Текст книги "Питер, Поль и я"
Автор книги: Даниэла Стил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 4
Питер позвонил мне из аэропорта перед отлетом. Голос его звучал бодро, по-видимому, он пребывал в отличном расположении духа. Он снова вскользь упомянул о сюрпризе и тут же попрощался со мной, поскольку опаздывал на самолет.
Меня обуревали странные чувства. Я успела привыкнуть к нему за то короткое время, что мы провели вдвоем. В наших отношениях присутствовали все элементы волшебного романа, и одновременно нам было хорошо и просто друг с другом, как будто мы уже не один год прожили в браке. Я не знала никого, кто был бы похож на него. Я не могла сравнить его даже с Роджером. С Питером у меня все было по-другому, более ответственно, более спокойно. Вместе с ним мы смеялись, разговаривали и радовались каждой минуте, проведенной вдвоем. В его обществе меня не посещали разочарования, я не замечала в его характере неприятных черт, какими обладал Роджер. Питер был потрясающим мужчиной.
Ему удалось завоевать дружбу Сэма еще несколько недель назад, а вот Шарлотта по-прежнему дулась на него. Она не верила в искренность его намерений и подозревала его во всех смертных грехах. При первом же удобном случае она старалась оклеветать его в моих глазах, возможно, потому, что он хорошо ко мне относился и я была с ним счастлива. Он знал, что она настроена враждебно, но, судя по всему, нисколько не тревожился по этому поводу, что делало его почти героем в моих глазах. Как бы она ни пыталась его задеть, уколоть, оскорбить, явно или намеком, он принимал все ее выпады с неизменным добродушием. Похоже, ничто не способно вывести его из себя. У него был на редкость покладистый характер, и он действительно любил детей.
Вечером того же дня Шарлотта не замедлила поделиться со мной своей радостью по поводу его отъезда. Она как раз говорила мне, как счастлива, что он наконец смылся, и выразила надежду, что его самолет разобьется вдребезги. Едва она приступила к описанию ужасающего взрыва и пламени, которое поглотит его изуродованное тело, раздался звонок в дверь. Я готовила обед, и язвительные разглагольствования Шарлотты меня ужасно раздражали, поскольку я знала, что Питер еще на пути в Калифорнию. По крайней мере я думала, что это так, пока не открыла дверь, сжимая в руке половник и поправляя передник. Шла первая неделя учебы, и Сэм сидел в своей комнате за уроками. При звуке звонка Шарлотта тотчас исчезла за дверью своей комнаты, как будто догадывалась, что сейчас произойдет.
Меня удивило, что швейцар не сообщил мне, кто пришел: либо вошедший незаметно проскользнул мимо него, либо это кто-то из нашего дома принес мне посылку. Но я была совершенно не подготовлена к тому, что предстало моим глазам, когда я открыла дверь. От неожиданности я чуть не выронила половник. На пороге стоял Питер в таком наряде, который мне никогда, нигде и ни на ком не приходилось видеть, тем более на Питере. Он был одет в сверкающие зеленые атласные лосины, обтягивающие ноги, как вторая кожа, прозрачную черную сетчатую блузку с искрой и черные атласные ковбойские сапоги с блестящими пряжками, которые я видела в рекламе коллекции Версаче (помнится, тогда я еще удивилась, кто станет носить эту безвкусицу). Волосы его были гладко зачесаны назад, хотя такую прическу он никогда себе не делал. На лице его играла довольная ухмылка. Это, без сомнения, Питер. Какой потрясающий розыгрыш он придумал! Оказывается, он и не собирался уезжать из города. Он остался, нарядился в маскарадный костюм, как на Хэллоуин [4]4
Хэллоуин – 31 октября, канун Дня всех святых, один из самых популярных детских праздников.
[Закрыть], правда, сделал это рановато. После безукоризненно белых джинсов, отглаженных хаки и голубых оксфордских рубашек, которые мне так полюбились, его сегодняшний наряд выглядел более чем экстравагантно.
