Текст книги "Джекпот для лоха"

Автор книги: Данил Корецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– А как же я без паспорта? – жалобно, дрожащим голосом спросил он скорее у самого себя, чем у гостя.

– Напишешь заявление об утере, получишь новый паспорт всего за сто тысяч. Все дела!

В тоне Акопяна явно слышалась насмешка.

– Да нет, не могу, – медленно, не отрывая взгляда от денег, тянул Андрей, хотя мысленно паспорт он уже продал и только, как мог, зачем-то оттягивал момент объявления об этом вслух.

Но Акопян истолковал поведение Говорова по-своему. Рядом с тремя стопками стотысячных стала медленно расти четвёртая.

– Четыре миллиона! – «джинн» похлопал рукой по своему богатству.

– Ну, хорошо, – тяжело вздохнув, сдался Андрей.

– Очень правильное решение, дорогой, – Акопян покровительственно похлопал его по плечу и достал из кейса какую-то бумагу. – Теперь доверенность напишем и разбежимся.

– Какую доверенность? – оторопел Андрей. – Я же не мог потерять паспорт с доверенностью на твоё имя?

– А ты в заявлении про доверенность не пиши, – саркастически подняв бровь, произнёс Акопян.

– Да не-ет… Это уже афера! Если доверенность, то к нотариусу нужно…

– Не беспокойся! Все оформление – моя забота. Но раз сомневаешься…

Он медленно собрал все четыре стопки купюр и положил их обратно во внутренний карман пиджака. Потом открыл свой «волшебный» кейс, отстегнул крышку отделения для бумаг, и на стол перед Андреем легла пачка пятидесятитысячных купюр, перетянутая крестом банковской упаковки. Ловкие пальцы разорвали бандерольку, быстро отсчитали половину, перетянули ее откуда-то взявшейся аптечной резинкой.

– Пять миллионов [13]13
  Пять тысяч в пересчете на нынешний масштаб цен.


[Закрыть]рублей за старый паспорт с доверенностью, – Акопян запустил руку в карман пиджака и вытащил сто тысяч. – И сотка на новый документ. Щедрость моя не знает границ, но не беспредельна. По рукам?

Андрей был заторможен не тяжестью решения о продаже паспорта, он уже в голове начал тратить эти деньги и даже успел подумать, что удачный день сегодня для покупок, можно не спеша затариться на оптовом рынке – там по выходным выбор огромный, а пять миллионов надолго растянуть можно. Глядишь, и на стартер хватит…

– Ты что, дорогой, в столбняк впал? По рукам, спрашиваю? – в голосе Акопяна уже начинало вибрировать раздражение.

Андрей вытер о джинсы вспотевшие ладони и кивнул:

– Да, по рукам. Что писать?

Быстро и по-деловому чётко Акопян обошёл стол, положил перед Говоровым бланк доверенности и хотел было подать тому тяжёлую паркеровскую ручку, но, брезгливо глянув на Андрея, передумал и спросил:

– Ручка есть?

– Да, конечно, – суетливо ответил он и, вскочив, кинулся к прикроватной тумбочке.

– Заполни внимательно и подпиши так же, как в паспорте. Туалет где?

– Рядом с входной дверью, – Говоров кинулся показать, но Акопян, ткнув пальцем в доверенность на столе, остановил его.

– Сам найду, пиши быстрей, – защёлкнул замочек на кейсе и вышел.

Андрей сел за стол и прочитал распечатанный на принтере бланк. Ему предстояло доверить Акопяну Ашоту Степановичу голосовать своим пакетом акций на общих собраниях акционеров завода «Сельхозмаш». На удивление, этот текст успокоил Андрея: какая ему разница! Возня вокруг завода совершенно не интересует его: это совсем другой уровень жизни. Хотя всё же интересно, сколько бы дал «джинн» за акции, но спрашивать больше не решился.

Андрей придвинул к себе деньги и внимательно заполнил доверенность.

Акопян вошёл в комнату, вытирая руки клетчатым платком.

– Готово?

– Да-да, только тут про пакет акций…

– Не ломай себе голову и не задавай лишние вопросы! Я же не спрашиваю у тебя, что ты будешь делать с такими деньжищами, – с хитрым прищуром сказал Акопян. – Всё! Паспорт ты уже потерял!

