Текст книги "Дивеево. История места и святынь. Наставления святых. Современная жизнь"
Автор книги: Дарья Болотина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
С сестрой Михаила Васильевича, как повествует «Летопись» Серафима (Чичагина), приключилось еще более удивительное происшествие, также повлиявшее на создание и развитие будущей Дивеевской обители. Елене Васильевне Мантуровой в 1822 году было 17 лет, и она была помолвлена с молодым человеком, которого искренне и горячо любила. Но вдруг, по непонятной ей самой причине, она неожиданно отвергла жениха, а жизнь и характер ее в одночасье изменились самым странным образом. Свадьба расстроилась, а любовь к светской жизни и неуемная жажда веселья и забав пугали родных и не предвещали ничего хорошего. О духовном Елена Васильевна, конечно, не помышляла – до одного происшествия. По дороге на похороны деда девушка испытала очень сильное потрясение. Выходя из кареты на почтовой станции, чтобы выпить чаю, она испугалась чего-то до такой степени, что потеряла сознание. Ее горничная, решив, что барышня умирает, сказала: «Не позвать ли вам священника, барышня?» – и несколько раз повторила этот вопрос. После этого Елена Васильевна начала приходить в себя и даже с радостной улыбкой прошептала: «Да… да…» Когда явился священник, Елена Васильевна была уже в сознании, она исповедовалась и причастилась Святых Тайн, а затем целый день не отпускала от себя священника, как бы в страхе держась за его одежду. После похорон дедушки, вернувшись домой, Елена Васильевна рассказала брату и его жене следующее: «Оставаясь одна в карете, я немного вздремнула, и когда открыла глаза, то никого не было по-прежнему около меня. Наконец вздумала выйти и сама открыла дверцу кареты, но лишь ступила на подножку, невольно почему-то взглянула вверх и увидела я над своей головой огромного, страшного змия. Он был черен и страшно безобразен, из пасти его выходило пламя, и пасть эта казалась такой большой, что я чувствовала, что змий совершенно поглотит меня. Видя, как он надо мной вьется и все спускается ниже и ниже, даже ощущая уже дыхание его, я в ужасе не имела сил позвать на помощь, но, наконец, вырвалась из охватившего меня оцепенения и закричала: “Царица Небесная, спаси! Даю Тебе клятву никогда не выходить замуж и пойти в монастырь!” Страшный змий в одну секунду взвился вверх и исчез… Но я не могла прийти в себя от ужаса!..»[28]28
Серафим (Чичагов), сщмч. Летопись…
[Закрыть]
Далее «Летопись» рассказывает, что после этого характер Елены Васильевны совершенно изменился. Она сделалась серьезной, духовно настроенной, бросилась читать сочинения святых отцов, желая поскорее уйти в монастырь. Мирская жизнь ей опротивела. Вскоре Елена Васильевна поехала в Саров к отцу Серафиму просить его благословения на монашество. Батюшка крайне удивил ее, сказав: «Нет, матушка, что ты это задумала! В монастырь – нет, радость моя, ты выйдешь замуж!» «Что это вы, батюшка!! – испуганно сказала Елена Васильевна. – Ни за что не пойду замуж, я не могу, дала обещание Царице Небесной идти в монастырь, и Она накажет меня!» Но старец стоял на своем и твердил одно: «Нет, нет, радость моя, тебе уже никак нельзя, ты должна и непременно выйдешь замуж, матушка!» Елена Васильевна уехала недовольная, разочарованная и, вернувшись домой, много молилась, плакала, прося у Царицы Небесной помощи и вразумления. Чем больше она плакала и молилась, тем сильнее разгоралось в ней желание посвятить себя Богу. Много раз проверяла она себя и все более и более убеждалась, что все светское, мирское ей не по духу, и она совершенно изменилась. Несколько раз Елена Васильевна ездила к отцу Серафиму, но он все твердил, что она должна выйти замуж. Так целых три года готовил ее святой к предстоящей перемене в ее жизни и к поступлению в Серафимову общину, которую он начал устраивать в 1825 году, и заставлял работать над собою, упражняться в молитве и приобретать необходимое терпение. Она, конечно, этого не понимала, доходя чуть не до отчаяния. Сильно негодуя на отца Серафима, она решилась более не обращаться к нему и съездить в Муром в женский монастырь. Там ей игуменья, конечно, сказала