Текст книги "Под небом Парижа"
Автор книги: Дана Делон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
– Я хочу стажироваться у вас. Антуан сказал, вам в офис нужны работники. Поэтому планы на ближайший год таковы: жить в Париже и работать с вами.
Алекс и Натали теряют дар речи. Такого они точно не могли предположить или просто представить. Как и ожидалось, Алекс смотрит мне в глаза, и я вижу, как в них сверкают молнии. Я улыбаюсь и подмигиваю ему. Шах и мат, я больше никогда не позволю ему захватить власть надо мной. Отныне правила игры устанавливаю я. Отныне вся игра принадлежит лишь мне.
– Прекрасно! – раньше всех реагирует Антуан. – Очень рад, что ты в итоге решила воспользоваться этой возможностью.
– Да!!! – кричит Эль и крепко обнимает меня. – Я бы тебя все равно никуда не пустила! Три года без тебя стали целой вечностью.
Мама тоже обнимает меня, но делает это молча. У нее в глазах стоят слезы.
– Я рада, что ты не уезжаешь. Я места себе не находила, когда началась пандемия. И мысль о том, что ты совсем одна в другой стране… просто убивала. – Она крепче обнимает меня. – Спасибо, что остаешься.
Я обнимаю ее в ответ. Злость увеличивается, но теперь уже на себя, я чувствую себя такой идиоткой, что на три года лишила себя семьи, что заставила их нервничать и переживать. И все ради чего? Хотела отомстить ЕМУ, хотела, чтобы ОН мучился. Хотела, чтобы ОН приехал за мной. Какие глупые мечты. ОН и думать обо мне забыл.
– Мне кажется, лучше стоит продолжить учебу, – вмешивается в разговор Алекс, и я готова в голос расхохотаться. Конечно же ему так кажется!
Он не смотрит на меня.
– Возможно, тебе стоит выбрать другую фирму, ты ничего не знаешь ни о логистике, ни о строительстве, – подает голос Натали. Она говорит очень вежливо, и тон голоса такой, будто она дает мне совет от всего сердца и лишь из лучших побуждений.
У Алекса две фирмы в одной. Одна строит, другая поставляет стройматериалы и не только. Фирму по транспортировке открыл еще Антуан, Алекс же решил расширить их возможности.
Вместо меня отвечает отчим.
– Натали, дорогая, уверен, вы сможете найти Марион занятие в вашем огромном офисе. В конце концов, она может работать с Анной. Поможет ей составлять документацию.
– Почему бы тебе не найти ей занятие в своем офисе? – резко спрашивает Алекс.
Он сорвался. И знает это. Закрывает глаза и устало трет их.
– Я имел в виду, что у меня сейчас нет времени играть в няньку. Марион, пожалуйста, не принимай на свой счет. Но вы прекрасно понимаете, что времена нынче сложные.
– Я не прошу нянчится со мной. Мне двадцать один год, если вдруг кто забыл, – отшучиваюсь я.
– Откровенно говоря, я начинаю злиться, – роняет Антуан и смотрит на сына. – Ты знаешь, что мой офис практически закрыт и что меня там не бывает. Все дела курируешь ты! Так что Марион будет работать в твоем. Я не вижу в этом никакой проблемы, Алекс, – стальным тоном подводит итог Антуан. – И я не отправлю ее сейчас учиться и не отправлю в другую компанию работать. С какой стати, когда у нас есть своя?
– Быть может, ей вообще из дома не выходить? Большинство учебных заведений перешли на онлайн-обучение. – Алекс пытается сопротивляться из последних сил. Не знаю, радоваться ли тому, что он до такой степени не хочет меня видеть…
– А я не хочу сидеть дома, – произношу я спокойным тоном. – Я хочу набираться опыта. Обещаю, я не устрою тебе проблем.
– Какого именно опыта, Марион? – Алекс очень зол, и ему тяжело это скрыть. Я вижу, как желваки у него на скулах дергаются, и чувствую ни с чем не сравнимое удовлетворение. – Как уже сказала Натали, ты далека от логистики или строительства.
Он смотрит мне прямо в глаза, испепеляя взглядом.
– Зато я быстро учусь, – отвечаю я и улыбаюсь своей лучшей улыбкой. – Плюс у вас есть правовой отдел. Хотя, признаюсь, я не планирую стажироваться там.
