Текст книги "Тотальный контроль"

Автор книги: Даниил Мантуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Даниил Мантуров
Тотальный контроль

Пролог

Я не знаю, что первое вернуло меня к жизни, ледяной холод или вой полицейской сирены, от которой раскалывалась голова. Мысли пронеслись одна за другой: «Где я и как здесь оказался, как долго я здесь нахожусь и, главное, зачем?»

За время, прошедшее от скрипа тормозов, хлопанья дверьми машины и криков: «Вижу его!», я вспомнил последние события своей жизни. У меня не было сил шевелиться или даже открыть глаза, оставалось только смотреть, мелькающие короткометражки, хаотично выплывающие из памяти, подчинённые неизвестному мне закону.

Я работаю в НИИ при АМН и ещё множество букв и сокращений, которые не помню, как не старался. За громким названием прячется государственный центр помощи тем, кому не нашлось места среди нормальных людей, место опасных и недообследованных.

Я не доктор, я пациент и сотрудник. По мнению ученных мужей и жён, во мне слишком много дикости, тёмной субстанции, утягивающей на дно цивилизации. Я поглощался драками и мог бы добиться хороших результатов в спорте, но это было, по мнению моих родителей, неинтеллигентно. Получив общественный запрет на мужчин, я переключился на женщин.

Мне нужна охота и погоня, ощущение страха, силы и превосходства. Практикуй я такое в реальных условиях, быстро бы попал в ряды полностью изолированных.

Мои жертвы – посетительницы аттракциона, ищущие острых ощущений. Они – респектабельные женщины, нежелающие огласки. Властные руководительницы, забывшие о своей сущности и страдающие от этого, по мнению, одного из множества предприимчивых психологов Системы, имеющих мзду от коммерческих проектов.

Они разные, худые и толстые, упругие и дряблые, молодые и стоящие одной ногой за пределами этого мира, носили меховые гетры, короткие юбки и маски.

Здесь они подчинялись мне, огромному, властелину диких джунглей доисторического мира. Я носил костюм, состоящий только из тряпичной маски большой обезьяны, рычал и бил себя в грудь. Я упивался своей суррогатной победой, ловя те секунды ужаса, которые они могли проявить в данных условиях. Любовался своей маской, сидя в гримерке.

Работал аниматором я не каждый день, но буквально сидел на окладе в холле отделения выжидая ее самую, и делая ставки кто же из них.

Каждый день ничем не отличался от другого, пока однажды не случилась отвратительная ситуация. Я, как всегда, посвистывая, вошел в свои угодья выискивая глазами новую «жертву», как вдруг почувствовал легкое прикосновение губ у себя на плече, затем ее руки скользнули по моему торсу и резко развернули меня. Я попал в западню, нежные прикосновения губ спускались все ниже и ниже, и я не помню, как оказался на полу. Пластмассовые осколки искусственной травы с каждым ее ритмичным движением все сильнее и сильнее впивались мне в спину. Я смотрел пустыми глазами на голубой небесный потолок своего мира, понимая, что сейчас он осыпается и стекает с каждым ее движением. Я не мог пошевелиться, предательская слабость сковала мое тело, в котором лежал комочком маленький человечек и старался забыться, отчаянно теребя во рту большой палец.

Я еще долго лежал после того как она вышла в клиентскую дверь предварительно одернув юбку.

Меня отымели в моих же владениях. Ерзая своей задницей по моим ногам, она выдавила из меня дикость, но бессловесная ярость вперемешку со страхом уже росла во мне.

Если бы я был нормальным, я бы рассказывал своим друзьям о веселом приключении с красоткой. А она действительно была красивой, холодной и недосягаемой. Я бы приукрасил историю и даже гордился бы ей, но я псих.

Я заложник, участник, пациент и сотрудник Системы реабилитации, защищающей меня и общество друг от друга, в одночасье выпал из нее.

Я разгромил все вокруг в своем павильоне, в бессильной ярости пытаясь отомстить ей. Неделю провел дома в нудных разговорах по видеосвязи с психотерапевтом и даже коллега и друг навестили меня.

Близкое окружение

Единственный коллега достойный моего внимания – это Соглядатай. Он тоже псих. Нас много работает в данном НИИ в Системе, но именно он был мне ближе всего.

Соглядатай подглядывал. Его рабочим местом был коридор с различными дверьми, снабженными большими старинными замочными скважинами, а он перемещался от двери к двери и смотрел.

