера, – мы же любим друг друга, страстно и отчаянно!

– Так как? – наседала маменька.

– Да, – вырвалось из меня, – но всего один раз!

– Не беда, милый, – хихикнула Вера, – теперь я буду твоей всегда, в любой момент. Квартирка здесь большая, места хватит, надо только заранее подумать, где детскую оборудовать. Я тут по хоромам помоталась и удивилась, комнат полно, а тебе самую плохую выделили, крохотную и темную. Несправедливо получается: старуха шикует, а ты в чулане. Ну ничего, я наведу тут порядок, бабкам надо свое место знать, моя тоже хамила, пока не померла, теперь на кладбище, тихая.

Николетта сидела на диване не шевелясь, Тася сняла руки с головы, но так и осталась на корточках, я сначала лишился дара речи, но потом, придя в себя, схватил Веру за плечи, сильно встряхнул и воскликнул:

– С ума сошла! Немедленно уходи отсюда! Как вообще этот адрес узнала и зачем сюда приехала?

Девушка ловко вывернулась из моих рук, села в кресло и абсолютно спокойно произнесла:

– Пока ты спал, я брюки повесить решила, взяла их, а из кармана паспорт выпал, ну я и не выдержала, полюбопытствовала, полистала документ.

– Не ври, – потерял я все остатки воспитания, – я всегда ношу удостоверение личности в барсетке, и одежда моя, когда я очнулся, на полу валялась.

Николетта молчала, лихорадочно моргая глазами, Тася ойкнула, а Вера захихикала.

– Запамятовала, значит, я, откуда паспортина вывалилась. Ваня, я беременна, у нас скоро родится малыш, и ты, как честный человек, обязан на мне жениться.

Все волосы на моем теле встали дыбом. Ребенок? С одного раза? Хотя, глупый вопрос, беременность может наступить и после первого соития. О боги! Я совершенно не хочу становиться отцом, не испытываю ни малейшего желания возиться с крикуном, да и Вера категорически не годится на роль госпожи Подушкиной.

Сердце заколотилось в груди, в висках застучало, глаза неожиданно заболели, и резко стало не хватать воздуха. Словно поняв мое состояние, Вера встала и взяла меня за руку.

– Ты ведь рад, милый?

Я не нашелся, что ответить.

– Матерь Божья, – заголосила Тася, – что же у нас творится! Ваняша! Где ж ты отрыл красу ненаглядную? Уж лучше б на той страхолюдине женился, что Николетта во вторник приглашала. Жуткая, конечно, с лица, но с морды воду не пить, зато богатая, а эта! Ни рожи, ни кожи, ни денег!

– Немедленно убирайтесь отсюда, – прошипела Николетта, – вон! Оба!

Голос маменьки набрал мощь, окреп и заметался воплем под потолком. Я схватил Веру в охапку, вытолкнул на лестницу, дотянул девицу до второго этажа, припер к подоконнику и велел:

– Изволь объясниться, что за дурь ты сейчас несла?

Вера порылась в сумочке, вытащила узенький клочок бумаги и, ткнув ее мне под нос, осведомилась:

– Видишь три красные полоски?

– Да.

– Это положительный тест на беременность.

Меня сначало отшатнуло в сторону, потом, взяв себя в руки, я решительно сказал:

– Хорошо, ступай на аборт. Естественно, я оплачу все расходы.

– Мне нельзя искусственно прерывать беременность, – зарыдала Вера.

– Почему? – удивился я.

– У меня аллергия на любой наркоз, – прохлюпала девица, – а по-живому я не выдержу!

Меня передернуло.

– И что теперь делать?

Вера заплакала еще пуще.

– Ты мне ребеночка сделал, ты и думай. Меня тетка из дома выгнала, как про беременность услышала, жить негде, денег нет… Куда с малышом податься?

– Почему же ты не пользуешься контрацептивами? – только и сумел выдавить я из себя.

Вера вытерла кулаком нос.

– Кто ж знал, что ты на меня так набросишься, просто как ополоумевший! И потом…

Слезы снова хлынули из глаз Веры потоком, у меня защемило сердце. В конце концов, девушка права, я мужчина, и ответственность за случившееся лежит на мне, представитель сильного пола не имеет права терять голову.

