Текст книги "Неожиданный роман (Мой нежный ангел)"

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Джеми оказался одарен редкостной способностью любить, вернее – отвечать на любовь; прошло сколько-то времени, и Лиз обнаружила, что, несмотря на замедленные темпы умственного развития, ее младший сын обладает и какой-то своей особой глубинной мудростью. Он был самым добрым, самым ласковым и нежным из всех ее детей, а его чувство юмора – несмотря на заметную ограниченность знаний и умений, которые ставятся едва ли не превыше всего некоторыми родителями, – поражало буквально всех, кому случалось общаться с Джеми.

Поначалу Лиз старалась не думать об отставании сына от сверстников, и со временем она совершенно искренне перестала замечать, что с ним что-то не так.

Семья научилась любить Джеми таким, каким он стал.

Все радовались его успехам и достижениям, и никому из них и в голову не приходило жалеть о том, чего он не мог и никогда не сможет.

Джеми был очень красивым ребенком. Куда бы он ни пошел, на него всюду обращали внимание, однако простота и прямота его слов и поступков подчас сильно смущали окружающих. Когда же они понимали, что Джеми не такой, как другие, они принимались жалеть и его, и его родителей. С последним да хотя бы из вежливости еще могла как-то мириться, ни жалости к сыну она не выносила совершенно. Каждый раз, когда Лиз слышала: «Бедняжка! Как мне его жаль!», она отвечала:

«Не жалейте Джеми. Он отличный ребенок, и у него замечательное сердце, которое вмещает весь мир. Он любит всех, и все любят его, так что жалеть надо не его, а нас!» И действительно, самым большим утешением для нее было то, что Джеми почти постоянно был весел и счастлив.

– Ты забыла потереть шоколад, – напомнил Джеми.

Печенье с шоколадной глазурью было его любимым.

– Я хотела сделать рождественское печенье с красной и зеленой карамельной крошкой, – сказала она. – Как ты на это смотришь?

Джеми ненадолго задумался, потом кивнул в знак одобрения.

– А можно мне сыпать карамель на печенье, когда оно будет готово?

– Конечно, милый. – Лиз вручила ему противень, на котором лежали печенья в форме рождественской елки, и шейкер, в который засыпала красные карамельные стружки. Джеми тут же принялся за работу, а когда закончил, на подходе была уже вторая порция печенья.

Так они трудились вдвоем, пока тесто не закончилось.

Тогда Лиз поставила противни в духовку и, выпрямившись, вытерла покрытый испариной лоб.

– Ну вот и замечательно, – сказала она и посмотрела на сына. Джеми выглядел озабоченным, и Лиз спросила:

– Тебя что-то тревожит?

– Да, – немедленно ответил мальчик. – Вдруг он не принесет его?

– Кто?!

– Санта-Клаус… – Джеми грустно посмотрел на нее.

– Ты имеешь в виду велосипед? – Лиз слегка пожала плечами и отвернулась, стараясь скрыть невольную улыбку. – Не понимаю, почему нет?.. Ты очень хорошо вел себя весь этот год и получал хорошие оценки в школе, а ведь именно это ты обещал Санта-Клаусу в письме, не так ли? Готова спорить, у тебя непременно появится велосипед, потому что Санта-Клаус очень любит послушных мальчиков.

Большего Лиз сказать не могла – ей не хотелось портить ему удовольствие, но и смотреть, как Джеми терзается, ей было невыносимо.

– Может быть, Санта думает – я не знаю, как на нем ездить?

– Ну, Санта-Клаус не может так думать. Он знает, что еще ни один человек не родился на свет, умея кататься на велике. Этому, как и многому другому, надо учиться, и ты тоже научишься. Кроме того, ты же написал Санта-Клаусу, что тебе обещал помочь Питер.

– Думаешь, Санта поверит?

