Текст книги "Во власти мужа"

Автор книги: Дана Алексеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 6

Богдан психует, не в силах выслушивать мою ложь. Хватает меня за запястье и сильно сжимает его. Я зажмуриваюсь от обиды и боли, начинаю стонать.

– Что ты творишь, ненормальная? Чего добиваешься?

– Отпусти меня! – пытаюсь вырваться, но Богдан сильнее сжимает руку.

– Принимаешь меня за идиота? Повсюду мои люди, следящие за каждым твоим шагом, на что ты надеешься?

– Что у тебя есть сердце! Вот на что, – шиплю, поджимая дрожащие губы. – Не надо подсылать ко мне проплаченных докторов и говорить, что я сумасшедшая, безумный здесь только ты!

– Прекращай, Таша, – с угрозой говорит муж, сжимая челюсть. – Для чего ты вырядилась, – небрежно откидывает мои волосы, а затем переворачивает лежащую на столе тарелку. – Для чего устроила весь этот цирк со званым ужином, думала, поведусь?

– Во-первых, я вырядилась не для тебя, а, во-вторых, этот цирк, продолжающийся уже два года – наша жизнь. Сколько можно, Богдан? Пора сдавать билеты, все очень дёшево и пошло!

Муж обхватывает одной рукой мое лицо, сдавливая подбородок и большим пальцем стирая с губ помаду. Его холодный взгляд скользит по моему напряженному лицу, а потом Богдан резко отпускает руку, определяя причину моих эмоций:

– Ты не в себе.

– Нет, – рвано выдыхаю и с вызовом смотрю на мужа. – Я как раз пришла в себя, и теперь все ясно вижу и понимаю. Скажи, разве тебе самому не противно?

– Что противно? Смотреть на тебя? Может быть. Но я как-нибудь переживу.

– Если я противна тебе, как и ты мне, то выход один – не мучить друг друга.

– Ты, наверно, не услышала… – он делает паузу и приподнимает бровь. – Я переживу.

– А я нет. Я не железная, а живая, Богдан… – опускаюсь на стул и закрываю лицо руками. – Ты медленно, но верно убиваешь меня. Зачем я тебе, скажи?!

– Я тебе все сказал еще вчера, и мое мнение не изменилось. Ты же знаешь, я не люблю повторять дважды.

– Нет, не знаю! И никогда не узнаю, не хочу знать!

– Своими истериками ты ничего не добьешься, Таша. Я не отпущу тебя. Точка.

Сейчас он размеренный и спокойный, смотрит на меня свысока. А я опустилась до истерик. Он увидел, какая я слабая и ранимая, и почувствовал в себе силу. Моя ошибка. Когда я перестану оступаться на одном и том же месте?

Я снимаю с себя серьги, которые когда-то подарил мне муж, и бросаю их на стол. Стираю остатки помады с губ и сминаю замаранную салфетку, вымещая на ней всю злость на мужа и на саму себя.

Богдан молча стоит над душой, прекрасно понимая, что разговор еще не закончен. В гостиной воцаряется тишина. Кажется, это затишье перед бурей.

Усевшись на стул, я подливаю в свой бокал вина и, зажмурившись, выпиваю залпом почти половину. Кисло-сладкая жидкость стекает по горлу, размягчая и согревая его. Щеки пылают, веки расслабляются, приоткрывая наполовину уставшие глаза.

– Ты так и не понял, о чем я хотела с тобой поговорить… – усмехаюсь. – Потому, что не слышишь меня. Уже давно.

– Ты сама это начала, – отвечает муж, наблюдая за мной со стороны.

– Опять делаешь виновной меня… – вздыхаю. – Так же проще, да? Перевел на кого-нибудь стрелки, а сам белый и пушистый.

– Это всё? – надменно спрашивает муж. – Если да, то у меня много работы.

