Текст книги "Марш мертвецов"

Автор книги: Даррен Шэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– Давай уж, – буркнул я угрюмо, – признавайся, в чем соль.

– Там нет ни слова о твоем прошлом. – Очередной камушек подпрыгнул на воде целых восемь раз – я подсчитал машинально. – Ничего о том, когда ты родился, где вырос, кто были твои родители, в какую школу ты ходил.

– Ну и что тут странного? Я же говорил, прошлое к делу не относится. Моя жизнь до приезда сюда никакой роли не играет. Я был самым обычным провинциалом.

– Чушь собачья, и ты сам это прекрасно понимаешь, – завелась Ама. – Во всех досье есть сведения о прошлом, начиная с уборщиц и заканчивая Фордом Тассо. Неужели Кардинал не потребовал бы копии твоего свидетельства о рождении, школьного аттестата, характеристики от предыдущих работодателей? Не берут человека на работу, не разузнав о нем все что можно. Где твоя медкарта, номер полиса государственного страхования, водительские права, паспорт? Все по нулям. Как будто ты пришел из ниоткуда. У всех, даже у самой мелкой сошки, во Дворце есть прошлое. У всех, кроме тебя. – Она помолчала. – И меня.

По реке прошел грязноватый траулер. Матрос, стоявший на палубе, помахал нам рукой, и Ама помахала в ответ, а я был не в духе. Я смотрел на Аму в упор и молчал, дожидаясь пояснений, но она заговорила только после того, как траулер скрылся за поворотом:

– Я так радовалась, когда приехала в этот город. Наконец-то увидеть отца… после стольких лет разлуки. Завела друзей, закрутила с несколькими парнями, быстро освоилась в ресторане. Жизнь текла без забот. Мне казалось, я нашла себя. Думала, буду жить тут долго и счастливо, как в сказках, ресторан после смерти Кафрана перейдет ко мне, я нарожаю детей, у меня будет своя семья… И как-то у подружек зашел разговор про школьные годы – учебу, преподавателей, парней. Обычно в таких разговорах я тушевалась, мне было как-то неловко, и одна из девочек решила втянуть меня в беседу. Начала расспрашивать про мой родной город, про семью, про друзей. Я как-то отбалтывалась по привычке, бормотала что-то невнятное, но она не отставала. Остальные, видя мое замешательство, тоже насели все разом, заподозрив, что у меня там какой-то жуткий скелет в шкафу. Я бросилась лихорадочно копаться в воспоминаниях, чтобы подкинуть девчонкам кость посочнее. Ничего сверхъестественного не требовалось, так, какой-нибудь забавный случай – про первый поцелуй или про ссору с мамой. Какая-нибудь банальность. И я ничего не смогла припомнить. – Ама развернулась ко мне, и я увидел тщательно сдерживаемые слезы. – Ничего. Ни мамы, ни дома, ни друзей. Я знала, что Кафран расстался с женой, что она увезла меня и вырастила вдали отсюда, но это я скорее слышала, чем пережила. Я не могла вспомнить свое детство. Сплошной провал в памяти… до приезда сюда. Я отправилась к Кафрану. Думала, он как-то поможет мне вспомнить, поможет пробудить воспоминания своими собственными. – Ама покачала головой. – Он тоже ничего не знал. Пересказал все ту же старую байку и ничего не смог добавить. Он не знал, где я жила, когда я родилась, кто из родственников меня приютил после маминой смерти. Я решила, что он врет – вдруг в моем прошлом есть какая-то жуткая тайна… например, я кого-то убила, и теперь мне нельзя об этом рассказывать? Или еще что-нибудь бредовое. Но чем больше я наседала и чем больше он отнекивался, тем сильнее становилось его замешательство, и я поняла, что он действительно ничего о моих заграничных годах не знает. После этого я начала шарить по городским архивам. Надеялась хоть что-то где-то отыскать. Металась по библиотекам, газетам, разным бюро. Ни одной зацепки. Ни Амы Ситувы, ни Амы Рид. Кафран там значился, его жена тоже – Элизабет Тревор. Тревор, не Ситува! Я нашла копии их свидетельства о разводе, но никаких упоминаний о ребенке. Пыталась раскопать биографию Элизабет Тревор после отъезда из города – тоже дохлый номер. Представляешь, каково это, узнать, что ты не существуешь? Что, по официальным данным, ты пустое место? – Губы девушки сложились в ехидную ухмылку. – Вообще-то, думаю, представляешь. А если нет, то скоро представишь…