– Я не понял, что мы вообще обсуждаем? – вновь вмешивается Антуан и сердито смотрит на сына. Он явно не понимает, что сейчас происходит, и действительно злится. – Марион будет работать в твоем офисе, и, если понадобится, ты станешь нянькой и во всем ей поможешь. Как когда-то я помогал тебе, Алекс. Как когда-то Мари помогала тебе. И все работники нашей фирмы.
Антуан очень мягок со мной и Эль, но когда дело касается Алекса, он бывает строг и требователен. Их отношения нельзя назвать идеальными, они часто спорят и редко приходят к компромиссу. Каждый гнет свою линию. Мама успокаивающе берет отчима за руку.
– Антуан, не злись. Ты же понимаешь, через какой стресс Алекс сейчас проходит. Алекс, поешь и отдохни сегодня. Марион не будет тебя беспокоить, правда, детка?
Я смотрю в глаза своему сводному брату и знаю, что в моих искрится веселье.
– Абсолютно.
– Хорошо, жду тебя завтра в офисе к девяти утра.
Он переводит взгляд с отца на меня. Губы сжаты в тонкую линию, челюсть напряжена.
– Это моя вторая стажировка у тебя, Алекс. Так что не нервничай. В первую ты о-о-очень многому меня научил. – Я не удерживаюсь от едкого комментария. Так-то, козел. Нечего было портить мне первый ужин дома своей девицей. Лучше бы ты вообще не приходил.
– Уверена, и с тобой мы поладим, Натали, уж очень мне интересно, как протекает твоя работа. Буду помощником помощника.
Натали натянуто улыбается.
– Может, мы найдем тебе другое занятие. Как сказал Антуан, у нас есть Анна, она замечательный адвокат.
– Мне было бы интереснее находиться в гуще событий, поэтому, возможно, именно работа с тобой станет правильным решением.
– Ну и славно, хочешь быть в гуще, значит, будешь, – соглашается Антуан и ободряюще мне подмигивает.
Натали это видит и ничего не отвечает. Да, возможно, она заставит меня пожалеть об этом, но я всегда могу нажаловаться Антуану. А он все-таки босс ее босса. Самый главный босс в фирме. В этой игре главный козырь у меня в руках.
Алекс продолжает гневно смотреть на меня. Уверена, он вспоминает мою первую стажировку у себя в фирме и проклинает все на свете. Он молчит, не зная, что сказать. Александр дю Монреаль понимает, что его загнали в угол. Опять же… сам виноват.
– Спасибо, что пришли на ужин, – начинаю я воркующим голоском. – Я так рада с тобой познакомиться, Натали. Ты вся такая красивая, в таком костюмчике. Если бы я тебя не увидела, то и желания бы стажироваться не появилось!
Натали смотрит на меня, как на идиотку. Уверена, у нее в голове крутится слово «костюмчик» и она не может поверить, что я действительно это сказала. Наверняка она задается вопросом, как именно я закончила Оксфорд, будучи такой безмозглой пустышкой. Но мне плевать, что именно она думает. Главное, что Алекс все понял. И по выражению его лица я точно знаю… он понял. Так ему и надо, в следующий раз будет думать, прежде чем портить мой вечер. Я не верю в то, что месть подают холодной. Я верю, что людей нужно незамедлительно ставить на место.
– Cheers! – кричит Эль и поднимает свой бокал. – Отличные новости сегодня, надо отпраздновать.
– Santé! – подхватывает Антуан. И мы все чокаемся.
Я продолжаю мило улыбаться, пока Алекс кипит от злости и негодования. «Один – один, дю Монреаль», – говорит мой взгляд. Я чокаюсь об его бокал и с удовольствием опустошаю свой. Шампанское – маленький вкус победы.
Глава 2
Это, пожалуй, был самый сложный ужин в моей жизни. Когда он заканчивается, мы с Эль проходим в мою комнату и по традиции валимся на кровать.
– Обалдеть… – выдыхает сводная сестра.
– Как он вообще посмел прийти с ней?
– Уму непостижимо.
– Но я его быстро спустила с небес на землю.
– Да, забавно было смотреть, как он бесится. Но ты уверена в своем решении?
– Нет, более того, я так нервничала, что до сих пор голова не работает! И все из-за него.
– Мне кажется, зря ты задумала стажировку у него. Тебе никаких нервов не хватит находиться с ним в одном офисе.
– Или, быть может, ему не хватит… Не пойми меня неправильно, но твой брат тот еще козел. Портить ему нервы – мое личное наслаждение.
