Текст книги "Антикиллер"

Автор книги: Данил Корецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава вторая.
УРОВНИ ПРАВООХРАНЫ

Крепость цепи определяется крепостью самого слабого ее звена.

Пословица.

Аварийный трехэтажный дом довоенной постройки на старой, изрядно обветшавшей улице с вечно гремящим трамваем капитально отремонтировали в девяносто втором. Реконструкция оказалась странноватой: окна первого этажа заложили кирпичом, установили телекамеру над входом, закрыли подворотню массивными стальными воротами. Здание стало напоминать крепость.

Дотошные бабки из соседних домов не – могли взять в толк: зачем на стеклах второго и третьего этажа натянуты сети вроде рыбачьих, явно неспособные задерживать комаров, мух и даже бабочек.

Никаких вывесок у подъезда не было, но входили и выходили явно «служивые» люди – молодые, подтянутые, в строгой «официальной» одежде. Иногда мелькали и джинсовые. или спортивные костюмы, но прически, манеры и главное – выражение лиц их обладателей все равно вьдавали принадлежность к государственным структурам.

Аналитичный наблюдатель мог вычислить, что процент – использования поясных сумочек «кенгуру» мужчинами, входившими в похожее на крепость здание, гораздо выше, чем у остальных тиходонцев, но вряд ли сумел бы объяснить причину этого, хотя она была достаточно проста: летом такие сумочки позволяют скрытно носить оружие.

Столь же просто объяснялось наличие крупноячеистых сеток на окнах: они должны отбрасывать наружу запущенную в кабинет гранату.

В отличие от любопытствующего обывателя, преступный мир Тиходонска знал, что в реконструированном здании из красного кирпича располагается Севере-Кавказское региональное Управление по борьбе с организованной преступностью, что во дворе с недавнего времени разместился СОБР, один взвод которого постоянно находится в состоянии боевой готовности.

Рослые парни в камуфляже и со снаряженными автоматами выходили к ближайшему ларьку за колой или сигаретами, курили или болтали у фасада своей крепости, привлекая внимание прохожих и контролируя обстановку на прилегающей территории.

Однажды они отловили «глаз» Итальянца и разбили его фотокамеру, несколько раз проводили «профилактическую работу» с подозрительными людьми, вздумавшими отдыхать в машинах напротив входа в Управление.

Но все равно – как у руоповцев имелись фотографии и досье Итальянца, Валета, Шамана и их подручных, так и у тех были снимки оперсостава и руководства.

И когда из машины Выходил плотный коренастый мужчина с густыми черными, аккуратно подстриженными усами, то для заинтересованных лиц не являлось секретом, что это Колорадский Жук, или просто Жук – полковник Нырков, начальник Управления, сорока девяти лет, женатый, отец двух взрослых сыновей.

Знали в лицо Крылова, Волошина, Гусарова, да и всех остальных. Управление отслеживало организованные преступные группы, те, в свою

очередь, изучали сотрудников РУОП. Граната в окна – крайний аргумент, куда проще договориться «по-хорошему»: поставить сотрудника «на подкормку», купить ему машину, отправить отдыхать на Кипр...

Нырков постоянно опасался утечки информации, и недаром: службе безопасности Шамана было известно, что оперативный отдел РУОП возглавляет Крылов, а Волошин – его заместитель, что СОБРом командует Литвинов – отчаянный боец, набравшийся опыта в Афганистане, были известны и другие сведения, не имеющие права выходить за железные ворота управления.

У сыщиков информации о подучетном контингенте было, конечно, побольше.

Организованная преступность в Тиходонске развивалась по тем же законам, что и во всем мире, потому что закономерности, лежащие в основе этих процессов, практически одинаковы повсюду, только специфика конкретной территории накладывает свой отпечаток.