Он просмотрел заполненную доверенность, сравнил данные паспорта, подпись, одобрительно покивал. Открыл кейс, аккуратно положил паспорт и доверенность в отделение для документов, потом, после секундного сомнения, убрал обратно бутылку водки со стола.

– Всё равно не пьёшь, дорогой, – с усмешкой сказал он. – Провожать не надо. Будь здоров, дыши глубже!

После ухода Акопяна Андрей не сразу смог подняться из-за стола – вроде всё уже случилось, пачка купюр лежала перед ним на столе, и можно было бы бежать за покупками…

Он сидел за столом, мерно покачиваясь, как в молитве, тёр небритые щёки сухими ладонями, думал и всё не мог ответить самому себе на вопрос: зачем продал паспорт, если увесистые связки акций «Сельхозмаша» лежали в чулане, в сумках под старыми вещами? Он действительно собирал их, как марки в детстве: выигрывал в домино и дурака, менял на талоны и сигареты, не брезговал вытаскивать из мусорных баков. Другие рабочие удивлялись его чудачеству и вечным рассказам про облигации 1947 года, многие специально приносили и отдавали ему эти никчемные бумажки, которые все равно собирались выбросить. А он, как Шейлок, раскладывал их по пыльным сумкам. Потому что знал: ценные бумаги могут превратиться в настоящие деньги! И сейчас время такого превращения не пришло: этот ушлый «джинн» хочет купить его сокровища, как ненужный мусор – за бутылку водки или несколько стотысячных бумажек – вон у него целые пачки…. Значит, надо ждать!

В общем, договорился с самим собой Говор довольно быстро: акции-то, они, как у Винни-Пуха с мёдом: только были, вот уже и нет, и будут ли когда ещё – кто ж знает. Зачем отдавать чужому, даже если он и джинн? Вдруг пригодятся?

Паспорт? Сто тысяч – и снова здесь! Важно, что удалось заработать.

Через одну-две недели после получения нового паспорта Андрей вообще практически перестал вспоминать об этой выгодной сделке.

* * *

Заказ был мутным. Исполнители получили свой гонорар и взялись за дело. Но от этого менее мутным он не стал.

– Не нравится мне все это, – сказал Шрек. – Кого валить, где их лежки, где фотки? Сплошной блудняк!

Блондин вздохнул:

– Рекомендация Бескозырки. Сказал: заказ от очень авторитетного пацана пришел. Иначе бы не взял. А так – будем работать!

– Так валить кого?!

– А любого из этих. Кто попадется!

Раз старший сказал – других вариантов нет. В криминальных кругах демократии еще меньше, чем на общем собрании «Сельхозмаша», а дискуссии не приветствуются. Засадят «маслину» в лобешник или перо под ребро – и дело с концом! Поэтому Шрек только кивнул. Но позволил себе произнести:

– Все равно мутное дело!

По ментовским связям Шрек выяснил, что машины с нужными номерами паркуются в самом центре, напротив городской администрации, у небольшого аккуратного особнячка, в котором приезжие открыли свой офис. Потом пять дней Блондин в серой «десятке» и Шрек в своей белой «Ауди-80» вели наблюдение за «объектами»: где живут, куда ездят отдыхать, где проводят время. Они определили, кто среди них главный, и сосредоточили внимание на Семене Борисовиче. Каждый день Храмцов с коллегами или без, но обязательно с охраной, ездил на левый берег Дона обедать в «Адмиральский причал». У каждого есть свои слабости, а он любил жаренное на углях мясо, донскую уху и фаршированного леща по-казачьи.

Это была опасная слабость. Не из-за угрозы желудку: мировая криминальная хроника наглядно подтверждает, что все убийства боссов мафии облегчались их пристрастием к определенному месту – ресторану, парикмахерской, дому одной и той же любовницы. Те, что не привязывались к одной точке, прожили дольше. Правда, справедливости ради надо сказать, что не надолго.