– Когда дело касается тебя, он и правда козел, – признает Эль и нехотя добавляет: – Или когда дело касается Квантана.
– Знаешь, не в обиду будь сказано, но недолюбливать Квантана у него есть причина, – хмурюсь я. – А вот что я ему сделала?
Эстель задумчиво трет подбородок.
– Как – что? Маячишь такая красивая и молодая. Он не знает, что с тобой делать.
– Ответить взаимностью – по мне, самый простой выход. Нет, самый логичный!
– Я тебя умоляю, мужчины и их логика. Над нами смеются, а сами… чемпионы по идиотским поступкам.
– Хоть в чем-то они чемпионы, – усмехаюсь я, и Эль улыбается в ответ.
Она закидывает на меня ноги и руки и крепко обнимает.
– Как же я скучала по тебе!
– Хватит тискать меня! Отпусти, а то кости переломаешь.
– Ты заслужила! – заявляет сестра и крепче сжимает в объятиях.
Я тоже очень скучала по ней. Скучала по своей комнате, по этой квартире, по ощущению дома и уюта. Наказать хотела его, а в итоге наказала саму себя.
– Какая же я идиотка, – бормочу я себе под нос, и Эль хмыкает.
– Можно я включу диктофон и ты это повторишь? Поставлю на твой звонок.
Я пихаю Эстель и скидываю с себя ее конечности.
– Не дождешься, – усмехаюсь я.
Она громко смеется, а потом проверяет свой телефон.
– Меня ждет Квантан. – Сестра выглядит виноватой. – Я бы позвала его на сегодняшний ужин, он сам хотел прийти и поздороваться. Но я решила проявить чудеса тактичности и не сажать Алекса и Квена за один стол.
– Как жаль, что твой брат не обладает этим качеством… Вообще, эта Натали давно с ним работает?
– Последний год. Она новенькая, его старая секретарша ушла на пенсию, но прежде чем сделать это, устроила на свое место Натали. Она трудоголик, как и Алекс. Думаю, у нее на него есть виды, но ты же знаешь моего братца. Однажды обжегся и считает, что на всю жизнь останется в одиночестве.
– Думаешь, они спят?
– Сомневаюсь, не в стиле Алекса смешивать работу и личную жизнь. Но ты сама знаешь, что чужая жизнь – потемки.
– Она красивая, – задумчиво тяну я.
– Ты красивее, – сразу же отвечает Эль.
Она первая узнала о моих чувствах к Алексу. Еще пятнадцатилетним подростком я призналась ей, что влюблена в ее брата. Она ни разу не осудила и не упрекнула меня за это и никогда не превозносила Алекса. Скорее, Эль каждый раз подчеркивает, что он меня недостоин. Несмотря на то, что они с Алексом очень близки. Их отношения тоже проходят через трудный период под названием «Квантан». Но я стараюсь много не спрашивать про это и не ковыряться в ситуации. Если Эль захочет поделиться, она придет ко мне сама.
– Марион, солнце, мне правда пора. Квантан уже ждет внизу минут пятнадцать, и ты же понимаешь, что он неправильно припарковался.
– У меня как-то вылетело из головы, что ты здесь больше не живешь. Начинаю скучать по старым добрым временам, – вздыхаю я.
– Я буду навещать тебя как можно чаще! – обещает Эль. – В городе пока все открыто. Но до папы дошли слухи, что второй волны не избежать. Лето подошло к концу, статистика заболевших растет с каждым днем. Так что вполне возможно, что совсем скоро мы все поедем в Нормандию в наш большой дом и там опять будем ждать конца карантина. Первый мы так и пережили.
Я переворачиваюсь со спины на живот и поправляю под головой подушку.
– А я сидела в четырех стенах, но даже жаловаться не буду. Учебы навалилось много, и надо было готовиться к экзаменам и аттестации. Этим я и занималась.
Эстель играет с прядями волос, наматывая их на палец, и грустно поджимает губы.
– Мы все так переживали за тебя! В Англии статистика была пугающей. Хотя она по всему миру такая.
Я закатываю глаза.
– Да ну брось, я была в Оксфорде. Маленький миленький Оксфорд.
– У вас там тоже были случаи… – не сдается сводная и бросает на меня угрюмый взгляд.
– Случаи были по всему миру, Эль, – спокойно говорю я. – Нет смысла нервничать из-за этого. Это наша новая реальность, надо продолжать жить в ней.
Она согласно кивает и уставляется в потолок.