– Я в этом не сомневаюсь. А теперь, может быть, ты пойдешь поиграешь или посмотришь, чем занята Кэрол? Я непременно позову тебя, когда печенье будет готово, и мы устроим де-гус-та-ци-ю. – Последнее слово она произнесла по слогам. В разговоре с Джеми Лиз часто употребляла сложные слова, а потом объясняла ему их значение. Эта домашняя педагогика тоже приносила свои результаты. Джеми просиял, услышав, что дегустация – это когда специальный человек первым пробует то, что предназначено для всех. Забыв про Санта-Клауса, он помчался наверх, чтобы попросить Кэрол почитать ему вслух. Сам он читать пока не научился, но обожал слушать сказки и истории про Робин Гуда.

Лиз тем временем отправилась в чулан, чтобы достать спрятанные подарки и положить под елку. Когда печенье было готово, она позвала Джеми, но мальчик так увлекся, слушая чтение Кэрол, что не захотел снова спускаться в кухню, и Лиз самой пришлось раскладывать его по специальным плетеным корзиночкам, которые Джек привез из Новой Англии. Расставив корзинки на столе, Лиз поднялась наверх, в спальню, чтобы завернуть в подарочную нарядную бумагу переплетенное в кожу собрание сочинений Чосера, которое она купила Джеку. Все остальное было давно приготовлено и перевязано ленточками, и только книги, которые попались ей совсем недавно, Лиз не успела красиво упаковать.

Остаток дня пролетел стремительно. Лиз оглянуться не успела, как наступил вечер и домой вернулись Питер и Джек.

Питер опередил отца всего на несколько минут. Он выглядел веселым и оживленным и, войдя в кухню, первым делом стащил из корзиночки несколько печений-елочек. Запив их пепси-колой, Питер спросил, можно ли ему снова пойти к Джессике после ужина.

– Может быть, пусть лучше она приедет к нам? Хотя бы для разнообразия? – спросила Лиз почти жалобно.

В последнее время она почти не видела Питера – он был то в школе, то на тренировке или, как сегодня, торчал у Джессики Смит. Порой Лиз казалось, что с тех пор, как Питер получил водительские права, домой он возвращался, только чтобы ночевать.

– Родители никуда не отпустят ее в сочельник, – сказал Питер.

– Но ведь сочельник не только у них, но и у нас! – напомнила Лиз, но тут в кухню вернулся Джеми. Задумчиво хрустнув печеньем, он с обожанием поглядел на старшего брата, который был его кумиром и которому он старался подражать во всем.

– А родители Тимми не празднуют Рождество, потому что они евреи, – сообщил он, и Питер дружески взъерошил ему волосы.

– Отличное печенье, – заметил Питер, хватая еще пригоршню из другой корзиночки.

– Я помогал маме его печь, – сообщил Джеми, показывая пальчиком на печенье, исчезавшее во рту старшего брата.

– Вы молодцы!.. – одобрил Питер и повернулся к матери:

– Джесс не еврейка и не сможет никуда пойти вечером, – сказал он. – Почему мне нельзя к ней?

– Потому что ты тоже не еврей, – сказала Лиз сухо. – И у нас принято праздновать Рождество вместе..

– Но мне будет здесь скучно! – взвыл Питер.

– Спасибо за откровенность, – усмехнулась Лиз. – И все-таки ты должен остаться дома и помочь мне и отцу доделать все дела, – твердо закончила она.

– Ты можешь помочь мне почистить несколько морковок для северного оленя Санта-Клауса, – торжественно сказал Джеми. Они с Питером проделывали это каждый год, и Джеми был бы разочарован, если бы брат куда-то ушел. Питер тоже знал это, поэтому неохотно кивнул.

– Но, может быть, я могу пойти к Джесс после того, как Джеми ляжет спать? – спросил Питер, и Лиз не нашла в себе сил отказать ему.

– Хорошо, – сдалась она. – Только постарайся вернуться не слишком поздно. Не позднее завтрашнего утра, о'кей?

– Вернусь к одиннадцати. Обещаю.