Корпорация воров – традиционных уголовников, с татуировками, «фиксами», условным языком, суровыми «законами» и обычаями имела самые глубокие корни, уходящие в дореволюционную эпоху. Они всегда «держали» тюрьмы Я зоны, хотя в первые военные годы и в начале пятидесятых им дали хороший укорот, физически уничтожив «паханов», лагерных бандитов и злостных нарушителей режима.

Эта акция была незаконной, но эффективной: до конца семидесятых зонами управляла администрация, а не авторитеты.

На воле воры занимались традиционными уголовными ремеслами: кражами, грабежами, разбоями, держали воровскую кассу – общак, используемый для подкупа должностных лиц, «подогрева» сотоварищей, находящихся за колючей проволокой, и общие нужды сообщества.

В последние годы, когда пришла всеобщая гуманизация, Воровские общины пышно расцвели по всей стране, как на свободе, так и в колониях, где пахан вновь стал полноправным хозяином.

В Тиходонске воров возглавлял Иван Сергеевич Козлов, клички Черномор, Отец, в миру-шестидесятилетний инвалид. Специализация, да и внешний вид «старых» криминалитетов изменились. Они подминали под себя торговлю, строительство, лезли в банковское дело. Татуировки многие прикрывали модными костюмами и заменили «фиксы» фарфором. На смену лихим извозчикам и отчаянным таксистам пришли личные БМВ и «мерседесы».

Но теперь у них появились конкуренты. Эпоха «новой волны» начинается с казанской банды «Тяп-ляп», раскрытой в семидесятые годы; К удивлению милиции, в нее входили ранее не судимые, хорошо характеризующиеся молодые люди, спортсмены. Они не пили и не курили, не ругались, поддерживали строгую дисциплину. Носили спортивные костюмы и мягкие борцовки на высокой шнуровке. Зато на вооружении банды имелись пистолеты, автомат и гранаты – невиданное дело по тем временам!

«Тяп-ляповцев» расстреляли, но через несколько лет изо всех щелей полезли их собратья, воспользовавшись тем, что сила и оружие позволяют добиться чего угодно, а расстреливать за такую деятельность перестали, следуя великим гуманистическим идеалам человечества.

«Новые» неизбежно должны были столкнуться с традиционной криминальной гвардией, и такое столкновение произошло. В прокатившихся по стране разборках победу одерживали, как правило, «новые». Они были сильнее, лучше подготовлены и вооружены, к тому же обладали мощным щитом – неиспорченной судимостью биографии.

Воровские сходки выработали компромиссную линию взаимоотношений с конкурентами, но в жизни это выглядело по-разному.

В Тиходонске действовали четыре крупные группировки «новой волны», из которых наиболее мощной была богатяновская, возглавляемая Шаманом, в миру – Иваном Павловичем Воронцовым, тридцати пяти лет, генеральным директором акционерного общества «Донской рынок».

Все группировки пока признавали верховенство воров, вносили средства в общак, крупных трений между криминальными кастами до сих пор не было.

Как считали в РУОП, положение это долго продолжаться не могло. По имеющейся информации Шаман собирался подмять под себя речпортовцев, ленгородцев и нахичеванцев, создав крупную организацию, способную противостоять ворам. После этого неизбежно произойдет столкновение с общиной из-за, власти в городе.

Тиходонск ожидала война.

Пока же оперативная обстановка была относительно спокойной. Когда-то Тиходонск задавал тон в уголовной хронике. Про банды «призраков» и «сицилийцев» написали все центральные газеты СССР, даже фильм сняли. Теперь положение изменилось. Но не потому, что снизилась преступность в городе, просто вся Россия и СНГ взорвались тысячами дерзких и жестоких преступлений. На таком криминальном фоне Тиходонск затерялся и в сводках МВД стал приводиться в качестве положительного примера профилактической работы милиции.

Руководители областного и городского УВД не опровергали подобных оценок, гйрдились отсутствием молодежных преступных формирований, перерастающих в организованные криминальные группировки.

Начальник отдела областного УВД полковник Гребковский напрямую связывал этот факт с собственной деятельностью.

