Текст книги "Секреты бабушки Ванги"

Автор книги: Дарья Калинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

   Оля даже подскочила от радости:

   – Девчонки! Мне вас сам бог послал! Какие вы молодцы! И как я сама не догадалась поступить так же. Действительно, есть же соседи! Ну какие вы умницы, честное слово!

   Подруги скромно промолчали, что это не они умницы, а просто сказывается огромный опыт подобных инцидентов. Ведь просто рок какой-то преследует их двоих. Куда они ни поедут или ни пойдут, всюду случается что-то криминальное. И расследовать случившееся приходится именно им двоим.

   Но Ольге они этого не сказали. Зачем еще больше травмировать человека? И вообще, люди склонны преувеличивать. Еще подумает, что ее сегодняшние неприятности тесно связаны с появлением в Лапках двоих подруг. А ведь на самом деле все совсем-совсем не так. Это не они притягивают к себе неприятности. Это неприятности притягивают подруг к себе, словно магнит.

   Против ожидания, обход соседей дал подругам очень немного. Все они приходились коллегами Ольге. И все работали в питомнике «Восторг». Так что днем они были либо в теплицах, либо в полях, либо в лабораториях. Дома не сидел никто. Не за это людям платили деньги, чтобы они в разгар рабочей страды прохлаждались бы в своих домах. Поэтому неизвестный взломщик так и остался неизвестным. Из соседей его никто не видел.

   Ничуть не обескураженные этим обстоятельством, подруги вернулись обратно и еще долго, вооруженные мощным фонариком, нарезали круги возле Олиного дома. Профессиональный фонарь освещал все вокруг так хорошо, словно был белый день. Но это ничего не изменило. Подруги не нашли ни единой улики, которая подсказала бы, в каком направлении искать преступника.

   – И все же, сдается мне, что тут не обошлось без Олиного хахаля, – сказала Кира, когда стало окончательно ясно, что осмотр места происшествия ничего не дал.

   – Почему?

   – Во-первых, потому что уже поздний вечер, а он до сих пор не только не появился, но даже и не отзвонился. И телефон у него постоянно выключен. А во-вторых, про семена в вазе знали только он и Оля. Вряд ли Оля проговорилась кому-то. Это же профессиональное преступление, у нее возникли бы крупные неприятности. А вот простоватый Лешка вполне мог проболтаться.

   – Почему ты думаешь, что парень простоват?

   – Только полный болван станет ходить на дискотеку с этой крашеной кривоногой коровой – Дианой.

   – Может быть, он водил ее на танцы из жалости.

   – Я тебя умоляю! – закатила глаза Кира. – Где ты видела жалостливых мужиков? Лично я ни разу с таким чудом не сталкивалась. Они же все простые, словно полет стрелы. Если уж парень ведет тебя на танцы, ясно, что он надеется немножко пообжиматься с тобой после них.

   – Думаешь, у Леши и Дианы было что-то похожее на интим?

   – К гадалке не ходи! Иначе стал бы он с ней валандаться?!

   Леся вспомнила вытравленные рыжие кудри красотки, ее волосатые ноги с сексуальной кривизной в районе колен и искренне пожалела неизвестного ей Лешу.

   – Оля, а у тебя есть фотография твоего Леши?

   – Есть. А зачем вам?

   – Просто так. Любопытно все-таки. А то говорим, говорим: Леша то, Леша се, а до сих пор даже не знаем, как он выглядит.

   – Смотрите.

   И Оля вытащила красненькую трубочку «Нокиа». Хорошенькая и очень дорогая модель с самыми последними наворотами техники. Сенсорная панель, прямой выход в Интернет и прочие радости жизни.

   – Вот мой Лешенька!

   С экрана на подруг смотрел курносый парень самой простецкой внешности с круглой, коротко стриженной головой и широко расставленными глазами. Таких парней – пруд пруди в любой сельской местности России. Генофонд, блин, который ни водкой, ни табаком, ни прочей заразой не перешибешь.

   – Господи, что с ним случилось? – внезапно расплакалась Оля, глядя на фотографию своего возлюбленного. – Мы с ним ведь и поссорились-то из-за ерунды. А он до сих пор не включил телефон. Прямо не знаю, чего и думать теперь.