Я вынул из кармана носовой платок, вытер лицо Веры и нарочито спокойным голосом сказал:

– Пожалуйста, попытайся взять себя в руки, сейчас я решу проблему.

Вера вцепилась пальцами в подоконник.

– Ваня, я люблю тебя! С первого взгляда! Как только Славка нас познакомил, я сразу поняла: ты мой единственный. Женись на мне, ей-богу, я стану отличной хозяйкой, никогда ничем не попрекну тебя, солнышко, котик, заинька…

У меня снова зашевелились волосы на теле, мужчины сейчас поймут Ивана Павловича. Беременность случайной партнерши – неприятный казус, больше всего, узнав о пердимонокле, хочется мгновенно сделать ноги. И кое-кто из парней так и поступает, дескать, моя хата с краю, какие претензии, штампа в паспорте нет, разбирайся, киса, сама. Но все же подавляющее большинство мужчин люди честные, поэтому попросту расстегивают кошельки и дают девицам деньги. Это самый простой и удобный выход. Случаются, правда, и третьи варианты, когда дама вынуждает кавалера жениться на ней, шантажируя еще не появившимся на свет младенцем.

– Думаю, об узаконивании отношений пока говорить рано, – быстро сказал я.

– Хорошо, – согласно кивнула Вера, – как прикажешь, на все ради тебя готовая. Только где теперь мне жить? Твоя мать, карга старая, выперла вон. Ко мне не сунуться, тетка дурниной визжит, да и места нет!

– Пошли, – решительно велел я.

– Куда? – поинтересовалась Вера.

– Отвезу тебя на квартиру.

– Какую? – продолжала расспросы «невеста».

Ничего не объяснив девице, я сунул ее в «Жигули» и покатил в сторону Фестивальной улицы.

– Хорошо иметь свою машину, – вздохнула Вера, – только тебе придется другую покупать.

– Меня устраивает та, что есть.

– Так на заднее сиденье короб не влезет.

– Короб? – повторил я.

– Ага, от коляски, – радостно повторила Вера. – И багажник, похоже, маловат. На рынке продуктами не затариться. Я, Ванечка, люблю запас иметь, консервы там, крупа, мука, соль, сахар. В нашей стране всякое случиться может, как жахнет революция, а в кладовочке всего полно. Так ты не с грымзой живешь? У самого-то площадь хорошая? Сколько комнат? Если одна, то не страшно, я не капризная, в тесноте, да не в обиде, может, моя тетка помрет, она уже старая, сорок пять исполнилось, пора и упокоиться. Мы с тобой тогда квартирки объединим, и ладно выйдет. А то еще и твоя грымзятина на тот свет отъедет, совсем шоколадно будет, дачку приобретем. Я страсть как землю люблю, огурчики, помидорчики, цветочки. Эх, заживем! Прикинь, Вань, в пятницу после работы на фазенду порулим, в баньку сходим, я не вредная, всегда сто грамм опрокинуть разрешу, потом телик поглядим и на боковую. В субботу можно подружек с мужиками позвать, шашлычок забабахать, если захочешь на участке гараж ставить, то милое дело. Я, Вань, не конфликтная, понимаю, парню хобби нужно, возись с железками сколько душа просит, только и на семью время оставь. Я не как другие, плешь не проедаю. Работать пойду, в дом копеечку понесу, все путем, как у людей будет, телевизор, холодильник, видак, кассеты, сидюшник. И готовлю хорошо, макароны, щи… Или ты больше борщ уважаешь? Эй, Вань, чего притих?

Сцепив зубы, я припарковался возле большой светло-желтой башни и приказал:

– Выходи.

– Куда мы приехали? К тебе? – засуетилась Вера.

– Нет. Я живу на квартире у хозяйки.

– Да?

– Да! И тебе туда нельзя.

– Почему?

Представив себе гримасу Норы, которую та скорчит при виде Веры, я, наверное, слишком резко отрезал:

– Потому что меня выгонят со службы.

– Ага, поняла, – живо пошла на попятный Вера, – нам без зарплаты никак! На одни памперсы сколько уйдет! Так куда ж ты меня приволок?

Я открыл ключом дверь, втолкнул «невесту» в коридор и сказал:

– Сейчас объясню.

