Текст книги "Мастера особых поручений"

Автор книги: Дарья Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Тавьер не сомневался, что все, кому нужно, прекрасно знают его в лицо, но провоцировать подручных Шила не стал и проявил вежливость: сменил привычный, серый с красной отделкой форменный китель на безликий гражданский костюм. Хороший, но безнадежно устаревший по меркам столичного общества. Что поделать, изменял привычной форме начальник Тайной канцелярии настолько редко, что с трудом мог вспомнить предыдущий случай. Форменная одежда удобна, выглядит пристойно и допустима – в парадном варианте – даже для официальных торжественных собраний на высочайшем уровне, так какой смысл отказываться от нее без особого повода? Тем более что Тавьер уже много лет не находился на службе только тогда, когда спал.

Иначе маскироваться он, впрочем, не стал, ограничился артефактом для отвода глаз случайных свидетелей.

Ночные улицы Глоссы были тихи и пустынны, из-за комендантского часа около полуночи на них попадались только патрули. С парой патрулей Тавьер столкнулся, пришлось отключать артефакт и предъявлять документы, после чего вопросы снимались. Пока добрался до нужного места, сделал себе мысленную пометку поблагодарить начальника городской стражи за бдительность и за то, что на амуниции патрульных не экономили. Артефакт на безопаснике, конечно, являлся не сложной штучной игрушкой, но вещью достаточно сильной, и заметить эти чары было не так-то просто.

Возле ресторана, расположенного в нескольких кварталах от Королевской площади, Тавьера ждали. Один служащий тут же забрал лошадь – с агниями,[35]35
  Агнии – род огненных духов. Чаще всего имеют вид крупной, около полутора метров от кончика носа до кончика хвоста, ящерицы с длинным рядом шипов на спине и кожистыми крыльями. Некоторыми неспециалистами ошибочно причисляются к драконам.


[Закрыть] двигающими моторы, у Ильнара была взаимная неприязнь, поэтому перемещаться он предпочитал верхом. Второй работник ресторана, одетый в красно-белую униформу, гостеприимно распахнул перед единственным посетителем тяжелые двери пустого, спящего здания. Вид ресторан сейчас имел зловещий, но Тавьер только усмехнулся своим мыслям и молча двинулся туда, куда приглашали.

Через зеркальное фойе, освещенное парой тусклых огней, позволяющих разве что не натыкаться на стены. Через большой обеденный зал, где в сумраке тоскливо белели пустые скатерти. По широкой винтовой мраморной лестнице, где также экономили на освещении.

По второму этажу тянулся длинный широкий коридор, опять же зеркальный. Здесь, за крепкими звуконепроницаемыми дверьми, располагались отдельные кабинеты для желающих уединения. В один из таких Тавьера и проводили, к ожидающему там человеку.

Шило имел вид благодушного, давно уже растерявшего молодецкую прыть купца. Вальяжный брюнет с тщательно зализанными короткими волосами, одетый демонстративно дорого и оттого безвкусно. Нагловатый, но щедрый богатством, доставшимся легко и недавно. Такой нахамит обслуге, но отблагодарит звонкой монетой, будет расстилаться в славословиях перед высокопоставленными чиновниками и богачами, внутренне ненавидя их. Отец большого шумного семейства, который, почти не скрываясь, содержит, помимо жены, молодую красивую любовницу.

Понятный, предсказуемый образ, выверенный тщательно, до последней детали.

– Кого я вижу, дорогой друг! – расплылся в масленой улыбке мужчина, поднимаясь навстречу гостю. – Сар Тавьер! Боги, вы все же милостивы к своему ничтожному рабу!

– Шило, давай без этого, – поморщился Ильнар, когда провожатый закрыл дверь за его спиной, оставив мужчин вдвоем. Защитный контур – к слову, весьма неплохой – тоже замкнулся, и гость увернулся от крепких объятий. – Ты знаешь, я терпеть не могу эту твою маску.

– Какой же ты занудный! – рассмеялся хозяин. – А поговорить?

– Садись, поговорим, – спокойно предложил Тавьер, без приглашения устраиваясь за столом.