только приятное, и Елена Васильевна тотчас купила себе в Муромском монастыре келью. По возвращении домой она стала совсем уже собираться, прощаться, но перед окончательным отъездом все-таки не вытерпела и отправилась в Саров проститься со старцем. Каково же было ее удивление и каков ужас, когда вышедший к ней навстречу отец Серафим, ничего не спрашивая, прямо и строго сказал ей: «Нет тебе дороги в Муром, матушка, никакой нет дороги и нет тебе и моего благословения! И что это ты? Ты должна замуж выйти, и у тебя преблагочестивейший жених будет, радость моя!» Прозорливость старца обезоружила Елену Васильевну. Она почувствовала, что без отца Серафима и его духовных наставлений не сможет жить. Отец Серафим приказал ей пожертвовать Муромскому монастырю данные за келью деньги и не ездить больше туда. Но Елена Васильевна на этот раз не почувствовала отчаяния, а, напротив, вполне смирилась и возвратилась домой, заливаясь слезами. Она опять заперлась в своей комнате, молилась, постилась, а через полгода опять поехала в Саров и стала неотступно, но смиренно просить старца благословить ее на подвиг монашества. На этот раз отец Серафим сказал ей: «Ну, что ж, если уж тебе так хочется, то пойди вот, за 12 верст отсюда есть маленькая общинка матушки Агафьи Семеновны, полковницы Мельгуновой, погости там, радость моя, и испытай себя!» В восторге и радости из Сарова Елена Васильевна направилась прямиком к матушке Ксении Михайловне, после чего обосновалась в Дивееве, не прекращая духовно и умственно повторять Молитву Иисусову. Ей было тогда 20 лет.
В записках протоиерея Василия Садовского и Н. А. Мотовилова говорится, что через месяц после переезда Елены Васильевны в Дивеево ее потребовал к себе батюшка отец Серафим и сказал: «Теперь, радость моя, пора уже тебе и с женихом обручиться!» Елена Васильевна, испуганная, зарыдала и воскликнула: «Не хочу я замуж, батюшка!» Но отец Серафим успокоил ее, говоря: «Ты все еще не понимаешь меня, матушка! Ты только скажи начальнице-то, Ксении Михайловне, что о. Серафим приказал с Женихом тебе обручиться, в черненькую одежку одеться… Ведь вот как замуж-то выйти, матушка! Ведь вот какой Жених-то, радость моя!» Много и усладительно беседовал с ней отец Серафим, говоря: «Матушка! Виден мне весь путь твой боголюбивый! Тут тебе и назначено жить, лучше этого места нигде нет для спасения; тут матушка Агафья Семеновна в мощах почивает; ты ходи к ней каждый вечер, она тут каждый день ходила, и ты подражай ей также, потому что тебе этим же путем надо идти, а если не будешь идти им, то и не можешь спастись. Ежели быть львом, радость моя, то трудно и мудрено, я на себя возьму; но будь голубем, и все между собою будьте как голубки. Вот и поживи-ка ты тут три-то года голубем; я тебе помогу, вот тебе на то и мое наставление: за послушание читай всегда Акафист, Псалтирь, псалмы и правила с утренею отправляй. Сиди да пряди, а пусть другая сестра тебе все приготовляет, треплет лен, мыкает мочки, а ты только пряди и будешь учиться ткать; пусть сестра сидит возле тебя да указывает. Всегда будь в молчании, ни с кем не говори, отвечая только на самые наинужнейшие вопросы, и то „аки с трудом“, а станут много спрашивать, отвечай: я не знаю! Если случайно услышишь, что кто неполезное между собою говорит, скорее уходи, „дабы не внити во искушение“. Никогда не будь в праздности; оберегай себя, чтобы не пришла какая мысль; всегда будь в занятии. Чтобы не впадать в сон, употребляй мало пищи. В среду и пяток вкушай только раз. От пробуждения до обеда читай: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешную! А от обеда до сна: Пресвятая Богородица, спаси нас! Вечером выйди на двор и молись 100 раз Иисусу, 100 раз Владычице и никому не сказывай, а так молись, чтобы никто того не видал, даже бы и не подумал, и будешь ты аки Ангел! И пока Жених твой в отсутствии, ты не унывай, а крепись лишь и больше улыбайся; так молитвою, вечно-неразлучною молитвою и приготовляй все. Он и придет ночью тихонько и принесет тебе кольцо, перстенек, как Екатерине-то великомученице матушке. Так вот три года и приготовляйся, радость моя, чтобы в три года все у тебя готово бы было. О, какая неизреченная радость-то тогда будет, матушка! Это я о пострижении тебе говорю, матушка; через три года постригайся, приуготовив себя, ранее не нужно; а как пострижешься-то, то будет у тебя в груди благодать воздыматься все более и более, а каково будет тогда! Когда Архангел Гавриил, представ пред Божией Матерью, благовестил Ей, то Она немного смутилась и тут же сказала: „Се раба Господня! Буди Мне по глаголу твоему!