Текст книги "Жена конкурента (СИ)"

Автор книги: Дана Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава 19

Глава 19

Отставила кофе и взяла помаду, придвинулась к зеркалу.

Проспала и завтракаю на ногах, привыкла, что Макар встает рано, и я просыпаюсь. И опять забыла поставить будильник.

Мужа дома уже нет.

Зато есть его дочь.

– Я в универ поеду одна, – заявила Милана, появившаяся из комнаты. Мельком посмотрела на ее короткую юбку, чулки в сетку. Дочь мужа задрала нос. – Чего пялишься, Эмма.

Проигнорировала.

Милана обулась, закинула рюкзак на плечо. С электронной сигаретой в зубах вышла на площадку и хлопнула дверью.

– Дура малолетняя, – бормотнула себе под нос. И потрогала брелок с ключами от машины – висит на крючке у зеркала.

Значит, Макар пригнал мою авто из сервиса. Но вручить ключи лично в руки не захотел.

Мы теперь, вообще, разговаривать не будем?

Зажала брелок в кулаке и постучала каблуками вниз.

На улице пасмурно, ветер, и я плотнее запахнула плащ. Сощурилась, оглядывая двор в поисках ярко-красной красавицы машины.

И нахмурилась, когда рядом с авто приметила водителя Макара.

– Доброе утро, Эмма, – вежливо поздоровался он, едва я приблизилась. И выдернул из моих пальцев ключи. Сам открыл машину и распахнул для меня дверь в салон. – Присаживайся.

– Не хочу, – переступила на месте. Посмотрела на ключи в его руках. – Ты что тут делаешь?

– Я твой новый водитель.

– У меня и старого не было.

– Эмма, в машину садись, – терпеливо повторил он.

Гена его зовут, кажется. Как крокодила из мультика. Он и похож на него чуть-чуть, в зеленой рубашке, поверх которой накинут черный пиджак.

– На работу опоздаешь, – поторопил он.

Закусила губу.

Глупо постояла еще.

Потом кинула на сиденья объемную сумку-портфель и забралась следом. Проследила, как Гена обходит машину, рассаживается за рулем.

Он выехал со двора и подхватил с панели вибрирующий телефон.

– Да, Макар, – сказал в трубку, и я подалась между сидений.

– Дай мне сотовый, – протянула руку.

– Да, едем, – повторил он, не обращая на меня внимания.

Попыталась выхватить у него сотовый сама. Гена резко затормозил, и меня мотануло по сиденью, как кильку в банке.

Ударилась лбом.

– Эмма тут просит телефон, – спокойно сказал Гена и глянул на меня в зеркало. Выслушал ответ. – Ясно, – сказал. И бросил трубку обратно на панель.

Пораженно уставилась вперед.

То есть он, правда, теперь даже разговаривать со мной не собирается, спит в другой комнате, подсунул мне своего водителя...

– У Макара Матвеевича напряженный график, – после паузы, пояснил Гена. – Выборы. Всё такое. Нет времени болтать.

Не ответила. В молчании добрались до универа, вышла на парковке и так же, молча, двинулась к крыльцу. У дверей украдкой оглянулась.

Водитель остался на прежнем месте. Курит и лениво разглядывает студенток.

Меня будто под охрану взяли.

Хотя. Почему будто, так и есть.

Мрачно хмыкнула.

В кабинете не успела повесить плащ – в дверь сунулась голова ректора.

– Опаздываем, Эмма Эдуардовна? – Тамара Витальевна растянула губы в улыбке. – А я на счет собрания. У нас теперь не только Максим учится, но и Милана, а на собрание никто не пришел.

– Мужу звоните, – буркнула, убирая плечики с плащом в шкаф. По одной этой ее улыбке понятно – от Макара им опять деньги нужны.

– А Макар Матвеич трубку не берет, – ректор смахнула с вишневой юбки невидимые соринки. – Вот. Приходится обращаться к вам. Документы на Милану мы еще не получили, а ведь девочку нужно оформить. Эмма, вы бы позвонили супругу.

Я бы позвонила. Если бы он стал со мной разговаривать.

Тренькнул звонок на пары.

– Я на лекции, – поглядела в ее раздосадованное лицо и протиснулась мимо кругленькой фигуры ректора в коридор.