– Угощайся, – совершенно не обиделся Шило, плюхнувшись напротив. – Или тебе не до еды – тоже?

– Не дождешься, – возразил Ильнар. – Раз уж я приехал сюда среди ночи, не могу не отдать должное таланту твоего повара. Как семейство?

– Вывез пока из Глоссы, береженого боги берегут, – ответил хозяин.

– И Сайну?

– Так она и согласилась, – проворчал Шило. – Ругается и проклинает того, кого ты так старательно ищешь: траур, люди сидят по домам, театр закрыт, и всех артистов пока разогнали.

– Траур всего на несколько дней, можно и потерпеть, – пожал плечами Ильнар.

– Я ей то же самое говорю. Но сам понимаешь – темперамент!

Молодая певица Сайна Окко несколько лет назад приехала в Туран из Омаки. Сейчас она, во многом благодаря протекции Шила, стала одной из ярчайших звезд столичной оперетты: в театральном мире без богатого покровителя, независимо от таланта, можно подняться только благодаря собственному умению толкаться локтями или огромной удаче иного рода. Именно Сайна считалась любовницей главы столичного преступного мира, и оттого была неприкосновенна для всех темных личностей, вившихся вокруг более чем красивой молодой женщины.

Однако Ильнар не без оснований подозревал, что отношения эту пару связывают совсем не любовные. По его прикидкам, Сайна была внебрачной дочерью Шила, а к своим детям этот маг относился с примерной заботой, достойной всяческого уважения.

– Ладно, говори, зачем тебе понадобился именно я? Почему не мог все сказать Лавилю?

– Не люблю я этого твоего воздушного мальчика, – поморщился Шило.

– Ревнуешь? – поддел Тавьер. – Не можешь забыть, что я его первый разглядел?

– В малой степени, – не стал отрицать очевидного собеседник. – Но главное, он под твоим крылышком вырос настолько тошнотворно-правильным!.. Ну копия ты, как будто не посторонний пацан, а внебрачный сын. Вы даже внешне похожи как близкие родственники. Но к тебе я привык, а к этому…

– Скажи спасибо, что ты еще со вторым моим помощником не знаком, – рассмеялся Ильнар.

– Вот уж от чего избавь. – Шило мучительно скривился. – Храните меня боги от смертников и идеалистов! Надеюсь, ты не его прочишь себе в преемники?

– Я надеюсь еще немного пожить, – с улыбкой ответил безопасник. – А Анагор… Жизнь обтешет. Все мы когда-то были идеалистами.

– Мне кажется, ты недооцениваешь его упрямство, – возразил Шило. – Такого уже не обтешет. Это вот тебе своевременно попалась Мияна, а с этим бороться поздно. Он себе и невесту такую же приличную найдет, помяни мое слово, и наплодит кучу жутко благородных отпрысков древнего рода. Вина? – предложил Шило, протягивая руку к открытой бутылке.

– Ты прекрасно знаешь, что нет, – поморщился Тавьер.

– Тогда можешь курить, – благодушно махнул рукой хозяин. Задумчиво проследил, как гость воспользовался разрешением, проводил взглядом клуб сизого вонючего дыма и прокомментировал: – Хотя я и не понимаю, зачем ты лишаешь себя удовольствия выпить бокал хорошего вина, от которого никакого вреда, кроме пользы, но зато травишься этой дрянью.

– Эта дрянь не туманит разум. Я, кажется, уже сотню раз тебе объяснял, – проворчал Тавьер.

– Да-да, помню. Психологический блок, проецирование травмы… как оно там еще называется?

– Ты меня позвал затем, чтобы почесать язык и проверить выдержку? – устало вздохнул Ильнар. – Так я бы лучше хоть раз за последние дни лег спать до полуночи. За прошедшие десятилетия мое отношение к этой истории не изменилось ни на волос, не понимаю, на что ты рассчитываешь.

– Может, мне просто нравится ковыряться в чужих старых ранах? – с ироничной улыбкой спросил Шило. – Помогает вывести собеседника из равновесия и взять тепленьким. А у тебя я больше болевых точек не знаю, приходится использовать эту и надеяться, что рано или поздно я ее расковыряю.

