355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Данил Корецкий » Антикиллер-5. За своего… » Текст книги (страница 4)
Антикиллер-5. За своего…
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 03:12

Текст книги "Антикиллер-5. За своего…"


Автор книги: Данил Корецкий


Жанр:

   

Боевики


сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Север

К полудню белый «мерс» остановился у придорожного кафе рядом с заправкой. Пообедали, накатили по сотке, Шмель не пил. Мурена вышел отлить, а когда вернулся, говорит:

– Север, там один мужик на тебя пялится, чуть дырку в спине не проглядел. Может, знаешь?

Север голову повернул. Тот мужик через два столика сидел. С ним баба крашеная и пацан лет семи-восьми.

– Вот блин, – сказал Север. – Это опер из тиходонской уголовки, Гусаров…

– И что? Так за нами ж дел никаких пока нет!

– Не мели, Хобот, чего не знаешь. Дел нет, а светиться прежде времени нам все равно не в тему.

– Фигня какая-то. Так чего делать?

– Ничего. Без кипежа. Жрем спокойно и уходим.

Спокойно не получилось. Через минуту семейство Гусарова закончило обед, расплатилось и двинуло к выходу. Опер продолжал разглядывать Севера – видно, сомневался, точно ли перед ним тот, о ком он думает, а не просто похожий человек. Жену и мальчишку он пропустил вперед, а сам еще притормозил в дверях, оглянулся. И тут Хобот не выдержал.

– Ну, что пялишься? – заорал он. – Я что, блить, на телевизор похож на самделе? Так я тебе щас покажу передачу «Спокойной ночи»!

Он с шумом вскочил из-за стола. Гусар остановился.

– Что ты сказал? – проговорил он удивленно. – Кто на тебя пялится, брателла?

– А кто ж пялится? Ты, блин, и пялишься! – гремел Хобот. – Брателла, блин!! Козел таганрогский тебе брателла!

– Сядь, урод, – сквозь зубы прогудел снизу Север.

– А чего он лезет насамделе? – расходился Хобот. Север взял его за пояс, дернул на себя. Хобот сел, но успокоиться никак не мог. – Нет, ну чего, Север? Чего он сканирует, блин? За нами дел никаких нет, чего сканировать? Думает, раз он мусор на самделе, так все пох, все можно, да?

Из-за стойки показалось напряженное лицо официанта.

– Граждане, граждане, отношения выяснять на улицу, пожалуйста…

Гусар рассмеялся. Он еще раз стрельнул глазом в Севера, контрольным, так сказать. Возможно, даже подмигнул ему по-приятельски. И вышел из кафе.

Наступила тишина. Молодая пара за соседним столиком неслышно заканчивала обед. К окошку раздаточной подошел дюжий парень в поварском колпаке, посмотрел и ушел.

– В следующий раз следи за своим паялом, Хобот, – негромко проговорил Север. – Или я тебе его запаяю.

Хобот открыл было рот. Север резко повернул в его сторону голову – Хобот захлопнулся.

В окно было видно, как Гусар спустился с крыльца, как ему что-то обеспокоенно выговаривала жена, тряся крашеными кудрями. Он отмахнулся, сел в рыжие «Жигули», долго вжикал стартером. В конце концов машина завелась, и Гусар уехал вместе со своим семейством.

– Пошли, – сказал Север.

Нелюди

Небо не голубое даже, белое. Солнце белое. Воздух красно-желтый, как придорожная пыль. Дикие абрикосы вдоль на обочине отбрасывают жидкие серые тени. Витька высунул руку в окно, сжимает-разжимает пальцы – ловит ветер. В ладонь ударилось какое-то крупное насекомое, вроде стрекозы – больно! – он отдернул руку, зашипел.

– А так и камешек поймать можно. Не балуй, – спокойно сказал Гусар.

– К ужину приедем? – спросила Вероника.

– Приедем, куда денемся. Времени куча. Я где-то здесь в посадки еще сверну, там дорога пустая – покажу Витьке, как передачи переключать.

– Какие еще передачи? – возмутилась Вероника. – Какие посадки? Домой поехали, хватит! В другой раз поучишь!