Я бросилась ему на шею и рассмеялась. Вот это фокус! Я была в восторге от его шутки.
– Ты здесь!.. Ну и костюмчик у тебя!
От меня не ускользнуло, что он пользовался другим лосьоном после бритья. Запах мне нравился, но он был слишком резким, и у меня зачесался нос. Питер проследовал за мной на кухню, и я заметила, что походка его стала более развязной. Он шел, виляя бедрами, а сверкающий костюм делал его похожим одновременно на Лайбраса [5]5
Лайбрас, Владжиу Валентино (1919–1987) – американский пианист. Исполняя известные классические произведения в особом стиле, выступал в экстравагантной одежде.
[Закрыть], Пресли и Джексона. Можно было подумать, что он приехал выступать на сценических площадках Лас-Вегаса.
– Тебе нравится? – Похоже, ему приятно, что я восхитилась его новым имиджем. Он широко улыбнулся.
– Да, ничего не скажешь, сюрприз… Но больше всего меня радует, что ты вернулся.
Глядя на него, я не могла удержаться от улыбки. Отложив половник, я смотрела, как он с хозяйским видом прохаживается по кухне, и с нетерпением ждала, когда его наконец увидят дети, в особенности Шарлотта, которая совсем недавно обзывала его за глаза старомодным занудой. Что-то она теперь скажет? Его остроумный розыгрыш и клоунский наряд никак не вяжутся со скукой.
– Он предупредил тебя о моем появлении? – спросил он, оседлав одну из кухонных табуреток, проводя рукой вверх по моему бедру и приподнимая мне юбку. Раньше Питер никогда не позволял себе таких вольностей, если дети были поблизости. К счастью, они сейчас сидели в своих комнатах и готовили уроки.
– Кто? – Этот вопрос поставил меня в тупик. Никто не мог испортить такой сюрприз. Он еще не знакомил меня со своими друзьями. Все случилось слишком быстро, у него не было времени представить меня своему окружению.
– Питер, – ответил он, скользя ладонью по другой моей ноге.
Я осторожно отстранилась. Мне не хотелось, чтобы дети застали нас за таким занятием. Если кто-нибудь из моих чад сюда зайдет, их может шокировать увиденное, хотя, должна признаться, его ласки приятно возбуждали меня.
– Какой Питер?
Я была совершенно сбита с толку его нарядом, странным поведением и неожиданным появлением. Смысл его слов не сразу дошел до меня. Я все еще никак не могла поверить, что он не уехал в Калифорнию, и была страшно рада видеть его.
Я медленно убрала его руку со своего бедра и внимательно посмотрела ему в лицо, пытаясь понять, что он мне говорит. А он произнес спокойно, почти по слогам, как говорят с непонятливым ребенком:
– Питер не предупредил тебя о моем приезде?
– Очень смешно. Нет, ты не говорил мне, что приедешь. Ты сказал, что уезжаешь в Сан-Франциско, и я счастлива, что ты передумал.
– Нет, не передумал, – возразил он, простодушно ухмыльнувшись. – То есть это он не передумал. Он уехал сегодня утром. Питер попросил меня подъехать к тебе перед обедом. Сказал, что днем тебя не будет, поскольку ты забираешь детей из школы.
– Ты просто чудо, – расхохоталась я. – Так ты пытаешься убедить меня, что ты не Питер? Ты разыгрываешь меня? В этом и заключается сюрприз?
Да, умно придумано, ничего не скажешь. Его шутка меня повеселила. Он так забавно притворялся – из него вышел бы потрясающий актер.
– Я никого не разыгрываю. На то, чтобы усовершенствовать меня, ушел не один год. Сначала это был только эксперимент. Но он оказался таким успешным, что Питер решил открыть тебе наш секрет.
– Какой секрет? – Спросила я, недоумевая. Он говорил загадками. Может, он имеет в виду свой костюм? Да, наряд у него что надо. Зеленые сверкающие лосины вспыхивали и искрились при каждом его движении.
