Текст книги "Менты не ангелы но..."

Автор книги: Данил Корецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 2 Следствие. Шабанов

Он вынырнул из тяжелого забытья от резкой тряски и раздраженного, визгливого голоса Светланы:

– Да вставай ты, пьянь, я уже устала тебя будить, руки отваливаются. На работу опоздаешь! Поднимайся, кому сказала!

Голову стягивал тяжелый чугунный обруч, во рту словно кошки нагадили, глаза не хотели открываться. Какого черта она привязалась? Он только лег. Почему не дает поспать до утра?

– Сколько время? – хриплым, недовольным голосом спросил он. – Чего ты так расшумелась?

– Без десяти восемь, вот сколько! У тебя час остался!

Виктор пошевелился. Чувствовал он себя отвратительно: мутило, все тело болело, будто вчера его колотили палками.

– Восемь?! Не могла раньше разбудить? Я ведь тебя просил! Я говорил, что сегодня дежурю!

Он с трудом сел, открыл глаза, потом закрыл, решив постепенно привыкать к вертикальному положению. Но успел отметить, что спал почему-то в носках. И на правом, на большом пальце – дырка.

– Я тебя час бужу, добудиться не могу! Пить надо было меньше, – в сердцах сказала жена. – Ты превратился в алкоголика! Тебе бутылка весь свет заслонила…

– Много ты разбираешься в алкоголиках, – буркнул он, приоткрывая один глаз. – Выпил с друзьями, чего скандалить? Можно хоть с утра немного помолчать? Я тишины хочу…

– Ты бы хоть о семье подумал! Я пять лет в одних сапогах хожу, у Вовки зимнего пальто нет, а ты все деньги пропиваешь! Хоть бы подумал, какой пример сыну подаешь!

Лицо у Светланы было бледным и некрасивым, волосы растрепаны и халат какой-то неряшливый, выцветший. И обои выцвели, и пол совершенно облупился. Не квартира, а вытрезвитель!

– Посмотри, на кого ты похож! Ты постарел на двадцать лет!

– А ты на кого похожа? Хоть бы накрасилась для приличия…

Светлана резко повернулась и выскочила из комнаты, хлопнув хлипкой дверью, оклеенной моющейся пленкой «под дерево».

Как все-таки все в этой жизни мерзко устроено. Когда встречаешься с девушкой, она такая отзывчивая, добрая, милая… И что с ней вдруг происходит, когда она получает желанный штамп в паспорте? Будто злой волшебник махнул своей палочкой: ухоженная, покладистая невеста превращается в неряшливую, злую, как собака, жену!

Виктор вздохнул, опасливо открыл глаза, сжал ладонями виски, удерживая голову на месте. Нет, больше я так не могу. Надо что-то делать, я уже на пределе… Да что там на пределе, уже готов на крайности, в любой момент могу сорваться… А вот этого мне не надо. Все. Если я сейчас не промолчу, то сорвусь. Нет. Буду молчать, чего бы мне это ни стоило. Все: я молчу и держу себя в руках.

Рывком Виктор встал с постели и шатающейся походкой направился в ванную. Расшатанный пол скрипел под ногами. Зайдя, плотно закрыл за собой дверь и повернул кран, чтобы отгородиться шумом от жены, работы, от всей жизни, чтобы побыть наедине с самим собой хоть несколько минут. Вначале думал, что придется блевать, но умывшись холодной водой, почувствовал: отлегло – значит, обойдется. Надо бы выкупаться, но душ не работал, да и горячей воды не было. Лезть в холодную ванну не хотелось – от одной мысли бежали мурашки по коже и поджималась мошонка. Не в вытрезвителе же!

Старой дребезжащей бритвой он счистил с запавших щек густую щетину. Из мутного зеркала уныло смотрел незнакомый лохматый дядя. Морщины на лбу, мешки под глазами, опухшие веки, желтые, с красными прожилками белки и наркотически расширенные зрачки, глубокие носогубные складки… Ну, что тут можно поделать? Он вздохнул, плеснул в лицо одеколоном, причесался. Видок стал поприличней. Так постепенно и придет в норму…

Потом вышел из ванной и стал быстро собираться. Надел мятый костюм, пропахшую потом рубашку, скрученный в трубочку галстук. Одежда соответствовала самочувствию, надо бы заменить, да нет времени. Кряхтя и натужно орудуя блестящей ложкой, с трудом всунул ноги в туфли и чуть не вскрикнул – так зажало. Форменные – колодка здесь никудышняя, не на человечью ногу рассчитанная… Зато выдают бесплатно, а к мозолям в конце концов привыкаешь. Видно, сегодня ноги опухли… Странно, раньше такого никогда не было!