   – Позвони его маме.

   – Уже. Пока вы возле дома с фонарем гуляли, я с ней поговорила.

   – И что?

   – Она ничего не знает.

   – То есть Леша ей сегодня не звонил?

   – Нет.

   – А где он работает?

   – Я его пристроила к нам в «Восторг». Шофером.

   Кира нахмурилась. Уж не тот ли самый это Леха, о котором вели речь мужики в желтом магазине на северной стороне Лапок? Если да, то он явно стучит «северянам» о том, что происходит у «южан» в питомнике. Ох, зря Оля доверяла своему приятелю. Похоже, он воспользовался доверием Оли – ей же во вред.

   Но пока что доказательств у Киры не было. И расстраивать Олю раньше времени она тоже не стала. Вместо этого она просто спросила:

   – А какой пост ты сама занимаешь в вашей компании?

   – Я – руководитель звена.

   – А это много?

   – Средне, – опять уклонилась от прямого ответа Оля. – Надо мной тоже есть начальство.

   Что же, получалось, что Оля не такая уж пешка. И через нее Лешка мог выяснять массу интересных подробностей о том, что происходит в питомнике. Сам-то он, будучи простым шофером, вряд ли мог узнать много ценного. А вот Оленька была ему очень даже полезна. Но в этом случае приходилось признать, что Леша вовсе не так прост. И на самом деле он – расчетливая, корыстная сволочь. Сначала принес в жертву своим интересам Диану и ее чувства. А потом принялся цинично обманывать Олю, внушая той, как он ее любит.

   – Красивый, правда?

   Оказывается, все это время Оля любовалась своим Лешей. Подругам он таким уж красавцем не показался, но они на всякий случай вежливо покивали.

   – Очень симпатичный.

   – И какой здоровяк!

   – И лицо такое славное!

   – Сразу видно: здоровый парень!

   Оля убрала телефон и снова загрустила.

   – Где же он теперь? Неужели подался обратно к этой Диане? Поверить не могу!

   Подруги попытались успокоить Олю. Но она как-то плохо поддавалась уговорам. И все твердила, что раз Лешки нет ни у нее, ни у его матери, то путь ему всего лишь один – в объятия страстной рыжей красотки Дианы.

   Олю уже не волновали ни пропавшие семена, ни взломанная дверь, ни испорченные вещи. Она думала только о том, что, вероятно, в этот момент Леша попался в сети Дианы. И изменяет своей любимой Оленьке с постылой, но такой страстной и настырной Дианой.

   – Не может этого быть, – то ли в десятый, то ли в двадцатый раз повторила Леся.

   И вдруг Оля, которая до сих пор терзалась сомнениями и никак не успокаивалась, быстро улыбнулась и сказала:

   – Ну да! Конечно, этого быть не может. Вы совершенно правы. А я просто взбалмошная чудачка.

   – Нет, ты очень славная.

   – И я теперь тоже считаю, что мой Леша обязательно найдется. Уже скоро. В самом крайнем случае – он вернется к утру.

   – Конечно, вернется.

   – Тут его вещи. Документы. Он вернется.

   – Обязательно.

   – Подумаешь, мы с ним немножко поссорились. Со всеми случается.

   – Вот теперь ты рассуждаешь правильно.

   Оля улыбнулась еще шире и неожиданно произнесла, глядя на подруг:

   – Ну, пока. Спасибо вам за все, и спокойной ночи.

   – Спокойной ночи?

   – Ну да. Не буду вас задерживать. Время уже позднее, а вам еще идти на другой берег.

   Кира с Лесей немножко удивились той внезапности, с какой произошла в Оле эта перемена. Но, с другой стороны, Оле за сегодняшний день пришлось вынести столько испытаний, что ее желание остаться наконец одной и все спокойно обдумать было вполне оправданно.

   – Хорошо! Мы все поняли и уже уходим.

   – Только не обижайтесь, девочки, – всплеснула руками Оля.

   – Даже и не думали.

   – Тогда до завтра?

   – До завтра.

   – Спокойной ночи?

   – И тебе того же.