– Я и есть секрет! – заявил он. – Так он тебе ничего не говорил перед отъездом? – Он широко улыбнулся, и я тоже улыбнулась ему в ответ.
– Он сказал, что меня ждет сюрприз, – сказала я, подделываясь под его тон и невольно подыгрывая ему, – прикидывался он мастерски.
– Сюрприз – я, и секрет – тоже я, – продолжал он, раздуваясь от гордости. – Его клонировали.
– Кто клонировал? Кого клонировали? Да о чем ты говоришь? – рассмеялась я, но неожиданно почувствовала себя неуютно. Его шутки меня немного нервировали. Я готова была поверить, что у него есть брат-близнец или несколько необычное чувство юмора, которого я раньше за ним не замечала. Зеленые сверкающие лосины прямое тому доказательство.
– Сотрудники лаборатории, – пояснил он, открывая буфет и шаря по полкам в поисках чего-то. – Питер, наверное, рассказывал тебе, что занимается бионикой. Ну так вот, я его первый удачный опыт в этой области, – гордо подытожил он.
– Что ты ищешь?
Он все выгрузил из буфета, упорно стараясь найти то, что ему нужно.
– Виски, – коротко обронил он.
– Ты ведь не пьешь виски, – напомнила я ему.
Наверное, это тоже часть его розыгрыша. Внезапно меня охватила паника. Что, если он шизофреник или у него раздвоение личности? Возможно ли это? Как так могло получиться? Питер, такой любящий и заботливый, вполне мог оказаться сумасшедшим. Что, если никакой лаборатории в Сан-Франциско, занимающейся генной инженерией, не существует и в помине? И у него никогда не было ни жены, ни сына – никого? Я в ужасе смотрела, как он наливает себе полный стакан крепкого виски. Веселость моя разом улетучилась. Он вел себя слишком естественно и убедительно.
– Что ты делаешь?
Он налил стакан доверху, а мне на ум пришла героиня Джоанн Вудворд в кинофильме про женщину, которая ощущала себя сразу несколькими людьми [6]6
Имеется в виду кинофильм «Три лица Евы» (1957).
[Закрыть]. Я видела этот фильм еще ребенком, и он меня потряс. То, что я видела в данную минуту, выглядело не менее страшно. Может быть, даже хуже. Он, кажется, верил в то, что говорил.
– Он не пьет виски, – согласился он, садясь на табуретку и сжимая в руке стакан с виски. Он не удосужился добавить воды, соды или кусочков льда и принялся потягивать виски, словно пил «Доктор Пеппер». – А я пью, – радостно добавил он, сделав огромный глоток и осушив полстакана. – Он пьет мартини.
– Питер, прекрати. Я очень рада, что ты здесь. Это потрясающий сюрприз. И все же перестань разыгрывать меня. Я нервничаю.
– Почему? – обиженно спросил он, снова глотнул виски и громко рыгнул, вытирая рот рукавом. – Не волнуйся, Стеф. Я – подарок Питера. Он подарил меня тебе. Он прислал меня из Калифорнии, чтобы я тебя развлекал.
– Но как ты здесь очутился? Прилетел на НЛО с инопланетянами? Питер, прекрати сейчас же!
– Меня зовут не Питер. Я Поль. Поль Клон. – Он вскочил и отвесил мне галантный поклон, пролив при этом виски на свои искристые зеленые лосины и ни капельки не смутившись.
Я смотрела на него как зачарованная.
– Зачем ты ломаешь эту комедию? – улыбнулась я. – Перестань меня дразнить. Это безумие.
– Никакое это не безумие. Это чудо науки и техники, – гордо возразил он. – Десять лет назад такое считалось невозможным. Своим рождением я обязан его исследованиям. Он просто гений.
– Нет, он просто ненормальный, как я погляжу. – Я смотрела на него, задумчиво прищурившись. Наверное, он все-таки брат-близнец Питера, и сюрприз заключается именно в этом. Однако оригинальный он придумал способ представить меня своему родственнику. – Ответь мне правду, ты его брат?