Киллеры стали планировать операцию. Они облюбовали место, где дорога от «Адмиральского причала» выходила на Левобережное шоссе. При выезде на трассу скорость приходилось сбрасывать любому, даже самому лихому водиле, вокруг кусты, днем народу немного… И уходить есть куда по четырем направлениям: в город хоть через Южный мост, хоть через Аксайский или на юг – по Южному или Аксайскому шоссе. Правда, там есть КПП ГАИ, но не перекроют же они за полчаса сразу все направления! А перекроют – тем хуже для них: в таких случаях никто не останавливается и документов не предъявляет, валят патрульных – и уходят!

Блондин лично угнал неприметную потрепанную «Волгу», так как «шестеркам» – пособникам и угонщикам-профессионалам он в таких случаях не доверял. Проводили «объект» в кабак – тот ехал с машиной сопровождения, и затаились на развилке, в кустах. Время шло медленно, вязко…

Семен Борисович обедал долго и, наверное, вкусно.

– Интересное дело: сейчас нажрется, а переварить не успеет! – сказал Шрек. По выработанной привычке он никогда не ел перед опасной акцией.

Блондин ничего не ответил ввиду очевидности ситуации. Он вообще был немногословен.

Наконец, почти через два часа, на дорожке показались два черных «Гелендвагена». Никто не знал, в каком находится цель, к тому же следовало предотвратить ответный огонь, поэтому обе машины были обречены. «Торпеды» вылезли из «Волги» и рассредоточились.

Когда мягко покачивающиеся на выбоинах джипы приблизились, Блондин открыл огонь из автомата. Стрелял он профессионально: очередь поперек лобового стекла, очередь по боковым, затем перенос огня на вторую машину – по лобовому, по боковым…

И Шрек не удержался – шмальнул пару раз по первой машине, хотя его задача была открыть дверцы и добить «объект». Но все пошло не так, как обычно. Стекла не разлетелись вдребезги и не покрылись круглыми белыми пробоинами, окруженными паутиной трещин, машины не рыскнули, съезжая с дороги в кусты. Невредимые, они рванули вперед и набрали скорость. В горячке Блондин выскочил на дорожку и успел всадить очередь в задний джип, но это ничего не изменило: «Гелендвагены» выскочили на шоссе и скрылись за поворотом.

– Броня! – заорал Блондин. – Быстро уходим!

Они запрыгнули в «Волгу», царапая краску, прорвались через кусты и помчались в противоположную сторону.

– Вот влетели! – тяжело дыша, сказал Шрек, дрожащими руками доставая «заряженную» папироску и закуривая. – Такой косячина…

На этот раз он имел в виду не набитую анашой папироску, а серьезную ошибку. Блондин молчал. Бронировка – особое условие, заказчик должен предупреждать. Их за малым не положили на месте. Просто не захотели, предпочли увести «объект». Но отвечать все равно исполнителям. Деньги взяли, а заказ не выполнили. Надо было самим определить бронировку. Можно по стеклам, можно по осадке, да как хотите…

– Хочешь? – Шрек протянул пахнущую ладаном папироску. – Хорошо расслабляет.

Блондин взял, затянулся. Еще раз. Еще… Не отпускало. Он выбросил папиросу в окно.

– Этот косяк на нас повесят, – угрюмо сказал он.

– Знаю, – ответил Шрек.

И снова оба подразумевали не папиросу с дурью.

Они загнали «Волгу» поглубже в лесополосу, вернулись к берегу, наняли моторную лодку и переправились в город. Это был самый безопасный способ.

В Тиходонске объявили план «Перехват», мосты и оба шоссе заблокировали. Но перехватывать на воде менты еще не научились.

* * *

«Разбогатевший» Говоров начал вести другую жизнь. Во всяком случае, попытался это сделать. Наконец-то отдал все долги: и Матвеичу, и Любане, и Шеремету с Игнатьевым – даже дышать стало легче. Пошел на Южный рынок, где можно было задешево купить все – начиная от продуктов и выпивки и заканчивая стройматериалами, автозапчастями, попугайчиками и домашними животными. Приобрел, наконец, стартер, новые провода высокого напряжения и свечи зажигания, забрел в ряды электротоваров, чтобы запастись впрок вечно перегорающими лампочками.

И вдруг увидел ее – красавицу-незнакомку из «Манхэттена»! Стройная, гибкая, в той же желтой курточке и смешной объемной фуражке, только сегодня в юбке и сапожках. Конечно, в своем воображении он наделил ее чертами необыкновенной красавицы, кинозвезды мирового уровня, а она обычная девушка, но очень симпатичная и располагающая к себе. Да что там располагающая – притягивающая! Он читал, что симпатия зависит от запаха или биоволн: самая распрекрасная женщина может оставить равнодушным, а самая обыкновенная так возьмет за душу, что не сможешь оторваться!

