Текст книги "Третий глаз-алмаз"

Автор книги: Дарья Донцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Ксения, увидите Юрия, немедленно ему скажите: жена в машине у входа ждет, он мне срочно нужен!

Раскомандовалась! Ишь! Я ей кивнула и по своим делам ушла. Наши про эти платья до сих пор сплетничают! И ржут! Ладно, хорош без дела языками трясти. Я вообще-то сплетни не распространяю, о коллегах, даже безответственных пьяницах, не судачу. Если решишь по-настоящему продвинуть протеже, обращайся.

В моих руках оказалась еще одна визитка. «Ксения Гинзбург. Продюсер. Группы „Аэроплан“, „Тигры“, „Пусики-кисики“ и др.».

– Вы занимаетесь такими известными коллективами, – преувеличенно восхитилась я.

Ксю явно понравился мой восторг.

– Точно. Я в тени, но без меня звезда не зажжется, а та, что горела, начнет чадить, – кокетливо ответила она, потом поднесла к губам рацию и велела: – Катька, немедленно добудь адрес Лукашиной. Мне насрать, где ты! Через три секунды я хочу иметь ее координаты.

– Жестко вы с людьми. – у меня так не получается, – я решила на всякий случай подлизаться к Гинзбург.

– Ты же сама в бизнесе, – удивилась девица. – Неужели своим работникам пряники раздаешь? У нас нельзя без втыкалова. Чуть отпустишь вожжи, на голову сядут.

– Я вот заходила в кабинет к Амбарцумян, та даже не стала со мной говорить.

– Мэри сейчас крутая, – фыркнула Ксю, – координатор! Власть почуяла, сквозь зубы цедит. Одно до нее не доходит: конкурс на полгода, потом проект закроют, и куда она денется? Пойдет работу искать, тут-то ей кривую морду припомнят: если у тебя за спиной нету мужика-депутата-бизнесмена и сама без гроша, не фиг выпендриваться. Я правильно говорю?

– Амбарцумян позвали к Юрию, – уточнила я.

– И чего? Гинзбург тут каждый день, это его шоу! Сам затеял, сам курирует.

– У него же дочь похитили!

Ксю попятилась.

– Гонишь!

– Нет, вчера в новостях объявили, по телику, сообщил тот канал, где ваше шоу идет.

– Я чертов ящик не смотрю, – пробормотала Гинзбург, – я в нем работаю, – и опять поднесла к губам рацию.

– Да, слышу… улица Бромская? Такая в Москве есть? Ага, дом шесть, квартира тоже шесть. Знаю! Вчера по телику сообщили.

Ксю сунула рацию в карман.

– Слышала?

– Спасибо, вы мне очень помогли.

– Я не про адрес! Уже слух про похищение покатился.

– А Юрий Гинзбург приехал на работу. Я бы в такой ситуации уже лежала с инфарктом.

Ксю кашлянула.

– В шоу огромные бабки заряжены. Девочка небось с мальчиком удрала. Они теперь молодые, да ранние. Надумаешь свою Сашу толкать, приходи.

Рация снова запищала. Ксения схватилась за нее и, забыв со мной попрощаться, пошла по коридору, ее голос, отчитывающий очередного сотрудника, потонул в общем шуме. Я пошла на выход. Как поведет себя обычный отец, у которого украли десятилетнюю дочь? Даже если папаша не очень любит ребенка, он будет нервничать, а Юрий Гинзбург благополучно прибыл на совещание.

Глава 9

Москва давным-давно превратилась в государство. Я часто бываю во Франции и знаю о трудностях, подстерегающих парижанку, которая вышла замуж за парня из Нормандии, но все же нечто общее между Парижем и провинцией есть, а в столице России, перемещаясь с юго-запада на северо-восток, вы окажетесь в совершенно другой среде обитания. В Северном Бутове одни обычаи, в Солнцеве – другие, в Орехово-Борисове – третьи. Даже одеваются люди по-разному, и подчас в Москве можно обнаружить невероятные места.

Бромская улица оказалась пустырем. Сначала я долго искала съезд со МКАД, потом очутилась в промзоне, которая протянулась на несколько километров, затем попала на шоссе, по обе стороны которого высились серые бетонные заборы, разрисованные неприличными надписями, и в конце концов вырулила на четырехугольный пустырь, в правом углу которого сиротливо маячила автобусная остановка.