В детстве ему часто попадало за это занятие. Двигало им обычное любопытство, пока однажды его резко не схватил за шкирку огромный дядя Паша и не тряхнул хорошенечко. Будущий Соглядатай не слышал, что ему говорили, но испытал восторг, который искал затем тысячи раз, заглядывая в тысячи замочных скважин и дырок, но так и не нашел.

Теперь в Системе он смотрел на тех, кто жаждал, чтоб за ним подглядывали. Так он нашел свою половину. Она со всей дури долбанула его в лоб дверной ручкой, резко открыв массивные двери, в том самый момент, когда Соглядатай только намеревался посмотреть в замочную скважину. Разгневанная клиентка решила, что ее надули и никто не смотрит на нее через это маленькое отверстие, открывающее много секретов, а он запырханый на работе двигаясь от одной двери к другой на негнущихся коленках вдруг опять погрузился в детский экстаз. Они нашли друг друга.

Болтун мой друг. Я познакомился с ним в психушке, когда проходил очередное освидетельствование для включения в Систему. Болтун болтал своими причиндалами в общественных местах, за что и бы помещен в Систему, которая даже ему нашла призвание за рамками НИИ – быть стриптизером в ночном клубе для леди.

Вот где он мог болтать безнаказанно с фактором неожиданности, тряся им перед лицом на секунду обескураженных, а затем визжащих девушек. Его научили художественному болтанию и возможности вбирать в себя до капли, вспыхивающие искорки неожиданности, дарящие секундное удовлетворение. Система нашла способ завернуть постыдное действие в дорогостоящую оболочку.

Болтун был доволен, но не выносил прикосновений, и ему пришлось обзавестись женой-амулетом. Призрачная Заведующая клубом, которой никогда не существовало, величественно бродила по темным коридорам административной части увеселительного заведения и прикрывала Болтуна от проворных гостей, выказывающих желание схватить его своими грязными пьяными ручищами несмотря на природную хрупкость и невинные лица, раздираемые похотью.

Все гостьи уже с порога знали, что Болтуна нельзя трогать, иначе грозная Жена-Хозяйка запретит ему выступать, от чего, конечно же, пострадают все. Даже Болтун поверил в свою женатость, купил обручальное кольцо и с гордостью демонстрировал его по случаю или без. Я верил Болтуну и радовался за него.

Психотерапевт н безгранично владел всей Системой. Именно Он своим судьбоносным указанием определял твое место в Системе, которая больше не признавала болезней и отклонений, находя в ней место всем и каждому.

Я никогда не слушал Его, теряя смыслы слов за зудящим голосом, но пристально разглядывал этого побитого жизнью мужичонка. Царька гуманного мира, вознесенного на трон нашими родителями.

Мама или для других В.П.М. – основательница фонда помощи таким как я. Нашим Мамам очень повезло пристроить нас и найти место в жизни нормальных людей, тех самых, которые бегают в меховых гетрах по искусственной траве, ублажают себя под пристальным взглядом из замочной скважины и визжат от восторга от положенного на столик ночного клуба младшего Болтуна.

Через неделю после инцидента я все же вышел на работу. Долго собирался духом, затем прокрался по стенке темного коридора, по которому еще неделю назад шел с горящими глазами охотника. Зашел в свой мир, сел у ближайшей пальмы и расплакался. Из ближайших кустов тихо вышла очередная жертва и ошарашено глядя на меня, попятилась к своему выходу. В этот момент я вновь почувствовал дикость.

Еще около месяца я крался по темному коридору, убеждая себя, что это новая тактика охоты и боялся до тех пор, пока не находил новую жертву, пристально вглядывался в ее очертания и яростно набрасывался, не найдя сходства с Разрушительницей. Все были довольны.

Но это утро не задалось. Я чувствовал, что сегодня случится нечто дурное, долго лежал в кровати, переводя будильник все дальше и дальше, полз до работы пешком и долго возился в гримерке.

Дойдя до крайней точки опоздания, я уже несся в свой павильон, забыв натянуть маску, пролетел темный коридор и замерев как вкопанный попятился назад. Там стояла Она, без маски и юбки, со спущенными гетрами, готовая в любой момент напасть на меня. Она захватила руины моего мира и с видом победительницы снисходительно ожидала моего прихода.

Я ушёл с работы никого не предупредив, долго болтался по хмурым осенним улицам, заглядывая в пустые бары, пока пронзительная боль не лишила меня сознания. «Я не отметился в Системе!», было последней мыслью потухающего разума.

