Текст книги "Гетера с лимонами"

Автор книги: Дарья Калинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 5

Слежку за матерью Катерины было решено не устанавливать. Ведь если убийство Кирилла – ее рук дело, то своей цели женщина уже достигла. Ее дочь остается единственной наследницей десяти миллионов своего мужа. А раз так, то женщина будет сидеть тихо. И вряд ли станет носиться по своим родным и подругам, без устали хвастаясь содеянным злодейством.

– Как же нам ее вычислить?

– Давай попробуем втереться к ней в доверие.

– Это как же?

Делу помог случай. Пока подруги крутились возле дома Катькиной мамы, они успели познакомиться со всеми старушками на лавочках. И эти старушки, охотно поверившие в то, что подруги крутятся у них во дворе по заданию депутата, решившего проверить работу их ЖКХ, охотно общались с девушками.

– Вот у Ильиничны из пятого подъезда радость случилась. Дочь замуж за старого да за богатого вышла. А тот возьми да и коньки отбрось. И все свои денежки Ильиничне и ее дочери оставил. Так та с работы уволилась. Теперь целыми днями по магазинам носится, дорогие вещи скупает. И домработницу себе нанять хочет.

Это был шанс! Вот только кого послать? Инна и Мариша уже успели засветиться у матери Катерины. И зачем они сунулись к ней сразу вдвоем! Теперь она ни за что не поверит, что одна из них захотела вдруг стать ее домашней прислугой.

– Нам нужна третья. Кого ты могла бы предложить? – спросила Инна.

– Моя мама, – принялась перечислять Мариша. – Твоя няня. А также моя тетка из Рязани.

Инна задумалась:

– Моя няня сидит со Степкой. Твоя мама – человек, слишком интеллигентный для домашней прислуги. А как насчет твоей тетки?

– Она без высшего образования, – заверила подругу Мариша.

– То что надо! А она согласится?

– Если твоя няня посидит заодно и с моими племянниками, то тетя, наверное, согласится.

Услышав, что ей предстоит поработать денек прислугой, тетя Надя в восторг отнюдь не пришла. И Марише пришлось выслушать немало нового о себе и жизни вообще.

– Вот есть же у других людей племянницы, которые о своих тетях заботятся, любят их, балуют. Только со всех сторон и слышишь: то квартиру тете купили, то шубу песцовую, то серьги золотые. А ты работу мне нашла! Прислуги! Поумней ничего не придумала?

– Ну тетечка… Пожалуйста… Это ведь только на один день.

– И вы можете ничего там не делать, – добавила Инна.

– Так уж и ничего?

– Только посмотрите, нет ли каких доказательств, что эта женщина отправила на тот свет одного молодого человека.

– Матерь божья! – перепугалась тетя Надя. – Она еще и убийца?

– Вот это мы и хотим выяснить. Покрутитесь там, послушайте, посмотрите. А потом нам расскажете.

Тетя Надя согласилась с величайшей неохотой. И то лишь после того, как Мариша пообещала сделать ей хороший подарок – комплект турецкого постельного белья, который тетя Надя, оказывается, уже присмотрела себе в соседнем магазине.

– Точно купишь?

– Куплю!

– Ладно уж. Один денек погну спину на чужую бабу.

Отправив тетю Надю «на дело», Инна спохватилась:

– И чего мы к этой Ильиничне прицепились? Скорее всего, ни она, ни ее дочь Кирилла не убивали.

– А кто?

– Тот же, кто убил и первых двух человек в зоопарке. А Кирилл просто пошел с ними в связке. Наследство почившего в бозе Бориса Васильевича тут и ни при чем.

Мариша пожала плечами:

– Может быть, и ни при чем. Но проверить все равно не помешает.

Пока тетя Надя в предвкушении дорогого подарка лениво возила тряпкой и устанавливала дружеские отношения с матерью Катерины, подруги не сидели без дела и занялись установлением личностей двух убитых в зоопарке мужчин.

– А то несправедливо получается. Кириллу мы все свое внимание отдали. А про тех двоих совсем забыли!

– Конечно, несправедливо. А ведь один из них – мой личный трофей.

– Как это трофей? – разинула рот Инна.

– Это же я заметила его в клетке с шакалами.