– Сколько стоит? – девушка вертела в руках симпатичное бра – золотистое, с матовым, в цветочек, плафоном.

Говоров знал – это корейская штучка, только покупать ее нельзя ни в коем случае!

– Триста тысяч! – бодро отвечает монументальная тетка-продавщица.

Девушка лезет за кошельком.

Его словно кто-то толкнул в спину. В следующую минуту Говоров оказался рядом.

– Извините, что вмешиваюсь, девушка, но эту лампу не покупайте! – он никогда не знакомился с девушками на улице, а потому взволнован и говорит нервной скороговоркой.

Незнакомка удивленно вскидывает глаза. Они у нее действительно карие.

– Почему?

– Я электрик. В них конструктивный дефект – провод замыкает на корпус и шибает током при включении, одного пользователя даже насмерть убило. Их давно приказано убрать из продажи…

– Кого убило?! Ты что несешь?! – возмущается продавщица. Голос у нее трубный и громкий. – Напился, вот тебе и мерещится всякая ерунда!

– Не слушайте ее, я вообще не пью, – оправдывается Говоров. – Я… электрик…

Он поймал себя на том, что чуть не представился дворником. Тогда бы все пропало. Но девушка, хотя вначале и насторожилась, увидела, что незнакомец трезв, опрятен, вполне адекватен и имеет приятную наружность.

– А что же делать? – растерянно спрашивает она. – Я в малосемейке живу, комната маленькая – ребенка спать укладываю, надо свет тушить. Вот и хочу отдельную лампочку, чтобы и читать можно было, а Андрейке не мешать…

Говоров отчего-то чувствует себя окрыленным.

– Так мы сейчас выберем то, что надо! Если, конечно, доверите… Меня, кстати, тоже Андреем зовут.

Девушка молчала. А молчание, как известно, знак согласия.

– Итак, где будет висеть светильник? На боковой стене или в изголовье? Далеко ли до розетки?

Она улыбнулась.

– Не думала, что это такое сложное дело.

– Ничего сложного! Просто надо все учитывать. Если в головах вешать, то лучше с выключателем на шнурке, чтобы не вставать – подняла ручку, и все.

А если сбоку, то надо, чтобы лампа поворачивалась, так удобнее свет регулировать Я же профессионал!

Наконец выбор был сделан. Они направились к выходу. Кроме своих покупок, Андрей нес за бечевку коробку со светильником. Через несколько минут вышли на замусоренную рыночную площадь. Раскисшая в лужах бумага, разорванные картонные коробки, сгнившие картофелины, луковая шелуха… Надо было поддерживать разговор, но умных слов в голову не приходило. Да и неумных тоже.

– Вот грязь, даже идти противно, – сказал он.

– Да уж… – равнодушно ответила она.

Неужели сейчас все закончится? Что бы такое придумать?!

Слева на парковочной площадке стояла длинная шеренга машин. «Москвичи», «Жигули», а вот шикарный «Мерседес» с дымчатыми стеклами и антенной радиотелефона на крыше. И номер красивый:

25-25. Так это машина директора, Малышева! Он хотел сообщить об этом своей спутнице, но вовремя сдержался: если бы это была его машина – другое дело, а так – чем хвастаться?

– Вам далеко ехать?

– До Магистрального.

Да, сейчас все закончится. Что бы сказать такого умного или остроумного? Да хотя бы что-нибудь…

Сзади что-то громко треснуло, горячая волна воздуха толкнула в спину, он с трудом удержался на ногах и успел подхватить девушку под руку. Люди побежали, раздались крики. Он оглянулся. Малышевский «Мерседес» лежал на боку и горел. Вверх поднимался черный дым. Толпа подхватила их и вынесла на Заводской проспект.

– Что это было? – испуганно спросила девушка. – Бензин взорвался?

– Наверное! Это одного директора машина. Красивая! Была…

– Какой ужас!