Два года тому назад мой очень близкий приятель Эдик Гольдин уехал в Америку. В Москве у Эдьки имеется две квартиры: однушка и трешка. Первая принадлежит Соне, жене Эдика, а вторая самому приятелю. Эдька, Соня и Сара Самуиловна жили вместе, на жилплощади Гольдина. Квартира жены, кстати, находящаяся на том же этаже, стояла пустой. Потом семья собралась в США, Эдика пригласили в один из провинциальных университетов читать лекции. Деньги американцы платят отличные, а для житья профессору предоставили симпатичный домик, вот Гольдины и подхватились всей семьей.

Может, кому и покажется странным, что зять не оставил тещу в Москве, но Эдик часто говорит:

– Если разведемся с Сонькой, я легко отдам ей все: квартиру, машину, счет в банке, но маму оставлю себе, Сарочка мой самый лучший друг.

Перед отправкой в Америку Эдик запер квартиры и вручил мне ключи со словами:

– Ваня, не сочти за труд, заглядывай иногда к нам, краны проверь, газ.

– Вы бы сдали апартаменты, – посоветовал я.

Эдик скривился.

– Не до такой степени мы нуждаемся, чтобы посторонних пускать, потом ремонт делать придется, мебель менять.

Я кивнул и с тех пор исправно захожу к Гольдиным, благо все их жилища находятся на одном этаже. Эдик в свое время женился на своей соседке, вернее, их свела Сара, но эта история не имеет никакого отношения к описываемым мною сейчас событиям.

Растолковав Вере суть дела и взяв с нее обещание аккуратно обращаться с чужим имуществом, я сказал:

– Сейчас я вынужден уехать.

– Да, милый, – смиренно ответила «невеста».

– Ты тихо сиди тут.

– А продукты? Мне же кушать захочется, – резонно заметила девушка, – и одежды никакой нет, тетка ничего с собой прихватить не разрешила.

Я вынул бумажник.

– Возьми на еду, тут неподалеку супермаркет есть.

– Хорошо.

– Моей матери не звони ни в коем случае.

– Так я телефона не знаю, – ответила Вера.

– Это просто великолепно, – хамски ляпнул я.

– Твоего тоже.

– Запиши.

– Это мобильный?

– Да.

– Дай домашний!

– Зачем?

– Ну… надо! Вдруг чего случится с ребенком, а сотовый отключен.

– Дитя пока нет, а я всегда нахожусь в зоне доступности, ясно?

– Ага.

– Тогда до свидания!

– Ваня, – заплакала Вера, – что со мной будет? Ну скажи, что мы обязательно поженимся! Пообещай! Иначе я сильно разнервничаюсь, а мне вредно.

Я подошел ко входной двери.

– Вера! Как интеллигентный человек я попытаюсь так организовать нашу жизнь, чтобы всем было удобно!

– Ты сказал «нашу», – заликовала девица, – значит, мы идем в загс, завтра!

– Вера! Завтра мы поговорим более детально, дай мне подумать.

– Хорошо, любимый.

– Сиди тихо, не шуми.

– Да, дорогой.

– Никуда не звони и в гости к Николетте больше не езди.

– Как пожелаешь.

– Значит, до завтра.

– Милый, поцелуй меня!

Увернувшись от длинных, цепких ручонок, я выскочил на лестницу и, не дожидаясь лифта, понесся по ступенькам вниз.

Лишь сев в машину и схватившись за сигареты, я осознал ужас произошедшего. Хорошо хоть Николетта пока не тревожит меня, телефон молчит, словно в трубку воды набрал.

Внезапно мне стало смешно. Ты, Иван Павлович, совсем очумел! Мобильный аппарат никак не способен налить в себя жидкость! А то, что маменька не трезвонит и не устраивает скандала, очень плохой признак. Сейчас она находится в глубоком шоке, ближе к полуночи придет в себя и ринется за советом к Коке, Люке, Зюке и Маке. К завтрашнему утру пол-Москвы будет знать, что Ваня Подушкин сделал ребенка абсолютно не подходящей ему ни по каким параметрам девице, и начнется! Кока, Мака, Зюка и Люка, выстроившись свиньей, пойдут на меня. Естественно, в курс дела введут и Нору, хотя от хозяйки больших неприятностей ожидать не приходится. Элеонора придерживается мнения, что каждый человек кузнец своего счастья и любая личность самостоятельно портит себе жизнь, как умеет, поэтому она лишь усмехнется и завалит меня работой. И что теперь делать? Как поступить? Ладно, перестану дергаться, как гусь, увидавший поваренка с острым тесаком, и постараюсь спокойно бороться с возникающими проблемами. Итак, первое, где жить Вере? Увы, снять для нее жилплощадь мне не по карману.