– Нет, родственные узы нас не связывают. Я именно то, что я есть. Меня зовут Поль, и я делаю то же самое, что и он… вот только, – добавил он извиняющимся тоном, – я никак не могу себя заставить носить брюки цвета хаки. Терпеть такие не могу. Он сначала пытался запрограммировать меня, но все мои внутренние системы чуть не отказали. Ты же помнишь его блейзер, белую рубашку, эти его отвратительные галстуки. Словом, у меня случилось короткое замыкание, и он позволил мне носить то, что мне нравится. – Говоря это, он указал на свои черные атласные ковбойские сапоги с блестящими пряжками, и я уставилась на них в полном отупении.
Сумасшествие в последней стадии. После всех волшебных минут, которые мы подарили друг другу за эти два месяца, сегодняшний вечер казался каким-то кошмаром. Это было даже страшнее, чем когда Роджер сказал, что больше меня не любит. Питер сумасшедший.
– У тебя лицо зеленое, как мои лосины, – сочувственно заметил он. – А ты, часом, не беременна?
– Не думаю, – слабо отозвалась я, борясь с головокружением. Если это игра, то он самый талантливый актер, какого мне приходилось видеть. Если же он и в самом деле верит в то, что говорит, он попросту душевнобольной. Я влюбилась в помешанного. Ну и дела!
– А ты хотела бы забеременеть? – спросил он, снова наливая себе полный стакан виски и не переставая икать.
Внезапно в кухне запахло чем-то горелым. Это был наш обед – у меня в духовке жарилась курица. Когда я открыла дверцу духовки, бедняжка уже почернела и обуглилась.
– Не расстраивайся. Я поведу вас в ресторан. У меня есть его кредитная карточка. Ему об этом ничего не известно, – добавил он с довольным видом.
– Питер, мне дурно, я не хочу никуда идти. И это вовсе не смешно.
Шутки кончились. Эта игра меня раздражала, а теперь еще и пугала. Но он, похоже, наслаждался каждой минутой собственного шоу.
– Очень жаль, – удрученно заметил он. Мой подавленный вид вызвал у него очередной приступ икоты.
Что подумают дети, если услышат от него этот бред? Кто-то из нас двоих явно не в себе – либо я, либо он. По нас обоих плачет психушка. Я готова первой отправиться в клинику «Белльвю», если он сейчас же не прекратит дурачиться.
– Знаешь, Стеф, если ты и впрямь не прочь забеременеть, то это проще сделать со мной, чем с ним. В прошлом году была закончена разработка всех необходимых приспособлений.
– Рада слышать. Нет, я не хочу забеременеть. Я хочу, чтобы ты вновь стал тем человеком, которого я полюбила. – Я готова была разрыдаться. Меня удержала только мысль о том, что я испорчу ему всю сцену, если он все-таки шутит. Я молила Бога, чтобы это оказалась еще неизвестная мне грань его юмора в сочетании с выпитым виски. Тем временем он наполнил третий стакан, а я уставилась на него во все глаза.
– Со мной гораздо приятнее, чем с ним, Стеф. Узнать меня – значит полюбить.
Он захихикал, поставил стакан на стол, подошел ко мне и обнял. И в этот миг все в нем показалось мне знакомым, кроме лосьона после бритья, от которого у меня щекотало в носу. Я прижалась лбом к его нелепой черной рубашке, сквозь сеточку которой проглядывало его тело. На груди у него висел бриллиантовый кулон – контуры карты мира на бриллиантовой цепочке, который я раньше не видела. Поймав мой удивленный взгляд, он ухмыльнулся:
– Клевый кулон, правда? Я заказал его у Картье.
– У меня сейчас будет истерика. – Мне нестерпимо захотелось принять валиум. У меня еще осталось несколько таблеток, которые прописал врач, после того как меня бросил Роджер. Правда, я не знала точно, стоит ли принять их незамедлительно или подождать немного. Еще пять минут этого кошмара, и без таблеток просто не обойтись.
– Дорогая, посмотри на меня.