Возле аудитории уже топчутся студенты и пространство наполняет привычный шум – они смеются, разговаривают, слушают музыку и нестройным гулом голосов приветствуют меня.

– Сейчас...– повернула ключ, распахнула дверь. Сделала шаг в кабинет и остолбенела.

Вся стена возле доски увешана глянцевыми снимками.

На них темный вечер, освещенная огнями гостиница, низкий забор, огораживающий цветы...и я с Артуром.

На доске черным маркером жирно выведено: если не хочешь, чтобы все увидели эти фотки – сегодня вечером к шести часам приезжай по адресу...

Адрес указан ниже.

И дерзкая приписка: будешь отрабатывать компромат, детка!

За спиной галдят студенты.

– Эмма Эдуардовна, ну что, – кто-то высунулся из-за моего плеча.

Отмерла и метнулась в кабинет. Перед носом учеников захлопнула дверь и дрожащими руками повернула ключ.

В коридоре после моей выходки повисла тишина.

Начала сдирать фотографии, цветные комки бумаги полетели под стол. От наглого послания на доске в глазах потемнело, стены слились в одно размытое пятно.

Гадство, гадство.

Надпись размазала прямо ладонями, вместо пошлых слов остались черные разводы, они украсили и доску и руки.

– Эмма Эдуардовна, у вас там все нормально?– студенты, как никогда, рвутся учиться, в дверь, не переставая, стучат.

Нетвердой походкой приблизилась, распахнула створку.

Любопытный живой поток ломанулся в аудиторию.

Отошла к кафедре. Тупо посмотрела на испачканные ладони и щелкнула замками портфеля, на стол выложила конспекты, учебник.

И когда все расселись по местам – обвела взглядом ряды.

Нашла ту самую, нахальную физиономию – сын мужа расслабленно развалился на лавке и смотрит на меня в ответ, прямо, не таясь.

Игра в гляделки длилась, кажется, минуту.

А потом Максим облизнул нижнюю губу и усмехнулся.

– Записываем тему, – покраснела и оторвалась от его лица. Открыла учебник.

Глава 20

Глава 20

Это офис какой-то фирмы, если адрес я запомнила правильно. Могла и ошибиться, ведь послание с доски стирала в таком состоянии, что меня с распростертыми объятиями приняли бы санитары.

День, как в тумане прошел, а Максим, сразу после пары просто испарился, этого гада ни в коридорах не было, ни в столовой.

Зато он получит сейчас.

Остановилась перед тяжелой железной дверью и достала из сумки телефон. Послушала гудки – муж трубку брать так и не собирается.

– Позвони Макару, – оглянулась на Гену.

Водитель со мной с утра, разве что на парах в универе не сидел, видела из окна аудитории свою машину.

И как он там ел домашние бутерброды, чай пил из термоса. И что-то читал.

– Что-то срочное, Эмма? – Гена даже руки из карманов не вытащил. Лениво оглядел двор, людей, что возвращаются с работы. – У Макара важные переговоры, – выдал он прежнюю отмазку.

– Что-то срочное, – отрезала.

Он еще постоял, помолчал. И нехотя достал сотовый.

Проследила взглядом, как он набирает номер, подносит телефон к уху. Мысленно прикинула, смогу ли отобрать трубку и услышать, наконец, мужа.

Нет. В этом Гене роста, как в Эвересте, я просто не допрыгну.

– У Эммы тут какое-то дело, – сказал он в трубку.

И я больше не смогла подавить волну раздражения. То есть помощнику Макар отвечает чуть ли не сразу, а мне за весь день даже пары минут не нашел.

– Не надо ничего, – бросила и толкнула дверь.

Прошла по тускло освещенному холлу к железной вертушке и вахтеру, что высунулся в окошко, пояснила:

– В пятьсот третий офис.

– На татуировку? – спросил дядечка.

Запнулась.

Может, я что-то неправильно запомнила. И компромат отрабатывать меня звали не сюда.

Жаль, если так.

Ведь я полна решимости за уши оттаскать сына мужа.

Огорчиться не успела – распахнулись двери лифта. И Максим, насмешливый и расслабленный, шагнул в холл.

– Эмма Эдуардовна, вы точная, как папины швейцарские часы.