Я нащупал сотовый и потыкал в кнопки, послышалось бодрое попискиванье, шорох, гудки, затем раздался сонный, недовольный голос Эдика:

– Йес.

– Эдик, привет, извини, наверное, разбудил тебя, – воскликнул я, только сейчас вспомнивший о гигантской разнице во времени между континентами.

– Ничего, – закряхтел Гольдин, – у нас уже утро, вставать пора. Чего случилось? Надеюсь, ничего серьезного?

Я быстро изложил суть проблемы и закончил рассказ фразой:

– Думаю, я скоро найду выход из этого кретинского положения, но пока…

– Не дергайся, – перебил меня Эдик, – пусть живет! Эка проблема! Мы возвращаться не собираемся, в ближайшие три года точно.

Глава 8

Почувствовав, как с души сваливается бетонная плита, я поставил трубку в держатель на торпеде. Так, теперь позаботимся о следующей занозе. Мобильный затрезвонил, не посмотрев на определитель, я схватил аппарат и бодро сказал:

– Слушаю.

– Ваня, – послышался голос Лизы Рокотовой, – сделай одолжение, приезжай в кофейню на Тверской, срочно.

– Но у меня…

– Не медли, Ваня, – нервно воскликнула Лиза, – жду тебя.

Я повернул ключ в замке зажигания. У Рокотовой явно случилась беда. С Лизой мы провели вместе полгода. Рокотова, тридцатидвухлетняя женщина, замужем за успешным бизнесменом, супруг Лизы занимается колесами, ему принадлежит основная часть предприятий шиномонтажа в Москве, но это лишь верхушка айсберга, потому что покрышки нужны не только частным автомобилевладельцам, но и водителям огромных самосвалов, автобусов, пилотам самолетов. Поэтому Юрий, кстати, он мой ровесник, постоянно разъезжает по России, а Лиза изводится от тоски в трехэтажном особняке на Рублево-Успенском шоссе.

Любовница из Лизы получилась великолепная, ей, как и мне, не хотелось предавать наши отношения огласке, поэтому по шумным тусовкам и модным выставкам мы не ходили. В дорогие рестораны путь нам тоже был заказан, стоит там появиться вместе, как сплетники моментально замолотят языками. Поэтому мы с Лизой, понимаю, что в такое трудно поверить, ходили в общедоступные, забитые простым народом места, куда никто из тусовщиков никогда не заглядывает. Рокотову такие походы очень веселили, она надевала джинсы, свитерок попроще, натягивала бейсболку и, хихикая, говорила:

– Чувствую себя студенткой, давно забытое ощущение.

Лиза не конфликтна, мила, вполне симпатична внешне, и нам было о чем поговорить. Еще она категорически отказывалась принимать от меня подарки, соглашалась лишь на милые пустячки типа плюшевых игрушек. Собственно говоря, Лизе от меня нужно было лишь одно – мужское внимание, то единственное, чего не мог ей дать очень обеспеченный, но вечно занятый муж.

Некоторое время назад мы с Лизой расстались, отношения наши, очень удобные и необременительные, были бесперспективны, окончательно привязываться друг к другу мы не хотели. Елизавета не собиралась разводиться с Юрием, сумевшим окружить жену комфортом и богатством, в мои планы создание семьи тоже не входило. Впрочем, мы могли продолжать необременительный роман и дальше, но, решив посетить захудалый кинотеатр на окраине столицы, неожиданно наткнулись там на Леру, сестру Юрия. Каким образом даму занесло в сие заведение, осталось неизвестным. Слава богу, Лиза мигом оценила ситуацию и, бросив меня, рванулась к Лере с воплем:

– Вау, ну и встреча!