– Ах, вот ты в каком смысле…

За информацией подруги обратились все к тому же Евдокиму. А к кому же еще? Он работал в зоопарке, так что был в курсе всего происходящего там. Кроме того, менты не нашли ничего лучшего, как внести Евдокима в число подозреваемых, что, конечно же, сильно нервировало мужчину. Поэтому он был кровно заинтересован в поимке настоящего преступника и искренне хотел помочь подругам.

– Первого убитого звали Сергеев Петр Николаевич, – сообщил Евдоким. – Пенсионер.

– А ты говорил, что средних лет.

– Просто рано на пенсию вышел. Военный. Полковник, кажется. Или генерал. Проживал неподалеку. Документов при нем не было. Поэтому ментам пришлось объявлять его в розыск. И пришла его дочка.

– И что же дочка? Похожа она на убийцу?

– Нет, что вы! Мелкая такая. Из себя совсем невзрачная. Сказала, что у них с мужем четверо детей. Что жили они преимущественно на дедушкину пенсию. Потому что пенсия у него была огромнейшая.

– И они все вшестером… нет, извините, всемером жили на одну пенсию? – удивилась Инна.

– Так эта женщина сказала. И ей можно поверить. Одета она в какое-то потерявшее вид платьишко. Туфли самые дешевые, к тому же – ношеные-переношеные. И дед у них одет был соответственно.

– Странно, – пожала плечами Инна. – Выходит, военный отставник позволил бы мужу своей дочери не работать, ей самой тоже не работать, но при этом наплодить четырех детей и не знать, чем их накормить? В семьях военных обычно такого разгильдяйства не случается.

– Я так понял, что у нашего отставника что-то там с сосудами головы было не в порядке.

– В каком смысле?

– То ли последствия травмы, то ли наследственное, но дядька был, как бы это поделикатней выразиться… В общем – не совсем в своем уме.

– Что, совершенно ничего не соображал?

– Нет, кое-что соображал, конечно. Но, по словам его дочери, отец часто убегал из дома. То ему почудится, что дивизию нужно по тревоге поднимать, то еще чего. Раз или два раза в год отставник лежал в больнице. Но большой разницы в его поведении не было. Что до больницы куролесил, что после.

– А он не был агрессивным?

– Как ни странно, нет!

– То есть не могло случиться так, что дед набросился на кого-то, тот человек дал ему сдачи, но сгоряча не рассчитал и убил деда?

– Ножом в живот в целях самозащиты?

– Ну, мало ли как дело могло повернуться…

– Нет, – покачал головой Евдоким. – Дочка клялась, что отец ни на кого не нападал. Потому они его и в психушку не сдавали, что для окружающих он не был опасен. Только любил покомандовать.

– А если его приказы не выполнялись, то злился и набрасывался с кулаками на неподчинившегося? – спросила Мариша.

– Говорят вам, нет! Не было такого. Дочка говорит…

– Мало ли, что она там говорит, – перебила Мариша. – Это еще проверить надо. Лично мне версия, что дедуля гулял по садику, а потом набросился на какого-то человека, кажется очень даже перспективной. Некоторые чокнутые бывают в момент обострения болезни такими злобными, что так и хочется их ножом ткнуть.

– А почему на какого-то? – пробормотала Инна. – Мы же знаем, что убитого ко льву затащил Кирилл. Значит, он его и ножом ткнул.

– Он или не он… В клетку-то зачем труп тащить?

– Чтобы подольше не нашли.

– Тогда бы в кусты сунул, – вмешался Евдоким. – У нас много кустов на территории зоопарка растет. И строительные отходы до сих пор не вывезли. Они уже давно у нас лежат. Чем не место для трупа?

Мариша молча пожала плечами. На всякий случай она записала имя и фамилию сумасшедшего отставника. А также дом, где он жил.

Со вторым покойником было сложнее. Его до сих пор никто не опознал, хотя фотографию показали по всем телевизионным каналам, кроме того, фото напечатали некоторые газеты. Но все напрасно. Никто не признал в покойном своего отца, друга, мужа или просто знакомого.

– Он что, не из нашего города?

– Трудно сказать. Сами знаете, никаких документов при покойном обнаружено не было.

– А отпечатки пальцев?

– Менты сказали, что по их картотекам он не проходил. Стало быть, перед законом этот человек чист.

Странная история. Очень странная. Выходило, что Кирилл напал на пожилого отставника, убил его, а потом спрятал труп в клетке со львом, прекрасно сознавая, что не позднее завтрашнего утра тело обнаружат и поднимется страшный шум.