“ Тогда вот и ты скажи также: „Буди мне по глаголу Твоему!“ Вот о каком браке и Женихе я тебе толкую, матушка; ты слушай меня и никому до времени того не говори, но верь, что все мною реченное тебе сбудется, радость моя!»[29]29
Серафим (Чичагов), сщмч. Летопись…
[Закрыть]
Елена Васильевна с радостью возвратилась в Дивеево, и, облачившись в монашескую одежду, стала нести прежние свои подвиги, пребывая в непрестанной молитве, в постоянном созерцании и совершенном молчании. Батюшка Серафим благословил Михаила Васильевича Мантурова построить для сестры небольшую новую келью, в которой она и поселилась со своей крепостной девушкой Устиньей, чрезвычайно любившей ее. Устинья скончалась, и после ее ухода Елена Васильевна пригласила к себе жить Ксению и Агафью, которые были послушницами.
Отец же Серафим после исцеления М. В. Мантурова продолжил принимать посетителей. А также принимал участие в устроении Дивеевской общины – прежде всего, духовно окормляя насельниц, но не только. Он узнавал о планах на будущее этой общины, отправляя к начальнице Ксении Михайловне послушниц, о которых молился каждый день. Со своей стороны, сестры при необходимости обращались за духовными советами и благословением к батюшке Серафиму. Это было в начале 1820-х гг., а около 1825 года стала ходить и сама добродетельная начальница Дивеевской общины, Ксения Михайловна, которую батюшка называл: «огненный столб от земли до неба» и «терпуг духовный». Конечно, старица Ксения глубоко уважала и высоко почитала отца Серафима, но так и не согласилась изменить устав, который казался тяжелым, как Преподобному, так и всем спасавшимся в общине сестрам.
Старица Прасковья Ивановна, впоследствии монахиня Серафима, показала, что отец Серафим незадолго до своей кончины говорил ей: «У вас, матушка, первоначальница-то мать Александра больших и высоких лиц была! Я и поднесь ее стопы лобызаю! Вот она обитель заводила, а я возобновлю! Она почивать в мощах у вас будет, матушка!»
Между тем, число дивеевских сестер уже настолько умножилось за это время, что требовалось увеличить и их владения; но это было невозможно. Батюшка Серафим, призвав к себе Ксению Михайловну, стал уговаривать ее заменить тяжелый Саровский устав более легким, но она и слышать не хотела. «Послушайся меня, радость моя!» – говорил отец Серафим – но непоколебимая старица, наконец, ответила ему: «Нет, батюшка, пусть будет по-старому, нас уже устроил отец строитель Пахомий!» Тогда отец Серафим отпустил начальницу Казанской общины, видя, что заповеданное ему великой старицею матерью Александрою более не лежит на его совести. Или же, рассудил он, не пришел тому еще час воли Божией. Временно святой перестал вникать в дела общинки, и только иногда, если ему было специально открыто свыше, посылал избранных Божьей Матерью сестер на жительство в Дивеево, говоря: «Гряди, чадо, в общинку, здесь, поблизости, матушки-то полковницы Агафии Семеновны Мельгуновой, к великой рабе Божией и столпу, матушке Ксении Михайловне – она всему тебя научит!»[30]30
Серафим (Чичагов), сщмч. Летопись…
[Закрыть]
Глава 5
Мельничная община
Как пишет «Летопись», батюшка Серафим желал научить сестер истинной, внутренней простоте жизни и легчайшему приобретению благодати Духа Святого именно тем способом, какому и сам научился из многолетней собственной духовной опытности. Именно поэтому он стремился смягчить строгость устава Казанской общины. Но, поскольку Ксения Михайловна не согласилась, батюшка Серафим оставил свои попытки убедить ее. Вместо этого, по повелению Пресвятой Богородицы, он стал предпринимать усилия для создания другой сестринской общины, которой, наряду с Казанской, предопределено было стать основанием Серафимо-Дивеевского монастыря.