Из кухни тянуло отвратительным запахом. Какой-то жир подгорел!

– Завтракать будешь? – появилась в дверях жена. – Или тебе вчерашней закуси хватает?

Проявляя железную выдержку, Виктор рассматривал свою изрядно замызганную обувь. Надо бы пройтись щеткой, но наклоняться не хотелось: внутри все бродило, можно запросто блевануть прямо в коридоре. То-то тогда крику будет!

– Что ты молчишь? Жрать будешь или нет?

Ладно, придется идти в нечищеных шкарах. Хорошо хоть побрился…

– Не хочу. Не видишь, и так опаздываю.

Да еще и тошнит, какой тут завтрак! Но этого он предусмотрительно не сказал.

– Вчера надо было меньше пить, сегодня не опаздывал бы!

– Хватит уже одно и то же талдычить, – резко сказал он. – Неужели тебе еще не надоело? У меня и так уже настроения работать нет. Сейчас лягу и буду спать!

Виктор представил, как бы это было здорово. Но невозможно. Жаль!

Он отпер замок.

– Сегодня когда будешь? – спросила в спину Светлана, уже более миролюбивым тоном.

– Буду не сегодня, а завтра утром. Я дежурю, или ты забыла? Все, пока.

Виктор вышел в подъезд и, задержав дыхание, бросился вниз по лестнице. Сегодня обычные запахи лестничной клетки могли сыграть с ним злую шутку. Оказавшись на улице, стал жадно вдыхать чистый воздух, вентилируя легкие и успокаивая нервы.

На остановке пришлось довольно долго ждать автобуса. Еще недавно они выстраивались в очереди за людьми, но недавно мэрия оптимизировала работу общественного транспорта: сократила подвижной парк, разгрузила дороги и улучшила экологическую обстановку. Теперь в часы пик люди стояли в очередях, как в советские времена. Виктор сумел втиснуться в первый же автобус и, как ни удивительно, за двадцать минут доехал до Магистрального проспекта. Угроза опоздания растаяла: пройти квартальчик пешком – и он на месте. Только идти приходилось с трудом – ноги были зажаты в чугунные тиски. Надо пить меньше воды… А с похмелья всегда хочется…

Часы показывали восемь сорок. Теперь надо привести себя в порядок. В первом попавшемся на пути ларьке он взял две банки пива и жевательную резинку. Пиво сунул в портфель, резинку – в рот, чтобы отбить запах.

Фасад райотдела недавно красили, но он снова приобрел обшарпанный вид. В вестибюле, дожидаясь разбора, толклись мелкие хулиганы, отпущенные из вытрезвителя пьяницы, незначительные преступники и прочая шелупень – более опасные ожидали своей участи в камерах. Виктор протиснулся сквозь толпу правонарушителей: все были с помятыми лицами, красноглазые, в изжеванной одежде. Густо пахло потом, сивухой, притворным раскаянием и искренним желанием опохмелиться.

– Слышь, кореш, – схватил его за рукав небритый хмырь с синяком под глазом. – Угостишь пивком, как оформимся? Ни копья не осталось, а трубы горят! Ты не боись, завтра я тебе налью!

Виктор брезгливо выдернул руку.

– Какой я тебе «кореш»? Совсем мозги пропил!

Появилась неприятная мысль, что сам он мало отличается от этой публики, по крайней мере внешним видом. Но тут же успокоил себя: ведь, во-первых, он успел побриться, умыться и наодеколониться, во-вторых, жвачкой отбил вчерашний запах, а в третьих – если этот человеческий мусор ждет административных протоколов, то он – совсем другое дело…

– Ты что, Витек, с бодуна? – подмигнул помдеж Петухов. – Видно, хорошо погулял вчера!

– Ничего особенного, – мрачно буркнул он. Реплика сержанта озаботила: эдак и руководство прочтет все, что написано на его лице!