Подруги искренне недоумевали. Все действительно выглядело очень странно, потому что и убийца, в свою очередь, оказался жертвой. Но кто же убил Кирилла?

– Этот Кирилл – весьма подозрительный тип.

– И не говори.

– Во-первых, откуда у него деньги?

– Адвокат…

– Не верю. Не верю, что адвокат постоянно снабжал его деньгами.

– Но Кирилл так сказал своим родителям.

– Обманул! Деньги у него появились из другого источника.

– Ну допустим. А что еще ты против него имеешь?

– Во-вторых, он уголовник. Сидел сначала в СИЗО, потом на зоне. Значит, кое-какие криминальные знакомства у него обязательно должны были остаться.

– А в-третьих?

– В-третьих, нужно выяснить, зачем Кирилл начал коллекционировать трупы и зачем распихивал их по клеткам с животными.

– Да, в клетку с шакалами не так-то просто засунуть труп, – сказал Евдоким. – Там очень тесно. Я убирался, так что знаю. Да и шакалы, наверное, путались под ногами.

– А в клетку ко льву, выходит, раз плюнуть? – съехидничала Инна.

– Гораздо легче. – Евдоким не отреагировал на ее сарказм. – Я и у львов убирал. Поэтому могу сказать, что наш Прайм к людям ласковый, словно котенок. Да еще трусоват. Если видит чужого в своей клетке, старается подальше в угол забиться.

– И никогда не нападает?

– Если глубже в клетку пройти, тогда нервишки у него сдадут, конечно. Может и броситься. Но Кирилл далеко не пошел. Он нрав Прайма хорошо знал. И труп оставил у самого входа. Просто открыл клетку, тело туда засунул, потом клетку закрыл.

Вот так и получалось, что вся эта история тем или иным образом крутилась вокруг Кирилла. Зачем-то он притащил в зоопарк тело отставника, жившего по соседству. Потом труп раздетого неизвестного гражданина. А в третью клетку лег сам. Очень странно.

– Слушайте! – осенило Маришу. – А вдруг это он сам?

– Что сам?

– Отравился.

– Яда возле него обнаружено не было.

– А он заранее!

Марише эта версия до того понравилась, что она никак не хотела с ней расставаться.

– Что заранее?

– Принял яд и пришел умирать к удаву.

Инна и Евдоким молча таращились на Маришу.

– Бред какой-то! – пробормотала наконец Инна.

– А прятать труп в клетке со львом или с шакалами – это не бред?

– Тоже бред.

– Наверное, Кирилл на почве кодирования от алкоголя действительно свихнулся. Сначала убивал других людей и прятал их тела в клетках с животными. А потом, чтобы уж не мелочиться, убил и себя.

Версия была так себе. На троечку. Ведь тогда получалось, что Кирилл – маниакально одержимый убийца – долгое время работал в коллективе зоопарка, но никто даже не заподозрил в нем злодея.

– Вы как хотите, а только не похоже это на Кирилла, – помотал головой Евдоким.

– Что не похоже?

– Ну, убийства эти! Кирилл, он слабый был. И физически, и вообще. На него прикрикнешь, он тут же лужу напустит. Где уж ему людей убивать.

– Однако же тела их перенес. На пленке все записано, ты это помнишь?

Евдоким кивнул:

– Помню. На это он бы мог пойти… Но только в том случае, если бы его об этом попросили.

– Кто попросил?

– Человек, которого он боялся больше всего на свете.

Вот и думайте, кто мог быть этот человек.

Между тем слова Евдокима упорно не шли у Мариши из головы. Она позвонила тете Наде и получила от нее короткий отчет – мол, все нормально, не беспокойся. Потом снова задумалась. Что же делать дальше?

Если предположить, что на Кирилла давил человек, которого он страшно боялся, то кто мог быть этим человеком?.. Вадим! Да, точно! Такой тип мог легко напугать не только робкого Кирилла. Он и Маришу напугал. Ну, почти напугал. Но она-то с ним всего один раз увиделась и в людном месте, а потом рассталась вполне по-дружески. Проломленная стена в счет не идет. Это была всего лишь демонстрация молодецкой удали Влада.

И еще неизвестно, как бы повела себя Мариша, если бы встретилась с Владом в уединенном и темном месте и он принялся бы на нее давить, добиваясь чего-либо. Как бы она повела себя в таком случае? Возможно, что и пообещала бы этому страшному человеку сделать то, что он от нее просит. Например, спрятать трупы в зоопарке. Но тогда возникает другой вопрос. Зачем это понадобилось Владу?

