Текст книги "Ненавижу любить тебя (СИ)"

Автор книги: Дана Алексеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 1

Фисташковое мороженое медленно подтаивало на солнце, и его ванильная струйка уже стремилась выйти за грани стаканчика. Я вовремя поймала момент побега и одним движением языка перехватила светло-зеленый ручеек. Во рту заиграл любимый сладковатый ореховый вкус. Я довольно прикрыла глаза, наслаждаясь приятным послевкусием.

Именно сегодня дружной компанией мы решили вылезти на пляж и повеселиться от души. На протяжение последних несколько лет моя единственная компания – это моя семья и семья Коллиеров, которые сейчас играли в пляжный волейбол, а я временно находилась на скамейке запасных и релаксировала в гамаке.

И пока Коллиеры выигрывают. Тот факт, что на нашу сторону перешла Эйми Коллиер, не особо поменял картину. Ее неловкие движения и переминание ногами по песку вызывали во мне добрую усмешку. Эта миловидная хрупкая блондинка – и моя лучшая, и единственная подруга в частности, делала все, что в ее силах… Но волейбол – это не ее вид спорта. С ее внешними данными, обаянием и умением подать себя Эйми должна сейчас ходить по подиуму модного дома или блистать на глянцевых обложках. Она – та, которой восхищаются и кому завидуют, украдкой подглядывают и тайно мечтают. В ее инстаграме более сотни тысяч подписчиков и, как говорит сама Эйми, это только начало.

Несмотря на всю звездность и красоту, сейчас эта начинающая модель и инстаблогер пытала свои силы на игровом поле, чем заводит всех свидетелей сего действа. Ее модная стрижка из коротких платиновых волос сейчас зафиксирована в виде простого хвостика на голове, что ничуть не искажает ее изящности. А коралловый купальник и выдающиеся формы, которые дают о себе знать при любом ее движении, завораживают мужской глаз и наполняют желанием проходящих мимо самцов.

Я захихикала про себя, когда Эйми не приняла в очередной раз подачу и неуклюже распласталась на песке. Мяч отскочил в мою сторону и приземляется возле гамака.

– Оливия! – махал мне Алекс. – Передай мяч, пожалуйста!

Кивнув в ответ, я поправила солнечные очки и кинула мяч прямо в руки Алексу.

Алекс Коллиер – брат Эйми и мой друг детства. Я помню его еще маленьким мальчишкой, удирающим от меня за детскую проказу и гогочущим от счастья, когда его шалость удалась. Сейчас это горячий двадцатилетний парень, красавчик, каких поискать надо… Он в одних шортах, его идеальный торс переливался в лучах солнца и нечестно играл на струнах нервов слабого пола. Его взлохмаченные волосы отливали золотом и мило курчавились на концах, отчего образ Алекса становился непристойно милым и очаровательным.

– Спасибо, солнышко! – подмигнул мне Алекс.

Он одарил меня белоснежной улыбкой, и я чувствовала, как его взгляд серо-голубых глаз пытливо изучал мой силуэт. Я невольно подправила бретельку на лифе яркого желтого, почти лимонного цвета купальника и неуверенно улыбнулась в ответ.

После нашего первого поцелуя, который случился по инициативе Алекса, я поняла, что не могу воспринимать его кем-то большим, чем просто другом. О чем я ему сразу честно заявила. Но он все равно не сдавался и питал надежду на наше воссоединение.

Алекс – второкурсник медицинского факультета в Стэнфорде и просто окружен и переполнен вниманием длинноногих красавиц, мечтающих о его сердце или хотя бы симпатии. И я буду счастлива, если он встретит свою единственную, с кем захочет провести всю оставшуюся жизнь. Но пока, по его словам, есть только одна кандидатура на это почетное место. Это я.

Я отшучивалась от его намеков и плавно переводила тему, но внутри меня становилось неспокойно, когда видела его горящий взгляд, полный желания. Он слишком зациклен на мне. В этом вся проблема. И мне очень неловко, когда я не могу дать ему взаимности. Как друг – да, но как девушка – нет.

– Чарльз! Любимый! – в восхищении захлопала мама моему отцу, который очень проворно выиграл очко нашей команде. – Так держать!