– Я тогда был замначем в Пролетарском, – любил вспоминать он. – И вот объявляется у нас группировка бритоголовых. Кожа, заклепки, цепи, бошки до синевы выбритые... Начинают погоду в районе делать: драку в кафе учинили, танцплощадку разогнали. Вдруг узнаем: собираются в Голубином парке тусовку устроить, отвязаться на полную катушку, чтобы весь город о них заговорил!

Здесь полковник усмехался.

– Тогда ни ОМОНа, ни чертона не было – за все отвечали территориальные органы. Собрал я своих людей – человек тридцать, в штатском, с дубинками, помните, маленькие, раскладные, с шариком на конце... Как дали! В пух и перья! А потом патрули в форме прибыли – похватали, кто остался, и на пятнадцать суток! И все – кончились бритоголовые! Без фуражек на улицу не высовывались, пока не заросли! И вот уже двадцать пять лет никаких молодежных стай!

Такое объяснение грешило прямолинейностью и не вполне соответствовало действительности.

В Тиходонске имелись дворовые и уличные команды, но были они малочисленными, раздробленными и не делали погоды. За последние двадцать лет только однажды произошел массовый эксцесс: возбужденная выступлением популярной столичной рок-группы толпа молодежи после концерта устроила дикий марш по центральной улице, разбив несколько стекол и повредив пару автомобилей.

Все остальные молодежные преступления совершались мелкими группами и носили традиционный характер, что выгодно отличало Тиходонск от Казани или Набережных Челнов.

Не случалось до поры до времени в городе высокопрофессиональных «заказных» убийств, демонстративных взрывов и других актов, характерных для организованной преступности. Но это не означало отсутствия организованных преступных групп.

Из четырех имеющихся группировок наиболее дерзко действовали ленгородская и речпортовская.

Лентородцев возглавлял Артур Пахальян по прозвищу Итальянец – двадцати восьми лет, не судимый, в прошлом профессиональный картежник катала. В последние годы занимался полукриминальным и чисто криминальным бизнесом: «держал» огромный вещевой рынок «Супермаркет», заставлял оптовиков по дешевке сдавать товар его реализаторам, получал дань с каждого места, курировал всю проституцию в районе. Ядро группировки составляли тридцать человек, для разборок с конкурентами имелись двенадцать бойцов...

У речпортовцев старшим был Валет – двадцатипятилетний Миша Квасков, его влияние охватывало набережную, грузовой порт и круизные пассажирские теплоходы. Активных членов около сорока, пятнадцать боевиков.

На счету ленгородцев были похищения людей, пытки, требования выкупа. Имелись данные о совершенных ими нескольких убийствах.

Люди Валета сожгли три коммерческих ларька и обстреляли дом неуступчивого начальника порта. В их активе имелись также разбойные нападения и тяжкие увечья.

Несколько раз руоповцы хватали группировщиков, но дела разваливались: умышленные преступления превращались в неосторожные; тяжкая статья оборачивалась легкой, свидетели вдруг меняли показания, потерпевшие забывали обиды, гуляющие на свободе «под подпиской» обвиняемые уезжали неведомо куда...

(Отсутствие реальных уголовных дел превращало Тиходонскую организованную Преступность в мираж. Она была, но вместе с тем как бы не существовала, хотя специалисты РУОП уже ощущали приближающийся вал насилия.

Неизвестные взорвали бомбу под дверью коммерческой фирмы «Весна»; Коммерсанты заявили, что не знают, кому это понадобилось.

Кто-то заложил взрывчатку в «мерседес» банного короля Карамелько, но, благодаря случайности или низкой квалификации исполнителя, хлопнул только взрыватель, основной заряд не сработал. Карамелько тоже выразил полное недоумение по поводу случившегося, однако тут же продал новую сауну конкуренту.

Конечно, это не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило даже в городах области.