Его отношение ко мне ровно такое же, как к углу в доме: безразличное, он есть – и ладно, иногда вызывает раздражение, если удариться, но в целом… Пусть будет.

Это неприятно, но не настолько, чтобы оскорбляться или обижаться, потому что мое отношение к нему – ничуть не лучше. Взаимные чувства, которые были между нами, сгорели – их уничтожил дикий огонь, оставляя после себя холодный серый пепел.

– Я хочу устроиться на работу, – заявляю о своем решении. – Сейчас это желание вытесняет все другие.

– С чего бы это? – настораживается муж.

– Почему ты удивлен?

– Я напомню… – он склоняется к уху и шепчет. – Ты никогда не работала, Таша.

Богдан гипнотизирует взглядом мое лицо, пытаясь вытащить через мимику и жесты больше информации, чем я ему даю.

– Никогда не собиралась сидеть на шее мужа, – гордо заявляю. И это истинная правда.

– М, даже так. Готовишься к самостоятельной жизни после развода? – его глаза сверкают, сигнализируя приближающейся опасности.

Возможно и так, но это не главная причина. Поэтому врать не придется.

– Моему мозгу нужна работа, я должна хоть чем-то занимать себя.

– Хочешь, скуплю тебе сканвордов? На всю жизнь хватит, – издевается он.

Я попускаю его колкости мимо ушей. От них мне ни горячо, ни холодно.

– Я уже нашла несколько хороших вакансий.

– Кем? Продавцом или консультантом? Что ты могла найти, глупая, ты ведь даже образование не получила.

Богдан с удовольствием унижает меня, размазывая по стенке мое достоинство. Он насмехается и не верит в меня… Именно этого я и ожидала от него. Хоть бы раз удивил.

– Я проучилась почти четыре года, а корочка в наше время не главное. Лера поддержала меня… – осекаюсь и прикусываю язык, ведь изначально не хотела приплетать ко всему подругу.

– Чему еще научила тебя эта всезнайка? М? – грозно смотрит он. – Забудь об этих глупостях, поняла?

Богдан чувствует себя хозяином, принимая меня за маленькую тявкающую собачонку, которой надо бы показать ее собачье место. Но он глубоко ошибается.

– Нет. Не поняла, – с вызовом говорю и встаю со стула, выпрямляя спину, – Я найду работу и буду получать хоть какое-то удовольствие от жизни. Мне надоело видеть одинаковые стены, раздражающее лицо и слышать противные стоны потаскух по ночам.

Я буквально выплевываю ему это в лицо, инстинкт самосохранения покидает меня в ту минуту. Это был крик души и лопнувшего терпения, закрепляемый эффектом выпитого крепкого вина.

– А мне плевать, – рявкает он и нажимом на плечи впечатывает меня обратно в стул. – Моя жена не будет взвешивать яблочки на кассе или мыть полы в туалете! Или ты думаешь, что сгодишься на что-то большее?

– Ты…Ты… Противный! Ненавижу! – силой вырываюсь из его захвата и начинаю колотить его в грудь. – Лучше продать душу дьяволу, чем быть твоей женой, будь проклят тот день, когда я познакомилась с тобой!

Я захлебываюсь в эмоциях и кричу на весь дом, теряя контроль над собой. Богдан жёстко и быстро останавливает мою истерику – его сильная пощечина бьет по лицу, а толчок в грудь заставляет потерять равновесие и рухнуть на пол.

Все происходит настолько быстро, что не сразу понимаю, что произошло.

Богдан первый раз поднял на меня руку…

Глава 7

Он переступил грань.

Я машинально хватаюсь за горящую щеку и озираюсь на мужа. Мне не больно… Мне страшно. Я растеряна настолько, что не понимаю, происходит ли это со мной наяву.

Никогда. Никогда раньше он не смел причинять мне боль, пользуясь физической силой, которая у него есть. Никогда муж не опускался так низко.