Получив пистолет и магазины, Виктор сунул их в портфель, к банкам пива, туда же высыпал пригоршню патронов. Затем медленно, чтобы не расплескать опасное содержимое организма, поднялся на второй этаж и, стараясь быть незаметным, проскользнул в кабинет начальника райотдела.

Самого Баринова и остальных руководителей еще не было, но заступающая на суточное дежурство следственно-оперативная группа собралась в полном составе: Кравчук от розыска, Гарманов от ОБЭП, Иващенко от экспертной группы… И дежурный Федосов был здесь, и почти все начальники служб… Кивая, пожимая руки и вымученно улыбаясь, чтобы показать, что он в прекрасной форме и внешний вид ничего не означает, Виктор пробрался в самый угол и с облегчением плюхнулся на стул. Теперь пересидеть инструктаж – и все будет нормально. Кажется, никто ничего не заметил. Правда, его шефа пока нет, хотя до девяти еще пять минут – придет. Но Петрицкий любит сидеть впереди, авось тоже не обратит внимание…

Баринов с замами пришел ровно в девять, Петрицкий зашел сразу за ними и действительно сел в первом ряду.

– Итак, задача номер один, – привычным, хорошо поставленным голосом начал начальник РОВД. – Это скорейшее обезвреживание разбойной группы под кодовым названием «Налетчики»…

Привычная песня… Оперативное совещание прошло быстро и без осложнений: Шабанова уже почти не мутило, и голова приходила в норму – тренированный организм привычно восстанавливался. Правда, он ничего не запомнил, но это неважно: можно взять суточную сводку, поступившие ориентировки и быстро войти в курс дела…

Выйдя последним, Виктор выпрямился, придал себе значительный вид, прошел в конец коридора мимо ожидающих вызова свидетелей и потерпевших, отпер деревянную, залапанную сотнями рук дверь с табличкой «Следователь Шабанов», зашел в кабинет и закрылся прямо перед носом у толстого парня с повесткой в руках.

Надо привести себя в порядок. Пока ему везло, должно везти и дальше. Хлопнула открываемая банка, из отверстия потянулся легкий ароматный дымок, будто волшебный джин спешил предложить свои услуги. Он залпом выпил полбанки: ледяное пиво осадило бурлящую в животе гадость и сразу взбодрило, возвращая к жизни. Только туфли неимоверно жали, будто «испанский сапог» – средневековое орудие пыток испанской инквизиции. Он разулся и испытал неимоверное облегчение. Жизнь налаживалась.

– Э-эх, хорошо! – развалившись в кресле и положив ноги на стол, Виктор стал медленно потягивать свое холодное лекарство. Сам себе он казался сейчас американским шерифом из крутого голливудского фильма. Только носок рваный, но это ерунда. Приятная прохлада растекалась по жилам, тело наливалось привычной бодростью, голова прояснилась, прошла тошнота. Не так страшен черт, как его малюют! Вот уже и мысли о еде не вызывают отвращения, через часик можно зайди в чебуречную по соседству и хорошо позавтракать. Если денег хватит. Чебуреки по тридцать пять рублей и кофе двадцать – должно хватить… Но потом придется занимать.

Пустую банку он хотел бросить в корзину для бумаг, но передумал и предусмотрительно положил обратно в портфель. И хорошо, что туда полез: увидел пистолет, положил на стол, достал магазины, по одному выковырял из складок портфельной подкладки патроны и стал снаряжаться.

Хорошо, если сегодня обойдется без выездов.

Неожиданно раздался телефонный звонок. Звонил подполковник Петрицкий – непосредственный руководитель, начальник следственного отделения.

– Виктор, ты что – перешел в частные детективы?

– Кто вам сказал, Василий Григорьевич? Врут! Никуда я не переходил! Надо же, какую глупость выдумали!

– Почему глупость? Частные детективы на вольных хлебах, никому не подчиняются, начальникам ничего не докладывают. И ты ко мне не заходишь, значит, не считаешь нужным, выходит – сам себе хозяин…

– Что вы, как можно, уже бегу…

Черт! Надо было позвонить ему для отмазки, а то прицепится… Ну ничего, что сделано, то и есть, будем выкручиваться, первый раз, что ли?