– Чертовщина какая-то, – пробормотала Мариша. – Кто из этих двоих маньяк? Влад или Кирилл? И разве маньяки действуют так слаженно? Что-то я никогда прежде не слышала о серийном убийце, который бы творил свои дела тайно, но имел бы при этом напарника, таскающего за него тяжелые трупы.

Конечно, Мариша не была психиатром. И с серийными маньяками ее судьба прежде не сталкивала, бог миловал. Но все же ей казалось, что маньяк – это человек одинокий по натуре. Он творит свое черное дело и наслаждается тем, что никто его не подозревает. Ни единая живая душа. Жертвы не счет, они уже никогда и никому ничего не скажут. А напарник?.. Нет, напарник упорно выбивался из нарисованного Маришей образа маньяка-убийцы.

– Но убивать и прятать трупы в клетки с животными – такое мог творить только маньяк.

На всякий случай Мариша заглянула к дочери Сергеева Петра Николаевича – пенсионера и отставника. Женщина была дома. И возле нее крутились двое детишек – трех и пяти лет от роду. Остальные отпрыски были отправлены чадолюбивой мамашей в летний лагерь, путевки в который выделил многодетной семье город.

– Те и накормлены, и напоены, и на свежем воздухе бегают. А этих двоих дома пришлось оставить. Приболели они у меня.

– Для лагеря они вроде бы еще маловаты.

– Так в детский садик на все лето можно было отправить, – охотно пояснила мамаша. – Чем плохо? И одеты, и обуты, и накормлены, и на свежем воздухе. И все это бесплатно. А в нашем положении выбирать не приходится. Что дают, то и берем.

Да уж, зачем рожать четверых, если потом жить на одни только подачки от государства? Разве государство обязывает вас рожать столько детей, сколько вы сами прокормить просто не в силах? Да и дети выглядят не слишком здоровыми. А уж про их мамашу и вовсе говорить не приходится. Худосочная, маленькая, бледненькая прямо до синевы. Краше, как говорится, в гроб кладут. Дети и нищета высосали из этой женщины все соки.

Тут открылась дверь, и в прихожую, где разговаривали Мариша и многодетная мать, выплыло нечто округлое, румяное, одетое в цветастую яркую рубаху и новые льняные шорты.

– Ой, кто это?

– Познакомьтесь. Мой муж Никита.

Мариша оторопела. У нее даже челюсть отвисла. Это явление супруга и многодетного отца поразило ее в самое сердце. Папаша являл собой столь резкий контраст с изможденной и одетой едва ли не в лохмотья матерью, что у Мариши даже в глазах от гнева потемнело.

Вот гад! Одет прекрасно! И от жира лопается! Глаз за щеками почти не видно! На какие деньги он нажрал себе такую харю? Ни жена, ни дети не производят впечатление жизнерадостных здоровячков. Откуда же тогда у их папаши взялось такое брюхо? Или это он у них от голода пухнет?

– Как мы теперь жить будем, даже и не представляю! – воскликнула женщина, вопросительно посмотрев в сторону супруга. – Пенсия дедушки да детские пособия – это все, что у нас есть. Конечно, я подрабатываю…

Она еще и подрабатывает! Матерь божья!

– Полы в соседнем детском садике мою, – пояснила женщина. – А днем я в том же садике на кухне работаю. Благодаря этому и я, и младшие всегда сыты. Старших в школе бесплатно кормят. Но все равно без папиной пенсии будет очень тяжело. Да, Никит?

Но муж, кажется, не был склонен к унынию.

– Ничего, еще какой-нибудь приработок себе найдешь, – пробурчал он. – Лето ведь. Работы сейчас в городе полно.

Выдав эту реплику, он прошел в кухню, откуда вскоре донеслось чавканье и поплыл аромат жареных котлет.

– А ваш муж совсем не работает? – почему-то шепотом спросила Мариша.

– Что вы, он не может.

– Серьезно? А что с ним? На вид вроде бы здоровый. Кровь с молоком.

– Он не может, – повторила женщина. – Потому что он – писатель.

– Ого! Но ведь писатели совсем неплохо зарабатывают. Во всяком случае, вам и детям точно бы хватило и на еду, и на одежду, и на приличную обувь.

– Ах, Никита не такой писатель.

– Не такой?