В молодом Степнодонске, поднявшемся двадцать лет назад посередине прожженной яростным южным солнцем ковыльной степи вместе с атомным заводом, так и не запущенным в строй, выстрелы и взрывы гремели постоянно. Около десятка разномастных группировок то и дело сводили между собой счеты, делили сферы влияния, убирали конкурентов.

Это было наглядно, зримо и привлекало внимание общественности, журналистов, юристов. На фоне Степнодонска еще отчетливее бросалось в глаза благополучие областного центра, что особо подчеркнула специальная группа по изучению тиходонского феномена.

* * *

Специальная группа была создана Комитетом по безопасности Государственной думы. Решение о ее формировании носило гриф «секретно», персональный состав известен очень узкому кругу высших должностных лиц страны.

Начальник Севере-Кавказского РУОП Василий Михаилович Нырков был вызван в Главное управление по борьбе с организованной преступностью МВД России по обычным рабочим вопросам. Два дня он бегал по кабинетам, «решая», «увязывая», «согласовывая» и «выбивая». Командировка подходила к концу, когда его вызвал начальник Главка.

Генерал-майор Сиротин всегда лично встречался с начальниками региональных управлений, поэтому Нырков вызову не удивился. И встреча прошла как обычно.

– Во сколько у тебя поезд? – спросил генерал, прощаясь.

– В восемнадцать пятьдесят, – ответил Нырков.

– Значит, времени еще много, – Сиротин смотрел внимательно, и Нырков почувствовал, что сейчас услышит чтото необычное.

– Поедешь в одно место, там все узнаешь. Машина ждет. Потом водитель отвезет в гостиницу за вещами и на вокзал. Успеешь... Сиротин ободряюще хлопнул полковника по плечу.

«Одно место» оказалось спецобъектом. Осматривая длинный глухой забор из желтого кирпича, глаз телекамеры над автоматически сдвигающимися воротами, замаскированно укрепленный КПП без вывески, опытный Нырков пытался определить: какому ведомству принадлежат гектары огороженной, территории неподалеку от центра Москвы, симпатичный трехэтажный особняк, вышколенная подтянутая охрана. Но подобные «точки» не имеют индивидуальных примет, хотя родовая принадлежность определяется достаточно четко: хозяином в равной мере может быть Федеральная служба контрразведки или Служба внешней разведки, с меньшей вероятностью-МВД: там все проще, хотя это правило имеет и ряд исключений.

«Ладно, увижу людей – разберусь», – решил Нырков.

В небольшом уютно-комфортабельном конференц-зале собралось около полутора десятка человек. Хотя все были в штатском, Нырков безошибочно определил трех гражданских: офицеры не носят длинных волос, бород и не одевают на ответственные совещания джинсы с кроссовками. Знакомых лиц полковник не видел до тех пор, пока в президиум не прошли министр внутренних дел, директор ФСК, председатель комитета по безопасности Госдумы Ильюшков и представитель администрации Президента России со звучной фамилией Князев.

Первым занял место за трибуной Ильюшков.

– Борьба с преступностью из правовой проблемы превратилась в проблему политическую, – без предисловий начал он. – Страх за свою безопасность испытывает большая часть населения, люди недовольны властью, неспособной их защитить. Это может сыграть негативную роль во время следующих выборов и вызвать антиправительственные выступления уже в самое ближайшее время.

Ильюшков отхлебнул из хрустального стакана густо-янтарный чай.

– Крайне недовольны свободой действий преступников деловые круги. Невозможность заниматься нормальным бизнесом, постоянный прессинг со стороны криминальных структур, реальная угроза жизни – все это отталкивает влиятельных, состоятельных предпринимателей от органов государственной власти... О каких долгосрочных перспективах можно говорить, если и население, и бизнесмены тяготеют к популистским обещаниям этого клоуна Закатовского?

Председатель поставил стакан на место.

– Далее. Лоббирование криминальных кругов достигло такой силы, что ни один действенный закон не может быть принят! Проекты вязнут в комитетах и комиссиях, обрастают сотнями поправок, уточнений, дополнений – и тонут под их тяжестью!