Я вышла из «букашки» и прочитала на табличке, висевшей на столбе: «Улица Бромская». Вокруг не было ни души, лишь три бродячие собаки с интересом наблюдали за мной. Я снова села за руль, пересекла на машине вытоптанную площадку, увидела овраги, за ними желто-серую четырехэтажку, а еще дальше целый квартал блочных башен.

Минут пятнадцать ушло на то, чтобы сообразить, каким образом можно подъехать к зданию. В конце концов я оставила машину, пешком преодолела глубокую канаву и с огромной радостью обнаружила на стене дома нарисованную черной краской цифру «6». Оставалось лишь удивляться, куда подевались первые пять домов.

Шестая квартира была на втором этаже, я нажала на звонок, послушала, как за дверью весело разливается «соловьиная» трель, и, вспомнив слова Ксю о любви Светланы к выпивке, решила повторить попытку, подняла руку и тут заметила на косяке странные темно-красные куски, похожие на пластилин. К ним прилип клочок бумажки. Я потрогала пальцем комочки и позвонила в соседнюю дверь. Та моментально отворилась, появилась девушка лет двадцати с вытравленными добела волосами.

– Че надо? – без всякой агрессии спросила она.

– Вы не знаете, где ваша соседка?

– Которая? – уточнила хозяйка.

– Светлана Лукашина.

– Она померла! – равнодушно сообщила девица.

– Когда? – ахнула я.

– Вчерась, – пожала плечами блондинка, – а че?

– Лукашина должна мне денег и…

– Тю! Она бухала, – радостно выпалила красавица. – То приличная ходит, то ужратая! Столкнешься в подъезде – не поздоровкается, глаза стеклянные! А еще она тут позавчера у окна наблевала, и ее Танька шваброй охреначила! Может, от побоев и померла! Позвонок ей Танька сломала!

Дверь квартиры, расположенной напротив, распахнулась и с глухим стуком ударилась о стену.

– Сволочь! – заорала толстая баба в слишком коротком и тесном ситцевом халате. – Сука! Не смей брехать. Вот Мишка вернется, он тебе, Ленк, язык выдернет!

– Тю! Танька! – не испугалась Лена. – У глазка караулишь? На лестницу пялишься?

– А че? Место куплено?

– Хоть обзырься, ничего интересного не увидишь! – застрекотала Таня. – Лучше за Мишкой присматривай! Он к Аське из двенадцатой шастает!

– Брехня!

– Вот те крест!

– Врешь!

– Ха! Откудова у Аськи новые туфли? Твой Мишка припер! И драку я видела! Светку рвало у подоконника, а ты высунулась со шваброй и как хренакнешь ее!

– Сама у глазка днями стоишь, – предприняла ответную атаку Таня, – ну вышла я, поддала ей! А кто тут лестницу шкрябает? Я! Остальным по барабану, насрут и пройдут! У нас в деревне и то чище!

– Чего ж ты в Москву приперла! Сидела бы у себя в Зажопье, – завизжала Лена.

– Гадина, – потрясла кулаком Таня.

– …! – не осталась в долгу Лена.

– …! – ответила Татьяна.

– …! – отбила Лена.

– Дамы, спокойно, – приказала я.

– Да пошла ты, – в запале рявкнула Таня, – не стой под стрелой, по башке получишь.

– Полковник Дарья Васильева! – гаркнула я. – Московский уголовный розыск. Или замолчите, или обеих в обезьянник устрою, с комфортом!

– Ой! – пискнула Таня.

– Б…! – вырвалось у Лены. – Извините, я не нарочно! Не в ваш адрес говорено, просто так, в воздух.

– Надеюсь, вы прекратите ругаться и ответите на мои вопросы, – сурово сказала я.

На губах Тани появилась заискивающая улыбка.

– Мы дружим!

– Ага, – подтвердила Лена, – очень даже друг друга любим.

– Я заметила! А главное, услышала ваш обмен любезностями.

– По-соседски веселимся, – заявила Таня, – шуткуем. Правда, Лена?

– Точняк, – подтвердила та. – Поорем для тонуса и чай пить сядем. Нас ваще водой не разольешь.

