Текст книги "Все только хорошее"
Автор книги: Даниэла Стил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава 10
День Благодарения они отмечали в квартире Лиз вместе с Джейн и ближайшей подругой Лиз Трейси. Последней было немного за сорок, она была на удивление приятной женщиной. Дети ее выросли и уехали кто куда. Сын учился в Йельском университете, дочь вышла замуж и теперь жила в Филадельфии. Муж Трейси давно умер – со времени его смерти прошло уже четырнадцать лет. Сама она принадлежала к тем сильным, энергичным натурам, которые умудряются сохранять живость и оптимизм несмотря на то, что жизнь часто и больно бьет их. Она выращивала цветы, любила готовить, держала в доме кошек и огромного Лабрадора. Жила она в крошечной квартирке в Саусалито. Она подружилась с Лиз, как только та появилась в школе, и не единожды помогала ей и Джейн в те тяжелые первые годы, когда Джейн была совсем малышкой, а у ее матери не было ни гроша. Иногда она даже отпускала Лиз в кино. Никто не был так рад за Лиз, как Трейси. Она согласилась стать ее подругой на свадьбе, что вполне устраивало и Берни, которому Трейси чрезвычайно нравилась. Высокая и сухощавая, она была родом из штата Вашингтон и никогда не бывала в Нью-Йорке. Трейси носила туфли фирмы «Биркенсток». Приземленная, но добрая, она с трудом понимала Берни, который казался ей слишком сложной натурой, однако считала при этом, что он идеально подходит для Лиз. Берни представлялся ей едва ли не идеальным супругом, примерно таким же, каким в свое время был ее покойный муж. Идеальные пары – вещь редкая. Трейси никогда не встречала людей, похожих на ее мужа, и достаточно быстро поняла, что искать их бессмысленно. Она свыклась со своей нехитрой жизнью в Саусалито – ей хватало учеников и друзей, ничего иного она и не требовала. Трейси потихоньку копила деньги, мечтая как-нибудь съездить к внучке в Филадельфию.
– Может быть, мы поможем ей, Лиз? – спросил однажды Берни. Ему было очень неудобно видеть, как Трейси собирает буквально по грошу, чтобы поехать в Филадельфию, в то время как он разъезжает в дорогущем автомобиле, покупает дорогую одежду, дарит Лиз кольцо с камнем в восемь карат, а Джейн – куклу стоимостью четыреста долларов. – А то это как-то несправедливо.
– Вряд ли она согласится…
Ей самой теперь ни о чем не приходилось тревожиться, хотя она и дала себе обещание – не обращаться к Берни ни с какими просьбами, пока они не поженятся. Берни буквально завалил ее самыми фантастическими подарками.
– Давай дадим ей деньги в долг. С этим-то она должна согласиться, верно?
В конце концов он решил покончить с этой проблемой и заговорил на эту тему с самой Трейси. Произошло это в День Благодарения – после того, как стол уже был убран, а Лиз отправилась укладывать Джейн. Он и Трейси сидели у камина.
– Не знаю даже, как спросить тебя об этом, Трейси… Берни знал, что Трейси чрезвычайно горда, и поэтому несколько побаивался этого разговора. Но не поговорить с ней он был просто не вправе.
– Если ты хочешь переспать со мной, то я согласна. Трейси обладала бесподобным чувством юмора. Выглядела она, несмотря на свой возраст, очень молодо. Чистая свежая кожа, яркие голубые глаза, полные жизни, делали ее похожей на англичанку. Вот только под ногтями у нее постоянно была грязь – Берни заметил это еще при первой их встрече, – поскольку Трейси постоянно копалась в огороде. Она часто приносила им розы, капусту, морковь и помидоры.
– Честно говоря, я хотел поговорить на другую тему… Он набрал в легкие побольше воздуха и разом объяснил ей все. Когда он закончил говорить, Трейси стояла возле него, обливаясь слезами и сжимая в похолодевших руках его руку.