Шабанов вскочил, быстро вынул из сейфа два первых попавшихся дела, чтобы не идти с пустыми руками и создать «занятой», «рабочий» вид. Резко открыл дверь, чуть не зашибив толстого парня.

– Вот, у меня повестка, на девять часов, – парень сунул ему смятую бумажку, заполненную неровным почерком самого Шабанова. Но Виктор отвел нетерпеливую руку.

– Подождите, гражданин! Меня руководство вызывает.

– И у нас на девять, – загомонили ожидающие граждане.

– И вы подождите. Доложусь начальству и всех приму.

Наступила тишина. И толстый парень, и две женщины средних лет, и пожилой мужчина замолчали и опустили головы. Видно, поняли, что у следователя есть дела поважнее, чем с ними возиться.

Он прошел к двери начальника СО, почтительно постучал, осторожно заглянул.

– Разрешите войти, Василий Григорьевич?

Петрицкий откинулся на спинку кресла и внимательно уставился на вошедшего. Он, как всегда был в строгом черном костюме, белой сорочке с галстуком – все наглаженное и начищенное. И лицо у него было строгим.

– Давно пора. Ты же сегодня, по графику, дежуришь? А почему на инструктаже не был?

– Как не был, Василий Григорьевич? Был. Просто я сзади сидел. А вы на первый ряд присели. Вот меня и не заметили.

– Так ты-то меня заметил? Должен подойти и доложиться!

– Извините еще раз. Больше такого не будет.

Стоя по стойке «смирно», он покаянно опустил голову и уперся взглядом… в носки, с дыркой на правом большом пальце! Черт! Вот почему ногам стало так легко! Вот куда смотрели свидетели! А если сейчас увидит начальник… Он сделал шаг вперед, прикрываясь столом.

– Это я уже слышал, – Петрицкий хлопнул ладонью по столу. Точнее, по лежащему перед ним уголовному делу.

Шабанов понял, что это его дело. И что он упорол в нем какой-то косяк. Значит, сейчас его будут драть. А ему и так плохо со всех сторон. С женой поругался, еле-еле в себя пришел, перед свидетелями выставил себя на посмешище.

– Виктор, что с тобой происходит? Ты можешь объяснить – в чем дело?

Но тон у начальника был довольно доброжелательным, и он немного воспрял духом.

– Да ничего. Все как всегда. Работа, дом. Дом, работа.

– Ты когда перестанешь пить? Над тобой уже все смеются.

– Можно подумать, что эти, смехачи, не пьют, – почувствовав свою правоту, Шабанов позволил проявить независимость: стал вольно, отставив ногу, осмотрел кабинет – не такой узкий пенал, как у него, но тоже небольшой. Зато ремонт тут сделан хороший – всем отделением спонсоров находили.

– Мало ли кто пьет! Важно – как пьет. И как это сказывается на работе!

Петрицкий открыл дело на заложенной ручкой странице.

– Ты хочешь Маханькова в суд направлять? А какая квалификация?

– Грабеж, Василий Григорьевич. Он же с применением насилия. Но не опасного для жизни и здоровья. В ухо ударил и все…

– И все, говоришь? А вот какие показания дает потерпевший…

Начальник СО нагнулся к протоколу допроса и с выражением прочел:

– «В правой руке нападающего я увидел блестящий металлический предмет, похожий на нож!» А если нож, то это не грабеж, а разбой! И статья другая, и санкции другие… Что скажешь?

Виктор опять стал смирно.

– Да нет, это он вначале так показывал! А потом пояснил, что никакой не нож, а расческа. И сам Маханьков признает расческу, а нож отрицает.

Петрицкий раздраженно захлопнул дело и повысил голос.

– Ты что, первый год работаешь? Меня не интересует, кто тебе что сказал – меня интересует, что ты записал в протоколе! Не написал бы про нож – одна песня, а раз написал – другая! Значит, надо этот вопрос исследовать, устанавливать, что ножа не было, и выносить постановление, что признаки разбоя в действиях Маханькова отсутствуют! Ты что, этого не знаешь?

– Виноват, Василий Григорьевич! Конечно, знаю. Упустил просто, но я все исправлю.

Начальник СО вздохнул.