– Отлично. Когда вы видели Светлану в последний раз? – приступила я к допросу.

– Позавчера, – бойко сообщила Ленка, – я мимо двери случайно шла, услыхала шум, в глазок торкнулась – Танька Лукашину шваброй хреначит!

– Да нет у меня швабры, – залепетала Таня. – Вот вы полковник…

Я кивком ее поощрила.

– Но ведь и баба! – продолжала Таня. – Скажите по-женски! Обидно ж, когда вымоешь, уберешь, а кто-то возьмет и нагадит! Я лестницу мою, очень грязь не люблю. Тока отскребла плитку, гляжу, Светка блюет! Ну не удержалась, отходила ее веником! Наркоманка хренова. Но ей ничего не сделалось, уползла к себе, слова не сказала.

– Почему наркоманка? – удивилась я.

– Алкоголем от нее не пахло, – пояснила Таня, – а вид безумный! Глаза выкатила, пена на губах, корчится. Фу! Обдолбанная по полной программе. Но она живая ушла! Чего от веника будет, он мягкий! Даже синяка не получится. А вчера вечером менты приперли! Их эта вызвала! Из четвертой квартиры!

– Килькина, – влезла Ленка.

– Учительница, – дополнила Таня, на лице которой появилось выражение кошки, обнаружившей в своей мисочке вместо жирных свежих сливок вчерашнюю чайную заварку.

– А кто сорвал печать? – спросила я.

– Чего-о? – в унисон протянули скандалистки.

– Милиция опечатала дверь, видите темно-красные следы и обрывок бумаги?

– Не я! – завопила Лена.

– И не я, – подхватила Таня. – Могу точно сказать: Ленка ни при чем! Она сегодня не высовывалась! Они позавчера около семи вечера как уехали с Муратом на дачу, так и вернулись вчера совсем ночью! Мурат у ней небось до сих пор в спальне сидит!

Лена покраснела.

– Ну и че? Мы бессемейные! И ваще…

– Лучше скажите соседке «спасибо», – купировала я начинающийся скандал, – она обеспечила вам алиби.

– Ага, – растерялась Ленка, – ваще-то… Мурат… он там… дрыхнет… устал… его трудно разбудить…

– Ухайдокала парня, – заржала Таня, – заездила до отключки!

– Скажешь тоже, – кокетливо сверкнула глазами Лена, – мы на даче устали!

– Во-во, – продолжала веселиться Таня, – и я про усталость!

– Раз Лена не выходила, значит, печать сорвали вы! – заявила я Татьяне. – Зачем полезли в квартиру покойной? Цель какая? Воровство?

Таня разинула рот.

– Она честная, – Лена неожиданно встала на защиту соседки, – подсматривать любит, подслушивать, всем сплетни расскажет, но стырить ничего не способная! Таньке весь подъезд ключи оставляет, когда в отпуск отваливают, цветы полить, газ проверить, все знают: она и щепки не возьмет. За фигом ей к Светке переть? Там брать нечего! У Лукашиной все на бухалово уходило, бедно жила.

– И врала много, – добавила Таня, – говорила, на телике работает! Разве там такие есть? Телелюди все в золоте и брюликах! У них машины, и жить они тут не станут!

– Светка Аське из двенадцатой пропуск на программу давала, – вдруг вспомнила Лена, – и провела ее через служебный ход.

– Ну, может, и работала в телецентре, – согласилась Таня, – уборщицей!

– Аська говорит, у Лукашиной рация была, и она…

– Если вы не трогали печать, то кто ее сорвал? – Я вернула балаболок к интересующей меня теме.

Таня и Лена переглянулись, первая молча ткнула в дверь с номером «4» и шепотом сказала:

– Может, она? Наталья Петровна?

Лена закивала.

– Очень уж она хорошая! Такая и спереть может! Идет иногда со своей внучкой и зудит: «Надо слушать маму и бабушку, выпрями спину, не шаркай ногами». Зануда.

– Правильная! – уточнила Таня.

– Зануда! – повторила Лена.

– Вечно умничает!

– Книги в библиотеке берет!