– Задницу свою расковыряй, – мрачно посоветовал Тавьер. – Что ты можешь сказать про взрывчатку и механизм?

– Зануда, – повторил хаосит, но продолжать пустую болтовню не стал. – Канал, по которому все это доставили, находится весьма высоко и действует непостоянно. Это был разовый заказ, провезли все через границу лакката Мисори, по частям. Потом собрали где-то там, на севере, и уже после переправили в Глоссу.

– Ты знаешь, кто привез?

– Через границу пронесли разные люди, все – уроженцы Пеналона, все имеют отношение к дипломатической миссии, и вроде бы никто из них не в курсе, что и зачем они везли. Но просил об услуге один из твоих тамошних коллег, некто Шанталье, он занимает достаточно высокий пост. Я склонен думать, что это была частная инициатива, а не спланированная диверсия. Причем Шанталье тоже посредник, а заказчик находился на нашей стороне, в Мисе.[36]36
  Миса – крупный город на севере Турана, столица лакката Мисори.


[Закрыть] Вот, держи. Это даты и имена, кто и когда перевозил. – Шило протянул исписанный клочок бумаги. – Кто собирал бомбу, кто и когда доставил в столицу – увы, не знаю. Это не мои люди, это кто-то из твоего круга.

– Не лаккат ли Мисори? – задумчиво пробормотал Тавьер, рассеянно побарабанив пальцами по столу.

– А это уж сам выясняй, я с такими птицами рядом не летаю, – хмыкнул Шило.

– Ладно, в любом случае спасибо. Это уже намного больше, чем было у меня до встречи с тобой.

– То есть ты теперь мой должник? – сощурился хозяин ресторана.

– Не дождешься, – легко возразил Ильнар. – Я тебе официальную благодарность от Тайной канцелярии выпишу и вознаграждение, как сознательному гражданину, хранящему верность Турану.

– Ха-ха, – прокомментировал Шило.

– Не ворчи, сочтемся. Спасибо за ужин.

– Заходи в гости, что ли. Так, поговорить за жизнь, – вздохнул хаосит. – А то даже обидно, ты обо мне вспоминаешь только тогда, когда тебе что-то от меня нужно.

– Скажи еще, сам поступаешь иначе, – отбрил Тавьер.

На этом они распрощались, безопасника проводили к выходу, где уже бил копытом жеребец из королевских конюшен.

Ильнар пустил коня рысью, но прямо к дворцу не поехал, позволил себе хлебнуть прохладного ночного воздуха пустой Глоссы. Однако минут через пять опять нарвался на патруль. Распрощавшись со стражниками, понял, что желание прогуляться пропало так же внезапно, как появилось, закурил и шагом направил недовольного жеребца в сторону дворца.

Увы, мысли Тавьера занимало не расследование и не наконец-то появившаяся, пусть и робкая, ниточка. Шило, чтоб его сожрали отродья Белого, своим упрямым стремлением ковырять чужие болячки опять разбередил душу. Нет, всерьез вывести из себя Тавьера было совсем не так просто, он не играл. Все уже давно отболело и было пережито, но… мысли. От них спрятаться не получалось.

Ильнар точно знал, что ничего тогда не мог изменить, однако раз за разом перебирал события молодости. Полвека прошло, целая жизнь! А он помнил все детали.

О том, что Ильнар Тавьер – вдовец, доподлинно знали немногие, и совсем мало кто мог вспомнить его жену, хорошенькую веселую девушку из достойной семьи. Молодой маг из обедневшего старого рода, отработав стандартный контракт после обучения, тогда только вернулся с границы и искал свое место в жизни. Устроился на службу в Тайную канцелярию. Случайно познакомился с Мияной, влюбился буквально с первого взгляда и, как положено благородному честному аристократу, сделал девушке предложение.

Несколько месяцев брак был счастливым. Вернее, успешно маскировался под счастливый, потому что молодой Тавьер просто не замечал множества деталей. Странного блеска глаз любимой, перепадов настроения, неожиданных знакомств…

А через полгода умер тесть, и довольно быстро Ильнар обнаружил, что только страх перед отцом заставлял его молодую жену хотя бы внешне соблюдать приличия.