Я поспешил затеряться в толпе, но, не забудьте, мой рост почти два метра, и Лера явно приметила долговязую фигуру, спешно пробиравшуюся против людского течения к выходу.

Лиза, испугавшись болтливого языка Леры, осела дома у телевизора с вязаньем в руках. Наша любовь сдулась, словно проколотый воздушный шарик, и вообще она перестала радовать. Впрочем, я, продляя агонию, пару раз звонил любовнице, но в конце концов услышал каноническую фразу:

– Давай останемся друзьями.

И с огромным облегчением ответил:

– Конечно, дорогая, обращайся в любой момент, я брошу ради тебя все дела.

И вот сейчас Лиза воспользовалась моим предложением.

Сев за маленький круглый столик, я отметил, что Лиза слишком бледна, у нее синяки под глазами, и с воодушевлением воскликнул:

– Добрый вечер, дорогая, ты, как всегда, ослепительно выглядишь.

– Ваня, – даже не улыбнувшись, ответила Лиза, – у нас проблемы! Очень большие, можно сказать, почти непреодолимые. Я беременна!

– Как? – вырвалось у меня. – И ты тоже?!

Высокий гладкий лоб Лизы перечеркнула морщинка.

– Что значит – «и ты тоже»?

Я спохватился и попытался достойно выйти из идиотской ситуации.

– Ну, в том смысле, что и ты тоже могла забеременеть! Вроде мы предпринимали необходимые меры.

Лиза развела руками.

– Врач сказал, такое случается, ни один контрацептив не дает стопроцентной защищенности. Но это еще не все!

– Да? – пробормотал я, хватая со стола салфетку. – Сделай милость, говори дальше.

– О своем интересном положении я узнала некоторое время назад, – спокойно вещала Лиза, – и приняла решение рожать.

Рубашка моментально прилипла к спине.

– Ну… в общем, конечно… – промямлил я.

Лиза усмехнулась.

– Ваня, я вовсе не собиралась уходить к тебе от Юры, извини, но жить в нищете – это не для меня.

– Ясно, – пробормотал я.

– Потом, – продолжала Лиза, – я была искренне уверена, что забеременела от Юры. Видишь ли, мы с тобой пользовались защитными средствами, а с мужем я спала так, хоть и редко, но он оказывался в моей постели. Поэтому, убедившись в правильности предположений, я с радостью сообщила Юре: «Ты скоро станешь отцом». Ну кто бы мог подумать, как развернутся потом события!

– И что случилось? – севшим голосом поинтересовался я.

– Юра молча встал и ушел, а через пару часов заявилась его сестричка Лера и заявила: «Уматывай, убирайся из дома в чем есть. Брат тебе голой взял, такой и уйдешь».

Пораженная Лиза попыталась узнать, что же произошло, и услышала сногсшибательную информацию. Оказывается, Юра, переболевший в детстве свинкой, был бесплодным, детей у него просто не могло быть. Муж, стесняясь патологии, никогда не сообщал жене о своей физиологической особенности.

– Ты шлюха, – орала Лера, – выматывайся вместе с нагулянным добром к той коломенской версте, с которой тогда в кино была.

– И вот теперь, – стараясь сохранить сдержанность, завершила рассказ Лиза, – я оказалась на улице, без вещей, кредитная карточка заблокирована, ключи от машины отняты, охране велено не подпускать меня на пушечный выстрел к поселку. Все организовала Лера, она давно меня ненавидит, в свое время сестрица подкладывала под брата подружку, да Юра на меня внимание обратил. Сам понимаешь, пробил час мести. И куда мне податься? Друзей близких нет, один ты. За гостиницу платить нечем. Отправиться на историческую родину в Ростов-на-Дону? И чего? В родительских апартаментах полно народу проживает, тут еще я заявлюсь, да с животом в придачу. Ваня, дай совет, как мне поступить?

Я схватил бутылку минеральной воды, выпил ее прямо из горлышка и брякнул:

– Давай отвезу тебя к хорошему гинекологу, а потом посмотришь по ситуации. Может, сказать Юре… э… э… Ну, что ты ошиблась! Тест наврал! А поскольку не знала о бесплодии мужа, то…

– Ваня! – хрустальным колокольчиком прозвенела Лиза. – У меня четырнадцать недель.

– И что? – икнул я. – При чем тут количество дней?

