Текст книги "Мой муж – чудовище"

Автор книги: Даниэль Брэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава четвертая

Мне показалось, что я простояла так на коленях довольно долго и никак не решалась дотронуться до пятна. Я понимала, что крови неоткуда здесь взяться, и не увидеть раньше я его не могла, и никто не мог пролить что-то… На самом деле прошло не больше минуты. Время – штука странная.

Я поднялась, отряхнула платье и задрала голову к потолку. Проскочила какая-то нелепая догадка, что, может, туда попала и погибла крыса или еще какой мелкий зверь, но нет, на потолке не было пятен.

«Летисия могла порезаться», – это было самым простым объяснением. Да, она вполне могла, не имело никакого смысла забивать себе голову происхождением этого пятна. «Можно просто спросить у нее». Да, можно.

Я подошла к двери и отперла ее. Замок слегка заедал, но пользовалась я им нечасто – пару раз в самые первые дни, когда я видела, что муж уезжал, я запиралась. Так мне было спокойнее, потом я заставила себя не потакать своим страхам. В конце концов, лорд Вейтворт был прав и мне ничего не угрожало в этом доме.

В коридоре стояла тишина, и во всем доме, похоже, тоже, если не считать доносившихся из кухни покрикиваний Алоиза на поварят. Во время готовки повар священнодействовал, я так и не рискнула поприсутствовать, хотя готовить любила и умела, но Алоиз слишком нервничал, когда кто-то покушался на его владения. Даже своих помощников он выносил с трудом, в чем я смогла убедиться, когда вместе с Летисией осматривала дом. Поварята летали по кухне как воробьи, подгоняемые криками и полотенцами, а при виде нас Алоиз подобострастно вытянулся и состроил такую физиономию, что я предпочла быстро уйти, пока в меня что-нибудь не полетело.

Это все потому, что мне нечем заняться, сказала я себе. Руки женщины должны быть заняты шитьем, готовкой или ребенком, так меня учили, но выбор сейчас у меня был невелик. Шитье, мой бальный наряд.

Я нашла в шкафу и надела платье попроще, которое не требовало помощи горничной. Подобный покрой считался домашним, и я понадеялась, что полицейские уже покинули усадьбу. Волосы я тоже заплела в обычную косу и поймала себя на забавной мысли, что признала себя хозяйкой этого дома настолько, что позволяю себе выглядеть так, словно не собираюсь покидать эти стены.

Почему-то проговорить это про себя оказалось не так уж и сложно. Хозяйка дома. То, к чему стремилась каждая девушка, и у меня не просто дом – имение, хозяйство. Да, то, что принадлежит королю, принадлежит королю, но территория усадьбы – моя и моего мужа. Или моего мужа и моя, что, впрочем, не так уж и важно.

А летом я смогу осуществить заветную мечту – разбить настоящий сад. Какое-то подобие мы с сестрами делали в палисаднике дома прадеда, но в большом городе это было совсем не то.

Интересно, подумала я, муж разрешит мне построить беседку?

Я воодушевилась. Моя новая жизнь была не так и плоха, меня ждало много забот и хлопот, и совершенно некстати была мысль про мужа и то, что это не исключило того, что я его все еще если и не боялась, то не принимала. Но, может, и он был не так страшен и плох? Холоден, но для мужчины это не недостаток?

Я приоткрыла дверь на кухню и сразу поймала летящее в меня полотенце.

– Миледи! – хрипло вскрикнул Алоиз, и мне показалось, он чудом удержал себя от того, чтобы не шлепнуться на колени. – Миледи, это было не в вас!..

– Конечно, – шепнул у меня за спиной поваренок. – Он метил в меня, миледи, только вот не попал.

– За что же? – спросила я. Поварята – так назывались помощники повара, но мальчишкой лет четырнадцати был один из них, сейчас пытавшийся не уронить в раковину огромную пустую кастрюлю. Тот парень, в которого кинул полотенце Алоиз, был мне ровесником.

– Бить их надо, миледи, но его милость против, – пожаловался Алоиз и приказал: – Джаспер, немедленно приготовь ее милости завтрак. И пошевеливайся, балбес!

Я перевела это как «проваливайте отсюда, ваша милость». Алоиз не был не в духе – это было его обычное настроение, но я решила, что все-таки вытребую себе время, чтобы что-нибудь приготовить – позже.

– Прошу, миледи, в малую столовую, – склонился в небольшом поклоне Алоиз.

Я изо всех сил постаралась не хмуриться недоуменно, но не вышло.

– Вторая дверь справа от этой, – подсказал Алоиз, видимо, поняв, что я еще не настолько хорошо ориентируюсь в доме.