– Тогда засекай две минуты, – прошла через вертушку и остановилась напротив него, перед собой выставила сумку. – Если за это время не объяснишь, какого...

– То ты позвонишь мужу и нажалуешься на меня, – перебил он с прежней насмешкой и сделал шаг назад, в лифт. Поманил меня пальцем. – Эмма, двумя минутами ты не отделаешься. Заходи, не при свидетелях же, – он посмотрел мне за спину, на вахтера.

И я вспыхнула, осознав, как пошло это всё звучит со стороны.

Смело шагнула в лифт, Максим нажал кнопку пятого этажа. Он прислонился плечом к зеркалу и нагло уставился на меня, чем взбесил почти до трясучки, ну нельзя, нельзя так смотреть на преподавателя.

И жену отца.

Кабина остановилась, и я первая вышла в пустом коридоре. По обеим сторонам офисы и везде тихо, этаж словно пустует, может быть, их еще не сдали в аренду...

Максим толкнул крайнюю дверь в конце коридора и отступил:

– Прошу.

Это тату-салон, все правильно. Арочное окно, из которого видно крышу торгового центра и набережную, на широком подоконнике уютно свалены цветные подушки. Рядом кожаный диван и на столике перед ним вазочка с конфетами, в углу кулер и одноразовые стаканчики.

Повсюду лампы и оборудование, у стен несколько кушеток.

– Короче, Эмма, – ощутила мужскую ладонь на пояснице и дернулась в сторону. Максим хмыкнул. – Спокойно. Я ощупываю поле деятельности.

– Пощупай лучше ремень, – обернулась, – которым тебя выпороть надо.

– Да? И кто займется поркой?

В его сощуренных глазах блеснули огоньки, и я прикусила язык.

Что за дура.

Со взрослыми парнями, которые везде сексуальный подтекст видят – разговаривают не так. Но он сын моего мужа и я пытаюсь обозначить ту пропасть в возрасте между нами, пытаюсь – и лишь делаю хуже.

Это все стресс.

– Две минуты прошли, – повесила сумку на плечо.

Стараюсь не смотреть на стол, где приметила видеокамеру, едва только сюда вошла. Но мне не плевать, я делаю вид.

– Мы тут еще на два часа минимум, – Максим сам подошел к столу. Подхватил с него какие-то бумажки, развернулся. И улыбнулся мне уголком губ. – Вот эскизы. Выбирай, какую татуировку тебе набьем.

– Никакую, – отрезала, не раздумывая.

– Тогда я сам выберу, – он показал мне листок с витиеватой надписью на английском языке. "Я тебя хочу" – фраза, от которой в голове сразу появляются непрошенные порочные картинки. Максим приблизился. Оглядел меня с ног до головы. И понизил голос. – Снимай юбку. И трусики.

– А по морде тебе не дать? – выдрала у него листок, скомкала его.

– Эмма, только татуировку и всё. Я тебя хочу, – он сделал паузу, его глаза сверкнули. – Не буду ведь я такое бить на плече, – длинные пальцы коснулись моего плеча, обтянутого пиджаком. – На руке, – соскользнули ниже, от локтя к запястью. – Сделаем внизу живота. Чтобы тату видел лишь тот, перед кем ты разденешься.

Он снова смотрит в глаза.

Стряхнула с себя его руку и отступила.

– Пошел к черту, – посоветовала и развернулась к выходу, пару раз дернула ручку, а потом до меня дошло, что дверь он запер.

Он стоит за спиной, кожей чувствую, его дыхание слышу.

– Максим, – выловила из сумки телефон и повернулась. – Дверь открой.

– Или отцу моему позвонишь, – он кивнул. Одним движением перехватил мое запястье, сдавил по-мужски крепко, так, что я вскрикнула, и сотовый шлепнулся нам под ноги.

– Да что с тобой! – толкнула его свободной рукой. – Выпусти меня отсюда.

– Выпущу. Когда сделаем татуировку. Эмма, я целый час эскиз рисовал.

– Да хоть целый год. Иди к черту, – вырвалась и наклонилась.

Он опередил меня, подхватил сотовый с пола и сунул в карман своих джинсов.