Тема для разговора появилась сама собой, и они оживленно беседовали всю дорогу до автобусной остановки. Но наступил момент, когда девушка протянула руку, и он передал ей светильник.

– Э-э… А есть кому повесить эту штуку?

– Да разберусь… Гвоздик вбить нетрудно. Я привыкла все сама делать!

Говоров почувствовал себя аэростатом, который сейчас унесет в небо, – настолько распирал его восторг.

– Нет! – вскрикнул он. – Гвоздь в кирпич не пойдет, а в бетон – тем более! И к розетке аккуратно подключиться надо, и изоляцию проверить! Знаете что? Я возьму дрель, шурупы, дюбели, приду к вам и сделаю все, как надо! Хорошо?

В карих глазах промелькнуло любопытство.

– А это удобно?

– Ну конечно, удобно! Договорились?

Девушка неуверенно пожала плечами.

– Договорились… Если только недорого…

– Да что вы, совершенно бесплатно! Вас как зовут?

– Лена.

– Скажите адрес и назначьте время.

– Если можно, то в субботу, после двух часов.

– Буду как штык! – отрапортовал Андрей, боясь, что она передумает. – Давайте адрес!

Порывшись в сумочке, Лена достала ручку:

– А на чём писать?

Бумаги, естественно, не нашлось, и Андрей протянул раскрытую ладонь, причем с таким выражением лица, будто просил милостыню. Лена улыбнулась и неловко нарисовала на отполированной метлой коже: «Средний, 32, 8».

– Вы, наверное, штангой занимаетесь? – спросила она, рассматривая сплошной мозоль ладони.

– М… да… что-то вроде…

– До свидания…

– До свидания, Лена!

Он завороженно стоял до тех пор, пока увозящий девушку автобус не скрылся за поворотом.

* * *

Пенсионеры «Сельхозмаша» жили на Ченцова, 54, в доме, который уже давно был снят с баланса завода. Но и здесь их разыскали «представители». Что или кого они представляли, Виктор Михайлович не понял – высокая женщина с огромной грудью и бойкий молодой человек с короткой стрижкой вид имели вполне приличный, и когда сказали: «Представители», он сразу распахнул дверь. Делать все равно нечего: жена поехала к детям, по телику ничего интересного, а тут хоть какое-то развле-чение.

– Проходите, можем чайку попить, – гостеприимно предложил он.

– Нет, спасибо, – сказал молодой человек. – Мы хотим у вас акции купить. У вас ведь есть акции?

– Какие-такие акции? – удивился Виктор Михайлович.

– Какие на заводе раздавали! – прогудела женщина.

– А-а-а! Бумажки вместо денег дали, народ обули и довольны. Я токарем пятого разряда вкалывал, а мне то одно, то другое впаривали. То ваучеры, то акции. Золотые горы обещали… А теперь ни фитюльки эти никому не нужны, ни я никому не нужен. – Ругаясь, Виктор Михайлович полез в шкаф, порылся на нижней полке и вытащил несколько бумажек с изображением комбайна и рабочего с работницей. Взяв их в руки, бывший токарь распалился окончательно. – Вот эти грёбаные акции! Я про них просто забыл, а то бы выбросил нах… Хотя много тупорылых хранят свои «богатства», надеются, что не обманут – позовут голосовать, заводом управлять, и эти… дивиденды получать! – Он остервенело потряс тонкой пачечкой над головой, растрепав ценные бумаги, и шлепнул их на стол, но тут же аккуратно собрал и спрятал за спину. – А сколько заплатите, товарищи представители? – озабоченно спросил Виктор Михайлович.

– Не беспокойтесь, не обидим, – обаятельно улыбнулся молодой человек. – Десятую часть от номинальной стоимости. То есть от той, которую вам выплатят через сто лет. Если вообще когда-нибудь выплатят…

– Десятую? Негусто…

– Смотря с чем сравнивать, – вмешалась грудастая дама, тоже улыбаясь. – Если с обычным мусором, то и неплохо получится. Вы посчитайте – на какую сумму у вас этих… гм… акций. В случае чего мы вам, как ветерану и токарю пятого разряда, надбавку сделаем! Ну-ка, Юра, покажи деньги…

Через десять минут стороны расходились, довольные собой и друг другом.

– А у кого здесь еще акции есть? – спросил на прощанье представитель, укладывая покупку в плоский черный портфельчик.