Я поднимаю глаза и вижу на его лице смятение, а во взгляде сожаление… Словно Богдан сам не понял, что произошло несколько секунд назад.

Но имеет ли это значение?

После скандального шума, который я подняла в гостиной, наступает мгновенная громкая тишина. Именно громкая, и она бьет по ушам сильнее любого крика. Слез нет, как и слов – все в одночасье пропало.

Богдан первым выходит из оцепенения, встряхивает головой и расслабляет кулаки, которые сильно сжимал. Запечатлев на мне холодный отчужденный взгляд, он разворачивается и уходит прочь из гостиной.

Когда спина мужа скрывается за дверью, я ложусь на пол и рыдаю. Без слез. Скулю, как искалеченная злыми людьми собака, не понимающая мотивов своих обидчиков.

– Ташенька, – слышу обеспокоенный голос Валентины. Она вбегает в гостиную и кружит возле меня, не зная, как помочь. – Что же это делается…Неужели он ударил вас? Вставайте же…

Она обхватывает меня за талию, желая поднять на ноги, но я не поддаюсь, наотрез отказываясь от помощи и жалости с ее стороны.

– Оставь меня, – резко говорю, всхлипывая, но Валентина не слушается, и мне приходится надавить. – Ну же! Уходи!

Наверно, Валентина не простит меня, после такого обращения… И правильно сделает.

Она уходит, а я остаюсь одна. Лежу на полу и смотрю отстраненно в потолок в одну точку, сверля дыру – портал во времени.

Говорят, в самом конце начинаешь вспоминать о начале… Наверно, мы с Богданом переступили черту финишной прямой, потому что сейчас мои мысли перебрасывают меня в воспоминания – туда, где все только начиналось…

* * *

Семь лет назад. Родительский дом.

– Таша…

Я ворочаюсь в кровати, не в силах заснуть. Дождь барабанит по крыше и ударяет в стекло деревянного окна, отыгрывая на нем ритмичную барабанную дробь.

Раньше я быстро засыпала под звуки дождя, но сейчас даже глаз не могу сомкнуть, ведь не перестаю думать о НЕМ, а ЕГО голос слышится мне повсюду. Наверно, я схожу с ума.

– Таша! – чуть громче звучит за окном, а удар от камешка заставляет открыть глаза, которые я усердно зажмуривала.

Я быстро вскакиваю с кровати и подбегаю к окну, открывая шторы. За окном темнота, лишь тусклый свет соседского фонаря позволил разглядеть знакомый силуэт. Это Богдан.

Что он здесь делает? Сердце в груди волнительно бьется, быстро открываю окно нараспашку, загоняя ветер и капли дождя в комнату.

Насквозь промокший, но со счастливой улыбкой до ушей Богдан стоит около окна, цепляясь руками за его карниз, и смотрит на меня пьяными от любви глазами.

– Таша, любимая, пошли гулять, – протягиваю ему свою руку и наши пальцы переплетаются.

– Ты сумасшедший, на улице ливень… – полушепотом восклицаю. – Что ты здесь делаешь?

– Это ты свела меня с ума, я так соскучился, ты не представляешь!

– Не кричи, – строго говорю и тут же хихикаю. – Родители спят, потише…

– Я люблю тебя, Таша, – не перестает признаваться в чувствах Богдан, чем заставляет мое сердце трепетать. – Спускайся ко мне. Хочу обнять тебя.

Он тянет меня за руку, а дождь льет на голову и голые плечи. Я ахаю.

– Перестань. Я вся вымокну.

– Тогда поговори со мной…

– О чем?

– О чем угодно… – выдыхает Богдан и начинает гипнотизировать мое лицо. – Только не молчи. Знаешь ли, какая ты красивая, Таша?

Его комплименты до сих пор вгоняют меня в краску, но мне приятно. Очень. Я касаюсь своих длинных волос, заправляя их за уши, и обнимаю себя руками. Ветер с дождем нагоняют на плечи дрожь и легкие мурашки. Хотя не факт, что их появление обусловлено лишь непогодой.