   Но выйдя из дома Оли, Кира повела себя, на взгляд Леси, в высшей степени странно. Сначала она шла по дороге, как нормальный человек, но потом внезапно прыгнула за куст черноплодной рябины, который рос у дороги. И притаилась за ним.

   – Эй! Ты чего? – удивилась Леся.

   – Тише! – замахала руками Кира. – Лезь сюда!

   – Но зачем?

   – Раз говорю, значит, надо!

   – Опять ты со своими фокусами!

   – Не опять, а снова! И вовсе у меня не фокусы! Лезь сюда!

   И что было делать Лесе? Пришлось подчиниться. Она забралась в тот же куст, где уже удобно устроилась Кира, и прошептала:

   – И чего ты надеешься тут увидеть?

   – Ни чего, а кого.

   – И кого?

   – Нашу Олю.

   – Она же осталась дома.

   – Не думаю, что она долго там задержится.

   – У нее нога больная.

   – У нее не перелом и даже не вывих, – не согласилась Кира. – Просто небольшой ушиб. С такой травмой лично я бы поскакала за своим любимым хоть на край света.

   – Ты думаешь, что она побежит к Леше?

   – Не знаю. Но зачем-то она от нас с тобой захотела избавиться. А значит, у нее что-то на уме. Ждем!

   И, как всегда, Кира оказалась права. Не прошло и пяти минут, как мимо подруг проскользнула тоненькая темная фигурка. Это была Оля. Она действительно чуть прихрамывала, но лишь самую малость. И хромота ничуть не мешала ей передвигаться быстро и даже стремительно. А еще она переоделась. Нацепила розовые джинсы с вышивкой стразами. И такую же розовую кофточку с безрукавкой.

   – Куда это она? – изумилась Леся. – Поздно ведь уже.

   – Видишь! А ты мне не верила! Пошли за ней!

   Подруги вылезли из куста и поспешили следом за Олей. Им приходилось соблюдать осторожность. Потому что хотя уже наступил вечер, но южная часть Лапок была освещена не хуже центра Питера. Так что, обернись Оля – она бы сразу же обнаружила за собой слежку. Но нет, Оле было не до того. Она мчалась вперед, подгоняемая ревностью и тревогой.

   По мосту Оля пронеслась с такой скоростью, что в воду упало несколько сгнивших деревяшек. Следующие за ней по пятам подруги немного замешкались. Все же нужно было выждать, пока Оля минует мост. Но когда они сами перебрались на другую сторону Лапок, Оли уже и след простыл.

   – И куда нам дальше? – растерянно остановилась Леся, оглядываясь по сторонам.

   Нигде не было слышно ни звука шагов и не видно колышущихся ветвей, которые указали бы направление движения. Оля могла пойти вверх по реке, вниз, а также подняться в деревню.

   – Думаю, что она побежала в деревню.

   – Пошли туда.

   – Ты не помнишь, где живет ее Леша?

   – Не помню? – удивилась Кира. – Я этого и не знала никогда!

   – Спросим дорогу у селян.

   Подруги отановили ватагу подростков, которые одни шатались в этот поздний час по улицам деревни с магнитофоном и бутылкой разливного пива.

   – Леха? Водитель в «Восторге»? Конечно, знаем. А зачем он вам?

   – Хотим кое-что спросить у него.

   – А что именно?

   – Ну… про питомник.

   – Так это вам лучше к дяде Васе идти, – тут же заявил парнишка. – И зачем вам «Восторг»? У нас в нашем «Привете» вы купите все то же самое, а цены будут гораздо ниже. Мы не такие выжиги, как те ребята. Зачастую себе в убыток торгуем, лишь бы людям приятно сделать.

   Справиться с настырной предупредительностью парнишки оказалось не так-то просто. Он упорно хотел отправить подруг к дяде Васе. И не желал сообщать адрес Лехи, явно опасаясь упустить выгодных клиентов. Так и не добившись от пацана толку, Кира была вынуждена отступить.

   – Пошли в магазин, – подсказала ей Леся.

   Дорогу к желтому магазину, уже хорошо знакомому подругам, девушки отыскали без проблем. У дверей возилось нечто необъятных размеров, что при ближайшем рассмотрении оказалось Татьяной – продавщицей из винно-водочного отдела. Она пыталась справиться с огромным амбарным замком, на который закрывалась дверь магазина. И появлению подруг ничуть не обрадовалась.