Лиза усмехнулась.

– Твоя наивность в некоторых вопросах граничит с пещерностью. Аборт делают до двенадцати недель. Нет, теоретически прервать течение беременности можно на любом сроке, но поздняя чистка очень опасна для здоровья женщины и к тому же абсолютно аморальна.

Я растерянно оглянулся по сторонам.

– Но почему ты так запустила беременность? – спросил я.

Лиза усмехнулась.

– Юра часто говорил: «От детей одна морока, не стоит переживать, что их у нас нет». Я ведь не знала о его бесплодии и полагала, что муж просто утешает меня, так как я не беременела. С другой стороны, я не исключала возможности, что он и в самом деле не слишком чадолюбив, но дитя скрепляет брак, вот я и дотянула до такого момента, когда вмешиваться поздно. Полагала, Юра сначала испугается, все мужчины трусы, впадают в ужас при известии о скором отцовстве, но потом увидит малыша, растает, и отлично жизнь пойдет, я стану ребеночка воспитывать, все не так скучно будет. А видишь, что вышло. Извини, Ваня, но ты, как порядочный человек, обязан теперь о нас позаботиться, раз Юра не способен к зачатию, то стопроцентно я забеременела от тебя.

Я потряс головой и попытался выдавить из себя хоть слово, но из горла донеслось шипение.

– Конечно, – вещала Лиза дальше, – я привыкла к определенному уровню жизни, и меня коробят твои «Жигули». К тому же они узкие, некуда будет коляску ставить…

– Дача, – пробормотал я, – огурчики, помидорчики, баня, друзья, шашлычок, тихое семейное счастье.

Лиза скривилась.

– Я не слишком разделяю простонародные увлечения типа вскапывания огорода и песен под гармошку, но, если ты любитель подобного времяпрепровождения, спорить не стану. Ладно, поехали.

– Куда? – подскочил я.

– Как это? К тебе, естественно, не на вокзале же мне жить.

– Я обитаю с Норой.

– И что?

– Хозяйка будет недовольна.

– Ладно, тогда сними квартиру, – твердо заявила Лиза, – и дай денег, у меня ни одежды, ни еды. Что притих? Любишь кататься, люби и саночки возить.

Внезапно перед моими глазами развернулась дивная картина. Иван Павлович, обвитый словно тягловый владимирский тяжеловоз ремнями, тащит в гору череду санок. На одних, с ключами от дачи в кулачке, развалилась беременная Вера, на вторых сидит сверкающая бриллиантовыми серьгами, тоже находящаяся в интересном положении Лиза, замыкает «поезд» радостная Николетта, невесть как оказавшаяся среди будущих матерей. Мои ноги скользят по жидкой каше из глины и снега, спина покрыта потом, руки дрожат, вверх я даже боюсь смотреть, плато, куда следует во что бы то ни стало дотянуть саночки, находится настолько далеко, что о конечной точке путешествия лучше и не думать. И потом, некое чувство подсказывает, что там, на горе, кладбище с разверстой могилой, в кучу вынутой из нее земли воткнута табличка с надписью: «Место для господина Подушкина, мастера спорта по вляпыванию в неприятности».

– Не ожидала от тебя, – с укоризной качнула аккуратно уложенной головой Лиза, – ну что ж! Отправлюсь на вокзал, к бомжам, твой ребенок появится на свет у станционного туалета.

Я встал.

– Поехали.

– Неужели решил снять для меня крохотный уголочек? – заерничала Лиза.

– У меня есть пустая квартира, – сообщил я.

…Пристроив Лизу в трешку Гольдина, я снова набрал номер Эдика.

– Йес, – пробурчал тот.

– Извини, опять Ваня Подушкин тебя тревожит.

– Ну?

– Ты спишь? У вас же день начался.

– У меня выходной, – чихнул Эдька, – впрочем, теперь уже все равно. Говори.

– Видишь ли, одна из моих любовниц беременна, жить ей негде, а снять квартиру очень…

– Ваня, – перебил меня Эдька, – здесь, в Америке, продают чудесное средство, попьешь таблетки и станешь как новенький, маразм в обнимку со склерозом покинут тебя. Уже один раз ты будил меня, несчастного, по поводу сей совершенно незначительной проблемы, напомню свои слова: квартира не нужна, возвращаться в ближайшие годы не собираюсь, пусть твоя беременная живет у нас спокойно.