– Нет! Он пишет роман!

– Ну и что?

– Исторический роман!

Мариша по-прежнему не понимала. Многие хорошие люди пишут исторические романы. И в год выпускают хотя бы несколько таковых.

– Вы не понимаете, это эпический роман. Жизнеописание всей семьи Никиты. Всего их рода.

– А у него известные родители? Знаменитости? Выдающиеся люди?

– Ах, нет. Самые обычные. Мать была домохозяйкой и немножко подрабатывала учительницей музыки. А отец работал на заводе «Красный треугольник» технологом. В советские времена эта должность ни почетной, ни денежной не считалась.

– Действительно, обычная семья. Может, их предки были выдающимися личностями?

– Вовсе нет.

– Так что же это за роман получится?

– В том-то и состоит основная трудность. Никита должен описать своих родителей так, чтобы каждый, кто возьмет его книгу в руки, сразу понял: эти люди не занимали высоких постов, но они были достойными людьми – с большой буквы!

– И давно он пишет?

– Что?

– Ваш муж, говорю, свой роман давно пишет?

– Уже восьмой год.

Мариша мысленно ахнула:

– И совсем с тех пор не работает?

– Что вы, ему некогда.

Теперь Мариша смотрела на эту женщину уже не с жалостью даже, а с долей отвращения. Просто клиническая идиотка! Дети полуголодные, сама одета черт знает во что, денег в доме нету ни шиша, а она слушает своего гада-муженька. А этот жиртрест тоже хорош! Обожрал всю семью! И еще, небось, требует к себе уважения. Конечно, требует. Такие всегда его требуют!

– Знаете, а я бы на вашем месте отправила своего мужа работать, – заявила Мариша. – Но не над романом, а по-настоящему! А если бы он стал возражать, то сняла бы его с довольствия!

– Как так?

– А вот так! Не поработал – не поел! Думаю, тогда у вас нашлись бы средства и на обувь для вас, и на отдых для всех ваших детей.

– Да как же так? Ведь Никита работает…

– Дрыхнет ваш Никита над печатной машинкой.

– У него компьютер!

– Ах, компьютер?!

Мариша, не выдержав, схватила женщину за руку и потащила в глубь квартиры. Квартира же у странной семейки была очень даже неплохая. Видимо, отставнику дали ее за какие-то его воинские заслуги. И как жаль, что его дочка не смогла найти себе достойного парня и выбрала в мужья типичного трутня.

Компьютер стоял в отдельной комнате – в писательском кабинете. И женщина замерла у порога, не решаясь его переступить.

– Никита не разрешает нам заходить в кабинет, – пояснила она.

– Почему же?

– Ну… мы можем перепутать его заметки, бумаги, рукописи…

– А может быть, потому что он не хочет, чтобы вы видели вот это?

Мариша ткнула пальцем в клавишу на клавиатуре. Компьютер тут же послушно загудел, и монитор засветился.

– Ой, мама! – воскликнул пятилетний мальчик. – А что эти голые дяденьки делают с этими голыми тетеньками? И что это у них там такое снизу болтается?

Женщина прижала к себе детей и взглянула на Маришу.

– Что вы делаете? – простонала она. – Выключите немедленно!

– Это не я делаю! Это ваш муж так работает! Он находился на этом сайте перед тем, как пойти перекусить. Вам недостаточно? Хотите посмотреть, где он еще бывает?

И Мариша принялась щелкать по ссылкам. Так, что тут мы имеем? Ага!

– Порно. Жесткое порно. Лесбиянки. Видеоклипы с порнухой, – перечисляла Мариша, распаляясь все больше. – Ну как? Нравится? – Красная и злая, повернулась она к женщине: – Судя по этой информации, ваш муж просто не вылезает из Интернета. И ищет он там не следы своих бедных, незаслуженно забытых родителей, а разных молодых девиц.

– Это… Этого не может быть. Вы не ошиблись?

– Нет!

Женщина замерла. Лишь пальцы ее судорожно сжимались и разжимались. Было очевидно, что в душе ее происходит борьба. Но затем ее щеки порозовели, и, отстранив детей, она бросилась на кухню. Вскоре послышались глухие удары – словно падало что-то тяжелое. А затем раздался мужской голос – мужчина кричал:

– Эй, отдай котлеты! Ты что, свихнулась? Я же их еще не доел!

– Потом доешь.

– Когда это потом?