   А когда услышала про Леху, и вовсе обозлилась:

   – Зачем вам этот парень? Дерьмо он, а не человек!

   – Почему?

   – По кочану!

   И не отвечая, Татьяна дернула за дужку замка, которая от сильного рывка наконец-то встала на место. Замок щелкнул и закрылся. А Татьяна, шумно вздохнув, двинулась прочь. Подруги переглянулись. Что делать? Продавщица была явно не расположена к откровенности. Но, кроме нее, на улице никого уже не оставалось. Так что подругам выбирать было не из кого. И они пошли за Татьяной, пытаясь разговорить или как-то умилостивить злую бабу.

   – Места у вас исключительные, – начала разговор Кира.

   – Речка чудесная!

   – И красиво как!

   – Природа!

   – А рыбалка, наверное, еще лучше!

   – В чистой воде рыба всегда водится.

   – А речка у вас прозрачная, как слеза!

   Вести беседу вприпрыжку было не очень-то удобно. Но Татьяна не останавливалась, перла, словно бульдозер. В диалог с подругами она не вступала по-прежнему. Местная экология ее интересовала весьма мало. Упоминание о рыбалке вызвало лишь кривую ухмылку. А на природу Татьяне было наплевать вовсе.

   И девушки уже начали отчаиваться, но все же не оставляли попыток разговорить Татьяну. Но внезапно тетка резко свернула к покосившейся калитке и, остановившись, злобно поглядела на подруг и ткнула пальцем в соседний дом:

   – Вон там ваш Лешка обитается. Тьфу на него и на всех, кому он нужен!

   И сделав этот последний выпад, Татьяна скрылась за калиткой собственного дома. А подруги, развернувшись, посмотрели на тот дом, который им указали.

   Глава 4

   В доме у Леши светилось всего одно окно. Белые тюлевые занавески тихо колыхались на ветру, а за окнами в комнате работал телевизор. По стенам мелькали огни и раздавалась танцевальная музыка. Там явно смотрели какой-то концерт. Три окна Лешиного дома выходили как раз на улицу. И подругам удалось разглядеть за занавесками силуэт пожилой женщины, мирно вяжущей перед экраном телевизора.

   Больше они увидеть ничего не успели, потому что из дома Татьяны раздался дикий вопль. А за ним – еще, и еще один. Затем крики слились в один сплошной вой, а затем из дома вылетела и сама продавщица. Волосы у нее были встопорщены, ярко накрашенные глаза выкатились из орбит так, что казалось, вот-вот вывалятся. И она напомнила подругам кого-то до боли знакомого. Но вот только кого? А?

   – А-а-а! – орала Татьяна, некрасиво раскрыв накрашенный рот. – А-а-а! Убили! Убили! А-а-а! Помогите!

   Завывая, словно иерихонская труба, баба пронеслась мимо подруг, выскочила на середину улицы и завыла еще громче:

   – Люди добрые! Да что же это в мире делается?! Ведь убили же! Убили девку! А-а-а! Горе-то какое! Горе страшное!

   На крики продавщицы из домов высыпали люди. Надо же, только что никого не было, и в один миг улица наполнилась народом. Это только в больших городах люди сидят по своим углам и носа не кажут, хоть оборись перед их дверью. В деревнях и селах люди до сих пор куда отзывчивей к несчастьям других. Может быть, отчасти дело в том, что в деревнях развлечений мало. И каждое событие тут на вес золота. Не дай бог пропустить!

   К Татьяне уже подбежали несколько женщин-соседок, а с другого конца улицы подтягивались еще, и еще какие-то люди.

   – Что случилось?

   – Тань, чего орешь-то?

   – Кого убили?

   – Танюха, да ответь нам нормально!

   Но продавщица только орала и мотала головой. Внезапно из толпы высунулась большая волосатая лапа и с размаху залепила тетке пощечину. Все ахнули. А Татьяна резко заткнулась и почти спокойно сообщила:

   – Убили! Сеструху мою зарезали! В доме лежит! А уж кровищи!