Я подняла глаза и с облегчением поняла, что все закончилось. Он снова стал Питером и больше не собирается дразнить меня. Признаться, у меня уже не было сил играть в эту игру. «Сюрприз» вышел из-под контроля и разросся до размера атомного гриба над Хиросимой.
– Я здесь всего на две недели, пока он в отъезде. Мы неплохо проведем время, будь спокойна.
– Ты сводишь меня с ума. – Я поняла, что сейчас расплачусь от отчаяния. Сколько валиума потребуется, чтобы вернуть меня в нормальное состояние? Видимо, кто-то из нас явно не в себе.
– Со мной ты будешь так счастлива, что забудешь о нем в два счета, а когда он приедет из своей Калифорнии, то не пустишь его даже на порог.
– Я хочу, чтобы он вернулся сию же минуту! —завопила я что есть мочи, надеясь таким образом изгнать из него злой дух, поработивший его душу, а он занялся моим бюстгальтером, стараясь его расстегнуть. – Убирайся!
– Не могу, – мягко возразил он, напомнив мне о нежности и деликатности Питера, и я залилась слезами, припав к его плечу. Господи, какой ужас! Мой возлюбленный – сумасшедший. Но я люблю в нем все, даже его безумства. – Я обещал ему позаботиться о тебе во время его отъезда. Я не могу оставить тебя. Он меня убьет.
– Это я тебя убью, если ты не прекратишь ломать комедию, – простонала я.
– Успокойся, расслабься. Я помогу тебе приготовить обед. Посиди минутку, отдохни, я все сделаю сам. На-ка, выпей, тебе станет легче. – Он протянул мне стакан с недопитым виски и подвязал другой передник.
Я тупо следила за тем, как он уверенно передвигается по кухне. Меня не оставляло чувство, что в мою жизнь вмешались марсиане. Он добавил не менее шести специй в суп, кипевший на плите, поставил в духовку замороженную пиццу, без лишних слов приготовил салат и испек чесночный хлеб. По прошествии десяти минут он обернулся ко мне с улыбкой и объявил, что обед готов.
– Хочешь, я позову детей? – услужливо спросил он. Икота уже перестала его мучить, и он отпил еще виски.
– А что я им скажу? – промямлила я. Голова у меня кружилась, мысли разбегались. Я отхлебнула виски. Мне придется выпить гораздо больше, чем ему, чтобы хоть немного забыться. – Ты что, собираешься и дальше продолжать свою игру?
– Они привыкнут ко мне, Стеф. И ты тоже, вот увидишь. Через две недели вы и думать о нем забудете. Со мной гораздо веселее, чем с ним. И я готовлю лучше… не говоря уж о… – Он снова потянулся к застежке моего бюстгальтера, но я в ужасе отпрянула.
– Прошу тебя!.. О Господи, Питер… не сейчас! – Что я говорю? «Не сейчас». Да никогда в жизни! С этим сумасшедшим у нас ничего не может быть. Питер всегда оставлял страсть за дверями спальни и не позволял себе ее демонстрировать. Видимо, сдерживающие факторы у него теперь начисто отсутствуют.
– Я позову детей, а ты посиди отдохни, – заботливо предложил он и, прежде чем я успела его остановить, выглянул в коридор и крикнул: – Эй, ребятня! Обедать!
Не успела я и глазом моргнуть, как в кухню примчался Сэм. Увидев Питера, он замер на пороге. Лицо его расплылось в улыбке:
– Вот это да! Так одеваются в Калифорнии?
– Ну, если честно, то лосины я купил прошлым летом в Милане, – гордо ответил он. – А тебе нравится?
– Да… это… это клево! – Сэм радостно ухмыльнулся. – Но вот маме вряд ли понравится. – При этих словах он взглянул на меня, чтобы проверить мою реакцию, но мне было дурно, и я не смогла вымолвить ни слова, а только молча кивнула и улыбнулась.
Тут в кухне появилась Шарлотта. При виде Питера она удивленно присвистнула:
– Что случилось? Ты не уехал, Питер? Я думала, ты уже в Калифорнии. Ты выглядишь как рок-звезда.