В записках Н. А. Мотовилова об основании Мельничной обители отца Серафима говорится так: «…Сам батюшка Серафим лично мне, а также и многим, постоянно говаривал. Пробираясь, по обычаю, сквозь чащи леса по берегу реки Саровки к своей дальней пустынке, увидал он ниже того места, где был некогда Богословский колодезь, и почти близ берега реки Саровки, Божию Матерь, явившуюся ему тут (где ныне колодезь его, и где тогда была лишь трясина), а дальше и позади Ее на пригорке двух Апостолов: Петра Верховного и Апостола Евангелиста Иоанна Богослова. И Божия Матерь, ударив жезлом землю так, что искипел из земли источник фонтаном светлой воды, сказала ему: “Зачем ты хочешь оставить заповедь рабы Моей Агафии – монахини Александры? Ксению с сестрами ее оставь, а заповедь сей рабы Моей не только не оставляй, но и потщись вполне исполнить ее, ибо по воле Моей она дала тебе оную. А Я укажу тебе другое место, тоже в селе Дивееве, и на нем устрой эту обетованную Мною обитель Мою. А в память обетования, ей данного Мною, возьми с места кончины ее из общины Ксении восемь сестер”. И сказала ему по именам, которых именно взять, а место указала на востоке, на задах села Дивеева, против алтаря церкви Казанского явления Своего, устроенного монахинею Александрою. И указала, как обнести это место канавою и валом; и с сих восьми сестер повелела ему начать обитель сию, Ее четвертого вселенского жребия на земле, для которой приказала сначала из Саровского леса ему срубить двухпоставную ветряную мельницу и келии первые, а потом, по времени, соорудить в честь Рождества Ее и Сына Ее Единородного двухпрестольную церковь для сей обители, приложив оную к паперти церкви Казанского явления Своего Дивеевской монахине Александре. И Сама дала ему для сей обители устав новый и нигде до того времени ни в какой обители еще не существовавший. И за непременное правило поставила заповедь, чтобы в сию обитель не дерзала быть принимаема ни одна вдовица, а принимал бы и он, и потом бы всегда принимались бы лишь одни девицы, на прием которых Сама Она изъявит свое благоволение; и обещалась Сама быть всегдашнею Игумениею сей обители Своей, изливая на нее все милости Свои и всех благодатей Божиих, благословения со всех Своих трех прежних жребиев: Иверии, Афона и Киева. Место же, где стояли Пречистые стопы Ног Ее и где от ударения жезлом Ее искипел источник и принял целебность на память будущих родов выкопаньем тут колодца, обещала дать водам оного большее благословение Свое, чем некогда имели воды Вифезды Иерусалимской».[31]31
Серафим (Чичагов), сщмч. Летопись…
[Закрыть]
Впоследствии на месте явления Божьей Матери отцу Серафиму был устроен колодец, отличающийся чудотворной силою, а ниже, вблизи его, существует прежний Богословский колодезь. Старец пожелал возобновить Богословский родник, что и было сделано летом одна тысяча восемьсот двадцать шестого года.