– Да, Антуан говорит то же самое. Однако ты видела, как он разозлился, когда Алекс пытался тебя сбагрить… Родители не подают вида, но переживают за нас.
– Мы молоды, это мы должны переживать за них.
– Папа не ходит в офис и максимально бережет себя, Мари тоже. А у Алекса в офисе правда все под контролем. Так что тут и переживать не о чем, – ободряюще улыбается Эль.
– Не верю, что я все таки напросилась на эту стажировку.
Эстель начинает в голос смеяться.
– Ты не просто напросилась. Ты буквально снесла дверь в их офис с ноги. А Антуан был твоим автоматом! Никому не оставил шансов остановить тебя!
Я толкаю ее в плечо.
– Прямо уж автомат, ты скажешь тоже. Вали уже к своему Квантану, а то ты нас знаешь, мы можем заболтаться так, что он всю ночь на улице проведет и в итоге его заберет буксир.
Эль наклоняется и чмокает меня в щеку.
– До завтра, Мар! Надеюсь, тебе есть что надеть в офис. Позвонишь мне утром по «Фейстайму», выберем что-нибудь вместе.
– Да, я уже об этом подумала. Натали завтра увидит мой костюмчик и обалдеет.
Эль ухмыляется.
– Даже не сомневаюсь!
Она обнимает меня на прощание и выбегает из комнаты. А я открываю свой шкаф и смотрю на миллион вещей, которые оставила здесь. Туфли на высоченных каблуках… Надеюсь, я не разучилась на них ходить. Потому что завтра я абсолютно точно их надену.
Я лежу в постели. Сна нет ни в одном глазу… С одной стороны, все такое привычное. Подушки, одеяло, мой потолок, шум с улицы. С другой стороны, все настолько другое. Я другая. В последний раз я лежала в этой постели три года назад. Я была такой самоуверенной, такой глупой и наивной. Но той Марион больше нет, и пусть сейчас я полна сомнений, все, во что я верила, все, что мне казалось правильным, постепенно развеивается. Я все равно благодарна каждому испытанию. Ведь именно они делают меня сильнее, несокрушимее. Взрослая жизнь похожа на череду разочарований. Розовые очки беспощадно разбиваются о жизненные реалии. У меня появляется больше вопросов, а ответов катастрофически не хватает. Это выбивает из колеи. Но я никогда никому не признаюсь в том, что не знаю, что мне делать со своей жизнью дальше. Говорят, когда все дороги запутались, самое время вернуться домой. И вот я здесь, и мне кажется, что за три года я так сильно изменилась, что больше не вписываюсь сюда. Ни в свою семью, ни в эту квартиру. И возможно, это глупо, но злость, которую я сегодня испытала по отношению к Алексу, напомнила мне, что я живая. Я цепляюсь всеми силами за эти эмоции, лишь бы апатия вновь не захватила мою душу.
Решаю встать с постели и подойти к окну. Открываю его и чувствую прохладный ночной ветер. Он нежно обдувает мое лицо, словно успокаивая. Звезд в Париже не видно, но они и не нужны. Многочисленные фонари освещают самый прекрасный город в мире, и у меня на глазах выступают слезы. Я ненавижу себя за слабость, которую чувствую. Ненавижу то, что не могу справиться с ней. Ненавижу себя за то, что не могу быть сильной и несокрушимой, быть той, кем все меня привыкли видеть. Беру телефон в руки и пишу короткое «SOS».
* * *
Человек на том конце сразу же читает мое послание и присылает ответ:
«Водка и Джек бессильны?»
Он, как всегда, в своем репертуаре, я подавляю улыбку и строчу:
«Из нас двоих алкаш ты, я решаю свои проблемы иначе».
«Да, твое решение: написать мне в два ночи».
«Будто ты спал…»
«Конечно, не спал. Конец лета и пятничный вечер. Сейчас спят только лохи».
«Не-а, лохи тусят во времена пандемии».
«Это мое право рисковать своей жизнью!»
«Скажи это главврачу, у которого в больнице не хватает мест от наплыва больных. Все из-за таких “правых”, как ты».
«Ты написала мне в два ночи, чтобы убить все желание веселиться?»
«Твое желание веселиться не может убить даже пандемия, я меркну на ее фоне».
«Марион, поверь мне на слово, по своей сучьей сущности ты не меркнешь даже на фоне всемирного зла».
«Приму за комплимент, Вал».
«Всегда рад, ведьмененок».