– Мой мозг не поражен старческими изменениями!

– Да?

– Пару часов назад я говорил с тобой о Вере, которую отвел в однушку Сони, а сейчас речь идет о Лизе, ее я хотел поместить в трехкомнатную.

Эдька издал звук, сильно напоминающий хрюканье.

– Их две?

– Да.

– И обе беременные?

– Верно.

– Ну ты даешь!

– Так уж вышло.

– Просто какой-то племенной осеменитель, – заржал Гольдин, – впрочем, извини. Ты, наверное, теперь примкнул к крылу людей, которые считают, что в России неблагоприятная демографическая обстановка, решил поспособствовать решению проблемы народонаселения? Очень патриотично!

– Хватит издеваться!

– Это вульгарная зависть, – веселился Гольдин, – лично у меня уже отсутствует юношеский задор, жить одновременно с двумя телками я завязал давно.

Мне пришлось выслушать все подколы друга, в конце концов Эдик заявил:

– Пусть вселяется, нет проблемы, только смотри, чтобы они не подружились и не выяснили, кто папочка их нерожденных деток, квартирки-то рядом.

– Подобное исключено! – заорал я.

– Ну-ну, – хихикнул Гольдин, – кстати, у меня еще дача пустует. Так вот, коли завтра подселишь туда очередную мадам с пузом, сделай одолжение, не трезвонь, заранее разрешаю использовать фазенду. Ради старого друга я готов на все, Сонька и Сарочка умрут, когда узнают!

– Не говори им ни слова, – взмолился я, – может, еще и обойдется, мне шум ни к чему.

Гольдин хмыкнул.

– Ладно, смолчу, только по поводу сохранения тайны не обольщайся, бабы сами растреплют, кстати, Николетта в курсе?

– Она знает лишь о Вере.

– А о второй?

– Нет.

– И как отреагировала твоя маменька, услыхав о перспективе стать бабушкой?

– Пока молчит, не звонит, не скандалит, не требует уложить ее в клинику, – объяснил я.

Эдик закашлял.

– Тут, в США, есть очень красивые украшения для могил, в Москву пока подобные не поставляются, куплю и пришлю. Экстравагантный венок из бисера, весьма оживит твое захоронение.

Я захлопнул крышку мобильного. Хорошо, когда есть такие верные друзья, как Эдька. Конечно, он сейчас от души веселился, но ведь и помог мне решить проблему. Ладно, можно временно перевести дух и заняться наконец-то работой. О том, как выбираться из сложной ситуации двойного отцовства, я подумаю завтра.

К дому заказчицы элитной сумочки я подкатил около восьми вечера. С одной стороны, поздно, с другой – еще вполне приличное время для нанесения визита.

Поглядев на клочок бумаги, я набрал телефон и, услыхав тихое: «Алло», бодро воскликнул:

– Позовите, пожалуйста, Галину Леонидовну.

– Вы не туда попали, – вполне вежливо ответила незнакомка.

Что ж, случаются подобные казусы, я вновь потыкал в кнопки.

– Можно Галину Леонидовну?

– Молодой человек, вы снова обратились не туда, аккуратно пользуйтесь телефоном.

– Извините, но, очевидно, сеть барахлит.

– Ну-ка, назовите номер.

Я продиктовал цифры.

– Это мой, – констатировала женщина, – я недавно сим-карту купила, ваша знакомая попросту сменила номер.

Я не стал расстраиваться, сейчас поднимусь на пятый этаж и поговорю с Галиной Леонидовной без предупредительного звонка.

Вход в подъезд охранял домофон, я помедлил секунду у двери, чтобы сообразить, как ответить на вопрос: «Кто там?», – поднял руку и отшатнулся.

Железная дверь распахнулась, выпуская наружу девочку-подростка с собакой на поводке.

– Пожалуйста, дяденька, – вежливо сказало беспечное дитя, – входите.

Я поблагодарил школьницу и прошел к лифту. Наверное, следовало предупредить воспитанного тинейджера о соблюдении правил безопасности, но я малодушно промолчал. В конце концов, за детей отвечают родители.