Ильюшков обвел собравшихся внимательным взглядом.

– Вы понимаете, что это значит?

– Что принимаются законы, выгодные преступникам, и проваливаются опасные для них, – громко сказал один из гражданских – длинноволосый, с нездоровым испитым лицом. Голос у него был скрипучий, – силовые" министры поморщились.

Нырков подумал, что скорее это реакция не на голос, а на смысл сказанного.

– Ну, может, не совсем так, но довольно похоже, – нехотя признал выступающий и продолжил: – В подобных условиях очень важно найти новые, эффективные методы борьбы с преступностью. Ведущим криминологическим учреждениям страны было дано задание комплексно изучить проблему, и они обнаружили необычную закономерность, получившую название «феномен Тиходонска».

Нырков вздрогнул.

«Сейчас драть будут! – подумал он. – Что же они такое откопали? Раз вытащили на высокий уровень» могут и погоны сорвать..."

Но обстановка не походила на привычную кадровую расправу. Никто не приказывал встать, не тыкал пальцем, не требовал объяснений.

– Дело в том, что Тиходонск – город высокой деловой активности с традиционно преобладающей долей, теневых доходов. Множество национальных общин. Господствующее географическое положение – ворота Северного Кавказа. Обилие мигрантов. Близость к «горячим точкам» – зонам боевых действий. Все эти факторы должны были вызвать бурный рост преступных сообществ и связанных с их деятельностью преступлений. Тиходонск в оперативных сводках по организованному криминалитету должен стоять в одном ряду с Москвой, Санкт-Петербургом, Екатеринбургом, Владивостоком!

Ильюшков сделал паузу.

– Но на самом деле Тиходонск относится к числу благополучных в этом смысле городов! Значит, существует мощный антикриминогенный фактор, который следует обнаружить и использовать в предупредительно-профилактической работе. Для этого и создана наша группа...

Собравшихся представили друг другу. Трое гражданских оказались экспертами института Прокуратуры России, присутствовали также ведущие ученые из НИИ МВД и ФСК и руководители оперативных подразделений этих ведомств.

После Ильюшкова выступил Князев – дородный, средних лет мужчина, «представитель Президента России» – назвался он, опустив слово «Администрации». Ныркову показалось, что это не случайная оговорка.

«Политическая проблема... Недовольство народа... Интересы законодательной и исполнительной власти совпадают... Грядущие президентские выборы...» Во многом он повторялся и лишь заканчивая короткую речь сказал:

– Законопроект «О борьбе с организованной преступностью», заимствовавший зарубежный опыт Сочень эффективный, уже два года не может преодолеть рогатки законодательной власти. Поэтому сейчас подготовлен Указ Президента о борьбе с бандитизмом, в который вошли некоторые положения законопроекта. Несмотря на очень мощное противодействие, Указ в ближайшее время будет подписан. Он выполнит роль пробного шара, проявит силы, чьи интересы совпадают с интересами преступников. Ваша задача – накапливать информацию о противодействии Указу и доводить эти данные до сведения своих руководителей, – Князев повел рукой в сторону президиума. – А можете передавать их непосредственно Ильюшкову или мне...

«Силовые» министры встрепенулись. Руководители не любят, когда информация уходит из ведомства" минуя их.

– У нас система передачи данных отлажена, – успокаивающе сказал министр внутренних дел. – Недавно составили списки судей, которые выпускают на свободу бандитов, передали в Верховный Суд. Только толку нет, там честь мундира крепко отстаивают:

– Скоро будет толк, – многозначительно произнес Князев. – Президент настроен на самые решительные меры по наведению порядка. Ему надоели упреки в мягкотелости и бездействии. И раз в Тиходонске сложилась столь благоприятная обстановка, надо, наряду с изучением ее причин, именно там начинать наступление.