– Вежливая! Даже плюнуть в нее хочется, – шипела Лена, – прям не понимаю, как с такой разговаривать! Встретишь, она и давай гундеть: «Леночка, как вы замечательно выглядите! И беленькая кофточка вам к лицу!»

– Чистый сироп, – каркнула Таня.

– Может, Нинины дети печать содрали? – предположила Лена. – Неслись по лестнице и сдернули!

– Лен! – заорали из квартиры. – Чаю поставь!

– Мурат проснулся, – хихикнула Лена и скрылась в квартире.

– Во до чего одинокая жизнь довести может, – делано пригорюнилась Таня. – У этого Мурата баб как у нас тараканов. А Ленка верит, что она единственная. Жаль ее, хоть дура и неряха, но не противная, не завистливая, не то что Нинка из пятнадцатой, та, если у кого новые туфли увидит, – позеленеет вся! Извиняйте, я пойду мужу жрачку готовить!

Татьяна захлопнула дверь, я постояла мгновение, потом присела и подняла коврик у квартиры Лукашиной. Так и есть, некоторые людские привычки неискоренимы. Москвичи устанавливают бронированные двери, вешают камеры слежения, нанимают охрану, но по-прежнему кладут ключи под тряпку, о которую вытирают ноги!

Замок у Лукашиной был простенький, я легко повернула ключ и вошла в крохотную прихожую. Слева висела деревянная палка с крючками, на одном болтались старый бежевый тренч и древний шелковый платок. Дальше стоял небольшой холодильник. Размер его без слов сообщил о личной жизни Светы – у нее явно не было ни семьи, ни постоянного любовника. Если к вам часто заглядывает мужчина, придется ему готовить хоть какую-то еду, а в крохотный холодильник не влезет ни одна кастрюля.

Я распахнула дверцу и обнаружила на двух маленьких полочках стакан йогурта, бутылку кефира, три сосиски и несколько пластиковых контейнеров. В одном, к моему огромному удивлению, лежал кусок вполне свежей осетрины, во втором – граммов сто черной икры. Еще я увидела мешочек с черешней, давно сошедшей и поэтому недешевой, и несколько бутылочек натурального сока: апельсиновый и клубничный. Может, Светлана и была нищей, но на питании она не экономила. Ценники, приклеенные к пластиковым бутылочкам, поведали, где Лукашина покупала продукты: супермаркет «Рай еды»[7]7
  Названия придуманы автором. Все совпадения случайны.


[Закрыть], один из самых пафосных и дорогих гастрономов столицы. 250 миллилитров выжимки из цитрусовых стоили там пятьсот рублей, а клубничный нектар того же объема зашкаливал за тысячу!

Я взяла стаканчик с йогуртом и удивилась: он был приобретен в «Гривеннике», одном из самых дешевых супермаркетов. «Гривенник» постоянно ругают за товары низкого качества, но народ все равно его посещает. Однако странно! Получается, что Света одновременно ходила в две лавки: невероятно дорогую и очень дешевую. В «Рае еды» закупала соки, осетрину, черную икру и черешню, а в «Гривеннике» затаривалась йогуртом, кефиром и сосисками. Но если ты испытываешь финансовые трудности, зачем брать готовый сок? Легче купить фрукты и самой выдавить из них сок! Везде продаются соковыжималки на любой кошелек, и большинство из них вполне доступны.

Еще одна странность поджидала меня в ванной. Там на бачке унитаза стоял рулон туалетной бумаги самого плохого качества. Я пощупала пипифакс: да уж, следующий по жесткости – только наждак! Зато на держателе красуется нежно-розовая, трехслойная «катушка» с запахом персика. Не время, конечно, обсуждать вопрос, зачем ароматизировать то, что отправится в канализацию, но к чему Свете два варианта бумаги, и опять – самый дешевый и вызывающе дорогой? Кстати, купленный в том же «Гривеннике» рулон измотали больше чем наполовину, а персиковое безумие осталось почти целым. Шампунь, гель для душа, зубная паста и мыло удивления у меня не вызвали: простые, недорогие средства.

Глава 10

Комнат оказалось две. Одна выглядела обжитой, хоть и обставленной старой мебелью, но уютной. Похоже, Светлана испытывала большие финансовые трудности, у нее даже не было современного телевизора, на тумбочке высился двадцатилетней давности ящик.

