Текст книги "Пегас"

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 10

Каждый год, на Рождество, цирк выступал в Сарасоте, чтобы порадовать местных жителей, а заодно отточить новые номера. Разумеется, руководство пригласило Николаса участвовать в представлении и на рекламу не поскупилось. «Граф с летающими лошадьми Пегасом и Афиной» – кричали яркие афиши. Фотограф сделал несколько чрезвычайно удачных снимков: Пегас парил в воздухе, исполняя крупаду, а Николас во фраке и котелке гордо восседал верхом. Когда же эффектный номер появился на манеже, зрители пришли в неописуемый восторг. В заключительном параде-алле Ник Бинг выехал верхом на Пегасе, а Тобиас появился на Афине. Оба победно махали шляпами ликующей толпе. Новый герой покорил и женщин, и мужчин. Дам привлекла элегантная красота артиста, а джентльменов восхитило его мастерство в обращении с липицианами. Аттракцион прошел с оглушительным успехом, к огромной радости Джона Ринглинга Норта. Президент цирка наблюдал за выступлением из первого ряда и назвал номер безупречным. За кулисами триумфатора горячо поздравили коллеги.

Отработав, Ник Бинг отдыхал в ожидании финального шествия, когда конферансье объявил, что в заключительном номере программы выступит семья Маркович. Николас вышел из-за кулис и остановился на краю манежа, чтобы понаблюдать за Кристианой. Ему доводилось видеть, как под руководством отца гимнастка тренируется на низко натянутой проволоке, однако работу под куполом цирка он застал впервые. В напряженной тишине девушка грациозно поднялась по канату и остановилась на крошечной платформе под самой крышей. Оркестр заиграл прекрасную мелодию из «Лебединого озера» Чайковского, однако музыку Николас почти не слышал: внимание целиком сосредоточилось на миниатюрной фигурке, легко переступившей с платформы на проволоку.

Взгляд инстинктивно скользнул вниз. На манеже оставались рабочие, в инвалидном кресле сидел отец, а непосредственно под проволокой стояли братья – очевидно, чтобы попытаться поймать сестру в случае неудачи. Но страховочной сетки видно не было. Заметив это, Николас перестал дышать, снова поднял взгляд и, забыв обо всем на свете, больше не отвлекался. Невесомая фея гипнотизировала спокойной плавностью движений; она словно плыла по воздуху без опоры, шагая ровно, легко и в то же время уверенно. На огромной высоте проволока терялась в пространстве, и девушка парила с улыбкой, наслаждаясь одной ей ведомым ощущением полета.

Внезапно проволока дрогнула. Толпа в ужасе ахнула, однако гимнастка без труда восстановила равновесие. Как будто насмехаясь над зрителями, повернулась, сделала несколько шагов в обратную сторону, потом повернулась еще раз и продолжила опасный путь. У Николаса закружилась голова: напряжение показалось невыносимым. Не составляло труда понять, почему именно этот номер считался звездным и завершал представление. Кристиана заслужила успех и славу. Бесконечное выступление продолжалось, нервы зрителей едва выдерживали испытание. И вот, когда Николас уже изнемогал от страха, гимнастка закончила воздушное путешествие, грациозно прыгнула и приземлилась на противоположной платформе – такой маленькой, что там с трудом помещались ее крошечные ножки. Публика разразилась бурными аплодисментами. Артистка поймала канат, с гибкостью ящерицы скользнула вниз, на пол, и элегантно поклонилась. В порыве восторга и благодарности зрители вскочили с мест. Юное создание только что рисковало не только здоровьем, но и самой жизнью, а они видели лишь эффектное, захватывающее развлечение. Николас не сразу понял, что дрожит: трудно было представить зрелище страшнее.

Кристиана убежала за кулисы, братья последовали за ней, подобно королевской свите, отец уехал на коляске. Когда-то он сам выступал под куполом цирка и не уступал дочери ни в мастерстве, ни в самообладании, ни в дерзости. А жена его поражала публику грацией и легкостью – до тех пор пока не сорвалась и не разбилась насмерть. Николас не мог представить, ради чего стоит так рисковать. Ему уже доводилось видеть выступление Галины: ее номер восхищал, но не вызывал столь бурных, противоречивых чувств. Секрет магии Кристианы заключался в невероятном сочетании легкости, ловкости, нечеловеческого чувства равновесия и способности вселять в сердца людей смертельный ужас. Она выглядела слишком молодой и прекрасной, чтобы погибнуть, но и мать ее была немногим старше, когда рассталась с жизнью: дочка была еще маленькой. Николас слышал, что девочку воспитали отец и тетка.

Все еще дрожа, он сел верхом на Пегаса, чтобы принять участие в заключительном торжественном параде: Кристиана заслуженно завершила триумфальное представление. Праздничное шествие под бурные аплодисменты публики и бравурную музыку развеяло мрачные мысли: по манежу шествовали все артисты – и люди, и животные. Самые яркие звезды восседали на слонах; Кристиана, конечно, ехала первой. Клоуны бегали и кувыркались, создавая веселую суету. Все прошло великолепно, и все же во время смертельного номера сердце Николаса едва не остановилось. Сейчас, во время парада, Пегас гордо замер возле Кристианы, которая танцевала на спине самого большого слона. Она посмотрела на всадника, взгляды встретились. Николас отсалютовал шляпой, а гимнастка в ответ улыбнулась. Легкая, как воздух, в это мгновение она выступала только для него, но медлить было нельзя: Николас перевел Пегаса в легкий галоп и проехал вперед. Очарование прекрасной феи не поддавалось определению; трудно было сказать, что привлекало больше: шокирующий риск, которому она подвергала свою жизнь, или редкая красота, но после каждой встречи образ ее долго не давал покоя. Больше всего хотелось понять, почему отец позволяет дочери делать то, что свело в могилу ее мать и превратило в инвалида его самого. Галина была права, когда назвала этого человека сумасшедшим.

Представление торжественно завершилось. Николас и Тобиас отвели лошадей в конюшню, почистили, накормили, напоили, и только после этого медленно пошли домой. Голова кружилась от звуков, запахов, возбуждения и волнения. В ушах все еще звучала чересчур громкая, излишне бодрая музыка.

– Сегодня я посмотрел номер Кристианы Маркович, – небрежно заметил Николас. Их собственное выступление прошло на высшем уровне. Пегас стал звездой, и наездник прославился вместе с ним. – Это же полное безумие! – Даже сейчас, от одного лишь воспоминания, на душе становилось нехорошо. Малейшей неточности хватило бы, чтобы сорваться и разбиться. Номер Галины выглядел занимательным, в то время как Кристиана заигрывала со смертью. Колоссальная разница бросалась в глаза.

– Все говорят, что они ненормальные. – Тобиас равнодушно пожал плечами.

– Отец-то уж точно, раз из вечера в вечер позволяет дочери испытывать судьбу. Если бы ты решился на что-нибудь подобное, я бы тебя убил. – Николас никак не мог найти оправдание жестокому риску.

– Именно этим Марковичи и занимаются, – усмехнулся Тобиас. За шесть недель и сам цирк, и все, что в нем происходило, превратились для него в обыденность. А теперь влюбленность окрасила мир в радужные тона. Роман с Катей расцветал. Обе семьи об этом знали и считали отношения детей милыми – до тех пор пока те не вышли за рамки дозволенного. Галина пристально следила за дочкой и внушала ей строгие правила. Николас, в свою очередь, предупредил сына, чтобы тот держал себя в руках и не заходил слишком далеко. Тобиас обещал вести себя благоразумно. Чувства оставались невинными, и родители надеялись, что так будет и дальше.

Ночью, лежа в постели, Николас продолжал думать о Кристиане и ее фантастическом номере. Перед глазами стояла парящая в вышине точеная фигурка: вот она повернулась, потом еще раз и снова двинулась над притихшей от ужаса толпой. Потом, в кошмарном сне, он увидел, как она падает, бросился куда-то, пытаясь спасти, но не успел, и в полной тишине девушка провалилась в черную дыру, успев печально на него посмотреть. Николас проснулся в холодном поту и все еще думал о ней, когда снова засыпал. Утром страхи отступили, однако воспоминания о ночном кошмаре сохранились. Чрезмерная опасность казалась невыносимой. Днем он рассказал о своих переживаниях Галине, и в ответ та театрально закатила глаза.

– Вся их семья ищет смерти, – осуждающе пояснила она. – Во всем виноват отец. Этот ненормальный старик считает, что единственное, что существует на свете, – это проволока, натянутая под куполом цирка. Конечно, девочка просто обязана работать со страховкой, но тогда публика не станет реагировать так неистово. Ну а мне рисковать жизнью нельзя: у меня дети, – заключила она просто. Николас знал, что Галина тоже время от времени забывала о благоразумии и выступала без сетки, хотя сейчас уже все реже и реже. И всякий раз после опасного номера Сергей сердился и неделями не разговаривал с женой. Руководство цирка не побуждало Галину нарушать правила безопасности: для этого в труппе существовала Кристиана. К тому же в семье Марковичей подрастала вторая дочка – Мина, которую отец тоже нещадно муштровал. Сейчас ей было только тринадцать лет – слишком мало, чтобы подниматься под купол – однако через несколько лет девочку ожидала участь старшей сестры.

Через два дня после рождественского представления Николас, Тобиас и Лукас в тесном семейном кругу отметили сочельник. Купили маленькую елочку, поставили в гостиной и нарядили. Снаружи повесили гирлянду из лампочек. Разноцветные огоньки напоминали о празднике, но трейлер все равно выглядел убого. Николас печально вздохнул: он ненавидел эту конуру и не хотел жить хуже своих лошадей. Но в цирке все ютились в тесных прицепах и ни о чем другом не мечтали.

В сочельник на елке зажгли свечи. Сразу вспомнилась Германия; к глазам подступили слезы. Николас сидел с детьми за праздничным столом и старался не думать об отце, Алексе и череде проведенных дома счастливых рождественских праздников. Во Флориде они жили всего два месяца, но казалось, что прошла вечность. Сыновья чувствовали себя прекрасно и быстро приспосабливались к новым условиям, а вот Николас то и дело спрашивал себя, удастся ли когда-нибудь вернуться к нормальной жизни среди людей, вместе с которыми вырос, в доме, где семья обитала на протяжении нескольких веков. В Америке все вокруг казалось новым и совершенно чуждым – за исключением детей и лошадей. Цирк представлял собой причудливый, ни на что не похожий мир. Сможет ли он привыкнуть настолько, чтобы почувствовать себя своим? Даст ли судьба шанс вновь увидеть родину или придется навсегда остаться изгнанником?

Вечер прошел очень тихо: все трое сидели, глядя на мерцающие огоньки, и каждый думал о своем. Когда мальчики ушли готовиться ко сну, Николас осторожно задул свечи: он очень боялся пожара, но не смог отказать детям и самому себе в удовольствии провести вечер так, как было принято на родине. Он тоже лег, но долго не мог заснуть: думал об отце, об Алексе, о том, как они жили и как провели рождественский сочельник. Особенную тревогу вызывал отец. Николас часто ему писал, но помочь, к сожалению, ничем не мог. Утешало лишь то, что Алекс не забывал старика, навещал едва ли не каждый день, а в письмах уверял, что у того все в порядке. Оставалось лишь надеяться, что друг не кривит душой, пытаясь успокоить.

С Рождества до Нового года в цирке царила атмосфера праздника. Все приглашали друг друга в гости, устраивали застолья. Многие ездили в город, чтобы погулять, посидеть в ресторане. Накануне Нового года руководство цирка устроило торжество в главном шатре, где присутствовали все артисты и рабочие. Николас с сыновьями, разумеется, тоже приняли участие в общем веселье. На вечеринке можно было познакомиться с новыми людьми и встретиться с теми немногими, с кем уже успели подружиться. Вокруг звучало множество языков. Николас удивился обилию немцев, итальянцев и французов.

Наступление Нового года завершало рождественские каникулы. Скоро мальчикам предстояло вернуться к учебе. В школу Тобиас и Лукас ездили вместе с другими детьми; к счастью, оба уже в достаточной степени освоили английский язык и чувствовали себя уверенно. В апреле предстояло отправиться на гастроли. Николас радовался грядущему путешествию по огромной стране, мечтал открыть для себя Америку, город за городом, от восточного побережья до западного. Дети тоже с нетерпением ждали перемен.

Новогодний вечер провели с Галиной, Сергеем и всей их большой семьей, а домой вернулись вскоре после полуночи. Мальчикам даже разрешили попробовать шампанское: Тобиас сделал несколько глотков, а Лукасу досталась лишь капля. Они с Рози играли в шашки и, не закончив партию, незаметно заснули, так что Николасу пришлось нести сына на руках. Год проводили с новыми друзьями, в тепле и уюте. Особенно приятно было говорить по-немецки и соблюдать общие традиции.

На следующий день, занимаясь лошадьми, Николас увидел на улице Лукаса и Рози: дети направлялись в главный шатер. Он велел сыну вернуться домой к ланчу, и тот пообещал не опаздывать. Но едва Николас закончил чистить Пегаса и перешел к Афине, в конюшню прибежала испуганная Рози.

– С Лукасом беда! – сквозь слезы закричала она по-немецки. Николас окаменел от ужаса. Трудно было представить, что натворил неугомонный мальчишка. Подошел слишком близко к слону, и тот его растоптал? Сунул руку в клетку с тигром? Попал под грузовик? В цирке могло произойти все, что угодно, особенно с таким любознательным и живым ребенком, как Лукас.

– Что случилось? Где он? – с трудом ворочая языком, проговорил Николас; щетка со стуком упала на пол.

– Там, на манеже… хотел пройти по низкой проволоке и упал. Наверное, сильно ударился головой. Лежит с закрытыми глазами, не отвечает и не шевелится. – Николас не стал выяснять детали, а бегом бросился к шатру, расположенному в самом центре городка. Непонятно, что заставило мальчика залезть на проволоку, натянутую для тренировок воздушных гимнастов. В шатре возле одного из снарядов собралось несколько человек. Николас подбежал, опасаясь худшего. Он уже потерял жену и дочку, так неужели суждено пережить еще один страшный удар, причем в чужой стране, где и без того несладко? Лукаса он заметил сразу: сын лежал беспомощный и жалкий – в коротких штанишках и клетчатой рубашке – но глаза его были открыты, и он разговаривал. Подойдя ближе, Николас увидел, с кем именно говорит малыш. Рядом с ним опустилась на колени Кристиана в белом трико и балетных туфлях. Лукас слабо улыбался, а она держала на его голове мокрую тряпку и велела лежать неподвижно.

Николас сразу обратился к девушке, решив, что та видела, как мальчик залез на проволоку, но приняла поступок за невинную игру.

– Что случилось? – резко спросил он.

– Не знаю, – тихо ответила Кристиана по-английски, но с заметным польским акцентом. – Я вошла уже после того, как он упал. Ничего страшного, глаза нормальные. На голове шишка, но видит он хорошо. Можно вызвать доктора, но, по-моему, обойдется и так. И шея тоже не повреждена. – Она знала, чего надо опасаться, и уже все проверила; говорила тихо, спокойно, но в то же время уверенно и со знанием дела. А с ребенком обращалась очень нежно.

Николас кивнул и снова посмотрел на Лукаса.

– Зачем ты туда полез? Ничего глупее и опаснее не придумаешь! Запросто мог сломать шею. – От волнения голос звучал сердито, но на самом деле страх переполнял душу и не оставлял места для гнева. Низкая проволока была натянута всего лишь в пяти футах над землей. Сущие пустяки по сравнению с высокой, но для ребенка и этого вполне хватило бы, чтобы серьезно пораниться. К счастью, ничего страшного, кажется, не произошло. Благодарно взглянув на Кристиану, Николас взял сына на руки. Лукас тут же закрыл глаза и сказал, что его тошнит.

– Скорее всего, это небольшое сотрясение мозга, – предположила девушка. – Немного полежит в постели, и все пройдет. – Она улыбнулась. – Первое время со мной такое часто случалось.

– Поэтому вы стали такой бесстрашной и безрассудной, что работаете без сетки? – серьезно осведомился Николас. Он до сих пор с ужасом вспоминал головокружительный номер под куполом цирка. А сейчас вдруг ясно понял, что никогда еще не встречал таких сияющих голубых глаз, способных проникнуть в душу и развеять привычный сумрак. Взгляд притягивал, завораживал, гипнотизировал.

– Так принято в нашей семье, – спокойно ответила Кристиана. Вопрос ничуть ее не смутил, хотя жутковатая традиция убила мать и сделала инвалидом отца. – Может быть, мне лучше пойти вместе с вами и немного побыть с мальчиком? – спросила она.

Сам не зная почему, Николас кивнул; девушка быстро вышла из шатра вслед за ним и, не отставая ни на шаг, поспешила к трейлеру.

– Если хотите, позову доктора, – снова предложила она, хотя по дороге Лукас уже бойко разговаривал и, несмотря на шишку, быстро приходил в себя. – Но мне кажется, необходимости нет.

Николас с сыном на руках вошел в дом первым и пригласил Кристиану.

– Напугал до смерти, – проворчал он, бережно опустил Лукаса на кровать и вышел из спальни, чтобы намочить еще одну тряпку, но Кристиана уже держала ее наготове и передала, как только он появился в гостиной. Николас положил холодный компресс на лоб сына, велел не снимать и вернулся в комнату, чтобы поблагодарить Кристиану за помощь.

– И как только Лукасу пришло в голову залезть на снаряд? – огорченно спросил он.

– Нельзя было оставлять проволоку натянутой. Я после тренировки обязательно снимаю. Наверное, люди не понимают, что даже эта высота опасна, – ответила Кристиана, пристально глядя в глаза. Сейчас, стоя рядом, он особенно остро ощутил, насколько она миниатюрна – почти как ребенок. И в то же время во взгляде сквозила зрелая, женственная нежность, а в каждом слове и жесте читались бесстрашие, искренность и спокойная мудрость.

– Зачем вы это делаете? – Николас не удержался от вопроса, на который мучительно искал ответ. – Как будто намеренно играете со смертью. Пока смотрел ваш номер на рождественском представлении, едва не умер от страха. Простите, если показался грубым, но ненавижу бесцельный и безрассудный риск.

– Раньше мне и самой едва не становилось плохо, – просто ответила Кристиана. – Но сейчас уже ничего подобного не происходит. Совсем не боюсь высоты, и потому у меня все и всегда получается. Падают только от страха, а если страха нет, то никогда не сорвешься.

Теория показалась чересчур прямолинейной, самонадеянной и глупо-оптимистичной.

– А если случайно оступитесь?

– Я никогда не оступаюсь, – спокойно возразила Кристиана. Она и вправду не знала сомнений; по крайней мере, высота совсем ее не пугала. И все же что-то заставило упасть родителей – вряд ли причина катастроф заключалась в малодушии: и отец, и мать обладали солидным опытом.

– Все может случиться. Разве не существует иного способа потрясти толпу? – Вопрос прозвучал жестко.

– До такой степени – нет. Зрители хотят испытать сильные эмоции и ради этого приходят. – Николас понимал, что в какой-то степени так оно и есть: по реакции зала на смертельный номер он уже понял, что опасность электризует людей.

– У вас прекрасные лошади. – Кристиана решительно сменила тему. – Особенно хороши белые. Похожи на танцоров, а номер напоминает балет.

– Так и есть. Их совместное выступление даже называется балетом, – с улыбкой подтвердил Николас. – А вы ездите верхом?

– Приходится. Но, если честно, лошади меня пугают, – смущенно призналась Кристиана.

– Верится с трудом. Выступаете на проволоке без страховки и в то же время боитесь сесть в седло?

– Животные непредсказуемы. Никогда не знаешь, что им придет в голову в следующую секунду. А на проволоке я одна и отвечаю только за себя.

– На хорошую лошадь всегда можно положиться, – возразил Николас. – Когда-нибудь обязательно познакомлю вас со своими питомцами.

Кристиана кивнула, кажется, идея понравилась. Они еще немного поговорили и пошли проверить Лукаса. Мальчик лежал на кровати, играл в солдатиков и выглядел вполне здоровым.

– Спасибо за помощь, – поблагодарил он со смущенной улыбкой.

– Больше никогда не залезай на проволоку, – строго приказала Кристиана, не допуская возражений. В серьезном взгляде читалась железная воля. Миниатюрная гимнастка с огромной силой духа умела владеть собой.

От входной двери донесся голосок Рози: малышка разыскивала Лукаса. Николас крикнул, чтобы она шла в спальню. Рози появилась встревоженной, но, увидев приятеля, расплылась в улыбке.

– Думала, что ты умер, – вздохнула она.

– А я не умер, – гордо произнес Лукас. – Просто минутку отдохнул.

– Долго отдыхал, – возразила Рози. – Я звала, звала, а ты все не отвечал.

– Это потому что ударился головой. Теперь уже лучше. Она помогла. – Лукас снова посмотрела на Кристиану, и девушка улыбнулась.

– Когда я тебя увидела, ты уже очнулся, только еще плохо соображал. – Она пришла на тренировку и обнаружила мальчика на полу, почти без сознания. Рози в это время уже побежала за Николасом.

– Теперь будете играть только у меня на глазах, – решительно заявил он. – Жалею, что отпустил одних. Но разве можно было предположить, что кому-то из вас взбредет в голову залезть на проволоку?

– Мне мама тоже запретила подниматься на снаряды, – призналась Рози. В это время Кристиана встала, чтобы уйти, ведь опасность окончательно миновала. Николас проводил ее до двери.

– Не хотите когда-нибудь посмотреть лошадей? – предложил он. – Сможете проехать верхом на Пегасе. Не бойтесь, я буду держать поводья.

– Если он встанет на дыбы, то не хочу, – смущенно ответила девушка.

– Это он делает только по моему приказу, – успокоил Николас. – А я ни за что не позволю вас напугать. Он очень послушный. А Афина и вообще скромница – сами убедитесь, если попробуете.

– Может быть, когда-нибудь приду, – неопределенно пообещала Кристиана.

– Когда угодно, всегда буду рад, – заверил Николас, и она вышла на освещенное зимним солнцем крыльцо. День выдался теплым. – Еще раз спасибо за то, что подоспели вовремя и помогли Лукасу. Парню повезло, что вы оказались рядом и знали, что делать. – Кристиана не позволила ему встать раньше времени. Если бы это произошло, мальчик мог бы снова упасть, удариться и потерять сознание.

– Рада, что все обошлось. – Поначалу Кристиана испугалась, что ребенок сломал шею, ведь именно так погибла мать. Она улыбнулась на прощание и ушла. Николас с минуту постоял, глядя вслед стройной фигурке, обтянутой гимнастическим трико, а потом вернулся в дом.

– Такая красивая, – проговорил Лукас, едва завидев отца. – Она мне очень нравится.

– И мне тоже, – признался Николас.

– Почему все говорят, что она сумасшедшая? Наоборот, добрая и хорошая.

– Потому что выступает очень высоко и без сетки, – пояснила всезнающая Рози. – А это очень глупо и опасно. Моя мама говорит, что ее заставляет отец, а он тоже сумасшедший. И наверное, очень злой.

Николас вышел из спальни, размышляя, действительно ли Кристиана рискует по настоянию отца или по собственному убеждению. Во всяком случае, недовольства она не выражала и ни малейшей тревоги не испытывала. Выступление под куполом цирка было для нее всего лишь работой, профессией – точно такой же, как все остальные. И большинство артистов относились к своему делу точно так же, каким бы странным оно ни казалось непосвященным. В отличие от Николаса почти все принадлежали к цирковым династиям, другой жизни не знали и не представляли.

Он снова вышел на залитую зимним солнцем улицу и сел на стул, оставленный кем-то возле соседнего трейлера. Здесь жили четыре акробата из Гонконга, нередко изрядно шумевшие по ночам. Но сейчас стояла полная тишина. Николас зажег сигарету и снова задумался о Кристиане; о том, какая она красивая, хрупкая и в то же время отважная. Представил, как когда-нибудь она придет посмотреть лошадей, и тут же себя одернул: девушке двадцать один год, а ему скоро сорок четыре, так что об ухаживании нельзя даже мечтать. Но очарование казалось непреодолимым: голубые глаза притягивали и завораживали. Николас резко встал, заставил себя выбросить из головы глупые мысли и вернулся в трейлер. Не хватало еще влюбиться в девочку из цирка! К тому же для нее он все равно безнадежно стар.

Однако, несмотря на благие намерения, образ Кристианы не стирался, а продолжал преследовать. То и дело вспоминалось выражение лица в те минуты, когда она стояла на коленях возле Лукаса или говорила, что не боится высоты. Нежность облика в хрупкой девушке удивительным образом сочеталась с силой. Николас пытался выбросить из головы опасные мысли, но так и не смог, а к концу дня понял, что окончательно очарован и не в состоянии думать ни о чем другом, кроме волшебных голубых глаз.

Вечером, все так же погруженный в размышления, он пошел в конюшню, чтобы накормить лошадей. Закончил работу, обернулся и увидел Кристиану: она стояла возле двери и смотрела своим покоряющим взглядом.

– Весь день о вас думаю, – признался Николас, не зная, что сказать. – Похоже, вы меня заколдовали. – Он улыбнулся, чувствуя себя рядом с ней мальчишкой, а не зрелым мужчиной. Разница в возрасте таинственным образом испарилась.

– И я тоже о вас думала, – медленно проговорила в ответ Кристиана. – А потом решила прийти посмотреть лошадей.

Николас кивнул, жестом подозвал ближе, а когда она подошла, бережно и легко, как перышко, поднял и посадил на спину Афины. Взял поводья и вывел кобылу из стойла.

– Она, наверное даже не чувствует вашего веса, настолько вы легки, – с улыбкой заметил Николас.

Кристиана посмотрела серьезно, даже торжественно.

– Зато я очень сильная, – важно возразила она, и он рассмеялся.

– В этом сомневаться не приходится. Настолько сильная, что весь день занимаете мои мысли. – Кристиана вовсе не выглядела испуганной, хотя и призналась, что боится лошадей. Николас повернулся и посмотрел внимательно. Сидя верхом на прекрасной Афине и бесстрашно глядя сверху вниз, она казалась феей, прилетевшей из волшебной сказки. Оба молчали. Слова сейчас ничего не значили. Она пришла, чтобы посмотреть на него, а не на лошадей, и он это понимал.

– Что будем делать? – спросил Николас после долгого молчания, твердо уверенный, что наконец-то нашел ту, о которой втайне мечтал всю жизнь. Что случится дальше, решать предстояло ей.

Кристиана наклонилась, положила руки ему на плечи, и он поцеловал нежно, осторожно. Она ответила на поцелуй, а когда губы разомкнулись, улыбнулась с таким выражением, как будто пришла ради этого счастливого мгновения. Он поцеловал снова, а потом взял за талию и опустил с лошади. Теперь она стояла напротив и, подняв голову, смотрела ему в глаза. Сейчас Николас с кристальной ясностью понял, что приехал не в далекую чужую страну, а к себе домой. Явился из другой жизни, из другого мира, пересек океан для того, чтобы найти свою любовь. Вопросов о том, как быть дальше, не существовало; а главное, Кристиана испытывала те же чувства.

– Я ждала тебя, а ты так долго не приходил, – сказала она просто.

– Задержали кое-какие дела, – ответил Николас, не убирая рук, и честно предупредил: – Вот только с проволокой под куполом у нас возникнут проблемы.

– Посмотрим, – неопределенно отозвалась она, ничего не обещая.

– Я приехал сюда не для того, чтобы увидеть, как ты разобьешься. – Он уже успел однажды овдоветь и твердо знал, что не имеет права любить женщину, из вечера в вечер рискующую жизнью. Повторение горького опыта невозможно. – Ты нужна мне живой.

– Ты тоже мне нужен… может быть, со временем высота потеряет свое значение.

– Неужели делаешь это, чтобы пощекотать себе нервы? – Николас удивился. На любительницу неоправданных острых ощущений она совсем не походила; напротив, казалась серьезной, спокойной и не по годам мудрой.

– Нет. Делаю потому, что так заведено в нашей семье. Выбора нет, сейчас я единственная, кто может поддержать традицию. Сестра еще слишком мала и боится высоты, а братья, напротив, слишком большие и тяжелые. – Николас уже и сам успел заметить, что отец выглядел значительно легче сыновей.

– Но ведь твои родители жестоко пострадали. Не допущу, чтобы ты стала следующей. – Он склонился и снова поцеловал ее. Казалось, дорогам их суждено было пересечься; судьба заранее, много лет назад, определила неизбежность встречи. Поцелуи кружили голову, легкие прикосновения к бархатной коже лишали способности думать. – Давай обсудим это потом. – В эту минуту хотелось просто оставаться рядом, не размыкая объятий. Она выглядела такой маленькой и хрупкой, что страшно было раздавить.

– Никогда не смогу стать твоей, – тихо, печально произнесла Кристиана, удивив внезапным признанием.

– Почему же? – огорченно уточнил Николас. Она опустила глаза, но не отстранилась: очень не хотелось покидать кольцо теплых сильных рук.

– Потому что я всего лишь девушка из цирка, а ты в прошлой жизни был важным человеком. Это сразу видно. И рано или поздно обязательно вернешься на родину. Не знаю, что заставило тебя сюда приехать, но точно знаю, что уедешь. Цирк – не твое место. А я здесь родилась и выросла.

– Совсем не уверен, что когда-нибудь смогу вернуться, – искренне возразил Николас. – Но если это вдруг случится, обязательно заберу тебя с собой. Ты не просто девушка из цирка. Ты особенная и ни на кого не похожа. – Спокойное достоинство, благородство и грация лишали значения не только ее происхождение, но и само место их встречи. Такой спутницей можно было бы гордиться повсюду.

– Рядом с тобой всегда буду ощущать себя недостойной, потому что знаю, кто я такая и откуда. – Кристиана горько покачала головой. Она верно понимала суть проблемы, но сам Николас подобных опасений не испытывал. Рядом с самой прекрасной и волнующей женщиной на свете утраченный мир поблек. Она чудесным образом ворвалась в опустевшую жизнь, наполнив ее яркими красками и новым смыслом.

– Когда-нибудь тебе станет стыдно за меня. – Кристиана говорила уверенно, словно сумела заглянуть в будущее, но Николас изменился и точно знал, что ничего подобного не произойдет.

– Никогда и ни за что, – твердо возразил он. – Тебе нечего стыдиться, и мне тоже. Рядом с тобой я стану самым счастливым человеком на земле.

– Ты аристократ, а я цирковая акробатка.

– Тише, – решительно перебил он. – Никогда больше так не говори. – Он заставил ее замолчать новым поцелуем – страстным и требовательным. Пегас повернулся, внимательно посмотрел на обоих и одобрительно кивнул. Теперь Николасу предстояло доказать справедливость своих слов. Неважно, кем была Кристиана, где произошла встреча. С первого взгляда стало ясно, что они предназначены друг для друга, а перед лицом судьбы люди не властны.