– Не пойму, – он улыбнулся, и в эту секунду стал безумно похож на отца. – Тебе сложно полежать немножко? Лапать не буду, честно. Набью тату, а ты получишь свое видео. Еще и в плюсе останешься. Ко мне знаешь какая очередь? Эмма, давай, – он поиграл бровями. – Раздевайся, я жду.

Глава 21

Глава 21

Макар

– Скоро будем снимать эфир для избирателей. И надо бы выпустить перед этим статью, – сказал Борис.

На нем канареечно-желтые брюки и розовая рубашка, на голове фиолетовая кепка. И роста в нем как раз вот на метр, если кепку считать.

Будь моя воля – никогда бы не доверил судьбу типу, который носит шлепанцы с носками. Но мой пресс-секретарь заверил, что этот человек – лучший имидж-консультант в области.

– Сделаем фото с семьей, жена, дети, – продолжил Борис, заглядывая в планшет. – У тебя же второй брак? Как дети с новой супругой ладят?

– Никак.

– А надо, чтобы ладили.

Легко сказать. С Эммой я сам сейчас не в ладах, куда уж детям.

Мерный гул двигателя усыпляет, и я бы с удовольствием спать завалился, минимум на несколько дней.

Но нельзя.

За окном проносятся дома, магазины, деревья, прохожие.

Посмотрел на часы.

Водитель звонил пятнадцать минут назад. Сказал, что у Эммы что-то срочное.

А я проигнорировал.

И теперь сосредоточиться не могу.

– Фото лучше делать в домашней обстановке, – бубнит над ухом Борис. – Хотя...– он листнул на планшете какую-то таблицу. И щелкнул языком.

У него там пирсинг, кажется.

Невероятно.

И почему гении выглядят, как безумцы?

– Лучше не дома, – сам себе возразил Борис. – Лучше где-нибудь на природе. В парке, допустим. Выходной день, аттракционы, родители покупают детям сладкую вату...На выходных никакого праздника не намечается?

– День города, – отозвался.

– И ты молчал! – Борис подскочил на сиденье и выронил планшет. Кряхтя, наклонился, пошарил по коврикам. – День города! Это, значит, на подготовку у нас осталось...– он наморщил лоб. И стукнул по креслу водителя. – Так, мил человек, разворачивайся. Едем к офису.

Водитель бросил на меня взгляд в зеркало – отмашки ждет.

У меня голова не варит.

Гена должен был позвонить, когда Эмму домой повезет.

Телефон молчит до сих пор.

– Притормози тут где-нибудь, – кивнул в окно. – Водички куплю.

Борис собрался было что-то вякнуть. Но я отмахнулся и вышел на тротуар, хлопнул дверью.

– Макар, тут парковка запрещена, – высунулся в окно Борис. – Как будущему депутату – подставляться сейчас нельзя.

Парковка в неположенном месте – последнее, что меня волнует, отошел под плетеный козырек остановки и набрал Гену.

Помощник или не слышит.

Или что-то случилось.

Подъехал автобус, которому мы перегородили дорогу. И из окна снова высунулся Борис.

– Макар! – он махнул планшетом.

Отвернулся и набрал номер жены.

Три гудка – и вызов сбросили...

А после отключили телефон.

– Езжай к парку офисов, – распорядился, усаживаясь в машину.

– К какому парку? – Борис заерзал на месте. – Нам на работу надо. Ты в курсе, чем занимается твой конкурент? Интервью с ним вышло, видел? – он сунул планшет мне под нос.

Выбил гаджет из рук консультанта, и тот опять шлепнулся на коврик.

Борис замолчал. Посмотрел на меня с таким укором, будто я ребенка обидел, у всех на глазах отобрал шоколадку.

Он поднял планшет. С тем же оскорбленным видом включил видео.

И я невольно покосился на экран.

В сутках Артура точно двадцать пять часов минимум. Ведь этот мудак везде успевает, и работать, и к выборам готовиться, и возле моей жены крутиться.

Ненавижу.

Я никогда перед ним виноват не был и сестру его не совращал, хоть она мне и нравилась.

Но убили ее, правда, из-за меня.

Только с Артуром мы давно в расчете, я засадить его мог после того, как он решил переехать бывшего друга машиной.

Но не сделал этого.

Набрал номер жены, послушал голос робота про недоступного абонента.

Если Артур снова с Эммой – пусть заказывает венок.