Этому прозвищу уже столько лет… Валентин не меняется. У него талант оставаться собой, несмотря на все то дерьмо, что происходит в мире.
«Как прошел семейный ужин?»
«Даже не спрашивай…»
«Он не пришел, да?»
Я читаю это сообщение, и злость с новой силой заполняет меня.
«Если бы… Он пришел с девушкой».
«Дата похорон уже назначена?»
Я фыркаю и забираюсь в кровать, прячась под одеяло. На экране бегают три точки, Валентин продолжает писать:
«Если что, я отправлю венок! Попросим на ленточке написать: “Покойся с миром, тупая сучка!”»
«Она выжила…»
«Что ж… Алекс прожил интересную жизнь. Хоть и не очень длинную…»
Я в голос смеюсь, просто представляя выражение лица Валентина. Наглую ухмылку и веселые искорки в темных глазах.
«Он тоже выжил…»
«Значит, ты решила, что смерть – слишком легкое для них наказание. Мне уже страшно, Марион. Стоит ли эвакуировать Париж?»
«Я буду работать с ними».
«Unexpectedly…»[5]5
Неожиданно (англ.).
[Закрыть]
«Сама от себя не ожидала. Они так выбесили меня!»
«И ты решила выбесить их в ответ. Что ж, твой удар пришелся ниже пояса. У Алекса нервный тик начался, наверное, прямо там после услышанного».
«Алекс попытался сказать мне “Нет”».
«: DDD Такой взрослый и такой наивный!»
Я в очередной раз прыскаю со смеху.
«Ага… Так что завтра у меня рабочий день!»
«Иди спать, твоя работа начинается утром, ведь так?»
«Именно».
«Я заеду за тобой после работы! Надо же мне тебя обнять и передать заразу, хотя сомневаюсь, что она имеет власть над тобой».
«Ха-ха, как смешно. Увидимся через две недели, как только будем уверены, что ты ничего не подхватил! До этого – никаких обнимашек!»
«Да что я могу подхватить! Во мне столько водки. Антисептик и внутри и снаружи. Так что обнимашкам быть!»
«Я подумаю над этим…»
«Сладких снов, Мар».
Я ничего не отвечаю. На лице блуждает глупая улыбка. За это я обожаю Валентина. На каком бы дне я ни находилась, мой лучший друг меня всегда вытащит. И он не будет это делать умными речами и нравоучениями. Он сделает это по-идиотски смешно, но так работает лучше всего.
* * *
Я просыпаюсь и резко подскакиваю с постели. Я забыла вчера поставить будильник и теперь в панике начинаю искать телефон. Время 7:37, и я выдыхаю. Еще не хватало опоздать в свой первый же рабочий день. Представляю, как довольна будет Натали. Мне нужно быть в офисе в девять часов. Поэтому я падаю на кровать и пытаюсь успокоить бешено колотящееся сердце. Все в порядке, ты не проспала. На телефон приходит сообщение. Я читаю его и начинаю в голос хохотать.
«Доброе утро, исчадие ада. Если вдруг будет намечаться третья мировая, ты мне свистни. Спрячу свою трусливую задницу в бункере».
«Доброе утро, ты так рано проснулся!»
«Да, хотел пожелать тебе хорошего дня и удачи. Потом вспомнил, что удача нужнее Алексу».
«Можешь мысленно пожелать ее ему».
«Ну уж нет, я себе карму портить не буду. Тебе во сколько надо быть на работе?»
«К девяти утра… Сейчас подниму зад с кровати и пойду в душ».
«Ты же знаешь, что мне нельзя говорить слово “душ”? Я теперь буду представлять тебя в душе… И меня пугает, насколько сильно мне нравится моя фантазия».
«Все, что тебе остается, – лишь фантазия».
«Поверь, Марион. Фантазии о любой женщине на земле всегда лучше, чем реальность с ней».
«Такое можно сказать и о мужчинах!»
«Такое можно в целом сказать о жизни…»
«На этой меланхоличной ноте я ухожу мыться!»
«И ты стоишь голая, под струями воды… И я…»
«И ты тихо помогаешь себе правой рукой у себя в комнате…»
«Ты, конечно, смеешься, но у моего кулака с тобой гораздо больше общего, чем ты думаешь!»
«И что бы это могло быть?»
«Вы оба – мои лучшие друзья!»
«Я и кулак! Кулак и я!»
«Именно, только он еще и друг с привилегиями, а ты зануда».