– Спасибо, Шарлотта. – Он широко улыбнулся ей, расставляя на столе тарелки. – А твоя мама уверяла меня, что ты будешь в ужасе от моего наряда.
– Я-то нет, а вот она в ужасе, могу поспорить, – хохотнула Шарлотта, садясь за стол напротив меня, и я поняла, что в мгновение ока потеряла контроль над детьми. – Однажды я купила блузку вроде твоей рубашки. Мама заставила меня вернуть ее обратно в магазин. Она сказала, что в ней я похожа на проститутку.
Я отхлебнула еще виски, пока Питер или Поль (или как там его еще) нарезал пиццу.
– Я тебе дам поносить свою рубашку, если твоя мама будет не против, – великодушно отозвался он.
Дети уплетали обед, нахваливая суп. Он положил в него слишком много специй, однако им это пришлось по вкусу. Я никогда не сыпала в еду столько приправ. Сэм терпеть не мог специи, а Шарлотта вечно куксилась за столом, ругая мою стряпню. Но то, что приготовил он, они съели полностью и даже попросили добавки. К концу обеда я порядочно захмелела.
– Что с тобой, мама? Тебе нехорошо? – спросил Сэм, продолжая болтать с сумасшедшим поваром, угостившим нас обедом.
Опрятный, сдержанный, несколько старомодный мужчина, которого я когда-то знала под именем Питера, исчез. И я была почти уверена, что он исчез навсегда и больше не вернется. А может, исчезла я сама.
– Я просто устала… – рассеянно пояснила я.
– А что ты пьешь? – с интересом осведомился Сэм.
– Чай, – ответила я тоном заправского алкоголика.
– Твой чай пахнет как виски, – язвительно заметила Шарлотта, помогая Питеру убирать посуду со стола. Мне удавалось приобщить ее к домашнему труду только под угрозой смерти. Оказывается, чтобы заставить ее помогать по дому, надо всего лишь надеть черную сетчатую рубашку и сверкающие зеленые лосины.
– У твоей мамы был тяжелый день, – мягко заметил Питер, то есть, увы, Поль. – Она устала. Я собираюсь отвести ее в спальню и пораньше уложить в постель, – добавил он, и они восприняли эту информацию без каких-либо возражении.
Каждый раз, когда он предлагал мне пойти в кино или в ресторан, она вела себя как Лиззи Борден [7]7
Борден, Лиззи Эндрю (1860–1927) – вошла в историю как предполагаемая убийца своих отца и мачехи из-за наследства. Оправдана судом из-за отсутствия прямых улик, но осталась убийцей в глазах соседей и общественного мнения.
[Закрыть], а сейчас совершенно спокойно отнеслась к тому, что он намерен уложить меня спать пораньше. Мою семью захватили инопланетяне, и Питер с ними заодно. Но относительно своего здравомыслия я тоже не могла сказать ничего определенного.
Они помогли ему ополоснуть тарелки и загрузить их в посудомоечную машину, а затем отправились делать уроки, пожелав мне скорейшего выздоровления. Никого из них не беспокоило, что Питер не в себе. Напротив, они были от него в восторге.
– Что ты подсыпал им в еду? ЛСД? Они ведут себя так, будто спятили, как и ты.
– Я же говорил, что они меня полюбят. Они будут любить меня больше, чем его. Дети чувствуют искреннее участие и заботу. Они реалисты, – пояснил он, открывая холодильник и вытаскивая оттуда бутылку шампанского, которую я приготовила для особо торжественных случаев. Сегодняшний случай был не из этой категории.
– Что ты делаешь?
Он откупорил бутылку прежде, чем я успела его остановить.
– Выпьем немного шипучки перед отходом ко сну. – Он развязно ухмыльнулся.
– Здесь? Сейчас?! – взвизгнула я. Как можно лечь с ним в одну кровать, когда в доме дети? Я уже говорила об этом Питеру, и мне тогда казалось, что он правильно меня понял. – Питер, ты не можешь спать со мной под одной крышей, когда рядом дети. Тебе это известно. Тем более ты сегодня в таком наряде. Я не позволю.