– Знаешь, если бы речь шла о чем-то другом… платье, машине или доме, я бы тебя прибила на месте… Но мне так хочется увидеть малышку… Я приму твое предложение и займу у тебя эти деньги.
Трейси соглашалась взять деньги только на билет без места. В конце концов Берни это надоело, и он купил ей билет бизнес-класса до Филадельфии и обратно. Она должна была полететь туда за неделю до Рождества и обещала вернуться к двадцать седьмому числу.
Рождество вышло шумным и суматошным. Он привел Джейн в магазин, чтобы она посмотрела на Санта-Клауса. Потом они отпраздновали и Хануку. Но главные их заботы были связаны с переездом в новый дом. Берни переехал туда двадцать третьего, Лиз – двадцать седьмого. В тот же вечер они отправились в аэропорт встречать Трейси. По очереди обняв всех троих, Трейси прослезилась.
– Вы даже себе не представляете, какое это чудо! У нее уже два зуба, и это в пять-то месяцев!
Всю дорогу к их новому дому они подшучивали над Трейси, но та и не думала обижаться, ей не терпелось увидеть их викторианский особнячок, стоявший на Бьюкенене прямо напротив парка, в котором Лиз и Джейн могли гулять после уроков. Это было именно то, что им нужно. Особняк они сняли на год, хотя Берни и надеялся на то, что им удастся уехать из Сан-Франциско значительно раньше.
– Берни, когда прилетят твои родители?
– Завтра вечером. – Он вздохнул. – Все равно что ждать в гости Аттилу.
Трейси рассмеялась. Она была по гроб жизни благодарна ему за эту поездку. Брать же деньги назад Берни наотрез отказался.
– Можно, я буду называть эту тетю бабушкой? – зевнув, поинтересовалась Джейн, когда они расположились в гостиной. Жить всем под одной крышей оказалось не так-то и плохо – по крайней мере, не приходилось разрываться между тремя местами разом.
– Конечно, конечно. Смело зови ее бабушкой, – улыбнувшись, ответил Берни, прекрасно понимавший, что его матери подобное обращение вряд ли понравится. Через какое-то время Трейси выгнала из их гаража свою машину и отправилась домой в Саусалито. Лиз уложила Джейн и поспешила в спальню, где ее уже ждал Берни. Не успела она юркнуть под одеяло и обнять Берни, как рядом с кроватью раздался детский голосок. Это была Джейн. Похлопав Берни по плечу, она сказала:
– Я боюсь.
– Чего?
– У меня под кроватью прячется какое-то чудище!
– Ну что ты. Этого не может быть. Я весь дом осмотрел, прежде чем мы сюда переехали. Честное слово.
Он попытался придать голосу веселость и живость, хотя чувствовал себя крайне смущенным.
– Значит, оно пришло туда потом! Его грузчики притащили – вот!
Лиз, только теперь появившаяся из-под одеяла, сказала строгим голосом:
– Джейн О'Райли, сию же минуту отправляйтесь в свою кровать!
Девочка вдруг зарыдала и прижалась к Берни:
– Мне страшно!
– Давай я поднимусь наверх с тобой, и мы вместе поищем это твое чудище.
Берни было откровенно жаль девочку.
– Только ты иди первым. – Девочка перевела взгляд на мать, но тут же вновь посмотрела на Берни. – Почему ты спишь в маминой кровати до свадьбы? Разве так бывает?
– Понимаешь… Конечно же, обычно так не бывает. Но… иногда… Понимаешь…
Лиз расхохоталась, Джейн же, не обращая на нее никакого внимания, продолжала рассматривать Берни.
– Так мы идем пугать чудище или нет?
Берни вздохнул и встал с кровати. Хорошо еще, что на сей раз он лег спать в своей старой пижаме. В тот же миг Джейн перевела взгляд на мать и спросила:
– Можно поспать у тебя?
Лиз застонала. Откажи она сейчас дочери, и та будет дуться на нее добрых три недели.
– Я отведу ее наверх, – сказала Лиз, собираясь подняться, но Берни остановил ее взглядом.