– Когда найдешь работу! Живо собирайся – и марш искать работу!

– Глафира, ты с ума сошла? Мы же договорились, я пишу…

Снова послышался какой-то шум, а потом Никита завопил:

– Глупая баба! Ты меня кипятком обварила!

– Ничего! Не помрешь! Живо бери свои документы – и на биржу труда. И если к вечеру не найдешь работу, то домой можешь больше не показываться!

– Да что на тебя нашло?

– Ничего. И еще вот что… Пока не принесешь мне приличной зарплаты, ни на что, кроме овсянки на воде, можешь в этом доме даже и не рассчитывать.

Мариша удовлетворенно хмыкнула. Может быть, кому-то и покажется, что женщина поступила с супругом слишком уж сурово, но, глядя на бледненькие лица двух его младших детишек, жалеть мужика почему-то не хотелось.

Процесс выдворения муженька на поиски работы несколько затянулся. Сначала он просто не уходил – допытывался, какая муха укусила его жену. А когда его подвели к компьютеру и ткнули носом в экран с голыми красотками всех мастей, то еще и истерику устроил – мол, по какому праву жена вторгается в его личную жизнь. Впрочем, супруга держала наготове сковородку, на которой еще недавно лежали те самые не доеденные мужем котлеты.

Получив по наглой морде сковородой, мужик заткнулся и виновато заморгал глазками, косясь на экран компьютера:

– Ну, дорогуша… Это же я ради нас с тобой. Хотел разнообразить нашу с тобой интимную жизнь.

– А ты подумал, есть ли у меня силы на эту самую жизнь? Немедленно иди и зарабатывай деньги!

– Но, дорогуша, я ведь не могу так сразу.

– Можешь!

И супруга подступила к нему со сковородой в руке. Мужик перестал отнекиваться, но идти на поиски работы все равно не торопился. Сначала томительно долго искал паспорт. Потом начал ныть, что его трудовая книжка находится у родителей. Да и диплом – тоже.

– Диплом с правом преподавания философии тебе сейчас вряд ли пригодится. Летом учителя не нужны.

– Куда же я пойду? – удивился Никита.

– В дворники! – со злобой бросила ему жена. – Или на стройку раствор месить.

Почти силком, но им все же удалось выдворить мужика за дверь. Правда, перед этим он долго вспоминал про котлетки, которые не успел доесть.

– Сделай с собой бутербродик, – просил он, льстиво заглядывая жене в глаза.

Но та не поддалась.

– С этого дня и до получки – только овсянка, – отчеканила она. – Ты что, забыл? Уф! – Она закрыла за мужем дверь и утерла пот со лба. – Теперь я понимаю, почему не приставала к нему с работой все эти годы. Честное слово, легче взять подработку, чем выпроводить этого лентяя утром на работу.

Мариша кивнула. Она чувствовала себя так, словно самолично разгрузила самосвал с кирпичом. Отдуваясь, женщины пошли на кухню, где с сознанием выполненного долга съели оставшиеся котлеты. Дали котлет и детям – причем те ужасно обрадовались и удивились. Видимо, прежде котлеты им перепадали не часто. Папочка успевал сжирать их еще с пылу с жару, прямо со сковороды. Детям оставалась лишь картошка и прочий гарнир.

Пока они все перекусывали, Мариша успела расспросить женщину про ее отца.

– Да, вот это – настоящая проблема, – вздохнула та. – Конечно, с похоронами поможет воинская часть, где отец служил до своей отставки. Но все равно, это просто ужасно. И главное, что никто не может сказать, за что убили папу.

– А не могли его убить с целью ограбления?

Хозяйка посмотрела на Маришу как на сумасшедшую:

– У папы никогда не было при себе наличных. Его пенсия разлеталась моментально. И одет папа был…

Женщина замялась, но Мариша и так все поняла. Она помнила слова Евдокима, который объяснил, что одет покойник был очень просто, если не сказать, что бедно.

– Значит, денег у вашего папы при себе не было?

– Нет.

– Может быть, ордена или медали?

– Медали и ордена спрятаны у моей подруги. Даже муж не знает, где они находятся. Хочу, чтобы дети, когда вырастут, гордились своим дедом.

Итак, версия ограбления с целью наживы отпадала. Что же остается?

– Скажите, а ваш папа… Он не был агрессивен по отношению к окружающим?