В маленькой спальне стояли небольшой диван, письменный стол и кресло – все новое, купленное, похоже, не более месяца назад. Но постельные принадлежности, плед и даже занавески отсутствовали.

Я вернулась в большую комнату, села на продавленный диван, потом встала и отправилась на кухню. Первое, на чем задержался взгляд, была большая коробка с пиццей. Я открыла крышку. Кто-то съел несколько кусков, а на мойке обнаружились две вымытые тарелки и пара чистых чашек… Здесь явно ужинали двое.

Меня заколотило в ознобе. Сразу вспомнилась страничка из рукописи. Светлана Лукашина побежала купить Владимиру Мерзкому пиццу, она хотела таким образом продемонстрировать свою любовь к убийце Вари. Просто бред! Ни один нормальный человек в это не поверит. Но я сейчас нахожусь в квартире Светланы Лукашиной и вижу коробку, к крышке которой степлером прикреплен чек.

Я осторожно открепила бумажку и сунула в сумку. Неужели графоман и впрямь решил воплотить свой детективный шедевр в жизнь? Он прислал мне отрывок из рукописи… последняя фраза там была про кассиршу из пиццерии… Что она сказала Светлане? Надо узнать, где тут поблизости торгуют фастфудом, найти кассиршу и поговорить с ней. Похоже, я имею дело с психом. Он играет со мной, как кошка с мышкой! Мстит госпоже Васильевой за то, что та, являясь председателем жюри, не приказала присудить награду автору гениальной книги «Десять негритят»!

Я вскочила на ноги. Хватит сидеть, надо действовать! Для начала нужно снова переговорить со всеми соседками, которые обожают смотреть в глазок.

Татьяна распахнула дверь и улыбнулась мне, как старой знакомой.

– Че? Потрепались с Килькиной? Это она бумажку содрала?

– Немедленно расскажите все, что знаете, – рявкнула я.

– Не люблю про соседей сплетничать, – закатила глаза Таня, – и не уверена, лично не наблюдала… просто… ну почудилось!

– Начинай, – приказала я.

Таня вытерла руки о фартук.

– Может, зайдете? Только туфли скиньте, я на грязь нервная.

Крохотная кухня сияла удивительной чистотой, наверное, Таня с утра до ночи ходит по квартире с тряпкой и у нее явно нет домашних животных. Не успела последняя мысль прийти в голову, как из комнаты с громким мяуканьем вышла кошка-сфинкс, одетая в вязаную кофточку.

– Какая красавица! – воскликнула я. – Похожа на инопланетянку.

Таня подхватила киску и положила ее воротником себе на шею.

– Это моя доченька, – с гордостью сказала она. – Маркиза, победительница конкурсов, умница, вот только мерзнет все время, а летом, если солнце сильно печет, ее надо кремом от загара мазать.

– Давайте вспомним сегодняшнее утро, – велела я.

Татьяна стала гладить голову Маркизы.

– Встали мы поздно, вчера на выставке до вечера проколготились, котят всех продали. Повезло, влет весь помет ушел. Миша, муж мой, правда, сегодня с утра на рыбалку подался, у него работа сменная, три дня через три. А я до десяти провалялась. Пошла в туалет, слышу скрип Светкиной двери, она у нее такой звук издает, противный. Ну и посмотрела для порядка в глазок. Никого постороннего не увидела, только Килькина свою дверь открывала. Ну и запало мне сомнение: небось Наталья Петровна к Лукашиной шастала. Зачем? Ума не приложу! Может, это совпадение просто, да только дверь Светкина скрипела. Но не пойман – не вор.

– Как вы узнали, что Света умерла?

Таня заморгала.

– Просто! Менты вчера приехали, зашумели, у нас здесь двери и стены картонные, расселить давно обещают, другие дома снесли, а наш никак. Я еще очень удивилась, когда Светка сюда въехала, здание идет под снос, прописаться здесь невозможно.

– Почему? – спросила я.

Таня с удивлением посмотрела на меня.