– А вот как раз надо мной Виктория Афанасьевна живет, она всю жизнь на заводе в бухгалтерии отработала.

Виктор Михайлович радостно сжимал в руке несколько купюр, предвкушая, как распорядится неучтенным доходом.

Представители поднялись на третий этаж, оживленно переговариваясь на ходу:

– Живые деньги надо сразу показывать! – учила Люсьена Фёдоровна. – Тогда все сговорчивее становятся. Так что приготовь сотенные, когда их много, то пачкой выглядят солидно.

Юра нажал кнопку звонка. За давно не крашенной деревянной дверью послышались быстрые шаги, замок щелкнул. На пороге стояла бодренькая старушка в очках с толстыми стеклами и с забранными в пучок седыми волосами. При виде «представителей» она всплеснула руками.

– То живу одна-одинешенька в четырех стенах, а то столько гостей!

– Мы не в гости, Виктория Афанасьевна, – солидно сказал Юра. – Мы хотим купить у вас акции. Вот я даже деньги приготовил…

Он протянул несколько стотысячных бумажек, которые действительно в пачке выглядели солидно.

– Акции? – растерянно спросила Виктория Афанасьевна и оглянулась. – Так у меня уже покупают…

На разговор из глубины квартиры выскочил явно возбужденный человек южного вида, с узкими усиками и странной бородкой. Говоров бы сразу узнал в нем Ашота Степановича Акопяна, но «представители» видели его впервые и имени, естественно, не знали. Он даже не показался им похожим на джинна, потому что вместо предложений каких-то чудес с ходу ударил Юру в лицо, так что у одного из лучших скупщиков «Артемиды» лязгнули зубы.

– Вы кто такие? Что здесь шаритэ?! – с акцентом закричал он. – Зачэм под ногамы путаэтесь? Па-ачэму цену поднимаете?!

– Мы с завода, а ты кто такой?! – трубно завопила Люсьена Фёдоровна и вцепилась своими длинными ногтями в смуглую физиономию.

Красные острия, словно когти хищной птицы, оставили на смуглом лице набухающие кровью полосы. И тут же костлявый кулак врезался ей в скулу.

Бывшая бухгалтерша в ужасе прижалась к стене.

* * *

Глубокой ночью к маленькому старинному особняку, расположенному в самом центре города, недалеко от городской мэрии, подъехала неприметная машина без номеров. Две тени в темных спортивных костюмах и черных чулках на голове быстро перелезли через кованую ограду, подожгли фитили бутылок с керосином и бросили в окна. Потом так же быстро вернулись к машине и скрылись, не обращая внимания на разгорающееся внутри пламя. Пожарные машины, мигая синими маячками, примчались через десять минут. Облаченные в толстые негнущиеся робы и блестящие каски расчеты быстро развернули брезентовые шланги и пустили тугие струи в извергающие клубы пламени окна. Пожар удалось потушить, но внутренности особняка выгорели полностью. А на газоне обнаружили обгоревшего охранника, который нес внутри ночное дежурство.

* * *

Поезд Москва – Кисловодск прибыл в Тиходонск точно по расписанию – ровно в шестнадцать пятьдесят и, как всегда, на первый путь. Из восьмого вагона выгрузились молчаливые крепкие парни, похожие на спортсменов. А может, на бандитов. Их было восемь. Еще пятеро прибыли отдельно, на двух машинах. У них имелся пропуск-«вездеход»: «Досмотру и контролю на линии не подлежит», поэтому они беспрепятственно провезли оружие. Встретились обе группы на тихой окраинной улице, в частном доме, снятом накануне парнями Олега Сергеевича Канаева. Сам «директор по развитию» дожидался внутри и сразу же перешел к делу:

– Местные совсем оборзели. Обстреляли наши машины, сожгли офис. Сеня Бык обгорел, лежит в больнице. Руководит ими вот этот хрен…

Он показал фотографию. Каждый из бойцов внимательно ее осмотрел, запоминая.

– Найти его можно на складе, вот адрес. Надо его завалить и, пока не опомнились, перебить еще человек десять, чтоб почувствовали, с кем имеют дело. Это первая серия. А потом перейдем ко второй. Задача ясна?