   Новость резко диссонировала с тем спокойствием, с каким выложила ее Татьяна. И вначале все просто не поняли, что же на самом деле случилось. Первой очнулась низенькая тетенька с пронзительными маленькими глазками и чахлым хвостиком на затылке, стянутым простой черной резинкой.

   – Танька! – ахнула она. – Да ты что? Правда, что ли? Убили? У тебя дома?

   – Ну!

   – Не верю.

   – Сама пойди и глянь! – огрызнулась на нее Татьяна. – Я еще из ума не выжила. И галюников у меня нету! Там она и лежит, прямо у входа! Я как вошла, сразу на нее наступила. Темно же, не видно ни черта! А уж кровищи! Прямо хлюпает!

   После этого заявления все устремились к дому Татьяны. Подруги не стали исключением. Их словно волной понесло в том же направлении к дому продавщицы. Но далеко идти не пришлось. Все было, как и сказала Татьяна. Тело сестры Татьяны лежало прямо у входа. И крови было много. Она вытекла из порезов на руках и из раны на горле.

   – Порезала. Руки себе порезала, – зашептались со всех сторон. – Самоубилась!

   – Как и обещала!

   – Ох, дура! Что наделала!

   – А я-то ей не верила! Думала, брешет, девка! Ну, кто из-за парня станет руки на себя накладывать. А она, вишь, не побоялась.

   – Видно, любила шибко.

   Татьяна до сих пор молчала, лишь прислушивалась к словам окружающих. Но тут подала голос:

   – Да что там любить-то? Я ей сразу сказала: наплюй и забудь! Не нужен нам этот Лешка, раз он такой двуличный! Он и свою городскую обманет, раз уж с тобой не постеснялся.

   – И что?

   – Да что там! – махнула рукой Татьяна. – Без толку! Динка моя как в голову себе чего вобьет, так не вынешь оттуда. Упрямая она у меня очень. Была.

   И Татьяна внезапно тихо заплакала, размазывая по щекам слезы. А стоящие поодаль подруги сдавленно ахнули, когда до них дошел смысл сказанного продавщицей. Динка! Дина! Диана! Так вот кто лежал сейчас на полу с перерезанным горлом и венами на руках! Это была та самая Диана, которая в пьяном виде напала сегодня вечером на Олю и едва не задушила последнюю.

   Подруги даже задохнулись, поняв, что произошло.

   Похоже, после содеянного, несчастная вернулась к себе домой, приняла для храбрости водки, да и схватилась за нож. Перерезала себе и горло, и вены на руках. Покончила с собой от великой и неразделенной любви к своему Лешке. Наверное, хотела, чтобы Лешке стало стыдно и горько. И чтобы, стоя у ее гроба, он ронял горькие слезы и корил себя за предательство. А потом, как знать, может быть, тоже наложил бы на себя руки.

   – Бедная дурочка! – прошептала Кира. – Разве же так можно?

   – Глупость несусветная. Лешки тут вообще нету. Он и знать не знает, что Диана ради него сделала. А ей, бедной, уже не помочь.

   В том, что медицинская помощь Диане уже не понадобится, было ясно сразу. Такого бледного заострившегося лица у живых людей быть не может. Да и кровь из ран уже не текла. А так бывает только у трупов, когда сердце перестает биться.

   – И все же как-то странно, – произнесла Кира.

   Но что именно ей показалось странным, она объяснить не успела. Потому что позади нее раздался какой-то шорох и чей-то голос спросил:

   – Что случилось? Таня, ты чего так кричала?

   Подруги обернулись и увидели невысокую пожилую женщину, зябко кутающуюся в шерстяной вязаный платок. На вид ей было лет шестьдесят. Но спина у нее совершенно сгорбилась. А сжимающие платок руки изуродовал артрит.

   – Радуйся! – внезапно закричала Татьяна, некрасиво искривив лицо. – Радуйся, из-за твоего Лешки все беды!

   – Да что ты к мальчику прицепилась? Ну, не захотел он с твоей сестрой женихаться, так что за драма? Другого себе найдет. Какие ее годы?

   – Не найдет! В том-то и дело, что не найдет моя Динка себе уже никого! – вновь завыла Татьяна. – Порешила она себя, ясно тебе?