«Никаких привилегий от меня… Мой дорогой, любимый друг».
«: D Я предпочитаю твои ругательства! Они точно исходят от чистого сердца!»
«Здесь ты прав как никогда! Все, я в душ!»
Я откладываю телефон и бегу в ванную. Иначе я могла бы переписываться с Валентином весь день. Только он может вести бессмысленные разговоры ни о чем и обо всем на свете.
После душа я решаю надеть костюмчик от «Шанель»… Слово «костюмчик» стало моим любимым за последние двадцать четыре часа. Он состоит из короткой юбки и пиджака в черно-белую клеточку. Я вспоминаю, как носила его в восемнадцать лет тоже на стажировку. В выпускном классе обязательно нужна была месячная практика. Я решила этим воспользоваться и подобраться к Александру поближе. Мне это удалось, только вот потом он беспощадно растоптал мое сердце. Я бы не назвала себя злопамятной, однако, возможно, лучшим вариантом и правда является месть? Я три года пряталась, и смотрите, к чему это привело. К апатии, депрессии и полной потере всякого вкуса к жизни. И все ради чего? Точнее, ради кого? Ради человека, который на ужин в честь моего возвращения привел другую.
Беру в руки косметичку и заглядываю в зеркало. Я тысячу лет не красилась, но сегодня особенный случай! Подвожу свои огромные глаза черным карандашом и подводкой рисую стрелки. Делаю их кошачьими, миндалевидными, мой взгляд кажется таким загадочным. Мало кто из мужчин сможет устоять. Довольная, изучаю результат. Мне нравится, так шикарно я давно не выглядела. Под пиджаком белый обтягивающий топ, на ногах лаковые классические туфли на пятнадцатисантиметровых шпильках. Я знаю, что вечером пожалею об этом, но мои ноги выглядят сногсшибательно. Я не готова жертвовать своим видом ради комфорта. Точно не сегодня.
Беру свою любимую классическую «Шанель 2.55»[6]6
Сумочка от модного дома «Шанель», представленная Коко Шанель в 1955 году. Отличительными чертами являются ремешок-цепочка, стеганая отделка и бордовая подкладка.
[Закрыть] и бросаю последний взгляд в отражение. Превосходна. Именно так меня можно описать. Тональный крем скрыл серость лица, консилер спрятал синяки под глазами, благодаря хайлайтеру кожа сияет, румяна подчеркнули высокие скулы, черная подводка сделала глаза больше и выразительнее, легкий блеск придал моим пухлым губам соблазнительный вид. Мои длинные каштановые волосы спадают на плечи. Они блестят под светом ламп и аккуратными крупными волнами обрамляют лицо. Я красива и знаю это. Я могу заполучить любого свободного мужчину на этой планете. Кроме одного-единственного. И я заставлю его пожалеть о моем разбитом сердце и уязвленной гордости. Пусть звучит по-идиотски глупо и по-детски наивно. Но он пожалеет.
На часах 8:30, я иду на кухню за бутылкой воды. Позавтракать сегодня не получится. По пути сталкиваюсь в коридоре с нашим водителем.
– Тибо, будь добр, отвези меня на работу. Сейчас только прихвачу бутылку воды!
Водитель выглядит сбитым с толку.
– Мадемуазель, вас ждет на кухне Валентин. Он сказал мне, что я могу идти, так как вы договорились о том, что он подвезет вас. Я хотел отвезти вещи в химчистку, но если ваши планы поменялись…
Настал мой черед удивляться:
– Вал? У нас на кухне?
– Именно…
– Спасибо, Тибо, ты можешь заняться своими делами, – говорю я на лету.
Я мчусь со всех ног, хотя на каблуках передвигаться быстро практически невозможно. Но я стараюсь изо всех сил. Как только подхожу к кухне, я сразу же слышу знакомый веселый голос.
– М-м, это лучший омлет в моей жизни, Джерардо! Был бы ты женщиной или хотя бы помоложе, мне пришлось бы пересмотреть свои планы на жизнь! А точнее, на женитьбу!
Я открываю дверь и вижу довольную улыбку Валентина. Он не замечает меня, сидит за барной стойкой на высоком стуле и за обе щеки уминает омлет. За последние годы он превратился в мужчину. Плечи стали шире. Серая футболка подчеркивает стройное, спортивное тело. На щеках и подбородке виднеется темная густая щетина, три года назад на нее был лишь намек. Каштановые волнистые волосы спадают ему на лоб, и он небрежным движением зачесывает их набок. Конечно, я видела его фотографии. Но в жизни он выглядит иначе… лучше, привлекательнее, горячее. Но я никогда ему в этом не признаюсь. Я моргаю и беру себя в руки. Это всего лишь Валентин, Марион! Cmon!