Слушая Аму, я пытался прозондировать собственные воспоминания, залезть поглубже в ту пещеру, куда сознание меня обычно не пускало. Начал со дня приезда в город и отправился в обратном направлении. Там, как и говорила Ама, оказалась дыра.

– Я наняла детектива, чтобы он помог мне в расследовании, – продолжала она тем временем, – но и ему ничего нового накопать не удалось. Сказал, что либо архивы подчистили, либо я – незаконно удочеренная сирота. Он с подобным уже сталкивался: супруги хотят ребенка, но естественным путем не получается, усыновить-удочерить не дают, тогда выход один – купить на черном рынке. Поэтому официального досье на меня нет.

– Логично, – согласился я.

– Весьма. Исчерпывающее объяснение, которое вполне могло бы оказаться правдой, но как быть с провалами в памяти?

– Может, ты из семьи склеротиков? – пошутил я, но ответной улыбки от Амы не дождался. – Прости. Продолжай. Что ты сделала потом?

Потом она отправилась к своему терапевту, но тот никаких отклонений не нашел. По ее настоянию он рекомендовал ей специалиста по амнезии, но и тут ничего добиться не удалось. Посетив несколько влетевших в круглую сумму сеансов и не продвинувшись со старта ни на сантиметр, Ама решила махнуть на все рукой. В конце концов, у нее есть своя жизнь в настоящем, и если прошлое когда-нибудь вернется, замечательно. Если нет, значит, не больно-то и надо.

– А потом я встретила Кардинала, – с запинкой, словно слова застревали у нее в горле, проговорила девушка и, встав на колени, пустила еще несколько блинчиков.

Я встал сзади и начал перебирать пальцами ее волосы. Затем обхватил ее лицо ладонями, наклонился и поцеловал.

– Продолжай, – вполголоса попросил я. – К чему останавливаться на полдороге?

– Как-то вечером он зашел в ресторан. Он там редкий гость. С моего приезда в город я его ни разу не видела. Он был вежлив и обходителен, прямая противоположность тому, что я ожидала. Меня потянуло к нему. Он со мной слегка пофлиртовал, в голову уже начали закрадываться мысли, что я бы неплохо рядом с ним смотрелась. Свадебные картинки начали мерещиться. В общем, сам знаешь, дурацкие фантазии далеко завести могут… И вот перед самым уходом он отвел меня в сторонку. Сердце чуть из груди не выпрыгнуло. Думала, он меня пригласит к себе… А он только один вопрос задал: «Ну что, как живется… с отцом?» Вот именно таким тоном, с паузой… и «отца» выделил голосом. И улыбается. До меня тут же дошло, что если Кафран и архивы про мое прошлое ничего не знают, то Кардинал знает точно. И я пошла по следу…

Для этого требовалось забраться во Дворец. Четкого плана действий у Амы не было, равно как и представления о том, что, собственно, она ищет. Она знала одно: надо что-то делать, шевелиться, а не сидеть сложа руки и жалеть себя. Проникнуть во Дворец с фасада – гиблая затея. Туда не подобраться, обязательно засекут. И Ама зашла с тыла. Там обнаружился высокий забор, патрулируемый, но не настолько тщательно охраняемый, как фасад. Гвардейцы там были расставлены пореже. И хотя ограда находилась под током, ближе к углу отыскалась небольшая неэлектрифицированная калитка, через которую входили и выходили гвардейцы.