– Где же твоя гитара, раз ты решил петь мне серенады под окном? – решаю подшутить я.

– Она всегда со мной, – выдает Богдан. – Тебе просто не видно, любимая, ночь на дворе.

Этот безумец начинает петь во все горло незнакомую мне песню на исковерканном французском, ужасно фальшивя и наводя на меня панику.

– Сейчас же замолчи, – мне смешно и неспокойно одновременно, я озираюсь по сторонам, но в кромешной тьме ничего не видно. – Если соседи или родители услышат, мне не жить. И тебе кстати тоже.

– Напугала. Перестану, если спустишься и поцелуешь меня, – Богдан проводит пальцем по губам. Щеки мгновенно вспыхивают.

– Нет. Даже не надейся. Пока, – специально решаю подразнить его и начинаю медленно закрывать окно.

Ловким движением Богдан останавливает мои манипуляции и, ухватившись за карниз, начинает залезать в окно. Я прикрываю рот, из которого вырывается протестующее восклицание. Богдану понадобились секунды, чтобы пробраться ко мне в комнату и заставить отвечать за свои слова.

– Повтори еще раз.

Сейчас он сидит на подоконнике и прижимает меня к своему промокшему телу, испытывая взглядом. От волнения я вцепляюсь в ткань его мокрой футболки и закусываю губу.

– Я хотела сказать, что … – отвожу взгляд, придумывая на ходу оправдание.

– Что хочешь поцеловать. Сильно и страстно.

Я сглатываю.

– Может быть, – шепчу, смотря на его красивые губы, которые приоткрыты и расслаблены.

– Так скажи.

– Не хочу говорить… – завожу пальцы в его отросшие мокрые волосы и тянусь к нему. – Хочу сделать это.

Когда прижимаюсь к его груди своим телом, пижама моментально становится сырой. Но это так неважно… Жаждущие близости губы сливаются в поцелуе, я полностью отдаюсь процессу, пытаясь вкусить всю его сладость.

– Я люблю тебя, Богдан.

Его руки, желая тесных объятий, проникают под майку, изучая мою нежную кожу.

– Ты моя девочка, – шепчет на ухо, согревая меня поцелуями.

– Весь мокрый… – мои руки спешно начинают снимать с него футболку.

– Ты уверенна?

– Иначе ты заболеешь, – поясняю, хотя прекрасно понимаю, о чем спрашивает меня Богдан. В его взгляде, как и в моем, читается желание.

– Тебя беспокоит только это?

– В остальном я абсолютно уверена.

– Понял.

Наша одежда мокрыми тряпками валяется на полу. Мы лежим в кровати под одеялом и греем друг друга своей любовью.

Я устраиваюсь головой на его груди и ласково вожу по ней пальцами, вырисовывая замысловатые узоры. Богдан одной рукой обнимает меня, а другой играет с моими волосами. Сейчас мы молчим, обмениваясь чувствами через язык прикосновений, и наслаждаемся моментом.

Если бы не тишина, в которой мы пребывали, я бы не услышала осторожных шагов за дверью моей комнаты.

– Прячься под одеяло, – паникую.

– Зачем?

– Быстрее! – я чуть ли не силком накрываю его одеялом и замираю в ожидании.

Так и есть, кто-то из родителей проснулся. Дверь в комнату тихонько открывается, и из-под полуприкрытых глаз вижу маму, освещающую себе путь ночником.

– Что такое, мам? – изображаю сонный голос.

– Я услышала шум.

Мамин ночник освещает небольшое пространство возле нее… Главное, чтобы не подошла слишком близко, иначе вляпается в мокрую одежду и заметит внушительный бугор под одеялом. А если это случится, то… То все. Таши Тереховой больше не будет на этом свете.