Я покинула кухню с некоторым сожалением. На стойке я успела заметить великолепные пряности – такие дорогие, что только дед мог позволить себе бросать их в праздничные блюда.

Из кабинета моего мужа вышла Летисия, и я застыла, не успев зайти в малую столовую. Летисия тоже заметила меня, и вид у нее был озабоченный.

– Язык не повернется назвать утро добрым, миледи, – негромко сказала она, подходя ко мне. – Вы собираетесь завтракать? Я принесу вам…

– Не надо, – перебила я. – Я хочу начать завтракать там, где мне положено.

– Ваше право, ваш дом, но сейчас скверное время, миледи, – покачала головой Летисия. – Вернитесь к себе, так будет лучше.

Мне не понравился ее приказной тон, но помимо того, что она была моей горничной, она отвечала за меня, пусть и формально, перед моей семьей.

– Что-то случилось? Полиция?..

– Они уехали, миледи, и увезли с собой тело, но это все… – она неопределенно помахала рукой в воздухе. – Я боюсь за вас. Да, даже в доме, – добавила она еще тише.

Пятно крови, тут же вспомнила я.

– Ты не резала руки? Может… неосторожность? – Я не знала, как спросить у нее так, чтобы не напугать еще больше. – Просто…

Да, надо было сказать все как есть.

– Посмотри в моей комнате на полу, – прошептала я. – Это странно. Я не знаю, откуда оно взялось.

Летисия слегка наклонила голову, будто желая убедиться, что я в своем уме и не шучу, но в этот момент дверь кабинета моего мужа распахнулась.

Он увидел нас обеих, нахмурился и, не выпуская дверной ручки, махнул рукой. Мы замерли, такой грубый жест мог быть обращен только к прислуге, но смотрел лорд Вейтворт на меня.

– Милорд? – упавшим голосом позвала я, и он махнул рукой еще раз, более нетерпеливо.

– Свежую рубашку, быстрее, – громко сказал он уже точно не мне, и Летисия поспешила выполнять распоряжение, а я, напротив, очень медленно пошла в кабинет.

– Поторопитесь, миледи.

Я поняла, что лорд Вейтворт не спал всю ночь. Стоило взглянуть на него – покрасневшие глаза, синяки, волосы взъерошены, рубаха расстегнута на несколько пуговиц. Абсолютно неподобающий вид, но не для того, кто в своем доме и кому некого стесняться.

– Как вы себя чувствуете? – спросил лорд Вейтворт, отходя к окну. Мне показалось, он предпочитал на меня не смотреть или же не хотел, чтобы я на него смотрела.

– Благодарю вас, милорд, хорошо, – соврала я не моргнув, – надеюсь, вы тоже.

– Я чувствую себя отвратительно, – проворчал он, – но это не ваша забота. Как много времени вам понадобится, чтобы собраться?

– Собраться? – переспросила я. – Куда?

– Неважно. Дальше села вы не уедете в экипаже, не по такому снегу. В лесу его навалило не так много, как на полях, да и телеги накатали путь.

– Я не понимаю, – произнесла я, и в самом деле теряясь в догадках.

То, что он отсылал меня, было очень плохим знаком.

Со дня свадьбы прошла всего лишь неделя. То, что молодая жена покидает дом мужа, означает одно, и хотя я прекрасно знала, как истолкуют подобное, спросить прямо я не решалась и теребила косу, а лорд Вейтворт молчал и не желал отвечать на мои полунамеки.

– Милорд, – я набрала в грудь побольше воздуха, – вы говорили, что здесь безопасно, я…

– Здесь небезопасно, миледи, и вам надо уехать. Желательно засветло, а темнеет сейчас рано. Что-то еще?

Он повернулся ко мне, и какое-то время мы оба стояли, смотря друг другу в глаза. Из-за того, что свет из окна падал ему на спину, лицо лорда Вейтворта было в тени и взгляд его не вызывал во мне паралич, как ночью, но, может, дело было и в том, что все казалось иначе при свете дня.

Я обязана была сказать что-то в свою защиту.

– Вы покроете меня бесчестьем, милорд.

– Это лучше, чем покрыть ваш растерзанный труп погребальным саваном, – отрезал он и резко указал мне на дверь. – Идите и собирайтесь, и поторопите вашу горничную.

Это человек втаптывал меня в грязь, даже не думая о последствиях. Из дома выгоняют жену, которая опозорила себя или мужа, и путь у нее после этого один – в убежище Ясных, замаливать грех. Что бы там ни случилось, я не уеду отсюда, решила я. Но мне не обязательно не соглашаться и спорить.