   – Как? – ахнула старуха, мгновенно посерев лицом.

   – А вот так! Горло перерезала. И руки. И кровь всю из себя выпустила!

   Старая женщина молчала. Лишь ее руки все более судорожно комкали край платка. И вдруг глаза у старухи закатились, и она начала заваливаться набок.

   – Держите! Не дайте упасть! Вот так! Сюда ее сажайте! Ну, чего ты, Михайловна? Чего ты? С твоим-то Лешкой все в порядке. Это Дианы больше нету!

   – Ох, сестренка моя непутевая! – рыдала Татьяна. – Зачем же ты такое с собой сделала?

   – Милицию бы надо позвать.

   – Ой, горе-то какое!

   – И врачей, и милицию!

   Очень быстро весть о случившемся несчастье облетела весь северный околоток. Возле дома Татьяны собралась настоящая толпа. Похоже, тут собралась вся деревня Лапки или, во всяком случае, ее северная половина.

   Участковый оказался пузатым дяденькой лет пятидесяти. Вид у него был очень недовольный. И первым делом, еще не разобравшись в ситуации, он выругал Татьяну:

   – Что за безобразие вы с сестрой снова устраиваете?

   – А что мы-то?

   – А то! То, что от вас одни сплошные неприятности. Развела, понимаешь ли, торговлю самогоном у себя в магазине. Что смотришь? Думаешь, я не знаю, что ты из-под полы самогоном приторговываешь? А это дело противозаконное. Хочешь всех людей в деревне перетравить?

   – Что-то не больно много их перетравилось! – прошипела Татьяна и тут же, спохватившись, закричала: – Ты меня за этим делом ловил? Так зачем напраслину на меня наговариваешь? Ничем я у себя в лабазе таким не торгую. Пивом разве что. Так на то лицензия специальная имеется! Сто раз тебе ее уже показывала!

   Слово за слово – и разговор у участкового и продавщицы ушел куда-то в сторону. Про мертвую Диану, которая тихо лежала в доме у порога, все просто забыли. Пока не очнулась мать Леши – Михайловна. Все это время старушка просидела на табуреточке, подставленной ей кем-то из сердобольных соседей. Но тут она встрепенулась и, посмотрев на участкового, внезапно произнесла тоненьким дрожащим голоском:

   – Феденька, а как же с Диночкой-то быть? Неужели в самом деле зарезалась девочка?

   Участковый, который как раз набирал в легкие воздуху, чтобы разразиться очередной обличительной тирадой в адрес продавщицы и ее подельницы – самогонщицы тети Маруси, внезапно замолк с вытаращенными глазами.

   – Татьяна Михайловна? Вы это что же?.. Неужто правда?

   – Правда, Феденька, – тихо произнесла мать Леши. – Поди, глянь. Ты человек опытный, сразу определишь.

   Что там должен был определить «Феденька», никто не понял, но все почему-то притихли. И последовали за участковым. Тот заглянул в дом, сдавленно крякнул, вышел наружу, закурил и только после этого сумел выговорить:

   – Самим тут не разобраться. Даже и пытаться не стану. Эксперта нужно из города вызывать.

   И оглядев односельчан, строго спросил у них:

   – Трогали тут чего?

   Все дружно загомонили: мол, нет, не трогали.

   – Следы затоптали, – продолжал вредничать капитан. – И покойницу, небось, пальцами залапали своими. Вот народ! Учишь вас, учишь! Нельзя ничего трогать на месте преступления! А они все равно трогают!

   – Так какое же преступление, Феденька? Разве Диночка не сама… зарезалась?

   – Вы бы, Татьяна Михайловна, помолчали, – поморщился участковый. – Или вы не видели трупа?

   – Нет! – отшатнулась старушка. – Избави боже!

   – Тогда и не выступайте.

   – Так разве не сама?

   – Может, и сама, да только сомнительно мне что-то.

   С этими словами капитан принялся разгонять толпу любопытных. Удалось это ему далеко не сразу. Люди переходили с одного места на другое, но от дома Татьяны не удалялись. Управился участковый с непослушным населением как раз к приезду криминалистической группы с экспертом и фотографом. Те сразу же принялись фотографировать, переворачивать, снимать отпечатки.