– Не понимаете? Жильцам должны квартиры хорошие дать, меньшую площадь не имеют права предложить! Если даже на одну у вас было сто метров, то и поселят в таких же хоромах. У нас тут кое-кто развелся, теперь по две фатерки загребут, шельмы! И никакие операции с недвижимостью в домах под снос производить нельзя, а Светка сюда два года назад попала, когда уже все решения по дому были приняты. Ленка болтала, что у Лукашиной любовник богатый, видела она Светку в центре, в дорогом ресторане, но, думаю, перепутала. Кому пьяница нужна… Хотя…

Таня сняла кошку с шеи и положила ее на полукруглый диванчик.

– Мне-то кажется, что Светка не пила. Не пахло от нее, хотя порой невменяемая делалась. Наверное, не бухала, а кололась! Вот жизнь какая штука! Я вчера Светку живой видела и здоровой, а теперь она померла. Жуть берет, когда понимаешь – мы на нитке у Бога висим.

– Вы вчера видели Лукашину? Когда? – уточнила я.

– Ага, – закивала Таня. – Мы с Мишкой с утра подались на выставку, в семь уехали, чтобы место хорошее занять! Котят отлично продали, «розетку» получили, я прям от радости чуть не заплакала, да, видать, рано радоваться-то было…

Я внимательно слушала рассказ.

Пока Таня собирала кошку домой, складывала вольер, миски, поводки и прочее, Миша куда-то исчез. Она стала искать мужа и обнаружила того пьяным в кафе у входа.

– Идиот! – налетела Татьяна на супруга. – Кретин! Как теперь машину поведешь?

– Отстань, – лениво ответил мужик, но Таня не успокаивалась, возмущалась, топала ногами и в конце концов побежала нанимать такси. До автомобиля Миша дошел спокойно, мирно доехал до дома, а потом заартачился. Хорошо, шофер попался жалостливый, помог Тане вытащить хозяина. С огромным трудом она дотянула Михаила до скамеечки, он сел на нее и категорически отказался двигаться. Добрых четверть часа Таня уговаривала его, а потом Миша ударил жену кулаком в лицо.

Таня очень близорукая. Когда она упала, потеряла линзы. Мир моментально утратил четкие очертания, вместо людей возникли разноцветные пятна. Танечка схватила перевозку с кошкой, ощупью добралась до подъезда, поковыляла по лестнице вверх и едва не столкнулась со Светой, бежавшей вниз.

– Как вы узнали Свету? – удивилась я.

– У ней платье есть, – пояснила Таня, – желтое с черным, цвет вырвиглаз. Лица мне сослепу было не разобрать, а одежду легко. Ни у кого из наших такого прикида нет, ну я и спросила, куда, мол, несешься?

Света хрипло ответила Тане:

– За пиццей.

– Че у тебя с голосом? – спросила соседка.

– Простыла, – кашлянула Лукашина.

– Слушай, – обрадовалась Таня, – ты небось в микрорайон побежишь?

– Угу.

– Купи мне линзы, – попросила Татьяна, – понимаешь, Мишка…

Узнав о неприятности, Света коротко пообещала:

– Хорошо, – а потом вдруг добавила: – я гостя жду, Володю, он пиццу обожает. Хочу ему приятное сделать, мерзавцу!

Спустя короткое время Лукашина принесла Тане коробочку с линзами и ушла к себе. Потом со двора поднялся слегка протрезвевший Михаил, супруги затеяли свару и прекратили лаяться лишь в тот момент, когда с лестницы раздался грохот. Таня глянула в глазок и обомлела. Из квартиры Светы двое парней самого мрачного вида вытаскивали носилки с черным мешком.

– Во как, – испуганно твердила Таня, – пару часов назад здоровая была, пиццу есть собиралась, а потом… тушите свечи.

– Вы не обратили случайно внимания, не приходил к Лукашиной мужчина?

Таня помотала головой.

– Мы с Мишкой отношения выясняли, не до соседей было.

– Спасибо, – кивнула я, – пойду к Лене.

– Они с Муратом на рынок поехали, – отрапортовала Таня, – с кошелкой вышли, а потом его «Жигули» под окном закряхтели. Раньше восьми назад не припрут.

– А Наталья Петровна у себя?

– Утром в аптеку шастала, – отчиталась Таня, – не в нашу, к метро. У ней гипертония, наверное, врач чего нового прописал.

Я заморгала.

– Танечка, каким образом вы вычислили, где Килькина отоварилась медикаментами?