Алоиз и поварята вели себя как обычно, но что я знала о том, как они себя обычно ведут? Летисия была напугана, мой муж… он показался мне очень растерянным. Не таким надменным и бездушным, как ночью, словно день смыл с него все нечеловеческое. Он так и не подошел ко мне, не угрожал, просто стоял и смотрел, и его нетерпение испепеляло.

Я вышла из кабинета и направилась в малую столовую, твердо решив сначала позавтракать, но там было пусто. Летисия наверняка знала, что нам придется уехать, и не успела сказать мне или же не захотела, или получила приказ молчать, или, может быть, ей было дано распоряжение держать меня в комнате. Или она боялась сама, вне зависимости от страхов, владеющих моим мужем.

– Я голодна, – сказала я, заходя в комнату, но Летисии не было, и я вспомнила, что она должна отнести моему мужу рубашку, а на столике действительно стоял завтрак. Кто же его принес? Поварятам входить в мою комнату не разрешалось, так для этого дня сделали исключение или Летисия принесла мне поднос сама?

Но это был не тот насущный вопрос, который меня тревожил, хотя я и правда очень хотела есть. И поэтому я набросилась на еду так, как не подобает леди – едва не давясь вкуснейшими булочками, тонко нарезанной ветчиной и запеченным яблоком со взбитыми сливками и перечно-соленой карамелью.

Алоиз был искуснейшим из поваров, бесспорно.

И все это время я старалась не смотреть на пятно. Оно было, как я ни избегала бросать на него взгляд, когда вошла, я прекрасно его увидела. Может быть, это пятно было причиной тому, что лорд Вейтворт практически обрекал меня на заточение в убежище Ясных созданий, потому что… потому что принять меня обратно после такого он просто не мог. Либо жена опозорена и наказана, либо муж опозорен и с этим смирился. Здесь, в глуши, вряд ли кто-то обратил бы внимание на мой отъезд настолько, чтобы не подать лорду Вейтворту больше руки, но он был лордом-рыцарем, и если бы этот поступок стал известен хоть кому-нибудь при дворе…

Что жены бывали неверны до брака, я знала. Не до такой степени я была наивна и несведуща в свои неполные двадцать два года. И поступали с ними по-разному, но чаще всего оставляли позор за дверями спальни. Так было проще для всех.

Я не была ни в чем виновата, кроме как в том, что вышла замуж за человека, на землях которого нашли подозрительное мертвое тело. Но, несмотря на весь ужас того, что меня ожидало, мне не хотелось даже рыдать. Я тоже вела себя очень странно – не так, как могла бы сама от себя ожидать, так почему же меня смущает поведение остальных в этом доме?

– Миледи?

Чтобы окончательно представить себя не леди, я повернулась и с удовольствием понаблюдала, как в ужасе отшатнулась от меня, довольно облизывающей пальцы, моя чопорная горничная. Насколько ей происхождение позволяло, конечно, быть чопорной, но мне удалось немного сбить с нее спесь.

– Вот это пятно, Летисия.

– Да, миледи. Я видела. Оно не только у вас, умоляю, не говорите его милости, он сживет меня со свету, если узнает, что я проговорилась об этом вам. Эти пятна по всему дому. Не то чтобы их было много, но их видели все, все… Если бы я знала, заперла бы свою комнату и вам велела бы запереть, миледи, я…

– Летисия, – сказала я очень спокойно. Чего ждать от других, раз сама себя удивляешь раз за разом? – Моя комната была заперта изнутри в эту ночь.

Глава пятая

Я смотрела, как Летисия резко бледнеет, отступает назад, конечно, ее напугала не я, а сам факт, может, еще и мое спокойствие. И я находила объяснения тому, откуда могло взяться пятно.

Кто-то мог невзлюбить меня до такой степени, что не побоялся воспользоваться ситуацией. Полиция считает, что это оборотень? Напугаем приезжую дурочку, которую никто здесь не ждал, и заставим лорда Вейтворта сделать так, что она навсегда исчезнет. Как только он отошлет ее в безопасное место – подставит себя под возможный позор, если примет ее обратно под крышу своего дома. Почему бы не дать ему шанс?

Но кто меня мог невзлюбить, я не знала. Допускала, что мой муж мог иметь любовницу – родственницу любого из слуг, живущих здесь… Все равно звучало неправдоподобно. Лорды не женятся на простолюдинках, что бы их к этому ни вело.

Возможность накапать кровью была. Кухня, скотный двор. Никто не проверит, человеческая ли кровь, это ведь невозможно.

И комната моя была заперта.