Система

Я знал, что Система охраняет нас от общества и общество от нас, но находясь в ней уже много лет, не представлял, как это работает. Я знал, что Система не содержит имен, так как все данные участников зашифрованы.

В ней нет личностей, есть номера. Даже у Болтуна, висевшего на рекламных плакатах было лишь сценическое прозвище Mr X, словно издевка, напоминающая о том, что мы недостойны личности. Несмотря на наличие работы, мою фотографию никогда не повесят на доску почета, как перевыполнившего план, но она имеется в Системе анфас и профиль, как остальные отсканированные биометрические данные. В Системе есть тела, испытывающие определенные потребности и получающие удовлетворение приемлемым для всех способом. Система не лечит душу, от этого отказались с появлением промышленной фармакологии. Система замеряет, контролирует и отчитывается об эффективном освоении средств, на фоне снижения уровня преступности и суицидов. В Системе нет душевнобольных, есть неправильно функционирующие тела. Система найдет тебе место независимо от пристрастия, даже если оно заключается в патологическом желании резать людей, отучит на патологоанатома. Крайние случаи поломок вне Системы и где они содержаться я не знаю, но подозревал, что где-то есть другая жизнь.

Я попал в Систему за день до наступления полной уголовной ответственности. Мама очень боялась не успеть и очень переживала по этому поводу. Система возникла из желания родителей защитить нас от нападок внешнего мира и стала нашим колесом, бег по которому начал приводить в уныние.

Но уныние не вырубает тебя мощным разрядом тока, который, как оказалось, славно прочищает мозги.

Разрушительница

Она стояла у кухонного окна и вспоминала как еще месяц назад стояла тут же и нервно теребила тоненькие занавески, все в ржавых жирных пятнах и кошачьих зацепах. Слезы медленно катились по лицу, а ком невысказанного застрял в горле.

Тогда он просто ушел, без объяснений и криков, упреков и требований. Ворох мыслей пронесся в голове, оставив налет на самолюбии и подняв из глубин спрятанные комплексы.

Три дня она плакала, кляла все и вся, придумывала методы мести и возвращения ушедшего, пила, курила, слушала музыку, обрывала телефон и снова рыдала.

Затем встала собрала его остатки в охапку и послала в мусоропровод, туда же полетели занавески и прочие уютные вещи.

Сжечь все до тла и прыгать на пепелище посыпая голову остатками былого счастья было бы слишком кардинальным решением, а вот порвать на лоскутки наволочку, которая еще хранила его запах и час назад поливалась слезами, поджигать и кидать истлевшие, обжигающие куски в унитаз, представлялось вполне разумным вариантом расправы с трусом.

Сердечные ожоги проявились на кончиках пальцев, а затем и вовсе исчезли. Она уволилась с работы, уйдя на вольные хлеба и прожигала бережно копимые деньги на море.

Конечно можно было бы поехать на море одной, но она планировалась как общая, от чего ком набирал силу для прыжка и мог бы в любой момент вырваться на свободу, возвращая состояние побитой собаки.

Если стратегия создания уюта не работала, было принято решение идти в противоположном направлении, разбивая на своем пути все препятствия

Видя пугающие перемены, подруги уговорили ее пойти к модному психологу, который выполняя план как стахановец, восполнял проседания в графике, направляя всех в доисторический павильон.

Разглядывая брошюрку, описывающей процесс возрождения женского начала через погружение в истоки мира, проявляя страха и покорность, она уже знала, как поступит в данной ситуации. Коварный план был готов.

Процесс

Одевая маскарадные меховушки, она искренне смеялась, на что пожилая женщина в медицинском халате, сделала суровое замечание. Голосом учительницы начальных классов физиотерапевт (так значилось на бейджике) объясняла о снятии с поликлиники ответственности за неэффективность процедуры в случае нарушений плана подготовительных работ. Пройти пациентке без формы халат бы не позволил, поэтому от первой части плана ворваться в Джунгли в чем мать родила пришлось отказаться.

Веселясь она вошла в павильон, улыбнулась натяжному небу, в котором отражалась солнечная лампа и заглянула под искусственный куст, не спрятался ли там тигр, с выступающими частями тела.

Вспомнился стишок о ежике и щекочущей половые органы травке. Она рассмеялась и хохот водопадом отразился от стен сообщив о хорошие акустики.