– Успокойся. Я буду спать в комнате для гостей. Мы посидим и поговорим немного, вот и все. Тебе надо расслабиться, Стеф. Ты напряжена, как сжатая пружина. Стресс – это нехорошо. Питеру бы это не понравилось. Он прислал меня, чтобы развлечь тебя, а не довести до истерики.
Но я была на грани нервного срыва. Еще никогда в жизни я не была так ошеломлена и выбита из колеи. Поль все поставил с ног на голову.
– Значит, вы оба спятили… и ты, и Питер. – Не знаю, то ли под воздействием виски, то ли от его мастерской клоунады, однако я уже готова была признать, что это два разных человека. – Как ты мог со мной так поступить?
Он перевернул всю мою жизнь за один-единственный вечер. Более того, моим детям на это совершенно наплевать. Хотелось бы знать, что они скажут Роджеру, когда увидятся с ним в очередной раз? Что у мамы есть чокнутый дружок, который пьет виски галлонами? После таких заявлений я лишусь родительских прав и опеки над своими ненаглядными чадами. От этих мыслей меня охватила настоящая паника, но он протянул мне бокал шампанского и повел в спальню.
– У тебя масло есть?
– Зачем? Ты и его хочешь выпить? – поинтересовалась я, отхлебнув из бокала. Не пропадать же отличному шампанскому. Кроме того, это единственный способ как-то примириться со случившимся.
– Я сделаю тебе массаж, – решительно заявил он, втолкнув меня в спальню и заперев дверь на ключ.
– Нет, ты просто снимешь свой маскарадный костюм и снова станешь самим собой, Питер Бейкер.
– Поль, дорогая. Поль Клон. Да, я разденусь, но чуть позже. Не будем смущать детей.
Я допила шампанское, и он проворно разоблачил меня, словно раскручивая кокон. Минуту спустя я уже лежала на постели абсолютно голая, а он шмыгнул в мою ванную и немного погодя появился с флакончиком лосьона, купленного мной в Париже.
– Вот это подойдет, – радостно улыбнулся он и хлебнул шампанского прямо из горлышка бутылки. – У тебя нет свечей?
– Зачем они тебе?! – в панике воскликнула я. – Что ты собираешься с ними делать?
– Зажечь. Мерцающие огоньки свечей хорошо успокаивают. Вот увидишь.
– Меня ничто не успокоит, если ты сейчас же не прекратишь этот спектакль. – В клинике «Белльвю» я прекрасно отдохну – дело решенное.
– Ш-ш… не волнуйся…
Он потушил верхний свет и стал растирать меня французским лосьоном. Я не имела ни малейшего желания уступать ему, но массаж приятно расслаблял, а я так разнервничалась, к тому же у меня разболелась голова. Словом, я позволила ему помассировать себя. Полчаса спустя, когда в мою комнату вошли дети, я сидела в халате перед телевизором, как и в былые времена, до знакомства с Питером.
– Тебе уже лучше, мамочка? – спросила Шарлотта, проскользнув в дверь, и робко попросила Питера (или Поля) помочь ей с домашним заданием.
Они удалились в ее комнату примерно на час, а я тем временем уложила Сэма в постель и решила, что жизнь вошла в привычную колею. Питер объяснял Шарлотте алгебру и вроде бы снова стал самим собой. Она очень вежливо поблагодарила его и отправилась спать.
В пол-одиннадцатого оба мои ненаглядные чада мирно посапывали в кроватях, а Питер сидел в моей спальне. Нежно улыбнувшись мне, он потянул рубашку через голову.
– Нет, ты этого не сделаешь. А вдруг дети проснутся? Питер, ты не можешь спать в моей комнате, – умоляла я его почти со слезами.
– Я сказал детям, что в моей квартире идет ремонт, а ты была настолько любезна, что пригласила меня пожить у вас в комнате для гостей недельки две. Они ничего на это не возразили, а Сэм даже предложил мне спать в его комнате.