– Первая встреча спустя три года, и ты, разумеется, жрешь, – резко заявляю я.
От неожиданности Валентин давится и начинает судорожно кашлять.
– Джерардо, налей ему, пожалуйста, стакан воды, а то помрет на нашей кухне.
Повар смеется и подает моему другу стакан. Валентин жадно выпивает воду и пару раз громко откашливается.
– Первая встреча за три года, и ты чуть меня не убила. Я же говорю, тебя стоит бояться.
Темные глаза с любопытством оглядывают меня снизу вверх. Он жестом показывает покрутиться.
– Что-нибудь еще? Может, еще станцевать или на голове постоять? – возмущаюсь я, и он нахально заявляет:
– Если только стриптиз, моя дорогая. Тогда я готов на все, и на стойку на голове, и на танцы.
Джерардо испускает смешок, а я в старой доброй манере стукаю Валентина. Он встает со стула. На голову выше меня, смотрит сверху вниз, и в глазах столько веселья. Мне до сих пор не верится, что его непослушные кудри сменились стильной прической, волны челки обрамляют его лоб, делая взгляд темных глаз более глубоким и таинственным. Полные губы приподняты в плутовской кривой усмешке, кончик носа тоже слегка вздрагивает, когда он улыбается. Загорелый, поджарый…
– А я ничего такой, да? – самодовольно заявляет Вал, и мне хочется еще раз его стукнуть. – Ты тоже изменилась. Такая элегантная, – Валентин сразу же отпускает мне комплимент.
– Это все благодаря одежде, – спокойным тоном констатирую я очевидное. Видел бы он меня вчера.
– Да нет. Правда изменилась. Особенно взгляд… – настаивает Вал и заглядывает мне в глаза. – Ты стала старше.
– Ты будто разочарован.
– Да нет… – Он мнется.
– Стой, что не так? Я все еще могу переодеться.
Валентин минуту молчит и продолжает разглядывать меня.
– Дело не в одежде. У тебя глаза потухли, – неожиданно признается он, и я теряю дар речи. Я знаю, как ответить на его любую колкость. Но не на подобное.
– Иной раз не стоит озвучивать все, что думаешь, – шепчу я, и Валентин виновато поджимает губы.
– Прости.
– Мне кажется, вам стоит поторопиться, – словно ничего не слыша и проявляя чудеса чуткости, замечает Джерардо.
– Я взял запасной шлем специально для тебя. – Валентин рад смене темы и сразу же глотает наживку.
– Шлем? – недоуменно переспрашиваю я. – Ты не на машине?
– Ты представляешь меня водителем машины? Что больше мне подходит, «Пежо» или «Рено»?
– «Фиат»! – язвлю я, и Валентин подхватывает меня под руку.
– Пошли, язва. Ты не хочешь опоздать в свой первый же день.
– И я не хотела ехать на мотоцикле.
Он выводит меня в коридор, крикнув на прощание Джерардо:
– Джерри, дорогой мой, любимый! Я вернусь к ужину, позаботься обо мне, ладно? С тебя твоя фирменная лазанья!
– Вот подлиза! – фыркаю я.
– Ты просто завидуешь нашим с ним отношениям… Ради меня он готов на все!
– Только ты зовешь его Джерри.
– У нас с ним братская любовь! Мне можно.
Валентин надевает старые потрепанные кеды и берет с вешалки свою толстовку.
– Если без шуток, выглядишь сногсшибательно!
– Ага, с потухшими глазами, но сногсшибательно.
– Ты мне этого не забудешь, да?
– Время восемь сорок пять, я все-таки опоздаю, – вместо ответа напоминаю я.
– Не в этот раз!
Валентин подает мне белый шлем и хватает за руку. Мы выбегаем из дома и направляемся в сторону парковки. Я иду максимально быстро на максимально неудобной обуви.
– Эта штука убьет весь объем! – ною я, натягивая шлем на голову.
– Ой, не будь занудой.
Вал помогает мне зафиксировать шлем и надевает на голову свой. Затем достает ключи от «Триумфа»[7]7
Мотоциклы Triumph – старейший и одновременно самый молодой мотобренд Великобритании, основанный в 1902 году и вторично возобновивший свою деятельность в 1991 году. Выпускаемые мотоциклы Triumph: классические, круизеры, родстеры, туристические, туристические эндуро, спортивные и ретромодели.