Обходя владения доисторического человека, она не заметила, как вошел он, приятно удивив своей слаженностью. Надетая на голову балаклава интриговала, но открытое тело, притягивало. Возможно сыграл контраст между ожидаем волосатого грязного мужика и внезапно появившемся молодом человеке.

Она не помнила свой план, инстинктивно, основываясь она чувственном порыве она нежно поцеловала его в плечо, но предательский ком подкатил к горлу и разорвался яростью.

Резко развернув олицетворение гнева, она обрадовалась, увидев морду самца, просила его на пол и оседлала. Каждым своим движением она расставалась с причинёнными обидами и дойдя до конца процедуры заглушила шум искусственного водопада. Антураж действительно помог прочувствовать свою победу над трусом, вернув душевное спокойствие. Выйдя за дверь, она поблагодарила белый халат, заполнявший журнал и пошла в душевую, благодаря подруг за вовремя данный совет.

Перерождение

После происшествия с браслетом, я понял длину своего поводка, но не хотел придавать этому слишком много внимания. Погружение в подобные мысли перекрывало кислород, и я резко выпрыгивал на поверхность, долго потом мучаясь от кессонной болезни. Спустя неделю, все вернулось на свои места. Психотерапевт отрапортовал, что ей запретили проходить данную процедуру закрыв доступ к Системе. Как же ей повезло, подумал тогда я. Все вернулось на круги своя, но я никак не мог забыть происшествие. Теперь я изменил свое отношение к происходящему и понял какую совершил глупость. Запаниковав, лишил себя глотка свежего воздуха. При этом осознавал, что еще раз не пережил бы ужас.

Я много гулял ми каждый раз вздрагивал от внезапного колокольного звона в соседнем сквере. Я помнил сквер и церквушку в его глубине. Мягкую улыбку человека в черном платье и его напутствие: «Приходи!» .

Затем появилась Система и все закрутилось совсем в другом порядке.

Последнюю неделю, идя привычным маршрутом, я постоянно думал: «А почему бы и не зайти», но каждый раз откладывал на завтра.

Сегодня. Это обязательно должно быть сегодня, убеждал я себя и сам не заметил, как оказался у порога храма.

Зайдя в церковь, я окинул взглядом помещение, отметив тошнотворную затхлость воздуха. Скользил по иконам пока не уткнулся в знакомый силуэт.

Это невозможно! Перед одной из икон стояла Разрушительница. Почувствовав взгляд, она резко повернулась. В ее взгляде читалось чудо. Как будто купив за рубль мгновенную лотерею, выиграла миллион.

Схватив меня за руку, потащила за собой и я, ощущая силу теплой тонкой руки не мог сопротивляется этому напору.

Минут через двадцать я оказался в уютной квартире. Она не проронила ни слова. Молча поставила на кухонный стол тарелку вчерашнего супа, хлеб и чай. Я ел жадно, вспоминая о том, что давно забыл вкус детства: сладкого испитого чая, отдававшего пареным веником и куриного супа с домашней лапшой. Убедившись, что я ем, она ушла в комнату.

Отставив пустую посуду, я без разрешения, на правах хозяина, закурил. Долго стоял в полной тишине разглядывая двор в немного приоткрытое окно и боялся переступить черту. Набравшись смелости, наконец-то переступил порог комнаты.

Она спала, словно устала от долгой и тяжелой работы и наконец-то достигла результата. Я тоже лег рядом и не заметил, как провалился в глубокий сон. Очнулся от пристального взгляда. Она разглядывала меня с тихой покорностью, стараясь запечатлеть каждый изгиб, словно в любой момент я могу растаять, исчезнуть на всегда в одночасье.

Я не знал, как действовать в подобной ситуации и дикость вновь поглотила меня. Она тоже изменилась, словно почувствовала, что может переиграть первый контакт, забрать причинению боль, искупив наказанием за своеволие.

Опрокинув ее на спину и держа одной рукой закинутые над головой руки засунул вторую руку в обтягивающие джинсы. Она дернулась помочь, обмякшее тело напряглось, готовясь к броску. Но нет, я не доставлю ей такого удовольствия. Пусть ждёт и молит полными глазами боли свое наказание, которое тоже надо заслужить.

Спустив джинсы до половины бедра, резко перевернул разрушительницу поставив на колени и впился руками в ягодицы. Проникая все глубже, я слышал стоны перетекающих оргазмов и разрядившись рухнул рядом, опять погрузившись в небытие.

Проснувшись впервые в жизни в крепких, но нежных объятиях я осознал, что не хочу уходить из этого мира в Систему. Как бродячая собака, нашедшая хозяина, я боялся быть вновь выброшенным на улицу.