В этот момент появился Джек. Он вошел в кухню усталый, но торжествующий, и Лиз сразу поняла – он сумел купить им именно такие подарки, какие хотел.

– Привет всем, с наступающим Рождеством! – сказал он и, схватив Джеми в объятия, подбросил под самый потолок. – Чем вы сегодня занимались, молодой человек? Надеюсь, к приезду Санта-Клауса все готово?

– Мама и я испекли для него целую гору печенья.

И еще Питер обещал мне почистить морковку для его северного оленя.

– Ум-м, как вкусно!.. – Джек в свою очередь похитил со стола несколько печений. Проглотив два, он поцеловал Лиз. – А что у нас на ужин, кроме печенья и моркови?

– Окорок. Печеный окорок, – ответила Лиз. Окорок Кэрол еще утром запекла в духовке, так что его оставалось только разогреть. Что касалось гарнира, то Лиз собиралась приготовить для всех сладкий картофель с корнем алтея и черные бобы с подливой. На завтра – в полном соответствии с рождественской традицией – у них была припасена огромная индейка, для которой Джек обещал приготовить свою «фирменную» начинку.

Джек налил себе бокал вина и отправился в гостиную. Лиз и Джеми последовали за ним, а Питер поднялся наверх, чтобы позвонить Джессике и сказать, что заедет к ней после ужина. Сделать это оказалось непросто. Даже в гостиной были слышны возмущенные вопли Меган, у которой Питер чуть ли не силой вырвал телефонную трубку.

– Ну-ка потише, вы, там!.. – крикнул Джек и, откинувшись на спинку дивана, втянул ноздрями пахнущий свежей хвоей воздух. На елке горели разноцветные лампочки, а из колонок проигрывателя доносились негромкие звуки рождественских гимнов. Джеми, усевшись между матерью и отцом, вполголоса вторил незамысловатым мелодиям, а Джек и Лиз болтали о всяких пустяках.

Вскоре Джеми ушел наверх – взглянуть, что поделывают Питер и Кэрол, и Лиз придвинулась к Джеку ближе.

– Он волнуется из-за велосипеда, – шепотом сказала Лиз мужу, и он улыбнулся. Они оба знали, как ждал этого подарка Джеми и как счастлив он будет, когда наконец получит его.

– Джеми все время спрашивает меня о нем – боится, как бы Санта-Клаус не передумал.

– Мы соберем его, как только Джеми заснет, – так же шепотом ответил Джек и, наклонившись в ее сторону, поцеловал Лиз в щеку. – Кстати, давно ли я говорил вам, миссис Сазерленд, что вы очень красивы?

– Давно. Уже почти два дня я этого не слышала, – ответила Лиз с улыбкой. Несмотря на то что они были женаты уже много лет и дома их почти постоянно окружали дети, Лиз и Джек часто вели себя как влюбленные юноша и девушка, какими они были когда-то. Они вместе ходили ужинать в рестораны, выезжали на загородые прогулки, Джек покупал Лиз цветы и конфеты, которые она очень любила. Должно быть, именно благодаря этому в их отношениях все еще сохранялась изрядная доля романтики, что редко бывает, когда супруги прожили вместе много лет и к тому же общались не только дома, но и на работе. Каким-то чудом им удалось не надоесть друг другу до смерти. Лиз была бесконечно благодарна Джеку за те усилия, которые он предпринимал, стараясь поддерживать их отношения в прежнем романтическом русле.

– Знаешь, – сказала она, доверительно склоняя голову ему на плечо, – пока мы с Джеми пекли печенье, я все время думала об Аманде Паркер. Надеюсь, после сегодняшних слушаний муж не причинит ей вреда. Я ему не доверяю и почему-то даже немного боюсь его.