Тавьер помнил свой шок, когда, вернувшись со службы, застал дома мутную компанию и нашел жену не просто пьяной, но еще и под какими-то наркотиками. Полубессознательные тела маг вышвыривал на улицу. Кого-то покалечил. Потом сидел рядом с постелью, пока приглашенный целитель молча очищал тело его жены от всевозможной дряни. Пожилой маг, смущаясь, поделился наблюдением, что женщина систематически травила свой организм достаточно давно.

Наутро Мияна плакала, просила прощения, обещала прекратить пить. Обвиняла во всем жестокого отца, от которого находила спасение только в забытьи. Проверить Ильнар не мог, осталось поверить: жену он все еще любил.

Ее обещания хватило на три недели.

А личная преисподняя Тавьера растянулась на полтора года.

В память врезалось лицо целителя, каждый раз смущенно отводящего взгляд в ответ на вопросы, можно ли помочь женщине. Несколько раз случались просветления, Мияна лечилась – или делала вид, что лечилась, – но потом все возвращалось на круги своя. Уже тогда Ильнар понимал, хотя и не сразу сумел это признать, что невозможно спасти человека, который не желает спасения. Жена сбегала, а привязывать ее – мужчине недоставало решимости и мешало воспитание.

Он и сейчас с закрытыми глазами мог бы найти все те притоны, из которых раз за разом вытаскивал Мияну. Вернее, места, где они когда-то были.

Его быстро начали узнавать – слишком выделялся на фоне обычных посетителей молодой подтянутый офицер. Посмеивались. Иногда пытались издеваться. Иногда – порывались объяснить, что сотруднику Тайной канцелярии здесь не рады.

Иногда, вернувшись домой и опять не найдя Мияны, Тавьер садился на ступенях, курил папиросы, одну за одной, и спрашивал себя: не лучше ли просто закрыть глаза на то, что у него есть жена? Пойти домой, спокойно поужинать…

Но всерьез забыть не получалось, не получалось и переступить через чувство долга. Любви к тому времени уже не осталось, вообще ничего не осталось, кроме усталости и омерзения. А надежда на лучшее, на то, что Мияна образумится, давно угасла и осталась где-то между притонами.

Докурив, он менял форму на гражданскую одежду и опять шел искать жену.

Закончилось все именно так, как должно было: один раз он не успел вовремя и нашел уже остывающий труп с явными следами передозировки.

В тот момент безопаснику было тошно от самого себя, потому что почувствовал он только одно: облегчение. Но отвращение быстро прошло, Мияну похоронили, тот дом Ильнар сразу же продал и с головой ушел в работу. Что-то умерло внутри – не то вместе с женой, не то гораздо раньше, на полпути от одной грязной клоаки к другой.

Именно тогда легкое модное пристрастие к папиросам превратилось в крепко въевшуюся привычку и на всю жизнь осталось стойкое отвращение к алкоголю во всех его проявлениях, которое озадачивало новых знакомых Ильнара.

Ну и стремительную карьеру в Тайной канцелярии Тавьер сделал именно тогда. С особенным наслаждением, получив такую возможность, выкорчевал притоны, к которым питал жгучую иррациональную ненависть. Он понимал, что виноваты все же не притоны, а личный выбор когда-то любимой женщины, но не мог противиться желанию. Да и более жесткий контроль за распространением наркотических веществ, и значительное ужесточение наказания за преступления подобного толка, вплоть до смертной казни, являлись его инициативой, которую достаточно охотно поддержал король. Ильнар понимал, что никакие запреты ничего всерьез не изменят, но – это была его личная маленькая месть.

Главным напоминанием о прошлом оставался Шило. Хаосит уже тогда свернул на преступный путь и находился по другую сторону баррикад, но однажды помог Тавьеру в случайной драке. С тех пор и началась эта странная… не дружба, нет. Взаимовыгодное сосуществование. Шило сразу предложил тихо и быстро решить проблему безопасника с женой – так, что никто не придерется. Но, конечно, был послан в грубой форме: тогда Тавьер был еще слишком благороден, чтобы всерьез рассматривать решение проблемы через убийство.