– Только один разик, – стала канючить Джейн. – Дом ведь новый…
Она посмотрела в глаза Берни и вложила свою крохотную ладошку ему в руку. Кровать, на которой они спали, была огромной, места на ней хватило бы всем.
– Я сдаюсь, – со вздохом сказала Лиз. В тот же миг Джейн, словно обезьянка, взобралась на кровать и легла между Лиз и Берни.
– Как здорово… – пробормотала она, с улыбкой глядя на своего защитника. Берни не оставалось ничего другого, как рассказывать ей до бесконечности смешные истории о собственном детстве. Лиз давно заснула, а они все говорили и говорили…
Глава 11
Из-за плохой погоды в Нью-Йорке самолет опоздал на двадцать минут. Берни приехал в аэропорт один – Лиз должна была встретиться с его родителями уже в «Хантингтоне». Они собирались отправиться в «Звезду», где прошла их первая ночь и где Берни подарил Лиз обручальное кольцо. Обед Берни заказал заблаговременно. Из Сан-Франциско его родители собирались отправиться в Мексику, его же и Лиз ждала поездка на Гавайи. Провести вечер в узком кругу они могли только сегодня. Мать хотела было прилететь на неделю раньше, но Берни, поглощенный проблемами рождественской торговли и переезда в новую квартиру, уговорил ее не делать этого.
Он смотрел на идущих по трапу пассажиров и вскоре увидел знакомую фигуру. На матери была меховая шапка и новая норковая шуба, она несла дорожную сумку от Луи Вюиттона, которую Берни подарил ей год назад. Отец был одет в отороченное мехом пальто. Увидев сына, мать заулыбалась и поспешила ему навстречу.
– Привет, милый.
Они обнялись, после чего Берни пожал руку отцу.
– Здравствуй, папа.
Он вновь повернулся к матери.
– Ты прекрасно выглядишь, мама.
– Ты тоже. – Она немного поморщилась. – Вид, правда, несколько усталый, но это ничего, на Гавайях ты быстро придешь в норму.
– Поскорей бы.
Они планировали провести там три недели – на это время Лиз должна была взять отпуск. Тут Берни заметил, что мать недоуменно озирается по сторонам.
– Лиз не приехала. Я решил сначала поселить вас в отеле и уже потом пригласить туда ее.
Было уже четыре. В отеле они должны были оказаться примерно в пять, Лиз же собиралась появиться в баре около шести. Обед был заказан на семь или, по нью-йоркскому времени, – на десять. Разница в три часа в скором времени должна была сказаться на родителях, а ведь впереди их ждал тяжелый день: церемония в синагоге Эмануил, обед в отеле «Альта Мира», а затем еще и перелет… Берни и Лиз летели на Гавайи, родители – в Акапулько.
– Почему же она не приехала?
Мать всем своим видом давала понять, что она смертельно обижена. Что бы там ни думал Берни, она оставалась верной самой себе. Было бы странно, если бы с трапа самолета с отцом сошла не она, а другая женщина. Берни улыбнулся.
– Ты не представляешь, сколько у нас дел, мама. Новый дом, все эти…
– Неужели ей трудно было приехать сюда? Она что – не хочет встречаться со свекровью?
– Она встретит нас в отеле.
Мать победно улыбнулась и, подхватив Берни под руку, направилась к багажному отделению. Настроение у нее было на редкость хорошее. Она не говорила ни об умерших соседях, ни о разводах родственников, ни об испорченных продуктах, лишивших жизни десятки ни в чем не повинных людей. Она не пожаловалась даже на то, что один из ее чемоданов едва не потерялся – его сняли с самолета в последнюю минуту. Берни с облегчением подхватил этот чемодан и вместе с родителями направился к автостоянке. Пока они ехали в город, Берни без умолку болтал о своих планах, о том, что они собираются делать после женитьбы и так далее. Мать же рассказала ему о прекрасном платье, купленном ею в «Вольфе» за пару недель до этого; оно было светло-зеленым и удивительно шло ей. Берни решил немного поговорить с отцом, но тут они уже подъехали к отелю. Он оставил родителей, пообещав вернуться через час.