Далее Н. А. Мотовилов пишет, что «батюшка о. Серафим основал обитель не по простой своей человеческой мысли и по примеру, где-либо до него существовавшему, но решительно лишь по одному особенно нарочито насчет этой обители его, бывшему ему личному явлению Самой Божией Матери; и не только устав сей обители и молебное правило, и житейское законоположение для оной опять-таки не сам придумал, а все по единственной воле Ее, из уст в уста возвещенной ему, установил; но даже и ни одной девицы в оную по своему личному желанию, избранию или усмотрению не принял, а хотя и принял иных, но когда Матерь Божья не одобряла его выбора, возбраняла ему в том, то он уже не держал их более тут, а отсылал в другую общину к Ксении Михайловне, чем самым и мне объяснены и явственны различие между ними и их несметную раздельность и полную друг от друга независимость и всецелую каждой из этих общин фундаментальную самостоятельность».[32]32
Там же.
[Закрыть]
Во исполнение этого необычного повеления Божьей Матери преподобный Серафим однажды потребовал к себе Мантурова. Взяв колышек, он перекрестился, поцеловал его, то же самое велел сделать Михаилу Васильевичу, потом поклонился тому в ноги и сказал: «Ступай ты, батюшка, в Дивеево; как придешь, стань там напротив самого среднего алтарного окна Казанской церкви, отсчитай столько-то шагов… и как отсчитаешь их, батюшка, тут будет межка; вот от нее ты еще, батюшка, отсчитай столько-то шагов… и придет пахотная земля; потом отсчитай еще столько-то шагов… и придет луговина; тут как придешь, по глазомеру рассчитай, батюшка, где придется самая срединка, да в срединке-то самой этот колышек и вбей, чтобы хоть немного, а видно бы его было; вот, батюшка, что прошу тебя, сделай это!» Поехал Михаил Васильевич в Дивеево и, очутившись на указанном батюшкой заглазно месте, пришел просто в ужас от удивления. Это было только поле, и все его шаги сошлись с батюшкиными размерами. Мантуров исполнил все в точности и вбил колышек в назначенном месте. Когда Михаил Васильевич вернулся с докладом к батюшке, то отец Серафим опять молча поклонился ему в ноги и был необыкновенно радостен и весел. Целый год отец Серафим ничего не вспоминал о колышке и отмеренном поле в Дивееве, так что Михаил Васильевич, ровно ничего не зная и не понимая в притче великого старца, порешил, что отец Серафим забыл уже это. Но вдруг батюшка, потребовав Михаила Васильевича к себе, дал ему на этот раз уже четыре небольших колышка, перекрестившись, поцеловав их, и заставил Мантурова сделать то же, поклонился ему в ноги и сказал: «Теперь, батюшка, сходи опять туда же в Дивеево, на то место, где, помнишь, ты в прошлый год вбил колышек, и там, по равному же размеру, по четырем углам, около большого-то колышка, и вбей эти четыре; а чтобы как-либо не затерялись они, батюшка, ты возьми камешков, да и положи на них по кучке, чтобы после не спутаться, а заметно бы место их было!» Исполнив в точности, Мантуров вернулся с докладом к батюшке. Отец Серафим опять молча, но весело и радостно встретил его и поклонился ему в ноги. Терялся Михаил Васильевич в догадках, что это все значило и что должно совершиться, а спросить не осмеливался. Наконец в 1826 году на этом самом месте возникла мельница – питательница дивеевских сирот.[33]33
Серафим (Чичагов), сщмч. Летопись…
[Закрыть]
Закладка мельницы на месте, указанном преподобному Серафиму Царицей Небесной, состоялась 9 декабря (старого стиля) 1826 года, в праздник зачатия праведной Анной Пресвятой Богородицы. Поэтому и новая община стала называться Мельничной. Подготовкой всех материалов, необходимых для стройки, занимался отец Серафим. Спустя время он благословил сестер на вывоз леса в городе Саров для строительства мельницы. Чудесным образом, по Божьему промыслу, устроилось дело о пожертвовании земли, на которой обустроена была Мельничная община. Земля, предназначенная для возведения мельницы, принадлежала одному местному помещику, Баташеву, приказчик которого отказывался пойти навстречу отцу Серафиму и сестрам. Но случилось так, что родственница Баташева приехала в Саров к отцу Серафиму и с любовью обещала уступить этот участок, оформив его как свою долю в семейном имуществе. Причем первоначально она пожертвовала одну десятину земли, а впоследствии подарила целых три. Эта земля была отмежевана зимой 1829 года. Весной этот участок земли по поручению отца Серафима обрыли канавкой.