Министр кивнул, заглянул в лежащий перед ним список и почти дружеским тоном сказал:

– Василий Михайлович, задержитесь после совещания.

– Есть! – отозвался Нырков, понимая, что на поезд он наверняка опоздает.

* * *

– Так и сказал: «Выберите наиболее засвеченные группы, документируйте и отдавайте следствию. А параллельно фиксируйте – кто будет вмешиваться: из своих, прокурорских, местной власти... И всех – на карандаш!» Нырков оглядел подчиненных.

Саша Крылов рисовал загогулины на листе бумаги. Волошин слегка улыбался. Они давно знали друг друга и чувствовали, что Нырков не до конца откровенен. Значит, получил такой приказ. Значит, затевается что-то серьезное. Что?

Вопрос не был задан, но Нырков достаточно долго находился на оперативной работе, чтобы его почувствовать.

– Со дня на день будет принят Указ о борьбе с бандитизмом и организованной преступностью, – пояснил он. – Мы должны под него сработать.

– Очередной наскок на мафию? – саркастически спросил Волошин. – Статьи, фотографии, телерепортажи, а в тюрьме, никто не сидит!

– На этот раз похоже на изменение курса...

– Ну-ну... А кто менять-то будет?

Нырков раздраженно Махнул рукой.

– Слушай, Леша, философов нынче до хрена – пахарей нет! Давай попробуем закрутить гайку под новый Указ. Получится – мы и изменим курс! По крайней мере, в Тиходонске...

– Попробовать можно, – не отрываясь от бумаги, произнес Крылов. – Надо брать на серьезном, с оружием, вменять бандитизм и раскручивать на полную. А всем, кто будет лезть к этому делу – давать по рукам. Вот и посмотрим, что получится.

– Да что... – хмыкнул Волошин. – Выгонят нас к чертовой матери. А может, пристрелят. Ну, давайте рискнем, даже интересно.

– Думаю, надо начинать с Итальянца. – Крылов перестал рисовать и посмотрел Ныркову в глаза. – Я так предлагаю сделать...

– Пиши, Леша, – кивнул Нырков. – План операции «Капкан»...

Через несколько дней президентский Указ был опубликован. А еще через неделю Северо-Кавказский РУОП начал широкомасштабную наступательную операцию на организованную преступность Тиходонска.

Начало «Капкана» было строго секретным, незаконным и ни в каких планах и отчетах отражения не нашло.

В два часа ночи Гусаров с Волошиным подъехали на оглушительно рычащей «яве» без номера к шикарному трехэтажному особняку на Богатяновском спуске, натянули на головы чулки и сильным стуком в ворота вызвали хозяина.

Акоп Вартанян – мужик тертый, на испуг его взять нелегко; вышел с двустволкой наготове и свирепым ротвейлером.

– Чего надо?! – рыкнул он, но, увидев направленные стволы, несколько сбавил тон: – Ошиблись, ребята, не на того наехали. Спросите у своих старших, вам объяснят, да еще задницы надерут...

– Почему не платишь? – измененным голосом спросил Гусаров. – Хочешь, чтобы бензовозы сгорели, «волга» сгорела, дом сгорел...

Акоп дрогнул. Разговор пошел о вещах серьезных, где ошибка или недоразумение могут вылиться в большие неприятности.

– Вы что, парни, как не плачу? Всегда в срок, ни разу не задержал! Три дня назад последний взнос сделал!

– Кому? – гнусаво произнес Волошин. – Кому ты бабки отстегиваешь?

– Артуру, как положено. – Акоп почти опустил двустволку, надеясь, что недоразумение разъяснилось и инцидент исчерпан.

– Хрен так положено! – выругался Гусаров. – Это все равно что в Дон бабки бросать. Ты на нашей территории! Нам и плати! Два дня тебе срок!

– Подождите, друзья, это ваши трудности. – Вартанян ошалел от такого поворота дела. – Вы между собой разбирайтесь, мне все равно кому платить...

– Два дня!