Женщина засмеялась.

– А пакетик? Если чуть вперед пройти, там третий микрорайон будет, в нем аптека есть, называется «Про»[8]8
  Названия придуманы автором. Все совпадения случайны. (Прим. авт.)


[Закрыть], они покупки в мешочки кладут, ярко-красные с синими буквами. Наши все в микрорайон бегают, близко, а к метро надо на автобусе катить, он по расписанию ходит, раз в час. Неудобно же! И у подземки все дороже: хлеб, газеты, аспирин. Но Наталья Петровна вернулась с желтым пакетом! А такие в аптеке «Цито» дают. Раз она туда намылилась, значит, ей новые таблетки выписали, которых в «Про» нет!

– Здорово, – с восхищением воскликнула я, – вы можете работать следователем.

Татьяна засмеялась.

– Ну уж нет, нас и тут неплохо кормят! Я и еще кой-чего заметила. Наталья продуктов приволокла, дорогих! Пакетик был из «Рая еды», может, она гостей ждет! Наверное, внучку ей привезут. Такая шебутная девка, как появится, у меня стены дрожат, носится и мячом по ним колотит! Вот, жду неприятностей! Раз соседка жрачкой запаслась, ща девочка появится. Хотя она ей раньше деликатесов не брала.

Попрощавшись с чрезмерно любопытной бабой, я вновь очутилась на лестничной клетке и позвонила в дверь к Килькиной.

– Бегу, бегу, – донеслось из квартиры, створка открылась, и я невольно вздрогнула.

Из темного коридора выглядывала директриса из моей школы, Анна Николаевна, которую маленькая Дашенька в свое время боялась до икоты.

– Ой, – помимо воли сказала я, – здрасти.

– Добрый день, – хорошо поставленным голосом ответила дама, и наваждение исчезло. Мне стало понятно, что она лишь похожа на строгую Анну Николаевну. Те же седые высоко зачесанные волосы, холодные карие глаза, тонкие губы, прямой нос, та же светлая кофточка, заколотая под воротничком брошкой-камеей, юбка до середины икры…

– Вы ко мне? – осведомилась дама.

Я откашлялась.

– Полковник Дарья Васильева, Московский уголовный розыск. Килькина Наталья Петровна?

Учительница быстро поправила прическу и приложила палец к губам.

– Пожалуйста, тише, у меня внук заболел! Температура за сорок подскочила, я думала, врач пришла. В чем дело?

Я удивилась: вроде соседка говорила о внучке, но, может, есть еще и внук?

– У вас была соседка, Светлана Лукашина. Что вы можете о ней рассказать?

Наталья Петровна моргнула.

– Ничего. Мы не общались.

– Совсем?

– Практически нет, здоровались при встрече, но слова «добрый день» вряд ли можно считать дружеской беседой, – пояснила Наталья Петровна.

– Говорят, она крепко пила.

– Не замечала, – равнодушно ответила Килькина, – достаточно приветливая особа, выглядела аккуратно. Мне некогда следить за соседями, я очень занята.

– Вы жили на одной площадке, – не успокаивалась я.

– Верно, – согласилась учительница, – извините, я не приглашаю вас в дом, ребенок спит. И потом, откровенно говоря, я не знаю, какую инфекцию он подцепил, может быть, что-то заразное.

– Меня не смущает беседа на лестнице, – улыбнулась я.

Наталья Петровна вышла из квартиры и прикрыла дверь.

– Право, это неучтиво, но, принимая в расчет обстоятельства, придется тут беседовать. Спрашивайте, мой племянник юрист, я отлично понимаю, насколько важны показания свидетелей, вот только настоящим свидетелем меня назвать трудно!

– Как вы узнали о смерти Светланы?

– Услышала шум на лестнице – у нас двери и стены чересчур тонкие, – почти дословно повторила слова Татьяны Килькина. – Не в обиду вам будет сказано, милиция излишне шумела. Хорошо, хоть дверь Лукашиной не вышибли, хотя ей теперь это уже без разницы! Бедная девочка!

– Девочка? – переспросила я.

– Светлана совсем юная, – сказала Наталья Петровна, – она плохо выглядела, но я работаю в основном с молодыми людьми и поняла, что ей около тридцати, никак не больше!