– Папа? Да что вы! Правда, покомандовать он любил. Что вы хотите, бывший полковник. Муштра была у него в крови. Но его совсем не волновало, выполняются его команды или нет.

– Как же так?

– Понимаете, – принялась объяснять Глафира, – в его воображении они безукоризненно выполнялись. Воображаемые солдаты маршировали перед папиным мысленным взором. А то, что происходило в реальности, папа, увы, в последние годы не очень-то и замечал.

– Значит, не могло случиться такое, чтобы ваш папа набросился на человека, а тот в целях самозащиты пырнул его ножом?

– Да что вы! Говорю же вам: папа в последнее время вообще не понимал, где он находится. Витал в облаках, словно дитя. И все время терялся.

– Терялся?

– Ну да. Когда я за ним не следила, он уходил из дома. А обратно вернуться не мог. Не помнил, где живет и куда ему нужно идти. Но все в округе уже давно знали моего папу. И частенько приводили его ко мне, держа за руку.

– А когда не приводили?

– Тогда он попадал в милицию. Согласитесь, довольно странно, когда пожилой и чисто одетый мужчина сидит где-нибудь на скамейке и, глядя прямо перед собой, командует: «Стройсь! На-аправо! Шагом марш! Нашу строевую за-пе-е-е-вай!»

– Да уж, действительно странно.

– Вот папу и забирали в милицию. А потом я ехала за ним и привозила домой. Я на этот случай вшила ему в карман всех его рубашек бумажку с именем, адресом и нашим телефоном. Вот они и звонили. Странно, что в милиции эту бумажку не нашли.

– А в последний раз, вы не помните, когда ваш папа м-м-м… покинул дом?

– Не знаю. Я укладывала младших спать. Муж, как всегда, сидел у себя в кабинете. Когда я вернулась, было уже около десяти. И папы дома не было.

– Значит, между девятью и десятью часами?

– Да. Сначала я не волновалась. На улице было тепло и светло. И я подумала: какой вред, если папа немного прогуляется? – Тяжело вздохнув, женщина простонала: – Никогда себе этого не прощу! Никогда! Я должна была сразу же бежать за папой! Может, и нашла бы. Может, ничего бы не случилось. Но я так страшно устала! К тому же дети приболели и капризничали весь день. Муж из своего кабинета выходил только для того, чтобы поесть, и я…

– И вы решили, что ничего страшного не случится.

– Да, решила.

– Не надо себя винить, – мягко произнесла Мариша. – Вашей вины в том, что произошло, нет ни капли.

– Вы в самом деле так думаете? – Женщина вопросительно смотрела на Маришу. – Знаете, после того как мы узнали про папу… Ох, я только об этом и думаю. Думаю, что могла бы его найти и вернуть, но не сделала этого.

– Выбросьте эти мысли из головы. Если бы не тот преступник, который напал на вашего отца, то ваш папа погулял бы немного, и, как обычно, его привели бы домой добрые люди.

– Да, действительно.

– И в чем тут ваша вина? Вы же не могли бегать по всему городу в поисках отца? У вас же дети.

– Да, не могла. Дети…

– Вот видите! Значит, виноват в случившемся тот человек, который напал на вашего папу. У вас нет каких-нибудь подозрений? Кто бы это мог быть?

– Вы о чем? – растерялась Глафира. – Что вы имеете в виду?

– Ну, возможно, вашему отцу угрожали. Возможно, в прошлом у него был какой-то враг, который захотел отомстить ему.

Глафира отрицательно покачала головой, и Мариша сказала:

– А вы не торопитесь. Подумайте.

Но женщина снова покачала головой.

– И думать не надо, – заявила она. – Если в прошлом у отца и были какие-то служебные разногласия с коллегами, то за это ведь не убивают. Тем более – спустя столько лет.

– А ваша мама?

– Она умерла, когда мне исполнился всего лишь годик. Мы тогда жили в гарнизоне. Военный врач не сумел диагностировать воспаление легких. И мама сгорела буквально за сутки.

– Ужасно. А потом у вашего отца были другие женщины?

– Ничего серьезного. По крайней мере, домой он ни одну из них так и не привел. Вырастила меня бабушка – папина мама. А папа так и остался вдовцом.

Мариша не знала, что еще спросить у этой женщины. По всей видимости, спрашивать было нечего. Пора было прощаться и уходить. Убийство полковника в отставке казалось совершенной бессмыслицей. Как и то, что его тело было обнаружено не где-нибудь, а в клетке со львом.