О радости батюшки отца Серафима, когда он получил в подарок три десятины земли, свидетельствует нам любимая батюшкой сестра Ксения Васильевна, будущая монахиня Капитолина. Когда она пришла к отцу Серафиму, он, весь сияющий, воскликнул: «Видишь ли, матушка, как Сама Царица Небесная схлопотала нам землицы, вот мы тут мельницу-то и поставим!»[34]34
Серафим (Чичагов), сщмч. Летопись…
[Закрыть]
Пока не были построены кельи, до глубокой осени, сестры жили прямо в мельнице, занимаясь рукоделием. В отличие от Казанской общины, где девушки-сироты спасались вперемешку со вдовами, в Мельничную изначально принимались только девицы. Лишь в конце октября была возведена первая келья, в которой сначала помещались все вместе. Через некоторое время отец Серафим благословил их строить другие кельи для вновь приходящих сестер. Следующим летом, 7 июля 1827 года, заработала и мельница.
Батюшка Серафим, по приказанию Божьей Матери, перевел в Мельничную из общины матери Александры семерых сестер. Восьмой он считал Елену Васильевну Мантурову, которую хотел сделать начальницей, но она, во всем остальном беспрекословно слушавшаяся святого, отказалась наотрез, и до самой смерти жила при Казанской церкви, вскоре, впрочем, скончавшись смертью праведницы. Имена семи сестер: первая – Прасковья Степановна Шаблыгина, девушка из крестьян деревни Вертьяново (впоследствии монахиня Пелагия); вторая – Евдокия Ефремовна, девица из крестьян села Аламасова (впоследствии монахиня Евпраксия), высокой жизни, удостоившаяся быть в 1831 году в день Благовещения при посещении отца Серафима Царицей Небесной со святыми; третья – Ксения Ильинична Потехина, крестьянская девица деревни Вилейки (впоследствии последняя начальница Мельничной общинки и благочинная Дивеевского монастыря монахиня Клавдия); четвертая – Ксения Павловна; пятая – Прасковья Ивановна (впоследствии монахиня Серафима); шестая – Дарья Зиновьевна и седьмая – Анна Алексеевна. Все эти девушки ранее были самим старцем определены в общину Агафьи Семеновны Мельгуновой. Для духовного руководства отец Серафим поручил их всех Дивеевскому священнику отцу Василию Садовскому, которого назначил быть и духовником для них, говоря, что на это есть воля и Божия, и Пресвятой Богородицы, и его собственное благословение.
По свидетельству Серафима (Чичагина), жизнь в Мельничной общине походила на апостольские времена единством духа и горячей любви ко Христу, Царице Небесной и батюшке Серафиму, а также взаимной любовью между сестрами, хотя жили бедно и питались скудно. Около года мельничные сестры ходили на трапезу в прежнюю обитель, но эти «странствования» были и утомительны, и приносили с собой дополнительные скорби. Поэтому отец Серафим благословил печь хлеб и варить квас у себя, отдельно от дивеевских. Одна из сестер, Мария Ивановна, назначена была для приготовления трапезы. Преподобный сам попробовал стол своих «мельничных сирот», который изредка приносили ему, по его желанию. Сестры часто посещали отца Серафима для совета и благословения. А вновь поступающих он заставлял приходить чаще других, чтобы преподать им духовное назидание. Отец Серафим нередко исцелял сестер от недугов.
Однако Преподобного очень заботило, что у сестер новой общины нет собственного храма. «А ходить-то им в приходскую, где крестины да свадьбы, не приходится: ведь они девушки, – говорил святой своему другу и „послушнику“ Михаилу Васильевичу Мантурову. – Радость моя! Бедная-то общинка наша в Дивееве своей церкви не имеет, а Царице Небесной угодно, чтобы была у них своя церковь к паперти же Казанской церкви пристроена, так как паперть эта достойна алтаря, батюшка! Ведь матушка Агафия Семеновна, стоя на молитве, всю токами слез своего смирения омыла ее; вот, радость моя, и выстрой ты храм этот Рождеству Сына Ее Единородного – сиротам моим!» Именно Мантурову, сохранивше[35]35
Серафим (Чичагов), сщмч. Летопись…
[Закрыть]му деньги от продажи имения по приказу отца Серафима, предстояло выстроить храм для сестер Мельничной общины. Интересно, что по предсказаниям святого несколько благотворителей, первоначально предполагавших помочь вновь созидаемой обители, по разным причинам отказались. Следует полагать, что их жертва была менее угодна Спасителю мира. В результате церковь Рождества Христова создалась на средства человека, принявшего на себя добровольно подвиг нищенства.