– Видимо, соседи… – озадаченно говорит мама. – А почему у тебя окно открыто?

– Я… проветривала, – вру и краснею. Слава Богу, в комнате темно.

Пока мама закрывает окно и поправляет шторы, чувствую, как губы Богдана начинают целовать мой живот… Именно в том месте, где мне щекотно.

Я начинаю ёрзать и толкать его локтем, чтобы перестал. Но этот бессмертный даже не думает останавливаться.

– Хватит… – шиплю и щипаю его.

Мама замечает мое шебаршение и направляет в мою сторону ночник. Я щурюсь, отмахиваясь от света. Ну все, нам конец.

– Что ты сказала?

– Спать охота, мам.

– Да-да, спокойной ночи, я уже ухожу.

Мама топает к выходу и закрывает за собой двери.

Фух, все-таки пронесло.

Глава 8

Те времена беззаботной юности прошли, поменялись мы и наше отношение друг к другу, да и к жизни в целом. Больше не могу и не хочу признаваться в любви к мужу и страстно целовать его, пока родители не видят…

Тогда мама с папой были категорически против того, чтобы я водилась с Богданом. Они были простыми людьми и мыслили по-простому, все свое детство слушала от мамы, что такое хорошо, а что такое плохо. У нее были свои критерии на этот счет. А я слушала и не запоминала, потому что уже тогда была по уши влюблена в парня, который готов был носить меня на руках и шептал обещания о нашем совместном светлом будущем.

«Если человек – не учился, он ничего в этой жизни не добьется», – говорила мама, сельская учительница начальных классов. А результатом учебы должен был стать красный аттестат, на который надо молиться… Что собственно я и делала: сначала школе, а потом и в универе.

Богдан был другим, отвязным и неудержимым, он, конечно, забросил учебу после первого года обучения. Парень был старше меня на три года и уже работал, когда я только поступала в универ. Разве могут заботливые родители отдать свое невинное дитя этому безалаберному, безголовому, живущему одним днем парню? Сколько же криков, ссор и слез было по этому поводу!

«Это моя жизнь, и я буду распоряжаться ей сама, как захочу!» – хлопнула я дверью, покидая родительский дом.

С мамой долго еще не разговаривала, нам нужно было время, чтобы отойти и понять друг друга. Родители увидели, как дорожу парнем, заметили в Богдане настойчивость и упорство, помогающие ему раскручивать собственный бизнес, и в итоге смирились с моим выбором и перестали изводить звонками с просьбой одуматься и вернуться. А когда Богдан поднялся и начал зарабатывать огромные деньги, то не упускали возможности похвастаться перед знакомыми и соседями, какой же завидный жених у их дочери, какой шикарный дом он им купил, ничего не попросив взамен.

А что же сейчас?

Я хочу сбежать от мужа и, подобно блудной дочери, прошу убежища у мамы. Но она категорична и непреклонна. Снова учит меня жизни.

– Наташа, не дури! – слышу через телефон ее отчитывающий голос и представляю ее хмурое лицо. – Он твой муж, понимаешь? Сколько всего он сделал для нас, где ты еще такого найдешь?

Я терпеливо молчу, ведь ее замыленные ценности не имеют для меня никакого веса. А опускаться до истерик с мамой не хочу. Родители вместе уже около тридцати лет, и в их сознании сидит неискоренимая мысль: если брак – то на всю жизнь, если муж – то единственный.

– Надо быть мудрее, дочка, а не рубить с плеча! Мы с папой тоже не раз ссорились, но у меня ни разу не возникало мысли все бросить и сбежать… Мужчине нужно угождать, Наташа, делать все, чтобы он понимал, как его ждут и любят… Тогда он не посмотрит на другую и будет ценить тебя, а надуманных ссор и конфликтов станет гораздо меньше. Ты слышишь, меня?

– Да, мам, – сжав зубы, отвечаю, сдерживая волну возмущения, подкатывающую к горлу.