– Это чья-то шутка, Летисия. Я никуда не поеду.

– Я понимаю, миледи, – быстро заговорила она. – О, я понимаю, но…

– И кто сказал, что я буду в безопасности в другом месте.

– Его милость приказал вам уехать, – Летисия почти простонала. – Он не мог не подумать о том, как это поймут, но он хочет как лучше.

– Или нет, – ровно отозвалась я.

Что же мне делать?

Я отошла и села на кровать. Летисия отмерла наконец, позволила себе съесть оставшуюся булочку, вытерла руки небольшой салфеточкой – наверное, как укор мне: вот что подобает сделать после завтрака леди, – и стала собирать мои вещи. Я наблюдала за ней и поняла все не сразу.

– Зачем ты берешь столько вещей? – спросила я, когда увидела, что Летисия накидала на кровать рядом со мной кучу платьев и, пыхтя, выдвигает из стенной ниши огромный сундук. – О…

Жена приходит в дом мужа, почти ничего не имея. Если она покидает дом мужа с вещами, которые приобрела в браке, никто не решит, что муж ее выгнал.

Особенно если заставить кого-нибудь посмотреть на этот огромный багаж.

– Милорд приказал собрать вас как положено, – ответила Летисия. – Он несколько раз повторил мне, миледи, как будто я кажусь ему дурочкой. Да что я, не понимаю, как следует вас отправить. И он понимает.

Да, отстраненно подумала я. Мне хочется выглядеть умной в своих собственных глазах, выходит не слишком хорошо. Я не могу догадаться об очевидных вещах.

Я поднялась и начала сворачивать платья. До этого момента у меня не было даже желания их рассмотреть, а сейчас, аккуратно складывая их, я отметила, что Летисия достала всю мою зимнюю одежду – и видят Ясные, она была превосходна! Тонкие ткани, отличный пошив, изысканная отделка. С меня снимали мерки перед свадьбой, как полагается, но я не мечтала о подобном изобилии. Лорд Вейтворт был, несомненно, богат, возможно, богаче, чем я о нем думала.

Следом за платьями я занялась бельем. Я привыкла донашивать все за сестрами, даже рубашки и кальсоны, но чаще – за мачехой, мы были одинакового телосложения. Вот только семья не могла похвастать богатством, и прежде чем надевать рубашку, мне приходилось ее зашивать. Сейчас все вещи у меня были новыми.

Так чем же мне придется заплатить за свой удачный брак?

– Летисия, – окликнула я, – мой муж не похож на мужей моих сестер, правда?

Ее удивил мой вопрос, так что она чуть не выронила шкатулку – в ней было всего два украшения, но раньше я не имела и этого, – а потом повернулась ко мне и нахмурилась.

– Вы живете в своем доме, миледи, в теплой комнате, у вас много одежды и вкусной еды, вам не приходится ухаживать за тремя малолетними детьми, как леди Эмилии, или зашивать камзол мужа, как леди Элизабет. В отличие от леди Джулии, я не вижу на вас синяков от побоев, – сказала Летисия. Она успела уже подойти к туалетному столику и убрать в шкатулку мою диадему, и мне показалось, она специально тянула время, чтобы хорошенько обдумать свои слова, прежде чем мне ответить.

– Он молод, хорош собой, крепок здоровьем, иначе бы не был лордом-рыцарем, и по этой же причине, наверное, очень неглуп, – продолжила я. – Но я спрашиваю тебя не об этом.

– Что еще желать леди? – пожала плечами Летисия. – Внимания? Уверяю, он не привык к вам так же, как вы к нему. Пройдет время, и вы все получите.

– Что может быть с ним не так?

Летисия в сердцах бросила шкатулку в сундук поверх платьев, подхватила лежащие рядом ночные платья и принялась их быстро сворачивать.

– Меньше думайте об этом, миледи, вот мой вам совет. Я вдова, насмотрелась на всякое в этой жизни. На сестер ваших, на мачеху, да и прочих. Ищете добра от добра, – она опять швырнула платья в сундук – явно ее этот разговор расстраивал. – Давайте я вас переодену, не надо медлить, темнеет рано.

Спорить я больше не стала.

Беспокоит ли меня то, что муж ни разу не пришел ко мне в спальню? И да, и нет. Того, что было для меня неизбежно, я очень боялась, но как же было невыносимо ждать, пока оно наконец-то случится. Почему лорд Вейтворт не исполняет свой долг? Я ему неприятна? Он ожидал, что я буду красивее и моложе? У меня был всего лишь один портрет, и он никому не нравился, все утверждали, что в жизни я лучше, но, может, на нем я вышла полнее? Художник не справился с лицом, зато нарисовал мне пышную грудь, но не может же быть в этом дело?