Но Гусара не переспорить. Он подмигнул Витьке и сказал:

– Ничего, десять минут. Пацану наука, мне развлечение. А другого раза может и не быть…

Гусар как в воду смотрел: другого раза и не будет.

– …Еще раз. Смотри внимательно. Левой выжимаешь сцепление… Переключаешь на первую. На себя до упора и вперед. Вот, смотри… Тихонько-тихонько левую ногу отпускаешь, а правой подгазовываешь…

Передачу Витька включил с первого раза, это несложно. Но он слишком быстро сбрасывает сцепление – ноги короткие, приходится носками тянуться. «Жигуль» сотрясается всем своим железным нутром и глохнет. Упрямо сжав зубы, Витька переводит рычаг КПП на «нейтралку», поворачивает ключ. Еще одна попытка.

– Представь, что это качели. Левая нога и правая. Насколько правую ты утопил, настолько левая должна подняться. Как будто они привязаны друг к другу, понял?

Витька понял. Кажется.

– Ну, давай еще раз…

На проселок с шоссе свернула машина. Здесь никто не ездит, людей нет, лишь изредка протарахтит фермерский трактор. Впереди – кукурузные поля, за ними желтые квадраты подсолнечника, дальше опять кукуруза. И так до самого горизонта. Это, по местному названию, «посадка» – ровные ряды серебристых тополей и акаций, предохраняющие поля от эрозии.

Гусар заметил столб пыли, поднимающийся от колес, и сказал Витьке:

– Глуши двигатель.

Он вышел, пересадил Витьку на пассажирское сиденье, сам сел за руль и свернул ближе к обочине.

– Видишь, плавно. Выжал, переключил… Все надо делать плавно. – Он покачал педалями. – Вот так, понял? Ладно, сейчас проедут, еще раз попробуешь…

Машина приближалась очень быстро, над проселком стоял красноватый пыльный гриб, как от взрыва. Вероника насторожилась.

– А вдруг это гайцы?

– Ага, гайцы, – сказал Гусар. – Напугала ежа голой ж… Да, гля, что он делает?!

Взвизгнули тормоза, захрустел под колесами гравий. Несколько камешков ударились в лобовое стекло. Витька поднял голову. Машина остановилась в метре от капота «жигулей». Это была та самая «приора».

– Батя, слышишь… – проговорил он.

Здесь было что-то не то. Отлетела в сторону водительская дверь «приоры», оттуда как ошпаренный выскочил мужик… В руках у него было ружье.

– Ложись!!! – заорал Гусар, сильным ударом сшибив Витьку с сиденья на пол.

Раздался оглушительный грохот. Он почувствовал, как на спину, на голову что-то сыпется. Стекло. Потолок почему-то окрасился черным. Витька не понимал, в чем дело, пока не увидел мать на заднем сиденье. Она сидела и смотрела перед собой удивленным взглядом, а из огромной дыры в ее голове хлестала во все стороны кровь.

Бах! Бах! Дикий нечеловеческий рев.

– Ты что творишь, сука!

Коротко тявкнул автомобильный клаксон… Перед глазами мелькнула подошва отцова ботинка… Машина сотряслась от сильного удара.

Бах!

…И стало тихо.

Витька сидел, скорчившись на резиновом коврике. Смотрел, как на сиденье с потолка капает кровь. Досчитав до десяти, позвал:

– Батя!

Тихо. Он оперся на сиденье, осторожно приподнял голову. В это время открылась дверца с его стороны, в машину заглянул мужик с ружьем. Он даже не посмотрел на Витьку, открыл бардачок. Выгреб какие-то бумаги, провода, тряпки.

– Ничего нет, – сказал он. – Я же говорил.

– Под сиденьем посмотри, – раздался снаружи женский голос.

Мужик схватил Витьку за шиворот и рывком выбросил из машины. Прежде чем упасть на землю, Витька успел вцепиться в его руку зубами.

– Б…дь!

Удар. Он на какое-то время потерял сознание.