Подъехали к свечке офисов. Парковка забита, водитель свернул во дворы. Притормозил напротив детской площадки.

– Макар, мы на сегодня еще не закончили, – предупредил Борис.

– Я на десять минут, – хлопнул дверью.

Обогнул здание. И на углу наткнулся на Гену. Помощник присел перед спущенными колесами и тупо смотрит на них, будто его взгляд справится лучше, чем автосервис.

– Что случилось? – наклонился к нему.

– Шпана малолетняя, – Гена выпрямился. – Отвлекся на минуту – и привет. Три шины прокололи. А запаска одна только.

– Трубку почему не брал?

– Так эти черти в кустах засели, – Гена показал на заросли через дорогу. Потом на свои брюки. – И давай в меня картошкой кидаться. Печеной. Охамели, малолетки. Мы, когда пацанами были...

– Эмма где? – прервал.

– Не выходила еще, – он покосился на вход в здание.

Я тоже. Потом оглядел парковку.

Машины Артура не видно. Но пока в Гену кидались картошкой – тут и цыганский табор мог пляски с бубнами устроить – помощник бы ни черта не заметил.

– Я тебе за что деньги плачу? – сквозь зубы втянул воздух. – Чтобы ты глаз с моей жены не спускал. Куда она пошла?

– Она передо мной не отчитывается, – Гена выпрямился, помрачнел. – Сейчас найду ее.

– Я сам, – сдвинул его с дороги. Обогнул машину и взбежал по ступенькам на крыльцо.

В холле тусклая лампочка, за конторкой дед-вахтер уставился на меня сквозь толстые стекла очков.

– Девушка-брюнетка, – наклонился к окошку. – На какой этаж пошла?

– Много тут всяких ходят, а я старый уже, блондинки, брюнетки – не разбираюсь, – заявил он. – К сатанистам, наверное, пошла твоя. На пятый этаж. Татуировки они делают.

Татуировки.

Представил Эмму, с ног до головы разрисованную цветными картинками, как сын. Посмотрел на прибитую к стене деревянную табличку с названиями офисов.

Пятый этаж, значит.

Шагнул в лифт.

Глава 22

Глава 22

Эмма

– Вот эту я набил в семнадцать, чтобы скрыть шрам, – Максим развернул передо мной руку, показывая.

Под черной картинкой татуировки и, правда, виднеется белое пятно шрама.

– Потрогай, рисунок выпуклый, – он провел пальцем по картинке.

И я тоже коснулась его руки.

– Чувствуешь? – он улыбнулся.

Растерянно кивнула.

Смотрю на него недоверчиво и жду какого-то подвоха. Когда сын мужа запер дверь, забрал мой сотовый и нагло настаивал, чтобы я сняла трусики – хотелось его убить.

Но после того, как я заявила, что сама выберу тату – он переменился, рассыпал на столе передо мной эскизы и всерьез увлекся.

Мы разговариваем, будто лучшие друзья.

Так бывает, когда любишь что-то очень сильно и своей любовью хочешь поделиться.

И если он сейчас не притворяется...то у нас есть все шансы на нормальное общение.

– Ты никогда не хотела татуировку? – Максим поддернул рукав моей блузки и профессиональным прищуром оглядел запястье. – Вот здесь тебе пойдет. Какая-нибудь крохотная, девчачья. Сердечко там или звездочка.

Тоже посмотрела на свою руку.

Татуировку я сделать не решалась.

Пусть это и красиво.

Все таки, на всю жизнь, и если она мне потом разонравится...

Но надо ведь делать глупости иногда, молодость – она на то и дана.

– А еще что можно? Кроме сердечка, – поворошила эскизы.

– Сейчас придумаем, – Максим скупо улыбнулся. Плюхнулся в кресло на колесиках и развернулся к компьютеру. Пощелкал мышкой, выводя на экран картинки.

Снаружи кто-то дернул ручку, толкнул дверь.

И раздался нетерпеливый стук.

Переглянулись с Максимом – он удивленно моргнул пару раз. Негромко хмыкнул:

– Спасатели, за вами, Эмма Эдуардовна?

Он поднялся и шагнул к двери, я выпрямилась.