– Конечно, Сергеич! Все будет ништяк! – сказал Борец. – Мы этот городишко на уши поставим!

– Только аккуратно. Это Тиходонск. Знаешь ведь, здесь сильная блатная линия…

– Ничо! Сейчас Москва рулит! – сказал Борец и засмеялся. – Во у нас какая армия!

На дело отправились впятером. Олег Сергеевич один на один проинструктировал Борца, а тот – остальных.

– Охраны у него никакой нет, сидит, тянет пиво, кайфует. Ну, может, еще два-три хмыря с ним. Если быстро сработаем, они и вякнуть не успеют. Бегемот садится за руль…

Темноволосый губастый браток с обросшим щетиной квадратным подбородком кивнул.

– Чиж – рядом. На, держи!

Борец сунул ему в руки две исписанные мелким убористым почерком бумажки.

– Что это? – на ходу спросил худощавый, дерганый и вечно растрепанный Чиж, стараясь так держать в руках бланки, чтобы ветерком не загибало края.

– Накладные, – пояснил Борец, воротником прикрывая раскрасневшееся на ветру лицо. – Ты – экспедитор, Бегемот – водила, мы – грузчики… Едем за покрышками.

Белая угнанная грузовая «Газель» стояла в условленном месте на пустыре.

– Я, Бегемот и Чиж – в кабину, Карнаух и Сопло – в кузов, – сказал Борец. – Пушки не трогать, не передергивать, чтобы не вышло, как в прошлый раз… Когда стукну в перегородку – выскакивайте и мочите всех подряд!

– Ясно!

Они быстро и сноровисто заняли свои места, у двоих были автоматы, остальные приготовили пистолеты. Бегемот завел двигатель и тронул машину с места. Из выхлопной трубы повалил черный, густой дым.

– Бля, керосинка, а не машина, – усмехнулся Чиж.

Они ехали по разбитым окраинным улицам, «Газель» то и дело подпрыгивала на ухабах. Со стороны она выглядела совершенно обычно и заурядно. Но людям, сидевшим в ней, предстояло исполнить громкую акцию устрашения и возмездия, которая войдет в криминальную историю не только Тиходонска, но и всей России. Такие акции редко остаются безнаказанными, но «торпеды» над этим не задумывались, на то они и «торпеды». Что бы ни ожидало их впереди, они были настроены крайне решительно и изо всех сил стремились к цели. Если на маршруте встретится какое-либо препятствие – работник ГАИ, или нерасторопный «чайник», или хозяин «Газели», да кто угодно, – судьба его будет печальна.

Но препятствия им не встретились, и через полчаса «Газель» подкатила к складам УМТС, почти ткнувшись мордой в железные разводные ворота. Дверь открылась, и на подмерзшую землю спрыгнул Чиж. Доставая из внутреннего кармана куртки накладные, он отстегнул застежку плечевой кобуры, обошел машину и нырнул в проходную.

Старичок из прошлой жизни, с красной повязкой и свистком, испуганно взглянул на стремительно надвигающегося незнакомца из сегодняшнего дня – с пистолетом под мышкой и готовностью «валить» любого в пустоватой голове. Они встретились глазами.

– Здорово, командир, – улыбнулся Чиж. – Мы это… За колесами. Покрышками, точнее. На, держи накладные…

Он сунул в заскорузлую руку заполненные бланки. Что там было написано, он не знал. Возможно, «фак ю!».

Охранник взял бумажки и повертел их перед глазами, прищуриваясь в полумраке. Чиж терпеливо ожидал, какие действия последуют от этого не приспособленного к новой жизни человечка. Для него самого это значения не имело: они по-любому войдут, проедут к шинному складу и сделают свое дело. А вот для старичка с повязкой это означало очень многое. Практически – все. Жить или умереть!

И каким-то непостижимым образом он это почувствовал.

– У нас только грузчиков нет, сократили, – виновато произнес он. – Как грузиться-то будете?

– У меня есть, – еще шире улыбнулся Чиж. – В машине сидят. Здоровые лбы – вмиг все перетаскают!

Это было очень странно. Никто не привозит с собой грузчиков. Наоборот, начинают возмущаться, ругаться матом, а потом, убедившись, что все бесполезно, достают деньги и просят найти кого-нибудь, кто способен погрузить товар… Но вслух своего удивления не выразил.