[Закрыть].
– Стоп, я была уверена, что вон та развалина неизвестной мне марки твоя. А ты катаешься на «Триумфе»?
Валентин бросает взгляд на мотоцикл, о котором я говорила, и закатывает глаза.
– Я, конечно, знал, что ты обо мне невысокого мнения, но не настолько же! Прыгай уже, а то точно опоздаем.
Я сажусь к нему на мотоцикл. Времени возражать нет.
– Это моя первая в жизни поездка.
– Первый раз, значит… – Он поигрывает бровями.
– Отвернись, придурок.
– Давай, обними меня уже и поедем. Только держись крепко.
Я молча обнимаю его за талию и не могу удержаться от комментария:
– Ты что, начал качаться? Откуда такой пресс?
– За три года, Марион, у меня на голове мог вырасти рог! А ты удивляешься прессу.
– Рога у тебя были всегда… бараньи, а вот пресс у ленивой задницы – явление любопытное.
Валентин фыркает и дергается с места. Я крепче стискиваю руки у него на талии.
– Не сломай мне ребра! – кричит он и поворачивает вбок. Мне на секунду кажется, что мы сейчас упадем. Поэтому я закрываю глаза и перестаю дышать. Но удара об асфальт не следует, Валентин легко лавирует между машинами и выезжает на мост Альма. Мы мчимся дальше. Ветер обдувает меня, и я ощущаю выброс адреналина и радость, пока мы мчимся по утреннему Парижу. Мы проезжаем мимо статуи Свободы, и я бросаю короткий взгляд на нее и на Башню. Как же прекрасен этот город…
– Офис же на старом месте? – спрашивает Вал, когда мы останавливаемся на красный свет.
Я усмехаюсь.
– Это так в твоем стиле, проехать почти все расстояние и в самом конце решить уточнить, а туда ли ты едешь…
– Значит, на старом. Выброшу тебя на остановке «Мишель-Анж – Отей».
– Лучше уж не выбрасывай!
– Посмотрю на твое поведение… – с этими словами Вал вновь жмет на газ.
Я в очередной раз обхватываю его со всей силы, но не могу скрыть улыбку. Как мне нравится наша утренняя поездка!
Валентин действительно тормозит около станции метро.
– Вуаля! Можете не благодарить.
– Я и не собиралась…
– Язва.
Я фыркаю и пытаюсь снять шлем, но его заело.
– Чего копаешься? У тебя осталось три минуты.
– Я не могу снять этот чертов шлем!
Вал поворачивается ко мне и улыбается.
– Ого, есть что-то, чего ты не можешь!
Проворные пальцы Валентина справляются с противной застежкой, и он стаскивает с моей головы шлем. Я сразу же поправляю волосы, и он оглядывает меня.
– Подожди-подожди! – Он решает помочь мне и подхватывает мои непослушные пряди, укладывая их, а затем заглядывает в глаза. – О, что я вижу! Блеск и радость! Понравилось колесить на нем, да?
– Ты будешь не ты, если не добьешься или не выклянчишь комплимент.
Он снимает свой шлем и продолжает смотреть на меня. А потом неожиданно целует в обе щеки. Нежно, ласково.
– Привет, Марион.
Этим он сбивает меня с толку, я моргаю и пытаюсь понять, что только что произошло.
– Чего ты так уставилась? – тут же спускает меня на землю Вал. – Не знаю, как там у любителей овсянки, но мы, французы, целуемся при встрече! А ты забываешь наши традиции!
– Ой, точно… – глупо вырывается у меня.
– Ага, утром чуть меня не убила, а вот поприветствовать нормально так и не собралась. – Вал по-детски надувает губы, будто обидевшись, чем очень меня смешит.
– Вот и улыбка появилась на лице! Пару дней со мной – и ты вновь станешь нормальным человеком!
– Ты и нормальность понятия несовместимые, Валентин! – посмеиваясь, язвлю я.
Он шутливо тянет меня за нос и признается:
– Я чертовски скучал по тебе.
И именно в эту секунду над нами нависает Алекс. От неожиданности я чуть не подскакиваю на месте. Александр переводит сердитый взгляд с меня на Валентина. Его лицо скрыто черной маской, но глаза передают всю гамму эмоций.