Гусаров пальнул в воздух и дал газ. Ротвейлер зарычал, рванул поводок вслед катящемуся по ночным улицам грохоту, Акоп чуть не выронил ружье, виртуозно выругался и захлопнул калитку. По всполошенной округе остервенело лаяли собаки...

Сделав круг по набережной, оперативники загнали мотоцикл во двор тещи Волошина и отправились спать. Часовой механизм «Капкана» включен.

Дело в том, что бензозаправка Акопа стояла на стыке зон влияния ленгородских и речпортовских, хотя фактически хозяином здесь был Пахальян. Ночной «наезд» означал требование передела территорий и исходить оно могло только от группировки Кваскова. Те как раз любили использовать мотоциклы без номеров, чулки вместо масок, стрелять в воздух для устрашения, грозить поджогами.

Ранним утром Вартанян добрался до главаря ленгородской группировки, через час тот послал гонца к речпортовцам, вызывая их на разборку. В принципе, Артур с Мишкой могли договориться без нагнетания обстановки, с глазу на глаз, но мешало одно личное обстоятельство: не поделив когда-то женщину, они люто ненавидели друг друга. И этот нюанс учитывался оперативниками как фактор, определяющий развитие событий.

В восемнадцать ноль-ноль семь иномарок подкатили к песчаному карьеру на западной окраине Тиходонска. Бойцы противостоящих сторон заняли позиции. Почти все были вооружены модными «помповыми» ружьями крупного калибра, мелькали несколько автоматов Калашникова различных модификаций.

По ритуалу старшие с наиболее приближенными из своих людей должны были сойтись для переговоров, от итога которых зависело все остальное, в том числе и самое главное: жить бойцам или умирать.

Артур Пахальян вышел из огромного вездехода в сопровождении толстяка по кличке Паровоз, оба держали руки в карманах широких штанов и раскачивающейся презрительной походкой направились к черному БМВ, у которого стоял Квасков в окружении ближайших помощников.

Как бы нехотя Мишка пошел навстречу конкуренту. За ним потащился мучимый дурными предчувствиями Носач.

Бойцы замерли, напряженно наблюдая за происходящим. Наступила тревожная тишина, только скрипел песок под рифлеными подошвами кроссовок.

– Значит, мою территорию захотел?! – истерически заорал Итальянец, когда расстояние сократилось до десятка метров; – Получи, сука!

Он резко выдернул руку с зажатым в ней пистолетом и выстрелил навскидку.

Валет резко остановился, а шедший следом Носач упал ничком, крепко прижимая обе руки к солнечному сплетению и подергивая Ногами.

Все произошло мгновенно, эхо выстрела еще отражалось от песчаных стен карьера, а шеренги бойцов застыли в ступоре, потому что монета выпала решкой и им предстояло умирать, но делать первый шаг по ведущему в небытие пути не хотелось никому. Вместе с тем, и промедление губительно, осознание этого шевельнуло стволы на выбор целей, через минуту заброшенная разработка должна была превратиться в арену невиданной Тиходонском кровавой бойни. Но тут их накрыл СОБР.

Вначале рванули светозвуковые гранаты «заря» – они не давали осколков, только Ослепительная вспышка и чудовищный Грохот оказывали шокирующее воздействие, да такое, что несколько, «крутых» справили нужду прямо в штаны. И тут же из песка выпрыгнули люди в масках, пустынном камуфляже, бронежилетах, с короткими автоматами наперевес.

Вряд ли их было много больше, чем группировщиков, но ни один ствол не направился в сторону атакующих. Потому что по выправке, экипировке, манерам сразу ясно – это не участковые, наскоро втиснутые в пуленепробиваемые костюмы и вооруженные непривычными автоматами, это – спецподразделение, натасканное силой ломать силу. Не бросил «пушку» – пуля, медленно поднял руки – прикладом в лоб, полез в карман – пуля или кованым ботинком в промежность...