Ама дождалась, пока все стихнет, подобралась поближе и проверила замок на калитке на прочность. Он не поддался, но тут шпионка обнаружила щель между верхом калитки и оградой, через которую можно было бы протиснуться, если втянуть живот. В ту первую ночь она внутрь не полезла, приходила еще несколько раз понаблюдать за гвардейцами. И только когда вычислила их график, а ночь выдалась достаточно темной, Ама набралась храбрости и проскользнула в щель.

Пространство между оградой и зданием было отведено под стоянку, так что пробраться там незамеченной оказалось несложно. Добежав до задней стены дворца, Ама двинулась вдоль нее, выискивая брешь в обороне. Не нашла. Она провела там несколько часов, ей сгодилась бы самая крохотная лазейка, но все было тщетно. На обратном пути, уже на рассвете, Аму засекли. Когда она протискивалась в щель над калиткой, из темноты раздался голос:

– Мисс Ситува, мы за вами следили.

В животе что-то хлюпнуло. Она хотела сбежать, но не смогла пошевелиться. Из темноты выступила неясная тень и протянула руку. Другого выхода не было, она оперлась на эту руку и соскользнула на асфальт.

Человек, задержавший ее, был одет в гвардейскую форму, но при этом дружелюбно улыбался и не спешил доставать оружие.

– Следуйте, пожалуйста, за мной, мисс Ситува, – пригласил он и отвел ее назад к зданию, а потом, встав по центру задней стены, сделал шаг назад и показал наверх.

Ама вскинула голову и увидела там другую тень, открывающую окно.

Гвардеец – если это действительно был гвардеец – пояснил:

– С нынешнего дня окно будет оставаться открытым каждый вечер. Пользуйтесь им на свое усмотрение. Мы не друзья Кардиналу, но он нам доверяет. Если вас схватят, мы не сможем вас защитить, но путь мы вам кое в чем облегчили. Так что приходите и уходите когда вздумается. Доброй ночи, мисс Ситува.

И он вернулся к своим обязанностям. Когда Ама снова подняла голову, окно уже закрыли, а наверху никого не было. Оглушенная, в полной прострации, Ама вернулась домой.

– И больше ты этого человека не видела? – спросил я.

– Нет.

– Помнишь, как он выглядел?

– He особенно. Я заметила только форму. А в форме все гвардейцы одинаковы.

– А тот, который был наверху?

– Не знаю. Я его вообще едва разглядела. Но… – Она нахмурилась. – Наверное, на самом деле это просто солнце в стекло било, только мне показалось, что он слепой. – Ама коротко хохотнула. – Маразм, да?

Я так не думал. Уже хотел поведать ей про других встретившихся мне здесь слепцов, но, поразмыслив, решил, что рано. Сперва надо было самому разобраться.

Ама тем временем продолжала рассказывать. Незнакомцу она на слово не поверила, но все-таки еще несколько раз наведалась ночью на ту стоянку за Дворцом, пытаясь определить, где именно ее ждет ловушка. Наконец, когда ничего другого не осталось, она просто вскарабкалась по стене при помощи веревки с крюком и влезла внутрь.

Ее должны были встретить вой сирен, слепящие прожекторы и шквальный огонь. Но ничего подобного не произошло. Пять минут. Тишина. Десять. Ни людей, ни воя сигнализации – никаких признаков того, что незваную гостью обнаружили. Тогда Ама набралась храбрости и зашла на лестницу. Она поднималась медленно, уверенная, что под каждой ступенькой может скрываться ловушка. Но пролет остался позади – и ничего. Еще пролет. Так она добралась до пятнадцатого этажа, и перед ней распахнулись все секретные архивы Дворца.