Однако полезные связи в преступном мире впоследствии не раз приходились кстати. И Ильнар уже совершенно спокойно отводил глаза, когда Шило просил не смотреть в его сторону и сделать вид, что ничего противозаконного не происходит.

Например, сегодня избирательное зрение начальника Тайной канцелярии вполне окупило себя. И пятна на собственной совести его давно уже не беспокоили.

ГЛАВА 6,
в которой Тайная канцелярия знакомится с нужными людьми

Королевские покои

Утром следующего дня Олира, по счастью, проснулась рано. И к тому моменту, когда в начале десятого утра охранник сообщил, что к ней прибыл королевский родственник, успела не только привести себя в порядок, но пожелать доброго утра наследнику, позавтракать и даже осмотреть платье, сшитое королевскими портными к церемонии прощания. Конечно, белое, но оттого не менее красивое.

Появление Уриха не стало для Олиры сюрпризом, но вызвало любопытство: королевского кузена она ни разу не видела, тот даже на свадьбе венценосного родственника не появился. А вот на похороны – ну надо же! – нашел нужным прибыть. Точно, что ли, изыскивал лазейки и жаждал урвать свой кусок пирога?

Родственника Олира решила принять в большой гостиной, не приглашая на собственную территорию. И, велев охране позвать гостя, через несколько секунд вышла к нему, с интересом разглядывая… пожалуй, первого наследника на тот случай, если с ее сыном что-то случится.

Вид Урих имел на редкость непрезентабельный. Если в Ерашии – высоком, с точеными чертами лица и выразительными глазами – ощущались порода и власть, ему подчинялись, даже не узнавая, на инстинктивном уровне, то королевский кузен совершенно не удался. Нескладный, с худым лошадиным лицом и глубоко посаженными глазами в окружении густых теней, с собранными в куцый хвостик волосами невнятного цвета. Да и одет он был соответственно – в мятую мешковатую мантию, какие принято было носить в магическом сообществе лет двести назад, а сейчас они остались парадным атрибутом в отделениях Сечения Сферы.

– Ваше величество? – неуверенно спросил гость, неловко поднимаясь с кресла. Уронил лежавшую рядом подушку, но даже не заметил этого. – Доброе утро!

– Здравствуйте, Урих. Думаю, не будет ничего плохого, если мы станем называть друг друга по имени, да? Я Олира, – на всякий случай напомнила королева. – Садитесь.

– Да. Да, конечно, так гораздо проще! Я ужасно виноват, что не приехал познакомиться с вами раньше, – заговорил родственник, опять устраиваясь в кресле. – Все как-то не выпадало случая, да и столицу я ужасно не люблю. Камни, камни, да и люди такие, что… Не подумайте, конечно, что я о вас, мы ведь совершенно не знакомы. Я о хорошо знакомых.

– Понимаю, да, здесь есть множество очень неприятных личностей, – согласилась королева, задумчиво разглядывая мужчину и пытаясь на глаз оценить, играет он или действительно – вот такой. Если играл, то делал это гениально.

– А, вы тоже уже успели с ними пересечься? Мне ужасно вас жалко, вам не сбежать… Но я, простите, ужасно рад, что вы все-таки есть. Я после прощания с Ешем могу спокойно уехать обратно в поместье, и не нужно будет больше встречаться со всеми этими ужасными людьми…

– Может, вы предупредите, кто из них наиболее ужасен? – полюбопытствовала Олира. – Просто чтобы я знала, к кому относиться с особенным опасением.

– Да, конечно! Вы же уже познакомились с Ильнаром Тавьером?

– Мы имели несколько бесед, – осторожно ответила королева.

– И уже, конечно, поняли, что его стоит всеми силами избегать? – обрадовался Урих.

Во время разговора он, видимо, нервничая, ломал пальцы и то и дело напряженно косился на дверь. И Олира в некотором смятении подумала, что королевскому кузену не помешала бы помощь мозгоправа. Может, он и не болен всерьез, но нервы мужчины определенно не в порядке.

– Он опасный человек, – дипломатично согласилась Олира. – Но, может, у вас есть какие-то более конкретные сведения?