– Я вернусь очень быстро, – сказал он таким тоном, каким обычно увещевают маленьких детей, после чего сел в свою машину и поспешил домой – принять душ, переодеться и захватить с собой Лиз.
Когда он приехал домой, та все еще была в ванной. Джейн играла в своей комнате с новой куклой. Все последнее время она ходила какая-то грустная, Берни думал, что это может быть как-то связано с их переездом в новый дом. Прошлой ночью она вновь спала вместе с ними, при этом Берни пообещал Лиз, что такого больше не повторится.
– Приветик… Как подружка?
Он смотрел на Джейн, стоя в дверях ее комнаты. Немного помедлив, он вошел в комнату и сел рядом с девочкой. Та холодно улыбнулась ему и вдруг ни с того ни с сего рассмеялась:
– Ты прямо как Златовласка. Берни заулыбался:
– Это с бородой-то? Странные ты, однако, книги читаешь.
– Просто для этого стульчика ты слишком большой. Он действительно сидел на одном из детских стульчиков.
– Ну и ладно. – Берни обнял Джейн. – У тебя все в порядке?
– Да. – Девочка пожала плечиками. – Очень даже хорошо. Даже слишком…
– Что-то я тебя не понимаю. Тебя снова беспокоит то чудище, которое живет у тебя под кроватью? Если хочешь, мы его прогоним совсем… Хотя ты, наверное, знаешь, что там никого нет…
– Еще бы я не знала! – Джейн смерила его взглядом так, словно не она, а он придумал это самое чудище. На такое способны только малые дети, которые хотят одного – спать с мамой в одной кроватке. Берни покачал головой.
– Тогда в чем же дело? Джейн заглянула ему в глаза.
– Ты увозишь мою маму. И очень надолго… В глазах ее заблестели слезы. Берни вдруг стало по-настоящему стыдно.
– Понимаешь… У нас ведь медовый месяц… Все это время о тебе будет заботиться тетя Трейси.
Сказанное, надо признать, звучало не слишком-то весело. Во всяком случае, Джейн его слова нисколько не успокоили.
– Я не хочу с ней оставаться.
– Это еще почему?
– Она заставляет меня есть овощи.
– А если я попрошу ее не делать этого?
– Она тебя все равно не послушает. Она, кроме них, ничего не ест. Говорит, что мертвыми животными питаться нельзя.
Он понимающе закивал, вспомнив вдруг о тех мертвых животных, которые ждали их на обеденном столе в «Звезде».
– Я с этим не вполне согласен.
– Она не дает мне ни сосисок, ни гамбургеров, ничего из того, что я люблю…
Голос Джейн жалобно дрогнул.
– А если я попрошу ее давать тебе то, что ты любишь?
– Что это у вас за проблемы?
В дверях, завернувшись в полотенце, стояла Лиз. Светлые ее волосы ниспадали на влажные плечи… Берни вздохнул и сказал:
– Так, ничего серьезного.
– Джейн, может быть, ты не наелась? На кухне есть бананы и яблоки.
Лиз уже накормила девочку обедом, за которым последовал грандиозный десерт.
– Нет, я ничего не хочу.
Лицо Джейн вновь приняло грустное выражение.
– Если мы не поспешим, мы точно опоздаем. С ней все в порядке. – Как только дверь в ванную закрылась, он добавил шепотом:
– Расстраивается из-за того, что мы уезжаем на целых три недели.
– Джейн сама тебе это сказала? – изумилась Лиз и тут же заулыбалась. – Мне она ничего не говорила. Наверное, решила, что тебя легче разжалобить. И, надо признать, она права.
Лиз обхватила руками его шею, отчего полотенце упало.
– Так я никогда не соберусь, – пробурчал Берни и, заперев дверь, включил воду. Ванная быстро наполнилась паром. Он стал медленно раздеваться, по-прежнему не отрывая глаз от Лиз. Они вновь занимались любовью в ванной, но уже не так, как той ночью в отеле. Когда все было позади, и она, и он выглядели донельзя довольными. Берни встал под душ и по-мальчишески улыбнулся.