   – В саду смотреть уже нечего, – тяжело отдуваясь и вытирая пот со лба, произнес участковый Федя. – Там все затоптано. В доме посмотрите.

   Подруги засели за старой яблоней, так что их никто не видел. Садовод, честно сказать, из Татьяны был никакой. А покойная Диана, судя по всему, вообще ничем, кроме своей внешности, не занималась. Так что лопухи, репейник и крапива вымахали на участке сестер до невиданных размеров.

   Конечно, сидеть на примятой крапиве – то еще удовольствие. Противная трава жжется даже через одежду. Но зато отсюда подругам было отлично видно и слышно то, что происходило на крыльце и возле дома. А их самих никто не видел. Так, сидя и подслушивая, подруги поняли, что эксперты настаивают не на самоубийстве, а самом настоящем убийстве.

   Именно об этом и состоялся разговор у здешнего участкового и прибывшего эксперта. Мужики засмолили сигареты и удалились вглубь сада, где, как они наивно полагали, будут одни и смогут поговорить без свидетелей. По стечению обстоятельств, курить они притопали как раз к той самой яблоне, в бурьяне возле которой засели подруги.

   – Потому что первый раз вижу, чтобы баба так себя на тот свет отправила, – заявил участковый, явно продолжая какой-то давно начатый разговор. – Чтобы ножом и по своему горлу! Это же неудобно!

   – Да и разрезы у нее на руках скорей для видимости были сделаны, – произнес эксперт. – Кровь, которая на руках, не из этих ран вытекла. Ее специально по рукам размазали, чтобы видимость создать.

   – Как же это?

   – А очень просто. Девчонку сначала зарезали, а потом попытались изобразить, будто бы она это сама с собой сделала! Ясно?

   Капитан потер свою заросшую щетиной щеку, подергал ремень на форменных брюках, который удерживал его живот от неумолимого сползания вниз, а потом понизил голос и произнес едва слышно, подругам с трудом удалось разобрать:

   – Хорошо бы, а, Михалыч?

   В голосе капитана было столько мольбы, что эксперт мигом все понял и встрепенулся:

   – Да что я?! Что я могу? Ведь тут невооруженным глазом видно, что убийство! Ну, напишем мы в протоколе, что девчонка свела счеты с жизнью, так ведь первая же проверка выявит подлог. А ты знаешь, как нынче прокуратура лютует. Это тебе не девяностые, когда и труп с контрольным огнестрелом в затылок как самоубийцу за милую душу списывали.

   – М-да… Что же это получается? Где же мне убийцу-то искать?

   Теперь в голосе капитана слышалось такое недоумение, что сразу же становилось ясно: поиск преступников – для него дело непривычное. Встречаются же еще у нас такие кадры! И чего не уходят в отставку? Ведь только позорят доблестные ряды сотрудников милиции.

   – Вот непруха!! – продолжал сокрушаться капитан. – А я ведь в отпуск собрался.

   – Куда тебе в отпуск? У тебя и так служба – сплошной отпуск.

   – Это верно, место у нас тихое было, – признался участковый. – Жил себе не тужил, и вот, на тебе! Что делать-то, Михалыч? Точно никак отмазаться не удастся?

   Но Михалыч был явно не настроен прикрывать своей грудью жирную тушу капитана и потворствовать его лени. И, как показалось подругам, даже с некоторым злорадством посоветовал участковому выявить позитивный момент в случившемся.

   – Ведь еще пара трупов у тебя на участке, и ты, глядишь, под старость лет действительно преступников научишься ловить.

   С этим оптимистическим замечанием эксперт впечатал каблуком в землю окурок, отсалютовал капитану и пошел к дому.

   – С-сука! – с ненавистью прошипел ему вслед разобиженный капитан. – Нет, ну какая сука! Чтобы тебя самого разорвало и шмякнуло!

   Как только он убрался, подруги тоже вылезли из кустов. Подслушанный разговор ясней ясного говорил о том, что надеяться на конкретного представителя доблестной милиции им не стоит ни в коем случае. Более ленивого и бездарного обжоры еще никогда не производили в капитаны. Ишь, чего удумал! Хотел подтасовать факты, чтобы списать убийство на самоубийство. А как же преступник? Пусть разгуливает себе на свободе? И других девушек убивает? Молодых и красивых?