Все кончилось в три минуты, но и за это время ленгородские и речпортовские успели потерять немало зубов и приобрести ушибы, вывихи и переломы. Зато вели себя исключительно дисциплинированно, даже от оружия не отказывались, как обычно, наоборот – каждый разрядил свою игрушку и зафиксировался в группе документирования: фамилия, имя, отчество, вид и модель оружия... А фотограф тут же и снимки делает, будто захват не в провинциальном Тиходонске происходит а где-нибудь в штате Северная Дакота!

А на базе уже десяток оперативно-следственных групп дожидается: в раскрутку их, пока горячие! Допрос, обыск на дому – и в камеру. Следующий! Всю ночь работали, раскрутили столько всякого... И похищения людей, и разбои, вымогательства, четыре убийства...

Газетчиков позвали, телевизионщиков – весь Тиходонск загудел!.. Правда, гудели по-разному: и про массовые репрессии вспомнили, про нарушения демократических норм, права человека...

Друзья-знакомые даже у бомжей бывают, а тут предпринимателей РУОП схватил! Пахальян Артур Ервандович – генеральный директор закупочно-сбытовой ассоциации «Свет», Михаил Георгиевич Квасков – генеральный директор акционерного общества «Алмаз». Значит, РУОП против предпринимателей? Против экономической реформы?

Нырков как скала держался, но дело трескалось: гладкоствольные ружья законом не запрещены, а у многих они и вовсе на, легальных основаниях были. Раз так – нет состава преступления, из-под стражи освободить!

Начальник СК РУОП заносил в свой секретный список и прокуроров, отказывающих в санкции, и судей, изменявших меру пресечения, и представителей органов власти, проявляющих интерес к судьбе задержанных, и коллег, сующих нос в скандальное дело. Список разросся и спецсвязью был отправлен министру. Но ничего не произошло, только еще пятеро группировщиков под различными предлогами оказались на свободе.

– Знаете, что надо было сделать? – азартно спросил Гусаров, когда Волошин доложил, что за решеткой остались всего семь человек. – Не вмешиваться! Пусть бы они перемочили друг друга. А мы бы им помогли с обрыва... Толку куда больше бы было!

Крылов хмыкнул.

– Кто возьмет на себя такое? Это же не сорок седьмой год. Тогда бандитов не убеждали и адвокатов к ним не приглашали. Оказал сопротивление, пытался убежать – пуля! А задержали – тоже разговор короткий: в течение десяти дней судили и расстреливали. За пять лет покончили с послевоенным бандитизмом и все оружие изъяли!

– Да, Игнат Филиппович, царствие ему небесное, много лихих историй о тех временах рассказывал, – кивнул Нырков. – Кстати, он вполне мог всех этих ублюдков в карьере закопать. Старые опера – люди другой закалки. Сейчас таких нет...

– Совсем нет? – снова хмыкнул Крылов. – А Лис?

Нырков тяжело вздохнул.

– Лис, конечно, парень крутой. Ну и где он?

В кабинете наступила тишина. Бывший начальник Центрального уголовного розыска Коренев, по прозвищу Лис, отбывал срок в ИТК-13 Свердловской области.

* * *

– Операция «Капкан» навела шороху в криминальном мире Тиходонска. Пахальян и Квасков содержались не в обычной следственной тюрьме, а в изоляторе ФСК, где действительно обеспечивалась изоляция арестованных, потому руководить своими группировками не могли.

Потрепанные, деморализованные ленгородцы и речпортовцы «залегли на дно», несколько дней никто даже не собирал дань с торговцев «Супермаркета» и обслуги пассажирских теплоходов и грузового порта, что вызвало у тех сильное беспокойство. К тому же свято место пусто не бывает и рэкетом занялись заезжие бригады.

А тут еще Крылов наложил арест на счета АО «Алмаз» и ассоциации «Свет», назначив подробную ревизию их финансово-хозяйственной деятельности, привлек к этому налоговую инспекцию.