– Есть, есть. – Урих опять покосился на дверь и склонился ниже, словно это могло помочь против любопытных ушей. А потом продолжил громким шепотом: – Он убийца!

– Поясните, пожалуйста, – всерьез растерялась женщина. Нет, она бы не удивилась – все же Тавьер маг, офицер и наверняка за свою жизнь побывал не в одной смертельной передряге. Но Урих явно имел в виду иное!

– Вам конечно же рассказали, что королева Дайра погибла в результате несчастного случая? Так вот, не верьте, все это ужасная чушь! Это он ее убил!

– Зачем бы ему? – Олира удивленно вскинула брови.

– Ну уж этого я не знаю, да только слышал, как Тавьер обещал вашему почившему супругу решить проблему с его покойной женой. То есть тогда она еще была живой, да и он тоже… Супруг то есть. Не Тавьер. Так вот, он пообещал, а через пару дней она погибла. Ужасное совпадение, скажете? Ни за что не поверю! Он терпеть ее не мог!

– Это слишком серьезное обвинение, – медленно проговорила Олира. – Но, пожалуй, я понимаю, почему вы так считаете. Я бы тоже не удивилась. Полагаю, рен Тавьер действительно способен на хладнокровное убийство…

– Вы проницательная женщина! – обрадовался Урих. – Держитесь подальше от этого ужасного человека и ни в коем случае не переходите ему дорогу! Боюсь, он с легкостью убьет и вас. А мне бы этого не хотелось.

– Так, может, вы возьмете на себя управление Тураном? Пока мой сын не подрастет, чтобы принять корону. – Олира сумела сказать это ровно, без сарказма.

– Нет-нет-нет! – запаниковал Урих. Его пальцы мерзко хрустнули, и Олире на мгновение почудилось, что он все же вывихнул пару суставов. – Нет, даже не уговаривайте, ни за что! Я сегодня же вернусь в поместье, я не желаю иметь что-то общее с этими ужасными людьми!

– А как же Туран?

– А что – Туран?

– Это ведь ваша земля, ваша родина, ваш народ по праву крови. Неужели вам без разницы, что с ними будет?

– Боги с вами! Ничего ужасного с ним не случится, – поспешил отмахнуться Урих. – Туран стоял, стоит и никуда не денется. А вот я, если стану общаться с этими ужасными людьми, долго не проживу!

– Понимаю, – медленно кивнула Олира. – А кого еще вы считаете особенно… ужасным?

Оседлав любимого конька, кузен принялся сыпать подозрениями, методично перечисляя едва ли не всех высокопоставленных придворных, начиная с членов Совета. Пересказывал какие-то сплетни в доказательство их «ужасности» и с каждым словом все больше дрожал.

Олира слушала внимательно, стараясь не пропускать информацию – никакие сведения, будь они даже совершенно непроверенными, лишними не бывают. Но с каждым словом, с каждым обвинением «ужасным» придворным она испытывала все большее отвращение. Только не к ним, а к сидящему перед ней мелко трясущемуся человечку. Поразительно, насколько они были разными – Ераший и его кузен. Но зато понятно, почему они не поддерживали отношений: венценосный родственник, будь он жив, наверняка занял бы место в лидерах списка ужасных людей. Это сейчас Урих о нем не вспоминал, поскольку покойник не представлял опасности, или просто боялся говорить о нем гадости вдове – кто знает.

Королева допускала, что в словах собеседника имелся резон. Не зря же артефакт оставался прозрачным: что бы Урих ни говорил, как минимум он сам в это свято верил. Но родственник с его страхами и длинными, тонкими хрустящими пальцами вызывал у нее такое чувство гадливости, что хотелось прямо сейчас подняться и вымыть с мылом руки, уши и голову целиком.

Мокрица. Вот кого он напоминал. Мерзкая членистоногая тварь, живущая в темноте и сырости и стремящаяся свернуться клубком, когда ее вынимают на свет. Играющая свою роль в природе, может быть, не особенно страшная и совсем не опасная, но до того отвратительная, что пробуждает единственное желание – поскорее раздавить. Лучше всего чем-то большим и тяжелым, чтобы ни в коем случае не прикасаться руками.