– Как хорошо… Это первое или только закуска? Она ответила ему озорным взглядом:
– Ты даже не представляешь, что ждет тебя на десерт…
Берни принялся намыливать свое тело, и Лиз тут же последовала его примеру. Он было хотел повторить все еще раз, но тут вспомнил, что они уже и так опаздывают. Чего Берни никак не хотел в этой ситуации – так это раздражать маму.
Они пожелали Джейн спокойной ночи, объяснили сиделке, где что лежит, и поспешили в гараж. Лиз была одета в платье, которое купил для нее Берни – приятная серая фланель с белым атласным воротником. К платью этому хорошо подходили жемчужное ожерелье и серые фланелевые туфли с черными носами – все от фирмы «Шанель». Золотистые волосы Лиз были красиво уложены, в ушах поблескивали серьги с жемчугом и бриллиантами, на руке сверкало огромным камнем обручальное кольцо. Она казалась одновременно обольстительной и скромной. Она была прекрасна – Берни видел, какое впечатление Лиз произвела на мать, когда та увидела ее в холле отеля. Она испытующе смотрела на Лиз, пытаясь отыскать в ней хоть какой-то дефект. Когда Лиз взяла под локоть его отца и повела его вниз, в бар, мать прошептала:
– Выглядит она, конечно, недурно.
В ее устах эти слова звучали величайшей похвалой.
– Чушь, – отозвался Берни. – Она просто прекрасна.
– Такие красивые волосы… Это естественный цвет?
– Конечно.
Они догнали отца и Лиз, сели за один из столиков и заказали напитки. Родители пожелали того же, чего и обычно, Берни же и Лиз взяли по бокалу белого вина. Уже пора было идти в другой зал, где их ждал обед.
– Итак… – Руфь Фаин посмотрела на Лиз так, словно собиралась зачитать ей смертный приговор. – Как же вы все-таки нашли друг друга?
– Я ведь уже говорил тебе, мама! – вмешался Берни.
– Ты говорил, что вы встретились в магазине. – Мать никогда ничего не забывала. – Это все, что мне известно. Лиз нервно рассмеялась:
– На самом деле первой с ним познакомилась моя дочь. Она потерялась, и он подошел к ней. Пока они дожидались меня, он угощал ее банановым сплитом.
– Что значит – дожидались? Вы что – не разыскивали свою дочку?
Лиз с трудом сдерживала смех. Она была готова к вопросам такого рода. Берни очень точно описал свою мать, он назвал ее испанским инквизитором в шапке из норки. Лучше сказать было невозможно.
– Конечно, разыскивала… Мы встретились наверху. Вот, собственно, и все. Потом он послал Джейн несколько купальников, а я в ответ пригласила его на пляж… Потом были шоколадные мишки… – Лиз и Берни заулыбались. – Это, наверное, все. Можно сказать, у нас любовь с первого взгляда.
Она нежно посмотрела на Берни. Госпожа Фаин, глядя на нее, заулыбалась. Возможно, так оно и есть. Возможно. Делать выводы время еще не пришло. Больше всего ее смущало, что Лиз не еврейка.
– Думаете, так будет всегда?
Мать вновь уставилась на Лиз, Берни же едва не застонал, поразившись бестактности ее вопроса.
– Думаю, да, госпожа Фаин.
И тут Лиз заметила, что мать Берни изумленно смотрит на ее замечательное обручальное кольцо. На ее собственном кольце камень был раза в три меньше.
– Скажите, его купил вам мой сын?
– Да, – тихо ответила Лиз, несколько смущенная этим обстоятельством.
– Вам крупно повезло.
– Я знаю, – ответила Лиз, взглянув украдкой на покрасневшего от смущения Берни.
– Это мне крупно повезло, – прохрипел Берни, ответив Лиз нежным взглядом.
– Надеюсь, так оно и есть. – Мать испытующе посмотрела на сына и вновь перевела взгляд на Лиз. Пытка продолжалась. – Берни сказал, что вы работаете школьным учителем, это верно?