На верхних этажах было безлюдно. Изредка пробегала чья-нибудь секретарша, принести или забрать очередную папку. Несколько раз за ночь появлялись гвардейцы с регулярным обходом. Но они всегда пользовались лифтом, и потом, их всегда можно было услышать заранее, если держать ухо востро, и вовремя спрятаться. А места для пряток там хватает. Досье громоздятся высоченными башнями, уходящими иногда прямо под потолок. Чтобы стать невидимкой, достаточно было втиснуться между любыми двумя небоскребами и замереть.

Ночи напролет Ама проводила в архивах, перелопачивая башню за башней. Нагромождение бумаг оказалось абсолютно бессистемным. Столетней давности газеты перемежались со свидетельствами о рождении, копиями переписи населения, промышленными показателями за 1700-е годы, списками гангстерских банд, данными регистрации имущества и тому подобным. Ама фотографировала все, что представлялось важным, решив, что доказательства махинаций Кардинала могут прийтись очень кстати. Если когда-нибудь она все-таки попадется и Кардинал загонит ее в угол, она сможет шантажом выторговать себе свободу.

Через неделю добытого материала уже хватало, чтобы свергнуть правителя или озолотиться на шантаже, но Ама так и не нашла ничего относящегося к ней самой. Попадалось что-то по Кафрану и его заведению, но ни слова о его дочери или незаконно удочеренной сироте.

Наконец в стопке желтеющих журналов она обнаружила папку со своим именем.

– Дешевенький картонный скоросшиватель, очень тощий. На обложке печатными буквами значилось: «АЮАМАРКА». А внутри список фамилий и имен. Я бы отбросила эту папку не глядя, но меня зацепило странное слово на обложке. Поэтому я ее открыла. Там ничего не было, кроме этого списка, и его открывало имя Леоноры Шанкар. Я нашлась почти в самом конце. Всего около сотни имен, аккуратными печатными буквами. Первые листы старые, пожухшие, сморщенные по краям. Большинство имен оказались вычеркнуты – такой тонкой аккуратной линией. Нетронутыми осталось только девять. Среди вычеркнутых я знакомых не увидела, но несколько запомнила и попыталась потом что-нибудь про них узнать. И ничего – ни досье, ни записей, никаких упоминаний. Мне кажется, это те, которых убили.

– Почему ты так думаешь? – спросил я.

– Когда я смотрела в первый раз, Адриан Арне еще не был вычеркнут. А вчера – я полезла проверить после твоего рассказа – уже да.

– А И Цзе Лапотэр там был, в этом списке?

– Не помню такого.

– Инти Майми?

– Был! Даже дважды – один ближе к началу, вычеркнутый, а второй на более позднем листе. И там он еще нетронутый.

– Наверное, теперь тоже вычеркнутый, – возразил я, вглядываясь в мутную воду.

В илистом дне завязла старая магазинная тележка, сквозь прутья которой сновали крошечные мальки. Наверное, Адриан с И Цзе тоже где-то так лежат…

– А что насчет невычеркнутых фамилий? – поинтересовался я. – Ты их проверяла? – Ама кивнула. – Что между ними общего?

– Я ничего общего не нашла. Разве что у них, как и у нас, короткая биография и отсутствует прошлое. Навалом сведений о недавних делах и событиях, а про детство или родителей – по нулям. У самых старых – вроде Шанкар или какого-то типа по имени Паукар Вами – биография побогаче, досье тянется десятилетиями, но и там ни слова о том, откуда они родом и как…

– Паукар Вами был в списке? – вскинулся я.

– Ты его знаешь?

– Все больше кажется, что да. Что-нибудь на него нашла?

– Немного. Большая часть досье зашифрована. А от незашифрованной мурашки по коже. В самом начале он служил у Кардинала наемником, преимущественно для самых крепких орешков. Но его больше нет в городе. Он куда-то делся, путешествует по миру.

– Нет, – возразил я. – Он вернулся.

– Уверен?

– Да. Вами вернулся, И Цзе с Адрианом пропали. – Я отступил в сторону, размышляя над словами Амы. – Знаешь, что-то плохо верится в твой рассказ.