– Не все можно исправить, Виктор. Не все. Сегодня я разговаривал с Бариновым. Он наслышан о твоих похождениях и ставит вопрос ребром. Ты хоть понимаешь, что это все может значить?

– Понимаю. И обещаю, что такого больше не будет.

«Какая сука стучит на меня начальнику? – зло думал он. – Кому я опять перешел дорогу? Не отдел милиции, а какая-то помойка. Все известно, даже то, чего не было»…

– Виктор, пойми меня правильно и не обижайся. Я не святой, но я ношу погоны, – печально сказал Петрицкий, и Шабанов понял, что его дела плохи. – Баринов настаивал, чтобы я сегодня же провел служебное расследование, а по результатам он сам будет делать выводы…

«Даже так? Неплохо начинается у меня день, неплохо. Значит, выгонят к чертовой матери! Сам виноват. Ну что ж… Ничего не поделаешь. Сам создал себе проблемы, сам буду их решать…»

Он стоял, шевелил пальцами ног и совершенно не представлял, как решать проблемы и как жить, если его уволят из органов.

– Что ты молчишь? Ты слышишь, что я тебе говорю, или нет?

– Слышу, товарищ майор. Василий Григорьевич, что я должен сделать?

– Вот это уже вопрос по существу… Значит, так. Для начала. От начальника я тебя сегодня отмазал, сказал, что много работы, что ты будешь документировать сбытчика наркотиков.

– Какого еще сбытчика?

Начальник СО протянул ему тонкую папку.

– Вот материал, возбуждай дело и сегодня же сбытчика задерживай. Потом предъявляешь обвинение, арестовываешь, и в течение трёх недель дело должно уйти в суд. Ты понял задачу? Имей в виду, ты должен себя показать как толковый, исполнительный и ответственный работник. На которого можно во всем положиться…

«Какая-то странная спешка, – размышлял Шабанов. – Самое простенькое дело расследуется два месяца. А сбыт – дело серьезное, санкции нешуточные, а сроку три недели… И к чему такой инструктаж…»

– Кто собирал материал? – спросил он.

– Воскобойников, – Петрицкий смотрел внимательно и вроде бы испытующе, очевидно, ожидая какой-то реакции. – А что?

Виктору стало совершенно ясно: дело гнилое. Но обычное свое чистоплюйство пора забывать. От него ждут покорности. Можно проявить только небольшое сомнение.

– Да сырые у него материалы! А вдруг прокурор или судья не согласятся возбуждать дело?

Петрицкий нахмурился.

– Воскобойников, в отличие от тебя, на работу приходит вовремя и не попадается на глаза начальству в пьяном виде… А в суде и в прокуратуре скажешь, что выполняешь мое указание. И будь уверен – со мной все согласятся! Иди, работай!

В коридоре Виктор столкнулся с Бровиным из ОБЭП. [5]5
  ОБЭП – отделение по борьбе с экономическими преступлениями. Ранее – ОБХСС.


[Закрыть]Тот слыл франтом и был помешан на дорогих фирменных вещах.

– Ты что, Витек?! – Бровин ошалело уставился на ноги следователя. – Носки целые купить не можешь? А где твои чудесные туфли?

– Не налазят, ноги опухли, – криво улыбнулся Шабанов.

Ему было очень стыдно. Если бы еще не эта дырка… А так палец наполовину вылез…

– Так ты к доктору сходи! Почки надо проверить. И вообще…

Не слушая, Виктор двинулся дальше. Бровин проводил его взглядом, покрутил пальцем у виска, сплюнул прямо на пол.

– Да, честность до добра не доводит. К психиатру тебе надо!

Свидетели тоже дикими глазами рассматривали его разутые ноги. Шабанов заскочил в кабинет, заперся и облегченно перевел дух. Забытый пистолет лежал на столе. Опять непорядок. Он сунул оружие в стол. Открыл вторую банку пива, быстро выпил. Физически он чувствовал себя хорошо. О моральном состоянии сказать так было нельзя. Что же делать с этими проклятыми туфлями? Попытался втиснуть в них ноги, но ничего не получилось. Может, пойти к врачу и взять больничный? А задержанные, а сроки, а сбытчик, на котором он должен реабилитироваться? Да и как идти – босиком, что ли?

Звякнул внутренний телефон.