Лиз согласно кивнула:
– Все правильно. Я преподаю во втором классе.
– Вы собираетесь заниматься этим и впредь? Берни хотел было попросить мать не лезть не в свое дело, но здравомыслие в нем взяло верх над чувствами, в такой ситуации мамашу лучше было не трогать. Еще бы! Ведь сейчас та говорила с будущей супругой ее единственного сына! Он посмотрел на Лиз, такую молодую и такую красивую, и внезапно почувствовал что-то вроде жалости;
Берни незаметно сжал ее руку и нежно улыбнулся, глядя прямо в глаза, давая тем понять, как он ее любит. Отец так и вовсе не отрывал от Лиз взгляда – она ему явно нравилась. Руфь, похоже, относилась к ней иначе.
– Вы собираетесь работать? – никак не унималась она.
– Да. Работа заканчивается в два. Днем я буду с Джейн, а вечером – дома.
Сказать на это было нечего. Подошедший метрдотель повел их к приготовленному столику. Едва они сели, мать завела разговор о том, что до свадьбы обычно принято жить порознь. Особенно негативно подобное легкомыслие может сказаться на Джейн. При этих словах Лиз густо покраснела. Берни пришлось вмешаться и объяснить, что речь идет о каких-то нескольких днях, которые в любом случае не имеют значения. Мать поспешила согласиться, но лишь для того, чтобы сделать им новые внушения. Руфь Фаин и в этот вечер оставалась верной себе.
– Господи, и она еще удивляется, что я не желаю видеться с ней часто, – заметил Берни, когда они уже попрощались с родителями. Даже попытки отца как-то скрасить вечер не могли улучшить ему настроения.
– Она ведь иначе не может, любимый. Ты – ее единственный сын.
– Если это действительно так, значит, у меня будет не меньше дюжины детей! Иногда она меня дико раздражает. Вернее, не иногда, а всегда.
Лиз усмехнулась и покачала головой:
– Она успокоится. Я, по крайней мере, на это очень надеюсь. Ты лучше скажи – я прошла испытание или нет?
– С блеском. – Он подошел к Лиз и погладил ее по плечу. – Мой отец весь вечер только и делал, что смотрел на твои ноги. Я за ним следил.
– Он у тебя очень милый. И очень интересный человек. Он успел описать мне несколько хирургических приемов, и я, как мне кажется, все поняла. Пока ты говорил со своей матушкой, мы очень мило беседовали…
– Он любит говорить о своей работе.
Берни нежно посмотрел на Лиз. Раздражение потихоньку угасало. Мать все-таки добилась своего, впрочем, к этому ему было не привыкать. Она любила мучить его. Теперь она будет мучить и Лиз, и, может быть, Джейн… Эта мысль вновь испортила ему настроение.
Прежде чем отправиться ко сну, он решил немного выпить. Они сидели перед камином и говорили о планах на ближайшее будущее. Берни должен был отправиться к приятелю и оттуда поехать в синагогу. Лиз и Джейн должны были дождаться Трейси и приехать туда же уже втроем. Родителям Берни заказал отдельный лимузин. Лиз выдавал замуж архитектор Билл Роббинс, хозяин дома на Стинсон-Бич. Они были знакомы уже не один год, хотя виделись не так уж и часто. Билл был крайне серьезным человеком и очень нравился Лиз. На роль посаженого отца он подходил как нельзя лучше.
Только теперь жених и невеста позволили себе расслабиться – сидя у огня и мирно беседуя.
– Мне как-то стыдно оставлять Джейн на целых три недели, – признался Берни.
– Это ты зря, – ответила Лиз, положив головку ему на плечо. – Мы имеем на это право. Мы ведь практически никогда не были одни…
Конечно же, Лиз была права, но Берни помнил, с какой тоской Джейн говорила ему о том, как плохо ей будет с Трейси.
– Она ведь такая маленькая… Всего пять годиков. Что ей наш медовый месяц?