На взгляд женщины, Урих был куда гаже всех тех, о ком он говорил. Пусть эти люди готовы грызть друг другу глотки за власть, пусть они интригуют и даже, может быть, готовы сожрать саму Олиру, но… они, но крайней мере, готовы действовать. Стремиться к своим целям, решать проблемы. Жить, наконец! Жить среди людей, а не прятаться в темноте под корягой!

Королеву уже передергивало от омерзения, и она пыталась придумать любой приличный повод, чтобы избавиться от общества родственничка, когда ее буквально спас появившийся на пороге Тагренай.

– Доброе утро, ваше величество! – бодро поздоровался ужастик. – Ваше высочество. – Он не сразу заметил гостя, но узнал его.

– Рен Анагор! – Олира подскочила с места и с трудом поборола порыв броситься магу на шею. – Доброе утро, как я рада вас видеть! Вы пришли за мной? Нам уже пора идти? – спросила женщина, сделав ударение на предпоследнем слове, и украдкой от кузена с мольбой посмотрела на начальника своей охраны.

– Идти еще рано, но я бы хотел повторить с вами план предстоящего события и согласовать некоторые детали охраны, – нашелся понятливый Тагренай. Вопросительно выгнул брови, мельком указав взглядом на гостя и на дверь. Королева быстро кивнула. – Наедине. Прошу простить, но я обязан соблюдать секретность, – с обезоруживающей улыбкой обратился он к Уриху.

– Да-да, я понимаю… Но вы сказали – охрана? Там что, будет опасно? – испугался кузен.

– Нет, что вы, но подстраховаться мы должны.

– Да-да, конечно, я все понимаю. Я буду в своих покоях, хорошо?

– Да, Урих. Спасибо вам огромное за познавательную беседу!

Когда за родственником закрылась дверь, Олира с шумным выдохом упала в кресло.

– Гляжу, знакомство прошло феерично? – рассмеялся Грай и плюхнулся на место кузена.

– Боги… Я теперь понимаю, почему его величество даже не вспоминал о своей родне… Его дядя такой же?

– Похож, – улыбнулся маг. – Но Урих не так ужасен…

– Заклинаю, не употребляйте это слово – «ужасен»!

Тагренай вновь рассмеялся.

– Не будьте столь строги. Он просто очень мягкий и слабый человек. В ту пору, когда он жил во дворце и оставался фактически единственным прямым наследником, его замучили предложениями о союзах и попытками втянуть в интриги. Ильнар уверен, что именно это его добило. Его величество правильно сделал, что отослал кузена в дальнее поместье, но лучше было бы озаботиться этим раньше. Может, голова бедняги была бы целее.

– Хорошо. Я буду ему сочувствовать и не стану сердиться, – пообещала королева. – Но – издалека, ладно?

– Не думаю, что он станет настаивать на продолжении общения, – со смехом заверил Грай и тут же переключился на открывшуюся дверь, а точнее – появившуюся на пороге Даршарай. – О, какие люди! Кто-то проспал?

Перевертыш нахмурилась и явно хотела огрызнуться, но поймала предостерегающий взгляд Олиры и, мгновение помешкав, спокойно проговорила:

– Доброе утро. Ваше величество, вы полагаете, я пришла слишком поздно?

– Ни в коей мере, – улыбнулась королева.

– Ну я так не играю! Вы сговорились, что ли? – возмутился маг.

– Не понимаю, о чем вы, – пожала плечами Олира. – Напротив, мы не условились, во сколько Даршарай должна быть тут.

– Ладно, ладно, я все понял! Тебе, кстати, книжку вернуть?

– Можешь оставить себе, – так же ровно ответила перевертыш. К этому вопросу она уже была морально подготовлена, а вот ужастика непривычное поведение девушки явно озадачило.

Зато королева мысленно похвалила свою стражницу и украдкой ободряюще ей подмигнула, так, чтобы не видел Грай.

Примерно в таком духе и продолжался разговор. Тагренай, отвлекаясь от обсуждения важных вопросов, пытался поддеть перевертыша, но девушка, освоившись, держалась уверенно и спокойно. Больше того, через несколько минут она поняла: стоило один раз изменить привычке, и уколы ужастика попросту перестали выводить из себя.