Когда очнулся, обнаружил, что сидит, приперевшись спиной к дереву. Прямо перед ним на корточках сидела та девчонка с заправки, жевала жвачку и смотрела в сторону. Рядом стояла женщина-паучиха. У нее в руках какие-то окровавленные бумаги, она их торопливо перелистывала.

– Вот, нашла, – сказала она громко. – Акционерное общество «Стройсервис». Начальник службы охраны…

– Чего? – отозвался откуда-то мужчина.

– Никакой он не мент!

Мужчина выругался. Он вышел из-за машины, держа руки в стороны, чтобы не запачкать кровью одежду. Витька только сейчас увидел отца – он лежал прямо на дороге, неловко запрокинув голову. Рубашка была задрана, оголяя живот, карманы брюк вывернуты наружу. Под ним расплывалась большая темная лужа.

Витька попытался подняться.

– Так откуда я знала? – заныла девчонка. – Этот сученыш говорил, что он мент…

– Заткнись, – сказала паучиха. – Или я тебя сейчас тоже прикончу.

– Надо ехать, – сказал мужчина.

Витька встал, придерживаясь за ствол дерева. В голове гудело. Он хотел броситься на них, вцепиться зубами, отобрать ружье и расстрелять на месте. Но еще сильнее хотелось куда-то спрятаться, убежать. Он не знал, что ему делать.

– А с этим что? – спросила девчонка, кивнув на Витьку.

– Садись в машину, – сказал мужчина. Повернулся к Витьке и сказал: – А ты стой.

Паучиха затолкала бумаги в сумочку, болтавшуюся у нее на плече, и пошла обратно к «приоре». Девчонка хмуро глянула на Витьку из-под низкой челки.

– Сам виноват, дурак, – сказала она. И тоже пошла.

У мужчины сделалось озабоченное лицо. Витька все понял. Он повернулся и, ковыляя на негнущихся ногах, побежал по направлению к кукурузному полю.

Север

Белый «мерседес» въехал в Тиходонск, когда солнце уверенно шло к закату. У Севера был свой дом на Антенном поле, но туда он решил не ехать.

– На Западный давай, там много хат сдают.

Шмель плохо знал город, Север ему подсказывал, а сам параллельно звонил какой-то Тамаре, риэлтеру:

– Участок большой? Нет, мне надо, чтобы большой. Сад там, или просто деревья. Забор высокий. Не хочу, чтобы пялились… Шмель, здесь направо! Ну и дом чтобы солидный, не халупа… Да мне по хрену эти колонны! Нет, ладно. Фрунзе? Шмель, вон там налево и дальше прямо. Какой номер? Шмель, дом номер сорок, по левой стороне!.. Да тут все равно ничего не увидишь. Серый дом, Шмель, смотри! Серый! Двухэтажный! Крыша красная! Ага, кажется, видим. Все, понял.

Этот микрорайон неофициально называется Райский Сад. Старая частная застройка. Узкие разбитые улицы, маленькие убогие домишки за штакетниками и виллы-дворцы за высокими заборами. Сороковой дом, рядом с которым они остановились, не крутой дворец, но вполне приличный двухэтажный коттедж современной постройки. Вокруг забор из металлопрофиля и фруктовый сад. У калитки ожидала полная женщина в шортах и солнцезащитных очках.

Север обернулся, посмотрел на Мурену. Посмотрел на Хобота. Что-то прикинул про себя. Достал из кармана куртки деньги, протянул Мурене.

– Бабу звать Татьяна. Сходи, перетри о чем положено и расплатись за полгода вперед.

– А что положено-то? О чем перетирать? – спросил Мурена.

– Не знаю. Скажешь, строители, на шабашку приехали.

– А если еще чего захочет? Паспорт, к примеру?

– Не захочет, – сказал Север. – Этот дом для блядок снимают, здесь никаких вопросов. Паспорт, на крайняк, засветишь свой. Да, и ключи не забудь взять.

Мурена взял деньги и вышел из машины. Разговор длился недолго – женщина взяла деньги, сунула Мурене какой-то пакет и ушла.