Я завершаю разговор и отключаюсь. Медленно скатившись по стене, к которой прижималась спиной во время разговора, приседаю на корточки и беглым взглядом проверяю собранные чемоданы.

Тяжело вздыхаю. Я знала, что мама будет отговаривать меня, поэтому у меня есть запасной вариант. А теперь он единственный. Переехать на время к Лере. Я разговаривала с ней вчера, и она без всяких объяснений согласилась приютить у себя, оговорившись, что через неделю она с семьей улетает в отпуск. У меня будет время снять какую-нибудь недорогую квартиру и побегать по вакантным рабочим местам.

Быстрые утренние сборы были закончены через два часа после того, как муж уехал на работу. Надо действовать оперативно и ничего не забыть, чтобы не возвращаться сюда. Документы, деньги, карты, одежда и прочие вещи собраны и погружены в такси, стоявшее под окнами дома.

Я последний раз окидываю взглядом свою опустевшую комнату и мысленно прощаюсь с этим местом. Отбросив навязчивые тяжелые мысли, быстро спускаюсь по лестнице и замечаю Валентину, провожающую меня обеспокоенным взглядом.

– Вы надолго в гости?

– Я не знаю, – слабо улыбаюсь, не в силах успокоить ее чем-то большим.

Валентина недоверчиво смотрит на меня, чувствует что-то неладное. Я решила не говорить о том, что бегу от мужа, сказала ей, что Лера позвала погостить.

Попрощавшись с Валентиной, я спешу к такси. Водитель уже начинает ворчать, что простой полчаса и придется заплатить сверху приличную сумму. Мне б его проблемы…

Я сажусь в машину в обнимку с сумкой, водитель заводит двигатель, тронувшись с места по направлению к распахнутым воротам.

Закрываю глаза и резко вспоминаю, что забыла одну очень важную вещь. Как такое могло вылететь из головы?!

– Подождите… Остановите, пожалуйста, машину… – водитель, психуя, заглушает двигатель и просит не задерживаться. – Я только туда и обратно.

Забежав домой, поднимаюсь на второй этаж в бывшую спальню и начинаю перебирать ящики с вещами. Точно помню, что она была где-то здесь…

Маленькая коробочка мелькает между папок, и я радостно хватаю ее.

– Вот ты где… – открываю ее, чтобы убедиться в целости содержимого.

Облегченно выдохнув, сжимаю коробочку в руках и направляюсь на выход.

Но я не успеваю открыть дверь, потому что совершенно неожиданно она сама распахивается передо мной, и я замираю, врастая ногами в землю и роняя коробочку на пол.

На пороге стоит Богдан. Его взбешенный убийственный взгляд заставляет вздрогнуть и не дышать.

– Далеко собралась?!

Глава 9

– Я ухожу от тебя, Богдан.

Голос дрожит, но взгляд не отвожу. Смотрю прямо в глаза, испускающие искры недовольства.

Богдан захлопывает за собой дверь и закрывает ее на ключ, который затем кладет в карман своих брюк. Из окна слышатся возмущенные крики таксиста, которого быстро выпроваживают охранники Богдана. Вероятно, все чемоданы, какие я загрузила, уже вернули домой, потому что машина с ревом покидает наш двор.

– И к кому? – его лицо делается заинтересованным, а взгляд колким.

Стою посреди комнаты, обхватив себя руками, и сдерживаю приступ отчаяния, пока он удобно устраивается в кресле, перебирая в руках ту самую коробочку, из-за которой я вернулась.

Не желая с ним разговаривать, отворачиваюсь к стене и украдкой смахиваю стекающую по щеке слезу.

– Отвечай! – гневно требует муж.

Не дождавшись ответа, Богдан шумно встает с кресла и, схватив меня за плечи, разворачивает и прижимает к стене.