Она встрепенулась, но удержала себя в руках.

– Почему ты думаешь, что я вру? – спросила она холодно.

– Во Дворец нельзя влезть тайком. Это крепость. Камеры по всем этажам и на лестнице. Датчики. Там и муха не пролетит. Элитное подразделение спецназа повяжет еще на подходе. А ты хочешь, чтобы я поверил, будто простая девчонка взяла и просочилась.

– Я бы тоже не поверила. Но может, Кардинал слишком уверен в себе? А может, все силы брошены на оборону фасада, поэтому и проморгали крошечную лазейку с тыла.

– Неубедительно.

– Ну тогда, может, у этих двоих – гвардейца в форме и его сообщника наверху – просто есть доступ к сигнализации и они ее отключили? Может, там зреет крупный заговор против Кардинала и мне попались как раз заговорщики?

– Мятежный гвардеец на пару со слепцом? – скептически протянул я. – Если они и сами все могут, какой им от тебя-то прок? Если они намерены свергнуть Кардинала, предав огласке секретные материалы, почему сами не покопались в архивах? Не стыкуется.

– И все же я здесь. И я там побывала. – Она смотрела с вызовом.

– Ты сняла копию с аюамарканского списка?

– Нет.

– Как же так?

– Невычеркнутых имен было всего ничего. Я их просто запомнила. Ты учти, я ведь туда полезла искать сведения о себе. Я не думала, что придется перед кем-то отчитываться.

– Я должен его увидеть. Придется слазить и проверить самому.

– Уверен? Если попадешься, Кардинал по головке не погладит.

– Рискну.

– Хорошо. Но моим путем тебе не пробраться – не пролезешь в щель над калиткой. Можем встретиться внутри. Завтра вечером, в районе десяти.

– А почему не сегодня?

– Я иду на праздник с Кафраном. Вечеринка в честь его брата. Вдруг там что-то выяснится о моем прошлом – может, кто-то из братьев Кафрана случайно в курсе и сболтнет ненароком. Вряд ли, конечно, однако попытка не пытка. И потом, у тебя будет время все обдумать и разведать самому. Поройся в досье. Увидишь, я не вру. Я не хочу, чтобы ты шел на этот риск, не зная, кому верить. Ты ведь наверняка оружие прихватил?

Я медленно кивнул и вытащил нож. Она рассмеялась и продемонстрировала пистолет.

– Повезло тебе, что мы не поцапались, – пошутила Ама. – Все правильно: не зная ни меня, ни моих намерений, ты должен был подстраховаться. Но с этого момента подозрения прочь! Если ты идешь во Дворец со мной, мы в одной связке. Если хочешь довести дело до конца, придется выступить против Кардинала. Тут не получится и вашим, и нашим. Либо прошлое, либо будущее; либо карьера, либо истина.

– Понимаю. – Я пнул ногой несколько камешков. – Раньше не понимал. Я думал, выслушаю тебя, потом убью, и дело с концом. Но теперь не могу. Слишком уж сильно жажду узнать правду, даже сильнее, чем получить власть. Я не хочу предавать Кардинала – надеюсь изо всех сил, что и не придется, – но если выбирать между верностью правителю и собственным душевным спокойствием… Можешь на меня рассчитывать! – заключил я.

Вот и все. Одно слово едва знакомой женщины, и я уже копаю под самую могущественную фигуру в городе. Маразм, абсурд, самоубийство! Но выбора нет. Перед жаждой узнать, кто я на самом деле, меркли все мечты, амбиции и планы. Если в погоне за истиной я потеряю все, так тому и быть.

Мы еще немного побродили по докам, пытаясь говорить на другие темы, но неизменно скатывались на Кардинала и наше стершееся из памяти прошлое. Я рассказал Аме про ту женщинуи мельком виденные обрывки какой-то другой жизни. У Амы даже обрывков не было. Ее прошлое оставалось чистым белым листом.