– Нечего тут бояться, – несколько сердито отвечал Джек. – Я сомневаюсь, чтобы ему хватило пороху угрожать нам. Аманда – дело другое, да и то… Сейчас, мне кажется, ему совсем не до нее. И вообще, Лиз, пора бы тебе научиться оставлять работу на работе, – добавил он насмешливо и поднялся, чтобы налить себе еще вина. Вид у него при этом был такой, словно сам-то он никогда не думал дома о делах. Лиз не сдержалась и фыркнула:

– Послушайте, Мистер Я-Знаю-Как-Надо, не ваш ли кейс с делами стоит в коридоре или мне померещилось?

Джек рассмеялся:

– Я просто ношу эти бумаги с собой, но это не значит, что я постоянно о них думаю.

– Так я тебе и поверила!

Они еще немного поболтали, и Лиз отправилась готовить ужин. В этот вечер они засиделись за столом дольше обычного – разговаривали с детьми, шутили и смеялись над разными забавными случаями. Джеми тоже внес свою лепту в общее веселье, напомнив, как в прошлом году к ним на Рождество приезжала бабушка – мать Лиз. Она настояла, чтобы они все вместе отправились к полуночной мессе, однако в церкви ее сморил сон, и все семейство развлекалось, слушая ее довольно громкий храп. Лиз невольно подумала, как хорошо, что в этом году ее мать решила осчастливить своим присутствием собственного брата. Всем им приходилось нелегко, когда она приезжала, но тяжелее всего было в праздники. Бабушка учила всех и каждого, что им нужно делать и как. К тому же у нее были свои странности, которые она называла «традициями» и которых неизменно придерживалась.

Но больше всего Лиз доставалось от нее из-за Джеми. Когда он только родился, ее мать пришла в ужас.

Она заявила, что это настоящая трагедия, и не только не изменила со временем своего мнения, но и высказывала его вслух каждый раз, когда Джеми не мог ее слышать. Присутствие остальных членов семьи ее нисколько не смущало. Она постоянно подчеркивала, что Джеми нужно отправить в специальную лечебницу для умственно отсталых детей, чтобы не травмировать брата и сестер.

От такой беспардонности Лиз каждый раз приходила в ярость, хотя Джек настоятельно советовал ей не обращать внимания на слова матери. «Это наша семья, – говорил он, – и то, что думает твоя мать и моя теща, не имеет никакого значения».

Он был совершенно прав. Джеми давно стал полноправным членом их семьи, и ничто в мире не могло бы заставить Лиз и Джека расстаться с ним. Питер и девочки обожали простодушного Джеми. Но все же Лиз было очень трудно справиться с собой, когда ее мать начинала с глубокомысленным видом утверждать, что уродов надо держать подальше от нормальных детей.

После ужина Питер помог Джеми приготовить молоко, морковку и несколько кусков хлеба с солью для оленя Санта-Клауса, а также написал под диктовку брата записку, в которой тот напоминал сказочному деду о велосипеде и просил принести что-нибудь замечательное для самого Питера и сестер. «Спасибо, дорогой Санта-Клаус!» – такими словами Джеми закончил письмо. Когда Питер по его просьбе перечел послание еще раз, мальчик удовлетворенно кивнул.

– Может, лучше приписать, что, если он все-таки не принесет мне велосипед, я не обижусь? – спросил Джеми с беспокойством. – Я не хочу, чтобы Санта расстраивался из-за того, что огорчил меня!

– Да нет, я думаю, не стоит. Ты так хорошо себя вел, что готов поспорить: Санта-Клаус подарит тебе самый лучший велик, какой только найдется у него в Лапландии, – с серьезным видом ответил Питер. Он, как и все остальные, отлично знал, что Джеми ужасно хочется иметь велосипед и что он ждет не дождется завтрашнего утра, когда он наконец увидит под елкой долгожданный подарок.

В конце концов Лиз все же удалось увести Джеми и уложить в постель. Меган, как обычно, висела на телефоне, а Рэчел и Энни заперлись в спальне и, сдавленно хихикая, примеряли наряды друг дружки. Лиз отпустила Кэрол к подруге и теперь прибиралась в кухне.