В пакете – ключи. Мурена нашел электронный брелок от ворот, ткнул пальцем в кнопку, ворота лязгнули и разъехались в стороны.

– А пейзаж точь как у нас в Кульбаках, на Сургучном! – сказал Хобот, окидывая взглядом улицу. – Будто и не уезжали насамделе, а точь домой вернулись! – Он хрюкнул носом, хохотнул. – Родиной пахнет!

– Для тебя, может, и точь, – отозвался Шмель. – А для кого-то и в самом деле – Родина, родные места. Верно, Север?

Шмель глянул на своего босса. Босс ничего не сказал. Он прикрыл глаза, оставив узкие щелочки, и сжимал-разжимал зубы, будто перекусывал, перетирал что-то, – есть у него такая привычка. И кожа на висках ходит туда-сюда. Сразу видно, что челюсти у него, как у того тираннозавра, и он все на свете перекусит, перемолотит, разгрызет, если захочет.

Короче, ничего Север так и не сказал. Мурена уже стоял во дворе и махал им рукой: давай, заезжай!

Шмель завел двигатель. Белый «мерседес», тихо шурша резиной, вкатился на замощенную каменной плиткой площадку.

Дом был ништяк. Первый этаж – кухня, столовая, и две спальни наверху. На каждом этаже по санузлу. Не хоромы, но на первое время сойдет. Север не собирался задерживаться здесь надолго. Порешает все вопросы – въедет открыто в свой собственный дом. А может, даже отгрохает новую виллу, как у покойного Креста… Ладно, пока рано об этом.

– Шмель, насчет «жучков» проверь. И веб-камеры тоже. Спальни, сральни, везде. В таких блядушниках всякое может быть… Мурена, чердак и крышу глянь. Хобот, ты на магазин. Спустишься вниз по улице, там точка должна быть, мы ее проезжали. Водки возьмешь, вина и конфет в красивой коробке. У нас вечером гости будут.

– А пожрать? – удивился Хобот. – В брюхе-то с самого обеда точь дятел долбит!

– Он в башке у тебя долбит, – сказал Север. – Ладно, колбасы возьмешь, хлеба. Тушенки какой-нибудь. Ты не жрать сюда приехал.

Север еще раз обошел дом, вышел во двор. Задняя калитка вела к заброшенной грунтовке, за которой открывался усеянный мусором пустырь. Проверил ворота. Хлипковаты, конечно. И забор такой же, из мелкашки пробить можно. Но ему здесь не оборону держать… Вот камер видеонаблюдения нет, это минус. Хотя что взять с обычной хаты? Ладно. Зато особо не выделяется. Снять дворец – слишком наглядно, глаза всем рвать. Этого Северу сто лет не надо. Уж лучше без камер проживет…

Кирпичный гараж. Сарай-мастерская. Деревьев во дворе много, но это все молодые яблони и вишни. С улицы они закрывают обзор, зато из дома, со второго этажа, вся окрестность как на ладони.

Вечером поехали кататься.

– Это вам не Кульбаки ваши сраные, это столица округа, да и вообще центровой город, усекайте!

За окнами мелькали огни привокзальной площади, Магистрального и Южного проспектов… Променад, порт, голубые небоскребы у Покровского сквера, Южный мост, музыка и запах шашлыков над Левобережьем… Север хмуро смотрел в окно, перемалывал что-то своими челюстями, иногда тыкал большим пальцем в окно и давал скупые комментарии.

– Вот этот квартал – «Белый слон», здесь крутые живут. Хаты по миллиону долларов, есть и дороже… А это центральный квартал, здесь лучшие рестораны, клубы, магазины с барахлом… А во, смотрите, отель центровой – «Аксинья», пять звезд. Я в него когда-то тоже вложился, здесь и моя доля есть…

– А чего мы тогда не в отеле живем? – спросил Хобот. Задрав голову, он разглядывал подсвеченную прожекторами стройную высотку. – Там даже по виду все круто! Круче, чем у нас!