Я чувствовал, что влюбляюсь в Аму Ситуву. Не знаю, почему меня к ней так отчаянно и страстно влекло, но я не сомневался, что мы созданы друг для друга.

– Может, у нас давняя любовь? – предположил я, когда мы брели через какой-то старый склад. – Что, если мы были знакомы там, в прошлом? И тогда понятно, почему… на лестнице…

– Не исключено. – Ама пнула носком туфли прогнившую доску и улыбнулась.

– Интересно, у других аюамарканцев тоже провалы в памяти?

– Думаю, да.

– Кто же мы все-таки? – наморщив лоб, гадал я. – Служащие, которым капитально промыли мозги, чтобы плясали под дудку Кардинала?

– Промывка мозгов – это сказки, – фыркнула Ама. – Слегка изменять сознание, что-то внушить – это да, можно, но не до такой же степени.

– Наука в последнее время далеко шагнула, – возразил я. – Может, мы вообще добровольно согласились на эксперимент, кто знает. И почему мы решили, что остальные – вычеркнутые – обязательно мертвы? Может, они просто вспомнили все и выбыли из эксперимента…

– Бездарно, Райми.

– Послушаем твою версию.

– Может, Кардинал собирает по всем больницам страдающих амнезией. За деньги или похищает, внушает им выдуманную биографию и… – Я скептически поднял бровь. – Версия не хуже твоей, – оскорбилась Ама.

– Кажется, нас в какие-то дебри повело. Наверняка у остальных с памятью все нормально, а мы просто двое калек, нашедших друг друга.

– Ты сам-то в это веришь?

– Я уже ни во что не верю.

В конце концов мы распрощались, неохотно, ни слова не сказав про свои чувства и про возможное общее будущее. Не время. Потом, когда разберемся с этим аюамарканским списком, вот тогда… Какие уж тут отношения, если мы даже в подлинности собственных имен не уверены?

Мы условились встретиться на девятнадцатом этаже Дворца завтра в десять вечера, если оба к тому времени будем живы. На прощание поцеловались и разошлись безо всяких героических и романтических речей. Ама оседлала скутер и поехала к Кафрану, а я, не рассчитывая, в отличие от нее, на отеческую заботу, отправился назад к такси Натаниеля Мида. Он читал газету, которую тут же свернул, увидев, что открывается дверь, и завел мотор.

– Успешно прошло? – спросил он, когда впереди замаячили городские постройки.

– Неожиданно, – поделился я.

– Опасный он человек, Кардинал, – предостерег Мид. – Вы бы поосторожнее. Иначе он вас в порошок сотрет.

– Откуда такая осведомленность?

– Я таксист. Всю жизнь таксую. Много чего можно услышать. И увидеть. При желании. Большинство не желает – закрывают глаза, затыкают уши и молчат в тряпочку. Я не из таких. Я люблю держать руку на пульсе.

– Кстати, о глазах. Вам что-нибудь известно о секте слепцов? Они одеваются в хламиды и…

– Выползают во время тумана, – подхватил Мид, кивая. – Разумеется, я их видел. Но я почти ничего о них не знаю, кроме того что они тут ошиваются, сколько я себя помню.

– Они как-то связаны с Кардиналом?

– Без понятия.

Мы прибыли обратно в сердце мегаполиса, и я попросил Рида остановить. Заплатил по счетчику и добавил щедрые чаевые за труды.

– Недурно, – присвистнул он обрадованно.

– Можно позвонить, если вы мне еще понадобитесь?

– Конечно. – Он вручил мне засаленную визитку. – Там мой мобильный. – Он помолчал. – Все путем, Райми. Если понадоблюсь, звоните. Я вас заберу, откуда скажете.

– Спасибо.

Я еще немного постоял, потом вызвал другое такси и, назвав адрес Дворца, выдал водителю чаевые авансом – за будущее превышение скорости. Пора было заняться собственным расследованием.