Питер помог Джеку собрать велосипед и уехал к Джессике. Это был чудесный, мирный сочельник. Лиз и Джек вовсю предвкушали свободную от тревог и забот праздничную неделю. Неплохо потрудившись, Сазерленды рассчитывали на заслуженную небольшую передышку.

Они как раз поднимались к себе в спальню, когда зазвонил телефон. Это была Аманда Паркер. Как только Лиз взяла трубку, она поняла, что Аманда недавно плакала. Голос был прерывистым и невнятным, и казалось, что ей очень трудно говорить.

– Простите, что беспокою вас в канун Рождества, но… Полчаса назад позвонил Фил и сказал… – Она начала всхлипывать, и Лиз постаралась успокоить ее.

– Что, что он сказал?!

– Он сказал, что, если я не уговорю вас отменить арест на его имущество, он… он убьет меня. Фил сказал, что не даст мне и десяти центов и мы с детьми подохнем с голоду…

– Этого не случится, и вы это знаете, – твердо сказала Лиз. – Ваш муж по закону обязан содержать семью, он просто пытается в очередной раз запугать вас…

«И, похоже, ему это удалось», – подумала она мрачно. Филипп Паркер сумел напугать Аманду до такой степени, что она почти готова была уступить. Лиз ненавидела подобные дела, в особенности если клиент, который ей нравился, подвергался столь сильному давлению. Кое-что из того, что рассказывала ей Аманда, заставляло Лиз вздрагивать от ужаса и возмущения.

Филипп Паркер настолько затерроризировал жену, что она долго не решалась расстаться с ним и подать на развод. Да и теперь, когда решительный шаг был сделан, Аманде все еще нужно было собираться с силами и терпеть, терпеть, терпеть. Сазерленды оказывали ей всевозможную поддержку, однако, несмотря, на это, Аманде было тяжело – Лиз знала это точно. Аманда, если можно так выразиться, была для своего мужа идеальной жертвой, с которой тот мог делать все, что хотел.

– Слушайте меня внимательно, Аманда, – сказала Лиз решительно. – Заприте все двери, никуда не выходите и никому не открывайте. А если что-то покажется вам подозрительным – немедленно вызывайте полицию. Вы поняли?.. Вот и отлично. Главное, запомните: ваш муж пытается взять вас на испуг, но если вы будете твердо стоять на своем, он ничего не сможет!

Но ее слова не убедили Аманду.

– Фил сказал, что убьет меня… – повторила она и судорожно всхлипнула.

– Если он будет угрожать, то на следующей неделе мы возьмем судебный запрет. После этого Филипп не посмеет даже приблизиться к вам меньше чем на милю.

Ведь его тут же арестуют и отправят за решетку, а выбраться оттуда ему будет ой как трудно! Вы верите мне?

– Я… я верю вам. Спасибо, миссис Сазерленд, – ответила Аманда, и ее голос прозвучал несколько бодрее. – Еще раз простите, что побеспокоила вас накануне Рождества…

– Вы нас вовсе не побеспокоили, для этого мы и существуем. Если потребуется – звоните еще, хорошо?

– Я думаю, все будет в порядке, – неуверенно ответила Аманда. – Мне уже лучше. Вот поговорила с вами и сразу почувствовала себя увереннее.

В ее голосе звучала неподдельная благодарность, и Лиз стало очень жаль Аманду. Такого Рождества, как у нее, Лиз не пожелала бы и врагу.

– Знаешь, я ужасно ей сочувствую, – сказала Лиз Джеку, когда, положив трубку, вошла наконец в спальню. – Ей просто не по силам иметь дело с этим подонком.

– Для этого она и наняла нас, разве не так? – Джек расхаживал по комнате и негромко посмеивался, очевидно, думая о подарке, который он приготовил жене.

Но, подняв глаза на Лиз, он увидел, что она встревожена не на шутку.