Мои уголки губы дрогнули вверх. Я восхищалась отношениями своих родителей. Они чувствуют, обращаются и разговаривают так, будто им не по сорок пять, а по двадцать пять лет. Приятное расслабляющее тепло разошлось по телу от мысли, что мои

родители, как и прежде, любят друг друга.

Сейчас все хорошо. В нашу семью пришли оттепель и равновесие. Уже почти год мы наслаждаемся размеренной спокойной жизнью, но…

Но мое сознание не дает мне покоя. Я заметила, как мама с опаской мельком посматривала на меня. И это происходило постоянно. Я винила в этом себя. Это на первый взгляд казалось, что мама беззаботно проводит время с семьей, посвятив все внимание происходящей игре.

Я видела вторую сторону медали. То, что скрыто за вуалью этой непринужденной улыбки. В ее глазах тревога. Страх неизвестности. Что произойдет с ее дочерью в следующую минуту? Или секунду?

Ее дочь страдает от эпилепсии. И ее дочь – я, Оливия Браун.

В моем мозгу поселился вирус. Именно так я это понимаю. И этот вирус время от времени дает о себе знать. Судорожные приступы с отключением сознания могут застать меня в самый неподходящий момент.

И несмотря на то, что уже как год я живу без приступов, мамина тревога не утихает… Как и моя. Слишком живы еще воспоминания тех страшных дней.

Все началось давно. Но я помню все, как вчера…

ГЛАВА 2

2012 год. Мне 7 лет.

Утро. Я до сих пор валялась в кровати и не желала вставать, хотя солнце уже заполнило своим светом всю комнату. Из-за этого я щурила глаза и, в конце концов, повернулась к стене.

Я ждала маму. Ее ласки и нежности с утра, которые для меня лучше всего на свете! Как приятно понежничать с утра, быть зацелованным с ног до головы родными губами… А потом прижаться и вдохнуть любимый мамин запах – неуловимые приятные цветущие нотки, разбавленные по утрам запахом кипяченого молока и свежеиспеченных булочек.

Затаив дыхание, я тщательно прислушивалась к движениям и голосам на первом этаже. И вот, наконец-то, знакомые шаги по лестнице. Особое поскрипывание ступенек, неторопливые, осторожные движения – я знала точно – ко мне шла мама!

Изо всех сил сдерживая ликование и радостную улыбку, я перевернулась на спину и закрываю глаза. Чувствовала, как веки предательски подрагивали, а губы так и норовили выйти из-под контроля. Но я держалась… И ждала.

Легкий скрип двери. Аккуратное движение на носочках появилось в комнате. И непонятное шуршание то ли фольги, то ли целлофана. Уловив движение около головы, где располагалась моя прикроватная тумбочка. Затем вновь звук шагов, которые направились к двери и окончательно затихли за ней.

Я осторожно приоткрыла глаза. В комнате – никого, а дверь прикрыта. Я смело вскочила с кровати и обнаружила на тумбочке подарочную коробку с бантом.

Взвизгнув от радости, я начала нетерпеливо распаковывать подарок.

Что же там?

В голове перебирала возможные варианты и не могла остановиться на самом лучшем. Открыла крышку и на секунду замерла от накрывшего восторга и умиления.

Неужели это те самые?

Золотистые, блестящие и ослепляющие своей красотой… С очаровательным бантиком, украшенным сверкающими камешками и бусинами… И маленький каблучок имелся! Это те туфельки принцессы, о которых я мечтала!

Я на босу ногу надела туфельки и от радости приплясывала, любуясь, как же они хорошо смотрелись на ноге. Ну и пусть, что чуток великоваты. В жизнь теперь их не сниму!

– Мама! Папа! – выбежала я из комнаты, застучав каблуками по лестнице.

Родители встретили меня наигранно удивленными взглядами.

– Не ушибись, птенчик… – придержала мою прыткость мама. – Что случилось?

– Посмотрите, какие же они чудесные! Как из сказки! – начала я демонстрировать туфельки, вертя поочередно ножками из стороны в сторону.

Родители смешливо переглянулись.

– И вправду они волшебные! – воодушевленно поддержала меня мама.

– Теперь ты самая настоящая принцесса! Разрешите вашу ручку? – склонился папа и поцеловал мою нежную детскую кожу.

Легкая щекотка пробежалась по руке от папиной щетины.

Я заливисто засмеялась и начала прятать руки за спиной. Папа уловил момент игры и стал гоняться за мной, в надежде пощекотать меня еще. Я в пижамке и в новых туфельках озорно бегала от него и пряталась за маму.

– Мама, спаси! Мне попался слишком назойливый принц! И слишком бородатый… – я скорчила смешную рожицу папе, почувствовав себя под надежным крылышком мамы.

Мама обняла меня и чмокнула в мой вздернутый носик.

– Пора завтракать, принцесса Оливия.

Я на секунду понурила взгляд, что веселье так быстро закончилось, но в следующий миг вновь оживилась.

– Мама, а потом пойдем гулять? Я непременно должна показать мои туфельки Эйми и Алексу.

Мама рассмеялась.

– Непременно, – мотнула она головой, и моему счастью не было предела.

После завтрака я надела платье, которое было под стать моим новым туфелькам и ничуть не уступали им в красоте. Я довольная сидела на стуле перед зеркалом и мотала вразнобой ногами, то и дело поглядывая вниз. Как же красиво переливаются камешки!

– Не ерзай, Оливия, сядь прямо! – сделала замечание мама, которая заплетала мои непослушные волосы.

Представив изумленное выражение Эйми Коллиер при виде моих новых туфелек, я улыбнулась своему отражению и начала довольно похрустывать карамелькой за щекой.

Не прошло и получаса, как все сборы были закончены, и мы с мамой вышли из дома. Коллиеры живут улицей ниже. Поэтому мы отправились пешком к нашим давним друзьям.

Я подскакивала и напевала под нос незатейлевую песенку.

– Мама, послушай, как стучат каблучки! – я слегка пробежалась вперед, и стук каблучков эхом раздался по улице.

– Действительно, очень звонко, – улыбнулась мама и протянула мне свою руку.

Я упрямо замотала головой.

– Нет, я уже большая, мама!

Мама ахнула. Одним движением она заключила меня в объятия.

– И когда ты успела так вырасти?! – ее глаза забегали по моему лицу, которое пыталось изобразить самое серьезное взрослое выражение. – Хорошо, только сильно не бегай, ты же не хочешь разбить коленки?

Почуяв мамину благосклонность, я тотчас вырвалась из ее рук и побежала вперед.

– Смотри, как я хорошо бегаю, мама! Тебе не зачем переживать!

– Оливия, помедленнее! – услышала я из-за спины, но стук каблучков заглушил мамины предостережения, и я не замедлила бег.

Я для себя определила финиш – белая полоска, которая виднелась впереди. Добегу до нее и стану чемпионом. И чем быстрее, тем лучше.

– Стой! – крикнула мама, и я услышала, как она побежала следом за мной, шурша пакетами.

Сейчас, еще чуть-чуть. Я уже была близка к цели. Три, два, один…

Звук тормозов велосипеда и крик мамы – это последнее, что я слышала в то утро.

Я пришла в себя, лежа на больничной кровати. У меня сильно болела голова, о чем я сразу сказала маме, лицо которой было нездорово бледное. Она очень перепугалась за меня и глубоко вздыхала, когда разговаривала о чем-то с доктором.

Итог – рана на голове, вследствие сильного удара головы о бордюр, к которому меня отшвырнуло. Рану экстренно зашили, и некрасивый шрам на голове тому подтверждение. Еще пара ушибов и сотрясение головного мозга – диагноз, который даст о себе знать чуть позднее.

Именно этот день можно считать точкой отсчета в зарождении моего личного кошмара, который в дальнейшем будет захватывать мою жизнь в плен и лишать ее всяческих радостей и удовольствий, доступных другим детям.

Дом Коллиеров. Месяц спустя.

– Кунфу-Панда! – вскрикнула Эйми и захохотала над Алексом, который очень забавно подражал панде с боевым искусством из известного мультика.

Когда Алекс отодвинул мизинчик – секретный прием Уси из Кунфу Панды, то все сомнения пропадают.

Игра «Крокодил» в нашем исполнении – веселая и уморительная забава, которая незаменима, когда мы с друзьями собираемся вместе.

– Твоя очередь, Оливия! – передал мне все лавры Алекс.

Мне выпала змея Каа из «Маугли».

Я растелилась на полу и начала изображать движения змеи. Алекс с Эйми захихикали и, по-моему, специально начали отдаляться от правильного ответа.

– Эм-м… улитка? Турбо!

Я зашипела.

– Шипящая улитка Турбо?

Друзья пуще прежнего захохотали. Я уже и сама еле сдерживалась. Я перевалилась на спину, зажив руками живот, который содрогался от смеха.

– Дай подсказку, Лив! – сказал Алекс, на мгновенье успокоившись.

Но я не успела подумать над подсказкой. Неожиданно в моих ушах загудело, а глаза непослушно закатились назад. Все тело охватило судорогой, и я потеряла себя.

Когда я очнулась, то увидела около себя своих родителей и родителей Алекса и Эйми.

В маминых глазах стоял ужас. Она была белая, как мел.

– Доченька! – ее руки заласкали мое лицо. – Джон?

Она обернулась к мистеру Коллиеру, хирургу и владельцу частной клиники.

– Эпилептический приступ около двух минут. Но рано поднимать панику, Камилла, – Джон Коллиер положил руку маме на плечо и наклонился ко мне.

– Как себя чувствуешь, Оливия?

Я пребывала в коматозном состоянии и не понимала, что здесь произошло. Но я чувствовала, как подо мной стало сыро и влажные трусики неприятно прилипли к коже. От этого факта и всеобщей давящей атмосфере, я заревела.

– Мама, – прошептала сквозь слезы я. – Я описалась.

Доктор Коллиер заметил мокрую лужицу и понимающе кивнул головой.

– Дети, идите к себе, – указал он им на дверь.

Мои друзья были заметно испуганы, и их глаза не переставали удивленно хлопать и высматривать меня из-за спин взрослых. Они так же, как и я, не понимали, что происходит.

После приказа отца, они послушно встали и вышли из комнаты.

– Все хорошо, Оливия. Все обязательно будет хорошо, – с горечью в голосе сказала мама и поцеловала меня в лоб.

ГЛАВА 3

На следующий день родители повезли меня в клинику доктора Коллиера. Меня осматривали лучшие неврологи и эпилептологи, проводили обследования моей головы, расспрашивали о травмах, о заболеваниях моих родственников.

Пока я разглядывала рыбок в аквариуме, доктор обратилась к маме:

– Ничего страшного мы не увидели на снимках, миссис Браун. Один приступ мало о чем может сказать. Скорее всего, приступ произошел вследствии полученной черепно-мозговой травмы, так называемая посттравматическая эпилепсия. Сейчас необходимо наблюдать за ребенком, и если приступы повторятся, то мы проведем повторное обследование и назначим соответствующее лечение.

Обнадеживающие слова специалистов послужили успокаивающим лекарством для родителей, и хождения по врачам прекратились. Я жила обычной жизнью ребенка, часто гуляла с Алексом и Эйми, с которыми мы дурачились и веселились от души.

Веселье продолжалось до повторного случая. Эпилептический припадок застал меня прямо на уроке. Тогда я сильно ударилась об угол парты. Кто-то заснял на телефон меня, трясущуюся в конвульсиях и пускающую пену изо рта, и это видео разнеслось по всей школе.

В тот день мама забрала меня из школы, и больше я не переступала порог этого учебного заведения.

В следующий месяц от запаха больницы меня уже начало тошнить. Кабинет за кабинетом. Постоянно меняющиеся лица врачей. И таблетки, которые необходимо постоянно глотать.

– Мама, я не хочу больше ходить по врачам. Я устала. И от таблеток меня тошнит, – я скорчила самую некрасивую мину и поморщилась при виде белого колесика.

– Если доктор прописал, значит, надо. Не упрямься. Эта таблетка поможет тебе не болеть.

Я послушно проглотила таблетку и обняла маму.

– Мама, я не хочу больше болеть, – простонала я.

– Значит, скоро ты вылечишься и не будешь больше болеть!

Тогда я верила ее словам. Не задумываясь о будущем. Но что еще может сказать любящая мать своему маленькому больному ребенку?

Эпилепсия – сложное и непонятное слово, которое я узнала в девять лет. И мне хватило ума посмотреть в интернете, что же это такое. Приступ выглядел страшно, будто отрывок из фильма ужасов.

И тогда я поняла, почему многие мои друзья больше не хотели со мной дружить. Родители уводили своих детей, когда я появлялась на площадке. Я часто ревела, считая себя уродкой и больной. Единственными верными друзьями остались Эйми и Алекс Коллиеры.

Несмотря на лечение и специальную диету, приступы повторялись и заставали меня в самый неподходящие моменты. Отчего на моем теле были многочисленные синяки и ушибы.

Я перешла на домашнее обучение, а мама начала почти все время проводить дома со мной, параллельно занимаясь интернет-магазином. В каком-то смысле в свой плен я потихоньку затащила маму, которая стала ограничена в пространстве, в окружении и в желаниях. Именно так мне казалось, и эта мысль съедала меня. Я винила во всем себя, такую беспомощную и обреченную.

В один прекрасный день в наш дом вошла полноватая, с круглым добрым лицом женщина по имени Руби. Ей было на вид лет 45. Ее короткие волосы забавно пружинились на голове, а нос сидел на лице милой картошечкой. Добрый взгляд голубых глаз сразу нашел симпатию на тот момент у моей осмотрительной и недоверчивой детской натуры.

Руби стала моей няней, подружкой и незаменимой поддержкой в одном лице. Она была добродушной, но с характером. Руби пыталась и во мне развить характер, которого порой мне так не хватало.

Мне было двенадцать, когда Руби впервые заговорила со мной насчет моей болезни. Я сидела на лужайке возле дома и наблюдала за тем, как плещутся в бассейне Алекс и Эйми. Именно в этом бассейне две недели назад меня охватил эпилептический приступ. Хорошо, что друзья вовремя заметили начинающийся приступ, и вытащили меня.

– Отчего не идешь плескаться?

Я промолчала и поджала губы.

– Боишься? – спросила Руби, но ответа ей не требовалось, она и так все видела. – Оливия, послушай меня.

Руби развернула меня к себе.

– Я видела других детей с такой болезнью. Моя племянница страдала этим недугом, – мое внимание заострилось и внимало каждому ее слову. – Сейчас она – успешная женщина, мать озорных детишек и любящая жена. И знаешь, в чем ее секрет?

Я замотала головой, и мой нетерпеливый взгляд жаждал продолжения.

– Она не боялась. Ничего. Она задавила свою болезнь и нашла на нее управу. Главной должна быть она, а не болезнь – вот, что она поняла. И в итоге обрела счастье. Оливия, дорогая, не позволяй своим страхам загонять себя в угол. Твоя болезнь делает тебя особенной, но не более. Особенной в разных смыслах, и выбор главного смысла за тобой. Будь сильной, девочка моя! Пусть эта болезнь придаст тебе сил и уверенности, а не наоборот, пусть закалит твою волю и характер! Ты ведь понимаешь, о чем я говорю?

Я кивнула. Руби довольно потрепала меня за плечо.

– Если понимаешь, тогда отчего же до сих пор сидишь здесь в компании скучной и занудной сорокалетней женщины?

Самоирония Руби вызвала во мне смешок, и я сразу повеселела.

– Никакая ты не скучная. Спасибо тебе, Руби!

Я уверенно вскочила на ноги и, хлюпая шлепками, побежала к друзьям.

ГЛАВА 4

– Оливия?! – встревоженный голос мамы выдернул меня из воспоминаний своего детства.

Видимо, я так глубоко ушла в себя, что не услышала, как меня зовет мама. Глубокая межбровная складка и напряженные губы – признаки того, она в ожидании чего-то плохого.

Совсем зря.

– Все в порядке, мам, – улыбнулась я и завела пряди распущенных волос за уши. – Какой счет?

– Алекс сегодня в ударе, нам не догнать Коллиеров, – усмехнулась мама и многозначно подмигнула мне. – Еще пару подач, и сделаем перерыв.

Она присела рядом со мной и коснулась моей руки. Наши пальцы сплелись друг с другом.

– Мне по ночам снится Стэнфорд, мама. Это так невероятно… Осталось две недели, и я стану самой настоящей студенткой Стэндфордского университета.

Мама тяжело вздохнула.

– Как же мне не хочется тебя отпускать! А тебе, наоборот, побыстрее бы вырваться из пригретого гнездышка.

– Мама, все будет хорошо, – я приобняла ее. – Хватит бояться, все плохое осталось позади. Доктор Нейтон одобрил этот шаг, у меня хорошие показатели… Ты же сама все слышала.

– Слышала… Но отчего-то не стала меньше переживать.

– В конце концов, Эйми будет со мной.

– Это единственная причина, по которой я готова тебя отпустить.

Моя мама неисправима. Порой ее чрезмерная опека выходила за грани моего самообладания. В таких случаях я закрывала глаза и считала до десяти.

– Я должна развиваться – вот главная причина, – заключила я.

Мама промолчала.

Потому что, она знает, о чем я говорю. Моя страсть – это искусство. В большинстве его проявлений. Но в особенности – живопись и фотография.

Все началось после приема у психолога. Он посоветовал родителям занять мое свободное время творчеством, назвав это арт-терапией. Я любила рисовать, поэтому мне купили красивый мольберт, кисти, краски и палитру. Со мной занималась Алисса, молодая студентка-художница. Она помогла мне прикоснуться к миру прекрасного, увидеть красоту в обыденном, и научила выражать свои мысли на холсте. Смешение красок, движения кистью по холсту, создание собственного мира с помощью мазков успокаивали меня и помогали обрести внутреннюю гармонию.

Что касается фотографии, то любовь щелкать кнопкой появилась у меня давно. В четырнадцать лет мне купили крутой фотоаппарат, и я начала фотографировать все подряд, буквально не выпускала его из рук. Затем создала в инстаграме страничку, где выкладывала свои лучшие работы. И по сей день продолжаю это делать.

Моя подруга Эйми разделяла мою любовь к искусству, поэтому мы решили поступать на один факультет Стэндфордского университета «Искусство и история искусства».

И мое сердце буквально выпрыгивало из груди при одной мысли о том, что я буду, как и все, ходить на пары, сидеть на лекциях, заводить знакомства… Я почувствую, наконец, свободу. Для меня это, как глоток свежего воздуха, и я жаждала его, высчитывая дни до первого учебного дня.

Перед глазами мелькали смешенные разноцветные краски – я размазывала их по холсту и создавала абстракцию, изливая в ней свои откровения и переживания, которые накрыли меня вчера.

А вчера был первый учебный день. И мне не хватало слов выразить всю гамму эмоций, поэтому я решила все зарисовать, пока в памяти еще свежи воспоминания.

Легкое дыхание задело мое ухо. Я слегка вздрогнула и почувствовала руки Алекса на своих плечах. Он накрыл мои плечи мягким пледом и начал рассматривать мою работу, над которой я провела полдня.

– Уже похолодало… – заметил Алекс, и я встретилась с его глазами. – Передохни, я сделал нам чай.

Он кивнул в сторону небольшого столика, расположенного на просторной семейной веранде.

– Спасибо. Не заметила, как пролетело время. – я отложила кисти, палитру и слегка потянулась.

Мы устроились на плетеных креслах друг напротив друга. Я с ногами залезла под плед и взяла в руки кружку. Горячая керамика живо согрела мои вечно холодные пальцы. Я глотнула ароматный чай и обрела уютное спокойствие.

Алекс откинулся на спинку и внимательно изучал каждую черточку моего лица. С его губ не сходила полуулыбка. Наконец, он спросил:

– Как твой первый день в университете, Оливия?

– Это было необычно… – покачала я головой и облегченно вздохнула. – Это был день из другой жизни. До вчерашнего дня мне незнакомой.

– И тебе понравилось? – догадался Алекс.

Я удовлетворенно кивнула и растянула улыбку.

– Настолько, что ты решила все обрисовать… – вздернул друг бровью и стрельнул глазами в сторону моего яркого пучка энергии – кометы на картине.

Я сдержала смешок и незадачливо пожала плечами.

– Для меня это все в новинку, Алекс! Столько незнакомых людей и таких разных. Они такие живые: беспрестанно общаются, что-то обсуждают, смеются… И все это вертится вокруг тебя, засасывая в водоворот событий. И что самое главное – не обращают на тебя особого внимания, относятся к тебе так же нормально, как и ко всей оставшейся толпе чудаков, которые готовы грызть гранит знаний. Я для них – самая обычная, девчонка, Алекс! Ты не понимаешь, как это здорово!

Я воодушевленно жестикулировала руками, пытаясь донести Алексу все, что чувствую.

– Ну, насчет обычной девчонки, я бы поспорил. И я сейчас совсем не про болезнь, – подмигнул он и ввел меня в смущение, переводя атмосферу в более личную. – Познакомилась с кем-то?

– Да-а-а… – протянула я, припоминая своих многочисленных новых знакомых. – Эрика – кореянка с моей группы, Дженнис – блондинка с запросами… ее просто невозможно не заметить, Ник…, и еще прикольная байкерша Сабрина, по-моему.

– Ник? Кто такой? – зацепился Алекс за мужское имя.

– Эм-м…Парень с потока. Он прикольный, но по-моему, он гей… – вспомнила я манерность слишком ухоженного парня.

– Вот как, – кивнул Алекс, и его напрягшиеся скулы расслабились.

– Алекс, ты ревновать меня надумал? – прямо спросила друга детства, который неожиданно для меня завелся.

– А что есть повод?

В ответ я многозначно отвела взгляд и прислонилась к чашке.

– Оливия? – Алекс заерзал на стуле.

– Алекс, лучшего друга, чем ты, мне не найти. Можешь быть спокоен и сидеть на стуле ровно.

Дуновение ветра заставило поежиться и завернуться получше в плед. Я уставилась на Алекса, лицо которого выражало явную неудовлетворенность моим ответом. Он придвинулся ко мне ближе, сложа руки на стол.

– Лив, как долго ты еще будешь меня отталкивать? Я люблю тебя и любил всегда. Ты знаешь это.

– Алекс… – сорвалось с моих губ, но я смогла продолжать.

Я видела его горящие глаза, наполненные искренностью, отчаянием и желанием одновременно.

– Дай хотя бы шанс. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, – впился он в мое лицо, которое исследовал с целью найти признаки моей благосклонности.

– Я не могу, Алекс. Не хочу потерять то, что есть между нами… Я не готова.

Промелькнувшее разочарование в его глазах больно кольнуло мое сердце, и мелкие морщинки сожаления разлетелись по моему лицу.

– Я готов ждать. Столько, сколько тебе понадобится, – твердо заявил Алекс.

Мое сердце нервно трепыхалось и разрывалось на части. Я знала, что Алекс так просто не сдастся, и он действительно будет ждать до последнего. Но как, вопреки воле своего сердца, могу полюбить своего друга? Я никогда не врала Алексу насчет своих чувств. Я воспринимаю его, как своего друга, верного и незаменимого, без которого не представляю своей жизни. Он всегда поддерживал меня, заступался, когда это было нужно. Не предавал, не насмехался, не отвернулся от меня, когда узнал о моей болезни. А наоборот – специально пошел по стопам отца и решил стать врачом, чтобы в первую очередь помочь мне, девчонке, страдающей странной болезнью. И готов всю свою оставшуюся жизнь безответно, ничего не требуя взамен, посвятить мне.

Проглотив подкативший к горлу комок горечи, я взглянула на Алекса, который был сейчас чересчур серьезен.

– Может, разбавим твое ожидание приятной вечерней велопрогулкой? – попыталась съюморить я, чтобы разрядить нависшее напряжение.

– Можно, – кивнул он, и его взгляд потеплел.

Я облегченно выдохнула. Вернулся прежний Алекс, который протягивал мне руку, решив не медлить ни секунды. Мы переглянулись, и мне хватило одного взгляда, чтобы понять – между нами опять перемирие, не требующее аргументов и других причин для выяснения отношений. Мы есть друг у друга здесь и сейчас. И это главное.

– Куда это вы такие счастливые направились? – преградила нам путь Эйми, которая, по всей видимости, вырвалась из родительской компании.

Она пустила взгляд на наши скрещенные руки и подмигнула мне.

– Мы решили прокатиться на велосипедах. Ты с нами?

Она хитро покосилась на нас и неуверенно спросила, обращаясь больше к Алексу:

– Если только я вам не помешаю…

Алекс пожал плечами и повернулся ко мне:

– Как думаешь, стоит брать ее?

Заметив, как Эйми надулась, я не смогла сдержать смешка:

– Эйми, куда мы без тебя? Переодевайся быстрее и погнали!

Мы с Алексом следили, как наша Эйми побежала по лестнице своими худощавыми ногами. Кажется, спустя десять лет ничего не поменялось. Наша троица по-прежнему любит подтрунивать друг над другом и проводить время вместе, довольствуясь простыми радостями жизни. Совсем скоро мне будет этого так не хватать…