Вообще, вокруг создания и первых лет существования Мельничной общины происходило множество нелогичных и странных – с житейской точки зрения – событий, которые впоследствии получали глубокое чудесное объяснение. Связано это было, прежде всего, с удивительными предсказаниями самого преподобного Серафима Саровского. Обладая особым духовным даром от Господа, он провидел не только скрытые грехи и намерения людей, но и будущее. От некоторых меценатов, желавших благотворить новой общине, он не благословлял принимать помощь, говоря сестрам: «Запомни раз навсегда: не всякие деньги угодны Господу и Его Пречистой Матери! И не всякие деньги попадут в обитель мою, матушка! Мало ли что, другие бы и рады дать, только возьми, да не всякие-то деньги примет Царица Небесная. Смотря какие деньги; бывают деньги обид, слез и крови! Нам такие не нужны, мы не должны принимать их, матушка!»[36]36
Серафим (Чичагов), сщмч. Летопись…
[Закрыть]
Вскоре одна из семи мельничных сестер, Ксения Павловна, скончалась, и отец Серафим начал присылать в свою обитель новых сестер – непременно девиц: Прасковью Семеновну Мелюкову, крестьянскую девушку деревни Погиблово; любимицу свою Ксению Васильевну Путкову (впоследствии монахиню Капитолину); Анисью Семеновну; Агафью Ивлевну и Екатерину Егоровну. По свидетельству Н. А. Мотовилова, святой объяснил ему это установленное им правило поступления в Мельничную обитель так: «Как я и сам – девственник, батюшка, то Царица Небесная благословила, чтобы в обители моей были бы только одни девушки!» На все начальнические послушания отец Серафим приказал назначать тоже только девиц и никоим образом не вдов; также и в церковные должности, которые обязательно должны все быть исправляемы сестрами Мельничной обители. Вдовиц, желающих поступить в обитель, батюшка Серафим сразу посылал в Казанскую общину, к Ксении Михайловне Кочеуловой. Этому он давал следующее духовное объяснение: «К нам придут вдовицы и отроковиц с собою приведут. Но мы [т. е. девственники. – Сост.], матушка, особенных чувств от вдовиц. Они во многом отличны от нас. Девица услаждается только Сладчайшим Иисусом, созерцает Его в страданиях, и вся свободная духом, служит Господу, а у вдовицы много воспоминаний о мирском: “Как хорош был покойник-то наш, какой он был добрый человек,” – говорят они».[37]37
Денисов Л. И. (епископ Арсений). Житие, подвиги, чудеса, духовные наставления и открытие святых мощей преподобного и богоносного отца нашего Серафима, Саровского чудотворца. М., 1904.