– Ну, раз так, проезжайте. Только возьмите Федора, чтоб дорогу показал, – сторож нагнулся, что-то нажал, и Чижов услышал, как раскрываются металлические ворота.

Человек из прошлого вернул человеку будущего липовые документы, Чижов забрал их и с деловитым видом вышел на улицу.

– Федька, покажи людям шинный склад! – крикнул сторож кому-то во двор.

«Газель», стреляя черными выхлопами, проехала на территорию складов. Следом за ней, под аккомпанемент сдвигающихся ворот, спокойно прошествовал Чиж. Впереди под погрузкой стояли два массивных грузовика, по территории бегали собаки, ездили погрузчики, бродили пьяные работяги. Лужи, грязь, мусор. Словом, все было как всегда.

– За покрышками? – К нему подошел человек лет шестидесяти с пропитой физиономией и совершенно седой головой. Одет он был по-рабочему: в промасленной фуфайке, кирзовых сапогах, замызганной кепке.

– Точно! – опять улыбнулся Чиж. – А ты Федор? Садись в машину. – Он распахнул дверцу и на недоуменный взгляд Борца громко пояснил: – Федя дорогу покажет. Только… – Он выпятил губу, покачал головой, и прошептал: – Потом пусть уходит.

Борец с издевкой усмехнулся:

– Как прикажете, господин Чиж!

Тем временем человек вчерашнего дня набрал по внутреннему шинный склад.

– Скажите Бескозырке, к вам странные типы на «Газели» едут. Какие-то они не такие. Со своими грузчиками, и вообще… Короче, смотрите сами…

«Газель» подъехала к складу, похожему на авиационный ангар. А может, это действительно был ангар. Над огромными воротами висела в ржавой колбе одинокая лампочка. Несмотря на белый день, она почему-то горела. Федор первым выпрыгнул из тесной для четверых кабины.

– Дай закурить, брат! – обратился он к Чижу с требовательными нотками кредитора.

Тот дал сигарету, не отказал и в огоньке. Отошел в сторону, осматриваясь. С другой стороны наверняка есть второй выход. Значит, надо послать Бегемота туда. Борец приоткрыл калитку, через щель осторожно заглянул внутрь, в темноту, раздраженно оглянулся: мол, чего тянешь?

– Слышь, брат… – Федор, делая какие-то знаки рукой, направился к Чижу.

Что ему надо? Не почувствовал ли пистолет под курткой?

– Анекдот про лису и зайца знаешь? Вот слушай…

– Мужик, – не выдержав, по-доброму сказал Чиж. – Иди работай. Чего тебе здесь болтаться?

Эти слова обидели Федора. Возмущение отразилось на его круглом отечном лице.

– Чего это «иди»? Я, брат, с вас еще магарыч стрясу… За то, что от работы отвлекся, помогал вам. А теперь «иди»?

– Валяй отсюда, пока цел!

– Ты мне грозишь, что ли? – вскинулся мужичок. – Может, пойдем, отойдем в сторонку?

– Слушай, старик, – подошел Борец и цепко посмотрел в выцветшие глаза Федора. – Тебя подвезли. Закурить захотелось – дали. Чего ты еще хочешь? Чтобы тебя грохнули? Это можно!

– Всё, всё, я пошел. – До Федора наконец дошло, с кем он связался. Развернувшись, он быстро посеменил прочь, оглядываясь и негромко выкрикивая ругательства.

– Вот мудло неблагодарное, – скривился Чиж. – Ему жизнь спасли, а он залупается!

– Вечно ты все усложняешь! – недовольно сказал Борец. – Давай начинать. Бегемот и Карнаух обходят и перекрывают задние ворота. Сопло заходит с нами.

Он ударил кулаком в борт «Газели». Дверца распахнулась, на землю выскочили Сопло и Карнаух. Сопло с вытаращенными глазами вскинул автомат. Чиж еле успел поймать его за руку.

– Ты что, охренел?!

– Так сказали: стукнете – всех мочить! – облизнул пересохшие губы Сопло.

Карнаух тоже выглядел возбужденным, но пребывал в адеквате.

– Нас мочить, что ли? – вызверился Чиж. – Ты чем думаешь – башкой или жопой?