«Кто это еще? Надеюсь, не дежурный с выездом на происшествие…»

Он взял трубку.

– Шабанов.

– Здорово, Витек! – на проводе, к счастью, оказался не дежурный, а лучший друг: Толян Ефимов – старший участковый. Бодрая скороговорка Толяна сразу улучшило настроение. – Ты живой? Завтракать не пора?

– Здорово. Живой, восстанавливаюсь понемногу… Только ноги опухли. Туфли не налазят.

Толян настороженно замолчал.

– И у тебя тоже ноги? Нет, вчера мы, конечно, перебрали… Но почему она, зараза, на ноги действует?

– Кто она?

– Да водка эта самопальная. У меня от нее ноги усохли. Туфли спадают. В натуре, так никогда не было!

Теперь замолчал Шабанов.

– Подожди, у тебя какой размер?

Толян крякнул.

– Да какой был, такой и есть – сорок первый. А у тебя?

– А у меня сорок третий, дундук ты гребанный! Ты мои туфли надел!

Участковый обиженно засопел.

– Чего ты ругаешься? Они же одинаковые! И потом – мои кто надел? Не надо было разуваться, когда боролись…

Шабанов с облегчением засмеялся.

– Ладно, оба хороши. Дуй сюда, поменяемся.

Через пять минут все стало на свои места: родные туфли были просторными и удобными. Капитан Ефимов – округлый, с грушевидным лицом, тоже довольно притоптывал:

– Совсем другое дело – сидят как влитые, не спадают! Айда в чебуречную…

Шабанов переписал свидетелям повестки на послезавтра. Некоторые выражали недовольство, но он строго объяснил:

– Имейте сознательность. Мы с товарищем капитаном раскрываем серьезное преступление! А вам по закону все оплачивается.

– По закону одно, а хозяин ругается, что я с работы отпрашиваюсь! – раздраженно пробурчал толстяк. – И платить не хочет!

– А вы ему объясните, что законы для всех одинаковые! – порекомендовал Шабанов, не очень задумываясь над реальностью своего совета.

Потом предупредил дежурного, где он находится. И вскоре приятели уплетали горячие золотистые чебуреки с холодным пивом. Жизнь наладилась окончательно.

* * *

Рапорт оперуполномоченного Воскобойникова о задержании сбытчика анаши. Протокол изъятия вещественных доказательств – двух пакетиков с веществом буро-зеленого цвета. Справка эксперта, что это анаша. Еще один протокол – изъятия меченых купюр. Сами сотенные купюры с невидимой надписью: «Контрольная закупка». Объяснение свидетеля Рагозина о том, что незнакомый ему Миша неоднократно сбывал наркотики и сегодня, на его глазах, продал два «баша» неустановленному лицу. Объяснения понятых, которые подтвердили, что эти деньги были изъяты у Михаила Федосеева. Объяснение Федосеева, который все отрицает…

От материала воняло говном, как и от всех документов, которые собирал Воск. Любой опытный следователь чувствует этот запах, когда концы с концами не вяжутся, нет логики развития событий, а личность подозреваемого явно не соответствует облику действительного злодея.

Предполагаемый торговец наркотиками оказался худощавым парнем с простецким лицом, одетым в дешевые джинсы и такую же шведку. Шабанов сразу заметил, что у него чистые вены. С одной стороны, для сбытчика это не показатель. А с другой – смотря какой сбытчик. Крупный делец наркобизнеса, понятно, как правило, не ширяется, а вот мелкая сошка почти всегда сидит на игле… Но главное, парень был совершенно не похож на криминальную публику, тем более на безвольных и зависимых барыг, толкающих «дурь» где придется. Нормальное лицо, нормальные глаза, нормальные манеры, речь не замусорена жаргоном…

– Ты – Михаил Федосеев? – спросил Шабанов.

Подозреваемый кивнул.

– Расскажи, как ты сбывал наркотики? – строго начал допрос Виктор Сергеевич. – От кого их получал? Кто постоянные покупатели? Кому передавал выручку? Сколько оставлял себе? Где деньги, добытые преступным путем?

– Я не сбывал никаких наркотиков, – спокойно сказал парень. – Я их никогда в руках не держал! Это какая-то ошибка…

– Как же так? Вот протокол изъятия, вот справка, что изъятое вещество является анашой.