   И если капитана это обстоятельство ничуточки не тревожило, то подруг очень даже тревожило.

   – Надежды на милицию в этом деле у меня никакой.

   – Этот капитан не поймает преступника, если даже тот ему прямо под ноги кинется!

   Сначала подруги хотели рассказать обо всем Ольге. Но когда приплелись к ее дому, оказалось, что проделали этот путь они зря. Ольги дома не оказалось. То ли она еще не вернулась, то ли вернулась, но уже крепко спала и голоса не подавала.

   Пришлось девушкам снова тащиться назад, к себе на «север». Валентина не спала, она поджидала подруг, сидя у окна и держа на руках мирно дремавшую сытую и довольную жизнью Фатиму.

   – Ну, наконец-то! – воскликнула Валентина, когда девушки показались на дорожке, ведущей к дому. – Полуночницы! Хоть бы предупредили, что поздно вернетесь!

   – Мы и сами не знали.

   – Я вам комнату сдавала, не думала, что вы ночами по округе шастать станете.

   – Мы не нарочно.

   – Слышали, что произошло? – не слушая их оправданий, воскликнула Валя. – Убийство у нас в поселке! Маньяк глотки людям режет!

   – Погодите, почему непременно сразу маньяк?

   – А кто же? – откровенно удивилась Валентина. – Разве нормальный человек станет других людей убивать? Это же грех-то какой!

   И она истово перекрестилась. Видимо, свою собственную спекулятивную деятельность по продаже номерков к целительнице Софье женщина грехом не считала. Какой там грех? Кому от него плохо? Зато убийство взволновало пожилую тетку не на шутку.

   – Это что же делается?! – продолжала причитать она. – Так он нас всех перережет!

   – Пока есть только одна жертва, – напомнила ей Кира.

   – Так это пока!

   И тут же без всяких предисловий спросила:

   – Ужинать будете? У меня еще осталась простокваша с сухариками. Сахарку добавить, будет не хуже ваших пирожных.

   Простокваша у Валентины действительно больше напоминала сметану. Густая и сладковатая.

   – Специальная закваска у меня есть. Еще отец мой из Сибири привез. С тех пор так и пользуемся. Я и соседям предлагала, да только все они – пьянь подзаборная. Какая им простокваша, им бы лишь глаза чем-нибудь залить да и дрыхнуть без памяти!

   Но и за едой Валентина не переставала причитать:

   – Вот горе-то какое! Молодая ведь совсем девка! Жалко. Хоть и непутевая она у Татьяны была, да все равно человек, жалко.

   – А почему непутевая?

   – Да уж такой ей судьба была уродиться. Только Дианка родилась, как отец ее с пьяных глаз мать зарубил. Сам в тюрьму сел да там и помер вскорости. А Татьяна одна сестренку растила и воспитывала. Костя – это их средний брат, он повзрослей был, да и его тетка к себе жить взяла. А Диана на воспитании у своей сестры осталась. Только не больно-то у нее с воспитанием хорошо дело шло. Дианка, она всю жизнь какая-то неуправляемая была. Я и Софье про нее рассказывала. И приводила ее к целительнице даже. Только Диане даже Софья помочь не сумела. Отшатнулась прочь и сказала, что девка порченая. Никто ей, кроме господа бога, помочь не в силах.

   – А почему все-таки непутевая? – настаивала Кира, лопая вкусную и сладкую простоквашу.

   – Училась плохо. Вместо уроков одни парни на уме. А они на Дину внимание обращали только в известном смысле.

   – В каком это?

   – Ну, интерес свой мужской удовлетворить. Уж сколько Татьяна сестру свою младшую крапивой охаживала – все без толку. С тринадцати лет Диана с парнями волохалась. То с одним, то с другим. Потом с Лешкой связалась. А он вовсе скверный парень. Я как узнала, за кого она замуж собирается, даром что не ясновидящая, а сразу же предсказала: ничего из этого сватовства не получится. И точно! Сначала жених к другой переметнулся, богатой, да из города.

   – Диана переживала?

   – А вы как думаете? Через это дело Диана пить начала сильно.