Шмель скосил на него глаза: вот придурок этот Хобот, опять не в тему ляпает, босса только злит. Но Север неожиданно согласился:

– Хороший отель. Это точняк… Когда верну своё, ты, Хобот, будешь там хоть месяц кайфовать бесплатно. В представительском люксе…

Возле ресторана «Ривьера» Север велел остановиться.

– Мурена, пойди, спроси Димыча. Это начальник охраны, Димыч звать, запомнил? Скажешь, старый клиент хочет поговорить. Он все поймет. Приведешь его сюда.

Через пять минут Мурена вернулся с пухлым розовощеким мужчиной в костюме. Мужчина двигался степенно, аккуратно – обутые в сверкающие туфли ноги ставил строго в предназначенные для них места, на лицо напустил выражение надменное и настороженное.

Север слегка приоткрыл свое окно.

– Здоров, Димыч.

Тот увидел, и его сразу будто подменили – сперва побелел, потом заулыбался и тут же согнулся вдвое, будто ему в живот дали, почтительно приник к окну.

– Живой, значит! А-а! Я знал!.. Догадывался, кто меня зовет! – прошлепал он своими красными, как мясо, губами. – Я знал, что ты еще вернешься!

– Кто знает, тот молчит, – сказал Север. – А кто молчит, тот жив будет.

– Это без вопросов! Не первый год, как говорится… Ну, как ты вообще?

– Все нормально. Сегодня пацанам вечёрки устраиваю. Бабы нужны. Посвежее, поярче, и чтобы помелом не мели. Найдешь?

– Каких хочешь, такие и будут!

– Сам приведешь. Посидим, потолкуем. Надо обсудить кое-что.

– Конечно! Конечно!

От восторга и почтения Димыч, кажется, готов был впихнуться всем своим дородным туловищем в узкую щель между стеклом и рамкой двери.

– В десять к вокзалу подъедешь, там Мурена ждать будет. Под главным табло. Он покажет, куда ехать. Если он заметит, что тебя пасут, или там какая другая хня – не обижайся, порву сразу. Никто до поры знать про меня не должен, – повторил Север чуть не по слогам. – Бабам втолкуй как положено.

Стекло бесшумно встало на место – Димыч едва успел убрать нос. Разговор окончен. Машина рванула с места, оставив облачко бензинового дыма.

Вечеринка прошла без косяков. Димыч приехал вовремя, водка была холодная, ночь звездная, девчонки ладные – хоть пользуйся, хоть просто смотри, все равно приятно. Но особо засматриваться никто не собирался, пацаны были настроены серьезно. К полуночи в верхних комнатах стоял дым коромыслом, гремела музыка, девчонки отрабатывали по полной программе. В какой-то момент Север позвал Димыча, и они вышли во двор.

– Как в городе дела обстоят? – спросил Север. – Кто за смотрящего? Какие расклады?

Димыч сокрушенно покачал головой:

– Расклады гнилые, обрадовать тебя нечем. Был здесь варяг московский – Жора Каскет, намутил по полной, наркоту и ликеро-водку под себя подмял… Ты, наверное, слышал про него.

Север кивнул.

– Сперва что ни день, то мочилово. Он жестко пёр. Потом, когда наши под него ложиться стали, немного успокоился. Босой у него вроде свадебного генерала стал. С Гариком скорешевался. Но Гарика мочканули – тот, как оказалось, Валета заказал, вот ему счет и выставили. Сам Ванька Боцман, сын Валета, пришил урода…

Север опять кивнул: в курсе.

– Ну и понеслась тогда. На похоронах Гарика весь цвет собрался, а у Карпета граната в кармане. Ну и встал он перед Жорой в позу, начал предъявы кидать. Закончилось тем, что граната рванула, их обоих в клочья, Итальянца на железную ограду отбросило, помер. Корейца тоже порвало хорошо, но Кореец выжил.

– А остальные?

– Остальные просто офигели от такого расклада. Это, считай, как еще одна крестобойня. Ну, как тогда у вас в Екатериновке…

Димыч осторожно посмотрел на собеседника. По слухам, Север был единственный, кто в тот декабрьский вечер живым покинул имение Креста. А как ему удалось спастись и куда он канул потом, так что ни слуху ни духу за все полтора года – все это было неясно, туманно и наводило на всякие размышления. Но Север только сказал:

– Дальше.