А вот тот явно не понимал, что происходит, и под конец не выдержал:

– Ваше величество, можно я украду эту девушку на пару минут?

– У девушки спрашивать надо, – улыбнулась Олира. – Только смотрите не обижайте ее!

– И в мыслях не было!

Перевертыш, бросив настороженный взгляд на королеву, послушно проследовала с мужчиной в музыкальную гостиную.

– Дая, ты обиделась, что ли? – хмурясь, спросил Тагренай.

– На что? – Она вопросительно вскинула брови.

– Ну вот и мне интересно, на что. Если обиделась – то знай, я нечаянно и по глупости! – улыбнулся ужастик.

– Все в порядке. Нет, я не обижалась. Почему ты так решил?

– Не знаю, – поморщился Грай. – Ты так странно себя ведешь, что у меня других предположений нет.

– Я просто стараюсь соответствовать ее величеству, – Даршарай улыбнулась в ответ. – Это все, что ты хотел спросить?

Ужастик рассеянно кивнул и проводил задумчивым взглядом девушку, выскользнувшую в соседнюю комнату. Потом растерянно поскреб затылок.

Она не врала, Тагренай видел. Но легче от этого не становилось, потому что мужчина по-прежнему ощущал изменения в ее поведении, вот только внятно сформулировать, что не так, и объяснить происходящее иначе, чем обидой, не мог. Это нервировало, ругаться с Даршарай из-за какой-то ерунды совершенно не хотелось. Просто потому, что… ну, это же Даршарай! Он же ее так давно знает, она родной человек, а у него ведь не столько близких, чтобы ими разбрасываться! То есть не человек, что сути не меняет.

Тагренай пока не знал, что этим вопросом ему предстоит маяться, безуспешно пытаясь отвлечься, не только утро, но весь день. И ему еще очень повезет, что обстоятельства сложатся благоприятно и рассеянность начальника охраны не скажется на безопасности. А потом придет осознание, но вряд ли Тагренаю понравится это открытие…

Главный храм Всех богов, Королевская площадь

Даже если кто-то захотел придраться к работе танатологов, у него бы это не вышло: королевское тело выглядело настолько благообразно, насколько это вообще возможно для покойника. Даже выражение лица получилось умиротворенным, не искаженным предсмертной мукой.

Первая половина церемонии прощания прошла в храме, там жрецы вознесли молитвы, там же с телом простились немногочисленные близкие в лице трясущегося и озирающегося по сторонам нервного кузена и королевы, выглядящей в белом весьма величественно.

Там же к мертвой руке припали вассалы, многие из них, кажется, находились в смятении и скорбели искренне. Поцеловав воздух над рукой трупа, каждый склонялся к узкой ладони королевы, затянутой в кружево перчатки. Большинство делало это молча, кто-то – с краткими соболезнованиями.

Олира сидела в кресле, установленном заботливыми жрецами у изголовья гроба. Десять минут, полчаса, час… От неподвижности затекла спина, и рука чудовищно устала от однообразных движений.

Скорби у королевы не было, только инстинктивная неприязнь к мертвому телу, напоминающему о страшных событиях. Тело это было совершенно чужим. Королева не любила мужа, а вот этот труп не получалось пожалеть даже умом. Не человек, не воспоминания о человеке, а просто кусок какой-то субстанции, вокруг которой разворачивался нелепый и жутковатый фарс. Хотелось только одного: чтобы все происходящее поскорее закончилось.

Оставалось развлекать себя наблюдением за человеческими лицами, пытаться угадать эмоции и чувства, спрятанные за масками сдержанной скорби.

Мерзкий кузен с явным облегчением, написанным на лице, исчез в толпе почти сразу после того как простился с Ерашием. И королева готова была биться об заклад, что умчался он прямиком в поместье, из которого прибыл на церемонию. Она в растерянности вспоминала Тавьера, который – неужели правда? – подозревал этого человека в причастности к заговору. Впрочем, безопасник подозревал всех, чему удивляться!