– Хорош ребенок, – хмыкнула я.

Килькина сложила руки на груди.

– В мои семьдесят любой человек моложе сорока кажется ребенком.

– Вы замечательно выглядите, – отметила я.

Учительница выпрямилась.

– Слежу за собой, утром бегаю по пустырю, обливаюсь холодной водой, а главное, не допускаю в сознание мрачных, депрессивных мыслей, они старят хуже прожитых лет. Я и детей этому учу – думай о людях хорошо, и они к тебе отнесутся так же, прогнозируй благополучный исход любого предприятия, и дело завершится удачно.

– Мне нравится ваш оптимизм, но вернемся к Лукашиной. Вы не общались?

– Нет.

– Никаких подробностей о ней не расскажете?

– Рада бы помочь, но не владею информацией.

– Неужели Света ни разу к вам не заглянула?

– Зачем?

– Соли одолжить, сахара, денег?

– Нет, такого не случалось, – развела руками Наталья Петровна, – ни она ко мне, ни я к ней не заходила.

– Вы в курсе, где Лукашина держала ключи от двери?

Килькина растерялась.

– Наверное, в сумке, – предположила она.

– Вас видели выходящей из ее квартиры, – откровенно обвинила я учительницу.

– Невероятно, – спокойно ответила Килькина. – Думаю, ваш информатор ошибся. Позовите этого человека сюда, пусть при мне повторит сию глупость!

– А кто сорвал печать с двери?

– Даже предположить не могу, – склонила голову набок Наталья Петровна.

– Не вы?

– Конечно, нет, – засмеялась пожилая дама. – Какой мне смысл? Уж не подозреваете ли вы меня в воровстве? Кстати, у Светланы взять было нечего, вопиющая бедность! Девочка даже не имела приличного телевизора!

– А откуда вы видете? Вы же не общались!

– Однажды, довольно давно, я заглядывала к Свете – мне по ошибке прислали ее счета. А насчет печати… право… неудобно… не хочу никого обвинять… поймите меня правильно. В подъезде полно детей, кто-то, наверное, пошалил. Школьники не подозревали, что совершают преступление, может… это элементарное баловство. Разрешите дать вам совет?

– С удовольствием приму, – сказала я.

– Не надо ловить ведьм, – вздохнула Наталья Петровна. – Трудно поймать черную кошку в темной комнате, в особенности если она там отсутствует. Наклейте новую бумажку, и дело с концом! Простите, бога ради, у меня курица варится, хочу внука бульоном накормить. Если у вас все, я пойду?

– Большое спасибо за помощь, – сказала я, и Наталья Петровна быстро исчезла за дверью.

Очутившись на улице, я расправила чек, открепленный от коробки с пиццей. Как знать – может, это тоненькая ниточка, за которую стоит потянуть? На клочке бумаги достаточное количество информации. Для начала здесь есть название «ООО „Хитохлеб“[9]9
  Название придумано автором, все совпадения случайны. (Прим. авт.)


[Закрыть], а еще указано время, когда касса пробила чек – 17.00. Будем надеяться, что кассирша запомнила женщину, которая купила «Четыре сыра» на вынос. Может, Светлана ей что-нибудь рассказала? Слабая надежда, но других зацепок у меня нет. Хотя кто-то ведь занимается делом об убийстве Лукашиной? И мне совсем не помешает пообщаться с этим человеком.

Я вынула телефон, набрала 02 и стала слушать бесконечные гудки. На двадцатом из аппарата понеслось частое пиканье. Я повторила попытку раз, другой, третий, потом обозлилась. Вот здорово, все операторы заняты, а если сейчас ко мне приближается громила с ножом? Без шансов быстро получить помощь от милиции! Между прочим, почти во всех американских детективных сериалах есть такая сцена: человек просыпается в своей спальне на втором этаже, слышит шум на первом, набирает «911», мгновенно слышит ответ, заявляет о грабителе, тут дверная ручка медленно поворачивается, дверь распахивается, появляется черная фигура, но… Со двора доносится громкий рев сирены – это примчались американские полицейские, горящие желанием спасти законопослушного налогоплательщика! Интересно, это преувеличение киношников или в США и впрямь столь замечательно работает служба спасения?