Лиз ответила ему улыбкой. Ей тоже было жаль расставаться с дочкой. Прежде перед ней подобных проблем просто не стояло – они всегда и всюду были вместе. Сейчас все было иначе – у них нет иного выбора, и поэтому даже говорить об этом не имело смысла. Лиз ничуть не беспокоил этот момент, хотя забота Берни о Джейн ее несказанно трогала. Отец из Берни мог выйти замечательный.
– Ты такой добрый, скажу я тебе… Зефир, да и только. Он нравился Лиз и этой своей добротой. Добрее и заботливее его, кажется, не было никого на свете. Когда ночью Джейн вновь пришла к ним в кровать, Берни осторожно – чтобы не разбудить Лиз – положил ее поближе к себе. Она уже начинала казаться ему его собственным ребенком, чем Берни и сам был немало поражен. Утром он и Джейн на цыпочках вышли из спальни и, почистив зубы, стали готовить завтрак для Лиз. Когда все было готово, они составили тарелки на поднос, посередине которого стояла ваза с розой, и торжественно внесли его в спальню.
– С днем свадьбы! – сказали они одновременно, на что Лиз ответила недоуменной сонной улыбкой.
– И вас также… Интересно, во сколько же вы встали? Она взглянула на Берни, потом на Джейн, явно подозревая их в каком-то заговоре. Впрочем, Лиз тут же поняла, что правды от них ей все равно не добиться, и почла за лучшее молча позавтракать.
После этого Берни исчез – он отправился к знакомому, чтобы приготовить себя к свадьбе. Бракосочетание должно было состояться днем, и времени у них было еще предостаточно. Лиз стала заплетать волосы Джейн белыми ленточками, напоследок украсив ее головку белым венком из живых цветов. На Джейн было белое платье, купленное ими в «Вельфе», маленькие белые носочки, новые черные «мэри-джейн» из лакированной кожи и синий шерстяной жакетик, купленный Берни в Париже. Лиз невольно залюбовалась своей дочерью – та походила на маленького ангела. Она взяла Джейн за руку и вывела на улицу, где их ждал заказанный Берни лимузин. Сама Лиз была одета в атласное платье от Диора со свободными широкими рукавами. Оно доходило ей до щиколоток, так, что были видны не менее изысканные туфельки – также от Диора. Все ее одеяния имели цвет слоновой кости, таким же был и свадебный головной убор. Зачесанные назад золотистые волосы свободно ниспадали на спину, отчего Лиз становилась похожей на совсем юную девушку. Она выглядела так замечательно, что Трейси не смогла сдержать слез.
– Лиз, как я хочу, чтобы ты всегда была такой же счастливой, как сейчас… – Трейси смахнула слезы и с улыбкой посмотрела на Джейн. – Мама сейчас очень красивая, правда?
– Да.
Джейн с восхищением посмотрела на мать. Таких красивых женщин, как мама, она не видела нигде и никогда.
– Ты тоже у нас красавица…
Трейси нежно погладила Джейн по косичкам, вспомнив собственную дочку. Они сели в машину и поехали на бульвар Аргуэло, где находилась синагога Эмануил. Здание показалось им красивым, внутри же всем стало немного не по себе. Лиз затаила дыхание и сжала ручку Джейн покрепче. Девочка робко улыбнулась. Это был особый день для них обеих.
Билл Роббинс был одет в темно-синий костюм. Строгая седая бородка и добрый взгляд делали его похожим на церковного старосту. Когда заиграла музыка, гости уже сидели на скамьях. Только теперь Лиз поняла, что же с ней происходит. До этих самых пор происходящее больше походило на сон, теперь в один миг оно вдруг обрело реальность. Все это было правдой и происходило не с кем-нибудь, но с ней самой… Она увидела в некотором отдалении Берни, рядом с которым стоял Пол Берман. Возле них, на передней скамье, сидели супруги Фаин. Впрочем, Лиз видела только его, Берни, – изысканного, прекрасного, ожидающего одну ее, и больше никого на свете… Она медленно направилась навстречу ему, навстречу новой жизни.