– У меня не было никакой анаши! А про справку я ничего не знаю…

– Тогда объясни, откуда у тебя взялись помеченные деньги, которые были изъяты в присутствии понятых?

– Это мои деньги. Я их заработал частным извозом.

– Ладно. Тогда ответь мне, как и почему тебя задержали?

– Я отвез соседку к ее сыну, подождал и привез обратно, тут ко мне подошли ваши сотрудники и сказали, что я должен проехать с ними. Я спросил: «Зачем?» Они ответили: «Так надо, это ненадолго». Я согласился и поехал в милицию на своем автомобиле…

Шабанов вздохнул. Не похож он на сбытчика, слишком прост! Спокоен, похоже, говорит правду. Во всяком случае, врать явно не умеет! А вслух сказал:

– Я все понял. Правду ты говорить не хочешь. Давай, вызывай своего адвоката, и начнем официальный допрос.

– Откуда у меня свой адвокат? Да и денег нет…

– Ну, хорошо. Я приглашу бесплатного защитника. Только сам понимаешь, как бесплатно защищают… А пока посиди и подумай над своей позицией. Правдивые показания смягчают ответственность.

Когда задержанного увели, Шабанов набрал телефон Воскобойникова.

– Феликс, привет. Мне нужны понятые и свидетель по твоему сбытчику. Быстренько пришли их ко мне. Да и тебя надо допросить.

– Все сделаем! – бодро сказал Феликс в своей обычной манере справного и безотказного сотрудника.

Воск еще та устрица! Приближен к начальству, вроде «опера по особым поручениям». Не по особо важным делам, как классифицируются опера, а по особым поручениям, как помощники и адъютанты. Но он не помощник и не адъютант, а именно старший оперативный уполномоченный. Потому и поручения у него специфические: собирает говенные материалы на тех, кого надо посадить. Или наоборот – «отмазывает» тех, кого сажать не надо. Раньше они работали в паре со следователем Банниковым – один готовит материал, а второй расследует дело… Кто определяет: кого надо сажать, а кого не надо, Шабанов точно не знал, конкретную задачу всегда ставит соответствующий начальник. Вот Воску и Бане такие задачи и ставили. Должно быть, имелся и «прокурор по особым поручениям», и судья, без них-то дело до логического конца не доведешь…

Только Баня две недели назад прекратил свою деятельность, так как пьяным сел за руль недавно купленного «нисана-патрола» и помчался со скоростью сто пятьдесят километров в час. Он был уверен в своей исключительности и безнаказанности. И если бы на пути попался патруль ДПС, [6]6
  ДПС – дорожно-патрульная служба ГИБДД.


[Закрыть]он бы уболтал кого угодно – хоть сержанта, хоть офицера, хоть командира батальона. Убедил бы, что скорость в пределах допустимой, а сам он трезв, как стеклышко. Но переубедить асфальтовый каток, в который он врезался, не смог даже Баня со своими связями, потому что законы природы, в отличие от правовых законов, обойти невозможно. Перемноженные скорость и масса расплющили Баню в лепешку, и его с почетным караулом и троекратным автоматным залпом погребли на Северном кладбище. Цепочка должностных лиц, обеспечивающих принятие нужных процессуальных решений, нарушилась… Вот оно что!

Шабанов вскочил и забегал по кабинету взад-вперед, будто его пчела укусила в задницу.

Неужели его выбрали на место Банникова?! А ведь действительно, Петрицкий его просто посадил на кукан и не оставил выбора! Или полная покорность, или выпиздят к чертовой матери!

Он постарался точно вспомнить, что сказал начальник СО.

«Возбуждай дело, и сегодня же сбытчика задерживай, потом арестовывай, в течение трех недель дело направляй в суд. Ты должен себя показать как толковый, исполнительный и ответственный работник. На которого можно во всем положиться…»

Да, именно так. Значит, дело Федосеева – это испытание для него. Экзамен на место доверенного лица. «Следователя по особым поручениям». Почему они его выбрали? Он самый опытный, достаточно самостоятельный, взяток никогда не брал… Но пьющий – это слабое место! А если поймать за слабое место, то опытный и честный человек станет делать то, чего от него ждут, и дальше все пойдет, как по маслу!