Может, водитель Шварца заволновался, где я пропадаю и решил проверить. Так себе из него охрана, в случае чего меня бы тут десять раз успели прирезать, к слову.

Щелкнул замок, Максим распахнул дверь.

И я машинально попятилась, когда, сдвинув сына с прохода, в салон шагнул муж. Мрачным взглядом он оглядел помещение, отметил, что кроме нас здесь никого нет. Повернулся в сторону колонок – откуда негромко играет музыка.

– Что вы двое тут делаете? – спросил ровным, холодным тоном.

– А ты как думаешь, пап, – Максим лениво облокотился плечом на косяк. – Давай, догадайся с трех раз.

– Я с не с тобой разговариваю, – он смотрит на меня. И, наверняка, вспоминает, как весной застукал нас в пустой аудитории и на столе стояло шампанское.

Как угрожал мне, требовал, чтобы я оставила в покое его сына и заставлял меня убраться из города.

Как Максим в больницу попал и разговаривать ни с кем не хотел, только со мной – об этом муж думает сейчас, читаю по его взгляду.

– Вышла отсюда, – приказал он сухо, не дождавшись от меня ответа.

– Выйди сам, – не двинулась с места. Покосилась на Максима – нельзя скандалить при нем, но у меня выбора не остается, сначала муж игнорирует мои звонки, а потом является и командует, как собачкой, еще и при свидетелях. – Я буду делать татуировку.

– Чего ты будешь делать? – у Макара такое лицо, словно я сказала, что пойду с крыши бросаться. Широкими шагами он пересек кабинет и выдернул из моих рук эскизы. – Эмма, не зли меня. Или сама выйдешь. Или я тебя силой отсюда вытащу.

В его голосе тонны спокойствия, но вижу, он едва сдерживается, он черте что думает про меня и своего сына, и у меня от обиды вот-вот задрожат губы.

– Пошел ты, – всё, что смогла выдавить, с силой толкнула его с дороги и прижав к груди сумку выскользнула в коридор.

Хлопнула дверью.

Он за мной не вышел, остался с Максимом, до меня долетели их приглушенные голоса.

Застучала каблуками к лифту. И когда дверь хлопнула еще раз – оглядываться не стала, нажала кнопку и уставилась на табло.

Разошлись стальные двери кабины и подошел Макар.

Вдвоем зашли в лифт, в молчании, как незнакомые люди, приехали на первый этаж.

– Мне не нужна жена, каждый шаг которой я должен контролировать, – сказал Макар, едва мы оказались в холле. – Когда я каждый день думаю – не трахается ли она с моим врагом. Или, может, с моим сыном.

От его последнего заявления уши свернулись в трубочку. Чтобы не сорваться, ускорила шаг.

– Ты спала с моим сыном, Эмма? – спросил Макар у меня за спиной.

Это всё.

Развернулась и со всей дури отвесила ему пощечину. Замахнулась еще раз, но он перехватил мою руку и больно сжал запястье, он толкнул, и я врезалась поясницей в железную вертушку.

– Еще раз ударишь меня, – процедил муж, черным взглядом впился в мое лицо. – И потом неделю сидеть не сможешь. Ремнем выпорю, Эмма.

Поверила сразу, таким голосом не шутят, но он своими подозрениями меня только что будто грязью облил, никогда бы я не позволила себе лишнего со студентом, тем более его сыном, да и с Артуром тоже, не было у меня ничего, пока сам Макар не позвал его к нам в дом.

Меня не за что наказывать.

– Не трогай меня, – дернулась. – Руку отпусти.

Макар ослабил хватку, и я вырвалась.

Чтобы врезать ему еще раз.

Звук пощечины гулко разлетелся по пустым коридорам, в окошко с любопытством высунулся дед-вахтер.

На лицо мужа наползло такое пугающее выражение...

Что я побежала.

Ломанулась через вертушку и вперед, выскочила на улицу и, ломая каблуки, пулей пролетела мимо водителя, его зеленая рубашка пронеслась перед глазами смазанным неясным пятном.

А потом меня схватили сзади за пиджак. Муж встряхнул меня, как котенка, воротник блузки впился в шею, мешая дышать.

– Отпусти! – крикнула на весь двор.

– Я предупреждал, Эмма, – хрипло ответил Макар. Открыл дверь машины и толкнул меня в салон.