[Закрыть]
«Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря» рассказывает, что жизнь мельничных сестер отец Серафим устроил на новых началах – по уставу, данному Самой Царицей Небесной. Кроме духовных подвигов сестры были обязаны жить в строгости и заниматься физическим трудом. Для работ, непосильных девушкам, при мельнице находился еще старик-работник. Батюшка считал непосильным правило Саровских иноков, которого строго придерживались в Казанской общине матери Александры. Отец Серафим дал повседневное правило, преподанное ему Богородицей, состоящее из довольно большого числа молитв, но кратких. Его следовало исполнять несколько раз в течение дня, причем трудящимся сестрам разрешалось прочитывать все эти краткие молитвы, одну за другой, даже на ходу или в процессе работы. Божия Матерь запретила отцу Серафиму делать обязательным чтение акафиста, чтобы не сделать правило непосильным и не наложить лишнего греха на тех сестер, которые не будут успевать его прочитывать. В воскресенье дана была заповедь обязательно служить пред Литургией Параклис Божией Матери, весь нараспев, по нотам. Также отец Серафим приказал сестрам непременно исповедоваться и приобщаться во все посты и, кроме того, двунадесятые праздники, не мучая себя мыслью, что недостоин, «так как не следует пропускать случая как можно чаще пользоваться благодатью, даруемой приобщением Св. Христовых Тайн. Стараясь, по возможности, сосредоточиться в смиренном сознании всецелой греховности своей, с упованием и твердой верой в неизреченное Божие милосердие, следует приступить к искупляющему все и всех Св. Таинству». [38]38
Серафим (Чичагов), сщмч. Летопись…
[Закрыть]В XIX веке подобный подход к исповеди и Причастию был нетрадиционным: принято было приступать к этим Таинствам всего раз в год (Великим постом), редко кто исповедовался и причащался три-четыре раза в год, во все длительные посты. Однако заповеданное преподобным Серафимом отношение к исповеди и принятию Св. Таин никак не было новшеством – ведь в свое время древние христиане причащались практически за каждой Божественной литургией, поскольку это Таинство соединяет человека со Христом. Именно за это и ратовал великий святой, Серафим Саровский.
Поучения преподобного Серафима Дивеевским (мельничным) сестрам
Святой Серафим, в целом упоминая будущее и вселенскую слабость к концу человеческого рода, в частности имея в виду какую-то женскую немощь, настаивал на том, что не нужно совершать во время поста подвиги, которые могут оказаться не по силам любому верующему человеку, а велел прежде всего не предаваться унынию. «Нет хуже греха, матушка, и ничего нет ужаснее и пагубнее духа уныния!» – говорил батюшка Серафим.[39]39
Там же.
[Закрыть]
В заключение отец Серафим еще повелел, чтобы сестры кушали не стесняясь, когда и сколько угодно, хотя бы даже и ночью, но никогда не жили бы в одиночку и не оставались бы одни ни в келье, ни в дороге.[40]40
Там же.
[Закрыть]
Поскольку Мельничная община была задумана как отдельная (от Казанской), то чрезвычайно важным было, разумеется, устройство особого храма для мельничных сестер, и об этом радел преподобный Серафим. Из записок протоиерея Василия Садовского нам в подробностях известна история построения и освящения церквей Дивеевской обители – во имя Рождества Христова и Рождества Пресвятой Богородицы. Закладка первой из них состоялась в 1828 году по благословению епископа Нижегородского Афанасия. Христорождественский храм возводился в связи с колокольней Казанской церкви с западной стороны и предполагался сперва одноэтажный, на высоком фундаменте. Склад строительных материалов был организован в доме отца Василия, а организатором и главным попечителем постройки был Михаил Васильевич Мантуров.
«В 1829 году церковь эта была уже готова, – пишет отец Василий Садовский, – что поистине замечательно! Церковь во имя Рождества Христова, а освящалась в день Преображения Господня! Так пожелал батюшка Серафим, которому представили мы все препятствия к выполнению этого желания, так как: а) нет того положения, а потому и не знаем, неизвестно, как сочетать три службы – двух двунадесятых праздников и обновления храма; б) что в церкви нет еще ни одного образа и входа еще даже не сделано. На все это батюшка только ответствовал: “Если церковь не будет освящена в этот день, то так и останется не освященною вплоть до будущего года и опять же до праздника Преображения Господня, в который должна она быть освящена, потому что Господу так угодно, батюшки! А ты знаешь, что человеку невозможно, то Господу всегда и во всем!”» Однако преподобный Серафим знал, кому поручить столь затруднительное, [41]41
Серафим (Чичагов), сщмч. Летопись…
[Закрыть]с точки зрения церковного устава, дело. Он отправил М. В. Мантурова в Нижегородский Благовещенский монастырь к тамошнему архимандриту Иоакиму – первейшему уставщику. Отец Иоаким приехал и смог составить чин богослужения так, чтобы соединить все три службы вместе. Поэтому храм был освящен в положенный на то батюшкой Серафимом день согласно его пожеланиям.