– Господи, что с нами со всеми происходит? Что происходит с тобой?
Что бы это ни было, он наконец добился успеха. Впервые я видела, что Шарлотта относится к нему вполне дружелюбно. Может, решающую роль тут сыграл его экстравагантный костюм, или приготовленный им обед, или его странное поведение, но ему удалось завоевать симпатии детей с помощью клоунского наряда и дурацких выходок. Он поселился в комнате для гостей, а они даже не пикнули. Они были рады, что он остается.
Он запер дверь на ключ и стянул мерзкие зеленые лосины. Я было решила, что вижу перед собой прежнего Питера, пока не заметила, что на нем золотистые плавки, если только эту узкую полосочку ткани можно было так назвать. Они едва прикрывали то, что должно быть прикрыто, а золотистая ткань смотрелась более чем нелепо.
– А это еще что? – рассмеялась я.
Он довел свой розыгрыш до абсурда, и сделал это с таким юмором, что я не могла им не восхищаться. Конечно, это помешательство, правда, помешательство забавное. В изобретательности ему не откажешь.
– А это стриптизерские плавки, – пояснил он, и я залилась истерическим смехом. Не знаю, то ли все дело в этой злосчастной полоске, то ли в шампанском, но его признание рассмешило меня до слез.
– Я и не думала, что ты носишь такое эротичное белье, – еле вымолвила я, давясь от смеха. По моим щекам катились слезы. – А ты, оказывается, шалунишка. Я-то считала тебя консервативным и старомодным. – Все это начинало меня веселить. Вечерок выдался на редкость забавный, но, когда Питер снял свою «полоску» и эффектным жестом подбросил ее вверх, я уже не могла устоять перед его обаянием. – Ты просто чудо…
Он стянул с меня халат, снова зажег свечи, налил мне последний бокал шампанского и доказал, что он именно тот мужчина, которого я знала и любила. Но мне открылось и еще кое-что. Он был со мной более романтичным, любящим, чувственным, чем раньше, и делал со мной такое, о чем я лишь читала в романах или мечтала. Как будто сумасшедшая игра, которую он вел со мной весь вечер, пробудила в нем новые чувства, сделала более раскрепощенным. После, когда мы лежали в объятиях друг друга, у меня и в мыслях не было противиться этому превращению. Все было лучше, чем всегда, и я ощущала себя гораздо раскованнее.
– Как, ты сказал, тебя зовут? – лукаво поддразнила я его, сонно улыбнувшись.
– Поль, – прошептал он и снова меня поцеловал.
И тут зазвонил телефон.
– Я люблю тебя, – шепнула я в ответ и потянулась за телефонной трубкой, пока звонок не разбудил детей. Часы показывали час ночи.
– Ну и как тебе мой сюрприз? – раздался в трубке знакомый голос, и я, оторопев, оглянулась вокруг. Да это же невозможно! Он лежал рядом со мной в кровати и медленно вел пальцем вдоль моего позвоночника. – Надеюсь, он хорошо себя ведет? Не позволяй ему слишком распускаться… а то я буду ревновать.
Мои глаза широко распахнулись, пока я слушала этот голос. Прямо кадр из «Зоны сумерек». Я повернулась к Питеру, чтобы убедиться, что он здесь, со мной. Но голос в трубке принадлежал ему, и никому другому. Я слишком хорошо его знала, если только это не изощренная техническая подделка. Но как такое может быть?
– Кто это? – спросила я срывающимся голосом.
– Это Питер. А Клон с тобой?
Я опять посмотрела на Поля и поняла, что он говорил правду. Питер сейчас в Калифорнии. А Поль Клон – в моей постели. Он несколько минут назад любил меня так, как никто и никогда еще меня не любил, и весь вечер твердил мне, что он не Питер. А если он не Питер, то кто же? Комната медленно поплыла у меня перед глазами. Я взглянула на Поля и, не в силах больше выносить этот кошмар, закрыла глаза и потеряла сознание.