Испытывая неловкость от своей слабости, я спрятал свою голову в ее грудь и прокладывая дорогу поцелуями раздвинул шероховатые бедра. Я прежде никогда не делал этого и действуя интуитивно постигал вкус консультирующего тела. Я мог играть с ней замедляясь и вновь ускоряясь. Пока она не потянула меня к себе. Впервые в жизни я почувствовал легкое покалывание от прикосновений. Не всепоглощающее желание иметь быстро здесь и сейчас, а растянуть это время как шагреневую кожу и замедлить на пике счастья, замерев там, пребывая вне пространства. Возможно так просвещённые добивались Нирваны. Входили в экстаз от бесконечного прикосновения молитвенного течения к полотну реальности. Пребывая в одной позе, становились опорными костями несформировавшегося мира. Рамками моих ощущений.

Она вырвала меня из плена мыслей, проникновенно глядя в глаза. Мне не было страшно заглянуть в нее и пустить в себя. Это было истинное соитие переплетающихся взглядов-лучей, вырывающих сокровища со дна усыпанной трупным опытом души. За ворохом оплывших костей обид я видел детский смех, море с красными закатами, влюбленность и расставания приближающее ко мне. С каждым томным вдохом, набирающим высоту, через грудную клетку как через сито просыпались осколки разочарования и труха надежд, обнажая дарованную при рождении любовь, из которой росло тело принимая свой пол, расцветало и набирало силы принять меня, вожделеть мною.

Я отвечал своей любовью проникая все глубже и глубже, обнимая все крепче и чувствуя ответные проникновения нежности.

Проснувшись среди ночи, я осознал, что даже намек на страх в ее глазах просто сломал бы меня, вывернул бы наружу позвоночник, обнажив уродливость подселённого в какой-то момент жизни существо, столько лет терзавшего мое тело, испившего практически всю мою душу. Я жадно пил стоявшую рядом воду в надежде, что именно она – основа жизни, не допустит моего полного иссыхания.

За одни сутки, набивший оскомину секс, который уже несколько лет я использовал в психотерапевтических целях, вдруг реально выстрелил, поменяв мое мировоззрение на 180 градусов. отношение к себе и к ней, к любви. Пройдя через дикость, покорность и равнозначность прочувствовал таинство любви как тончайший инструмент настройки души зарождающегося тела.

Один

Яркое солнце, проникая через закрытые шторы навязчиво толкало меня в плечо. Я резко вскочил, озираясь по сторонам, пытаясь сообразить, где я и сколько сейчас времени.

Вчерашние события вновь накрыли лавиной. Купаясь в них, проживая раз за разом, абсолютно не хотелось возвращаться на работу, которая еще была вчера, но не представлялась возможной сегодня.

Я был совершенно один в ее квартире. Отсутствие оставленной информации, позволило сделать собственный вывод, если не выгнали, значит разрешили остаться, а последнего хотелось больше всего.

Хотелось просто лежать в тишине и ни о чем не думать, ждать продолжения чего-то, абсолютно не связанного с Системой, хотя и начавшейся там. Словно закрыл книжку и знаешь, что можешь прочесть дальше, но сознательно оттягиваешь будущее удовольствие, наслаждаясь прошлым.

Я пил чай, ел, то что удалось найти и смотрел в окно. Хмурое осеннее небо, не желавшее излиться дождем, и пухнувшее от своей жадности, нависало над кронами деревьев-изгоев, каким –то чудом выживших в спальном районе, давно располосованного под стоила железных коней.

Во дворе гуляли собачники, бегали дети, наглые голуби дрались за рассыпанные неумелым карапузом чипсы, а хитрые воробьи, схватив кусок побольше, грузно, из последних сил старались улететь подальше.

Карапуз сел на землю, абсолютно наплевав на мокрый асфальт и подкидывал им остатки. Мамочка охала, бегала вокруг и заслоняла собой обзор птичьей битвы.

Я понял, что когда-то меня тоже лишили возможности наблюдать их, защищая от возможного будущего. Выстроили пластиковые стены искусственного мира огородив благими намерениями Системы и, с чувством выполненного долга, оставили там гнить.

Нет, я не был полным узником, я ходил на работу и с работы, смотрел телевизор, делал покупки, но двигаясь по одному и тому-же маршруту, таскал за собой везде ширму, боясь заглянуть за нее. Меня так научили.