– Как ты думаешь, может он действительно попытаться что-то ей сделать? Я имею в виду – что-то серьезное? – спросила Лиз. В последний раз Филипп Паркер бил свою жену довольно давно, однако с тех пор они жили раздельно "и у него просто не было такой возможности.

– Вряд ли… – Джек покачал головой. – Мне кажется, он просто снова старается согнуть ее, подчинить своей воле. На данном этапе это для него гораздо важнее, чем желание почесать кулаки. Он отыграется на Аманде потом – после того как она убедит нас отозвать иск. Но этого не случится, правда?..

Лиз кивнула. Джек продолжал развивать свою мысль:

– И, я думаю, он тоже это понимает, но не такой человек Филипп Паркер, чтобы просто так взять и сложить оружие. Поэтому он будет и дальше звонить ей, угрожать…

– Бедная Аманда! – вздохнула Лиз. – Ей приходится нелегко.

– К счастью, все это временно. Ей нужно только собрать волю в кулак и потерпеть еще месяц, пока этот упрямец не поймет, что выхода нет, и он должен согласиться на все наши условия. В конце концов, Филипп Паркер достаточно богат, чтобы обеспечить жену и детей до конца дней. Для этого ему всего-то придется сократить количество любовниц.

– Может, именно этого он и боится! – улыбнулась Лиз, с обожанием глядя на мужа. Джек как раз снял рубашку, и она в который уже раз подумала, что он невероятно красив и привлекателен. В свои сорок четыре года Джек сохранил подтянутое, мускулистое тело и, несмотря на седину, выглядел намного моложе своих лет.

– Чему ты улыбаешься? – спросил, он, – стаскивая брюки.

– Я подумала о том, какой ты симпатяга. Сейчас ты выглядишь даже сексуальнее, чем когда мы только поженились.

– По-моему, дорогая, все дело просто в том, что с возрастом у большинства людей обычно портится зрение, – пошутил Джек. – Кстати, ты тоже неплохо сохранилась, и, заметь, у меня со зрением все в порядке.

Действительно, Лиз уже исполнился сорок один год, но, глядя на нее, никто бы не предположил, что у нее может быть пятеро детей. Подумав об этом, Джек подошел к ней и поцеловал, и сразу оба позабыли об Аманде Паркер и о ее проблемах. Как бы она ни нравилась обоим и какое бы сочувствие они к ней ни испытывали, она все же оставалась просто одним из рабочих вопросов, которые они привыкли решать в служебное время. Дома же оба старались забывать о делах, особенно теперь – накануне праздника, который они собирались встретить только друг с другом и детьми.

Некоторое время они лежали в постели и смотрели телевизор. Потом девочки пришли пожелать им спокойной ночи, а когда часы в коридоре пробили одиннадцать, Лиз услышала, как стукнула входная дверь – это вернулся Питер, который, подражая отцу, всегда старался держать слово. После программы новостей Джек погасил свет, и они забрались под одеяло, крепко обняв друг друга. Лиз очень любила лежать, свернувшись калачиком в его объятиях, и чтобы Джек что-нибудь шептал ей на ухо. Вот и сейчас, почувствовав, как его горячее дыхание приятно щекочет ей кожу, Лиз выбралась из постели и, на цыпочках подойдя к двери, надежно заперла ее, чтобы никто из детей ненароком не вломился к ним в спальню. Правда, старшие уже понимали, что к чему, но Джеми часто просыпался среди ночи и будил Лиз, чтобы попросить воды или поправить одеяло. Поэтому Лиз и запирала дверь. Тогда вся спальня оказывалась в их полном распоряжении, и они могли не сдерживаться в выражении чувств. Когда Джек осторожно стянул с нее ночную рубашку и поцеловал, Лиз застонала от наслаждения и откинулась на подушки, подставляя тело новым ласкам.

И это был, наверное, самый лучший способ встретить наступающее Рождество…