– Куда ты бежишь, Таша? К кому? Неужели нашла кого-то… – пристально изучает мои глаза, пытаясь прочитать в них ответ. – Если так, то вам обоим не жить, лучше сразу признайся!

Он нависает грозной тучей надо мной и тяжело дышит, вдавливая кулаки в стену, а я смотрю на него исподлобья и морщусь…от обиды, внутренней боли, подавленности и обреченности.

– У меня никого нет, если тебя волнует только это… – тихо отвечаю, пытаясь не моргать, чтобы слезные ручьи, которые еле сдерживаю, не пролились при нем и не выдали мою слабость.

Богдан усмехается и отталкивается от стены, за которую держался, позволяя мне дышать чуть свободнее. Он измеряет комнату шагами, задумываясь о чем-то, и останавливается около окна.

– Говоришь, никого нет, но все-равно хочешь уйти от меня… – поворачивается и с претензией спрашивает. – Я настолько тебе противен?

Ответ однозначный, но почему-то мне сложно озвучить его вслух.

– Говори, Таша.

– Я боюсь тебя, – наконец отвечаю, собравшись с духом. – То, что произошло вчера…

– То, что произошло вчера, – резко перебивает меня. – Не повторится. Ты сама спровоцировала меня, но больше я не поведусь на твои истерики.

С моих губ слетает усмешка, настолько нелепо это звучит. Это не ускользает от ушей Богдана, и он продолжает давить упреками и обвинениями.

– Ты нагло врала мне, прикидываясь дурочкой и делая из меня идиота…

– Зато ты ничего не скрываешь, – стала защищаться я. – Водишься с любовницами на глазах у жены, хорошо устроился…

– Больше я не приведу их в дом, это тебя устроит?

Больной смех вырывается из меня, и я накрываю лицо ладонью, медленно растирая его. Как мы докатились до такой жизни? Мой муж торгуется со мной, как на базаре… и насчет чего?

– Скажи, почему ты не хочешь просто отпустить меня? Тебя будут мучить угрызения совести или… тебя сильно волнует, что будут говорить другие?

– Заткнись… – угрожающе смотрит на меня.

– А мне плевать, Богдан. Уже плевать на всё и на всех. Я хочу снова жить нормальной жизнью, начать все с чистого листа… Без тебя.

Я говорю правду, которая сидит во мне, и она должна дойти до мужа, ведь он сам прекрасно понимает, что мучает меня… Но все-равно стоит на своем. Так поступают только больные, одержимые или психи. К какой группе относится Богдан?

Никак не комментируя мои слова, он подходит к рабочему столу и открывает верхний ящик. Достает из него необходимую вещь и двигается ко мне.

Я вздрагиваю от страха, когда он хватает мою руку, а моя кожа ощущает холодный металл. Теперь в руках у меня пистолет, который он направляет себе на грудь в области сердца.

– Раз так, то тебе придется убить меня, Таша. Другого выхода нет.

Он говорит это настолько спокойно, словно издеваясь над моей жалкой безысходностью. Он прекрасно понимает, что я не смогу так поступить.

Богдан отпускает мою руку, и дрожащие пальцы сами разжимаются, роняя пистолет на пол. Я прижимаю ладонь к груди, в которой бешено бьется сердце.

– Я так и знал. А зря, больше такого шанса я тебе не предоставлю, – Богдан поднимает оружие и прячет его к себе в карман.

Пока я перевожу дух и успокаиваю сбившееся дыхание, муж достает из пиджака визитницу, а из нее – небольшую карточку, которую протягивает мне.

– Я не такой зверь, каким ты меня считаешь, Таша…

С этими словами он открывает дверь и покидает комнату, оставляя меня одну с карточкой в руках.

Мои неспокойные глаза пробегаются по визитке рекламного агентства «Mediascope», где прописаны контакты генерального директора Филлипова Глеба Сергеевича.

Что это… Неужели, Богдан нашел мне работу?