Летисия могла просветить меня, но спрашивать я не стала. Я не знала, что было за закрытыми дверями домов моих замужних сестер, а когда я попыталась расспросить об этом, меня оборвали невежливо, и не только мачеха, но и отец чуть не дал мне пощечину…

Беспокоит ли меня то, что лорд Вейтворт смотрит на меня как на вещь, доставшуюся ему по наследству, и которую он не знает, куда теперь деть? Да. Я предпочла бы, чтобы хоть свой долг жены я исполняла примерно. У меня словно нет места, вот это волнует сильнее всего.

Летисия подала мне теплую доху.

– Ну вот вы и готовы, миледи, – сказала она удовлетворенно. – Выглядите так, как должна выглядеть жена лорда-рыцаря.

– А где же я буду жить? – улыбнулась я. – На постоялом дворе?

– При храме, – вот теперь я убедилась, что Летисия не всегда действует в моих интересах или действует так, как она их понимает. – Ни один оборотень не войдет в храм Ясных.

Все же провозились мы долго. Солнце клонилось к закату, почти задевая верхушки деревьев, а Филипп с озабоченным видом ходил вокруг кареты. Не той, на которой приехала я, ту отправили обратно сразу же, как только я вошла в храм, – этот экипаж был намного новее, тяжелее, и как я понимала, по такому снегу это минус… Но колеса его были больше, а ободы шире, и лошадей запряжено не две, а три.

Поварята вынесли мой сундук. Весил он немало, и его водрузили позади кареты так, чтобы всем было видно: вот герб, такой же, как на двери экипажа, и это значит – леди Вейтворт не изгнана, а путешествует.

Из окна за нами наблюдал Маркус, а мужа я не увидела.

– В добрый путь, – сказал Алоиз, но не мне, а Филиппу. Мне он лишь поклонился.

Белое, все белое, слегка тронутое серым налетом, – в солнечный день тени яркие, а сейчас словно призраки на снегу. Я смотрела в окно на дорогу, на лес, который был близко, а в лесу – та самая тропа, на которой нашли тело несчастного.

«В стороне от тракта» – так сказал полицейский. Я приехала в имение затемно, но заметила, что от дороги отходят несколько местных троп до небольших деревень. Заселены они были в основном в теплое время года – так крестьяне продавали себя на сезон королю, но кто-то оставался и на зимовку. В основном вольные, те, у кого было хозяйство и скот. И те, кому некуда было возвращаться.

Эти люди в куда большей опасности, чем я.

Мы въехали в лес, и вот тут я поняла, что путь наш не будет легким. Карета забуксовала, лошади дергали ее и ржали, Филипп ругался и бегал вокруг, потом постучал в дверь и попросил Летисию выйти. Мне он, конечно же, ничего не сказал.

Но Ясные создания были к нам милосердны. Или у Филиппа кончилось терпение, и он стегнул лошадей так, что они вырвали карету из плена. Меня сильно мотнуло, я даже ударилась головой, но, несмотря на боль от ушиба, была рада, что мы можем ехать дальше.

К тому же мне пришлось не морщиться, когда Летисия села в экипаж. Она могла проявить заботу, сейчас не особо уместную, а мне хотелось, чтобы меня никто не трогал до тех пор, пока мы не окажемся в селе среди людей.

Быстрой езды до села – с полчаса, но не по такой дороге. Я рассчитывала, что хорошо если через час будем на месте. Филипп ехал теперь внимательно, рывками, – наш кучер так же возил нас, присматриваясь, где стоит замедлиться, где перескочить опасный отрезок. Меня начало знобить, Летисия покачала головой, но ничего не сказала.

Потом карета остановилась.

– Что там еще, – заворчала Летисия, подбирая полы своей дохи и выглядывая в окно. Она взялась за ручку, готовая выйти и поругаться с нашим возницей. Как видно, кучер из Филиппа был хуже, чем охотник. – Филипп! Тьма тебя побери!

Я отодвинула занавеску и подумала, что слова ее прозвучали пророчески. Тьма. На улице действительно была тьма. Стемнело молниеносно, и даже луны не было видно за облаками.

Хлопнула дверь, Летисия выбралась наружу с другой стороны экипажа. Я откинулась на спинку сидения, пытаясь выровнять дыхание. У меня было объяснение, куда исчез Филипп, правда, я не хотела его озвучивать. Все мы люди, но некоторые вещи лучше просто иметь в виду.

– Филипп! Где ты? Филипп!..

А потом я услышала душераздирающий вопль.