В кабинет без стука вошел Воскобойников. Маленький, верткий, с морщинистым лицом и маленькими блеклыми глазками. Длинный тонкий нос, выступающая верхняя челюсть – было в нем что-то лисье, хитрое. Одет сугубо по-граждански: фирменные джинсы, такая же шведка, дорогая кожаная барсетка.

– Прибыл для допроса в качестве свидетеля по делу Федосеева! – молодцевато доложил он и, улыбнувшись, присел к столу. – Хочешь, я сам протокол напишу?

Шабанов всегда допрашивал сам. Но сейчас он протянул бланк Воску.

– Давай. Напиши все подробно и занеси мне. Кстати, а где понятые?

– Когда скажешь, тогда и приведу, – кивнул Воск, но в глазах у него мелькнуло беспокойство.

Странно! Понятые, это ведь его люди, они скажут все, что надо. Даже то, что несчастный Миша Федосеев стрелял в Папу Римского. Чего ж ему беспокоиться?

– Давай завтра, часов в девять. Договорились?

– Без вопросов. Что еще?

– Еще свидетеля. Этого, как его…

Он полистал материал.

– Рагозина! Его, давай, на десять.

Воск изобразил на лисьей мордочке искреннее сожаление.

– Он уехал на пару дней. Как вернется, я его тебе сразу пригоню. Не волнуйся!

* * *

Утром следующего дня, ровно в девять, Воскобойников зашел в кабинет Шабанова.

– Привет, как дела? – быстрый взгляд обшарил следователя с головы до ног и с ног до головы. Шабанов почувствовал, будто его испачкали.

– Где понятые? – в свою очередь спросил следователь.

– У них в гараже запарка, хозяин не отпускает. Если можешь, давай я тебя к ним свожу. Допросишь, а потом я тебя домой доставлю. Ну, как?

– Хорошо. Только давай быстро. Ты ведь знаешь, я отпахал сутки.

– Конечно, поехали. Жду в машине.

Шабанов взял протоколы допросов, спустился и сел в перламутровую «мазду» Воскобойникова. Автомобиль плавно тронулся с места.

– Давай перекусим, – неожиданно предложил Феликс. – Я сегодня не завтракал, да и ты голоден. Не возражаешь?

– Чего возражать? Дело хорошее, – кивнул Виктор. – Только ты угощаешь.

– Заметано.

Они переехали Ворошиловский мост, и через пяток километров подъехали к придорожному кафе «Замок», которое славилось хорошей кавказской кухней. Зашли в большой сводчатый зал с нарочито грубыми каменными стенами. Горел камин, блики огня отражались в блестящих рыцарских доспехах, будто тяжелые деревянные столы стояли в средневековом замке. Публика здесь собиралась специфическая, поговаривали, что это точка «грачевских». Многие посетители, хорошо выпив, действительно считали, что перенеслись в тринадцатый век, и устраивали рыцарские турниры с использованием вилок, ножей, а иногда и пистолетов. На потолке, при желании, опытный взгляд мог отыскать несколько пулевых отметин.

Воскобойников заказал яичницу, бутерброды с сыром и кофе. Официантка быстро принесла заказ, они принялись за еду.

– Как тебе здесь? – спросил Воск. – Правда, прикольно? Тут внизу бильярд, сауна, а наверху гостиница. Короче – все удобства!

– Ничего, нормально, – Шабанов осмотрелся.

За стойкой бара, на фоне разнокалиберных бутылок, вполоборота стояла стройная светловолосая женщина и тщательно перетирала полотенцем стаканы.

– Слушай прикол, – Воск засмеялся с набитым ртом. – В девяностых из Яблоневки приехала в Тиходонск девица, попала в проститутки, через год возвращается домой, рассказывает сверстницам про городскую жизнь. И все время: «Сау́на, да сау́на»! Подружки спрашивают, а что такое «сау́на»? А та отвечает: «С виду обычная баня, только там все время трахают!» Что, разве не смешно?

Шабанов даже не улыбнулся. Он смотрел в сторону. Профиль женщины за стойкой напоминал изображение на старинной английской монете: высокий лоб, маленький прямой нос, миниатюрный подбородок.

– Куда ты все смотришь, – спросил Воскобойников.