И Димыч продолжил:

– Ну и вот что получилось: Итальянца нет, Карпета нет, Гарика, Жоры… В Речпорте, Ленгороде и Нахичевани всякая шелупень повылезала, стали друг дружку рвать, за власть драться. Речпортовские как-то все ж договорились между собой, там старая гвардия еще в силе – братья Корниловы бузу прекратили. А в Нахичевани, к примеру, до сих пор порядка нет. Цыгу-младшего вот подстрелили… Дурево левое ходит по городу, никто за порядком не следит, а нарики звереют…

– Смотрящий кто? – перебил его Север.

– Босой за смотрящего. Но он ничего по ходу не решает. Старый, здоровья ноль. Все ждут, что вот-вот подохнет, только поэтому и не трогают.

– Ждут, говоришь, – повторил за ним Север. – А реальная власть за кем?

– А хрен его знает, за кем. Ни за кем. Анархия.

Наверху стукнуло окно, музыка стала громче. В окне показались Хобот с белокурой девушкой. Вспыхнула зажигалка – Хобот дал прикурить подруге, закурил сам. Она рассмеялась деланым пьяным смехом. Оба были голые.

– Нормально! – тихо подхихикнул Димон, кивнув в их сторону.

– Пусть отдыхают, пока можно, – сказал Север. – Здесь интерес должен быть. Без интереса ничего не складывается, понял?

Димон честно попытался понять, но у него ничего не вышло.

– Точняк. Не бывает, – сказал он на всякий случай.

– Про Антона слыхать что-нибудь?

– Миротворец? В «Ривьеру» иногда заходит. Культурный, по телику выступает. Как всегда, короче!

– А Гуссейн?

– Гуссейн весь в бизнесе. Иногда обеды у нас заказывает с доставкой. Не выходит никуда. Его сейчас шелупень всякая донимает – угрозы, то-сё, на торговые точки нападают. Эту шелупень год назад никто даже в микроскоп не рассмотрел бы, а сейчас – вон, самого Гуссейна за ус дергают.

– Так кто это такие?

Димыч махнул рукой:

– Никто. Биомасса, как сейчас говорят…

– Не гони, – Север нахмурился. – Так не бывает. Есть клички, есть знакомые, есть дворы…

– Ну, точно не знаю! – испугался Димыч. – И никто из наших не знает… Если что-то узнаю, я тебе сразу скажу! А пока – не…

Он замотал головой.

– Ну точно, Север, не гоню!

Север отвернулся, вздохнул глубоко. Ночь пахла степью, асфальтом, рекой. Запах родины, как сказал тогда Хобот.

В тишине слышно, как у Дона гудят буксиры, проплывая между опорами Западного моста, шумит машинами проспект Забастовки, а где-то внизу живет своей жизнью вокзал: покрикивают электровозы, идут-стучат поезда – везут веселые компании на Черное море, в Кисловодск или серьезных деловиков в Москву… Это его, Севера, город. Он ощущает даже через крепкую итальянскую подошву, как если бы стоял босой по щиколотку в прохладном черноземе. Никто другой не знает его, как знает он. Его город. И – точка… Но почему он только сейчас оказался здесь, где он был, где пропадал все это время, когда город топтали московские варяги, когда его заливали мутные воды раздора? Никто не знал. Да Север и сам старался не вспоминать. Что было, то прошло.

– Пошли, Димыч, в хату, – Север мотнул головой. – Ночь красивая, бабы без дела застоялись, водка стынет… А ты тут мне порожняки накручиваешь.

– Какие порожняки? Ты что? – Димыч втянул голову в плечи и опасливо отступил назад. – Я же не блатной и не Штирлиц, я тебе как знаю, так и обсказал…

– Да шучу я, шучу! Не бойся!

Север рассмеялся, положил руку ему на плечо, встряхнул так, что у Димыча клацнули зубы, и повел домой. Тот перевел дух. Хотя вечер еще не кончился…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю