Текст книги "Игра королей"

Автор книги: Даниэль Дакар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

На обратном пути Мэри присоединилась к Константину в ходе его визита на Куксу, где произвела колоссальное впечатление на главу объединения трапперов. Во всяком случае, перед вездесущими камерами громадный, похожий на медведя дядька клялся и божился, что впервые встретил бабу, способную его переорать.

Затем был Орлан. И очередной, приуроченный к прибытию будущего императора, митинг «зеленых» превратился в конструктивное совещание, затянувшееся на несколько дней. В итоге стороны чуть ли не впервые в истории пришли к соглашению, и только превозносимый до небес Константин знал, чего это стоило его личному помощнику, скромно держащемуся в тени.

А потом Мэри вернулась в Империю и почти переселилась во дворец, заезжая домой только чтобы поспать и переодеться. Ей даже пришлось смириться с тем, что на работу и с работы она теперь летала исключительно пассажиркой: времени не хватало ни на что вообще, и в дороге тоже приходилось заниматься бесконечными делами.

Выходных было мало, и планировать на них что-либо не представлялось возможным. Сашка куксилась, закончивший учебный год Борис мрачно помалкивал. Дед, бабушки и свекор со свекровью всемерно старались занять внуков-правнуков, но и им самим и, увы, детям в полной мере доставалось повышенное внимание к Мэри прессы и зевак. И когда у Егора закончились сборы, вопрос встал ребром. Отпуск, даже самый короткий, графиня Корсакова позволить себе не могла. Как тут не вздохнуть о варварском, но таком удобном для работающих родителей укладе Линий Бельтайна!

В конце концов с Мэри связался князь Цинцадзе, отчитал, как проштрафившегося кадета, и неделю спустя все трое младших Корсаковых в сопровождении Майкла Хиггинса отправились на Авлабар. Ираклий Давидович клятвенно заверил крестную внучку, что чем заняться найдется и ни один волос не упадет. В последнем пункте сомневаться не приходилось: владения отставного главы СБ были крепостью. На всякий случай. Мало ли что?

В общем, за детей можно было не волноваться, и Мэри всецело посвятила себя подготовке к грядущей передаче власти от Георгия Михайловича к Константину Георгиевичу. Именно этим, а точнее – наведением последнего лоска на предстоящую церемонию коронации – она и занималась в тот вечер, когда настроение ей испортила сначала беседа с князем Демидовым, а потом сообщение Терехова об исчезновении великого князя.

Правду сказать, на Константина она злилась куда сильнее, чем на главу Государственного Совета. Ну что за ребячество! Один, без охраны, всего через полгода после неудавшегося мятежа! Впрочем, она его понимала. Возможно, как никто. И когда он произнес слово «мальчишник», только усмехнулась.

2578 год, август.

Константин украдкой покосился на хронометр. Где же горячее? Соответствующий сенсор был нажат не менее пяти минут назад… безобразие!

Словно в ответ на мысленный посыл дверь в ложу приоткрылась ровно настолько, чтобы пропустить официанта, роль которого исполнял сейчас не кто-нибудь, а проводивший сюда великого князя метрдотель. Похоже, дядечка решил тряхнуть стариной: с сервировочным столиком, салфеткой и накрытыми колпаками тарелками и блюдами он управлялся виртуозно, демонстрируя немалый опыт. Точно рассчитанную элегантность движений портили лишь чуть-чуть слишком низкие поклоны и избыток восторженной почтительности в глазах.

– Он нас узнал. Тебя-то уж точно, – негромко проговорила разом насторожившаяся Мария, когда Багрянцев исчез. От почти незаметной улыбки, не сходившей с ее губ последние полчаса, не осталось и следа.

– И чем же это плохо? – пожал плечами Константин, нацеливаясь на одуряюще пахнущую рыбу.

– Еще больше сплетен и слухов. Как будто мало их.

Аппетит пропал, как будто и не было его. Отложив вилку, великий князь внимательно посмотрел на свою помрачневшую, нахохлившуюся сотрапезницу, и еще раз пожал плечами:

– Во-первых, не думаю, что сплетен прибавится. И именно потому, что он нас узнал и решил обслужить лично, не допуская болтунов. Во-вторых… Марусь, а какая, собственно, разница? Днем раньше заговорят, днем позже…

Осанка Марии еще больше изменилась, и теперь великолепное вечернее платье казалось экзотическим мундиром. Лицо стало напряженным. В глазах не осталось никакого выражения, словно кто-то набросил на «зеркало души» плотное покрывало. Неизвестно откуда взялось это сравнение, но Константину оно категорически не понравилось – чай, никого не хороним – и он заговорил чуть быстрее и громче:

– Наверное, следовало подождать до будущей недели, когда истекает годичный срок твоего траура, но я устал от всех этих оглядок, игр в прятки с лейб-конвоем и поцелуев украдкой. Мы ведь не школьники уже. И я хочу в самое ближайшее время во всеуслышание объявить о том, что выбрал себе жену, а державе – императрицу.

Он сунул руку в нагрудный карман надетой под пуловер рубашки и выудил оттуда маленькую бархатную коробочку, которую в последние месяцы неизменно держал в пределах прямой досягаемости. Поддел большим пальцем крышку. Протянул Марии так, чтобы мягкий свет настенных светильников заиграл в квадратном прозрачном светло-синем камне, вспыхивавшем изнутри золотыми и медными искрами. Ювелирный дом Шелепина утверждал, что это лучший из всех сапфиров, найденных на Данте, и второго такого не существует в Галактике. «Слеза Беатриче»… ну-ну…

– Если бы я не знал, как ты относишься к театральности в частной обстановке и какой пиетет до сих пор испытываешь по отношению к официальной части моей личности, я бы преклонил колено. А так… так я просто, без всяких «подумываю предложить», официально прошу тебя стать моей женой.

До сих пор спокойно лежавшая на столе женская рука потянулась было к коробочке, и вдруг отдернулась, словно обжегшись. Глаза, что-то внимательно изучавшие на скатерти все время краткой речи Константина, поднялись и посмотрели на него в упор. Сухие, лихорадочно блестящие, ничего не видящие глаза.

– Нет.

Такого Константин не ожидал. И поначалу решил, что ему просто померещилось. Спьяну. Ага, сейчас: пара бокалов вина. Значит, дело не в слухе. И ему действительно отказали. Усилием воли подавив желание гаркнуть «Что-о?!», он положил коробочку с кольцом на стол и откинулся на спинку кресла.

– Я понимаю, что в подобной ситуации мужчина, спрашивающий о причинах, выглядит довольно жалко. Но все-таки?

Мария молчала, переплетя пальцы и глядя в сторону. Потом устало покачала головой и тихо и очень грустно ответила:

– Мы не можем пожениться, Костя.

– Отлично! – усмехнулся Константин.

– Прости? – Растерянность на ее лице была почти забавной, и если бы не серьезность ситуации, великий князь рассмеялся бы.

– Ты употребила слово «мы». Впервые, если мне не изменяет память. А теперь сделай одолжение, объясни мне, дураку, почему это МЫ не можем пожениться.

Мария вдохнула. Выдохнула. И заговорила. И чем дольше Константин слушал, тем сильнее было желание провести рукой по волосам на предмет проверить, не встали ли они дыбом.

– Знаешь, я надеялась, что теперь мое происхождение и пустопорожние сплетни не будут иметь большого значения. Ошиблась, похоже. Как выяснилось не далее как несколько часов назад, я могу быть капитаном первого ранга. Могу быть андреевским кавалером. Могу быть твоим личным помощником и даже некоторым образом поспособствовать спасению твоей жизни. Но когда речь заходит о браке, тут же выясняется, что я байстрючка с неподобающей репутацией и даже оставаться при дворе мне не следует, – подвела итог Мария.

– Стоп, – сказал Константин. – Стоп. Еще раз. Ты отказываешь мне не потому, что я плох для тебя, а потому, что, по мнению Демидова, ты плоха для меня?

– Я отказываю тебе потому, что глава Государственного Совета полон решимости поставить вопрос о том, достоин ли короны император, выбравший в жены такую, как я. Тебе не хуже моего известно, что весной за тебя голосовали далеко не все. Если Демидов осуществит свою угрозу – а настроен он весьма непреклонно, – неизвестно, как повернется дело. Ты нужен Империи, Костя, ей нужен именно ты, и я не вправе…

Великий князь накрыл кончиками пальцев губы женщины, заставляя ее замолчать.

– Не вправе, значит… я знал, что Демидов ловкач, но не знал, что настолько. Честь и верность долгу – единственные крючки, на которые тебя можно поймать. И он поймал. Он поймал, а ты – поймалась.

– Костя?!

– Все просто. Давай рассмотрим гипотетическую ситуацию. Предположим, мы объявляем о помолвке. В воскресенье, нечего тянуть. Как по заказу, в понедельник внеочередное заседание Государственного Совета, первое после коронации. И что же, по-твоему, произойдет?

– Как – что? – окрысилась Мария. – Князь Демидов встанет и задаст столь волнующий его вопрос…

– Правящему императору? Хотел бы я на это посмотреть… – ухмыльнулся Константин. Его распирал с трудом сдерживаемый смех, но собеседница напряженно сжала губы, и он тут же посерьезнел. – Извини. Видишь ли, я так давно тебя знаю и так долго с тобой работаю, что все время забываю о твоем происхождении. Конкретно – о том, что ты выросла при… м-м-м… демократии. А эта форма правления предполагает, хотя бы в теории, что у правителя по отношению к населению прав куда меньше, чем у населения – по отношению к правителю. И любой говорун может спросить первое лицо государства о том, чем не посмеет интересоваться у соседа. Но – допустим: князь встает и задает вопрос. Что дальше?

– А дальше, – Мария изо всех сил старалась говорить отстраненно, но горечь все-таки пробивалась сквозь подчеркнуто невозмутимый тон, – мое имя – и, кстати, твое! – начинают полоскать на всех углах. На свет божий опять вылезает история с гибелью Никиты; какая-нибудь дура всенепременно выступит по поводу того, что ни один из моих детей не похож на покойного мужа… и понеслась душа в рай, а ноги в инквизицию.

Великий князь сокрушенно покачал головой. Нет, ну надо же! Она действительно боится такого варианта… и все это время боялась. И носила в себе. Ну и выдержка, черт побери. А он-то хорош! Давно знает… долго работает… а такую простую вещь сообразить…

– Ты заблуждаешься. Как только Демидов договорит, немедленно встанет генерал Зарецкий. На секундочку – глава Службы безопасности. Встанет, и предельно вежливо поинтересуется (от имени своего тестя и от себя лично), что не так с происхождением его супруги, в девичестве Сазоновой, и его племянницы – в девичестве Сазоновой же. Причем заметь: все без исключения дворяне Империи будут солидарны с ним в этом интересе. Князь Демидов начнет судорожно подыскивать аргументы, но не преуспеет. Не потому даже, что этих аргументов не может быть по определению. Просто вслед за генералом Зарецким поднимется Александр Григорян, и от имени всех андреевских кавалеров – и от себя лично! – осведомится, чем не угодила князю их сестра по ордену. Демидов попытается переключиться на него, но тут вскочит адмирал Кривошеев, не далее как месяц назад вошедший в состав Совета. Вскочит, и – боюсь, не слишком корректно – спросит (от имени всех офицеров флота и от себя лично, ты понимаешь!), с каких это пор один из лучших на его памяти командиров корабля недостойна чего бы то ни было.

– Думаешь? – сощурилась Мария.

На щеках ее, как с удовольствием отметил Константин, заиграл легкий румянец, а губы тронула улыбка с заметным оттенком удовольствия.

– Знаю. Маруся, Демидова с его бреднями о чистоте крови и благородстве происхождения – он и на отца хотел наехать перед вторым браком, да нарвался сначала на меня, чем все и кончилось – ты можешь смело не принимать в расчет. Не посмеет. А посмеет – утонет. И прекрасно это понимает, не дурак же, в самом-то деле.

Великий князь помолчал. Ему очень хотелось взять Марию за руку, а еще лучше – вытащить из кресла, усадить на колени, прижать к себе… но он хотел, чтобы свое решение она приняла осознанно.

– И тут мы подходим к самому главному вопросу. Тому вопросу, ответ на который действительно имеет значение. Я приму твой отказ. Да, приму. Но только в одном-единственном случае: если ты, здесь и сейчас, ответишь на этот вопрос отрицательно. Простой вопрос. Маруся, ты меня любишь?

Растерялась. Вот черт…

– Я… я не знаю, Костя. Не уверена, что понимаю смысл этого слова применительно к мужчине и женщине. Мало читала, наверное. Русские классики на эту тему писали много, но я…

– Все просто, – повторил Константин. Неожиданно пришедшее ощущение близкой победы окрыляло его, и нужные слова нашлись сами собой. – Вот смотри. Мы с тобой молоды, нам обоим нет еще и пятидесяти. Если не покушение, не несчастный случай, не скоротечная неизлечимая болезнь – у нас впереди еще лет сто. Целый век, если разобраться. Как ты хочешь прожить этот век? Со мной или без меня?

– С тобой, – она не колебалась ни секунды.

– Значит, любишь. Так что?

Мария вдохнула. Выдохнула. И протянула ему правую руку с пальцами, раздвинутыми таким образом, чтобы безымянный был отдельно от остальных.

Эпилог

2581 год, октябрь.

Наблюдательная станция концерна «Мамонтов».

Начало церемонии затягивалось. По вполне – а может быть, и недостаточно – банальной причине. Главные действующие лица (мужчина и женщина в форме, он в армейской, она во флотской) никак не могли прийти к общему знаменателю.

– Ну не перстень же тебе дарить по случаю рождения Алексея Константиновича, – негромко проговорил мужчина. – То есть, разумеется, я мог бы и перстень, но у тебя их и так хватает. И, насколько я тебя знаю, корабли ты ценишь больше, чем побрякушки.

– Все так, – кивнула женщина. – Вот только…

– Что?

– Уж больно несчастливая история у имени, которое ты выбрал.

– Да ладно! – с деланым легкомыслием отмахнулся мужчина. – Прошло уже больше шестисот лет, и кроме того, твоя удача перекроет любую несчастливую историю. Кстати, в Адмиралтействе со мной согласны. Или ты суеверна?

Женщина помедлила, окидывая взглядом просторный зал, битком набитый народом. На огромных экранах царила гигантская бронированная туша новехонького корабля. Правда, не на всех. Три или четыре занимало что-то вроде колоссальной объемной снежинки.

Миссия к Смарагду завершилась успешно. Раса верран, впечатленная упорством расы людей, пошла-таки на контакт. И теперь досточтимый посол Н'Дар'Т'Лин'Кре наблюдал за происходящим с борта собственного корабля. Присутствовать в зале ему мешали слишком высокая гравитация и ядовитый кислород. Конечно, защитный скафандр имел место быть, но к чему такие сложности? Тем более что снаружи все видно гораздо лучше.

Она снова перевела взгляд на тот корабль, ради которого все они собрались сегодня в этом зале. А ведь красавец получился, не зря Рори павлином расхаживает! Правда, имя… Ладно, спорить сейчас не время, люди ждут. И не только здесь. Не ровен час – Лешка проснется, вот тут-то весело станет всем и сразу. Да и муж, скорее всего, прав: шестьсот с гаком лет – срок немалый. И если уж даже Адмиралтейство согласилось… не может же она показать себя суеверной курицей?!

– А, – залихватски махнула рукой женщина, – давай!

Мужчина подал знак, оркестр взорвался тушем и замолк. В торжественной тишине были произнесены все положенные слова. Две пары рук одновременно легли на пульт. Картинка на экранах отдалилась. Стали видны манипуляторы с зажатой в них гигантской (в три человеческих роста!), но крохотной на фоне корабля бутылью шампанского. Миг – и она разлетелась о носовую надстройку. Нервное перемигивание маневровых двигателей сменилось ровным свечением, ослепительно полыхнули маршевые дюзы.

И под гром литавр и заглушающие его крики «Ура!» в свой первый полет отправился линкор «Императрица Мария».

Москва, ноябрь 2011 – октябрь 2012